Текст книги "Миссия – любовь"

Закон Земли

До места добрались без приключений. Я стала потихоньку привыкать к Лизе и Герберту, да и они, наверное, тоже начинали доверять мне. Сестра Роберта уже не пыталась контролировать свою речь, опасаясь сказать лишнее. Между нами установились спокойно-доверительные отношения, какие бывают у родственников или друзей, которые проводят вместе много времени.

Продавец автосалона Никита Белов встретил меня широкой улыбкой.

– А я вас после обеда ждал! – искренне признался он.

Мне стало жаль парня. Скорее всего, ему здорово влетело от начальства за самоуправство; тем не менее сейчас он смотрел на меня с обожанием и тараторил:

– «Мазда» ваша готова. Мы ее тут с ребятами отполировали до блеска, чтобы садиться было приятно. Временные номера видели? Вам в какое отделение регистрироваться? Хотите, провожу вас? У меня в третьем знакомые работают. В очередях стоять не надо.

Все это время Лиза стояла рядом и насмешливо наблюдала за происходящим. «Представляю, что она сейчас обо мне думает!»

– Спасибо! – Я резко прервала словесный поток продавца. – Где моя машина?

– Я провожу, – уже совсем другим голосом сказал Никита, – пройдемте к шестым воротам.

Он двинулся вперед, указывая мне путь. Его спина ссутулилась, походка стала какой-то вялой, от живости, с которой он меня встретил, не осталось и следа. Мне стало нехорошо от осознания собственной вины. Лиза подлила масла в огонь, шепнув мне на ухо:

– Смотри, зря ты так. Еще повесится сегодня в туалете. А ты виновата будешь.

Я мрачно посмотрела на нее и так же тихо ответила:

– А что, я целоваться с ним должна?

Лиза засмеялась:

– Тебе уже есть с кем целоваться.

Мы забрали мою машину, и я спросила:

– Как дальше? Я поеду номера устанавливать. Вы с Гербертом…

– Он сзади поедет. Я с тобой, – решительно ответила Лиза.

«Похоже, в покое меня не оставят», – покорно вздохнув, я выехала на дорогу. Новая «Мазда» была точно такой же, как моя предыдущая. По крайней мере, заново привыкать не пришлось.

Я вспомнила покореженный труп своей машинки, и по спине пробежал озноб. Кое-что не давало мне покоя, и я решила спросить Лизу:

– Роберт говорил, что следователь Черепанов – никакой не следователь на самом деле. Ты тоже так считаешь? – Я в этом уверена. Сама подумай, кто еще мог отравить тебя веществом, которого не существует в природе?

– Ну, я много с кем общалась. Если уж подозревать, то подозревать всех. Может, мужик просто обычный следователь, делал свое дело – фотки показывал, допрашивал…

– Ага… Отвечал по телефону убитого. Рассказал первой же попавшейся девице, что Рудневу отрубили голову. Видимо, тайны следствия для него не существует. У них, в милиции, наверное, так принято. Хорош гусь. Потом, вы с Робертом все сделали, чтобы машину нельзя было опознать – а Псевдо-Черепанов уже на следующий день привез тебе фотографии с места аварии. Конечно, при желании на тебя можно было выйти, но далеко не сразу. Криминалисты так быстро не работают. Нужно провести целый ряд экспертиз, анализов – вдруг где-то волосок найдется или отпечаток пальца. А тут – раз, и в дамки. Еще трупы на поле не остыли, а к Миле Богдановой уже бегут – вы, мол, девушка, были на месте происшествия?

Мне ничего не оставалось, как согласится с доводами Лизы. Подумав, я добавила к ее словам:

– Когда тот здоровый, с татуировками, с которым Роберт дрался… В общем, я видела, что произошло после того, как ему голову отрубили. От него одна зола осталась.

Лиза кивнула, сказав:

– С твоим знакомым, поверь, произошло то же самое. Зришь в корень. Так что не мог уважаемый следователь Черепанов наблюдать изуродованное тело. Его попросту не было. Если твой Руднев и был убит, то его останков не существует.

