Текст книги "(Не) понимание долга"

3

Куанг Хо. Эта фигура меня мало чем привлекала. Как я ранее говорил, да он образован, да – умён. У него есть амбиции. Произошедшие в нём изменения после осуждения генерала, говорили о его росте как человеке и политике. Обнаружившийся у него дар политического манёвра возник в силу неблагоприятных обстоятельств, ничто не указывало на то, что он скрывал его. И Коллинз, и Самсонов сообщили, что до приговора суда, сторонников в партии у него практически не было. Поддержку ему оказывали лишь друзья отца. Он не был самостоятелен, во всём поддерживал Юонг Пака. Выступления в средствах массовой информации практически дублировали выступления генерала. Представленный Коллинзом социальный опрос за тот период говорил о том, что Куанг был не известен не только населению страны, но о нём мало знали и в самой партии. Наиболее видные члены партии рассматривали его как ключ к финансовому благосостоянию партии. Хо не был фигурой, которая могла претендовать на место генерала. Тем удивительнее, что он это место занял.

Если проследить его распорядок на 26 июля 2017, то ничего заслуживающего внимания там не было. В 09 утра он встречался с представителями общественного движения «За чистый воздух» – одним из многочисленных движений «зелёных». Этот ход был понятен, на выборах необходима поддержка всех. Встреча с ними – не уровень Юонг Пака. Куанг как один из помощников вполне подходил на роль раздачи обещаний. В 10.45 Куанг встретился с начальником 12 Отдела полиции, с ним он обсуждал задержания и аресты сторонников партии. Беседа к какому-либо результату не привела – Куангу было дано разрешение переговорить с задержанными, а также была достигнута договорённость о допуске к ним адвокатов. После этого он сразу же направился в адвокатское бюро «Хо и партнёры», которым руководил его старший брат. С последним было решено, что сотрудники его бюро будут осуществлять защиту всех задержанных в столице. Также он обещал договориться с адвокатскими образованиями в районах, где были произведены аресты. То есть Куанг занимался решением технических вопросов, направленных на оказание помощи соратникам. В 13 часов он уже был в штабе партии, расположенном Офис на 9-11 этаже Asia Tower. Здесь он провёл встречу с родственниками задержанных, обещал оказать помощь. После этого он обедал в компании отца. В 16 часов у Куанга была встреча на телевидении, была сделана запись передачи, в которой он рассказывал о планах партии. Передача не была показана, но Коллинз, который её видел, сообщил, что на съёмке не было сказано ни слова по поводу действий президента. Куангом не был поднят вопрос об арестах сторонников партии.

В 19 часов Куанг уже был в 19 Отделе полиции, добивался встречи с генералом. Через полчаса после его приезда, в отдел полиции прибыли два адвоката, которые им оперативно были наняты. До приезда адвокатов жены Юонг Пака, именно они предпринимали первые шаги по защите: выясняли обстоятельства задержания, нагнетали обстановку по поводу незаконности действий сотрудников полиции и т. д. Как нам уже известно, действия всех адвокатов с таким подзащитным были бесполезны. Доказательств виновности генерала также хватало на два, а то и три ареста. В 20 часов Куанг уже устроил пресс-конференцию, на которой сообщил о задержании генерала, его невиновности, противоправных действиях полиции и (что удивительно) впервые обвинил власть в том, что они действуют нечестными методами при устранении конкурентов. Арест Юонг Пака он назвал политическим заказом. Необходимо отметить, что на следующий день Куангу была предоставлена встреча с генералом, она продолжалась минут 15. Никто на данной встрече не присутствовал, её содержание неизвестно.

