Текст книги "Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны"

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 7 дней. 14 июня 1941, суббота. Берлин

«Устные приказы» фюрера

Последние пять недель Гитлер провел в «Берхгофе».

Он наслаждался тишиной и горным воздухом, гулял со своей любимой овчаркой Блонди, смотрел свои любимые сентиментальные фильмы, главные роли в которых исполняла обычно Ольга Чехова. Отдых пошел на пользу фюреру. Несмотря на напряжение, связанное с предстоящим Русским походом, он чувствовал себя уверенно и ни на секунду не сомневался в успехе операции «Барбаросса».

Вернувшись 12 июня 1941 г. в Берлин, Гитлер с интересом следил за устроенной Геббельсом комедией с конфискацией газеты «Фёлькишер Беобахтер» и был очень доволен ее результатами. Опубликованное сегодня в газетах «Сообщение ТАСС» не повлияло ни на настроение фюрера, ни на принятое им решение о нападении на Россию. В эти дни вряд ли какое-либо событие могло помешать осуществлению его «Великой Миссии». И если Сталин пытался с помощью «Сообщения» склонить фюрера к переговорам и снова отсрочить нападение Германии, то косвенным ответом Гитлера на этот демарш можно считать проведенное сегодня в Рейхсканцелярии совещание высшего командного состава вермахта. Хотя напрямую это совещание не было связано с «Сообщением ТАСС», так как приказ о проведении совещания Гитлер отдал еще пять дней назад, 9 июня 1941 г., в те дни, когда он все еще наслаждался пасторальным ландшафтом «Бергхофа».

Совещание началось в 11.00 пополудни и длилось до позднего вечера.

Доклады фельдмаршалов и генералов обнадеживали. Генерал-фельдмаршал Браухич, который только вчера вернулся из инспекционной поездки на Восток, доложил: «Состояние войск хорошее. Сосредоточение, в основном, закончено. Армия готова к вторжению».

Совещание шло строго по плану. После общего ленча фюрер произнес одну из своих самых длинных речей, остановившись особо на методах будущей войны с «иудо-большевиками». Эту варварскую речь, основной сутью которой была необходимость уничтожения женщин и детей, Гитлер обдумал в «Бергхофе», любуясь чарующей красотой Альпийских гор.

Свидетельствует Вильгельм Кейтель: «В середине июня фюрер в последний раз перед войной на Востоке собрал всех высших офицеров Восточного фронта для доклада об их задачах, в котором вновь с огромной проникновенностью изложил свою точку зрения на ведение ВОЙНЫ НА УНИЧТОЖЕНИЕ».

Все участники совещания были уже ознакомлены с документами, подготовленными в штабе Верховного главнокомандования – и с «Распоряжением об особой подсудности в районе „Барбаросса“», и с «Приказом о комиссарах». Но, как видно, речь Гитлера на совещании 14 июня 1941 г., по своей человеконенавистнической сути, превзошла даже эти чудовищные документы. По словам Черчилля, именно «устные приказы фюрера», как называли эти речи Гитлера его генералы, определили жестокость нацистов по отношению к гражданскому населению на оккупированных территориях: «На совещании 14 июня 1941 г. он отдал устные приказы, которые в значительной степени определили поведение германской армии по отношению к русским войскам и населению и привели к множеству жестоких и варварских поступков».

Устные приказы фюрера! В 1946 г. на Нюрнбергском процессе и Кейтель и Шелленберг, ссылались на полученные ими «устные приказы фюрера», желая свалить свои преступления на мертвого Гитлера. Но в 1941 г. эти же преступники верили в святость этих «устных приказов». Эти же преступники передавали «устные приказы» из уст в уста, доводя их до последнего солдата и превращая провозглашенную Гитлером «ВОЙНУ НА УНИЧТОЖЕНИЕ» в небывалую в истории кровавую бойню.

