Текст книги "(Не) понимание долга"

5

На следующее утро в 07 часов я был уже у себя в офисе и, как всегда, пил кофе. Включив музыку – джаз 1930-1940-х годов, под которую хорошо думалось, я стал взвешивать обнаруженные мной нестыковки.

Так, вопрос с тем, каким образом гильза оказалась в месте, где не могла оказаться, необходимо было решать. В ином случае мои изыскания в практическом смысле ничего не стоят. Любой обвинитель все предположения по данному поводу разобьёт, так как если я не найду как обосновать местоположение гильзы на месте происшествия, то он то сможет. Вариантов много: её случайно пнул сам Юонг Пак, когда уходил с места происшествия; гильзу мог задеть инспектор Ли, когда прибыл на место происшествия, из-за чего она переместилась. При этом у обвинителя оставался свидетель – очевидец, показания которого опровергнуть сложно. Судьи или судья (порядка рассмотрения жалоб мне не известны) всегда смогут вопрос с гильзой красиво обыграть, мотивировать, а то и вообще доводы защиты в данной части проигнорировать. Показания Ли Ён никуда не денешь. Так что пока местоположение гильзы могло посеять сомнения, но не могло разрушить приговор. Хотя сама ситуация стала вызывать у меня всё больший интерес. Что делать дальше я пока не представлял, но был уверен, что придумаю. Пока же я решил проверить электронную почту, где обнаружил достаточно большое письмо от Тхай или её порученца, на которого возложена обязанность по ведению переписки со мной.

Информация, содержащаяся в письме, оказалась очень интересной, особенно по инспектору. Ли, которого я пока представлял как старого, умудрённого жизнью полицейского, оказался достаточного молод, моего возраста. Родился он, как и я в 1984 году. В 18 лет был призван в армию, где отслужил два года. По окончании службы по призыву, поступил в высшее военное училище на факультет военной юриспруденции. В 2009 году закончил его и поступил на службу военным следователем в 5 отдел 14-го военного округа, где служил до 2014 года. Кстати, генерал Юонг Пак был начальником штаба дивизии в этом округе. Но они вряд ли были знакомы, так как в 2009 году генерала отправили в отставку. Уверен, что Ли был наслышан о генерале и сформировал своё мнение о нём. Я уверился в своей правоте, когда обнаружил, что в 2014 году, после увольнения из армии (причины увольнения не известны) он поступил на службу в 19 Отдел полиции, где сначала работал в должности инспектора по расследованию преступлений против личности, а в 2018 году, то есть после расследования дела генерала, его перевели на должность старшего инспектора. Женат, у него есть малолетний сын. Самое интересное, что Ли был членом партии «Достижение общих целей» с 2015 года и оставался им по настоящее время. Он даже продолжал платить членские взносы. В этой части в письме было примечание о том, что «Ли необходимо из партии исключить, как этот момент упустили, не известно». Дальше имелись характеристики на инспектора: умён, образован, хладнокровен, неоднократно был награждён за успешные расследования, также имел взыскания за оспаривание приказов начальства, вмешивавшихся в расследование его дел. Вообще, был на хорошем счету, но как я понял, многим не нравилась его своенравность. По Ли всё.

Удивительно! Инспектор своим расследованием утопил главу своей же партии, хотя при желании мог, первым оказавшись на месте происшествия, сделать многое для того, чтобы это убийство осталось бы нераскрытым. Это говорило о его честности и принципиальности либо о чём-то совсем ином, мне пока неизвестном.

Личность судебно-медицинского эксперта оказалась не менее интересной. Чон Ин (имя эксперта я вроде раньше не указывал) оказался мужчиной в возрасте – 64 года, из которых 27 лет работал судебно-медицинским экспертом. Более десяти лет производит любые экспертизы в области судебной медицины, в том числе входит в состав большинства комиссий по производству сложных экспертиз. Неоднократно награждался не только за свою работу эксперта, но и за научные публикации, которых у него оказалось аж 32. Кроме того, в 2010 году им была защищена докторская диссертация, он преподавал судебную медицинскую в университете. Чон Ин старый холостяк, детей у него не было. Что такой человек мог делать в морге и заниматься простым вскрытием? Я этого не понимал. Со мной был согласен автор отправленного мне письма, так как этому вопросу было уделено внимание. Оказалось, в течение двух недель в тот период Чон Ин руководил практикой студентов в морге, куда был доставлен труп Син Мин А. Как руководитель практики, он мог производить аутопсию любого трупа, проводить экспертизу.

