Текст книги "Земной рай. трилогия"

Склонившись над столом Михаил Афонасьевич предался размышлениям о предстоящей охоте, разговорам у костра за шашлыком и коньяком. Он был доволен и спокоен, но дни его безмятежного и безбедного существования подходили к концу.

При следующих двух встречах сержантов с мясником, они аккуратно получали свой шашлык, а также документы и деньги для прав. К тридцати пяти, назначенных полковником, они прибавили еще пять и потребовали от Василя сорок тысяч. Про себя, кляня фараонов-рекетиров в милицейской форме, Ступин потребовал с Фомы расписку в получении сорока тысяч.

– Как только привезете права, отдам расписку – решительно заявил Василий – иначе денег не дам.

Фома вынужден был написать, а на словах добавил.

– Сдашь меня, вместе сидеть будем, ты за то, что дал, я за то, что взял.

Деньги и документы Фома отнес полковнику, забрав предварительно пять тысяч и по братски поделив с напарником. Касьян, отложил десять тысяч и спрятал в сейф, оставшиеся запечатал в конверт, положил в папку, а Фоме сказал.

– Передашь Горынову с глаза на глаз, без посторонних.

Поздно стал соблюдать конспирацию Михаил Афонасьевич, поездка на охоту и последующие события приближались с неумолимой быстротой.

Через неделю Горынов вернул ту же папку с тем же конвертом Неверову, но с другими документами – правами для Ступина, которые Фома немедленно отвез Василию и забрал свою расписку.

Разговоры начальника ГИБДД со своим подчиненным о правах для Ступина был аккуратно зафиксирован и во время записи московские сотрудники, слушающие милиционеров не могли сдержать своих эмоций.

– Эти оборотни в погонах, когда-нибудь занимаются своими ментовскими делами или только выжимают из простых граждан деньги. Ведь только забросили наживу, а они оба, жирные сомы, заглотили по самое некуда. Рассуждая между собой поведение чинов Капрова они не знали еще, что милиционеры не скоро появятся в своих кабинетах, а будут проводить время, сначала в больнице, а потом до самого суда дома. Так сказать – под домашним арестом – без ареста.

Адвокату еще предстояло побеседовать с секретарем судьи Ирочкой и навестить сторожа в Сосновке.

– С сержантами разберется Илья Иванович, противно с таким дерьмом разговаривать.

Было уже довольно много времени, давно стемнело и Ирочка вот-вот должна была идти домой. Арон Моисеевич еще не вышел из машины, а секретарь уже выходила из дверей. Боязливо оглядевшись, она направилась домой. Ира была еще далеко и адвокат не торопясь пошел впереди. Они отошли уже довольно далеко, когда она догнала его и хотела обойти. Арон Моисеевич осторожно, боясь напугать девушку, остановил ее.

– Добрый вечер Ирочка, не бойтесь, я адвокат известного вам не хорошего дела с Переверзевым. Разрешите я вас провожу. Не беспокойтесь, теперь никто не должен нападать. Все было подстроено специально, но нападавший, видимо перестарался, слишком сильно побил судью. Вадима Переверзева хотят обвинить в нападении на судью, но он этого не делал, хотя в порыве негодования и грозил судье. К сожалению на месте преступления каким-то образом попала перчатка Вадима.

– Арон Моисеевич, эту перчатку он потерял в зале заседания суда, потом ее подобрал Николай Петрович, а я сделала вид, что ничего не видела. Но подтвердить на суде я этого не смогу, меня же потом просто убьют.

– Не убьют, не бойся, да и не потребуются твои показания, надеюсь на то, что не потребуются. Спасибо тебе Ирочка за доверие, а Николая Петровича скоро не будет, но об этом пока прошу никому ни слова.

А про себя адвокат подумал.

– Девочка конечно расскажет, не удержится, но это даже к лучшему. Пусть у судьи начнутся душевные муки, пусть помучается, еще не зная, что его ждет впереди. И обращаясь снова к секретарше, адвокат попросил.

