Текст книги "Аллегро"

– Все, я звоню! – остро переживая и сочувствуя, не выдержала Гейл.

Угу… Пожалуй, – с сожалением вглядываясь в банально быстро заканчивающийся сюжет, кивнул Стив. Ещё бы полицейский вертолёт сюда, машинально подумал он, и всё было бы закономерно, но… Развёл руками, конечно, можно звонить, нужно… Но Гейл не успела позвонить, снизу появились полицейские – четверо. Один за другим спеша, бежали к эпицентру драки.

– Н-ну, наконец-то! – с облегчением восклицает Стив. – Как я и думал. Как ждал! Молодцы! – Хоть и пешком, но вовремя полицейские нагрянули. – Молодцы, ребята, не зря муниципалитет им платит.

Действительно, не зря… Подбежав, полицейские дружно набросились на велосипедистов, с помощью «тёмной» троицы быстро заломили им руки за спины… Согнув пополам, торопливо повели вниз по склону, появились и папарацци…

– Браво! – Стив беззвучно несколько раз хлопнул в ладоши. – Тут как тут! Молодцы полицейские!

– Стив, так они же не тех арестовали! – глядя на восторженные ужимки Стива, ужасается Гейл. – Надо же было других, в чёрном!

– Не беспокойся, дорогая, там было много народу, – парирует Стив. – Разберутся.

– Как они разберутся, как? – не понимая странного спокойствия Стива, нервничает Гейл. – Нам же лучше знать! Мы же здесь были… Мы всё видели!

Это верно. Как и то, что именно «темные» преследователи гнались за… И получили от велосипедистов, что справедливо. А полицейские не разобрались… Это не понятно, и это не справедливо. А справедливость, как известно, всегда должна торжествовать. Долг каждого американца способствовать этому.

– Ладно, звоним, – соглашается Стив.

– Не надо звонить, – сердито глянув на Стива, заявляет девушка. – Мы поедем. – Вскакивает из-за столика и бежит к велосипедам. Поднимается и Стив…

Полицейский микроавтобус, перехватив спускающихся задержанных нарушителей, быстро съехал вниз, к подножью сопки, медленно въехал в расступившуюся толпу направленных в их сторону телекамер и фотоаппаратов репортёров, остановился. Машину немедленно окружила любопытная и возбуждённая толпа и репортёров, и странно одетых людей… В окна уткнулись объективы теле– и фотокамер. Задержанные с опозданием прятали лица. Дав возможность снимающей братией выполнить свою работу, полицейская машина вновь тронулась. Прибавив скорость, проехала некоторое время и резко затормозила – дорогу преграждала девушка и молодой человек на велосипедах. Девушка предупреждающе подняв руку, молодой человек вызывающе подбоченясь…

Старший полицейского наряда выбрался из машины.

– Господин офицер! – не успевает офицер рта открыть, как девушка опережает его. – Я должна вам сообщить, вы арестовали не тех. – С жаром произносит она. – Нужно было других, которые в чёрной одежде… Мы с моим другом, Стивом, – кивнула за спину. – Всё видели. Это было на наших глазах! А эти люди не виноваты, они спасли девочку и молодую женщину. Им угрожали, их похитить хотели…

– Одну минуту, мисс! – давая возможность девушке взять себя в руки, или передохнуть, как его учили в полицейской академии, офицер с интересом оглядел сначала её, потом и её спутника. – Кого похитить? Какие женщина с девочкой? О чём вы говорите?

– Те люди, в чёрном, – волнуясь, что полицейские не смогут или не захотят её понять, торопилась девушка. – Которые за ними бежали. Их нужно было арестовать. Я и Стив всё это видели. Мы свидетели.

– Одну минуту, мисс! Всё с начала. И, пожалуйста, спокойно и медленно.

Инициативу перехватывает Стив.

– Господин офицер, какие-то люди – они где-то здесь, – солидно, и с достоинством, почти ровно продолжил Стив. – Если уже не исчезли… – Это он произнёс с тонкой усмешкой. Настолько тонкой, что полицейский должен был расслышать её немедленно, а оценить позже. – Преследовали женщину и девочку, гнались за ними вверх по склону.

– Мы отчётливо и ясно всё это видели, – с жаром дополнила девушка. – Мы сидели на террасе кафе. Вон там…

Офицер проследил взглядом…

– Понятно, – кивнул он. – Продолжайте. – Это он приказал одному Стиву.

