Текст книги "Миссия – любовь"

Официантка не сразу отлепилась от Роберта, но ей все-таки пришлось это сделать. Во мне опять стала просыпаться ревность. Я подумала, как нелегко, должно быть, Стронгу в те моменты, когда на меня глядят другие мужчины – так же влюблено и страстно, как сейчас смотрит на него эта официантка.

Когда она ушла, я сказала:

– Знаешь, это может показаться смешным, но мы с тобой почти в равном положении. Тебя будут всегда преследовать женщины, потому что ты знаменит и очень красив. Меня всегда будут преследовать мужчины, потому что…

Роберт мрачно перебил меня:

– Да, твоя идея с необитаемым островом не так уж плоха. Только, боюсь, нас никто туда не пустит.

– А куда пустят? Я готова с тобой оказаться в любой точке мира. И даже вселенной.

– В расход нас пустят, я боюсь, – мрачно отшутился Стронг.

Настроение резко ухудшилось, и я попросилась домой:

– Что-то утомилась, хочется прилечь.

Роберт обеспокоенно положил мне ладонь на лоб:

– Да нет, вроде не горячая, а то я уж испугался.

Он был абсолютно прав – я чувствовала себя прекрасно. Просто мне нужно было побыть одной, чтобы переварить услышанное сегодня. Для одного дня информации действительно было многовато. Да и последняя фраза Роберта не добавила оптимизма. В душе зародилось предчувствие беды.

Стронг расплатился по счету. Ему, знаменитости с мировым именем, сделали огромную скидку. Я вспомнила, что в автосалоне тоже заплатила меньше, ничего для этого не сделав. «Мы отлично подходим друг другу. Две звезды, блин!» Я фыркнула, но веселье пропало, уступив место мрачной задумчивости.

Мы молча погрузились в «Рэйнджровер» и поехали по вечерней Москве.

– Мне завтра после учебы нужно будет поехать в салон, машину забрать. Ты подбросишь?

Роберт кивнул. Мы проезжали мимо Кремлевской стены, вдоль которой прогуливались пары. Некоторые девушки держали в руках цветы, подаренные кавалерами. Я вспомнила про букеты:

– Мне было очень приятно очнуться от болезни и увидеть цветы. Спасибо тебе. – И через паузу спросила: – Скажи, а ты умеешь читать мысли?

Ответ был очевиден, но, услышав: «Да. А ты не догадывалась?» – я уточнила:

– И мои тоже?

– Твои – почти нет, – спокойно отозвался Роберт, – ты ведь наполовину Ясная. Я только могу чувствовать, что тебе плохо. Или больно.

Именно это мне и хотелось узнать. Мысль о том, что он может хозяйничать в моей голове, вызывала беспокойство, которое теперь рассеялось.

Мы выехали из города. Вечерело, и небо стало затягивать облаками.

– Вот и осень накатила, – задумчиво проговорила я.

Роберт не ответил – он мог не слышать, уйдя в свои мысли. Меня не удивляли перепады его настроения: слишком много проблем, слишком много забот. Его жизнь – совсем не такая легкая и сладкая, как могло бы показаться на первый взгляд. Да и моя жизнь меняется, тесно переплетаясь с его, Роберта, жизнью. Детство кончилось, а взрослый мир оказался совсем не таким, каким я его себе представляла.

Мы подъезжали к дому. Я тихонько сжала руку Роберта. Говорить не хотелось. Стронг остановил джип у калитки и повернулся ко мне. От одного его взгляда сердце забилось сильнее.

– Ты так прекрасен, – тихо прошептала я.

Он как будто не слышал меня. Его серые глаза были полны затаенной боли. Я почувствовала, как он тянется ко мне, чтобы поцеловать, и замерла в предвкушении. Но он вдруг остановился на полпути. Дернувшись, словно от боли, он прошептал:

– Иди. Иди, прошу тебя.

