Текст книги "Не время умирать"

Бегун присел на корточки рядом с ним.

– Ну? – спросил он и нарочито мрачно глянул на Тима исподлобья. Он всем своим видом показывал, что вернулся прежний Бегун. – И что теперь? Что дальше делаем, вождь?

Тим пожал плечами и посмотрел Бегуну в глаза.

Надежда, какая же ты сука…

Добрый значит мертвый! Помнишь об этом, Книжник?

Он помнил. Но иногда надежда на то, что опыт ошибочен, дает нам силы не упасть духом. Жаль только, опыт чаще оказывается прав, чем не прав.

– Честно? – спросил Тим, не отводя взгляда. – Если честно, то я не знаю. Давай постараемся пережить этот день. И потом ночь. А там будет видно. Нам надо добраться до Вайсвилля. У них вакцина, оружие. Там мне есть на кого опереться.

– Ты так туда рвешься… У тебя там друзья? А меня там никто не ждет!

Взгляд вождя стал прежним, в зрачках запрыгали злые черные тени.

– Я оттуда едва ноги унес! Это тебе они дружки, а меня они, блядь, на куски порежут!

Тим хмыкнул.

– Не хочу тебя разочаровывать, Бегун, но ничего другого я предложить не могу. Давай доживем до завтра и тогда уже подумаем.

– Хороший у тебя план, – сказал Бегун своим привычно-ехидным тоном. – Заебись, какой классный план. Просто отличный.

– Какой есть, – кивнул Книжник, продевая в иголку грубую черную нить.

Вождь сощурился, глядя на Тима, и укоризненно покачал плешивой головой.

– Лучше бы ты меня сразу пристрелил.

– Это успеется.

Они переглянулись, и Бегун едва заметно улыбнулся. Чуть-чуть. Уголками губ.

Надежда, какая же ты подлая сука!

– Мне нужна горячая вода, – сказал Книжник. – Руки помыть. У нас еще есть кипяток? И тряпки?

Глава 14
Ледяной дождь

Граница между владениями Тауна и Стейшена всегда была достаточно условной. Ни баррикад на улицах, ни минных полей, даже снайперы не приглядывали за нейтральными территориями – в этом не было необходимости.

Никто из главарей банд Тауна и не помышлял о нападении на территорию Стейшена, а ведь среди главарей банд и здешних шаманов было немало напрочь отмороженных персонажей. Все знали – ответ на попытку вторжения будет страшным, но кровью и трупами челов, которые с детства живут рядом со смертью, не испугать.

Обитателей огромного вокзала, где в свое время сливались в единое целое все транспортные потоки половины континента, хранили от разорения и произвола не только технологии и умения, а прежде всего чужая алчность.

Дружба со Стейшеном делала любое племя благополучным и открывала перед разумными соседями массу новых возможностей. А вражда отправляла неразумных прямо к Беспощадному, без промежуточных остановок.

Стейшен владел Рейлой, которая связывала между собой десятки племен Равнины и Юга.

Стейшен умел делать гребные кэрроджи, на которых можно было перевозить товары на тысячи миль – были бы целы рельсы.

Стейшен обрабатывал сталь, делал оружие и инструменты для фармеров – лучшие кузнецы трудились в бывших ремонтных цехах!

Племя, живущее на вокзале, не владело городскими кварталами, не собирало ништяки по квартирам и домам, не выращивало кукурузу или пшеницу, не воевало с соседями ради захвата территорий и рабов. Здесь не было садов, а деревья пережигали в уголь, превратив окрестности в бетонную пустыню.

Но у Стейшена были ништяки, рабы, еда и металлический лом, который везли на его склады со всех Равнин. Потому что Стейшен был бутылочным горлышком, через которое товары с Запада попадали в города Востока и Юга, Шелковым путем здешней торговли, единственным транспортным коридором, и, не владея ничем, они практически владели всем, чем хотели.

Книжника и его спутников не интересовали богатства Стейшена и его технологии. Они не хотели получить чужие ништяки или оружие. Все, что им было нужно, – это грамотная знахарка и отвар из трав, останавливающий послеродовую горячку. И защита от идущих по пятам головорезов Сиплого. И кэрродж, чтобы перебраться через Горячие Земли.

