Текст книги "Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны"

До начала операции «Барбаросса» осталось только 39 дней . 13 мая 1941. Берлин

Убийцы «в законе»

После долгих переговоров между гестапо и вермахтом, в конце апреля 1941 г., все организационные вопросы, наконец, были решены, и «Соглашение о взаимодействии» было подписано. Теперь убийцы из Эйнзатцгруппе СС получили возможность, при полном содействии и соучастии вермахта, осуществлять уничтожение гражданского населения буквально с первых часов операции «Барбаросса».

Правда, один весьма существенный вопрос все еще оставался нерешенным. Этот вопрос касался «юридического обоснования законности» этих заранее запланированных массовых убийств. Такое «юридическое обоснование» должно было освободить германских солдат и офицеров, совершающих убийства, от ответственности и дать им возможность убивать, зная, что любое, совершенное ими зверство правомерно, законно и останется безнаказанным.

Безнаказанность, как известно, стимулирует совершение преступлений. Безнаказанность стимулирует пробуждение самых низменных инстинктов человека, и особенно это относится к человеку, взращенному на ненависти к другим, отличным от него людям, отличным по расе, по вере, по языку, по цвету кожи. Такой человек, да еще убежденный в том, что совершаемые им убийства останутся безнаказанными, будет убивать с еще большей жестокостью.

Для обоснования законности убийства гражданского населения сегодня, 13 мая 1941 г., фельдмаршал Вильгельм Кейтель выпустил еще одно приложение к плану «Барбаросса» – «Распоряжение об особой подсудности в районе „Барбаросса“ и об особых мероприятиях войск».

Примечательно, что это «Распоряжение» было подготовлено не в гестапо, а в штабе Верховного главнокомандования армии, и подписано не эсэсовцем Гейдрихом, а фельдмаршалом Кейтелем.

Так что «Распоряжение об особой подсудности» касалось не только убийц из Эйнзатцгруппе СС, но и каждого солдата германской армии. Это «Распоряжение» санкционировало любое зверство, любое воинское преступление по отношению к гражданскому населению, совершаемое любым немцем – убийцей из Эйнзатцгруппе СС, солдатом германской армии или даже человеком, носящим гражданскую одежду.

ИЗ «РАСПОРЯЖЕНИЯ»

Об особой подсудности в районе «Барбаросса»

Верховное главнокомандование вермахта13мая 1941

Возбуждение преследования за действия, совершенные военнослужащими и обслуживающим персоналом по отношению к враждебным гражданским лицам, не является обязательным, даже в тех случаях, когда эти действия одновременно составляют воинское преступление… Войсковые начальники в пределах своей компетенции ответственны за то, чтобы все офицеры подчиненных им частей своевременно и тщательно были проинструктированы об основах настоящего Распоряжения; чтобы судебные советники своевременно были поставлены в известность, как о настоящем Распоряжении, так и об устных указаниях, которыми главнокомандующим были разъяснены политические намерения руководства.

Начальник штаба Верховного

командования вооруженными силамиКейтель

И как будто бы этого чудовищного «Распоряжения» было недостаточно, к нему еще были добавлены и «устные указания»! Можно только себе представить, в чем заключались эти устные указания!

Истинная сущность «Распоряжения об особой подсудности» была обнажена на Нюрнбергском процессе в ходе допроса фельдмаршала Кейтеля, подписавшего этот документ.

Допрос преступника вел Главный государственный обвинитель от СССР Роман Руденко. За много дней до того, как советник юстиции Руденко был назначен государственным обвинителем на этом процессе, он занимал пост прокурора Украины и с июня 1943 г. возглавлял комиссию по расследованию злодеяний гитлеровцев на этой земле. Так что Роман Руденко, можно сказать, видел воочию, к каким результатам привело «Распоряжение об особой подсудности».

