Текст книги "Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны"

До начала операции «Барбаросса» осталось меньше суток. 21 июня 1941, суббота. Франция, Виши

«Внезапно» – завтра на рассвете!

В Москву продолжают поступать донесения о «внезапном» нападении Германии, которое должно состояться завтра на рассвете. Все донесения немедленно передаются в Кремль, хотя, практически, никакого значения они уже не имеют. Одна из радиограмм, переданных Сталину утром, поступила из Франции, от военного атташе и резидента военной разведки генерал-майора Суслопарова: «21 июня 1941 г. Как утверждает наш резидент Жильбер, которому я, разумеется, нисколько не поверил, командование вермахта закончило переброску своих войск на советскую границу и завтра 22 июня 1941 г. Германия внезапно нападет на Советский Союз…»

На оригинале радиограммы сохранилась резолюция Сталина, написанная, почему-то, не синим карандашом, как обычно, а красными чернилами: «Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его».

Трудно поверить в существование такой резолюции! Неужели же и сегодня, меньше чем за сутки до нападения, которое, как он прекрасно знал, должно было совершиться на рассвете, Сталин все еще продолжал свою «игру в резолюции», которая, разве что, оставляла потомкам «неопровержимые» доказательства того, что он в нападение «не верил»?

Эта резолюция тем более удивительна, что она касается радиограммы, полученной от генерал-майора Суслопарова, героя Гражданской, члена партии с 1919 г., кавалера многих орденов. Хотя, в данном случае, и Суслопаров проявляет какую-то непонятную осторожность и делает оговорку, что он сообщению «нашего резидента Жильбера нисколько не поверил». Такая оговорка, если она действительно существовала, была, как видно, результатом директивы Голикова, направленной всем военным атташе в марте 1941 г., по которой – «все документы, указывающие на близкое начало войны, должны рассматриваться как фальшивки …»

Установка «фальшивкиapriori» не зависела от надежности источника информации. А источник в данном случае был действительно надежным.

Информация была получена от «нашего резидента Жильбера» —руководителя бельгийско-французской ветви советской разведки, той самой, которую Гейдрих назовет в дальнейшем «Красной Капеллой».

Канадец и уругваец

«Наш резидент Жильбер», он же «Лео», он же «Отто», он же Треппер, был заслан в Брюссель в июле 1938 г.

Леопольд Треппер, тридцатисемилетний еврей, член компартии Палестины, с 1929 г. жил в Москве и, считаясь сотрудником Коминтерна, фактически выполнял задания военной разведки. В Брюсселе задача Треппера, действовавшего под личиной канадского гражданина Адама Миклера, состояла в создании базы изготовления фиктивных документов, необходимых для легализации советских шпионов в зарубежье. После оккупации Бельгии, в 1940 г., Треппер вынужден был перебраться в Париж.

В Брюсселе «канадца» Адама Миклера заменил «уругваец» Винсент Сиерра. Под этой личиной был заслан в Брюссель Анатолий Гуревич, по кличке «Кент». Щупленький Толя Гуревич, выглядевший в свои 27 лет почти подростком, был, на самом деле, уже опытным шпионом. Прибыв в Бельгию, он сразу завел много полезных знакомств и, для прикрытия, организовал коммерческий концерн «Симэско». С помощью богатого чешского еврея и его дочери Маргарет, ставшей впоследствии женой Гуревича, он вошел в контакт с гитлеровцами и сделал «Симэско» одним из главных поставщиков пресловутой «Организации Тодта», в руках которой было сосредоточено снабжение германской армии.

Леопольд Треппер, находившийся в это время в Париже, не занимал никакой должности в «Симэско», но немцам было известно, что канадский бизнесмен Адам Миклер финансирует сделки концерна. Благодаря своим деловым и дружеским связям уругваец «Кент», а с его помощью и канадец «Жильбер», могли систематически направлять в Москву важнейшую экономическую и военную информацию. Связь с Москвой, как и большинство резидентур, они осуществляли через советское посольство, в данном случае, через военного атташе и легального резидента генерал-майора Суслопарова, подписавшего сегодня радиограмму о «внезапном» нападении.