Никто из вождей Стейшена не пошевелил бы и пальцем, чтобы помочь чужакам задаром. Книжник знал, что должен заплатить за помощь высокую цену. И у него был товар на обмен.

Они не могли тронуться в дорогу в день родов. Начавшийся ледяной дождь убил бы и их, и лошадей. К вечеру мороз усилился, но дождь не прекратился и не превратился в снег. Он по-прежнему лил с неба потоком и тут же застывал на земле, на стенах домов, свисал с крыш огромными многотонными языками. Ночью, когда у Сибиллы началась горячка, под весом льда и от ветхости рухнул первый дом неподалеку.

Громыхнуло, вздрогнула земля под ногами, и Бегун, дремавший у костра с ребенком на руках, вскочил, словно на него плеснули кипятком. Жрица на грохот падающего здания никак не отреагировала. Внутренний жар вел ее по лабиринтам бредовых снов, и реальность мало волновала воспаленное сознание.

Тим с опаской глянул на перекрытия верхауза – ветхая конструкция надежностью не впечатляла – и покачал головой. От веса замерзающей воды развалины, в которых они нашли себе временное пристанище, могли сложиться в любой момент, но снаружи их тоже ждала смерть. В общем, все складывалось не просто плохо, а хуже некуда. Им слишком повезло накануне – с переправой. Теперь случай брал с них плату за счастливое спасение, и плата эта была высока.

Потрескивал костер, прикрытый с трех сторон железными ржавыми листами, по стене, возле которой они примостились, бродили тени. Капли дождя звенели, падая на ледяной покров. В их положении были определенные плюсы – здесь было тепло и сравнительно сухо, в рюкзаках нашлось что поесть, и вынужденное ожидание можно было назвать отдыхом. На этом плюсы заканчивались.

Как бы тепло и безопасно им не было сейчас, верхауз оставался ловушкой. Если воины из Тауна застанут их здесь, то бежать будет невозможно. Снаружи их ждали холод и риск умереть. Внутри по крайней мере не было холода.

Сибилла тряслась в лихорадке, и Книжник понимал, что от смерти ее отделяют несколько часов. Инфекция во внутренностях убивает надежно, как Беспощадный, и обязательно возьмет свое.

Мальчик? Ребенок родился здоровым, пока больше спал, чем бодрствовал, и особых хлопот не приносил, но если его мать умрет, то ему лучше было и не рождаться: как его прокормить, как сохранить ему жизнь, Книжник не знал.

И главное – даже если бы они выбрались отсюда, идти им было в общем-то некуда. Дорога вела их в Стейшен, где наверняка никого не ждали с распростертыми объятиями. Книжник не мог даже предположить реакцию нового Механика и Проводника на свое появление в такой компании, но догадывался, что нежной она не будет.

Спасти их жизни могла только вакцина. Только на содержимое седельных сумок можно было сменять три… нет, уже четыре жизни. Но у Книжника не было сомнений в том, что вожди Стейшена попытаются забрать все – и вакцину, и жизни.

Выходило, что Бегун кругом прав. Тим с завидным упорством загонял себя в угол, и то, что они сейчас прячутся в развалинах, как испуганные крысы, было результатом его неразумной политики. Все, начиная с попытки принести в Парк лекарство и заканчивая спасением Сибиллы, было сделано под воздействием эмоций, а эмоции, как известно, до добра не доводят.

– Слушай, Книжный Червь…

Бегун говорил тихо, чтобы не разбудить ребенка.

– А это твое лекарство от Беспощадного… – Он задумался, и на его изуродованном лице отразилась напряженная работа мысли. – Ты знаешь, как оно лечит?

Книжник покачал головой.

– Только в общих чертах…

– Ты прямо скажи: не знаю! – ухмыльнулся Бегун. – Не ври, как наврал с родами.

Не то чтобы Тима заели постоянные подначки, но приятного в них было мало, если еще и учесть, что по поводу вранья насчет родов вождь был абсолютно прав.