ИЗ ПРОТОКОЛА ДО ПРОСА КЕЙТЕЛЯ

Стенограмма заседаний Международного военного трибунала

5, 6 и 8 апреля 1946

Руденко: Перехожу к вопросам зверств и вашего отношения к этим преступлениям… Прежде всего, я обращаюсь к документу: «Распоряжение о применении военной подсудности в районе „Барбаросса“». Вы помните этот документ? Он был составлен 13 мая 1941 г. Это больше чем за месяц до начала войны с Советским Союзом… Вы подписывали этот документ?

Кейтель: Да. Я никогда не оспаривал этого. Это был приказ, который был дан мне Гитлером. Гитлер отдал этот приказ мне, и я поставил свою подпись.

Руденко: Вы, фельдмаршал, считали этот приказ неправильным и все же подписали его?

Кейтель: Я не могу вам сказать больше того, что я подписал этот приказ и что тем самым я взял на себя определенную долю ответственности.

Руденко: Этот приказ датирован 13 мая 1941 г., то есть издан больше чем за месяц до начала войны. Таким образом, вами заранее планировалось убийство людей?

Кейтель: Правильно то, что этот приказ действительно был издан за четыре недели до начала похода по плану «Барбаросса» и что за четыре недели до этого о нем сообщили генералам. Они знали об этом уже за несколько недель до начала войны.

Как было доказано на Нюрнбергском процессе, «Распоряжение об особой подсудности» возвело беспрецедентное в истории беззаконие в ранг государственного закона, а совершение воинских преступлений – в ранг служебных обязанностей и воинского долга. «Раса господ» получила из рук своего фюрера юридическое право безнаказанно убивать женщин и детей!

И если «Директива № 21», отпечатанная всего в 9 экземплярах и надежно упрятанная в сейфе, уже через несколько дней после ее подписания перестала быть тайной для мира, то могло ли остаться в секрете «Распоряжение», изготовленное в 109 экземплярах и разосланное в войска?

До «внезапного» нападения осталось только 39 дней. 13 мая 1941. Москва

Экстраординарные меры «без шума»

По свидетельству современников, лицемерие Сталина было его второй натурой. Великий Лицемер почти всегда говорил одно, а делал совсем другое, в большинстве случаев прямо противоположное тому, что он говорил. Так было и в эти дни.

Несмотря на все разговоры о «дезинформации» и о «фальшивках», несмотря на публичное «неверие» в возможность войны с Германией, Сталин готовит свою страну к этой войне. Готовит упорно, ежедневно и ежечасно. Готовит во всех аспектах – политическом, экономическом и военном. И недаром впоследствии девяностолетний соратник вождя Вячеслав Молотов будет упрямо повторять: «А к войне мы готовились и были готовы!»

Россия готовилась к войне. На Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке строились сталинские предприятия-дублеры. В многочисленных конструкторских бюро создавались лучшие в мире самолеты – истребители «Як-1», «МиГ-3», «ЛаГГ-3», пикирующий бомбардировщик «Пе-2», штурмовик «Ил-2», лучшие в мире танки «Т-34» и «КВ-1», новейшие ракетные установки «БМ-13». Каждые сутки на заводах страны выпускалось до 20 скоростных истребителей «МиГ-3», до 20 «Т-34» и многотонных «KB». И о каждом выпущенном танке, о каждом выпущенном самолете ежедневно докладывали Сталину.

Страна работала в исключительно напряженном режиме, круглосуточно, практически без выходных дней. Ускоренным темпом выпускались все виды боеприпасов, накапливались горюче-смазочные материалы. Создавались запасы нефти и угля, чугуна и стали, цветных металлов, пшеницы и ржи, продовольствия и фуража.

Более двадцати миллионов советских граждан изучали основы противовоздушной и противохимической обороны. Свыше шести миллионов человек сдали нормы нового спортивного комплекса «Готов к труду и обороне», включавшего стрельбу, гранатометание и штыковой бой. Миллионы женщин и мужчин учились на курсах медицинских сестер и санитаров в обществе «Красного креста и красного полумесяца». Около четырнадцати миллионов человек готовились стать снайперами, пилотами, парашютистами, радистами в кружках добровольной военно-патриотической организации «Осоавиахим». Около двух миллионов женщин и подростков прошли специальное обучение при заводах и в школах рабочей молодежи и были готовы заменить у станков мужчин, когда им придется взять в руки оружие.