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Берлин

Сталин хочет «определить вину» за агрессию

Но сегодня в Берлине, как видно, начинают понимать, что «Сообщение ТАСС» оказалось все-таки «сильнее», чем это показалось вначале. «Сообщение ТАСС» могло иметь и, как покажет история, имело весьма неприятные последствия для Гитлера – оно явилось одной из причин, лишивших его возможности убедить мир в том, что вина за развязывание войны лежит на Сталине. Оно явилось одной из причин, лишивших Гитлера возможности убедить мир в том, что нападение на Россию всего лишь «превентивный удар».

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

15 июня 1941, воскресенье. …Опровержение ТАСС [Сообщение ТАСС] оказалось еще сильнее, чем первоначально переданное сообщение о нем.

Объяснение: Сталин явно хочет сильно выраженным дружественным тоном, а также утверждением, что ничего не произошло, заранее ОПРЕДЕЛИТЬ ВИНУ за предположительное развязывание войны.

Из перехваченной радиограммы мы, напротив, можем узнать, что Москва приводит в боевую готовность русский Военно-морской флот.

Значит, дело там обстоит уже не так безобидно, как это хотят показать…

До «внезапного» нападения осталось всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Киевский Особый военный округ

«Не пора ли объявить боевую тревогу?»

А война теперь может разразиться каждый день – германская армия уже вышла на исходные позиции для наступления. В эти дни в Киев, в штаб округа, прилетел генерал-майор Дмитрий Писаревский – начальник штаба 5-й армии, прикрывавшей 170 км границы от Влодавы до Крыстынополя.

Воспоминает маршал Баграмян: «Писаревский доложил, что немцы с каждым днем усиливают свою группировку. Особенно настораживает, что фашисты начали убирать все инженерные заграждения, установленные на границе. Сейчас они лихорадочно накапливают снаряды и авиабомбы, причем складывают их прямо на грунт, значит, не рассчитывают на долгое хранение.

Нападения можно ждать с минуты на минуту. А наши войска пока находятся на местах постоянного расквартирования. Для того чтобы занять подготовленные вдоль границы оборонительные позиции понадобится минимум день, а то и два. А даст ли нам противник столько времени? Свой доклад об обстановке начальник штаба армии закончил вопросом: не пора ли объявить боевую тревогу войскам прикрытия госграницы?»

Что мог ответить обеспокоенному генералу командующий округа? Ведь всего несколько дней назад войска первого эшелона прикрытия, уже успевшие занять предполье, по приказу Сталина были отведены назад на места постоянного расквартирования, а сам командующий был обвинен в «самочинстве» и случайно избежал расстрела.

Вспоминает Баграмян: «Кирпонос нахмурился. Сказал, что всецело разделяет опасения командования армии. На границе действительно неспокойно и военный совет округа примет все зависящие от него меры.

Объявлять боевую тревогу сейчас нельзя, но надо серьезно подумать о том, чтобы дивизии первого эшелона армии подтянуть поближе к государственному рубежу. В заключение командующий выказал уверенность, что в Москве все знают и в нужный момент нас предупредят, дадут команду. Пока, видимо, такой момент еще не настал!»

Но вот, наконец, сегодня, 15 июня 1941 г., Киевский округ получил приказ Москвы! Нет, пока еще не занять предполье, а начать выдвижение к границе всех пяти стрелковых дивизий второго эшелона, и не немедленно, а только с 17—18 июня 1941 г.

Баграмян: «На подготовку к форсированному марш-маневру корпусам давалось от двух до трех суток. Часть дивизий должна была выступить вечером 17 июня, остальные – на сутки позднее. Они забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны были только ночью. Всего им понадобится от восьми до двенадцати ночных переходов…

Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее».

Дивизии двинулись на запад. А тем временем тревожные сообщения продолжали поступать. Начальник штаба 26-й армии, прикрывающей границу на участке Радымно, Творыльне, полковник Иван Варенников докладывает уже однозначно: «Немцы подготавливают исходные положения для наступления!»