Я ждала, когда страшная новость окончательно отзвенит в моей голове. Получалось, что мой милый знакомый, Алексей Львович, без памяти в меня влюбленный, и этот длинноволосый садист с татуировками – одного поля ягоды. Лиза внимательно посмотрела на меня и кивнула.

– Начинаешь соображать, – похвалила она, – но пока больше ничего не скажу.

– У меня только один вопрос.

– Валяй, раз уж так складывается наш разговор.

– Я сама видела, что произошло с громилой и кто его… Он защищал меня. Роберт защищал, – сбивчиво проговорила я, не зная, как подойти к самой сути, – а Алексей Львович? Его тоже… Роберт? Убил… Чтобы меня защитить.

Лиза прищурилась:

– А ты как думаешь?

– Теперь даже не знаю. Вначале была уверена. А теперь, после всего что твой брат для меня сделал… Меня, наверное, здесь не было бы сейчас. Он спас мою жизнь. Дважды.

– А если все-таки это он?

Я судорожно вздохнула и выпалила:

– Все равно люблю.

Остаток пути мы проехали молча.

Я позвонила своему знакомому из ГИБДД и сказала:

– Привет. Сейчас к тебе подъеду.

– Отлично. Хорошо, что не поздно. Ты мне на несколько часов машину оставь, вечером приедешь, номера уже будут.

– Спасибо тебе, что бы я без тебя делала, – искренне поблагодарила я.

– Тебе спасибо, что ты есть.

Я отсоединилась. «Интересная штука – жизнь. Вот живет мужчина. Наверняка у него есть женщина, которая любит его, считает своим идеалом, не представляет своей жизни без него. И все бы у них было хорошо, если бы он не любил другую, которой совсем-совсем не нужен. И ничего не изменишь. Никогда. И вот, в те редкие мгновения, когда у этого мужчины появляется возможность лицезреть свою музу, он открывает перед ней все самые сокровенные уголки своей души. А ей все это безразлично. Он отдает себя всего, до последней капли, этой равнодушной стихии. А она не берет, легко пренебрегая искренними порывами чужой души. В нем просыпается чувственная, ненасытная жажда самоотречения, а ей смешно и немножечко досадно. Это забавляет ее, а иногда пугает, если все заходит слишком далеко».

Я понимала, что делаю людям больно. Я, как капризная муза, владею чувствами мужчин, мешаю им строить свое счастье с другими женщинами, не давая ни малейшего повода для надежды. Я не могу подарить тепло. И вовсе не потому, что не умею любить.

Я отдала машину влюбленному приятелю и пообещала приехать за ней сегодня же. Он печально посмотрел на меня и спросил:

– Ты хоть в ресторан со мною сходишь вечером?

Я оглянулась. Мои новые друзья стояли неподалеку от нас и, несомненно, слышали весь разговор. Мне показалось, что Герберт слегка напрягся. Лиза сверкнула глазами, и я поняла, что ужин с майором не состоится.

Я постаралась вложить в свою улыбку всю нежность, на которую только была способна.

– Ты очень помогаешь мне, Андрюш, но у меня дел по горло. Как только разберусь с ними, сразу позвоню.

Мой знакомый разочарованно вздохнул и сказал:

– Ума не приложу, почему я постоянно думаю о тебе. Баб вокруг полно, да и я, по-моему, не урод. Что же такое происходит, просыпаюсь – мысли о тебе, на работе – опять о тебе, даже когда сплю с кем-нибудь, все равно о тебе думаю. Как мы бы с тобой… – Он прервался на полуслове.

Я грустно сказала:

– Андрюш, это пройдет. Обязательно пройдет. Ты сильный, справишься.

Я погладила его по рукаву, и этот огромный мужчина склонил голову, как обиженный ребенок, который вот-вот заплачет. Сзади раздался голос Лизы:

– Мила, ты не забыла, тебе еще к врачу надо успеть?