После этого версия Евгения о халтурности экспертизы стала казаться мне более реальной. Старый, умудрённый жизнью и знаниями эксперт вынужден выезжать на место происшествия и заниматься производством экспертизы (которые он может уже длительное время не делал). Конечно же, особого рвения и интереса он к этому не проявляет. Объяснимой стала и потеря им фотографий с места происшествия: возраст всё-таки, а может простое нежелание работать с цифровой техникой. Может и не было фотографий, он и так уверен в своих познаниях. Поэтому и экспертиза такая малоописательная – он абсолютно уверен в своих выводах и в том, что никто не решиться их оспорить. С таким экспертом все замечания по поводу экспертизы можно отбросить, никто из коллег Чон Ина не решиться сделать иные выводы либо сделать замечания по поводу работы мэтра от судебно-медицинской экспертизы, он их просто авторитетом задавит.

Оказалось, делом генерала занимались два специалиста с большой буквы. И инспектор, и эксперт оказались высококвалифицированными специалистами, такие ошибаются редко, а то и вообще не ошибаются.

Что касается дактилоскопирования трупа Син Мин А – образцы пальцев и ладоней её рук были получены в морге. Мало того, они отправлялись для сверки в государственную базу данных – никаких совпадений. Син Мин А до этого никогда не оказывалась в ситуации, когда необходимо предоставлять отпечатки пальцев.

У меня оставалась лишь гильза. Поэтому я решил сделать неожиданный даже для себя ход – съездить на место происшествия. Благо получение визы не требовалось. Несмотря на это, я направился в туристическое агентство, где приобрёл трёхдневную путевку, предусматривающую нахождение в столице, осмотр её достопримечательностей. Будем туристами. О поездке я решил Тхай не сообщать, не видя в этом необходимости. Наше соглашение обязанности по сообщению о таких действиях не предусматривало.

6

Через два дня я сидел в самолёте, отправляющем меня на отдых-работу. Планов на эти три дня у меня было много, всё было спланировано. Осталось пережить десятичасовой перелёт. Этого времени мне хватило на то, чтобы ещё раз прокрутить в голове свои действия. Я надеялся, что времени мне хватит. В 22 часа 30 минут я был уже в отеле «Mirage». Четыре звезды на его вывеске вполне соответствовали действительности. Предоставленный мне номер отвечал всем моим требованиям, учитывая, что я собирался в нём только спать. Удобство этого отеля также было связано с его близким расположением к резиденции генерала Юонг Пака.

На следующий день в 08 утра я был на ногах, позавтракал, после чего попросил портье вызвать мне такси. Дело в том, что согласно расписанию, которое я обнаружил в сети Интернет, сегодня в 09 часов планировалось открытое для посетителей исследование трупа Чон Ином, проводимое им для студентов в рамках международной конференции по проблемным вопросам, касающимся диагностирования причин смерти от рака. Согласно программе, вход должен был быть свободным. Учитывая же специфику проводимой им демонстрации, я был уверен, что наплыва зрителей не будет.

Когда таксист привез меня к зданию медицинского университета, в морге которого и должна была производиться учебная аутопсия трупа, у меня оказалось ещё 20 минут, что позволило мне выпить кофе и выкурить сигарету. Следуя указателям, я зашёл в морг. Зрителей набралось около 60 человек, в основном европейцы. Меня мало трогали специфические проблемы экспертизы, я хотел посмотреть за тем, как Чон Ин проводит исследование. Понятно, что сейчас происходило представление, «образцово-показательное вскрытие», но вне зависимости от его целей, привычка к качественной работе видна всегда. Чон Ин не опорочил свою репутацию. Его действия были последовательны и выверены. Каждое из них он комментировал для зрителей (на английском языке). Вскрываемый им труп был криминальным – то ли самоповешение, то ли убийство. При чём тут диагностирование рака, я так и не понял. Два с половиной часа, в течение которых он производил аутопсию, утвердили меня в мнении о том, что Чон Ин профессионал своего дела. Как объяснить его ляпы либо халатность при проведении экспертизы трупа Син Мин А, я не знал. Но об этом стоило подумать. По окончании «представления» я зашёл в кафе, где перекусил. Местная кухня меня не впечатлила, именно в силу её экзотичности, а не вопреки ей. После этого по плану у меня была ещё одна поездка. Вызвав такси, я попросил водителя отвезти меня на муниципальное кладбище.