До начала операции «Барбаросса» остается всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Лондон

Мы окажем русским помощь!

Несмотря на шум, поднятый прессой в связи с конфискацией газеты «Фёлькишер Беобахтер» и последовавшим за ним «Сообщением ТАСС», были в эти дни политики, которых никакой БЛЕФ, ни гитлеровский и ни сталинский, не мог ввести в заблуждение. Одним из таких политиков был сэр Стаффорд Криппс.

Криппс прибыл из Москвы в Лондон 11 июня 1941 г. с твердым убеждением в том, что вопреки всем слухам, распускаемым Берлином, и вопреки всем «невериям» Сталина, в самое ближайшие дни Германия осуществит нападение на Россию. И, видимо, именно Криппс стал источником «слухов о войне», которые были столь нежелательны и неудобны и для Берлина и… для Москвы.

И неудивительно, что и Геббельс в своей статье в газете «Фёлькишер Беобахтер», а затем и Сталин в «Сообщении», обвиняли именно Криппса в разжигании войны.

Но Уинстон Черчилль не нуждался в информации Криппса. Черчилль в своих решениях и действиях основывался на имеющейся в его распоряжении уникальной информации «Ультра», получаемой в Блетчли-Парке путем расшифровки германских радиограмм. По оценке Черчилля, так же как и по оценке Криппса, до нападения Германии на Россию остались считанные дни. Свидетельствует Черчилль: «И наконец, 12 июня оно [разведывательное управление] сообщило: „Сейчас имеются новые данные, свидетельствующие о том, что Гитлер решил покончить с помехами, чинимыми советами, и напасть "».

Вопрос войны между Германией и Россией был настолько жизненно важным для Англии, что Черчилль, не любивший работать в воскресенье, на этот раз даже изменил своим привычкам и продиктовал своему секретарю срочную телеграмму в Вашингтон – президенту Рузвельту.

БЫВШИЙ ВОЕННЫЙ МОРЯК – ПРЕЗИДЕНТУ РУЗВЕЛЬТУ

15 июня 1941

Судя по сведениям из всех источников, имеющихся в моем распоряжении, в том числе и из самых надежных, в ближайшее время немцы совершат, по-видимому, сильнейшее нападение на Россию.

Главные германские армии дислоцированы на всем протяжении от Финляндии до Румынии, и заканчивается сосредоточение последних авиационных и танковых сил… Если разразится эта новая война, мы, конечно, окажем русским всемерное поощрение и помощь, исходя из того принципа, что враг, которого нам нужно разбить, – это Гитлер.

Уинстон Черчилль готовится стать союзником столь ненавидимой им когда-то России в войне против гитлеровского «Чудовища».

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 5 дней. 16 июня 1941, понедельник. Берлин

Надежды и опасения

До начала операции остались считанные дни, и Гитлера начинают одолевать сомнения. Уверенность в победе сменяется опасениями. Опасения – надеждами. Опасения связаны с «трагедией Наполеона». А надежды основаны на том, что русские, зная о нападении, скорее всего, не применят тактику 1812 г., а выберут «оборонительный» вариант действий. Именно этот вариант Эрих Маркс и Бернхард фон Лоссберг называли самым «благоприятным для Германии». Такие действия русских дадут возможность стальному германскому кулаку разгромить их армию в решающем приграничном сражении гауптшлахт и обеспечат успех молниеносного германского блицкрига.