В дальнейшем Куанг, заняв место Юонг Пака, от своей позиции не отказался, настаивал на его невиновности, лишь отказался от причастности президента и его окружения к аресту и осуждению генерала. При этом публичного отказа как такового не было, он просто перестал называть президента виновником произошедшего. В ходе расследования дела, судебного разбирательства Куанг Хо дал множество интервью, в каждом из которых сообщал о том, что генерала подставили, что дело в отношении него сфабриковано. Он единственный из всех, кто хотя бы косвенно общался с генералом, у кого хватило смелости говорить таким образом. Даже Тхай ни разу не заикнулась о деле генерала в таком ключе. Это наводило на мысли, что либо Куанг что-то знал, либо догадывался, либо его вера в Юонг Пака была столь велика, что даже обвинения в убийстве её не пошатнули. В случае, если он знал правду, то он мог быть организатором или исполнителем «убийства». Опять я упёрся лишь в предположения, а, по сути, в отсутствие информации, недостаток фактов. Я всё больше склонялся к тому, что ищу не там, где надо, что-то упускаю.

Для себя я решил, что ключевые обстоятельства и факты, которые мне необходимо установить, скрывает день «убийства». Необходимо расширить круг поисков, а точнее круг лиц, которые 26 июля 2017 года хотя бы косвенно пересекались с генералом. В этом мне могли помочь только Коллинз и Самсонов. Я не знал к кому я ещё могу обратиться: им я доверял (второму безгранично, первому – вполне). Оба они имели доступ к информации. Кроме того, меня всё больше интересовала Тхай – даже не она сама, как фигурант «убийства», а обстоятельства её изоляции от окружающего мира в период интересующих меня событий. И тут мне в голову пришла шальная мысль, которую я в течение дня отгонял, оценивал с точки зрения соблюдения этики, спорил сам с собой. Логика говорила о том, что Тхай либо знала, либо догадывалась о том, кто её изолировал. Иного быть не могло. Мне она о своей изоляции ничего не сказала, соответственно, и ничего не скажет. Спрашивать её об этом бессмысленно. Коллинз не смог установить, кто был инициатором изоляции Тхай, а также исполнителей, которые занимались её охраной. Значит, наиболее перспективным источником информации оставалась сама Тхай. Необходимо было получить от неё информацию, притом так, чтобы она сама об этом не знала. Здесь мне мог помочь только Самсонов и его связи. Я связался с ним и дал соответствующие указания. В ответ я услышал много лестных слов о себе, ворох ворчания и в итоге недовольное согласие. Оставалось ждать – времени оставалось мало.

4

Любое бездействие оказывает на человека гнетущие чувства: у кого хандру или тоску, у кого предчувствия беды. Я же, будучи противником бездействия, решил занять себя оценкой возможных перспектив этого дела, на случай, если организатора инсценировки убийства установить не удастся. Перспектива не казалась ужасной. Самое страшное, что мне могло грозить – лишиться второй части гонорара, не возместить расходы на Коллинза и Самсонова. Пожалуй – всё. То есть мне не грозило ничего серьёзного, мести лично себе я не опасался, так как я живу и собираюсь жить в стране, в которой позиции Тхай не слишком сильны.

Коллинз и Самсонов также потенциально вне опасности, я о них никому не сообщал, их участие до того момента, пока я не выставил счёта Тхай, тайна. Тайна, которую я торопиться раскрывать не собираюсь. Пока.

Эти размышления неожиданно направили ход моих мыслей совсем в ином направлении. Что побудило скрыться от всех охранника из дома Юонг Пака, которые отдал записи инспектору Ли. Опасность? Страх? Просто деньги? Предчувствие расправы? Или… или иные личные причины? Когда мы связываем человека с каким-то конкретным и важным для нас делом, мы забываем про личные причины.

Я поднял все документы, касающихся охраны резиденции Юонг Пака, а также записи, которые сделал после разговора с Коллинзом (тогда, в баре «Суши»), а также в последующем представленные им записи. Итак, охранника звали (почему звали?) зовут Пэ Йонхо. Из его личного дела следовало следующее: 28 лет, бывший военный, контрактник, в армии 7 лет, специализация – подрывное дело. Из армии, вроде бы как, ушёл добровольно, имеет награды. Проверив перечень частей, где он служил, я убедился в том, что под началом Юонг Пака он не служил. Женат, имеет двух детей, мальчика и девочку 10 и 6 лет соответственно. После трудоустройства в охрану поступил в университет, изучает социологию. Активно занимается лёгкой атлетикой, плаванием. В охрану к генералу он устроился в 2016 году. Нареканий в его адрес не поступало. По поводу местонахождения охранника, ни Самсонов, ни Коллинз, ни Тхай ничего мне сообщить не могли. Хотя об остальных людях из обслуги и охраны резиденции все указанные лица дали подробную и полную информацию. В связи с этим я отправил Самсонову и Коллинзу запрос с просьбой предоставить информацию обо всех членах семьи Пэ Йонхо, даже самых дальних, особенно об их месте жительства (И тот и другой в случае получения информации проявят инициативу и сами проверят её, в этом я был уверен).