– Тут такое дело, Бегун, – сказал Книжник, сдерживая раздражение. – Нужно тебе кое-что объяснить. Без этого ты ничего не поймешь. Беспощадный – это совсем маленькие зверьки, живущие в каждом из нас от рождения. Они передаются нам от родителей, которые тоже имели в крови этих самых зверьков…

– Никогда не видел в крови зверьков, – фыркнул Бегун.

– Они слишком маленькие, чтобы их видеть, – терпеливо пояснил Тим. – Но они там есть. Поверь на слово. Мы только родились, а Беспощадный уже внутри нас.

– И почему мы тогда не умираем сразу? – спросил вождь, покачивая бэбика.

С ребенком на руках он выглядел очень странно, Книжник никак не мог привыкнуть к этому новому Бегуну.

– Хороший вопрос. Зверьки в нашей крови ждут, пока мы не проживем 18 зим.

– Ха! А откуда они знают, что мы прожили три руки и еще три зимы?

Книжник развел руками.

– Не знаю откуда, но знают. И они никогда не ошибаются.

Бегун немного поразмышлял.

– Ну хорошо, – согласился он. – Они знают. А что делает твое лекарство? Оно их обманывает?

– Или обманывает, или убивает.

– Как убивает? Из пистолета? Они же маленькие! Их не видно!

– Не знаю. Думаю, что их убивают другие зверьки. Которые сильнее, чем Беспощадный. Когда мы делаем укол, другие зверьки попадают в кровь и уничтожают тех, кто жил там раньше.

Книжник вздохнул.

– Я не уверен. Но я думаю, что это так. Эти новые зверьки занимают место старых и следят за тем, чтобы старые не вернулись. Есть такое слово – иммунитет. Это когда твои зверьки сильнее, чем те, кто хочет занять их место в твоей крови.

Вождь снова задумался, переваривая услышанное.

– Значит, зверьки из лекарства сильнее самого Беспощадного? Так?

Тим кивнул и подбросил в огонь толстую сухую ветку.

– Так.

– А почему они не убили Беспощадного в моей крови?

– Я не знаю, Бегун, – сказал Книжник. – Но ты должен быть им благодарен.

– Почему?

Судя по тону вопроса, вождь догадывался, каким будет ответ.

– Я захотел понять, что с тобой случилось, поэтому ты до сих пор жив. Иначе я бы убил тебя тогда.

Бегун бросил на Книжника взгляд, который никак нельзя было назвать дружелюбным.

– Тебе повезло, – буркнул он. – Если бы не та гребаная лошадь…

Сибилла застонала, заметалась, охнула. Книжник бросился к ней, коснулся ладонью сухого горячего лба. Жар стал гораздо сильнее. Жрице становилось хуже. Губы ее шевелились, она шептала что-то невнятное. Тим наклонился ниже, стараясь разобрать отдельные слова, но лишь ощутил на своей щеке ее обжигающее дыхание.

– Это горячка, – сказал Бегун у него за спиной.

Тим резко развернулся на голос и оказался нос к носу с вождем. Бегун стоял настолько близко, что мог без замаха воткнуть нож ему в сердце. Но в его руках не было ножа. Вождь по-прежнему прижимал к груди новорожденного.

– У нее в крови сейчас маленькие зверьки? – спросил он.

Книжник кивнул.

– И Беспощадный?

– Да.

– Но лекарство сильнее Беспощадного?

– Да.

– Так, может, твое лекарство сильнее их всех? Ну, тех, кто ее сейчас убивает?

Мысль была абсурдной. Глупая, если честно, мысль. Даже у знахарей для каждой болезни свои травы!

«Но, – подумал Тим, – я же понятия не имею, как действует вакцина. Возможно, она действительно убивает все, что может навредить челу? А вдруг? Жар – это борьба тела с грязью, попавшей внутрь. Антидот должен очистить тело от убийственного жара! От его причины… Может и сработать, Беспощадный нас забери!»

Книжник не стал долго раздумывать. Он подошел к сумкам, достал упаковку со шприц-тубой, выпустил из шприца воздух и вогнал тонкую иглу в напряженную горячую шею Сибиллы.