Затем отвернулся и посмотрел куда-то в сторону, еле слышно процедив:

– Мне очень плохо. Я должен тебя защитить, и в первую очередь от себя.

Это было произнесено с таким отчаянием, что я не посмела ослушаться. Я выскочила из машины, аккуратно хлопнув дверцей, затем кое-что вспомнила и постучалась в тонированное стекло «Рэйнджровера».

– Роберт, а что такое «телефраг»?

Стронг вскинулся:

– Откуда тебе известно это слово?

– Не знаю. Приснилось ночью.

– Это в компьютерных играх, в стрелялках разных, способ убийства, когда один игрок телепортируется в точку, в которой находится другой, и таким образом убивает его, – объяснил Стронг безжизненным голосом, – надо просто знать координаты этого игрока на карте.

Я не была игроманом, поэтому почти ничего не поняла, только кивнула и пробормотала:

– Спасибо, до скорого.

Роберт выглядел таким потерянным, что мне захотелось снова прижаться к нему, поцеловать, утешить, но я знала, что не могу себе позволить такой роскоши. С огромным усилием я заставила себя оторваться от машины и удалиться прочь.

«Ничего, все пройдет, – рассуждала я, подходя к дому. – Ведь мы скоро увидимся. Уже завтра. И я снова смогу любоваться его восхитительно прекрасным лицом».

Ангелы-хранители

Заперев на всякий случай калитку, я позвонила в дверь. Мама открыла почти сразу.

– Ну, как погуляли? Что-то долго. Я уже тебе звонить хотела.

– Мы в ресторане были, – кратко ответила я, – очень устала. Пойду посплю.

Мать сгорала от любопытства, но на это ей нечего было возразить. Я быстро поднялась в свою комнату, правда, потом опять спустилась. Проверив, заперта ли входная дверь на все замки, я проследовала мимо озадаченной мамы обратно наверх.

– Ты чего осторожничать стала? – удивленно спросила родительница.

Я сделала вид, что не услышала ее вопроса. Не рассказывать же ей, что две недели назад меня пытались убить и, вполне возможно, захотят это проделать снова.

Поднявшись в спальню, я разделась, завернулась в уютный махровый халат, уселась в кресло и попыталась проанализировать слова Роберта. «Итак, мой отец, Игорь Богданов, – тоже Ясный, как и Роберт. Кто такие эти Ясные? Чем они занимаются? Откуда они появились?» На эти вопросы у меня ответов не было. «Поехали дальше. Ясные бывают нескольких видов. Игорь Богданов, например, Ясный отец. Это означает… И правда, а что это означает? Хотя… Роберт сказал, что мой отец был создан для любви. Это – его предназначение. Непонятно, почему у них все так сложно. Роберт любить не должен. Для него главное – его миссия. Что за миссия и почему нельзя объединить в одном человеке долг и любовь? Почему одни – чтобы любить, а другие – чтобы заниматься чем-то сложным и опасным? Правда, Стронг упоминал Могадишо. Если говорить о горячих точках, то становится более или менее понятно, о какой миссии идет речь. Хотя тоже не все. Вопросов – море. Ответов – ноль. Надо позвонить отцу. Теперь он уже никуда не денется. Кстати, мать говорила, что мой отец и Роберт встретились здесь, у нас дома. Выходили на улицу поговорить. Сидели в машине около часа. Наверняка знакомы. Или тут познакомились? Интересно, мой папа знает, что Стронг следил за мной, когда я была маленькой? Что он чувствовал тогда? Как отреагировал Игорь Богданов на то, что его коллега, или как там это называется у Ясных, теперь встречается с его дочерью? Как принял новость, что меня хотели убить, пропитав ядом снимки, которые я держала в руках?»

Я потянулась за телефоном и набрала номер отца.

– Алло! – раздался знакомый голос.

– Привет! Когда встретимся? – без всяких реверансов спросила я.

– Ты в курсе, я приходил, когда ты… болела? – поинтересовался отец.