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА

16 июня 1941, понедельник. …нападение на Россию начнется, как только закончится сосредоточение и развертывание войск. Это будет сделано примерно в течение одной недели… Это будет массированное нападение самого крупного масштаба. Пожалуй, даже самое мощное из всех, какие видела когда-либо история. Пример Наполеона не повторится. Русские сосредоточили свои войска точно на границе, для нас это наилучшее из всего, что могло произойти. Если бы они были рассредоточены подальше, внутри страны, то представляли бы гораздо большую опасность… Чтобы завуалировать подлинную ситуацию, необходимо и далее неотступно распространять слухи: мир с Москвой! Мол, Сталин приезжает в Берлин…

До начала операции «Барбаросса» осталось всего 4 дня. 17 июня 1941, вторник. Восточная граница Германии

«GOTTMITUNS»

Преступные документы, разработанные штабом Верховного главнокомандования – «Распоряжение об особой подсудности в районе „Барбаросса“ и об особых мероприятиях войск», и «Приказ о комиссарах» уже поступили во все полевые штабы германских армий. Эти распоряжения и приказы касаются не только убийц из Эйнзатцгруппе СС, но и каждого солдата вермахта, и поэтому офицерам приказано довести их до каждого солдата, а также особо разъяснить солдатам «устные приказы фюрера».

ИЗ ЗАЯВЛЕНИЯ СОВЕТСКОГО ОБВИНИТЕЛЯ Л. СМИРНОВА

Нюрнбергский процесс, 1946

Это распоряжение, подписанное Кейтелем, но изданное от имени Гитлера и по его прямым указаниям, было воспринято всеми солдатами и офицерами фашистской армии как распоряжение Гитлера».

Теперь каждый немецкий солдат знает, чего ждет и требует от него фюрер. А фюрер требует от своих солдат быть жестокими! Фюрер требует от них быть безжалостными! Фюрер требует от них совершения самых варварских преступлений и заранее освобождает их от юридической ответственности за эти преступления!

ИЗ ПОКАЗАНИЙ НЕМЕЦКОГО ВОЕННОПЛЕННОГО ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА ВИНЦЕНТА МЮЛЛЕРА Перед вторжением в Россию Гитлер, наряду с приказами о задачах СС по истреблению населения, отдал также роковой приказ об отмене ответственности солдат за преступления и проступки против гражданского населения…

Но Гитлер, на самом деле, не только освободил своих солдат от юридической ответственности за будущие убийства, он сделал значительно больше – он освободил весь немецкий народ от моральной ответственности за преступления против человечности.

В течение многих лет немецкий народ подвергался преступной идеологической обработке. Целенаправленная пропаганда отравляла прессу, радиовещание, кинематограф, театр, литературу и даже музыку. В соответствии с идеями национал-социализма сознательно и планомерно трансформировалось сознание масс. Шестилетним детям вбивались в головы идеи превосходства германской расы. Десятилетние «солдаты» в день рождения Гитлера приносили торжественную клятву перед «знаменем крови». Семнадцатилетние учились ненависти, готовились к миссии «владык мира», не знающих угрызений совести. Гитлер гордился тем, что в его Великом расовом походе его солдаты будут освобождены от «Химеры, носящей название совесть и мораль».

ИЗ БЕСЕДЫ ГИТЛЕРА С РАУШЕНИНГОМ

Провидение предопределило, что я буду величайшим освободителем Человечества. Я освобождаю людей от сдерживающего начала ума, который завладел ими, от грязных разлагающих унижений, которые личность претерпевает от химеры, носящей название совесть и мораль, и от требований свободы и личной независимости, которые могут быть перенесены лишь немногими.

Христианской доктрине о бесконечной значимости индивидуальной человеческой души и личной ответственности я с необозримой ясностью противопоставляю спасительную доктрину о ничтожности и маловажности индивидуального человеческого существа…»

С «христианской доктриной» у Бесноватого были свои проблемы – много лет он мечтал, наряду с решением «еврейского вопроса», решить и «проблему Церкви».