– А один из велосипедистов увидел всё это и помог женщине, и девочке, – сердито и с ноткой обиды продолжила девушка. – Он сбил преследователей с ног. А еще двое велосипедистов пришли к нему на помощь.

– Так, понятно, – всё так же игнорируя девушку, офицер вопросительно смотрел на молодого человека. – А женщина с девочкой что делали? – достав из кармана платок и протирая им очки, поинтересовался офицер.

Этот разговор, его, странным образом, похоже веселил. В уголках его губ Гейл чётко видела усмешку, или ей казалось это.

– Вот этого мы не знаем, господин офицер, – Стив огорчённо развёл руками. – Мы не заметили, куда они делись. Убежали, наверное… Спаслись!

Гейл не на шутку злилась, почти откровенно сердилась. И от того, что её игнорируют – явное ущемление прав! – и от того, что полицейский плохо соображает. К тому же её беспокоила эта усмешка, она её видела, принимала на свой счёт, или тупую манерность офицера… Еле сдерживалась, чтобы не нагрубить… В конце концов, она тоже офицер, и не полиции, кстати, а…

– Господин офицер, я это подтверждаю, хоть под присягой. Их нужно освободить. – Почти в приказном тоне потребовала она.

Офицер с интересом глянул на неё, и борясь с той самой усмешкой, медленно произнёс:

– Как я понимаю, никакого реального похищения не было. Вон там, за нами, ниже, – полицейский указал на группу людей и несколько автомашин стоящих неподалёку. – Киносъёмочная группа на натуре работает, документы у них в порядке… А нападение действительно было… Но эти вот господа, – офицер ткнул пальцем в салон полицейской машины. – Набросились на артистов, и сорвали съемку. Возможно ущерб нанесли.

Семён Маркович, как и Венька со Смирновым плохо слышали весь разговор, двери в автобусе были закрыты, к тому же, двое других полицейских с водителем изредка, от нечего делать, словами перебрасывались, мешали слушать, в какой-либо паузе если… Как раз последнее – про съёмки, про актёров, и про ущерб Сэм и улавливает. Так же, на английском, ответно вскричал в водительское окно, огрызнулся:

– Это не актёры были, а каскадёры! И мне они тоже урон нанесли, господин офицер, а мое лицо – это лицо фирмы. Мы…

– Одну минуту! – спиной загораживая дорогу, не оборачиваясь, офицер рукой останавливает выкрик задержанного. Переводя взгляд с Гейл на Стива и обратно, с нажимом в голосе он спрашивает. – Так вы действительно можете за них поручиться?

Смирнов, привлечённый выкриком Сэма юлой вертится, стараясь найти удобный момент, тоже заявить о невиновности своих товарищей. Офицер, стоя спиной, и загораживая собой своих собеседников вдруг отклоняется, указывает рукой в сторону, Санька видит впереди, на дороге… Гейл… Да, именно её, Гейл Маккинли! Гейл!! Санька подскакивает, дёргается. Наручники мешают…

– Это она! – в восторге и одновременно с ужасом, шипит он товарищам. – Венька, это она! Она! Гейл!! Вон там!!

– Она? Правда, что ли?! – разворачивается и Венька, их спиной по ходу посадили. – Ух, ты! – восклицает он. – Вот это экземпляр! – в восхищении присвистывает, и обрадовано толкает Саньку в плечо. – Чего сидишь? Она же тебя знает… Да не бейся ты головой в стекло, разобьёшь! Так, все топаем ногами, – предлагает. – Пусть она услышит, пусть выручает. Топаем, топаем…

– Мы нашли её. Мы нашли! Я нашёл! – Как сумасшедший вопит Санька, и топает ногами. Стучит и Венька.

– Да, мы их ещё найдём! – не въезжая! – не в склад, не в лад, с угрозой в водительское окно кричит Семён Маркович. – Мы в суд на них подадим! Сами на людей нападают, а мы же ещё и виноваты потом.

Офицер слышит возникший шум за своей спиной и выкрики, недовольно косится на водителя, тот поспешно нажимает на кнопку – окно стеклянной перегородки наглухо отделяет задержанных от жизненно важных центров реальной действительности.