После этого я решил ознакомиться с документами, касающимися пребывания Юонг Пака в тюрьме. Я не думал, что смогу что-либо почерпнуть из этого, решил просто убить время и удовлетворить своё любопытство. Вот, что я узнал. За период нахождения в тюрьме генерал не получил ни одного замечания от администрации, ни разу не нарушил условий отбытия наказания. Из характеристики на него следовало, что среди остальных заключённых он пользуется уважением, но сам ни с кем в дружеских отношениях не состоит, занимается помощью заключённым при написании различных жалоб и заявлений. Юонг Паку часто передают подарки и посылки, в основном от жены. Предусмотренные звонки (четыре раза в месяц) он всегда использует, общается только с женой. Лишь дважды звонил не ей: один раз Тхай, один – Куангу.

Из документов следовало, что генералу разрешены два свидания в месяц. С женой он встретился лишь один раз – через месяц после помещения в тюрьму. Разговор был долгий, около двух часов. Дважды к нему приходила Тхай – оба раза разговоры длились не более получаса. Один раз приходил Куанг. С ним генерал говорил долго, практически три часа (из рапорта надзирателя следовало, что разговор часто проходил на повышенных тонах, из-за чего он вынужден был прервать встречу и возвратить Юонг Пака в камеру). Кстати, сидел генерал в общей камере, вместе с ещё тремя заключёнными – все трое были осуждены за убийство. Больше всего меня удивило, что самым частым посетителем у генерала был Ким Ю – водитель. Он приходил практически каждый месяц. Встречи их длились от часа до двух. Какие отношения могли связывать этих людей, мне было непонятно, но я решил обратить на это внимание. Ким Ю всё ещё оставался одной из ключевых фигур этого дела, просто мы не поняли, какие вопросы ему необходимо задавать. Хотя пора бы уделить ему больше внимания.

Больше из материалов о пребывании генерала в тюрьме я ничего не почерпнул. А может быть и почерпнул, но пока не понял, что именно.

И тут Коллинз опять проявился (что ж он раньше-то бездействовал). Он позвонил сам и, не здороваясь, прокричал мне:

– Я нашёл его!!!

– Хорошо, кого именно? – в ответ спокойно спросил я.

– Пэ Йонхо – не понижая тона, прокричал он.

– Ты разговаривал с ним? Где он находится? – заинтересованно отреагировал я на его слова.

– Нет. Не разговаривал, но думаю, что знаю, где он находится. Приезжай. – продолжал кричать Коллинз.

– Так, успокойся. А затем внятно расскажи, что ты узнал. – пытался уравновесить я журналиста.

– Понимаешь! Я долго искал, а потом пришёл запрос от тебя. Я сразу же бросился в муниципалитет по месту нахождения прежней квартиры Пэ Йонхо. За небольшую мзду, я получил доступ к архивам. Оказалось, что он местный, родился и вырос тут же. В архиве были сведения об его семье. У него три сестры, брат. Все проживают в провинции. Мать умерла. Об отце ничего не известно. – постепенно сбавляя тон, рассказал он.

– Ну и что? Ты говорил с его родственниками? – спросил я.

– Нет. Лучше!

– Разговаривал с ним? – заинтересованно продолжал я расспрашивать.

– Нет. Я связался со знакомым журналистом, своим однокурсником, он редактор газеты в городе, где проживают брат и сёстры Пэ Йонхо.