ИЗ БЕСЕДЫ С РАУШЕНИНГОМ

Насчет вероисповедания: что одна вера, что другая – все равно. У них нет будущего, по крайней мере в Германии. Итальянские фашисты во имя Господа предпочитают мириться с Церковью. Я поступлю так же. Почему бы и нет ? Но это не удержит меня от того, чтобы искоренить христианство в Германии, истребить его полностью вплоть до малейших корешков… Для нашего народа имеет решающее значение, будет ли он следовать жидовскому христианству с его мягкотелой сострадательной моралью – или героической вере в бога природы, бога собственного народа, бога собственной судьбы, собственной крови…

Хватит рассуждать. Старый Завет, Новый Завет, или даже просто слова Христовы… Все это один и тот жидовский обман…

Эти же абсурдные идеи Гитлера нашли свое отражение и в печально известном сочинении Розенберга «Миф XX века». Альфред Розенберг, прибалтийский немец, встретил Октябрьскую революцию в Москве. На первых порах, он даже симпатизировал большевикам, но в 1919 г. эмигрировал в Германию, вступил в НСДАП и стал одним из прислужников Гитлера – идеологом нацизма и редактором нацистской «Фёлькишер Беобахтер». Именно Розенберг познакомил будущего фюрера с одной из самых гнусных фальшивок современности – «Протоколами сионских мудрецов». Сфабрикованные в России в начале века и переведенные на многие языки «протоколы», явились для патологических антисемитов Гитлера и Розенберга неопровержимым «доказательством» существования «мирового еврейского заговора». Густо замешенный на идее превосходства арийской расы и на наглой лжи «Протоколов», опус Розенберга «Миф XX века» представлял собой конгломерат ненависти, направленной одновременно и против евреев, и против коммунистов, и против христианской религии.

Гитлер считал, что христианская религия, так же как и все другие религии, должна исчезнуть. В своей бесконечной наглости Бесноватый планировал в будущем, после разгрома большевистской России, подменить христианскую религию новой, чисто немецкой религией, в основе которой будет лежать идея «Крови и Земли».

При этом новой Библией должна была стать его «Майн Кампф», а новым Богом на земле должен был стать он сам – Адольф Гитлер.

Именно этой цели – прижизненному обожествлению Гитлера, служили многочисленные новые обряды – ночные факельные шествия, клятвы у «кровавого знамени», многотысячные митинги, во время которых, в ответ на истерические выкрики Бесноватого, десятки тысяч рук вздымались в нацистском приветствии, десятки тысяч глоток вопили: «Хайль Гитлер».

Кампанию обожествления Гитлера организовывал и направлял хромоногий карлик Йозеф Геббельс. Геббельс провозглашал: «Он [фюрер] один не ошибается. Он выше всех нас! Он как прекрасная звезда над нами!»

Миллионы немцев уже зажигали свечи в «уголках Гитлера», где, вместо обычной иконы, красовался портрет фюрера. А в октябре 1941 г. Рузвельт сделал достоянием мировой общественности содержание одного интересного документа: «Этот документ содержит план, в соответствии с которым, после выигранной Германией войны, все существующие в мире религии будут упразднены… Вместо Библии должны быть навязаны и провозглашены в качестве священных текстов изречения из книги фюрера „Майн Кампф“, христианский крест должен быть заменен свастикой и обнаженным мечом, и, в конце концов, место Бога должен был занять фюрер».

Но пока, до тех «благословенных» времен, когда он сам станет «Богом» на земле, для решения сегодняшних неотложных задач – уничтожения «большевизма и еврейства» – Гитлер берет себе в союзники христианского Господа Бога. Гитлеру нужна помощь Бога для того, чтобы заставить немцев, которые с детства приучены ревностно исполнять церковные обряды, так же ревностно и слепо исполнять его, Гитлера, волю. Посылая своих солдат на убийство беззащитных женщин и детей, Гитлер цинично призывает в помощь Бога: «Да поможет нам Бог!»

И даже на пряжках поясного ремня солдат вермахта, облегчая преступникам выполнение их кровавой миссии, выбита близкая сердцу каждого христианина надпись: «GOTTMITUNS» – «С НАМИ БОГ».