– Ирочка еще одна просьба, мне нужны все дела, которые в производстве у Николая Петровича. Он плохой человек и ему нельзя доверять судить людей. Составь, пожалуйста, список.

– Хорошо, Арон Моисеевич, завтра я подготовлю список.

– Спасибо родная, до свидания, все будет хорошо.

Секретарь ушла домой, а адвокат вернулся в машину, откуда вышел несколько минут назад.

– Как дела, коллеги?

– Второй фигурант проглотил наживу до кишок, тройник потянет на несколько лет в Мордовии. И прокрутили пленку с разговором полковника и сержанта.

– Невероятно – удивился адвокат – ничего не боятся, ходят на работу грабить автомобилистов, а не охранять закон.

Илья Иванович Самойлов поднялся на второй этаж, в голубятню – его напарник стоял в стороне и не спускал глаз с двери, за которой только что скрылся Илья. Угрюмый был на месте, давал кому-то очередной нагоняй и был в плохом настроении. Из его комнаты буквально выскочил парень и быстро пошел на выход. Илья вошел в комнату без стука. Угрюмый сидел насупившись.

– Тебе что надо? Кто ты такой?

– Я, – помедлил Илья Иванович – Злобный бульдог, слыхал наверное. Это по вашему бульдог, а по человечески – оперуполномоченный по важным делам.

– Мент поганый?

– Бывший мент, теперь не служу и к тебе пришел не за тобой, а за помощью. Справился бы и без тебя, да время дорого.

– Что тебе надо, я ментам, хоть и бывшим не помощник.

– Что ты делаешь Угрюмый со своими крысами? Знаю, можешь не отвечать. И я сделаю со своими, или как сейчас цивилизованно говорят – оборотнями в погонах, хочу сделать тоже самое. И ты мне поможешь, если сам жить хочешь. Я пришел не по твою черную душу и даю слово и пальцем не шевельну сажать тебя за решетку, вас развелось как тараканов видимо-невидимо да и не моя это забота. А вот нашего крысенка ты мне сдашь.

Угрюмый хотел открыть ящик стола.

– Руки на стол, – не громко, но настолько внушительно, что Угрюмый не сомневался.

– Пристрелит сука.

– Сиди тихо. Ты что пропил что ли мозги, я же сказал пришел не за тобой, а полезешь за оружием пристрелю, рука не дрогнет. Я не спрашиваю, кто набил морду судье – это твой и ты его не сдашь, но к тому шестерке я бы тоже присоединился, да порядочность не позволяет. Один вопрос и одна фамилия. Через кого был получен заказ напасть на судью? Фамилия? Колись Угрюмый?

– Плевать я хотел мент на твой базар, ищи его сам.

– Твой друг или подельник или покровитель, как ты его зовешь? Шампанским угощаешь, а он доживает свои последние дни. Осталось только вытолкнуть из под его ног табурет. Тебе все равно потребуется другой осведомитель из местной ментовской.

– Отвали мент, не скажу.

– Ладно, не хочешь по хорошему, будет по другому. Сейчас я тебе отстрелю прибор повыше колена – пониже пупка и расследования с твоим участием не избежать, а жизнь у тебя сейчас не плохая. По нарам соскучился? Кто?

– Капитан Коновалов.

– А ты нервничал, они для тебя уже трупы, а у тебя поджилки трясутся. Сидеть.

Самойлов, пятясь отступил к двери, держа пистолет наготове. Вышел и тут же отпрыгнул в сторону, ожидая возможного выстрела через дверь. Но выстрела не последовало. Не оглядываясь, спустился по лестнице и не торопясь направился к машине. Знал, друг прикроет спину.

Друзья направились уже домой, в Москву, но проезжая злополучный перекресток, увидели машину ГИБДД и двух сотрудников на противоположной стороне.

– Слушай Володя – сказал Илья Иванович – давай потратим еще несколько минут. Сыграем с этими гаишниками. Это, похоже, те самые. Я приготовлю фотокамеру, а ты развернись на трассе в обратную сторону, то есть на глазах нарушь правила. Вот тебе права, в них лежит наша фирменная стодоллоровая бумажка.