Страна жила войной, неизбежностью войны, необходимостью каждую минуту думать о войне, быть готовым к войне. Страна пела песни о войне, слушала лекции о войне, читала книги и смотрела кинофильмы о войне. И почти в каждой семье были отцы и сыновья, уже надевшие военную форму.

Еще в феврале 1941 г. Совет народных комиссаров СССР принял постановление «О Мобилизационном плане на 1941 г.», а в начале марта началась скрытая мобилизация резервистов под видом учебных сборов. Сегодня уже отмобилизовано порядка 800 000 человек. Наступило время выдвижения войск в приграничные военные округа.

Свидетельствует генерал армии Сергей Штеменко, занимавший в 1941 г. пост помощника начальника оперативного отдела Генштаба:

«Наконец, еще один вопрос из тех, которые часто ставятся перед нами, военными, и от ответа на которые мы почему-то предпочитаем уклоняться: допускалась ли нами сама возможность нападения на нас Германии в 1941 г. и делалось ли что-либо практически для отражения этого нападения? Да, допускалась! Да, делалось!.. …перед самым началом войны в пограничные округа под строжайшим секретом стали стягиваться дополнительные войска.

Из глубины страны на запад перебрасывалось пять армий: 22-я под командованием генерала Ф. А. Ершакова, 20-я под командованием Ф. Н. Ремезова, 21-я под командованием В. Ф. Герасименко, 19-я под командованием И. С. Конева и 16-я армия под командованием М. Ф. Лукина. Всего перемещалось 28дивизий…»

Выдвижение войск шло скрытно, и так же скрыто необходимо было принять их и разместить в подготовленных заранее лагерях.

Сегодня, 13 мая 1941 г., в Киевский Особый военный округ поступила директива Жукова, обязывающая командующего войсками округа Кирпоноса подготовиться к принятию новых воинских частей.

№ 503904, Совершенно секретно

13 мая 1941, Экз. № 1

Народный комиссар обороны Союза ССР приказал: принять и разместить в лагерях на территории округа одно управление стрелкового корпуса с корпусными частями и одним артполком, четыре двенадцатитысячные стрелковые дивизии и одну горнострелковую дивизию из состава СКВО [Северо-Кавказского военного округа]…

Управление стр. корпуса, все корпусные части и дивизии прибудут с имуществом НЗ, учебным и лагерным имуществом. Семьи командного состава всех соединений остаются в пунктах постоянной дислокации своих соединений… Подготовку лагерей и размещение частей провести без шума, приняв все меры к сокрытию номеров соединений и принадлежности к СКВО…

Начальник Генерального штаба генерал армииЖуков

Подготовка к войне шла «без шума». Скрытно выдвигались на Запад новые воинские части, скрытно готовились для них лагеря, и принимались все необходимые меры к сокрытию номеров соединений и их назначения.

Но, несмотря на все принятые меры, массированное передвижение русских войск не осталось секретом для германской разведки, точно так же как сосредоточение германских войск не было секретом для разведки советской. И не случайно 1 мая 1941 г. в протоколе совещания германского штаба появилась запись: «Русское сосредоточение и развертывание: дальнейшие крупные передвижения войск к германо-русской границе».

Правда, выдвижение русских войск мало тревожило Гитлера. По плану «Барбаросса» ожесточенные сражения с главными силами русских должны были происходить как раз на границе и в ходе именно этих сражений Красная армия должна была быть полностью уничтожена.

До начала операции «Барбаросса» осталось только 38 дней. 14 мая 1941. Лондон

«Кембриджская Пятерка» – предмет мечтаний любой разведки!

Между тем шумиха по поводу «Миссии Гесса» не прекращается. Особенно усердствует английская пресса. Некоторые газеты даже изображают заместителя германского фюрера как «искреннего» и «честного» человека, «доброго семьянина» и «идеалиста», прибывшего в Лондон с «Миссией мира». Различные сведения, касающиеся этой «Миссии мира», начинают поступать и в Москву.