Именем Бога, одна из главных заповедей которого «Не убий!», Бесноватый толкает германских солдат и весь немецкий народ на еще невиданное в истории убийство. И германские солдаты, воспитанные в духе расовой ненависти, освобожденные от юридической и моральной ответственности пред Законом и Совестью, будут убивать! Будут убивать себе подобных, сотворенных по образу и подобию Всевышнего. Убивать без всяких сомнений и угрызений совести. Убивать жестоко, зная, что останутся безнаказанными. Убивать именем Милосердного Бога!

До «внезапного» нападения осталось всего 4 дня. 17 июня 1941, вторник. Москва

«К еб-ной матери!»

В эти последние считанные дни перед «внезапным» нападением советская разведка работает круглосуточно. Группа майора Журавлева всю последнюю ночь готовила подробную докладную записку по материалам литерного дела «Затея», того самого дела «Затея», которое, по свидетельству генерала Судоплатова, было заведено еще в начале ноября 1940 г., то есть еще до того, как Гитлер подписал «Директиву № 21».

Сегодня литерное дело «Затея» превратилось в пухлую папку, где собрано достаточно материала для того, чтобы проследить нарастающий с каждым днем процесс подготовки Германии к «внезапному» нападению.

Вспоминает младший лейтенант Зоя Рыбкина: «Нашей специализированной группе было поручено проанализировать информацию всей зарубежной резидентуры, касающейся военных планов гитлеровского командования, и подготовить докладную записку.

Для этого мы отбирали материалы из наиболее достоверных источников, проверяли надежность каждого агента, дававшего информацию о подготовке гитлеровской Германии к нападению на Советский Союз…»

Записка, подготовленная группой Журавлева, включала в себя, кроме анализа существующей опасной ситуации, подробный «Календарь сообщений» доктора Харнака и обер-лейтенанта Шульце-Бойзена.

Вспоминает Рыбкина: «Наша аналитическая записка оказалась довольно объемной, а резюме – краткое и четкое: „Мы на пороге войны“.

17 июня 1941 г. я по последним сообщениям агентов «Старшины» и «Корсиканца» с волнением завершила этот документ.

Заключительным аккордом в нем прозвучало: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года».

В тот же день, вечером, нарком госбезопасности Меркулов и начальник внешней разведки Фитин повезли записку в Кремль. В кабинете Сталина в этот вечер было пять человек – Молотов, Берия, Меркулов, Фитин и сам Сталин. Докладывал Павел Фитин. Весь его доклад был основан на информации, полученной в эти последние дни из Берлина и со всей очевидностью приводившей к выводу, что до нападения Германии остались считанные дни.

ИЗ ПИСЬМЕННОГО СООБЩЕНИЯ НКГБ СССР

№ 2279/м, Сов. секретно 17 июня 1941

Сообщение из Берлина

Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:

Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время …

Источник, работающий в министерстве хозяйства Германии, сообщает, что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений «будущих округов» оккупированной территории СССР, а именно: для Кавказа – назначен Амонн, один из руководящих работников национал-социалистской партии в Дюссельдорфе; для Киева – Бурандт, бывший сотрудник министерства хозяйства, до последнего времени работавший в хозяйственном управлении во Франции; для Москвы – Бургер, руководитель хозяйственной палаты в Штутгарте.

Для общего руководства хозяйственным управлением оккупированных территорий СССР назначен Шлотерер, начальник иностранного отдела министерства хозяйства, находящийся пока в Берлине. В министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, предназначенных для «оккупированной» территории СССР, выступал также Розенберг, который заявил, что «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».