Источники информации «нашего резидента»

По свидетельству Треппера, с 1940 по 1943 г. бельгийско-французская ветвь «Красной Капеллы» передала в Центр более 1500 донесений, полученных из сотен самых невероятных источников. Вспоминает Леопольд Треппер: «За хорошей трапезой с обильной выпивкой нацистские бонзы становятся весьма разговорчивыми, даже слишком…

Вот пример. Один из инженеров «Организации Тодта», Людвиг Хайнц, подружившийся с Лео, сообщает нам первые данные о приготовлениях к войне на Востоке. Надо сказать, что Хайнц внутренне порвал с нацизмом. Вначале он работал на строительстве укреплений на германо-русской границе в Польше, затем, весной 1941 г., во время очередной служебной командировки он увидел, что вермахт готовится к нападению на Советский Союз. Об этом он нам рассказал по возвращении. Позже, уже после начала войны, ему удалось стать свидетелем страшного события – массовых расстрелов в Бабьем Яре под Киевом, где погибли десятки тысяч евреев…

Мы также располагаем высокопоставленными агентами, чьи источники информации буквально неиссякаемы. В первую очередь хочется назвать барона Василия Максимовича, с которым в конце 1940 г. меня свел Мишель, представив его как русского белоэмигранта, желающего работать на Красную армию…»

Барон Василий Максимович, ставший, как и многие русские эмигранты во время войны, советским шпионом, был в эти дни одним из сотрудников германского оккупационного штаба, размещенного в парижском отеле «Мажестик». Ценность Максимовича, как источника, усиливалась еще тем, что его любовница-немка Анна-Маргарет Хофман-Шольц была секретаршей германского посла, бригадефюрера СС Отто Абеца, который отвечал за решение всех политических, военных и экономических вопросов в оккупированной Франции и особенно «усердствовал» в преследовании евреев. В 1958 г., освобожденный из тюрьмы, преступник Абец погиб в автомобильной катастрофе, организованной, по слухам, бывшими участниками Сопротивления.

Изобретательность «Жильбера» в получении агентурной информации не имела предела. Так, например, агенты «Красной Капеллы» подключили подслушивающие устройства к телефонным линиям отеля «Лютеция», где находилась штаб-квартира парижского отделения абвера. И все разговоры германской разведки записывались и передавались в Москву.

Миссия «Кента»

Судьбы советских шпионов Треппера и Гуревича сложатся трагически. В них будет все – головокружительные шпионские удачи и страшные провалы, пытки в гестапо, побеги и, может быть, предательство. В них будет гибель соратников, подвалы Лубянки и сталинские лагеря. Но, наверное, самым невероятным из всех этих невероятных событий будет роковая связь Гуревича с гибелью всей «Красной Капеллы».

В октябре 1941 г., в самый разгар войны по приказу Москвы Гуревич совершил «вояж» в нацистскую столицу и встретился там с главными фигурантами двух советских разведок – военной и внешней разведки НКВД. Вопреки всем правилам конспирации, Гуревичу было приказано войти в прямой контакт с людьми, встречи с которыми перед войной так тщательно готовились и так профессионально проводились специально направленным для этой цели в Берлин Коротковым!

На этот раз миссию боевика Короткова в гораздо более сложных условиях должен был выполнить Гуревич – совершенно не подготовленный к этой миссии человек, сам как еврей, подвергавшийся в Берлине смертельной опасности и подвергавший опасности всю, так тщательно законспирированную, шпионскую сеть. Для осуществления этой, как будто заранее обреченной на провал, миссии, Гуревич получил из Москвы две радиограммы, в которых были указаны настоящие имена людей, с которыми ему предстояло встретиться, адреса явок, номера телефонов, секретные пароли и, даже, шпионские клички агентов, входящих в группы.

РАДИОГРАММА ПЕРВАЯ Москва-Брюссель, 10 октября 1941 От Директора Кенту. Лично.

Немедленно отправляйтесь в Берлин по трем указанным адресам и выясните причины неполадок радиосвязи…

Адрес: Нойвестенд, Альтенбургеналлее, 19, третий этаж справа, Коро.

Шарлоттенбург, Фредерициаштрассе, 26-а, второй этаж слева, Вольф.

Фриденау, Кайзерштрассе, 18, четвертый этаж: слева, Бауэр…

Пароль: Директор…

РАДИОГРАММА ВТОРАЯ

Москва-Брюссель, 11 октября 1941

Во время вашей уже запланированной поездки в Берлин зайдите к Адаму Кукхофу или к его жене по адресу: Вильгельмштрассе, дом 18, Телефон 83-62-61, вторая лестница слева на верхнем этаже, и сообщите, что Вас направил друг Арвида…

Предложите Кукхофу устроить вам встречу с Арвидом и Харро, а если это окажется невозможным, спросите Кукхофа: Когда начнется связь, и что случилось ? Где и в каком положении все друзья – в частности известные Арвиду: «Итальянец», «Штральман», «Леон», «Каро»… В случае отсутствия Кукхофа пойдите к жене Харро Либертас Шульце-Бойзен по адресу: Альтенбургеналлее, 19, Телефон 99-58-47…

Задача, поставленная Москвой, и странный набор точных сведений, приведенный в двух, посланных почти в одно и то же время, радиограммах, кажется тем более странным, что со стороны внешней разведки этой операцией руководили Судоплатов и Короткое. Эти опытнейшие боевики, не один раз «обрубавшие хвосты» и «рвавшие когти» после совершенных ими дерзких убийств, должны были понимать, что в данном случае провал неизбежен. Но провала не произошло!