– Вот мы и проверим, – сказал он Бегуну. – Смешно будет, если ты окажешься прав.

– Это будет не смешно, – возразил Бегун, устраиваясь поудобнее возле прогретой пламенем костра стены. – Это будет прекрасно. Потому что если я не прав, то нам бэбика не прокормить.

– Ты заботишься о ребенке? – удивился Книжник.

Бегун дернул плечом.

– Ну кто-то же должен о нем позаботиться?

Глава 15
Незваные гости

Утро выдалось прекрасным – солнечным, прозрачным и морозным до хруста. Если бы у Книжника был талант художника, он бы обязательно попробовал изобразить окружающее на картине: солнечный блик, каплю, застывшую на спящих ветках.

Все вокруг сверкало в лучах восходящего солнца – каждый камушек, каждая травинка, каждый дом. Ледяные сталактиты спускались с крыш, ледяные сталагмиты тянулись вверх. Трава, которую еще вчера пощипывали лошади, взялась колючей жесткой коркой. Свет отражался от всего этого великолепия, превращался в осколки радуг, в искры!

Тим бы порадовался красоте, но им предстояло пуститься в дорогу. И если под крышей все еще можно было уверенно ходить, то снаружи, там, где вода застыла на остатках уличных тротуаров, оказалось невозможно даже стоять – разъезжались ноги.

Сибилле за ночь не стало хуже. Жар еще держался, но она не скатывалась в бредовый морок, смотрела осмысленно. Правда, от слабости едва могла поднять руку и говорила еле слышно. Бегун посмотрел на жрицу, почесал в затылке, собрал крошки и скудные объедки от вчерашнего торопливого ужина и ушел подальше от костра, в захламленную часть верхауза. Он вернулся через четверть часа с несколькими освежеванными тушками в руках, растопил лед в котелке, попробовал на язык соль из запасов Книжника и принялся колдовать над похлебкой.

Когда Книжник с Бегуном, накормив Сибиллу, завтракали, неподалеку рухнул еще один дом, и грохот его падения отозвался звоном в занавеси из сосулек, закрывавшей пролом в стене. По полу верхауза пробежала дрожь, воздух помутнел от сорвавшейся с перекрытий мелкой бетонной пыли. Обеспокоенные лошади зафыркали и начали жаться друг к другу, перебирая ногами.

Ребенок, пригревшийся возле дремлющей матери, проснулся и испуганно замяукал.

– Надо уходить, – Бегун с опаской глянул наверх. – Накроет нас – и следа не останется. На соплях все держится… Вон смотри, одно ржавое железо торчит, бетон высыпался!

– Меня уговаривать не надо, – сказал Книжник, – собираемся. Помоги мне только кэрродж поправить. Там с колесом беда.

С ремонтом колеса и сборами они управились за час с небольшим.

За это время температура снаружи немного поднялась. Там, где на сосульки попадали прямые солнечные лучи, вниз полетели крупные прозрачные капли, но воздух по-прежнему был сух и морозен.

Сибиллу и ребенка устроили сзади в повозке, сами расположились на ездовых местах.

Подкованные лошади шли по льду осторожно, но уверенно, правда, со скоростью улитки. Бегун быстро сориентировался на местности, хотя все вокруг выглядело, как замерзшие водопады: посмотрел на солнце, покрутил обмотанной тряпками головой и без колебаний указал рукой выбранное направление.

Он не ошибся.

К моменту, когда светило уже начало валиться за горизонт, кэрродж выбрался на подъездные пути Стейшена. Сотни все еще живых нитей Рейлы пересекались в этом месте, выныривая и ныряя в тоннели, протянувшиеся под Тауном и за его пределами на десятки миль.

Книжник с Белкой в своем прошлом путешествии попали сюда по затопленным ходам старого метрополитена, но, помимо метро, в огромное здание вокзала вели десятки тоннелей, образуя настоящую паутину подземных сооружений, на которых и стоял Стейшен со всеми своими ремонтными цехами, галереями и громадными залами.