– И я! Мы оба можем подтвердить, что эти люди не виноваты, – подтверждает полицейскому Стив.

– Вот моя визитная карточка. Пожалуйста, – Гейл протягивает полицейскому карточку.

– И моя тоже, – достаёт и Стив.

– У-у-у, – вглядываясь в карточки, уважительно восклицает офицер. – Американцы! О-о-о!.. Супер важные персоны! Умм… Очень хорошо! Спасибо, мисс! Спасибо, сэр! К вашим услугам. – Бросает руку к козырьку фуражки. – Я их освобожу, но под вашу ответственность. Если пострадавшая сторона не обратится в суд, то все будет нормально. Но пока это не выяснится, они не могут покинуть страну. Они ведь русские. Вы знаете об этом?

– Русские? – переспрашивает Гейл.

– Да, из России, – уточняет офицер и жестом приказывает выпустить задержанных. Отстегнув от наручников, их выпускают.

– Выходите.

Потирая освобождённые запястья, друзья выбираются из полицейской машины.

– Алекс! Смирнов! – удивлённо и вместе с тем обрадовано восклицает девушка на английском языке.

Она выглядит особенно молодо и свежо. Как школьница. И ямочки на щеках, и глаза большие, от удивления распахнутые, сейчас не голубые, здесь в тени деревьев, а тёмно-синие, и тонкий загар на плечах, руках, ногах… Бейсболка на голове… Майка с орлом и светлые шорты хорошо оттеняют спортивность фигуры и цвет кожи. Она – молодость, задор и очарование…

– Здравствуйте, Гейл! – Смирнов краснеет и мнётся. С момента её отъезда, она стала ещё красивее, но, вместе с тем, его сердце не слышит того страстного толчка в себе: «Это она! Да, она!!», – на что он надеялся! которого ждал! о котором мечтал! И в её глазах он увидел, была только радость от неожиданной встречи и удивление… Радость и удивление! Не более! Воздушный шарик лопнул. В сердце Александра мелькнула обида… Но сдаваться было пожалуй рано… Хотя… Нет, не такой он себе встречу с ней представлял. И не в таком качестве.

– О-о-о! Русская водка «Смирнофф»?! – восклицает и Стив. Это единственное, чему он нашёл удивиться в этот момент.

Его вопрос проигнорировали.

– А это Вениамин и Семён Вайншток, – глядя на девушку, бормочет Санька.

Он и вправду растерялся. Девушка сейчас не кажется ему ближе. Вернее она всё та же! Внешне даже лучше, на много лучше! Так же радостно приветлива, с теми же дружескими нотками в голосе, но любви, той, на которую он надеялся, какую представлял, которую нафантазировал себе, в ней не было… Она радовалась ему как старому знакомому, непонятно как оказавшегося здесь, перед ней, или как заботливая и нежная сестра… В принципе, по возрасту так оно и было… Но, очень трудно было Александру расставаться с иллюзиями… Может быть не всё потеряно? Может быть… Быть может!

Глаза Гейл светились теплом, любопытством и участием…

– Алекс, как вы здесь оказались?! – восклицает Гейл. Уж кого-кого, а Смирнова она точно не ожидала здесь увидеть…

– Вас искал.

– Меня?! Но зачем? Мы вас ждали в Оргкомитете, а вы… Вас и в аэропорту не оказалось… Почему? Мы вас потеряли, Алекс… Что случилось? С вами всё в порядке?

– Да, всё хорошо… И в аэропорту мы были, только…

– Значит, вы знакомы? – перебивая, риторически спрашивает офицер, и сам себе замечает. – Тем лучше. Визитные карточки у меня. Так что, если всё обойдется, мисс, я буду рад, – торопливо при этом забирается на переднее сиденье полицейской машины. – Всего хорошего, господа. Желаю удачи! – с вежливой улыбкой бросает он, и хлопает дверцей кабины…

– Да-да, конечно, господин офицер, пожалуйста, – кивает Стив, в окно проезжающей мимо полицейской машине. – Нет проблем.