№ 376, 14мая 1941

«Вадим» сообщает из Лондона: по данным «Зенхен», Гесс прибыв в Англию, заявил, что он намеревался, прежде всего, обратиться к Гамильтону, знакомому Гессу по совместному участию в авиасоревнованиях 1934 г. Гамильтон принадлежит к так называемой Кливлендской клике. Гесс сделал ставку именно на Гамильтона.

Кирк Патрику, первому опознавшему Гесса чиновнику «Закоулка», Гесс заявил, что привез с собой мирные предложения. Сущность мирных предложений нам пока не известна…

Для оценки важности полученной информации необходимо, прежде всего, понять, кто скрывается под кличками «Вадим» и «Зенхен», и какая организация названа здесь «Закоулком».

Лет семь или восемь назад двадцатилетний английский аристократ Гарольд Ким Филби, закончив престижный Тринити колледж Кембриджского университета и не найдя работы в Лондоне из-за своих прокоммунистических взглядов, отправился в Австрию. По официальной версии – для усовершенствования немецкого языка. В Вене Филби вскоре начал работать в «Международной организации помощи борцам революции в капиталистических странах», так называемом МОПРе. Правда, рутинная работа на благо «борцов революции» в те дни мало занимала молодого повесу, и большую часть своего времени он посвящал роману с красивой женщиной по имени Алиса.

Алиса, или Литци, как называли ее дома, была дочерью польского еврея Исраэля Кольмана, а еще, как оказалось, она была коммунисткой и секретным агентом Коминтерна. Женившись на Литце и поощряемый ею, Филби со всей своей кипучей энергией окунулся в подпольную работу – он помогал коммунистам и евреям покинуть Австрию, снабжал их деньгами, переправлял через границу, и в мае 1934 г., когда супруги переехали в Англию, он уже полностью был готов к сотрудничеству с Москвой. От нелегала советской разведки Арнольда Дейча Филби получил свое первое задание, суть которого заключалась в организации подпольной шпионской группы. Так родилась знаменитая в истории разведки «Кембриджская Пятерка».

Невероятная «Пятерка»

В «Кембриджскую Пятерку», кроме Кима Филби, вошли Гай Бёрджесс, Энтони Блант, Дональд Маклин и Джон Кернкросс. Все они, так же как Филби, были выпускниками Кембриджа. Все они были молоды, талантливы, материально обеспечены и, на первый взгляд, благополучны. Всех их ожидала блестящая карьера и завидное будущее. И вместе с тем, все они были заражены коммунистической, какой-то бунтарской идеологией, а некоторые из них были еще и известны своей неординарной сексуальной ориентацией.

Привлечение людей такого рода к шпионской работе облегчалось тем, что нетрадиционная сексуальная ориентация в Англии 40-х годов означала презрение общества, конец карьере и даже тюремное заключение. Достаточно вспомнить трагическую судьбу гениального английского математика – Алана Тьюринга, который под давлением общественного мнения покончил жизнь самоубийством.

Друзья Кима Филби по Кембриджу – Гай Бёрджесс и Энтони Блант, также были гомосексуалистами, членами тайного общества «Апостолы», и именно к ним, прежде всего, по совету Дейча, обратился Филби с предложением начать сотрудничество с советской разведкой.

Шотландец Гай Фрэнсис де Монси Бёрджесс, сын вице-адмирала королевского флота, и английский аристократ Энтони Фредерик Блант, троюродный брат английской королевы, стали для Москвы «идеальными идеологическими шпионами» – надежными, преданными, умеющими хорошо скрывать свои действия и маскировать свои чувства.

Гай Бёрджесс получил кличку «Медхен» – «Девочка», а Энтони Блант – кличку «Тони». Бёрджесс – человек неуемного темперамента, скандалист, драчун и пьяница, обладавший редким умом и странной магической властью над людьми, сумел совратить и завербовать еще одного выпускника Кембриджа – Маклина. Дональд Дюард Маклин (младший), сын видного британского политика сэра Дональда Маклина, стал четвертым членом «Пятерки» и получил кличку «Стюарт».

