Текст книги "Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны"

До начала операции «Барбаросса» осталось меньше суток. 21 июня 1941, суббота. Германия, Дьюин

Эйнзатцгруппе «D» выползает из своего логова

Еще не наступил рассвет, когда Эйнзатцгруппе «D» во главе с группенфюрером СС Олендорфом, выступила из Дьюина и направилась в Румынию, в расположение расквартированной там 11 -й германской армии. Этот марш будет продолжаться около трех суток, и в Пьятра-Нямц убийцы прибудут уже после того, как начнется война.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ ОТТО ОЛЕНДОРФА

Стенограмма заседания Международного трибунала

от 3 января 1946 г.

Эймен: Когда группа «D» вошла на территорию Советского Союза?

Олендорф: Оперативная группа «D» выступила из Дьюина 21 июня и через три дня она достигла Пьятра-Нямца в Румынии.

Там армия уже затребовала первые оперативные команды, и те сейчас же направились к месту назначения, указанному армией.

Эймен: Вы сейчас имеете в виду 11-ю армию?

Олендорф: До…

Вскоре после прибытия Эйнзатцгруппе «D» в Пьятро-Нямц, командующий 11-й германской армией генерал-полковник фон Шоберт затребует у Олендорфа подчиненных ему убийц и направит их к «месту назначения» в город Яссы. Здесь они проведут свою первую «акцию» – первое массовое зверское убийство еврейского населения.

В этой чудовищной бойне, в Яссах, вместе с эсэсовцами, примут участие варвары из румынского Оперативного эшелона SSI, румынские жандармы и даже солдаты германской и румынской армий. Убийцы будут врываться в дома, ловить людей на улицах, издеваться, грабить, насиловать, убивать. Более 8000 человек будут уничтожены в течение одного дня – 29 июня 1941 г. – и почти столько же задохнутся в так называемых Поездах смерти.

Трагедия евреев – жителей города Яссы тогда же, в июле—августе 1941 г., станет известна миру. Послы иностранных государств, все еще находящиеся в Бухаресте, сообщат об этой трагедии своим правительствам. А посланник Соединенных Штатов Франклин Мотт Гюнтер в августе 1941 г. даже направит в Вашингтон специальный доклад под названием: «Преступления против еврейского населения до и после начала войны».

Доклад Гюнтера будет посвящен преступлениям румынских и германских убийц против еврейского населения в Бессарабии и отвратительному по своей средневековой жестокости зверству в Яссах.

До «внезапного» нападения осталось меньше суток. 21 июня 1941, суббота. Западная граница

На границе– «выходной день»?!

А на советской границе звучит все еще мирный обычный сигнал горна.

На ходу застегивая пуговицы, пограничники бегут на утреннее построение… И приятная неожиданность!

Командиры зачитывают им перед строем новый, полученный только вчера, приказ Москвы: «Завтра, 22 июня 1941 г., в воскресенье, на границе объявляется выходной день».

Выходной день?! Невероятно!

Именно в этот день, в воскресенье, 22 июня 1941 г., когда, по всем признакам, должно произойти это «внезапное» нападение гитлеровцев, личный состав приграничных войск уходит в увольнение?

Этот день, воскресенье 22 июня 1941 г., настойчиво повторялся во всех агентурных сообщениях разведки. Этот день называл Рихард Зорге, Шандор Радо, Глеб Рогатнев, Павел Шатеев. Этот день называл гауптштурмфюрер СС Вилли Леман. Этот день называл германский посол граф Вернер фон дер Шуленбург. Этот день называли немецкие перебежчики и пойманные немецкие диверсанты.

И, наконец, этот день, фактически, был последним днем 1941 г., когда Гитлер мог начать свой Русский поход, с тем, чтобы успеть закончить его до наступления Русской осенней распутицы и прихода суровой Русской зимы. И, наконец, этот день приходился на воскресенье, а Гитлер, как известно, всегда использовал воскресенье для нападения на свою очередную жертву, точно так же как и другие агрессоры, зная, что в этот день боеготовность противника будет меньшей. В советской практике так поступил в августе 1939 г. Жуков, начав наступление на Халкин-Голе в воскресенье, когда многие из офицеров и солдат японской армии были в увольнении.