Я подавила в себе желание переспросить: «Куда?», но вовремя вспомнила, что задерживаться не стоит. Мы опять погрузились в «Инфинити» Герберта и поехали в область.

– Теперь мы отвезем тебя домой, и ты будешь там находиться весь вечер и всю ночь, – припечатала Лиза.

Я послушно кивнула. Мне и самой не хотелось никуда идти. Вечер перед телевизором или с книжкой – вот что мне было действительно необходимо сегодня.

– Машину мы из ГИБДД заберем сами, – тоном, не терпящим возражений, сказала Лиза, – а то твой майор на тебя вот-вот набросится. Похоже, мы ему сейчас помешали.

– Ничего он не сделал бы! Мы дружим, причем давно. Он умеет держать себя в руках! – горячо возразила я, обиженная тем, что об уважаемом мною человеке говорят столь пренебрежительно.

Лиза усмехнулась, но сразу посерьезнела:

– Мила, твой дар становится сильнее день ото дня. Если так и дальше пойдет, то скоро на улицу выйти будет нельзя – на тебя мужики кидаться начнут.

Меня бросило в жар: «Так вот какая жизнь меня ждет! Роберт! Сможет ли он принять все это, справиться со своими эмоциями, не поддаваясь сиюминутному порыву перебить всех, кто смотрит на меня? Стоп! С чего это я вообще взяла, что буду с ним? Может, он не захочет? Он же не раз говорил, что мечтает избавиться от этого проклятого чувства. А ведь у него вполне может получиться!»

Я спросила у Лизы:

– А почему дар не сразу проявился? Ведь жила же я спокойно!

– Когда? – насмешливо ответила Лиза. – В глубоком детстве? Ну, это было бы уже слишком, если бы на маленького ребенка накидывались толпы влюбленных мужиков. Извращение какое-то!

– Лиза, мне надо от этого избавиться во что бы то ни стало! – решительно воскликнула я.

Лиза не ответила, – наверное, не знала, что сказать.

Герберт заехал на территорию моего поселка. Остановившись рядом с домом, он сказал:

– До вечера! Жди новостей.

Подумав, я не стала расспрашивать его, а просто решила подождать.

– Мне очень приятно было провести с вами день! – искренне призналась я.

И хотя англичане всеми способами старались ограничить мою свободу, я привязалась к ним, чувствуя какое-то особое родство с этими красивыми и немного странными людьми.

Я вышла из машины, захлопнула за собой калитку и пошла не в дом, а в небольшой садик, который находился на нашем участке. Осень наполнила последние теплые деньки невообразимой свежестью, и я с наслаждением вдыхала запах сырости, грибов и приближающейся зимы. Листья большого раскидистого клена, который рос в самом центре нашего участка, были необычайно торжественного, золотисто-оранжевого цвета. Я подошла к дереву и подняла один из упавших листочков, печально лежавших на пожухшей траве. Мне хотелось подпитаться красотой, чтобы хоть как-то заполнить зияющую пустоту, образовавшуюся, когда я почувствовала: Роберт далеко. Он сейчас там, где должен быть. С этим ничего нельзя было поделать.

Я вздохнула и поймала себя на мысли, что люблю Стронга и мне безумно нравится состояние полной и безусловной влюбленности, в котором нет места притворству и лицемерию.

Немного побыв на улице, я зашла в дом. Там было тихо – мать еще не вернулась. Я включила легкий джаз и заварила зеленый чай. На душе стало легко и празднично, как в детстве, в предвкушении Нового года. Я наслаждалась этим внутренним ликованием, не отдавая себе отчета в том, что причиной этой необычайной легкости является некое событие, произошедшее совсем недавно, причем где-то далеко и без моего участия. Я чувствовала, что меня освободили от неимоверной тяжести, висевшей на моих плечах, – но не осознавала этого.

Мне хотелось мечтать о Роберте, о нас двоих – счастливых и безмятежных, отдающихся друг другу без остатка.

Звонок мобильника прервал череду приятных мыслей. Я напряглась, но на вызов ответила.