Гуревич съездил в Берлин, посетил все указанные в радиограммах адреса, встретился со всеми людьми, получил собранную ими огромную информацию, благополучно возвратился в Брюссель и даже получил благодарственную радиограмму от «Главного Хозяина».

Теперь начался следующий этап операции – полученную информацию нужно было передать в Центр – и радисты «Кента» всю последнюю неделю ноября 1941 г. выходили в эфир по 5—6 часов в сутки, поддерживая почти непрерывную связь с Москвой.

«RoteKapelle»

Между тем германские спецслужбы давно уже были обеспокоены активностью подпольных передатчиков, работающих на Москву из многих стран Европы и, в частности, из Швейцарии и из Бельгии. Для поимки шпионов в РСХА была создана специальная зондеркомандо, получившая название «Rote Kapelle». В виду особой важности операции во главе этой зондеркомандо был поставлен заместитель шефа гестапо, оберштурмбаннфюрер СС Фридрих Паннцингер.

По иронии судьбы имя, данное Зондеркомандо, стало собирательным именем всех ее жертв и вошло в историю, как имя нескольких десятков советских агентов, отдавших свою жизнь в борьбе с нацизмом.

Многочасовая работа радистов бельгийской ветви «Красной Капеллы» дало возможность гестаповцам запеленговать их, и 13 декабря 1941 г. брюссельская резидентура была разгромлена и большинство ее членов арестованы. Сам Анатолий Гуревич на этом этапе избежал ареста, но в руки гестапо попали две пресловутые радиограммы с точными указаниями, где следует искать советских шпионов.

Гибель «Красной Капеллы»

На расшифровку захваченных гитлеровцами документов, видимо, понадобилось время, так как аресты участников берлинской ветви «Красной Капеллы» начались только через восемь месяцев. Но еще до начала арестов Москва снова выходит на прямую опасную связь с Берлином. В августе 1942 г. в районе Брянска были сброшены два парашютиста-связника внешней разведки, а в октябре того же года в Восточной Пруссии еще двое – женщина и мужчина – связники военной разведки. Задачей парашютистов было добраться до Берлина и установить связь с группами Шульце-Бойзена, Харнака, Штебе, а также с гестаповцем Вилли Леманом. Для установления связи связники имели при себе адреса и пароли, а один из них «для верности» даже имел расписку Рудольфа фон Шелиа о полученных им 6,5 тысячи долларов. Все сброшенные парашютисты попали в руки гестапо, и выдали нацистам имена советских шпионов.

Первая группа парашютистов была сброшена 5 августа 1942 г., а уже 31 августа в своем кабинете в штабе люфтваффе был арестован обер-лейтенант Шульце-Бойзен. Вслед за ним была арестована его жена Либертас и супруги Харнак. И еще до выброса второй группы парашютистов, 12 сентября 1942 г., была арестована Ильзе Штебе. Гестаповец Вилли Леман был арестован на улице в декабре 1942 г. и пристрелен своими коллегами без суда и следствия.

Как и каким образом расправиться с участниками «Красной Капеллы» постановил сам Гитлер. В распоряжении, подписанном им 22 декабря 1942 г., фюрер приказал: «Приговоры в отношении Рудольфа фон Шелиа, Харро Шульце-Бойзена, Арвида Харнака, Курта Шумахера и Иоганнеса Грауденца привести в исполнение через повешение. Остальные смертные приговоры привести в исполнение через обезглавливание». В тюрьме Плетцензее, где происходили казни, хранится протокол, в котором записано, что нож гильотины падал через каждые три минуты.

Неограниченные возможности

Леопольд Треппер и Анатолий Гуревич были арестованы в ноябре 1942 г. во Франции. Оба они в течение долгого времени вели достаточно спорные радиоигры с Москвой. Трепперу впоследствии удалось бежать, а Гуревич оставался в заключении в парижском отделении гестапо почти до конца войны. И здесь судьба свела его с Хайнцем Панневицем.