Кто-нибудь из читателей, например, знает в чём главная разница между стокгольмской пятизвёздочной гостиницей, что в Швеции, и, скажем, российской воинской частью, что под Москвой? Не знаете? То-то… А наш полковник Ульяшов знает. В том, например, что в ней нет плавательного бассейна, а в гостинице есть. Вся разница. Разница вся, но важная. Потому что после «трудной» ночи, вернее «тяжёлого ночного дежурства» самое то поплескаться, пошлёпать ластами, шевельнуть жабрами… К тому же, такие нимфы плещутся рядом… Посмотрите! Оглянитесь! Дух захватывает, тонус восстанавливается, желания и мысли странным образом приобретают параллельные направления, задолго до горизонта быстро сливаются в одну, совпадают.

Натали с Верунчиком, разбудили психолога Лёву почти в двенадцать часов дня, по Стокгольмскому естественно времени. Не открывая глаз, Лев Маркович мгновенно вспомнил все прелести прошедшей ночи. Что он… они… вытворяли! Не мысли армейские фронтом выстроились – как должны бы! – они безнадёжно отставали, за периферией сознания были, а чувства накатили… Яркие, мощные, приливами… Как с горы, как на качелях: то в поднебесье, то вниз… Как на американских горках, что в парке имени Горького, в Москве… Правда там Лёва побоялся «оторваться», а здесь, с девчонками – не устоял. Эти чувства словами не передать. Ещё тактильные воспоминания вдобавок наплыли, когда: кончиками пальцев, губами, языком, грудью, животом… О-о-о… Это что-то! Полный улёт! И притягивающий внимание, «царапающий» воображение цветной паук, таттуаж на Веркином животе, вместе с изящной, подвижной, когда Нателлина левая грудь волнуется, силуэтом зверька ласки на ней… Их руки, волосы, груди… и всё остальное, и вправду чуть жизни от восторга Лёву не лишили… Но он справился. И не потому, что настоящий полковник, а вообще… Почувствовал мужской азарт, задор, неожиданную силу… Главное понял, что эта страница в его жизни освещена мало, практически не освоена. Позиция – сверху, или на боку, – действительно вчерашний день. И здесь, получалось, военнослужащим его уровня перестраиваться было нужно. Как и всему обществу в его стране, всей экономике, и прочему всему.

Вода в гостиничном бассейне на удивление была приятная. И не тёплая, «мыльная», «парная», и не холодная «колючая», с ознобом, а самое что-ни-на-есть… «научно обоснованная». Какая и нужна в этот момент.

И народу не много. Десятка полтора «голов» плещется. Среди них и Лев Маркович Ульяшов со своими фанатками: Верунчиком и Нателлой. В отличие от других, Ульяшов плавал шумно, мощно, с расчётом на публику. А девушки наоборот, почти недвижны, позволяя хорошо рассмотреть призывные конфигурации своих молодых тел, и откровенность купальников.

На одной из боковых стен бассейна, почти во всю его стену, вмонтирован плоский экран телемонитора. То самих пловцов в воде показывает, особенно курьёзные ситуации, подглядывая невидимыми объективами телекамер, то весёлые мультфильмы, то рубрику канала Euro News «No Comment» со всяческими евро-мелочами, разный политический мусор…

Ульяшов почти наплавался, уже два раза показал девушкам как «сом играет», вспомнил свои давние «успехи» в водном поло. Давно было, но кое-что помнилось. Девушки в восторге были. Главным образом от того, как Лёва, всеми стилями, ловко «лопатил» воду мощными руками, взвинчивал ногами, неожиданно исчезал под водой, потом неожиданно всплывал, конечно, между ними, или под… Уматно всё было. Клёво. Здорово плавал Лёва. Как дельфин, как морж, или нерпа… Нет, как все они сразу. Девушкам нравилось. Они веселились. Позабавило и то, как этот сом играет. Сом – это рыба. А играет, значит, хвостом бьёт. За неимением хвоста, Лёва, понятное дело, бил ногой. Одной, причём, и так мощно, не успей Верунчик руку убрать и голову, быть бы переломам не совместимым с жизнью… Но она успевала, Лёва предупредил, точнее подстраховывался. На счёт «три», Верунчик со смехом и жеманничая, громко шлёпала по воде рукой, и отскакивала, через секунду мелькнувшая из-под воды Лёвина нога, только она одна, мощно бабахала по вспухшему фонтанчику, окатив всех водой и… всё… Чуть позже, как и в самом начале, где-нибудь в стороне над водой бесшумно показывалась сначала Лёвина шапочка, медленно-медленно, потом так же медленно глаза, и нос. В глазах невозмутимость и вопрос: «Ну как?» Девчонки визжали от непонимания «как это?», и восторга, аплодировали: «Отпад! Полный отпад!»