– Да. Только поговорить не получилось. Знаешь, у меня в последнее время жизнь просто ключом бьет. С этим надо что-то делать.

В трубке повисла глубокая пауза. Затем отец сказал:

– Хорошо, дочка. Я сейчас занят по горло, но на следующей неделе попробую выкроить часок-другой. Добро?

– Идет, – ответила я и отсоединилась.

Разговор с отцом должен был многое прояснить. Сама я не торопилась с выводами. Мысли безумным потоком проносились в голове, и я никак не могла поймать самую главную, задававшую тон остальным. Конечно, больше всего меня волновали две вещи: моя жизнь и наши с Робертом взаимоотношения. И если с первым все было более или менее понятно, то что делать со вторым, я не знала. Стронг считал наш роман опасным для меня. Он постоянно боялся, что причинит мне боль. Ему почему-то казалось, что он не способен любить. Он жил двойной жизнью, менял имена и фамилии, при этом внешне оставался прежним.

«Или нет, и его внешность меняется тоже? Он получает какие-то задания. Это значит, что его жизнью кто-то управляет. А что, если этот кто-то решит, что для меня нет места в жизни Роберта Стронга? Не это ли мучает его, не позволяя наслаждаться началом наших отношений? Откуда у этих людей сверхспособности?» Вопросы. Вопросы. Вопросы. Мне отчаянно захотелось погрузиться в сладкое забытье и на время отвлечься от мыслей.

Я сняла халат и залезла под душ. Теплая вода окончательно расслабила меня, и я еле доползла до кровати, сразу провалившись в крепкий, безмятежный сон.

Наутро я проснулась абсолютно бодрой, готовой к новым свершениям и открытиям. Безумно хотелось есть. И видеть Роберта. Я вскочила, накинула легкое домашнее платье из шелка и помчалась вниз по лестнице.

– Мама! Мама! – завопила я.

Мне никто не ответил. На холодильнике я увидела записку, прикрепленную магнитом:

«Дочка, я сегодня ушла пораньше. Мой класс дежурит. На плите найдешь кашу. Не забудь поесть».

Я с аппетитом уничтожила завтрак. Наскоро расчесавшись и кое-как собрав непослушные локоны в хвост, я стала выбирать одежду. Хотелось предстать перед Робертом настоящей соблазнительницей. Я не сомневалась в том, что скоро увижу его. Он знает, что сегодня мне не терпится поучиться. Еще бы – проваляться в постели целых две недели! После такого даже лекция по языкознанию покажется нескучной.

Задумчиво перебирая свой гардероб, я решала дилемму: как одеться так, чтобы быть привлекательной для Роберта, но оставаться по возможности недоступной для других парней. Конечно, будь моя воля, я бы надела миниатюрное вечернее платье из черного шелка, расшитое стразами. Но для университета такой наряд несколько неуместен.

Наконец я остановила свой выбор на длинной черной юбке из гипюра и милой розовой футболке с надписью «I am not a toy» и принтом плюшевого мишки самого уморительного вида. Этот наряд дополнил плетеный коричневый ремень и короткая кожаная курточка. Оглядев себя в зеркале, я осталась довольна. Это ощущение очень мне нравилось. Возможно, дело было вовсе не в том, что я надела симпатичные вещи. Глаза. Сияющие и счастливые, они придавали моему лицу ту живость, которой никогда раньше не было. Сейчас Мила Богданова радовала меня куда больше.

Спустившись по лестнице, я прислушалась к шуму на улице. Наконец, послышался рокот мотора подъезжающего автомобиля. Я пулей вылетела из дома и обнаружила, что за мной приехал не тот парень. Радостная улыбка исчезла с моего лица.

Это тоже был внедорожник, но зеленый. Я узнала машину Герберта и остановилась. Друг Роберта вышел мне навстречу.

– Привет, Мила! – воскликнул он. – Как ты?