– И что?

– По моей просьбе он неофициально поинтересовался, не находится ли Пэ Йонхо в городе и узнал, что последний уже больше года тренирует школьную команду по баскетболу – продолжал Коллинз.

– Почему же ты раньше не смог его найти?

– Потому что не подумал о такой возможности. Я не думал, что Пэ Йонхо может сменить сферу деятельности.

– То есть он ни от кого не прячется?

– Возможно, и не прячется, но тот факт, что никто из его знакомых не знает либо говорит, что не знает, где он находится, вызывает вопросы.

– Согласен с тобой. Я думаю, необходимо встретиться с ним – предложил я Коллинзу.

– Сам хочешь приехать?

– Да. В нагрузку я хотел бы встретиться с водителем генерала – Ким Ю.

– Он то тебе зачем? – заинтересованно спросил Коллинз.

– Необходимо задать ему несколько вопросов. – уклончиво ответил я. Ушлому журналисту раскрывать свои карты я не хотел. Водитель же генерала меня заинтересовал после сообщения о том, что он являлся самым частым гостем в тюрьме. Что могло связывать водителя и его хозяина? Я не знал, мне хотелось это выяснить. – Когда я определюсь с датой поездки, позвоню. К Пэ Йонхо мы поедем вместе, если ты не против?

– Конечно. – прозвучал ответ.

– Тогда до связи. – я отключил мобильный телефон.

Интересно, захочет ли Пэ Йонхо разговаривать с нами. Он уехал, потому что решил изменить жизнь или по другой причине? В любом случае необходимо попытаться его разговорить.

В этот же день пришли сведения об обслуживающем персонале резиденции Юонг Пака, работавшие по день убийства Син Мин А: повар, две горничные, прачка, три камердинера, садовник, дворник, уже известный мне водитель Ким Ю, а также секретарь. Никто из перечисленных лиц, за исключением Ким Ю и секретаря меня особенно не интересовал, но я решил ознакомиться со всеми материалами. Ни один человек среди обслуживающего персонала не был посторонним либо случайным.

Повар, садовник, горничные и камердинеры пришли работать к генералу из семьи его жены. Все работали на её семью более 10 лет. Нареканий или претензий к ним никогда не было. Она сама их и наняла для генерала. Ничего интересного в их биографиях я не обнаружил. После ареста генерала, Сон Ё Ни перевела их в один из летних загородных домов.

Прачка служила у Юонг Пака практически 8 лет. Она оказалась матерью одного из его сержантов, который погиб. Средств к существованию у семьи не осталось, пенсию после смерти сержанта матери платить отказались. Поэтому генерал обеспечил её работой.

Садовник оказался дальним родственником генерала, который захотел переехать в столицу. Работал у Юонг Пака четыре года.

Дворником оказался ветеран Двадцатидневной войны, служил под началом генерала, был тяжело ранен, в связи с чем его комиссовали. Находился с Юонг Паком уже более десяти лет.

Секретарём оказалась молодая студентка, племянница жены генерала, студентка. В её функции входила обработка корреспонденции, чем она и занималась в свободное от учёбы время.

Все эти люди тесно были связаны либо с самим Юонг Паком либо с семьёй его жены. Все они отсутствовали в резиденции в день убийства по различным причинам: кто сам попросил об отпуске, у кого был выходной. Ни одно отсутствие не было неожиданным, отсутствие каждого работника было согласовано с Юонг Паком заранее, не менее чем за 10 дней до трагических событий.

Про водителя Ким Ю я также узнал много: он оказался сыном друга детства генерала, отслужил только срочную службу, после чего длительное время работал в охране. Пять лет назад был нанят генералом в качестве водителя, и, вроде как, был всем доволен. С Отцом Ким Ю генерал до своего ареста поддерживал тесную связь.