Пятого члена «Пятерки», Джона Кернкросса, привлек к шпионской работе Энтони Блант, бывший в прошлом преподавателем Джона по французской литературе. Кернкросс, выходец из мелкобуржуазной семьи, не принадлежал к аристократическому кругу и не располагал денежными средствами, необходимыми для учебы в Кембридже. Но, благодаря своим выдающимся способностям, он был все-таки принят в этот престижный университет и стал там одним из лучших студентов. Друзья считали Кернкросса, получившего кличку «Карел», человеком малоприятным в личном плане, но оказывали ему уважение, считаясь с его исключительным умом и твердыми коммунистическими убеждениями.

На ключевых позициях

Сегодня, в мае 1941 г., все члены «Кембриджской Пятерки» являются давними и проверенными шпионами советской разведки, и по приказу Москвы уже успели внедриться в различные государственные структуры Великобритании. Энтони Блант стал сотрудником британской военной разведки – «МИ-5», Гай Бёрджесс – ведущим журналистом «Би-Би-Си». Дональд Маклин, занимавший в последние годы пост секретаря британского посольства во Франции, в день, когда германские войска вошли в Париж, успел уничтожить все посольские документы и, вместе со своей беременной женой Мелиндой, бежать в Англию. Отвага Дональда и Мелинды, родившей после побега мертвого ребенка, была высоко оценена в Лондоне, и Маклин занял престижный пост второго секретаря министерства иностранных дел – Форин Офис, или, как называют его в Москве, «Закоулка». А Джон Кернкросс в последнее время стал личным секретарем основателя британской разведки – лорда Мориса Хэнки, особое положение которого давало ему, как личному секретарю, доступ к материалам чрезвычайной, стратегической важности, включая атомные секреты. В мае 1941 г. большинство сообщений личного секретаря лорда Хэнки, естественно, было посвящено подготовке Германии к нападению на Россию, но «звездный час» Кернкросса наступит в 1942 г., когда он будет переведен в Блетчли-Парк и получит доступ к сверхсекретной информации «Ультра». Советский шпион будет назначен редактором материалов, полученных с помощью той самой, созданной Тьюрингом «Бронзовой Богини», которая так удачно имитировала работу германской машины «Энигма». И до самого конца войны Кернкросс будет передавать копии этих материалов в Москву.

Таким образом, все члены «Кембридской Пятерки» представляли огромную ценность для Москвы. Но самым ценным, конечно, был человек, которого можно назвать архитектором «Пятерки» – Ким Филби, по кличке «Зенхен» – «Сынок».

Потомственный шпион

Гарольд Адриан Рассел Ким Филби был не обычным шпионом – это был шпион по призванию и, можно даже сказать, потомственный шпион. Отец Кима – Гарри Сент-Джон Бриджер Филби, знаменитый ученый и большой авантюрист – был в течение многих лет сотрудником британской разведки и двойным шпионом, с успехом продававшим секреты своей родины иностранным державам. Сент-Джон долгие годы жил в различных странах Востока. Приняв мусульманство, он сменил свое звонкое английское имя на Хадж Абд-Аллах, взял в жены черную рабыню и стал доверенным лицом короля Саудовской Аравии Ибн Сауда.