– Привет! – раздался в трубке голос Герберта.

– Как дела? – осторожно спросила я. Подобный звонок мог означать все что угодно – плохие новости от Роберта, хорошие – от него же.

– Тебе наверняка будет приятно услышать, – Герберт помедлил, как будто тщательно выбирал слова, – конвой тебе больше не нужен.

– А что так? – тихо спросила я.

– От Роберта появились новости. Он звонил. Сказал, что человек, который выдавал себя за следователя Черепанова, найден и обезврежен.

Я рухнула на диван: «Так вот где он пропадал, этот англичанин! Он пытался защитить меня своими силами, не уповая на чью-либо помощь, не ожидая милости от природы!»

– Значит, я… мы скоро его увидим? – дрожащим от волнения голосом спросила я.

– Не знаю. Он ничего не обещал, – сухо ответил мой собеседник.

Мне не понравились эти слова.

– Вечером доставим тебе автомобиль, – пообещал Герберт и отсоединился.

Я сидела с телефоном в руках, пытаясь понять услышанное. Душа, ликовавшая еще пару минут назад, снова затосковала.

Я понимала, что у Роберта были причины не возвращаться. Где-то очень далеко в подсознании сидела упрямая мысль, что наша разлука пойдет ему на пользу, и, возможно, даже излечит его болезненную привязанность ко мне. Стронг как никто другой мечтал освободиться от этой странной влюбленности. Она мешала ему, сковывала его сердце, заставляла принимать необдуманные решения и делать то, чего не следовало. «Но кто этот Псевдо-Черепанов? Почему хотел меня отравить? Зачем выдавал себя за сотрудника милиции? Вопросы, вопросы…» На них, пожалуй, только Роберт и мог ответить. Мне безумно хотелось его видеть, чувствовать, прикасаться к нему.

За раздумьями я не заметила, как наступил вечер. С работы пришла мать, начала готовить ужин. Монотонная череда домашних дел на время отвлекла меня, и стало немного легче.

Мы с матерью молча поужинали и разошлись по своим комнатам. Я была ей благодарна за отсутствие расспросов и любопытных взглядов. Минут через тридцать снова позвонил Герберт.

– Я подъезжаю, скоро буду у тебя.

– Спускаюсь, – коротко пообещала я. Вышла на улицу, открыла ворота, ведущие к навесу для машин, и впустила на территорию черную «Мазду». Джип, за рулем которого, видимо, сидела Лиза, остался на дороге, рядом с моей калиткой.

Герберт вышел из машины и протянул мне ключи:

– Постарайся больше не попадать в истории.

– Спасибо, – тепло сказала я, – получается, вам не нужно было за ней ехать. Я и сама могла бы…

– Это было нетрудно. Кстати, твой майор нам не хотел отдавать машину, пришлось применить способности.

– С ним все в порядке?

– С кем? – озадаченно поинтересовался Герберт. Его мысли явно были заняты чем-то другим.

– С Андреем?

– А, с парнем, что тебе помог с номерами? Да, он минут через пять уже был в норме. Всего лишь легкий гипноз. – Хорошо, – с облегчением протянула я и поймала себя на мысли, что стала слишком уж спокойно относиться к подобным вещам, которые еще месяц назад показались бы мне невероятными.

– Пойдем, попрощаешься с Лизой, – на ходу бросил Герберт, направляясь к своему джипу.

– Прощаться? Зачем? Вы что, куда-то уезжаете? – забрасывала я вопросами парня, а точнее, его спину.

Лиза стояла рядом с машиной и молча наблюдала, как мы приближаемся. Вид у нее был невеселый.

– Вы что, меня бросаете? – крикнула я ей тоном обиженного ребенка.

– Чего ты боишься? – тихо спросила Лиза.

– С вами я отвыкла от одиночества.

– Нам надо быть в другом месте. Далеко отсюда, – бесстрастно сказала девушка.

– А Роберт? Ему там тоже нужно быть?