Сведения о телефонных соединениях указанных выше лиц особого интереса у меня не вызвали. Очень удивили лишь распечатки по поводу звонков Ким Ю. Во-первых, у него оказалось два телефонных номера, оба работали в день убийства. Оба телефона в момент звонков находились в столице, то есть непосредственно с ним. Во-вторых, с телефона, номер которого Ким Ю указал в протоколе допроса, было сделано всего три звонка. Зато второй начиная с 12 часов, судя по распечаткам, не умолкал. С него было сделано 12 звонков, при этом всего на 6 номеров. Каждый разговор длился не менее 5 минут. Последнее соединение состоялось в 16 часов 30 минут.

Интересно! О чём и с кем разговаривал Ким Ю? Или разговаривал не он? Если не он, то кто? Почему Ким Ю не сообщил о разговорах по телефону, когда рассказывал хронологию событий следователю? Ведь это позволило бы установить точное время каждого из событий, которые он описывал? Спрашивали ли его об этом?

Я чувствовал, что нащупал ниточку. Ким Ю – фигура, к которой следует присмотреться. С ним обязательно следует поговорить и сделать это лично. Я позвонил в турагентство, которое ранее обеспечило мне поездку к месту событий, заказал всё необходимое – через два дня я должен был быть на месте. Время закачивалось, срок отчёта по соглашению приближался.

5

В этот раз я прилетел в столицу рано утром. Меня уже встречал Коллинз, который должен был сначала отвезти меня в городок, где жил Пэ Йонхо. Именно с него я решил начать. Дорога заняла более пяти часов, и к моменту получения номера в отеле в отеле, я был просто разбит. Этому поспособствовал проклятый журналист, который всю дорогу не замолкал. Мы решили отдохнуть два часа, после чего пойти в местный бар, где вновь испечённый тренер был завсегдатаем.

После полуторачасового сна, чашки кофе, я если не вернулся к жизни, то был близок к этому. Пока мы шли с Коллинзом к месту возможной встречи с Пэ Йонхо, я категорически запретил ему пить и встревать в разговор без моего разрешения. Он неохотно согласился, и я не был уверен, что последует моим рекомендациям.

Когда мы зашли в бар с неоригинальным названием «Два пива», было уже около 20 часов. Бар был ещё полупустым, Пэ Йонхо не было, поэтому мы, чтобы, по мнению Коллинза, не выделяться из толпы заказали по бокалу местного пива. Примерно через полчаса Пэ Йонхо появился. Он не стал присаживаться за стол, устроился у барной стойки, где заказал пиво и стал болтать с барменом, которого, судя по всему, хорошо знал.

Мы наблюдали за ним минут пятнадцать, после чего я решил подойти к нему. Необходимо было как-то начинать. Я подошёл к нему и сказал:

– Приветствую! Вы Пэ Йонхо?

Он настороженно посмотрел на меня, после чего ответил:

– Может быть. А кто вы? И что вам нужно?

– Меня зовут Вячеслав Талызин. Я из России. В настоящее время занимаюсь некоторыми изысканиями, в том числе в вашей стране. Я прошу вас уделить мне немного вашего времени и побеседовать со мной.

– О чём?

– Меня интересует период вашей жизни, когда вы работали на генерала Юонг Пака.

Его взгляд похолодел. Было очевидно, что мои слова ему не понравились. Затягивая паузу перед ответом, он несколько раз отхлебнул из бокала, после чего отреагировал на мои слова:

– Вы коп?

– Нет.

– Журналист?

– Опять нет.

– Для чего вам это?

– Я занимаюсь изысканиями, касающимися жизни генерала Юонг Пака. Мне известно, что в день убийства, вы были дежурным охранником. Меня интересует всё, свидетелем чего вы могли оказаться.

– Как вы меня нашли?

– Мне помог ваш знакомый, журналист, Коллинз.

Тут он действительно задумался. Минут пять он не произносил ни слова, только пил пиво. Я очень хотел бы узнать, о чём он думал. Когда его раздумья закончились, он сказал:

– Трепло ваш Коллинз. Он же сказал, что наш разговор останется между нами.

– Мне он об этом ничего не сказал. Свои претензии к нему вы можете высказать прямо сейчас. Коллинз в зале, у меня за спиной.