– Почему фирменная?

– Да это фальш-купюра. Рисунок на ней пропадает через несколько дней и превращается просто в бумагу. Эта очистится еще через три дня. Всучи ее этим хапугам.

Так они и сделали. На глазах, метров за сто развернулись, хотя здесь разворота не было и поехали мимо гаишников. Те, конечно, не могли пропустить такого нарушения и тут же один из них выскочил с жезлом навстречу. Володя проехал метров десять и остановился. Вышел из машины и пошел навстречу сотруднику и стал вешать лапшу на уши.

– Командир, спешим очень, забыли кое-чего сделать, извини пожалуйста.

Но Фома – это был он, уже почувствовал запах бабок и надеялся на солидный куш.

– Сержант Нефедов, – не членораздельно козырнул Фома, – нарушаете, ваши документы предъявите.

Владимир чуть вытащил фальш-купюру и подал водительское удостоверение. Фома заметил часть зелененькой и забыл даже сличить фотографию на удостоверении с оригиналом. Ловко смахнул купюру с раскрытого удостоверения. Владимир опять начал слезно упрашивать.

– Ну нам пора, командир, очень торопимся.

Илья Иванович, через заднее стекло постоянно снимал. И как ни старался Фома смахнуть купюру в карман побыстрей, камера четко зафиксировала момент взятки. Обрадованный неожиданному подарку, зеленые стали давать все реже, услужливо козырнул и пожелал счастливого пути. К клиентам, от которых получали мзду, сержанты относились с уважением и желали доброго пути от души.

– Вежливый тебе попался мент-взяточник – шутил Илья Иванович, – а я сегодня уговаривал такое отродье, когда уходил думал выстрелит с спину.

Уже поздно, вечером, друзья вернулись в Москву.

В этот же вечер Арон Моисеевич слетал в Сосновку. Поговорил со сторожем, записал с его слов показания, как свидетеля, Игнат Савельевич подписал и обещал, если будет нужно, то даст показания и в суде.

– Зря я нагрузил секретаршу – подумал адвокат – с обоих полкачей улик больше чем достаточно.

Судью, после его мордобития, скорая увезла в больницу и над ним колдовали доктора, делали примочки и давали успокоительное. Он шамкал беззубым ртом, Сцилла выбил ему три верхних передних зуба и один глаз так заплыл, что оставалась только узкая щелочка. Хоть челюсть была цела, настроение у Николая Петровича было хуже некуда. В этот же вечер он все же вернулся домой, злой и недовольный. Поругался с женой, она неловко пошутила по поводу его глаза, клял последними словами полковника.

– Пожалел своих халуев, нужно было их сдать со всеми потрохами и я дурак, с буквы м, поддался, вынес решение.

Обычно судья не принимал поспешных решений, долго обдумывал, откладывал дела под различными предлогами. Это давало двойной эффект – во первых, резко снижало возможность ошибок, а главное, подследственные и их родственники нервничали, думали о даче взятки, если не было лишних денег, искали их. Привычка не решать сразу помогала неоднократно, если даже дело абсолютно ясное, мало ли чего. Могут появиться новые обстоятельства. Судья выпячивал негативные факторы, пропускал, но не забывал, объективные данные и вообще тянул резину. При этом при всех, по каждому поводу упоминал закон и цитировал статьи различных кодексов. Откладывал любое дело на край стола и если в комнате никого не было говорил вслух.

– Полежит, поумнеет, принесет на блюдечке, с голубой каемочкой, хлебушка и маслица.