Дело в том, что, читая публикации журналистов, я наткнулся на статью, в которой сообщалось о том, что Син Мин А была похоронена, как не имеющая родственников, за счёт государства. Занимаясь делом генерала и имея возможность, я посчитал необходимым посетить место её упокоения. По приезду на кладбище, мне пришлось обратиться за помощью к сторожу, чтобы найти могилу – кладбище оказалось поистине огромным. Когда я, следуя его указаниям, подошёл к могиле Син Мин А, то не обнаружил чего-то неожиданного: вертикально стоящая белая плита из какого-то камня, на которой выбиты имя и даты жизни. Фотографии на плите не было. Могила была неухоженная, по периметру заросшая травой. Могила Син Мин А располагалась в одном из длинных рядов таких же, как и её, все они были оформлены одинаково. Лишь одна, рядом находящаяся, не отличалась оформлением, но обращала на себя внимание ухоженностью и количеством цветом. По состоянию памятника и могилы Син Мин А было видно, что это место никем не посещалось. Я сделал несколько фотографий со всех возможных ракурсов, после чего вернулся к сторожу, который подтвердил, что с момента похорон за могилой Син Мин А никто не ухаживал. Я оставил ему 200 долларов, попросив его прибрать могилу Син Мин А и, по возможности, ухаживать за ней. Слава Богу, он понимал по-английски, которым я немного владею.

В 17 часов я вернулся в отель, переоделся, спустился в кафе, перекусил, после чего пешком направился к резиденции генерала Юонг Пака. Из публикаций в СМИ мне было известно, что после того, как Юонг Пак был осуждён, она пустовала. Само здание с земельным участком принадлежало его жене. Использовать его или продавать она не пожелала. К резиденции я подошёл около 18 часов. На улице было достаточно светло, но чувствовалось, что скоро начнёт темнеть. Резиденция Юонг Пака, была расположена на пересечении 84-й и 15-й улиц, хотя адрес был – дом № 12 по 84-й улице. Сначала я обошёл всё здание по периметру окружавшего его кирпичного забора: ничего примечательного, забор двухметровой высоты, окрашен в белый цвет, в нём имеется двое ворот (в восточной и западной частях, как и было указано в протоколе осмотра места происшествия). Ворота были закрыты, сквозь высокие металлические дверцы ничего видно не было. После этого я подошёл к месту, где был обнаружен труп Син Мин А. – ровная асфальтовая площадка, закачивающаяся с обеих сторон бетонным поребриком, отграничивающим тротуары. Я внимательно осмотрел место, где была обнаружена гильза, после чего встал примерно на то место, где должен был стоять генерал, представил, как он производит выстрел и прикинул, куда могла упасть гильза: она должна была упасть на дорожку слева от Юонг Пака, но не на тротуар, который был расположен справа от него, и уж тем более не на землю за тротуаром. Если бы гильза откатилась, она должна была быть остановлена поребриком тротуара (я специально измерил его взятой с собой измерительной рулеткой – 12 см). Ширина тротуара составила 120 см. Как гильза могла преодолеть расстояние шириной не менее 150 см (часть дорожного покрытия + ширина тротуара) и оказаться в траве, мне было не понятно. Тротуар примыкал к забору, огораживающему резиденцию. Между тротуаром и забором расстояние 210 см. Я подошёл к забору и стал осматривать его. Ничего необычного на нём не было либо я ничего не заметил. Я сделал фотографии места происшествия, всей местности вокруг, забора в данной части. После этого я дошёл до северо-западному угла забора. Достав из сумки лазерный дальномер, который приобрёл днём в одном из магазинов, я направил его на дерево, стоявшее в двух метрах от места обнаружения трупа, расстояние составило 72,4 метра. Время было 18 часов 45 минут, уже темнело и я в силу своей близорукости (хоть и был в очках) не мог отчётливо разглядеть даже дерево. Я направил дальномер на фонарный столб, стоявший около северо-восточного угла забора – расстояние составило 118,6 метра. После этого я подошёл к воротам и измерил их ширину – 7 метров, каждая створка шириной 3,5 метра. В принципе, всё, что я хотел – я увидел. Затем я ещё раз прошёл вдоль забора и отметил, что всего на данной стороне забора закреплено четыре камеры – две на каждом из углов и по одной в районе въездных ворот. Как мне показалось, камеры не работали. Закончив осмотр, я направился в гостиницу, зайдя по пути в небольшой ресторанчик местной кухни. Усевшись за столик и сделав заказ, я решил подвести итог сегодняшнего дня. И вот к какому выводу я пришёл: либо инспектор Ли безграмотный, непрофессиональный специалист, не умеющий фиксировать обстановку и предметы на месте происшествия, а также анализировать показания свидетелей либо свидетель Ли Ён солгала при даче показаний.