По внешнему облику гауптштурмфюрера СС Панневица, полнотелого и розовощекого немца, трудно было предполагать, что имеешь дело с безжалостным палачом. Прихвостень пресловутого садиста Гейдриха, Панневиц в сентябре 1942 г. сопровождал своего патрона в Чехословакию и был лично ответственен за его охрану. После убийства Гейдриха именно Панневиц осуществил зверскую карательную акцию в чешской деревне Лидице. Трагедия Лидице известна всему миру. Но мало кому известно, что в процессе той же карательной акции Панневиц уничтожил и несколько сот еврейских узников лагеря Терезиеншт.

В июле 1943 г. Панневиц был назначен командующим парижским отделением «Rote Kapelle». И тут произошла еще одна невероятная история, которыми так богата советская разведка – заключенный советский шпион-еврей-Гуревич завербовал своего палача – эсэсовца Панневица!

В мае 1945 г. «Кент» доставил в Москву большую часть архива зондеркомандо «Rote Kapelle» и… гауптштурмфюрера СС Хайнца Панневица вместе с его пятнадцатью чемоданами и любовницей. Все они, и бесстрашный советский шпион «Кент», и эсэсовец Панневиц, и его любовница, в ту же ночь, конечно, оказались на Лубянке, где к тому времени уже шли допросы возвращенного на Родину Треппера и попавшего в плен руководителя «Rote Kapelle» Панцингера. Но все это будет потом, в 1945 г., а пока…

Бельгийско-французская ветвь «Красной Капеллы», так же как и ее берлинская ветвь, весной 1941 г. обладала поистине невероятными возможностями. Важность радиограмм, поступавших все эти последние месяцы в Москву трудно переоценить. С каждым днем эти радиограммы становились все тревожнее, а радиограмма, полученная сегодня от Суслопарова, поставила последнюю точку: «…завтра, 22июня 1941 г., Германия внезапно нападет на Советский Союз».

До начала операции «Барбаросса» остались считанные часы. 21 июня 1941, суббота, Лондон

Нападение завтра!

В эту субботу в Лондоне выдалась солнечная погода. Такое бывает не часто, и поэтому советский посол Иван Майский, закончив пораньше свои дела, около часа дня отправился вместе с женой за город, в Бовингдон. Здесь, в доме Хуана Негрина, бывшего премьер-министра Испании, Майский обычно проводил выходные дни. Но не успел посол переодеться в легкий летний костюм и предаться желанному отдыху, как раздался телефонный звонок. Стаффорд Криппс вызывал посла в Лондон.

Вспоминает академик Майский: «Час спустя я был уже в посольстве. Криппс вошел ко мне сильно взволнованный. „Вы помните, – начал он, – что я уже неоднократно предупреждал советское правительство о близости германского нападения… Так вот, у нас есть заслуживающие доверия сведения, что это нападение состоится завтра, 22 июня, или, в крайнем случае, 29 июня… Вы ведь знаете, что Гитлер всегда нападает по воскресеньям… Я хотел информировать вас об этом“.

После того, как мы обменялись краткими репликами по поводу сообщения Криппса, он прибавил: „Разумеется, если у вас начнется война, я немедленно же возвращаюсь в Москву"».

Как только Криппс, распрощавшись с Майским, удалился, посол немедленно отправил в Москву шифровку. Москва в который раз получила, ставшее уже обычным, предупреждение: «Нападение состоится завтра, в воскресенье, 22 июня 1941».

До «внезапного» нападения остались считанные часы. 21июня 1941, суббота. Москва

Завтра, в 3—4 утра!

В 17.00 в Москву поступила шифровка Майского, а к 18 часам было получено еще одно предупреждение, но, на этот раз с указанием времени нападения – в три-четыре часа утра! Это предупреждение пришло из германского посольства в Москве.

Как это ни парадоксально, но германское посольство, которое, по логике вещей, должно было бы быть германским шпионским центром в Москве, таким же, каким в действительности было советское посольство в Берлине, на деле являлось самым доступным источником информации для советской разведки. Прежде всего, как известно, все разговоры сотрудников посольства прослушивались, телеграммы перехватывались, а дипломатическая почта вскрывалась. Кроме того, многие германские дипломаты – сотрудники министерства иностранных дел, подчиненные барону фон Вайцзеккеру, были пропитаны антигитлеровскими настроениями, а сам посол, граф фон дер Шуленбург, был почти открытым противником Гитлера и участником «Черной Капеллы». Нематую роль играл и тот факт, что советский контрразведчик Кузнецов – обаятельный герр Шмидт – был «своим человеком» в посольстве – другом камердинера посла Флегеля и его жены Ирмы.