И такая технология в большинстве случаев срабатывала и приносила хорошие плоды. Но зверского избиения от полковника он никак не ожидал. В характере Петрович имел наряду с хитростью и недоверием, никогда и никому, еще и злопамятство. Обиды не прощал и мстил. Из-под тишка, подло, не брезговал ни какими средствами. У него выработалось в подсознании, не зависимо от его воли, два пункта по этому поводу. Отмщение должно быть неотвратимо, не зависимо от срока давности и многократно увеличено, по сравнению с нанесенной обидой. Свое алиби, от своих грязных акций, он готовил тщательно, не спеша, сводя к минимуму возможность разоблачения. Иногда он и сам жалел о таком свойстве своего характера. Пробовал не замечать мелких обид, но никак не получалось. Еще в детстве он мог месяц не разговаривать с соседом по парте за малейшую обиду. До тех пор – пока не отомстит в десять раз сильнее, не находил покоя. С годами пришли знания, опыт, стал хорошо разбираться в людях, а его отмщение становилось более изощренным и скрытным. Сам почти никогда не попадался за свои мерзости. Сослуживцы, каким-то чутьем, угадывали, чьих рук та или иная пакость, побаивались коллегу и старались не иметь с ним общих дел. Полковнику судья уже решил отомстить, это созрело в его мозгу и вытравить было невозможно.

– Сука, тварь, мерзавец – он еще долго про себя обзывал гаишника, проклинал его и накликивал всякие беды на его голову. С отмщением, как всегда решил не торопиться.

– Придумаю, гаденыш, такое, что на всю жизнь запомнишь.

Судья посмотрел на себя в зеркало. Видок был – тот еще. Голова не была обвязана, она трещала внутри, а под глазом зиял огромный сине-черный фингал и заметно втянулась внутрь, не имея опоры, верхняя губа.

– Спалить падле дачу, жену изуродовать, подставить сыночка, опозорить навсегда. В этом случае и полкан будет в дерьме. Самого трезора надо покалечить. Что б он тоже любовался собой перед зеркалом.

Судья еще раз заглянул в зеркало и поморщился.

– Устрою полкашу ДТП, по его вине, конечно, пусть раскошелится и оставит на морде на руках и на ногах следы насилия. Сволочь.

У каждого мало-мальски значимого чиновника всегда есть друзья, соратники, шестерки, готовые лизать зад, а также завистники, конкуренты и всякие прилипалы. В любом небольшом городе, в Капрове например, судья имел много различных друзей и приятелей, так как был весьма заметной фигурой. Как известно, от тюрьмы и от сумы не зарекаются. Все бизнесмены города, знали судью – как же без него. Предприниматели всех мастей – честные, которых можно посчитать по пальцам одной руки и другие, получестные, полулегальные, нелегальные, откровенные бандиты и всякая прочая мелочь целиком, в случае чего – зависели от судьи. Можно получить или ниже низшего предела по закону или на всю катушку, на строгий режим, по существу, ни за что – и все это находится в руках судьи. Абсолютная власть. Так если ты украл из отечества, то есть от честных граждан, тридцать миллионов долларов – можно дать девять лет условно, считай ничего, и даже не возвращать похищенное. Великолепно. А можно не нарушая правил ПДД, получить лет пять реального заключения, в тайгу на лесоповал. Это как решит судья. Мавроди, обманувший тридцать миллионов россиян, конечно, с ведома власти, тоже отделался не плохо. Отсидел совсем немного в комфортных условиях, смотрел телевизор и кушал икру с маслом и ничего никому не вернул. Это тоже по закону. А рыбак из глухой деревни в Сибири поймал десяток карасей сетью для семи полуголодных детей – получил реальный срок лишения свободы, без всякого комфорта.