Пэ Йонхо посмотрел мне за спину, и, видимо, увидев Коллинза, обошёл меня и направился в его сторону. Я направился вслед за ним. Молча мы сели за столик. Удивительно, Коллинз выглядел смущённо. Первый раз видел его таким.

– Привет! – наигранно весело обратился Коллинз к Пэ Йонхо.

– Привет! – более сдержанно отреагировал последний.

– Пэ Йонхо, – обратился я к нему. – Мы хотели бы побеседовать с вами о том, что произошло в день убийства, за которое был осуждён генерал Юонг Пак. Также нас интересует ситуация, произошедшая с видеозаписями с камер наблюдения.

– Я не хотел бы обсуждать эту тему. – прозвучал ответ. – Что будет, если я не стану с вами разговаривать?

– Ваше право отказаться говорить с нами. – спокойно разъяснил ему. – Угрожать и давить на вас я не собираюсь. Единственное, что я сделаю в случае вашего отказа, сообщу Тхай о том, что вы обладаете определённой информацией. – карту с Тхай я решил разыграть неожиданно для себя, просто по наитию.

– Почему сразу Тхай?! – испуганно вскрикнул он. – Почему ей?

– Потому что, по моему мнению, она является заинтересованной стороной.

– Если я отвечу на все ваши вопросы, вы оставите меня в покое, и наш разговор останется в тайне? – спросил он меня.

– Скажем так, раньше времени его содержание не будет известно никому, кроме генерала Юонг Пака.

– Вы работаете на него?

– Фактически да, но платят мне другие люди.

– Генерал будет решать, кому станет известно о нашем разговоре?

– Да. – ответил я, так как понимал, что встречи с генералом мне не избежать, а свидетель вправе требовать от меня определённых действий. Затем я посмотрел на Коллинза – ну, и от порядочности мистера Коллинза.

– Я буду нем как могила. – сразу же встрял журналист.

– Хорошо. – сказал Пэ Йонхо, после чего выдвинул новое требование. – Я сам ничего рассказывать не буду, задавайте вопросы, и я постараюсь на них ответить.

– Что же всё-таки произошло в день убийства? – продолжил расспросы я.

– В день убийства меня на дежурстве не было и что в тот день произошло, мне не известно. – ответил Пэ Йонхо. – Я пришёл на работу на следующий день утром 27 июля, около 08 часов.

– Кто был в резиденции, когда вы пришли?

– Никого. Охранник, который должен был дежурить 26 июля, был отпущен генералом. Мне об этом известно, так как когда я пришёл, на столе лежала записка от него (сменщика). Как я потом узнал, 26 июля все работники были отпущены по различным причинам.

– Что с видеозаписями?

– А ничего. Когда я пришёл на работу, я ещё не знал, что произошло убийство: место происшествия оцеплено не было, полицейских не было. Когда я уселся в кресло и приступил к первой чашке чая, неожиданно пришёл инспектор Ли.

– Вы знакомы с ним?

– Теперь да. До этой встречи я его не знал и ни разу не видел. Инспектор позвонил в звонок у ворот, я по интеркому спросил его, кто он и к кому пришёл. Он ответил, что он полицейский и ему необходимо переговорить со мной. Я его впустил, встретил у ворот. Затем он спросил меня, сколько камер видеонаблюдения есть в резиденции, какие из них направлены на 84-ю улицу. Я сказал ему, что на неё направлены три камеры, одна у ворот и две на углах забора. Он попросил меня показать записи за 26 июля 2017 года. Я согласился, мы прошли с ним в серверную, где стояло оборудование. После этого, он попросил меня выйти из помещения, оставить его одного. Он даже ни слова не сказал о том, что генерал арестован. Я вообще ничего не знал. Ну я и вышел. Примерно через полчаса Ли открыл дверь, попросил меня зайти. Когда я зашёл, я увидел, что инспектор складывает в свою сумку несколько дисков. Я спросил его, нашёл ли он то, что его интересовало. Ли ответил утвердительно, пояснил, что скопировал всё необходимое. После этого, он сказал мне, что генерал обвиняется в убийстве, которое он совершил 26 июля вечером. То, что, я был в шоке от его слов, значит ничего не сказать. Я спросил, есть ли на записи само убийство. Он на мои слова не ответил, а затем сказал, чтобы я об его приходе никому не говорил и ушёл. Диски он забрал с собой. После его ухода я решил сам просмотреть записи за 26 июля. Но все они отсутствовали. Не было ни одной записи с видеокамер, выходивших на 84-ю улицу. Я понял, что Ли скопировал записи на диски, а с сервера всё удалил.