В день ожидаемого «внезапного» нападения, наверное, было бы более естественно отменить отпуска! По воспоминаниям Черчилля, 23 августа 1939 г., когда британское правительство получило сведения о заключении германо-советского Пакта о ненападении, во всех строевых войсках были отменены отпуска, хотя немедленной военной угрозы для Англии не было. Аналогичным образом, впрочем, поступал и Сталин. По воспоминаниям генерала Ште-менко, 3 сентября 1939 г., когда Англия и Франция объявили войну Германии, все отпуска в Красной армии были отменены, и в семи военных округах страны, включая даже Орловский и Харьковский округа, все соединения и части были приведены в боевую готовность.

А сегодня Сталин не только не отменяет отпуска, не только не вводит в действие ПЛАН ПРИКРЫТИЯ, но вместо этого, демонстративно объявляет на границе выходной день!

Об этом невероятном событии вспоминает заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза, полковник Василий Павлов:

«Летом 1940 г., после заключения договора о присоединении к Советскому Союзу Бессарабии и Северной Буковины, мы с полком перелетели в Черновицы и обосновались на румынском аэродроме.

Это был мирный перелет… Но нам все время внушали, что воевать мы все равно будем. Поэтому я свою семью сразу после нового, 1941 г. отправил в Москву. Так же поступило процентов 70 наших командиров.

Начиная с января к границе с обеих сторон подтягивалось огромное количество войск… Первый день войны я встретил в Черновицах.

И вот что странно: три месяца мы сидели в первой боевой готовности, спали прямо под самолетами. И вдруг, в субботу, 21 числа, выстраивают нас и объявляют: «Завтра – выходной день!»

И так не только в нашем полку – по всей границе дали выходной!

Мне кажется, здесь не обошлось без предательства. Во всяком случае мы, младший комсостав, были убеждены в том, но не могли вслух говорить…

Когда нам зачитали приказ о выходном дне, напряжение спало. Все были настроены вырваться в город и как-то разрядиться. Мы, человек пять временно холостых, пошли выпивать к жене комиссара эскадрильи, который как раз уехал по делам подготовки новых полевых аэродромов. Очень хорошо выпили. Ну, представляете, здоровые ребята на отдыхе…»

Молодые пограничники, получившие неожиданный отпуск, в летний субботний вечер отправились в приграничные городки и там, как свидетельствуют участники и очевидцы этой трагедии, для разрядки, выпивали до поздней ночи.

А до «внезапного» нападения оставались считанные часы…

До «внезапного» нападения осталось меньше суток. 21 июня 1941, суббота. Москва

Лев Мехлис призван под знамена

Столица только еще просыпалась, когда в вестибюль Первого Дома советов, что на углу Тверской и Моховой, вошел нарочный из Кремля.

Предъявив удостоверение охраннику, нарочный поднялся на лифте в квартиру Льва Мехлиса.

Мехлис, еврей по национальности, бывший член сионистской партии «Поалей Цион», бывший меньшевик, человек, которого обычно не причисляют к «соратникам» Сталина, был, на самом деле, одним из самых близких и доверенных его людей. Мехлис был безгранично предан Сталину, многие годы работал в тесном контакте с ним, часто подолгу оставался с ним наедине и даже позволял себе шутить с Тираном. Сталин верил Мехлису больше, чем многим другим, а Мехлис, со своей стороны, прекрасно изучил Хозяина, умел предугадывать его желания и с ревностной исполнительностью выполнял самые жестокие его приказы.

Мехлис встретился со Сталиным в 1919 г. на Юго-Западном фронте. С 1922 г. он в Москве – незаметный помощник малозаметного секретаря ЦК партии, с 1924 г. – заведующий бюро Секретариата ЦК, а с 1930 г. уже главный редактор газеты «Правда».

Но делом всей жизни Мехлиса стал пост, который, наверное лучше всех соответствовал его опыту комиссара Гражданской и его неуемному характеру – пост начальника Политуправления Красной армии.

На посту начальника Политуправления Мехлис пробыл с декабря 1937 г. и до сентября 1940 г. Страшные это были годы, и не менее страшной была «работа», которую выполнял Мехлис. Но именно эта «работа» была нужна Тирану, и именно за эту «работу» ценил он своего подручного.