Я почувствовала, что он рад мне абсолютно искренне. Дружелюбный тон и теплая улыбка Герберта немного скрасили мое разочарование от того, что за мной приехал не Роберт.

– Привет! У меня все в порядке, – приветливо ответила я, – хорошо смотришься.

Он и вправду здорово выглядел. Кожаная куртка с аппликациями на тему японского анимэ, забавная майка, искусно порванная талантливыми модельерами и наверняка стоившая огромных денег, бейсболка, надетая козырьком назад. Похоже, сегодня наше с ним настроение совпадало, по крайней мере, одеты мы были в одном стиле. Только, боюсь, без Роберта мой расчудесный вид не принесет мне ожидаемой радости.

– Спасибо, что спас мне жизнь, – тихо сказала я.

– Давай не будем об этом, – строго произнес Герберт.

Я поняла, что он впервые нарушил приказ и ему не по себе от этого.

– Тебя накажут?

– Давай не будем об этом, – повторил Герберт и выразительно посмотрел на меня.

– А Роберт? Он сегодня приедет?

– Нет, он не сможет сегодня быть в университете. Вот попросил меня. Тебе же после обеда надо в салон за машиной? Я молча кивнула. На душе стало по-осеннему холодно.

– Можешь на меня рассчитывать, – сказал Герберт, – я отвезу.

– Спасибо, ты не должен, – тихо пробормотала я, – у меня здесь такси под боком…

– Да уж! С твоими данными… – воскликнул парень и осекся.

Я посмотрела на него и усмехнулась. «Он в курсе. Интересно, а он – такой же сильный, как Роб? Или нет? Высокий, крепкий, с литыми мускулами. Явно умеет постоять за себя. Но означает ли это, что он непобедим? Какими они должны быть, эти Ясные? Черт возьми, я ведь тоже такая, как они! Конечно, только наполовину, но все-таки… Тогда почему же я так беззащитна? Совершенно обычная, только мужики ко мне почему-то притягиваются. И папа мой не выглядит суперменом. А Стронг – тренированный, спортивный, но на монстра не тянет, скорее наоборот: никто не боится его гигантских кулаков, потому что у него их нет». – Я вспомнила, как охранники Вадима Олеговича умирали под ударами Роберта.

Герберт открыл мне заднюю дверь и помог зайти в машину. Я рухнула на кожаное сиденье из светло-коричневой кожи. Внутри меня ждали. Сначала я опешила, но, узнав Лизу, сразу успокоилась. Почему-то девушка сегодня захотела сидеть возле меня, а не как в прошлый раз – рядом с Гербертом.

– Ты не против? – спросила она вместо приветствия.

– Нет, совсем нет! – поспешила ответить я. – Это вы оказываете мне услугу. На самом деле не стоит. У вас наверняка дела, а вы со мной возитесь.

Сказав это, я пожалела, что тараторила слишком быстро и Лиза могла просто не понять меня. Но она улыбнулась и спокойно ответила:

– Мила, ты нам не чужая. Возможно, ты привыкла быть одна. Рассчитывать только на себя. Но это время прошло. Окончательно и безвозвратно. Ты теперь принадлежишь не только себе, но и… – Она остановилась и посмотрела на меня.

Больше всего меня поразило отсутствие акцента. «Герберт вроде говорил, что она русского почти не знает», – подумала я, а вслух сказала:

– О чем ты можешь рассказать мне?

Лиза с сожалением посмотрела на меня и ответила:

– Боюсь, что ни о чем, Мила. У меня нет полномочий.

Впрочем, я услышала достаточно. Они явно стали считать меня равной себе.