Тим помнил расположение основных помещений приблизительно: пять подземных этажей с перронами, четыре надземных – с магазинами, гостиницами, кинотеатрами, и густая сеть переходов, вентиляционных ходов и служебных коридоров, соединяющая все здания воедино. И сердце Стейшена – сам вокзал: огромное строение с ажурной крышей, которое Белка едва не развалила, подорвав несколько колонн.

Но Книжник вспомнил не только холод подземных вод, вонь переходов, мерцание костра в глазах Ханны и жар ее тела. Он вспомнил и юную охотницу за голубями, летящую с пятидесятифутовой высоты спиной вперед на бетонные плиты. Ее распахнутые от ужаса глаза, открытый в последнем крике рот и хватавшие пустоту скрюченные грязные пальцы с обгрызенными ногтями.

И лицо Белки – злые прищуренные глаза, сжатые в линию губы. Он называл ее убийцей, но в ту ночь на галерее она сделала спасительную грязную работу за двоих. Теперь придется выяснить, способен ли он сделать ее сам.

С каждым ярдом, что проходили лошади по замерзшей земле, Стейшен становился все больше и выше, давил на пассажиров кэрроджа своей громадой. Повозка тарахтела по шпалам одной стороной, Сибиллу и бэбика потряхивало, над лошадиными боками вился легкий парок. Бегун сидел рядом с Книжником, придерживая автомат на коленях, и молча шарил глазами вокруг, стараясь отыскать в развалинах снайперские гнезда. Книжник знал, что кэрродж давно держат под прицелом, и ждал, когда появятся встречающие. Найти замаскированные позиции здешних смотрецов было слишком сложной задачей для его глаз. Незваных гостей могли расстрелять сразу, еще до того, как они пересекут границу владений Механика, могли расстрелять, подпустив поближе, но Стейшен был настолько силен, что мог позволить себе убивать не торопясь.

Когда до въезда под купол основного зала осталось меньше ста ярдов, им навстречу по рельсам выкатился массивный стальной щит высотой со взрослого чела. За ним явно кто-то прятался, а кто – было не разглядеть. Впрочем Книжник понимал, кто может скрываться за щитом, да и Бегун тоже догадывался. Тим остановил кэрродж. Щит приближался медленно, было слышно, как постукивают колеса. Из узких прорезей бойниц на вновь прибывших смотрели автоматные дула.

– Не говори лишнего, – прошептал вождь, едва шевеля уголком рта. – Никому не верь.

Было тихо, только мерно дышали лошади.

– Положи автомат рядом, – попросил Книжник едва слышно. – И не дергайся.

Он встал во весь рост и поднял руки вверх, демонстрируя пустые ладони.

– Живите вечно! – крикнул он.

Его голос разнесся над замерзшей землей, нырнул под своды Стейшена и отразился многократным далеким эхом.

– Не стреляйте!

Щит остановился в тридцати ярдах от них.

– Странная пара…

Голос, доносившийся из-за щита, показался Книжнику знакомым.

– Я думал, что олдеры – это выдумка, – продолжил голос. – А тут – целых два!

– Это ты, Механик? – спросил Бегун и ухмыльнулся довольно. – Живи вечно, бро! Мне это кажется или я все-таки тебя слышу?

– Ты кто? – отозвался голос. – Я тебя знаю?

– Я – Бегун, Бегун из Парка. Ты помнишь меня?

– Бегун? Ты не Бегун. Бегун мертв, да примет его Беспощадный. Все, кто уехал в Горячие Земли, мертвы.

Вождь Парка содрал с головы свой странный головной убор из тряпок, подставляя облезлый череп холодному ветерку.

– Я не умер, я вернулся, Механик. Подойди ближе, посмотри. Это я. Я был тут вместе с Айшей. Ты помнишь Косолапого? Сиплого?

– Я тот, за кем они гнались, – вмешался Книжник.

Он старался говорить уверенно, как вождь говорит с вождем. Их жизни висели на волоске, и надо было быть не просто смелым, а равным. Книжник надеялся, что у него получится.

– За нами погоня, и еще – нам нужна помощь твоих знахарей. Здесь очень холодно, если ты не заметил. Может, поговорим внутри?