Город Капров, начинающийся на сто первом километре от Москвы, имел разношерстных горожан с достойным и не очень прошлым. И все зависели от судьи Хрунова. Многие держали в загашнике, на всякий случай, некоторую сумму для подношения судье. Все были уверены, что берет. Но не пойман – не вор. Некоторым хотелось числить его в своих друзьях, но не всем удавалось. Николай Петрович был осторожен и разборчив, бдил свою репутацию. Ездил на хорошей, дорогой иномарке, но машина была не новой, хваленое европейское качество, тоже ломалась. Ремонтировал свою тачку Николай Петрович всегда в одной и той же ремонтной мастерской. Он познакомился с директором автосервиса и оба были довольны друг другом. Директор без очереди и почти задаром ремонтировал автомобиль судьи, а последний всегда замолвит словечко и в налоговой инспекции и в пожарной и в других местах. В этом же сервисе столовались и оба старшие офицеры милиции. В этой же мастерской работал бывший клиент судьи, некто Смирницкий Олег Севостьянович, которого судья отмазал, не безвозмездно, конечно, но дал понять Смирницкому, что в любой момент может вернуться к тому делу, грозившему Олегу Севостьяновичу длительным сроком. Это по рекомендации судьи директор принял бывшего уголовника в мастерскую. Пришла пора использовать, в прошлом вора и убийцу по его криминальной профессии. С ним Николай Петрович не общался и риск быть разоблаченным в аварии полковника был не велик. Кто поверит бывшему, не раз привлекаемому к уголовной ответственности, если он будет уличен, давать показания не станет, зная, что все равно мимо судьи не проскочить.

Судья замазал, пудрой жены, огромный синяк под глазом, нацепил огромные темные очки и поехал в автосервис. В помещении никого, кроме Смирницкого, не оказалось. Николай Петрович быстро подошел к нему и тихо сказал буквально несколько слов.

– Начальник ГИБДД – полковник Касьян должен попасть в ДТП.

Не дожидаясь ответа, Хрунов покинул мастерскую и вернулся домой.

На следующее день судья на работу не вышел. Веселая картина – судья в мантии, без зубов и огромным синяком, закрывающим глаз.

Полковник Михаил Афонасьевич Касьян находился в прекрасном расположении духа. Мзда от сотрудников регулярно поступала и только, что его подопечные, из-за которых пострадал судья, принесли ему вполне приличную сумму. Прошлой ночью, почти до утра, гоняли пульку в преферанс, пили коньяк и ему дьявольски везло, выиграл просто много. Играли вчетвером. Михалыч, зам. Губернатора Палыч и четвертого пригласили приятеля Михалыча – Андрея. Последний играл плохо и его здорово обчистили. Львиная доля досталась полковнику. Надвигавшейся грозы Михаил Афонасьевич не чувствовал, иначе его настроение не было бы таким радужным.

Подполковник Першин тоже не предвидел ничего плохого, ему казалось, что горизонт пуст и ясен. Раскрутится дело Переверзева, раскроют сыщики пару подготовленных, с помощью Угрюмова, преступлений и глядишь можно будет сверлить дырку под третью, такую вожделенную, звезду на погонах. Он завидовал компаньону по ресторану и преферансу – полковнику-гаишнику.

– Он получил полкаша, а я что хуже?

Он вспомнил про последнее подношение за Переверзева и решил потрогать зеленеькие еще раз. Открыл сейф, переложил с коробочки табельное оружие в сторону и вынул пачку фальш-банкнот. Пересчитал, уже который раз, ничего подозрительного не заметил и не думал даже об этом, иначе он бы мог заметить при тщательном рассмотрении через лупу, что некоторые фрагменты купюры стали чуть-чуть светлее. Разочарование и тревога появятся позже, и не просто тревога, а настоящая паника, которая заставит его более пристально и с другими мыслями посмотреть на свой пистолет.

Николай Петрович Хрунов не надеялся на быстрое отмщение полковнику. Рано или поздно, возмездие произойдет и не важно, что позже, он предвкушал торжество заранее, зная, что это обязательно будет. Но он никак не мог предположить, что это будет так скоро. Его это даже немного расстроило. А начальник ГИБДД сам поспешил навстречу с акцией. Собирался на охоту в ближайший заповедник и решил еще раз проверить машину, ее тормозную систему. Вечером заехал в автосервис, оставил машину и его доставили домой по пути, на только что отремонтированной. Начальник ГИБДД и начальник отделения милиции были друзьями не только по преферансу – они еще и охотились вместе. Они давно созвонились с егерем и он их ждал.