И, наконец, один из советников германского посольства был просто-напросто… советским шпионом! Это он, советник Герхард Кегель, советский шпион по кличке «Курт», передал сегодня связному военной разведки свое последнее предвоенное сообщение:

«Нападение начнется завтра, в 3—4 часа утра…»

Герхард Кегель начал сотрудничать с советской разведкой в 1935 г., в Варшаве, где был завербован не кем иным как Рудольфом Херрнштадтом.

Итак, снова, 1935 г., снова – Варшава! Снова Рудольф Херрнштадт и гостеприимный дом германского посла графа Хельмута фон Мольтке!

Молодой журналист Герхард Кегель прибыл в Варшаву в качестве корреспондента газеты «Бреслауер нойес нахрихтен» вместе с еще одним корреспондентом этой газеты Куртом Велкишем. Тем самым Велкишем – советским шпионом по кличке «АБЦ» – который одним из первых, передал в Москву сообщение о переносе срока «внезапного» нападения на середину июня 1941 г. И, может быть, не случайно, что шпионской кличкой Кегеля стало имя его друга – «Курт». Завербованный Рудольфом Херрнштадтом, Кегель, по приказу Москвы вступил в нацистскую партию и стал сотрудником германского посольства в Варшаве.

После отъезда Херрнштадта в Москву, Кегель, так же как и Рудольф фон Шелиа и Курт Велкиш, стал членом группы «Старушки» – «Альты».

В сентябре 1939 г. вся варшавская шпионская группа возвратилась в Берлин, где продолжала свою шпионскую работу. В дальнейшем Курт Велкиш, прекрасно владевший французским, был направлен в качестве корреспондента в Бухарест, а Герхард Кегель, успевший изучить русский, был назначен заместителем начальника торгово-политического отдела германского посольства в Москве.

О назначении «Курта» в посольство в Москве Ильзе Штебе с удовлетворением сообщила в Центр: «Курт получил, наконец, приказ, который подтверждает его немедленный отъезд из Берлина в Москву.

Там он будет звонить между 14.00 и 14.30 по телефону, номер которого получил… К тому, кто снимет телефонную трубку, он обратится по-немецки со словами: «Это герр Шмидт… Я прошу к телефону господина Петрова…»Альта».

В Москве германского дипломата ждали с нетерпением. Здесь он снова встретился со старым другом Херрнштадтом, но связь с ним отныне будет осуществлять не Херрнштадт, а заместитель начальника немецкого отдела разведуправления, полковник Константин Леонтьев.

Полковник Леонтьев представился Кегелю как Павел Петров и под этим именем он встречался с германским дипломатом все эти годы – 1939, 1940 и 1941. До сегодняшнего дня, до 21 июня 1941 г. Герхард Кегель оказался ценным и эффективным агентом – он докладывал Петрову обо всем, что по долгу службы становилось ему известно. Так, в начале мая 1941 г. Кегель доложил о тайном приезде в Москву бригадефюрера СС Вальтера Шелленберга и о том, что он сообщил сотрудникам посольства о подготовке Германии к нападению на Россию. Шелленберг даже отметил, что война будет носить характер блицкрига, и выразил уверенность в том, что «победа у фюрера в кармане».

После провала «Красной Капеллы» Герхард Кегель, Курт Велкиш и его жена Маргарита не были арестованы. Бесстрашная «Альта» выдержала все пытки и не выдала своих агентов. По воспоминанием женщины, сидевшей в одной камере с Ильзе, она, избитая до полусмерти, улыбаясь изуродованным ртом, сказала за несколько дней до казни: «Своим молчанием я спасла жизнь по крайней мере трем мужчинам и одной женщине».

Женщиной, которую спасла Ильзе, была, скорее всего, жена Велкиша, Маргарита – советская шпионка по кличке «ЛЦЛ», мужчинами были – Курт Велкиш и Герхард Кегель. А кто же был третьим?

Информация, поступавшая от Герхарда Кегеля все годы его работы на советскую разведку была точной и достоверной и всегда пользовалась абсолютным доверием Кремля. Говорят, что этот человек с по-детски ясными голубыми глазами обладал острым аналитическим умом и способностью предвидеть ход событий. Сегодня, 21 июня 1941 г., Герхард Кегель, готовясь к отъезду из Москвы, упаковал чемоданы и рюкзак и, пренебрегая всеми правилами конспирации, вышел из посольства на последнюю встречу с Павлом Петровым. Голос Кегеля дрожал, когда он передал Петрову самое важное в своей жизни сообщение: «Нападение начнется завтра, в 3—4 часа утра…»