– О его задании нам ничего не известно. В последнее время у него своя, отдельная жизнь. Он перестал делать то, что ему говорят. И нас в это впутал.

– Это плохо? – забеспокоилась я.

Лиза пожала плечами и сказала:

– Так еще никто не делал. Посмотрим. Знаю только, что ему сейчас сложнее всего. Он сражается со всем светом, и не только. В первую очередь он воюет с собой, а это самое страшное. Чтобы быть сильным, надо чувствовать мир в душе. А Роберту этого не хватает.

Лиза посмотрела на меня своими холодными голубыми глазами, и в ее взгляде мне почудилось осуждение.

– Это все – из-за меня? – одними губами прошелестела я.

– Если с человеком случается беда, в первую очередь надо искать причину в нем самом, – жестко ответила Лиза. От ее ответа мне стало очень больно.

– Выходит, полюбить кого-то – это беда? Катастрофа? – уязвленно воскликнула я.

– Не обижайся на нее, – тихо сказал Герберт, с интересом прислушивавшийся к нашему разговору.

– Да не обижаюсь я! Просто не могу понять. Люди живут, чтобы любить. Годами ищут свою вторую половинку. Сочиняют песни и стихи об этом…

– Люди. Люди, может быть, и должны любить, – с усмешкой сказала Лиза, – но только не мы. Нам это не нужно. Не то предназначение.

До меня не сразу дошел смысл сказанного девушкой. Я постояла пару секунд с раскрытым ртом, потом спросила:

– Вы не считаете себя людьми? Значит, и я – не человек? – Ну, в таких, как ты, что-то человеческое еще осталось. Ведь твоя мама – из смертных. Хотя наверняка это скоро пройдет. Ты просто не сможешь оставаться человеком, обладая такими способностями. Они будут править всей твоей жизнью, ведь придется их использовать. Тебя не оставят в покое. Это невозможно.

– Я не хочу, – твердо сказала я, – мне нужно одно – быть рядом с любимым. Я хочу семью и спокойную жизнь.

– Как ты не понимаешь, – с досадой сказала Лиза, – что это уже невозможно. Тебе дали время, чтобы ты повзрослела. Тебе подарили детство. Возможность пожить нормально, по-человечески.

– Роберт дал тебе такую возможность, – тихо сказал Герберт.

– Роберт? – удивленно переспросила я.

– Ты же знаешь, что его просили наблюдать за тобой, когда ты была еще ребенком, – не обращая внимания на гневный взгляд подруги, продолжал парень, – Роб сразу понял, какими способностями ты обладаешь. Он не захотел, чтобы тебя сразу взяли в разработку. Пожалел тебя.

– Пожалел? – ошарашенно спросила я. – А что со мной сделали бы, если бы не пожалел?

– Сначала они разъяснили бы твоей матери, что ты – суперребенок и тебе надо учиться в специальном закрытом заведении для гениальных детей. Поверь, мать не возражала бы. Это для них – не проблема, убеждать они умеют. Потом они изолировали бы тебя от всех, кого ты знала и любила. Стали бы обучать. Долго и жестко, не делая скидку на юные годы. Лет в тринадцать ты получила бы свое первое задание, которое, поверь, не было бы простым. Ты умеешь влиять на мужчин, вызывать в них желание, страсть. Что ж, это ценный навык. И не важно, что ты – совсем юная девочка, с неокрепшей психикой.

– Роберт! – простонала я. – Он пытался рассказать мне это, но я не придала большого значения его словам. Я была слишком взволнована своими чувствами, чтобы слушать внимательно…

– О том, что пять лет назад он всех ввел в заблуждение, дав неверную информацию, стало известно только сейчас, – хрипло проронил Герберт.

– Вокруг тебя поднялась шумиха. Все эти влюбленные Самураи, которые, по идее… – Лиза осеклась на полуслове и смущенно замолчала.

– Короче, ты – персона заметная, – подытожил Герберт, укоризненно глядя на Лизу.