Единственный сын Сент-Джона от первой, английской жены Гарольд, или Ким, как называл его отец, родился в Индии. От отца он унаследовал любовь к женщинам и страсть к приключениям. Многие годы Ким вел опасную двойную жизнь и эта, ничем, фактически, не оправданная, добровольно взятая на себя ноша навсегда осталась загадкой. Свидетельствует Аллан Даллес: «Говоря о трагических последствиях измены Филби, не следует забывать, что он не был безродным чужаком, не имевшим корней, как это часто бывает со шпионами; его никто не шантажировал, не подставлял, не соблазнял большими деньгами. Он принадлежал к богатой и образованной элите своей страны. Перед ним открывались все двери. По причинам, которые легко изложить, но трудно понять, он выбрал путь предательства…»

Став в 1934 г. советским шпионом, Ким Филби для видимости порвал все связи с коммунистами и, с помощью отца Сент-Джона, ставшего тем временем поклонником Гитлера, вошел в общество англо-германской дружбы, начал сотрудничать с пронацистским журналом Хаусхофера «Геополитик» и даже несколько раз побывал в Берлине, где был принят Риббентропом и Геббельсом. В 1937 г. по заданию советской разведки Филби едет в Испанию. И из самого пекла гражданской войны он шлет свои блестящие журналистские репортажи в лондонский «Тайме» и не менее блестящие шпионские донесения в Москву.

А в 1940 г., вернувшись в Лондон, советский шпион становится сотрудником британской разведки – «МИ-6» – Сикрет Интеллидженс Сервис, во главе которого стоит знаменитый полковник Стюарт Мензис.

Сэр Стюарт Мензис, сын фрейлины королевы, завсегдатай аристократических клубов, любитель лошадей и шотландского виски, был давним другом авантюриста Сент-Джона Филби. С младшим Филби он тоже был знаком много лет, симпатизировал ему и даже прочил его себе в преемники, считая, что у Кима есть все данные для того, чтобы возглавить «МИ-6». Советский шпион во главе британской разведки!!! Нет, этой невероятной мечте Москвы не суждено было сбыться.

Но и сегодня, в мае 1941 г., возможности Филби достаточно велики. Так, например, система «Ультра», включающая перехват, дешифровку, перевод и анализ перехваченной секретной германской информации, входит в «МИ-6» и подчиняется непосредственно Стюарту Мензису. Будучи сотрудником «МИ-6», Ким Филби имеет все возможности информировать Москву и о существовании секретного объекта – Блетчли-Парк и даже пересылать в Москву агентурные сведения, полученные с помощью системы «Ультра».

Ценность информации, к которой имела доступ в предвоенные дни «Кембриджская Пятерка» трудно переоценить. Достоверность этой информации подтверждается тем, что и после «внезапного» нападения Германии пятеро шпионов в течение многих лет продолжали сотрудничать с советской разведкой. А надежность этих шпионов подтверждается трагическим финалом жизни каждого из них.

Реквием

Пройдут годы. Закончится Вторая мировая война. Друзья из «Кембриджской Пятерки» продвинутся по служебной лестнице, начнут выезжать за рубеж – во Францию, в Соединенные Штаты. Энтони Блант будет назначен хранителем картин Виндзорского и Букингемского дворцов, станет советником короля Георга VI и получит звание рыцаря. Ким Филби возглавит миссию по связям британской разведки с ЦРУ и ФБР, будет работать в контакте с Алланом Даллесом и Эдгаром Гувером. Гай Бёрджесс станет личным помощником министра иностранных дел. Дональд Маклин и Джон Кернкросс займут престижные посты в министерствах – иностранных дел и финансов.

Такими станут шпионы из «Кембриджской Пятерки» к 50-м годам XX столетия – налаженная жизнь, твердое положение в обществе, уважение, материальная обеспеченность… и продолжающееся сотрудничество с советской разведкой. Ничто, казалось, не предвещало опасности разоблачения, и все же…

В 1953 г. грянул гром. В связи с угрозой провала, Маклин и Бёрджесс вынуждены были бежать в Москву. Английские аристократы с почетом были встречены в российской столице, но они не прижились в Москве, грустными бьши последние годы их жизни вдали от родины, и похоронить себя они завещали в Лондоне. После бегства скандального Маклина и Бёрджесса генерал-майор Мензис был с позором уволен из разведки, да и у Филби уже не было шансов стать руководителем «МИ-6». В 1963 г. и он был вынужден укрыться за «железным занавесом». Жизнь Филби в Москве сложилась, видимо, более счастливо, чем у его друзей, – в отличие от них, он не пил, женился на русской женщине, много работал, был награжден советскими орденами и похоронен в России.