– В прошлый раз ты не спрашивал разрешения войти, – отозвался Механик. – Ты вошел. Вошел вместе со своей ненормальной герлой. И это стоило мне убитых челов, роувинга с гребцами и взорванной крыши… Я никогда не вступаю в одну и ту же воду дважды. Пожалуй, мы поговорим здесь, а потом я решу, что с вами делать.

Книжник бросил быстрый взгляд на Бегуна и сделал малозаметный жест рукой: не вздумай! Он инстинктивно понимал, что давить не нужно. Давлением ничего не добьешься, не тот случай.

– Кто это у вас в ган-каре? – спросил Механик. – Мне не видно…

Механик врал. Он прекрасно рассмотрел все из укрытия, иначе бы его ноги тут не было. Он не был трусом, но осторожность никогда не повредит.

– Жрица Беспощадного, – ответил Бегун. – И ее бэбик. Он родился вчера. Поэтому нам и нужны знахарки…

– Двое олдеров из Парка и жрица из Сити? Подозрительная компания. Никогда такой не видел. И что здесь ищет жрица из Сити?

– В Сити большая война. Воины из Тауна вырезали всех ее сестер.

Бегун поморщился и снова нахлобучил на макушку свою чалму из тряпок разной степени чистоты: уж очень обжигал открытую кожу северный ветер.

– Вообще, они всех там вырезали… И сестер, и братьев. Всех.

– Всех? – удивился Механик. – Пусть будет милостив Беспощадный! Какое несчастье!

– Живых мы не видали, – пояснил Книжник. – Вот кроме нее. – Он кивнул головой на Сибиллу, молча наблюдавшую за переговорами из своего мехового гнезда. – А мертвых видали много. Там теперь одни мертвые, Механик. Сити – город мертвецов.

Тот некоторое время молчал, наверное, обдумывал услышанное.

– Дурная весть, – сказал он наконец. – Мне никогда не нравились жрицы, но мне жаль, что так случилось. Да примет их Беспощадный!

– Мы помогли ей спастись от резни, но теперь за нами гонятся челы из Тауна, – продолжил Бегун. – Если догонят – убьют. Нам нужна помощь Стейшена. Твоя помощь, Механик.

– Стейшен не будет воевать с Тауном! – отчеканил Механик. – Никогда!

Теперь вождь Стейшена говорил резко, тоном, не допускающим возражений.

– Мы не станем драться с соседями, парковый! Всосал?

– Мы и не просим за нас воевать, – смиренно продолжил Книжник, не обращая внимания ни на тон, ни на оскорбления. В конце концов это он пришел без приглашения в чужой дом и просит о помощи. Не до жиру… Можно и прогнуться, если это даст результат.

– Мы просим просто приютить нас на несколько дней. И помочь последней жрице Сити стать на ноги после родов. Мы готовы заплатить за гостеприимство, и у нас есть, чем заплатить.

Щит внезапно разделился на две части и распахнулся, как двустворчатая дверь.

Во время своего прошлого пребывания в Стейшене Книжник видел Механика только издалека, через монокуляр Белки, и слышал его голос. Теперь же они смотрели друг на друга с расстояния в два десятка шагов. Для близорукого Книжника это было далековато, черты лица вождя Стейшена расплывались, но это, несомненно, был тот самый чел, которого он видел тогда.

Он выглядел молодо – гладколицый, отъевшийся, как осенняя мышь. Пухлые щеки в сочетании с удивленно приподнятыми рыжими бровками создавали иллюзию добродушия, и, глядя на него, было трудно представить, что этот чел – наводящий на всех ужас хозяин здешних мест. Но под рыжими бровками располагались черные навыкате глаза, и именно глаза выдавали Механика с головой. Никакого добродушия, никакого милосердия. В автоматных стволах было больше души, чем в его взгляде. Глядя на него, хотелось стрелять на поражение или бежать. Вот только не факт, что получилось бы убежать или успеть выстрелить. Не то чтобы он наводил своим присутствием ужас на окружающих, но желания обнять и породниться точно не вызывал. Вождь был из тех, кто одним своим присутствием возбуждал в окружающих острое чувство дискомфорта.

– Живи вечно, Механик! – приветствовал его Тим.