Два дня стояла не большая оттепель, но к вечеру похолодало, а утром, когда милиционеры ехали тепло одетые и с ружьями, выпал небольшой снежок и под тонким слоем пушистого снега спряталась прочная ледяная корка. Друзья один за рулем, второй рядом, весело переговаривались, обсуждали не только успешную охоту на зайцев, но и предвкушали сладостный вкус шашлыка под холодный коньячок. Оба не подозревали, что всего этого им не видать ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Несчастье произошло, как говорится, на ровном месте. Дорога делала не крутой поворот и была абсолютно ровной. Полковник притормозил, чуть позже чем следовало, когда машина уже входила в поворот. Задние колеса перестали крутиться и машина заскользила к обочине. Как назло, на обочине в грунт вмерз небольшой булыжник или кирпич, припорошенный снегом. Заднее правое колесо стукнувшись боком остановило движение, а левые колеса вместе с кузовом и со всем содержимым оторвались от земли. Машина упала на бок, потом на крышу и перевертывалась так несколько раз. Она бы еще кувыркалась, да на пути оказался высокий, не толстый пень-кол от березы, который продырявил уже согнутую правую стойку, соскользнул с нее и пнул начальника милиции в бок, когда тот летел вниз. Рука у Михалыча хрустнула и не естественно изогнулась. Оба мента, они конечно пристегнуты не были, им ли соблюдать правила, летали вместе с ружьями и рюкзаками, которые лежали на заднем сиденье, то вверх, то в низ. Потеряв счет, стукались, то головой, то ногами, то боками о баранку, торпеду, стекла и крышу. Последствия были весьма плачевны. Анатолий Михайлович получил удар злополучным пнем-колом в бок, вместе со сломанной стойкой машины – потерял сознание. У него оказалась сломанной правая рука, ребро, много шишек от кувыркания и порезы разбитыми стеклами. Михаил Афонасьевич тоже получил по полной программе. При полетах в машине, у него нога попала в рулевое колесо и сломалась. Ушибы и порезы счету не подлежали. Некоторое время оба были в отключке. Потом, не имея возможности самостоятельно выбраться из машины, надеялись, что презжающие мимо водители вызовут скорую. Так оно и произошло. Им еще повезло, лежащая на боку машина, не взорвалась, не загорелась, хотя об ее восстановлении не могло быть и речи. Приехавшие спасатели, извлекли обоих из искалеченного автомобиля и отправили в больницу.

Как только весть о ДТП милиционеров стала общедоступна, Арон Моисеевич дал команду прекратить прослушивание и отправился к детективам.

Молодые, новоявленные сыщики добросовестно закончили с поручением адвоката. Представленные документы тут же были просмотрены и одобрены. Про себя Арон Моисеевич подумал.

– Где же и когда такое было, русские милиционеры живут в десять раз богаче еврея-адвоката. Чудеса да и только, – а вслух произнес, – Доволен, благодарю за качественное выполнение работы. Примите зарплату и расписываться не нужно. И забудьте об этом навсегда.

Он выдал им тысячу, попрощался и покинул офис детективов.

Капитан Коновалов был не плохим сыщиком и когда все идет слишком гладко, не очень доверял усыпительной тишине. А когда узнал, что его начальник дал команду отпустить Переверзева, встревожился по настоящему.

– Отпустить налетчика, имея против него неопровержимую улику, перчатку, за просто так никто не станет. Значит взял подполковник и взял не мало. Много дают те, у кого очень много. Связываться, вешать липовое дело, на тех у кого бабок не меряно, опасно. А если кроме денег, есть еще и лохматая рука, то это смертельно опасно. Надо пробить этого Переверзева Вадима Ивановича, проверить его на вшивость.

Не доверяя никому своих сомнений, сам отправился к компьютеру. Долго возился, нажимал всякие кнопки, но что искал не нашел. Пришлось обратиться за помощью.

– Старлей, помоги отыскать данные на подозреваемого. Кто сам, родители, братья, – если есть, конечно.

– Сей момент.

Вскоре капитан уже имел информацию о Переверзеве Иване Николаевиче.