Мы выехали из коттеджного поселка и понеслись к шоссе по извилистой дороге. Я рассеянно наблюдала из окна автомобиля за меняющимся пейзажем. Герберт включил радио, и заиграла красивая, медленная мелодия. Изредка вступал саксофон, чувственный женский голос пел о любви, и я невольно загрустила. Мне не хватало Роберта. За эти дни у меня возникло ощущение, что я знаю его всю жизнь – как мать, как отца. «Ну, почему, когда я, наконец, влюбилась, у меня не может быть все, как у нормальных людей? Чтобы мой принц стремился ко мне, а не от меня, опасаясь причинить мне боль. Чтобы во круг меня были только те, кого я хочу видеть, а не вожделеющие мужики, которые так нервируют моего любимого. Чтобы объект моего желания отдался своим чувствам так же безрассудно, как и я. Чтобы вокруг не подстерегали опасности в виде людей, которые пытаются меня отравить как бешеную собаку».

После долгого молчания Лиза сказала:

– Не грусти. Ты увидишься с ним. Просто у него есть важные дела.

– Ты не должна выдавать тайн. – Я понизила голос до театрального шепота. Конечно же, Лиза уловила издевку в моем голосе, но сделала вид, что не поняла.

– Это совсем не тайна, – невозмутимо сказала она. – Я вижу, ты переживаешь. Не стоит. Чему суждено быть, обязательно произойдет. В жизни ничего не бывает просто так. Каждая встреча – не случайна. Каждое событие, даже кажущееся незначительным, – большой опыт для души.

После этой фразы, сказанной умиротворяющим спокойным голосом, мои обиды исчезли. На сердце полегчало, я благодарно посмотрела на Лизу и спросила:

– Значит, если девушка встречает парня, то это что-то значит?

Лиза звонко засмеялась, потом сказала:

– А ты смешная. Реакции у тебя какие-то детские.

Я смутилась:

– Почему детские? Просто хочу понять кое-что.

– По-моему, вы с Робертом оба сошли с ума, – посерьезнев, сказала Лиза, – вам нужно немного остыть. Так будет гораздо лучше. Причем всем.

– А если я не хочу? – с вызовом спросила я. – Что, если он мне нравится? Хотя, я понимаю, тебе, как сестре, не раз приходилось слышать это от других сумасшедших девиц.

– Приходилось, только ни у одной из них не было шансов. Знаешь, – Лиза вдруг заулыбалась, – одна богачка, дочь американского мультимиллиардера, решила, что Роберт очень ей подходит. Она устроила вечеринку у себя дома. Были приглашены сливки общества и элита шоу-бизнеса – известные актеры, режиссеры, музыканты, модели. Среди гостей был Роберт – он должен посещать такие мероприятия, это часть его профессии. Так вот, эта избалованная цыпочка носилась за ним по всем комнатам своего особняка, желая вытащить Роберта на приватный разговор. Наконец, он сдался и последовал за ней в уединенный кабинет. Через минуту миллиардерша выскочила оттуда, вся красная и злая, из чего люди заключили, что Роб ей отказал. Причем в такой форме, что у нее не осталось ни малейшего сомнения – она нежеланна. Был огромный скандал, девица пыталась отомстить Роберту, распуская про него слухи, но все это никого не тронуло. Моего брата любят во всем мире. Фильмы с его участием смотрят женщины всех возрастов, и им плевать на его репутацию. Человеку с такой внешностью и с таким талантом прощают все.

Я вздохнула: «Да, выглядит Роберт потрясающе. И целуется тоже». От этих воспоминаний по телу пробежала приятная дрожь.

– Ты ему нужна, – просто сказала Лиза.

– Он говорил тебе? – с надеждой спросила я.

– Нет. Я чувствую. И вижу. Когда ты лежала в бреду, без сознания, он никак не мог справиться с собой. Постоянно был рядом с тобой. Днем и ночью.

Я удивленно уставилась на свою собеседницу:

– Мне мама не говорила, что он ночевал у моей кровати!

– Твоей маме не надо знать всего, что происходит. Она – обычный человек. А у обычных людей крыша может поехать, узнай они даже о части нашей жизни. Брат следил за твоим состоянием. После первой инъекции тебе стало лучше, но потом наступил кризис. У тебя снова поднялась температура, начались судороги. Твою маму нельзя было ставить в известность, иначе ты оказалась бы в больнице. А там никто не смог бы правильно установить причину твоего состояния. Яд, которым тебя отравили, не описан ни в одном справочнике. Его попросту не существует в природе. Герберт смог создать противоядие лишь потому, что мы однажды уже сталкивались с подобным веществом.