– Всё, красавицы… – подплыв к бортику бассейна, возле которого наблюдая за Лёвой нежились девушки, шумно отфыркиваясь, сообщил он. – Ещё два раза туда и обратно, и идём завтракать.

– Уже обедать пора.

– Как обедать? – ужасается Ульяшов. – Нам же со Смирновым в Оргкомитет надо. Ё моё! Всё, красавицы, – кричит молодецки и призывно, – я сейчас, один момент. – И атомным подводным ракетоносцем мощно уходит под воду… Исчезает.

– Неплохой дядька, да? – глядя вслед успокаивающемуся буруну на водной поверхности, мечтательно произносит Верунчик. – Мне он нравится… Был бы помоложе…

– Ты свидетельницей была бы на нашей свадьбе… – шутливо толкая подругу плечом, смеясь, подхватывает черноволосая Нателла.

– Ага! Или жили бы втроём… – поддерживает игру светловолосая Верунчик.

– Втроём лучше… – кивает Нателла, вглядываясь в гладь бассейна – нет дельфина, потерялся, где этот морж-тюлень, подводный крейсер, и, судорожно обхватив себя руками, вздрагивает. – Ой, напугал…

Совсем бесшумно и неожиданно, делая страшные глаза, как крокодил, Ульяшов, без плеска воды медленно всплывает рядом с девушками. Бегемот словно…

На мониторе в это время, возникает очередной беззвучный сюжет. Крупный, яркий и красочный. Где-то в лесистой местности группа возбуждённых людей в чёрном, помогает полицейским задержать троих людей. Обычное дело, привычный эпизод… Правда за одним исключением: арестованными людьми на экране являются не кто-нибудь, а именно Санька Смирнов, Веня и Семен Маркович.

Ульяшов, немо раскрыв рот замирает, взгляд перехватывают и девушки, с удивление и растерянностью вглядываются в экран…

– Ой, это же… – громко, с испугом восклицает Натали. – Саша и Венька, и наш Сёма…

– Где это? За что их?!

В следующем кадре – ещё более крупно! – ребята понуро сидят в полицейской машине. Вертят головами, прячут глаза… Сюжет задержания так же неожиданно сменяется другим сюжетом, рекламным: в котором хорошо экипированная и «до зубов» вооружённая конная ватага охотников, голов в пятьдесят, с ещё большей стаей борзых собак – душ двести, умело гонится за шустрым маленьким лисёнком. На лицах охотников садистская ухмылка, на мордах собак неуёмный охотничий азарт, в судорожных действиях лисёнка безальтернативная обречённость…

Ульяшов этого уже не видит, торопливо переваливаясь через бортик бассейна, растерянно бормочет:

– Что они там сейчас показали? Я не понял! Нашего Смирнова, с «Витамином», и австралийца? А где это? Что там вообще было? Я не понял… Откуда эти кадры? Где это? Кто? Как посмели?!

Громко бухтит, шлёпая мокрыми ногами по влажному кафелю бассейна, нервно машет руками, за ним семенят и фанатки, словно русалки за своим дядькой-Нептуном… Троица быстро исчезает за дверьми своих душевых, уже почти одетые, очень быстро выходят, спешат к гостиничному лифту…

– Я так и знал, что-нибудь случится! Так и знал! – в лифте, ни к кому не обращаясь, в сердцах командным голосом «рубит» Ульяшов. – Это провокация! Они, там, что, с ума в своей полиции посходили, а? – гневно кивает головой за спину, похоже на экран монитора. – Международного скандала им захотелось?! – повышая голос, словно на виновницу, испытующе смотрит на черноволосую Натали. – Забыли, как наши десант в Европе за ночь высадили? Повтора им надо? Где они сейчас могут быть? – голос у полковника сильный, однозначно требовательный и грозный, командирский. – Где, я спрашиваю? – Натали глядит с обожанием: настоящий полковник. Лёва переводит суровый и вопрошающий взгляд на Верунчика. – Почему они без разрешения уехали? Почему без меня?

– Венька приходил, – с готовностью вспоминает Верунчик. – Я слышала… По крайней мере, стучал… – тон и краски голоса Верунчика на контрасте нежные и покорные, как успокаивающий дождь за окном.