– Генеральный директор фирмы федерального значения.

У капитана выступил холодный пот.

– А родитель-то – папик богатенький.

Такой за сынка может выложить не один миллион баксов. У него, наверняка, есть свои адвокаты и бывшие профессиональные сыщики. Мастерство не пропьешь. Как говорил Высоцкий. – Я б в Москве уран нашел, при такой повышенной зарплате. Если профи заплатить такую повышенную, раскрыть можно любое дело, а шитое белыми нитками развалить, как два пальца об асфальт. Кто два раза лягнул судью раскрыть легко. За хорошие бабки его сдаст любой шестерка. А доказать поможет техника. На дипломате судьи полно экскрементов налетчика.

Капитан решил быть внимательней, аккуратней и бдительней.

– А дело против младшего Переверзева, хорошо бы спустить на тормозах, а лучше вообще похерить. Но это не мне решать

Угрюмый торчал в своем скворечнике темнее тучи, оправдывая свое погоняло. У него в банде был один беженец из Москвы, который имел дело со Злобным бульдогом. Он то и рассказал Угрюмому о нем.

– Нет в Москве мента поганее его. Наших понятий не признает, но своих слов никогда не нарушает. С ним, однажды когда он попался плохую шутку сотворили, так он будучи в петле обещал отрезать яйца, кто над ним издевался. И в тот раз ему удалось уйти, но обещания не забыл. Отрезал таки сука яйца тому бродяге. Если обещал убить – убьет. Скажет отпущу – отпустит. Но если он берется за дело – спасение одно. Бежать на край света, или залечь в берлогу, где-нибудь в тайге на несколько лет. Говорили, что он ушел из ментовки, устроился где-то в комерции.

Угрюмого пробил холодный пот.

– Сука, зачем его принесло в наш город? Ему конечно нужен не капитан. Он копает под самый верх. Надо услать Сциллу подальше.

Он вызвал Саблю.

– Сциллу, по-тихому, отправь в Калугу, надолго. И как когда-то говорили без права переписки. Был у меня ментовский волкодав, важняк, такой по пустякам не приедет. Что-то менты замышляют. Проверь все еще раз, братве скажи, чтобы ничего серьезного не творили, концы зачисть.

Утром у зам генерального Гаймура собрались адвокат и начальник службы безопасности.

– Арон Моисеевич и Илья Иванович доложите, что удалось сделать по делу младшего Переверзева.

Оба, по-очереди, добавляя друг друга, обстоятельно рассказали о проделанном. Адвокат ничего не скрывал, рассказал во всех подробностях, а Илья Иванович, по своему обыкновению раскрыл только факты, не вдаваясь в подробности. А факты были налицо, высшие чины связаны между собой и не только рестораном и карточной игрой.

Слабо доказана связь полковников с Угрюмым. Если Коновалов откажется давать показания, то связь будет трудно установить. Надо дать взятку, нашими фирменными, от Угрюмого, через капитана подполковнику. Илья Иванович организуете?

– Конечно. И запишем на пленку и взятку и разговор.

– Разберитесь с капитаном, если можно сегодня, а завтра я доложу Ивану Николаевичу. За работу коллеги. Самойлов решил поручить дать взятку подполковнику от Угрюмого Павлу – то есть Сергею. Парень прекрасно справился с предыдущим заданием и здесь не подведет. Прекрасно владея воровским жаргоном – феней, вручит конверт с фальшивками капитану и все дела. Капитан себе присвоить не посмеет, обязательно передаст хозяину. Илья Иванович снабдил Павла микрокамерой, дал денег, проинструктировал и отправил в Капров. В этот же день, вечером, Павел вернулся и передал материалы Самойлову. Илья Иванович просмотрел пленку и остался весьма доволен.

Утром Гаймур постучался к генеральному.

– Разрешите Иван Николаевич.

– Заходи Эльдар Халимович, присаживайся.

– Вот в этой папке Иван Николаевич собран весь добытый материал по Капрову.

– Посиди, я посмотрю.

