Текст книги "Земной рай. трилогия"

– Извини, не могу опаздываю к электричке. – И высадил Валентину.

Ее возмущению не было предела. И пока она шла пешком эти несчастные метры, она кляла его последними словами и первым ее любимым и незаменимым – было слово – козел. Домой на машине, кто либо из сотрудников, не повез – козел. Взаймы не дал – козел. И во всех остальных случаях – козел, что б ты сдох. Этого ей показалось мало и она перестала заглядывать и даже говорить с многолетней подругой – тещей злополучного козла. Вы подумаете, что Игнат был к ней необъективен? Ничуть, ему скорее ее было жалко. За десяток лет знакомства, он не позволил себе ни разу грубого слова в ее адрес. Ему иногда казалось, что в ее венах течет не кровь, а зависть и злость. Завидовала и злилась почти непрерывно на всех и вся. В спокойном, хорошем настроении она бывла крайне редко. Отказ Савельева быть с женой в профсоюзе, при оформлении на работу, привел ее в бешенство. Она как всегда зло заявила.

– А подарки жена получила от профсоюза, а платить профсоюзные взносы не желаете, надо сказать, что б вам не давали.

Жаба ее давила и мучила ко всем молодым, москвичам, хорошеньким, к успешным и независимым, кто больше получает, кто живет в полной семье и ко всему остальному, чего у ней самой нет. У нее тоже когда-то был и муж и много любовников по молодости, но уже много лет одна – может по этому ей так не повезло – наградил бог такими талантами, что никто с ней жить не хочет. Иногда она сама признается.

– Какая я дура, зачем сказала, зачем влезла. Не везет всю жизнь. – Добавляла она почти со слезами.

Савельева Валентина возненавидела задолго до написания детектива. По крайней мере уже лет семь у нее на Игната устойчивая, враждебная аллергия. За что? Он могу только предполагать. Не розовый, не пушистый, но никого не боялся – совесть чиста, и главное – независим, свободен. Хорошая квартира, замечательная жена, не пил и не пьет – нет желания, не занимает денег – своих вполне хватает, покупает все, что захочет. «Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость». Что не захотел ее везти на машине, не признавал ее за начальство, что игнорировал ее неприязнь и другие – едва заметные для мелочи, те, что изводят ее, разрушают ее нервную систему, доводят до жестокой озлобленности и депрессии. Но это ее беда и ее крест.

Мясник, его жена и Валентина – озлоблены на Савельева за детектив определенно. Если им удастся объединиться с торговкой и ее братом, замеченном как торговец наркотиками, с другими прототипами детектива – то они, все вместе, смогут вручить ему черную метку с вполне реальной угрозой. Это неприятно. Но Игнат может быть наказан, и по заслугам – сам получи – не меряй по себе, своей меркой, считайся с другими, с их пониманием того, что ты пишешь.

Слово не воробей – вылетело не поймаешь. Жаль тех, кого Игнат ненароком, не желая того, обидел, но больше всех пострадал совсем невинный человек – его жена. Она виновата только в том, что жена, хотя она абсолютно не причем и ей доставалось ни за что. А переживала она больше всех вместе взятых. Особенно сильно страдала от жены мясника, Валентины и еще одной старожихи в лагере, подружки Валентины. Видя, как она остро реагирует на их враждебность и угрозы, старались наговорить как можно больше гадостей. Сами, при этом злорадствовали, видимо получая удовольствие. У жены Игната был такой характер – остро реагировать на все. И если бы он мог, хотя бы предположить, какие муки будут ее терзать, то ни за что на свете не стал бы распространять детектив. Черт его дернул довериться мяснику, а он, до того уважаемый им сосед предал его. А предатель, как известно, хуже тифозной вши. А как исправить ситуацию Игнат не знал.

Время лечит все. Оно как лекарство, сначала медленно притупляет боль, помогает организму справиться с заразой, активизирует защитные силы. Потом лекарство уже не помогает, но силы борьбы с недугом уже включены и это в большинстве случаев помогает побороть заболевание. Кто-то вылечивается быстрее, кто-то медленнее. Жена, чаще всего, отходила достаточно быстро.

– Надеюсь, что мою черную метку, которую я, по глупости и предательству, прислал сам себе, моя супруга, добрейший души человек, переживет. И мне не стоит расстраиваться. Уныние – великий грех.

Уговаривал сам себя Савельев.