Я ахнула:

– Значит, вы сами сделали препарат, который спас меня?

Лиза кивнула и добавила:

– Мы не были уверены в успехе. Именно поэтому, наверное, Роберт не оставлял тебя. Он боялся, что вернется и уже не застанет тебя живой. За те две недели, что ты болела, он появился дома пару раз, чтобы сменить одежду. В случае с этим ядом главное, чтобы не начались судороги, которые бывают только при очень высокой температуре.

У меня защипало в носу: «Значит, когда мне снилось, что я разговариваю с Робертом, он и впрямь был рядом. Отвечал на мои вопросы, а когда я начинала хрипеть, нежно закрывал мне рот своей рукой». Мне запомнилось это ощущение, больше похожее на прикосновение крыльев бабочки.

– Он очень многое сделал для меня, – осторожно сказала я.

Лиза покачала головой и ответила:

– Он не может иначе. Ты глубоко засела в его душе, и он чувствует все, что с тобой происходит. Он не может от этого избавиться. Или даже не хочет. На мой взгляд, это похоже на манию. Мне жаль его.

– А у тебя такое было?

– Нет. И не может быть никогда, – чересчур резко ответила Лиза.

– Он тоже так про себя говорил, – вздохнула я, – и вот, видишь…

Лиза усмехнулась и сказала:

– В нем гораздо больше человеческого, чем во мне. У нас слишком разные матери.

Я уставилась на нее в изумлении, не зная, как сформулировать свой вопрос. Мы уже подъезжали к университету. Джип катился по асфальтированной дорожке прямо к автостоянке. По тому, как Лиза замолчала, я поняла, что больше ничего от нее не узнаю.

– Вы тоже идете на занятия?

Девушка улыбнулась и сказала:

– Мы с Гербертом уже вышли из этого возраста. В России мы работаем над своими диссертациями, пользуясь таким удачным поворотом в карьере Роберта. Еще в Англии я нашла в Интернете информацию о вашем университете. Здесь работает один профессор с мировым именем. Я связалась с ним, рассказала, какие цели мы преследуем, и он согласился взять нас под свое крыло. А Роберт прекрасно осваивает русский…

«Стронгу не надо улучшать свой русский. Скорее всего, это была просто легенда и Лиза пока не доверяет мне настолько, чтобы изменить первоначальную версию».

Герберт припарковал джип, и я дернула ручку, чтобы выйти из машины.

– Подожди! – остановила меня Лиза. – Дай мне руку.

Я удивилась, но просьбу выполнила. Девушка напряженно изучала мою ладонь. Затем она стала водить по линиям указательным пальцем – и лицо ее все больше вытягивалось.

– Что такое? – забеспокоилась я.

– Ничего, – слишком поспешно ответила Лиза, отпуская мою руку.

Я пожала плечами и вышла из машины. Мне казалось, что Герберт и Лиза сразу же пойдут по своим делам, я же, как обычно, начну искать на доске номер своей аудитории и направлюсь на лекцию. Все оказалось не так.

– У тебя семинар в пятьсот сорок шестой, – коротко проинформировал Герберт.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я.

– Пойдем, провожу, – дружелюбно и в то же время абсолютно бескомпромиссно сказал он.

Лиза тоже последовала за нами. Я не понимала, что происходит. «Зачем им провожать меня? Их что, Роберт попросил за мной присмотреть?»

Мы молча поднялись на пятый этаж и нашли нужный кабинет. Я улыбнулась:

– Спасибо. Было очень мило с вашей стороны…

Закончить мне не дали. Лиза взяла меня под руку и направилась в класс. Друг Роберта последовал нашему примеру. В таком виде мы и предстали перед аудиторией. Девицы, как всегда, стали буравить меня недобрыми взглядами, но, естественно, сразу отвлеклись на моих спутников.