Все эти годы Мехлис принимал самое активное участие в сталинских «чистках», в том числе и в уничтожении высшего политического и командного состава Красной армии. Повторяя не раз слышанные им слова Сталина, Мехлис провозглашал: «Врагов и изменников будем уничтожать, как бешеных собак!»

Этим принципом Лев Мехлис руководствовался всю свою жизнь. После Финской кампании, когда наркома обороны Ворошилова сменил Тимошенко, а начальника Генштаба Мерецкова – Жуков, Мехлиса сменил армейский комиссар 1-го ранга Запорожец. Удаляя Мехлиса из Политуправления, Сталин назначил его наркомом госконтроля. И на этом посту Мехлис успел послужить Хозяину.

Но завтра война! И вот сегодня, 21 июня 1941 г., ранним утром, нарочный из Кремля привез Льву Мехлису новое назначение. В преддверии «внезапного» нападения, Сталин возвращает своего подручного на пост начальника Политуправления Красной армии.

Лев Мехлис призван под знамена…

До «внезапного» нападения остались считанные часы. 21 июня 1941, суббота. Москва

«Большая Игра»

Слухи о приближающемся «внезапном» нападении Германии вынудили генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова позвонить Вячеславу Молотову.

Имя Георгия Димитрова получило всемирную известность после того, как в 1933 г. в Германии, на так называемом Лейпцигском процессе, Димитров, обвиненный в поджоге Рейхстага, выступил с пламенной речью, обличающей нацизм. Болгарский коммунист Димитров в 1924 г. эмигрировал в Советский Союз и, как многие иностранные коммунисты, начал работать в Коминтерне. Выполняя задания Коминтерна, а, возможно, и не только Коминтерна, Димитров часто ездил с подложными документами в Западную Европу, большей частью в Германию. Именно здесь, в Берлине, 9 марта 1933 г., он был арестован гестапо по подозрению в поджоге Рейхстага, хотя никто в мире не сомневался в том, что поджог – дело рук нацистов. Судилище над Димитровым возмутило мировую общественность и даже вызвало демонстрации. Нацисты вынуждены были оправдать Димитрова.

Димитров возвратился в Москву героем, и на VII конгрессе Коминтерна был избран, а скорее назначен Сталиным, генеральным секретарем.

Правда, настоящим хозяином Коминтерна после VII конгресса стал Сталин, который все последующие годы использовал эту организацию как инструмент для достижения своих целей. Послушным исполнителем приказов стал и герой Лейпцига Георгий Димитров.

Сталин симпатизировал Димитрову, ценил заработанный им политический капитал и «допускал» его в круг своих самых близких соратников – «допускал» на трибуну Мавзолея во время парадов на Красной площади и даже «допускал» до участия в самых любимых своих церемониях – в похоронах «выдающихся деятелей государства». Димитров, со своей стороны, и шагу не мог ступить без Сталина – все свои статьи, речи и даже приветствия он всегда предварительно направлял Сталину с просьбой дать соответствующие «указания».

Указания Сталина определяли и «курс» Коминтерна, который нередко менялся на 180 градусов. В годы сталинских репрессий Димитров, несправедливо обвиненный на фальсифицированном Лейпцигском процессе, вынужден был, от лица Коминтерна, одобрять фальсифицированные сталинские процессы. Правда, как говорят, он был одним из немногих, отважившихся хлопотать за невинных перед Тираном. И некоторых ему удалось спасти.

С 1933 г. и почти до самой смерти, Димитров вел дневник, в котором фиксировал события, приводил документы и записывал указания, полученные от Сталина. О существовании этого дневника было давно известно, но сам дневник хранился под грифом «строго секретно» в архиве Болгарской компартии и был недоступен для исследователей. Сегодня дневник Димитрова уже можно прочесть. Можно «увидеть» Сталина глазами Димитрова и даже «услышать» произнесенные им слова.

ИЗ ДНЕВНИКА ДИМИТРОВА

Тост, произнесенный Сталиным на обеде у Ворошилова 7ноября 1937 «…каждый, кто попытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожатькаждого такого врага, будь он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью.

Каждого, кто своими действиями и мыслями (да, и мыслями) покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать..

За уничтожение всех врагов до конца, их семей, их родов!»