Первый вывод опровергался отзывами об инспекторе. В таком случае, я не мог понять, как он пропустил очевидные ляпы в показаниях Ли Ён. Последняя сказала, что «увидела, что в 20–30 метрах от неё стоит генерал, напротив него метрах в 2–3 стоит молодая девушка. В руках генерала был пистолет (он держал его, прижав к животу) и Ли Ён услышала, как прозвучал выстрел, после чего девушка, вскрикнув, упала». НО, расстояние от места, где с её слов она стояла, составляет не 20 и даже не 30 метров, а все 118,6 метра. Всё это Ли должен был прекрасно понимать, так как он был на месте происшествия, представлял протяженность забора, окружавшего резиденцию. Мало того, он прекрасно должен был понимать, что на расстоянии, которое указала Ли Ён, увидеть человека можно, но идентифицировать его как генерала – вряд ли. Я специально сделал обход вокруг резиденции: во время, когда произошло убийство: уже темнело, видимость ухудшилась, соответственно, Ли Ён могла увидеть силуэт человека, по предметам одежды определить его пол, но указать на конкретную личность – маловероятно. Эти обстоятельства в ходе допроса Ли Ён выяснены не были. При этом, со слов Ли Ён (это из протокола допроса свидетеля) она только вышла к северо-западному углу забора и увидела описанное ей. То есть она не приближалась к месту событий. А вышла к ним из-за угла, оказавшись очевидцем произошедшего, находясь на расстоянии более 100 метров. Если с расстоянием она могла ошибиться, то с опознанием генерала нет. Инспектору достаточно было пройти до северо-западного угла забора и посмотреть на место, где он обнаружил труп Син Мин А. В такой ситуации, к свидетелю должны были возникнуть вопросы, касающиеся проверки его феноменального зрения. Почему за это не уцепилась сторона защиты, мне не понятно. Неявка же Ли Ён в суд лишила возможности исключить участие генерала в убийстве либо поставить под сомнение его виновность.

Бездействие инспектора Ли можно было объяснить его загруженностью: на начальном этапе расследования дел всегда много, а времени мало. Но он мог уточнить все эти обстоятельства позднее, мог дополнительно допросить Ли Ён. Мотивы Ли Ён мне были непонятны. Бывают ситуации, когда свидетель специально преувеличивает увиденное, чтобы стать звездой: он со смаком рассказывает якобы увиденное в ходе допроса на стадии расследования, затем в суде, а если повезёт, то и заинтересовавшимся им журналистам. Ли Ён, наоборот, будучи допрошенной лишь один раз, пропала.

Я же был уверен, что Ли Ён не могла опознать Юонг Пака с такого расстояния, учитывая видимость при условии того, что начало темнеть. Любой знает, что с большого расстояния мы опознаём человека не по внешности, а по походке, её особенностям. Лишь при приближении человека, когда можно разглядеть черты его лица, индивидуальные предметы одежды, идентификация становится абсолютной. В остальном все выводы о том, что человек опознан – предположение. Почему ни инспектор Ли, ни в последующем Чан Ук не увидели очевидного несоответствия в показаниях Ли Ён, непонятно. В этом следовало разобраться, для начала поняв, что за человек Ли Ён и не имелось ли у неё скрытых мотивов, которые повлияли на объективность её слов. Это я поручу Тхай – обещала любую помощь, пускай помогает.

Пока я размышлял, мне принесли заказ, поэтому я приступил к ужину, после которого немного прогулялся по городу. Вернувшись в гостиницу около 23 часов, я сразу же лёг спать – завтра предстоял тяжёлый день.