– И звонил кто-то на ваш мобильник, – мягко дополняет и Натали… Не заметив даже, что переходит на запрещённое «вы»… Хотя так не договаривались, обстоятельства подсказали.

– Ладно, потом разберемся, – небрежно отмахивается Лев Маркович. И глядя куда-то сквозь стены кабины лифта, вновь сам себе бормочет. – Нужно звонить. Срочно звонить!

– А куда звонить? – прижавшись к плечу «психолога», заглядывая в лицо и любуясь его решительным видом, осторожно спрашивает Натали.

– Да?! – нежно поддакивает и Верунчик.

Таких мужественных и решительных мужчин в их жизни ещё не было.

– Р-разбер-ремся! – Снисходительно отмахивается полковник.

Девчонки с пониманием переглядываются – вот это мужчина! – ещё теснее прижимаются с боков. Как никогда, Лев Маркович чувствует себя уверенно. Как «государев столп» с подпорками. А это вам, извините, не один в поле воин, не былинка… Это что-то!.. Что полностью соответствует известном тезису: «Наша армия сильна единением с народом».

Естественно. Оу йес!

Кстати, об армии. Вернее о полученном Тимофеевым и Кобзевым неожиданном приказании от дирижёра, подполковника: «Непременно дозвониться и доложить». Все ещё удивились: «А Кобзев-то при чём, он же в английском ни бум-бум?». Это верно. В английском он – да. Зато в смекалке и находчивости он больше чем бум-бум. Армия, кроме всего прочего, для того и создана, если хотите знать, чтобы в молодых людях смекалку и находчивость развивать. Точно-точно! Судите сами. Все знают: в армии, как и на флоте, множество разных Уставов, Инструкций, Положений и Наставлений. На все случаи жизни. Да! Их множество. Мно-о-ожество! Больше, чем достаточно. Абсолютно. Но в обращении к подчинённым, от командиров часто можно слышать полную неопределённость: «А я не знаю, где вы это будете брать, и как!» Варежки, например, лопаты, утерянную гильзу, материал на подворотничок, белые нитки, «языка» вражеского, целое государство… У многих взрослых людей на слуху «крылатые» командирские команды: «Копать от забора до отбоя», или вот, последнее: «дозвониться до полковника Ульяшова!» Ну… Покажите, пожалуйста, Устав или Наставление, в котором прописано бойцу «как» это выполнить, и «чем», главное… Найдите! Нету… А приказ, как известно уже отдан (получен, вылетел, пришёл, поступил, доставлен, зачитан…) Сплошные глаголы. А глагол в армии, как известно, адекватную форму в ответ и предполагает. Без смекалки не обойтись.

Для гражданского парня, который не служил или не собирается, совершенно невыполнимая команда. Будьте уверены. Абсолютно. Для прапорщика Кобзева – пустяк.

Вытащив соседа, пятиклассника мальчишку, тот в первую смену учился, применил его в качестве «бесплатного» переводчика. Всего и делов. Как известно, дети рано начинают легко изъясняться на иностранных языках, если школа с иностранным уклоном, в Санькином случае всё лучшим образом совпадало. Более того, Мишка Видов, ещё на фортепиано в музыкалке учился, тоже в пятом классе, иногда заглядывал к Кобзеву за решением какой-нибудь «сложной» задачки по музграмоте, либо ещё чего… Дружили. Музыканты же! Коллеги! И вообще – соседи.

Мишка – приятной внешности ухоженный пацан, большеголовый, длиннорукий, худой, несколько бледный, но любопытный, с постоянно удивлёнными живыми глазами, шмыгающим носом, сползающими с узких бёдер штанами, всё уже знающий в компьютерах и разных «стрелялках», легко справляющийся со сложными фортепианными пассажами, добрый и отзывчивый сразу же согласился выполнить важное взрослое поручение. И ходить далеко не надо было. На одной лестничной площадке коллеги соседствовали. Мишка предусмотрительно пару разговорников с собой на всякий случай прихватил. Один – англорусский, другой русско-английский… Мало ли чего…

Уже пару раз набрали коды и номер телефона – бесполезно, он не ответил… Сделали перерыв. Пили чай с Мишкиными любимыми конфетами карамелью «Весёлые леденцы», смотрели телевизор. Правильнее бы сказать – Мишка смотрел, скакал по каналам, а Александр дремал. Жена с маленькой дочерью в гостях у подруги была, реферат свой институтский обсуждала, можно было и отдох… х-х-хр-рр…

На этом звукосочетании «хр» и задохнулся вдруг Кобзев, увидев на экране именно то, что и полковник Ульяшов увидел в гостиничном бассейне: арест и транспортировку задержанных полицией преступников. Кобзев аж подскочил, сильно напугав расслабившегося юного переводчика.