Тосты, так часто произносимые Сталиным на застольях, представляют особый интерес, так как именно в них выражается вся сущность Тирана. Многие из этих необычных тостов сохранил дневник Димитрова. В том числе, как известно, и «наступательную» речь Сталина, на банкете в Кремле 5 мая 1941 г. Сталин тогда сказал: «Надо готовиться к войне».

Выступление Сталина на приеме совпало с очень сложным периодом в жизни Коминтерна. Созданный Лениным в 1919 г. Коминтерн должен был быть распушен, и тому было несколько веских причин. Сущность деятельности Коминтерна заключалась в борьбе компартий всего мира против общего врага. Получив директиву из Москвы, компартии всегда знали, кто сегодня враг и против кого им следует бороться.Так, в июле 1939 г. общим врагом был Гитлер, и Коминтерн разослал компартиям специальную директиву «О необходимости развернуть кампанию против фашистских агрессоров». А в августе того же 1939 г. ни о какой кампании против Гитлера речь уже не шла, и даже «наоборот» – компартиям предлагалось приветствовать заключение германо-советского «Пакта о ненападении», представлявшего собой «важный вклад в дело защиты мира». С августа 1939 г. Коминтерн по указанию Сталина, фактически, отказался от разоблачения нацизма, как инициатора войны в Европе, и начал призывать братские компартии бороться не с гитлеровскими захватчиками, а со своими «империалистическими» правительствами. Такая постановка вопроса на первом этапе войны имела тяжелые последствия – она не позволила развернуть движение Сопротивления и этим, фактически, оказала содействие Германии.

Весной 1941 г. обстоятельства снова изменились. Удивительно, но в эти предвоенные дни не было возможности однозначно определить общего «врага»! С одной стороны, сталинский БЛЕФ не давал возможности назвать «врагом» Гитлера, пребывавшего с августа 1939 г. в ипостаси «друга». А, с другой стороны, бывшие враги «империалисты» – Англия и Америка – уже не могли больше быть «врагами», так как в очень скором времени им предстояло стать союзниками и друзьями.

Все эти обстоятельства заставили Сталина поменять свое отношение к Коминтерну и к Димитрову. Он не разрешил Коминтерну направить братским компартиям обычное первомайское воззвание, а Димитрова перестали избирать в президиумы и приглашать на похороны «выдающихся деятелей», о чем он с ужасом упоминает в своем дневнике.

Но война была на пороге. И Сталин не распустил Коминтерн.

Знал, что очень скоро это послушное орудие ему понадобится.

Несомненно, что и Димитров понимал это. И не случайно, ранним утром, 21 июня 1941 г., он позвонил Молотову. Торопился получить новые «указания» для братских компартий.

ИЗ ДНЕВНИКА ДИМИТРОВА

21 июня 1941

«…В телеграмме Чжоу Эньлая из Чунцина в Янань (Мао Цзэдуну) между прочим указывается на то, что Чан Каиши упорно заявляет, что Германия нападет на СССР, и намечает даже дату – 21.06.41!

Слухи о предстоящем нападении множатся со всех сторон.

Надо быть начеку… Звонил утром Молотову. Просил, чтобы переговорили с Иос. Виссарионовичем о положении и необходимых указаниях для компартий.

Мол.: «Положение неясно. Ведется Большая Игра. Не все зависит от нас. Я переговорю с И.В. Если будет что-то особое, позвоню!»»

Итак, сегодня никаких указаний Димитров не получил. Ситуация еще не созрела. Время еще не наступило. Положение еще не ясно. Ведется Большая Игра!

В этой беседе Молотов на удивление откровенен с Димитровым. Выслушав его сообщение о дате «внезапного» нападения, Молотов не удивлен и не испуган. Он не пытается разубедить Димитрова, опровергнуть его информацию. Нет, ничего этого нет. Молотов говорит Димитрову правду: «Положение неясно. Ведется Большая Игра…» Димитров понимает Молотова с полуслова. Он будет ждать…

Время наступит завтра, после «внезапного» нападения, когда «положение станет ясным», когда весь мир сможет убедиться в том, что Германия агрессор, а Советская Россия – жертва агрессии.

Завтра, в 7 часов утра, руководители Коминтерна Георгий Димитров и Дмитрий Мануильский будут срочно вызваны в Кремль. В этот первый, может быть самый трудный день войны, Сталин проведет с ними более двух часов и лично продиктует им обращение к компартиям всего мира.