7

Второй день на родине Юонг Пака должен был стать тяжёлым не из-за объёма запланированного, а из-за того, что я решил выступить в амплуа, не совсем для меня обычном. Ещё до отъёзда, в России, я сделал несколько звонков в российское консульство. Представившись писателем и объяснив, что собираю материал для книги, я попросил о встрече с кем-либо из сотрудников консульства для консультации. Темой книги я назвал: «Политики, осуждённые за совершение общеуголовных преступлений». Такие политики, кроме Юонг Пака, мне были не известны. Власть предержащие обычно бывают осуждены по политическим мотивам (захват власти, авторитаризм и т. д.), но не за кражи, убийства и т. д. От последнего их освобождает статус. Случай с Юонг Паком был явно неординарным. Мне пошли на встречу, и сегодня у меня была намечена беседа с одним из консульских служащих – Сергеем Ивановым. Последний, как я понял, в основном занимался оказанием правовой помощи и содействия гражданам РФ. Встреча была назначена на 11 часов 30 минут в кафе, прямо напротив здания консульства.

Когда я пришёл, Иванов был уже на месте и сделал заказ. Мы обменялись с ним приветствиями и лично представились друг другу. Разговор начал Иванов.

– Вячеслав, я думаю, можно обращаться друг к другу по именам? – он вопросительно посмотрел на меня и, увидев мой ответный кивок, продолжил. – Чем вас заинтересовал генерал Юонг Пак? Он малоизвестен в России, хотя и был очень популярен в своей стране. Сейчас от этой популярности ничего не осталось, по сути, он изгой для собственных сограждан.

– Сергей, дело в том, что мне интересен сам факт привлечения к суду известного политика за совершение преступления, ничем не связанного с политикой. Согласитесь, это редкий случай в мировой истории?

– Соглашусь, а какого рода ваш интерес?

– Скорее академический, я даже не знаю, использую ли я вашу информацию. Возможно, всё закончится нашей беседой и Юонг Пак не станет героем книги.

– Хорошо. Тогда я немного расскажу о нём, а затем вы зададите интересующие вас вопросы. Идёт?

– Буду благодарен вам.

– Когда я приехал сюда в 2014 году, – начал Иванов. – Юонг Пак уже пользовался огромной популярностью. Этому способствовало то, что он был из народа, без существенных политических связей. Публике не было видно, кто стоит за ним. Со всех сторон положительный, отменный вояка, честный солдат, принципиальный поборник правды. Выдвинутые им идеи реформирования очень импонировали как бедным слоям населения, так и среднему и крупному бизнесу. Планируемые им бесплатное образование и пенсионная реформа для первых, представление преференций и защита от иностранных инвесторов для вторых обеспечивали ему поддержку большинства населения. Этому способствовали и действия политиков, находящихся у власти последние 20 лет, которые практически ничего не делали для неимущих и отдали все крупные предприятия в руки иностранцев. Признаюсь, мне политическая позиция Юонг Пака также импонировала, так как реализации многих его идей я хотел бы видеть и у нас на Родине. Кроме того, личные качества Юонг Пака создавали ему хорошую репутацию. Дело в том, что когда генерал объявил о создании политической партии «Достижение общих целей», его политические противники пытались облить его грязью, копались в его прошлом, надеялись найти «грязное бельё». Но так ничего и не нашли. Во всяком случае, до общественности ничего не дошло.

– А его правая и левая руки? – спросил я.

– С моей точки зрения, привлечение Тхай в команду, было разумным и главное – обдуманным, взвешенным решением. До Юонг Пака никто в стране интересами и правами женщин не интересовался. Привлекая Тхай к своему движению, он обеспечил себе треть голосов на предстоящих выборах. Хоть Тхай и левая рука генерала, как её называли, на самом деле это политический союзник с сильной поддержкой. Тхай тоже был выгоден этот союз, так как самостоятельно она бы вряд ли чего добилась: поддержки среди финансистов и крупных чиновников у неё не было. Я уверен, что, если бы Юонг Пак победил на выборах 2017 года, Тхай заняла бы видное место в правительстве. Чем в дальнейшем закончилось бы это сотрудничество, я не знаю, но, учитывая характер и целеустремлённость Тхай, союз бы затем распался, и она продолжила бы уже самостоятельную игру на политической арене.

Привлечение Куанга Хо – скорее демонстрация силы. Этим генерал открыто показал, что представляет не только бедных, но и состоятельных, богатых, которые готовы его поддержать. Сам по себе Куанг ничего на тот момент не представлял. Лишь после приговора суда в отношении генерала, он прибрал власть к рукам и практически оттеснил Тхай от принятия решений. При генерале всё было бы наоборот.