– Стой! Назад! Что это сейчас было?! Это же наш Сашка Смирнов. Не может быть! Его арестовали! Ты видел?

Мишка от неожиданности даже конфету проглотил, оцарапал горло. Тараща глаза, в слезах, сглатывая, не сразу и ответил.

– Это Евроньюс показывает, дядя Саша. Швеция, «ноу коммент». А что он там сделал, ваш Смирнов? За что его арестовали? Засветился, да? Разведчик он наш, да?

Кобзев, схватившись за голову, как ошпаренный метался по комнате.

– Как же так… Что же это… Как же… Где это… Что делать?

– Разведчик, да? Разведчик? – не отрываясь от экрана, на одной восторженной ноте застрял Мишка, переспрашивал.

Кобзев наконец расслышал.

– Какой разведчик? Нет! – в глубоком миноре отмахнулся от мальчишки. – Он письмо должен был передать…

– А-а-а, он курьер ваш, – вновь с восторгом воскликнул Мишка. – Связной? – и снова поинтересовался. – А разве у нас можно, дядь Саш, и в оркестре играть и в разведке работать?

– У нас в стране всё сейчас можно, – рассеяно ответил Кобзев, растерянно вглядываясь в бегущего по полю несчастного лисёнка. – Куда он там попал? – повторял как заведённый, словно это Санька Смирнов сейчас в образе лисёнка бежал. – Куда? Как? – наконец спохватывается. – Давай, Мишка, друг, звони, набирай номер…

Ещё в гостиничном коридоре, открывая электронной карточкой электронный замок, Ульяшов расслышал настойчивое бренчание своего мобильного телефона: «То-ре-о…», и всё там, с тореадором остальное. Ворвавшись в номер, в два прыжка преодолел расстояние, схватил «мыльницу»…

– Да-да! – торопливо прокричал.

Немедленно расслышал звонкий молодой английский говор, бойкий и с напором.

– Хеллоу, сэр! Ай эм Майкл Видов, ай колинг фром Москоу. Мэй ай толк ту…

Ульяшов ничего не понял, прикрыв трубку рукой, раздражённо выругался:

– Чёрт! Верунчик, Натуся, – позвал он. – Помогите разобраться. Чего-то по-английски от меня хотят. Ошиблись, наверное…

Мишка растерянно смотрит на Кобзева.

– Не понял… – высоко удивлённо говорит он Александру, и вновь прикладывает телефон к уху. Но вместе прежнего мужского, слышит теперь женское – воркующее и нежное. – «Хелло! Спикинг плиз». – Во, – снова с удивлением пожимает дяде Саше плечами.

– А теперь почему-то женщина. – И чтоб успеть, принимается быстро тараторить в трубку…

– Хелло, миссис! Ай эм вери глэд токинг виз ю. Май нейм из Майкл. Ам фром Москоу. Мэй ай толк ту мистер Ульяшов, ор мистер Смирнов. Плиз!

– Так вы из Москвы звоните, мальчик? – легко перейдя на русский язык, с удивлением спрашивает его женский голос. – А почему по-английски? Россию что, янки уже захватили, мальчик, я не понимаю, а? – шутит девушка.

Мишка шутку не расшифровал, ему достаточно того было, что его понимают, причём, «нормально» понимают…

– Так мне сказали, что у вас, в Швеции, по-русски не понимают, – так же на русском языке ответил ей.

Дядя Саша Кобзев, как заворожённый слушал разворачивающиеся перед ним международные переговоры. С уважением наблюдал за работой переводчика. Школьник Мишка – пацан – легко варьировал языками… Молодец, подрастающая смена, думал Кобзев, самому бы так, но…

– Ещё как понимают, – хихикнул женский голос в Мишкино ухо, потом она продолжила серьёзно. – А Саши Смирнова сейчас здесь нет, а… мистера Ульяшова… Это твой папа, мальчик, да?