Я тихо прошипела прямо на ухо сестре Роберта:

– Вы что, так и будете за мной ходить?

– Пока да, – серьезно ответила она, – или тебе опять хочется отравиться ядом, у которого даже названия нет? Я покачала головой. «Вот как. Значит, ко мне приставили охрану. Интересно, а что они смогут сделать, если мне и впрямь будет угрожать опасность? Могу себе представить, как Герберт дерется с псевдоследователем Черепановым, но на что способна хрупкая Лиза? Вряд ли она может вывести из строя противника одним ударом ноги, как это умеет ее брат».

– А в туалет мне можно? – ехидно прошептала я на ухо девушке.

– Только со мной. Знаешь, Герберт бы и без меня справился, но, боюсь, в женскую уборную он не сможет попасть. А я смогу. И еще кое-кто сможет. Так что по терпи.

– Ох, не нравится мне все это, – тихо пробормотала я и направилась к своему месту.

Антошки пока не было. Мы с Лизой уселись на заднюю парту, Герберт устроился в соседнем ряду. Я спросила у сестры Роберта:

– А как вы объясните свое присутствие нашему преподавателю?

– С ним проблем не возникнет, не волнуйся.

Я почему-то сразу поверила ей.

Наше присутствие было очень заметным. Мы, несомненно, произвели впечатление. Наконец, когда тишина в аудитории стала звенящей, вошел преподаватель – невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти, очень подвижный и улыбчивый. Он окинул нас внимательным взглядом и громко произнес:

– Так, так! Сразу три новых лица. Я ожидал только одно.

Я вздрогнула: как объяснить присутствие двух посторонних на занятиях нашей группы? В голову ничего не приходило.

Внезапно преподаватель радостно воскликнул:

– Что ж, для вновь прибывших: позвольте представиться – Анатолий Сергеевич Киреев. Заместитель декана филологического факультета. Я начну, пожалуй.

Мне показалось, что сразу после этой тирады он начисто забыл о Лизе и Герберте. Я посмотрела на девушку – она казалась совершенно спокойной, глядя на профессора не внимательно, но пронзительно. «Ей пришлось что-то сделать, чтобы о них с Гербертом на время забыли».

Слушать лекцию, как всегда, было скучно. Я открыла тетрадь и стала чертить бесконечные треугольники, квадраты и ромбы – это меня успокаивало. Лиза насмешливо взглянула на мои каракули и прошептала:

– Слушай, по-моему, ты здесь не своим делом занимаешься.

Я горестно вздохнула и ответила ей так же шепотом:

– Как понять, какое дело – твое? Тем более сразу после школы?

Она пожала плечами. Профессор укоризненно на меня посмотрел, но вслух пока ничего не сказал. Я вырвала из тетради листок, написала на нем: «Он тебя видит?» – а потом подвинула Лизе. Она оживилась, включаясь в игру: «Кроме тебя, нас здесь никто не видит».

«Как это? Вначале, когда мы зашли, все даже замолчали».

«Картинка уже размылась».

«И что, никто не вспомнит, что вы здесь были?»

«Может, кто-то и вспомнит, но лишь то, что мы тебя сопровождали до аудитории».

«Зачем?»

«Ты странная. Мы должны были проявиться. Это было нашим предупреждением».

«Кому?»

«Тем, кто, возможно, выжидает удачный момент, чтобы напасть».

Я сделала вид, что стра-а-ашно испугалась. Конечно, мне было неуютно, но последние события сделали меня менее чувствительной, в том числе и к вопросам личной безопасности. А теперь я чувствовала себя под защитой Роберта и его семьи.

«Те ведь не боишься?» – написала Лиза.

«Не очень».