– И что такого у тебя есть, олдер, чего нет у нас? – спросил Механик, не скрывая издевки. – Что ты можешь предложить в оплату?

– То же, что предлагала тебе Айша.

Книжник улыбнулся как можно радушнее (получилось широко, но неискренне) и показал вождю Стейшена шприц-тубу с антидотом.

– Знаешь, что это такое? – спросил он.

– Догадываюсь, – Механик пожевал губами в задумчивости и неожиданно спросил:

– А где Айша?

– Мертва. Давно мертва.

– Ты убил ее?

Тим кивнул. В принципе, он не врал. Если не вдаваться в подробности, то Айша была на его совести. И не только Айша…

– Это лекарство, о котором она говорила. Смерть Беспощадного?

– Да, Механик. Я не хочу зла ни тебе, ни твоему племени. Я предлагаю твоему народу мир.

Механик оскалился, мгновенно потеряв напускное ленивое добродушие.

– Зачем мне мир с тобой, олдер? – прорычал он, показывая неровный частокол гниловатых зубов. – Зачем мне мир на ТВОИХ условиях? Стоит мне захотеть, и я заберу у тебя эту штуку! А ты? Ты просто сдохнешь первым!

– Держи! – Книжник кинул шприц-тубу в сторону собеседника.

Шприц не долетел до Механика совсем чуть-чуть, упал на бетонную шпалу и скатился на гравий, к его ногам.

– Это все, что у меня с собой. И если мы не договоримся, то на этом все и закончится.

Взгляд вождя стал совсем нехорошим, тут бы Тиму полагалось испугаться, но он почему-то совсем перестал бояться.

– Я давно должен был сдохнуть, Механик, – сказал он с веселой злостью, не отводя взгляда от горящих ненавистью глаз вождя, – но все еще не сдох, хотя Беспощадный меня заждался. Ты волен меня убить – и все останется, как было. Договорись со мной – и все изменится. Для всех нас все изменится. Понимаешь? Интересен тебе такой поворот событий?

Казалось, что вождь сейчас выпустит из ноздрей пар или струи пламени, чтобы сжечь собеседника. Или плюнет в Книжника ядом, как снейк. Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но не успел.

– Мне интересно!

За спиной Механика возник плюгавенький тин – низкорослый, коренастый, с шапкой торчащих, словно иглы, черных жестких волос и неприятными глазами – они были настолько прозрачны, что казались бездонными колодцами, смотревшими на Тима с лунообразной, побитой оспинами физиономии. Движениями тин напоминал барсука – стремительного, несмотря на комплекцию.

Очевидно, он прятался за створками, слушая беседу, и появился лишь тогда, когда счел нужным раскрыть свое присутствие.

Этого персонажа Тим не видел никогда даже в монокуляр, но не нужно демонстрировать особую проницательность, чтобы понять, кто именно вышел на авансцену. Проводник. Второе лицо в племени Стейшена. Или первое – принимающее решение, если верить Белке, а она редко ошибалась.

– Мы впустим вас, – сказал Проводник, окидывая непрошенных гостей настороженным взглядом. Видно было, что решение далось ему не без труда.

– Впустим, но без оружия. Пешими.

– А как же лошади? – спросил Книжник, прикидывая цену упряжки и что за нее можно дополнительно урвать.

– Какие лошади? – насмешливо переспросил Проводник. – Где тут ваши лошади? Они уже не ваши! Кончай злить меня, парковый! Хотите получить пристанище? Выгружайтесь и ждите! Пушки с собой не брать! Запрещено!

– Совсем без оружия? – переспросил Книжник.

– Нож можешь оставить себе. Разрешаю.

Проводник хихикнул и пренебрежительно взмахнул рукой.

– Будешь ковырять в носу! Ну, так вы хотите получить защиту? Или не хотите?

– Я надеюсь, – прошептал Бегун, с трудом спешиваясь. Окоченевшие ноги его не держали. – Я ОЧЕНЬ надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

– Я тоже надеюсь, – таким же шепотом отозвался Книжник. – Но, трахни меня Беспощадный, не спрашивай, уверен ли я.