Переверзев внимательно прочитал краткую аннотацию, полистал документы и спросил.

– Факты точные?

– Абсолютно.

– Тогда так. Найди хорошего корреспондента, пусть напишут статью или фельетон по этим фактам, получится вроде твоей аннотации, и тиснет ее в любое издание. Потом газету с этой статьей-фельетоном и копиями наших документов отправим в областную прокуратуру города Капров. Статья – это официальное заявление о расследовании, ее игнорировать нельзя. Даже если там тоже есть оборотни в мундирах, расследования нельзя предотвратить.

Гальмур позвонил знакомому редактору одной центральной газет.

– Федотыч, Гальмур беспокоит. Приветствую щелкопера. Пришли кого-нибудь по толковее. Есть эксклюзивный, готовый, пережаренный материал для фельетона. Я даже название придумал – Черная метка. Тебе понравится.

– Уверен?

– Абсолютно, бомба, черная пиратская метка – крысам в погонах.

– Хорошо, жди, пошлю немедленно.

Когда приехал корреспондент, молодой парень, Эльдар передал ему аннотацию и копии документов. В них были указаны подлинные фамилии, даты и часы преступных деяний сотрудников МВД и судьи Хрунова. В переданных материалах отсутствовали имена секретаря судьи и Угрюмого, на этом настоял Илья Иванович. В этот же день, в вечернем номере вышла статья-фельетон под названием Черная метка.

Иван Николаевич Переверзев еще раз,, уже внимательно прочитал все документы, принесенные ему Гальмуром, велел снять с них копии и позвал адвоката.

– Арон Моисеевич – отвезите вот эту папку, – он вложил в нее газету с фельетоном, – в этой папке только копии, в областную прокуратуру, которая осуществляет надзор за известным нам городом. На словах дополните, что это только копии. Если у них будут вопросы, объясните популярно.

В областном центре, у главного прокурора области, адвокат под расписку оставил черную метку на высших чинов города Капров, а от себя многозначительно добавил.

– Оригиналы будут отправлены в федеральную прокуратуру, он сделал паузу, – при необходимости.

Давая тем самым понять прокурору, что наказывать надо, на всю катушку.

На волне борьбы с коррупцией, взяточничеством и после недавних выборов, когда многие представители власти или только пришли и еще не успели обрасти лохматостью, а оставшиеся сильно побаивались за свои кресла, делу дали полный ход. Оперативникам поручили в кратчайшие сроки провести расследование, проверить факты, изложенные в документах из Москвы. Перепуганные и те и другие, оперативно подтвердили представленные факты. Поскольку местный суд был не в праве рассматривать подобные дела, то на выездной сессии областного суда подсудимые были полностью изобличены.

Сержанты и капитан, спасая свои шкуры от максимальных наказаний, активно сотрудничали со следствием и выложили все, со всеми подробностями о своих делах и взятках, о подполковнике и полковнике. Поэтому и получили относительно немного за дела свои. Сержанты оба были условно осуждены на небольшие сроки, потеряли право работать в государственных структурах и выплатили по суду по сто десять тысяч рублей каждый, Вадиму Переверзеву за материальный ущерб и в качестве моральной компенсации. Капитан Коновалов тоже был осужден условно, уволен из органов, лишен звания офицера и возможности вернуться в МВД.

Судья Хрунов, присутствовавший на скамье подсудимых с еще заметным фингалом под глазом и без передних верхних зубов, получил по совокупности статей пять лет в колонии общего режима. Карьера судьи, конечно, закончилась навсегда.

Оба милиционера, один со сломанной рукой, другой с шиной на ноге, получили максимальные сроки с конфискацией имущества у них самих и у всех ближайших родственников. После роскошной кухни ресторана Сказка и преферанса, не молодым уже ментам, не легко придется на строгом режиме.

Угрюмого привлечь к ответственности не удалось. Хоть и дал показания капитан, но бандит наотрез от всего отказался и предъявлять ему стало нечего. Нападение на судью раскрыто не было и превратилось в очередной висяк.