– Почему вы сказали Коллинзу, что на момент вашего прихода, запись на видеокамерах была приостановлена?

– Потому что это правда. Когда пришёл инспектор, и мы пришли с ним в серверную, я обнаружил, что работа видеокамер приостановлена. После ухода Ли, я подумал, что это сделали полицейские, так как видеозапись осуществляется поверх ранее записанных, более старых.

– Со слов Коллинза, вы сказали ему, что, когда пришли на работу 27 июля, Ли уже ждал нас. Сейчас говорите, что он пришёл позднее. Что соответствует действительности?

– Въедливый же вы человек! Всё соответствует истине. Пришёл он позднее, но потом у меня сложилось впечатление, что он ждал моего прихода.

– Почему?

– Потому что, когда я открывал ему ворота, его машины рядом не было. Я не видел, чтобы отъезжало такси. И не видел, чтобы оно подъезжало после того, как я зашёл. Такое ощущение, что он был где-то рядом, увидел, что я зашёл в резиденцию, выждал некоторое время, после чего решил войти.

– То есть это предположение?

– Называйте, как хотите!

– Вы сообщали кому-либо о действиях Ли?

– Нет. За исключением Коллинза. – он опять крайне неодобрительно посмотрел на журналиста.

– А как Тхай поспособствовала вашему отъезду и смене работы?

– Вы на неё работаете? – спросил Пэ Йонхо.

– Да, в том числе – не стал кривить душой я. – Но основным клиентом для меня является генерал.

– Тогда спросите у неё.

– Пэ Йонхо, – пытался я добиться ответа. – дело в том, что я уверен в том, что мой вопрос ей останется без ответа. Я же хочу разобраться во всей этой ситуации, расскажите, что у вас произошло с Тхай.

– Не знаю. – неуверенно ответил он, как будто раздумывая. – Я не думаю, что с моей стороны будет разумно отвечать на ваш вопрос.

– Почему? Она угрожала вам? Вы чего-то боитесь?

– Не будьте идиотом! Если бы я не боялся, я не уехал бы сюда. Хотя, наверное, это к лучшему.

– Так что всё-таки между вами произошло.

– Хорошо, – уверенности в его голосе не прибавилось. – Но о содержании нашего разговора вы никому не расскажите. Обещаете?

– Нет. О данном разговоре, если это затрагивает интересы Юонг Пака, я должен сообщить генералу. Иным лицам ваш разговор я раскрывать не обязан.

– Ну что ж. Это честно. Тогда пускай журналист уйдёт. – он выразительно посмотрел на Коллинза. Последний, как это не удивительно, всё время до этого вёл себя паинькой, молчал, не встревал. Я увидел, что на слова Пэ Йонхо он собирается резко ответить, поэтому толкнул его ногой. Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом, после чего встал из-за столика и направился к барной стойке.

– А вы умеете им управлять. – ухмыльнулся Пэ Йонхо.

– Вряд ли. Вы ошибаетесь в отношении него. Коллинз хороший человек. Зря вы обидели его. – ответил я.

– Может быть.

– Так что же произошло между вами и Тхай?

– С Коллинзом мы встретились где-то 01 или 02 августа. Я рассказал ему всё, что знал. 03 августа Коллинз позвонил мне, и мы договорились о встрече. Он хотел записать мои показания на диктофон. Я не был против. О встрече мы договорились на 05 августа. А 04 августа около 18 часов ко мне домой пришла Тхай.

– Вы знакомы с ней? Почему вы боитесь её?