Верно: Начальник 1 управления НКГБ Союза ССРФитин

Сталин, обычно с большим интересом относившийся к агентурной информации, на этот раз слушал руководителей разведки НКВД невнимательно. Сталин слушал невнимательно, хотя на этот раз речь шла уже не о подготовке к нападению, а… о самом нападении! Речь шла о том, что подготовка к нападению уже полностью закончена и «удар можно ожидать в любое время»! Речь шла уже не о командующих трех группировок германских армий, готовых к нападению на Россию, а о начальниках «округов» будущих оккупированных территорий – Москвы, Киева, Кавказа!

Но Сталин слушал невнимательно и даже, вопреки своим правилам, не задавал вопросов. По свидетельству очевидцев, вождь в эти дни находился в большом напряжении и выказывал все больший гнев, если кто-либо приходил к нему с донесениями о возрастающей опасности нападения Германии. Уже после первых слов докладчика он выходил из себя и в резко угрожающем тоне пресекал разговор. Как видно, по мере приближения нападения, Сталину все труднее давался его БЛЕФ. Ему все труднее было ломать комедию перед сотрудниками разведки, и все труднее было удерживать Генштаб и командующих округов от введения в действие «ПЛАН ПРИ-КРЫТИЯ-41».

Терпение начало изменять Великому Лицедею. Ему, действительно, не нужны были дополнительные доклады разведки, и особенно такие, как сегодняшний доклад Фитина – достоверный, угрожающий, требующий принятия немедленных судьбоносных решений и немедленных самых решительных действий.

Взяв из рук Фитина записку и быстро пробежав глазами последнее сообщение из Берлина, Сталин с раздражением, размашисто начертал в левом верхнем углу документа беспрецедентную по грубости резолюцию: Т-щу Меркулову

Можете послать ваш «источник» из штаба герм. авиации к еб-ной матери. Это не «источник», а «дезинформатор». И. Ст.

Поставив последнюю жирную точку, Сталин швырнул записку прямо в лицо ошарашенному Фитину. Руководители разведки поспешно покинули Кремль и вернулись в наркомат государственной безопасности.

Вспоминает Зоя Рыбкина: « Трудно передать, в каком состоянии мы – члены группы ждали возвращения Фитина из Кремля.

Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Наш обзор мы увидели у него в руках. Фитин достаточно выразительно бросил сброшюрованный документ на журнальный столик Журавлеву:

«Хозяину доложил. Иосиф Виссарионович ознакомился с вашим докладом и швырнул его мне. Это блеф! – раздраженно сказал он. – Не поднимайте панику. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».

По свидетельству Рыбкиной, все они, и Фитин, и Журавлев, и она сама, «недоумевали» и не могли понять, зачем вдруг понадобилось Сталину называть проверенную информацию БЛЕФОМ? Но на самом деле, талантливые аналитики внешней разведки очень близко подошли к пониманию сталинского коварного «Сценария». Правда, это понимание пришло к ним значительно позже – после трагического развития событий, вызванного «внезапным» нападением гитлеровской Германии.

Рыбкина: «Замечу, что тогда мы старались найти оправдание „стратегическому плану“ Сталина.

Прочно утвердилась такая версия: Мы не подтянули вовремя к границам воинские части, не оснастили вооружением новую советско-германскую границу. Сталин, мол, стремился к тому, чтобы весь мир знал и видел, кто развязал войну.

Хотя гитлеровцы постоянно нарушали наши воздушные, морские и сухопутные границы, провоцировали нас, мы на провокацию не поддались, зато получили в союзники США, Великобританию и мировое общественное мнение…»

И по сей день, несмотря на то, что документы, связанные с войной, уже частично рассекречены, поведение Сталина накануне германской агрессии служит темой для споров и остается загадкой. Хотя ответ этой загадки есть, и его можно понять из выводов, сделанных аналитиком Рыбкиной: «Сталин… стремился к тому, чтобы весь мир знал и видел, кто развязал войну… Гитлеровцы… провоцировали нас, мы на провокацию не поддались, зато получили в союзники США, Великобританию и мировое общественное мнение».