О связи сэра Энтони Бланта с Москвой британская контрразведка знала, как видно, многие годы, но из-за родственных связей шпиона с королевской семьей никакие меры против него не принимались. И только в 1979 г. Маргарет Тетчер вынуждена была признать, что во время Второй мировой войны сэр Энтони Блант работал на Москву. О том, что и Джон Кернкросс был связан с Москвой, Тетчер призналась в 1981 г. И Блант, и Кернкросс провели последние годы своей жизни почти в полном одиночестве и скончались в Лондоне.

Опасность «Миссии Гесса»

Сегодня, в мае 1941 г., руководство работой «Кембриджской Пятерки» осуществляет один из секретарей советского посольства в Лондоне, резидент внешней разведки майор Анатолий Горский. Опытный разведчик, Горский курирует «Пятерку» с 1936 г. и будет продолжать курировать этих агентов в течение всей войны. В 1944 г., вслед за своими «подопечными», он отправится в Вашингтон, и уже оттуда будет снабжать Москву уникальной информацией, в том числе и касающейся разработки атомной бомбы.

Сегодня задача Горского не ограничивается руководством «Пятеркой». По некоторым данным, Арнольду Дейчу в свое время удалось завербовать в Лондоне не пять и не десять, а более двадцати так называемых идеологических агентов! Все они, тогдашние студенты Кембриджского и Оксфордского университетов, теперь, так же как Ким Филби и его друзья, занимают ведущие посты в британском истеблишменте. В отличие от членов «Кембриджской Пятерки», эти люди не были разоблачены, и их имена, наверное, никогда не станут известными, но сегодня они активно работают на Москву. Объем агентурной информации, получаемой из Лондона, настолько велик, что центр «жалуется» на трудности обработки. Об интенсивности работы лондонских агентов можно судить по сводному отчету за май 1941 г., в котором, в частности, упоминается о передаче 60 пленок с материалами Кернкросса, среди которых – протоколы заседаний военного кабинета Черчилля, еженедельные сводки «МИ-6» и еженедельные доклады политической разведки, а также все входящие и исходящие телеграммы министерства иностранных дел.

Поступившая сегодня в Москву шифровка, касающаяся «Миссии Гесса», также получена от майора Горского, скрывающегося под кличкой «Вадим». На сообщении «Вадима» сохранилась паническая помета Журавлева: «т. Рыбкиной. Телеграфируйте в Берлин, Лондон, Стокгольм, Америку, Рим. Постарайтесь выяснить подробности предложений [предложений Гесса]».

Майор Журавлев нервничает не напрасно – «Миссия Гесса» создает совершенно новую и опасную для Советской России ситуацию – возможность военного союза между Германией и Великобританией.

Об этой опасности через много лет скажет Молотов: «Разведка НКВД донесла нам, что Тесс от имени Гитлера предложил Великобритании заключить мир и принять участие в военном походе против СССР.

Если бы мы в это время развязали войну против Германии, двинув свои войска в Европу, тогда бы Англия без промедления вступила бы в союз с Германией… И не только Англия. Мы могли оказаться один на один перед лицом всего капиталистического мира…»

Предмет мечтаний

В течение многих лет «Кембриджская Пятерка» представляла для Москвы неиссякаемый источник самой разнообразной политической, военной и экономической информации. Так было в предвоенные, в военные и даже в послевоенные годы. Но самым важным и плодотворным был предвоенный период, в эти дни из Лондона были получены многие тысячи уникальных оригинальных сверхсекретных документов.

И если принять во внимание материалы, поступающие в Москву из Берлина, из Токио, из Женевы и из многих других оставшихся неизвестными источников, то станет понятной «зависть», о которой высказался Аллан Даллес: «Информация, которую посредством секретных операций смогли добывать советские разведчики во время Второй мировой войны, содействовала военным усилиям Советов и представляла такого рода материал, который являлся предметом мечтаний для разведки любой страны».