– Как будто вы не знаете?! – вскрикнул он. – Она жестока, мстительна, себе на уме. В достижении цели она превзойдёт локомотив, в том смысле, что её не остановить.

– У вас с ней были проблемы? – продолжил я.

– Из-за неё я уехал из столицы. К этому времени я уже сообщил Коллинзу информацию, из-за которой вы пришли. С Тхай были два мордоворота и этот, её телохранитель Чон Баль. Она требовала, чтобы я рассказал всю известную мне правду, так как не верила моим словам о том, что я ничего не знаю и ничего не видел. Так как я действительно практически ничего не знал, говорить мне было нечего, она чуть не натравила на меня своих волкодавов. Лишь появление случайных лиц позволило мне уйти.

– То есть из столицы вы уехали не из-за разговора с Коллинзом?

– Когда я уезжал, то думал, что он что-то рассказал Тхай. Теперь понимаю, что Тхай так ничего и не узнала. Но извиняться перед ним, – сказал он, показывая головой на журналиста, стоявшего у барной стойки, – я не собираюсь.

– Я услышал вас. Но вы не ответили на вопрос о Тхай.

– Да, я хорошо её знаю. Нет, правильнее, я много о ней слышал. Она страшный человек, как мне кажется, даже генералу не нравились её решительность и целеустремлённость. Я несколько раз слышал, как генерал Юонг Пак разговаривал с ней на повышенных тонах из-за того, что она поступает жёстко и необдуманно.

– Понятно. Хотя, если честно, мне кажется ваше мнение предвзятым.

– Может вы и правы. Но в тот момент, когда всё гудело: убийство, арест генерала, приход ко мне Коллинза, а затем и Тхай. Всё это испугало меня, и я предпочёл уехать.

– То есть Тхай не причинила вам вреда?

– Нет. Но разговор с ней был на повышенных тонах и угроз в свой адрес я наслушался.

– Говорила ли она о том, что генерала подставили.

– Она только об этом и говорила и обвиняла меня в том, что я способствовал этому, так как из-за меня пропали записи с камер видеонаблюдения.

– Ей не было известно о том, что записи переданы инспектору Ли?

– Видимо нет. Я ей об этом тоже ничего говорить не стал.

– Почему?

– Потому что в ходе разговора, она поливала его грязью, называла неблагодарным ублюдком т. д. Почему неблагодарным, я так и не понял.

– Всё ясно. У меня к вам последний вопрос. Сохранились ли записи с других камер видеонаблюдения за 26 июля?

– У меня есть все копии.

– Вы просматривали их?

– Нет.

– Смогли бы вы мне их отдать, или сделать копии?

– Хорошо.

– Тогда у меня будет к вам просьба. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь знал о том, что у меня имеются копии видеозаписей. Не могли бы вы отправить диски с копиями почтой по моему адресу. Расходы я оплачу. – и я протянул ему пятьсот долларов.

– Никому не доверяете, даже журналисту? – он внимательно посмотрел на меня.

– Нет, просто я очень скрытный. – улыбнулся я в ответ.

– Ок. – он взял купюры и мою визитку. – Об отправке я сообщу по электронной почте.

– Не надо этого делать. Просто отправьте диски как можно быстрее, самой быстрой почтой.

– Хорошо. В таком случае, я пошёл. – сказал Пэ Йонхо, вставая. – Пока.

– Всего вам доброго. Буду с нетерпением ждать почты.

После ухода Коллинз вернулся за столик. Как оказалось, он не скучал у стойки, был уже навеселе.

– Что интересного рассказал Пэ Йонхо?

– Практически ничего. – я решил не рассказывать журналисту про диски, пока сам не ознакомлюсь с ними. Но рассказал ему о Тхай. Коллинз не удивился. Как я понял, её поведение полностью соответствовало его представлениям о ней. Мы ещё посидели, перекусили, выпили пива, решив переночевать в гостинице городка, а утром двинуться обратно в столицу, где намеревались встретиться с Ким Ю. Также я попросил Коллинза организовать встречу с Сон Ё Ни.