– Влюбленные Самураи? – ошеломленно прошептала я.

– Нам пора, – чересчур быстро проговорила Лиза.

Я поняла, что вечер откровений закончен, и спросила:

– Вы ведь вернетесь?

Лиза молча посмотрела на меня, и мне показалось, что в ее глазах промелькнула грусть. Вдруг она порывисто обняла меня и прошептала:

– Не могу на тебя сердиться, хотя ты сильно усложнила жизнь моему брату и всем нам в придачу. Я знаю, ты не со зла.

Я виновато пожала плечами:

– Сама не понимаю, почему все так происходит.

Девушка отстранилась:

– Держись. Тебе скоро нелегко придется. Я бы хотела быть с тобой, но не могу нарушать приказы. Мы не можем. – Она посмотрела на Герберта, и я впервые почувствовала в ее взгляде скрытое чувство. Мне показалось, что Лизе нравится этот красивый парень, но она боится признаться в этом даже самой себе.

– Надеюсь, мы скоро встретимся. И знаешь что? Не беги от себя. Я уверена, ты способна любить, хоть и не считаешь себя человеком, – сказала я.

Глаза Лизы вспыхнули, и я поняла, точнее, почувствовала, что попала в точку. Она посмотрела на меня, потом на Герберта и пробормотала:

– Ты ничего не знаешь.

– А ты? – улыбнувшись, спросила я. – Ты знаешь?

– О чем это вы? – обеспокоенно спросил парень.

Я ничего не ответила, просто подошла к нему и пожала его руку.

«Удивительно. У этих супергероев – обычные человеческие проблемы. Им кажется, что они выше чувств, но это только самоуверенность. Все, кто живет на этой планете, обязаны любить. Это закон Земли. Здесь есть все: войны, разрушения, стихийные бедствия, ненависть, катастрофы. Но то, ради чего мы живем, дышим, стремимся чего-то достичь, живет в наших сердцах. Кем бы мы ни были и какую бы задачу мы ни выполняли. Это выше нашего понимания и неподвластно нашей воле. Эта планета создана для любви, и любовь здесь – такой же закон, как и всемирное тяготение. Настоящее чувство придет к каждому, и этому нельзя противиться. Так же, как нельзя пытаться остановить извержение вулкана».

– Я буду очень скучать, – нечаянное признание сорвалось с языка, – теперь мне будет одиноко без вас. Вы все покинули меня.

Герберт тепло посмотрел на меня и кивнул на прощание. Они оба явно были расстроены.

Я помахала вслед удаляющемуся джипу и пошла в дом. На душе было неуютно и хмуро, словно в дождливый день. В голове роилась целая туча вопросов, на которые больше некому было ответить. Я снова оказалась одна, едва успев обрести любимого и друзей. «Увижу ли я Роберта? Лизу? Герберта? Что ждет меня впереди? Какой будет моя жизнь, когда в нее вмешаются посторонние – те, кто давно интересуется мной?»

Придя домой, я обнаружила мать в гостиной. Она смотрела какое-то ток-шоу по телевизору.

– «Мазду» из ремонта забрала, – тихо сказала я, – вон, во дворе стоит, под навесом.

Не отрываясь от экрана, мать кивнула. Я устроилась рядом с ней на диване. Во мне проснулась такая нежность, что я позволила себе то, чего никогда не делала, – прижалась щекой к ее плечу и тихонько пробормотала:

– Мамочка, что бы ни случилось, знай – я очень тебя люблю.

Мать удивленно посмотрела на меня и спросила:

– Ты чего, съезжать от меня собралась?

– Надеюсь, что нет, – тихо ответила я.

– Ну, тогда чаще появляйся дома, чтобы я не забыла, как ты выглядишь, и я буду знать, что ты меня любишь, – спокойно проговорила мама и снова повернулась к телевизору.

«Кто знает, как часто я стану появляться дома, после того как… Чем я должна буду заниматься? Придется ли мне делать то, чего я не хочу?»

На последний вопрос я, кажется, знала ответ.