До начала операции «Барбаросса» осталось менее суток. 21 июня 1941, суббота. Румыния, Пьятра-Нямц

В состоянии благодати

Пьятра-Нямц. В яркой зелени утопают Карпаты. По белым валунам весело журчит река Быстрица. Пять веков мирно спят развалины замка молдавского князя Стефана Великого, и не будит их даже празднично звучащий перезвон колоколов.

В это утро в Пьятра-Нямц, в церкви Святого Николая, молится кондукатор Румынии генерал Ион Антонеску. Он просит Бога помочь ему выполнить великую миссию – одержать победу в войне против большевистской России.

Сегодня торжественный день, и Антонеску окружают все самые близкие ему люди. Рядом с ним жена его Мария – женщина, ради которой он бросил свою первую жену – еврейку, мать его единственного умершего сына. Глаза Марии скромно опущены и не выдают бушующие в этой тихой на вид женщине противоестественные страсти. По другую сторону от генерала его близкий друг и однофамилец Михай Антонеску. Лет пять назад Михай, тогда еще совсем молодой тридцатилетний адвокат, спас Иона от скандального обвинения в бигамии. С тех пор, считавшийся красавцем, низкорослый Михай стал, фактически, членом семьи Антонеску и постоянно проживал вместе с ним и Марией. Здесь же, еще один член семьи госпожа Ветурия Гога – вдова Октавиана Го-га, бывшего главы правительства Румынии и идеолога антисемитизма.

Сегодня вся эта странная «семья» – весь этот странный сексуально-политический и криминально-финансовый четырехугольник истово молится Богу…

В стороне от «семьи» так же истово молятся приспешники генерала – главные исполнители будущих массовых кровавых убийств – глава Специальной службы информации Эужен Кристеску и главный инспектор жандармерии генерал Константин Василиу. Престарелый убийца Кристеску уже привел в Пьятра-Нямц Оперативный эшелон. А генерал Василиу уже успел провести в Романе последний инструктаж жандармов, которые вскоре должны будут осуществить «очистку территорий от еврейской заразы».

Пройдет еще три дня, и уже после того, как начнется война, в Пьятра-Нямц прибудет и главный нацистский наставник этой банды убийц – бригадефюрер СС Отто Олендорф. Здесь, в Пьятра-Нямц, Олендорф уточнит все детали сотрудничества германской Эйнзатцгруппе СС с румынским Оперативным эшелоном SSI.

А пока… звонят колокола. Банда убийц молится Богу.

Ион Антонеску счастлив. Адольф Гитлер, фюрер Великой Германии, оказал ему громадное доверие – назначил Верховным главнокомандующим объединенных воинских сил. Генерал не знает, какой приказ получил от Гитлера командующий 11-й армией генерал-полковник фон Шоберт, и гордится тем, что в этой войне фельдмаршалы вермахта будут выполнять приказы… румынского генерала!

Умиротворенный молитвой, в состоянии благодати, Антонеску обращается к своим солдатам и призывает их убивать к умирать:

«Румыны! Сегодня, решив начать Священную войну, перед лицом Бога наших предков, перед лицом Истории и Вечности, я беру на себя ответственность вернуть народу то, что было у него отобрано через унижение и предательство… Отмоем этой же кровью черную страницу, записанную в прошлом году в нашу историю…

Румыны! Я призываю вас на битву! На священную битву за Народ и за Короля! На великую правую битву рядом с великой германской нацией за справедливое будущее человечества…

Солдаты! Вы будете воевать плечом к плечу с самой сильной и победоносной армией мира… Будьте достойны чести, которую дали вам история, армия великого рейха и ее непревзойденный командующий Адольф Гитлер.

Солдаты! Вперед! Воюйте за честь нации! Умрите за землю ваших Отцов и ваших Сыновей! Этого требует Нация, Король и Ваш Генерал! Солдаты! Победа будет за нами! На битву! С Богом, вперед!»

Безбожник и убийца, «Красная собака» Антонеску взывает к Богу!

Завтра утром румынская армия —армия «Чести», «Права» и «Справедливости»– плечом к плечу с Великой германской армией начнет свой кровавый поход на Восток.