– Я не мальчик, я – Миша, – наставительно, с заметным металлом в голосе ответил мальчишка. – Майкл, по английски. И отец у меня – Видов. Нам Ульяшов нужен, дядя Саша сказал, срочно.

Только теперь Кобзев «включился», что отлично понимает весь «английский» язык.

– Погоди, там что, по-русски шпрехают, да? – Мишка согласно кивает, ага. – Ну-ка дай… – Александр перехватывает телефон.

Тут и Натуся, в далёком Стокгольме разобралась, с кем хотят поговорить, кисло морщась, протянула телефон Ульяшову, передала.

– Там, вас какой-то мальчик спрашивает.

– Какой еще мальчик?! – удивляется Ульяшов.

– Сын, наверное, – тонко ехидничает чертовка.

– У меня ещё нет… – рычит Лев Маркович, и ровным тоном аллокает в трубку. – Алло!

В ответ слышит вполне взрослое и мужское:

– Алло!

Что даёт ему возможность в полной мере, достойно отбрить Натали:

– Что-то твой мальчик быстро повзрослел, – так же «нежно» отвечает ей, и не слушая ответ, прикладывается к телефону.

– Алло, алло! – требовательно, и тревожно звучит ему в ухо. – Кто это? Мне бы Ульяшова…

Только теперь Лев Маркович понимает, шутки кончились, что это именно ему звонят, и не просто, а в свете последних драматических событий в его командировке, не сказать фатальных. События эти, если их последовательно, в красках и образах развернуть перед командованием, например, или перед его супругой Светланой Павловной, да озвучить… Ещё и в трёхмерном пространстве бы показать… О-о-о… Нет, спасибо! Лучше не надо.

– Полковник Ульяшов, слушаю. Кто это?

– Товарищ подполковник, это Кобзев! – радостно взрывается голос. – Ну, наконец-то. Тут все с ног сбились, вас разыскивают. Что там со Смирновым? Я по телевизору только что видел, как его арестовали. Нет?!

Всё, копец! Лев Маркович похолодел. Случилось самое страшное, чего он даже в мыслях боялся себе представить. Там, дома, узнали. Возможно, не всё ещё – это впереди! – но важное. Не видать теперь генеральских погон, как и этих, родных… До майора разжалуют, с выходом на пенсию, если не уголовное дело «возбуждят»… Ещё и Светлана Павловна, – не дай бог!.. Как теперь отвечать, что говорить, полковник не знал. Не владел ситуацией. Да и как ею владеть, когда он здесь, а Смирнов где-то там. Где – пока неизвестно. Ну не успел Ульяшов приступить к поискам, не успел… Это плохо. Одно хорошо – звонили не из дивизии, даже не полковник Золотарёв, а… музыкант Кобзев. Прапорщик… С чего бы? Почему?

– А… Ничего страшного, – заикаясь, ответил Ульяшов. – А кто еще видел, не знаешь? Из штаба округа не звонили?

– Звонили, еще как звонили! – всё так же радостно кричала трубка. – Приходили даже!

– Ну, все… Доигрался, – опуская трубку, подвёл себе черту Ульяшов…

– Алло, алло… – неслось тревожное из трубки.

Ей-ей, правду моряки говорят, вернувшись из дальнего похода: «Нет ничего лучше, твёрдой земли под ногами!» Надо понимать родной земли под ногами. Не лукавят и шахтёры, поднимаясь из забоя и выходя на свежий воздух, утверждая – невероятно «вкусный» воздух, вкуснейший. И это правда. Именно этот двуединый «букет», в полной мере ощутили на себе только что освобождённые из неволи Санька Смирнов с Венькой и продюсером Семёном Вайнштоком. И возникшую было шаткость «почвы» под ногами в полицейском автобусе, и «пресный» воздух неволи. Хлебнули… Пусть чуть-чуть в заключении были, но… понервничали. Спасибо добровольным «адвокатам»: Гейл и Стиву. Если б не красавица Гейл, и этот… джентльмен Стив… Или – страшно подумать! – в другую бы сторону за столиками в ресторанчике они сидели… Чтобы наши ребята сейчас в шведских «застенках» делали? То-то!