– А что вам известно об убийстве?

– Это убийство оказалось шоком для всех. Генерала все видели президентом, его партию – решающим большинством в парламенте. Это понимали и власти, и его сторонники. Необходимо было только дождаться выборов. Интересно, что незадолго до совершённого Юонг Паком преступления, в отношении его сторонников начались откровенные репрессии. Если я правильно помню, убийство было совершено 26 или 27 июля 2017 года. А ещё с 24 июля начались задержания и аресты его политических сторонников по надуманным обвинениям. Всего успели схватить около 300 человек: практически все известные бизнесмены, более или менее крупные политики из низов. Мало того, произошло около десятка случаев действий сотрудников спецслужб, направленных против низших слоёв населения. Я предполагаю, что их провоцировали на выступления, чтобы либо жёстко подавить, либо позволить ввести чрезвычайное положение в стране, чем отсрочить дату проведения выборов. Думаю, что совершённое генералом убийство спасло их, так как на следующий день после ареста генерала все были отпущены на свободу.

До 26 июля 2017 года генерал был единственным человеком, в победе на выборах которого никто не сомневался. И тут это убийство! Народ сразу отвернулся и от генерала, и от его партии. Если сначала были какие-либо сомнения по поводу его причастности к убийству, то грамотная утечка в СМИ материалов уголовного дела развеяла все сомнения. Юонг Паку могли простить всё, но не убийство, притом женщины. Приговор в отношении него был уже всеми воспринят спокойно.

– Вы считаете, что именно генерал совершил убийство? Не было сомнений в его причастности к совершению преступления? – спросил я.

– Вячеслав для того, чтобы понимать всю ситуацию, вам необходимо понимать характер Юонг Пака. Все, кто о нём говорил и рассказывал, а также всё, что он нём писали, свидетельствует о том, что в случае невиновности, он стал бы опровергать все обвинения и активно защищался бы. Понимаете, в своих действиях генерал, с моей точки зрения, был излишне принципиален и прямолинеен. Например, в 2008 году, он в ходе поездки домой, управляя принадлежащим ему автомобилем на пустынной дороге, не справился с управлением и сбил человека. В автомобиле в тот момент находился он и один из его подчинённых. Пострадавший сломал ногу. Свидетелей произошедшего не было. Другой на месте генерала, отказался бы от того, что он был за рулём, сделав водителем другого человека, или вообще скрылся бы с места происшествия. В обоих случаях не пострадала бы его репутация. Он же, наоборот, сам вызвал сотрудников полиции, врачей. В последующем выплатил денежные средства пострадавшему за лечение и моральный вред, публично извинился за данный случай. Надо сказать, что данная ситуация не изменила отношения народа к нему, так что может быть это был хороший ход. Но, опять же, слишком рискованный, с непредсказуемым результатом.

И, наоборот, в 2006 году его обвинили в хищении средств, выделенных на улучшение жилищных условий солдат. В этой ситуации он активно защищался и мало того, предпринял все меры, чтобы установить виновного. Через полгода виновник был найден, генерал сам свидетельствовал против него в суде.

Поэтому я считаю, что, если бы не он совершал убийства, он сообщил бы об этом и активно бы защищался.

– А как же тогда относиться к его молчанию в ходе следствия и суда? – спросил я.

– Чёрт знает. Молчание генералу не свойственно. Чем оно вызвано, я не знаю, для него это нехарактерно. Исходя из того, что я о нём знаю, он должен был либо защищаться, либо признаваться. Третьего не дано.

– А что известно об убитой и связи его с генералом?

– Ничего. Абсолютно. О Син Мин А не известно практически ничего. Связи между ней и генералом установлено не было.

– Известно ли вам что-либо о свидетелях обвинения? Может быть кто-либо из них был заинтересован в том, чтобы оговорить генерала?

– Ну, очевидцы, насколько я помню, были простыми людьми. Вряд ли они стали бы лгать. Ну а те, кто в суде поливал грязью Юонг Пака, были его политическими соперниками и об обстоятельствах убийства ничего не знали.

– Могли генерала просто подставить? – задал я более всего интересующий меня вопрос.