«А зря. Роберт очень боится за тебя. Зверь уже выпущен из клетки, пойми, дурочка. У них приказ, который пока не отменяли».

Я улыбнулась:

«А если отменят, ты скажешь?»

Лиза покачала головой:

«Это не будет означать, что ты – в безопасности».

«Вы теперь так и будете за мной ходить?»

«Пока да».

Я вздохнула, записывая:

«Твоя диссертация в России – для отвода глаз?»

На этот раз мне не ответили: Лиза, похоже, ушла в себя; она смотрела вперед неподвижно и бесстрастно, похожая на прекрасную мраморную статую.

Я огляделась. Герберт сидел на месте, тоже глубоко задумавшийся. Своим взглядом я ненадолго привлекла его внимание. Он оглянулся на меня, и стало понятно, что парень не на шутку встревожен, чувствуя опасность. Похоже, он не очень хорошо умел скрывать свои эмоции. Я тоже забеспокоилась. Лиза толкнула меня локтем и написала:

«Тут кто-то есть. Сначала Герберт почувствовал, потом я». Я приготовилась к тому, что волна страха накроет меня с головой, парализует волю и я стану очень уязвимой. Стараясь не поддаваться панике, я глубоко вдохнула – и вдруг поняла, что не могу испугаться по-настоящему. Все мышцы напряглись, как для прыжка с высоты, когда страх обещает прийти где-то в середине полета. Лиза смотрела на меня и комкала в руках листок с нашими записями. Я встретила ее взгляд и улыбнулась: «Наверное, она подумает, что я немного не в себе. Но мне плевать».

– Надо выйти, – шепнула мне на ухо сестра Роберта.

– Вместе?

– Да.

Я решительно встала и молча проследовала к двери. Преподаватель прервался на секунду, проводив меня отсутствующим взглядом. Он был так поглощен своим предметом, что почти не воспринимал посторонние раздражители. Но группа пожирала меня глазами – я кожей чувствовала любопытные взгляды.

Наконец я вышла в коридор. Лизы и Герберта поблизости не было, и мне стало неуютно.

Дверь аудитории снова открылась, и в коридор прошмыгнула невзрачная фигурка. Эта была Оля, та самая девочка с белесыми кудряшками, которую мне хотелось научить плавать во что бы то ни стало. Я в нерешительности застыла на месте: «Мне приказали выйти, но не объяснили зачем. Что за чрезмерная мнительность? Я знаю в лицо человека, от которого может исходить опасность – это следователь Черепанов или кто он там такой. В аудитории его не было. Тогда зачем такие предосторожности?»

– Поехали, – раздался за спиной решительный голос Герберта. Я обернулась: на мгновенье показалось, что парень возник из воздуха.

– Куда? – усталым голосом спросила я.

– Сейчас здесь небезопасно, – невозмутимо ответил англичанин. Похоже, ему удалось справиться с эмоциями.

Я поплелась вслед за ним по лестнице, думая о том, что примерной ученицы из меня не получилось: за три недели учебы я появилась на факультете всего трижды. «Так могут и исключить…»

– В туалет можно? – мрачно спросила я своего спутника.

– Нет, – тем же тоном ответил он.

Мы быстро вышли на улицу. «Инфинити» Герберта подъехал к крыльцу – нам даже не пришлось идти к стоянке. За рулем, конечно же, сидела Лиза. «Интересно, как они перемещаются в пространстве?»

– Ты говорила, тебе надо в салон? – спросила меня девушка.

– Да, надо. Новая машина там стоит, меня дожидается, – немного обиженно ответила я.

– Ты пойми, мы не могли поступить иначе. Там что-то было не так. Пока Роберт все не выяснит, мы не можем пренебрегать своей интуицией.

Как только я вновь услышала имя Стронга, плохое настроение улетучилось. Я благодарно посмотрела на Лизу и сказала:

– Ну, в салон, значит, в салон.

Лиза утопила в пол педаль газа, и мы помчались по дороге, усыпанной осенней листвой.