– Интересный вопрос. – он на минуту задумался, а затем продолжил. – Как я уже сказал, если бы его подставили, то он бы не молчал. Но если чисто гипотетически, то могли, наверное. Соперников и противников на политической арене у него было много. Это и действующий президент (он был им и в 2017 году), и его сторонники, и конкуренты на предстоящих выборах. Но президент и его сторонники могли уничтожить генерала и силовыми методами, попытка этого, как я уже говорил, была незадолго до совершённого генералом убийства. Из конкурентов генерала я выделить никого не могу, все партии, кроме тех, кто поддерживал президента и Юонг Пака, серьёзными игроками не были. Максимум чего они могли бы добиться – 5-10 % голосов на выборах в парламент. Все это понимали. Приговор в отношении генерала ничего для них не изменил.

– А что вы думаете по поводу иностранных разведок?

– Ну здесь выбор тоже не велик. – ответил Иванов. – Крупными игроками в стране являются США, Россия и Китай. При этом позиция генерала не устраивала все три государства, в основном в части его намерений исключить владение иностранцами крупными земельными участками, заводами и передачи добычи полезных ископаемых в руки местных бизнесменов. Но я сомневаюсь, чтобы разведки этих стран решили устранить Юонг Пака таким образом. При этом, я повторюсь, генерал в случае своей невиновности, молчать бы не стал.

– Хорошо, а могли его подставить свои же соратники по партии?

– Маловероятно. Тхай была слишком заинтересована в генерале, она ещё не настолько твёрдо стояла на ногах как политик, да и сейчас её положение очень шаткое. После приговора суда Куанг, занявший место главы партии, особой поддержки ей не оказывает, что лишило её финансовой помощи. Я уверен, что организовать такое она смогла бы: слишком жёсткая, целеустремлённая и решительная. Всех, кто её не устраивает, она устраняет, не физически конечно. – тут он улыбнулся. – Но все, кто исчерпали свою полезность, из её окружения пропали. Она просто избавляется от них, как от старых перчаток, без жалости и сожаления. НО, делает она это в удобный момент. На тот момент он был неудобный. Куанг менее приспособлен к столь жёсткой борьбе. Если бы он решил организовать нечто подобное, то реализовать – сомневаюсь. Опять же поддержки в партии у него не было. Сегодняшнее главенствующее положение он занимает лишь в силу того, что больше никто это место занять не захотел. Он и сейчас на нём сидит нетвёрдо: его поддержка нестабильна, если найдётся сильный соперник, Куанг может потерять свои позиции. И он это понимает. Ему бы ещё года два-три стабильности и тогда он сможет на что-либо претендовать. Нет, я думаю, что ни Тхай, ни Куанг к падению генерала не причастны. Ходят слухи, что Тхай всё ещё предпринимает меры к тому, чтобы добиться оправдания Юонг Пака. Если ей удастся доказать, что к падению генерала причастен кто-либо из политиков или иностранцев, акции партии взлетят до небес.

– Сергей, спасибо большое за то, что уделил мне время, – сказал я, понимая, что разговор необходимо заканчивать.

– Тебя заинтересовало что-либо из того, что я рассказал? – в ответ спросил он.

– Если честно, то нет, – и продолжил, поддерживая свою легенду о написании книги. – Хотелось бы знать мотивы и причины убийства. Хорошую и продаваемую историю на предположениях не создашь. А в истории с генералом вопросов больше, чем ответов. Знать бы, зачем он совершил это убийство?!

– Вячеслав, тот, кто узнает ответ на этот вопрос – озолотиться. Интерес к Юонг Паку в стране не пропал. Жёлтая пресса сделала бы на этом большие деньги. Пока абсолютно ясно одно – он убил и из тюрьмы он выйдет нескоро. Мне его жалко и как человека, и как политика.

– А как жена генерала отнеслась к приговору? – неожиданно даже для себя, спросил я.

– От интервью и публичных выступлений, она отказалась. Но по слухам от Юонг Пака она не отказалась, живёт с детьми в загородной резиденции отца. Об их разводе я ничего не слышал, хотя закон позволяет ей расторгнуть брак, лишь подав заявление.

– Ещё раз спасибо, Сергей. Извини, что потратил твоё время.

– Не за что. Если книга всё-таки будет, надеюсь получить экземпляр с дарственной надписью автора. – с улыбкой сказал он, уже поднимаясь. – Всего доброго.