Пессимизм порой наносит много вреда. Взращивает упадок настроения, порождает неверие в свои силы, отбивает охоту работать, является пособником паники. Но не все так мрачно с «Черной меткой». Негативные последствия ее инициативы разобраны, а также получены отзывы, все надо запомнить и… забыть. Если читателей затронула тема – значит труд будет жить и написан не зря. А мнение прототипов – явление временное, исчезнет сама собой, как только книга уйдет с крошечной территории поселка и лагеря.

Вторая небольшая повесть «Гастарбайтеры» – все о том же. О сегодняшней жизни отдельных, простых, обычных россиян, чьи судьбы так или иначе, соприкоснулись с кусочком судьбы гастарбайтеров и их взаимоотношениях. Все персонажи написаны с реальных, живых натур, а натурщики не только не прочитают повесть, но даже не будут знать о том, что их срисовали.

– Хватит с меня того, что я сам уже получил черную метку.

– Почти успокоившись решил Савельев.

Также как в детективе, в своем большинстве герои повести не всегда симпатичны, но это не их вина – такими быть заставляет сегодняшняя наша жизнь. Главный же герой – замечательная представительница прекрасной половины человечества, красивая женщина – «Мне б такую», достойна хорошей, спокойной и безбедной жизни, но такое случается не часто.

Земной рай
Или взгляд из будущего

В начале мая 2574 года Ник Степ проснулся, как всегда в половине шестого и открыл глаза. Не двигаясь, повел глазами по комнате. Прямо передним было большое овальное окно, практически прозрачная стена и только по углам вверху у потолка и внизу у пола рама или стена сужалась. На его, пока неподвижном теле заиграла счастливая улыбка. Психологическое воздействие окружающей среды, предметов и помещений давно было изучено и выбраны формы, оказывающие наиболее благоприятное воздействие на психику, нервные окончания всех органов чувств. Научные изыскания по этому вопросу еще продолжаются и ученые этой области утверждают, что возможности красоты неисчерпаемы и пока не удавалось использовать весь потенциал. По разным оценкам влияние красоты освоено и получило количественную оценку не более, чем на двадцать процентов. Впереди непочатый объем интереснейшей работы. Ник вспомнил последнюю лекцию специалиста по вопросу использования красоты на пользу общества. Еще с древнейших времен, далекие, примитивные орудия труда, быта украшалось искусными мастерами и простыми, обыкновенными людьми не зависимо от их социальной иерархии. Наиболее одаренные создавали произведения, которыми восхищались не только современники, но и потомки, жившие несколько столетий спустя. И в наше время до конца еще не поняли влияние некоторых шедевров древности и последующих веков. Предметы красоты, не понимая их значения, но инстинктивно чувствуя, создавали и бедные и богатые, рабы и крепостные, заключенные и пленные, жившие в нечеловеческих условиях даже по меркам того времени. А у нас – в нашем Обществе Равновесия, красота, как важнейший фактор психологически-морального воспитания находится на достаточно высоком и практическом и теоретическом уровне. Все это промелькнуло у него в голове, пока он еще лежал неподвижно со счастливой улыбкой на лице. Его ждал новый день, в котором хотелось побыстрее заняться любимым делом и образованием. В ОР все его сограждане имели дело, без которого не мыслили своей жизни и для этого постоянно учились.

Окидывая взглядом свою спальню Ник остался доволен, вспомнил о значении красоты и переключился на дневные дела. Еще не вставая, перебрал в уме запланированные мероприятия. Работа прежде всего – он невольно поморщился. Совсем недавно вступил в действие новый кодекс о труде, где черным по белому строжайше запрещалось, вплоть до уголовно-моральной ответственности, работать более четырех часов в день. Понятно, конечно, что мера необходимая, но так хочется продолжать любимое дело. В обществе равновесия, в котором уже заканчивалось формирование второго этапа своего развития – работа для людей стала первейшей необходимостью, огромным, ни с чем не сравнимым удовольствием и время занятия работой стало негативно отражаться на морально-волевом состоянии членов общества. Насущная проблема ограничения стала очевидной. Поэтому ученые умы в этой области настоятельно рекомендовали это сделать. Что в конечном итоге выявилось в новом законе. Все понимали необходимость, но однако все огорчались. Но закон – ест закон и его стали безукоризненно, хоть и с неохотой, выполнять. Ник опять поморщился, но нарушать кодекс не собирался. После работы активный отдых. По нему у Ника была договоренность с Михом – собирались побродить по заповеднику с простыми, допотопными удочками. Практически все леса и водоемы перешли под юрисдикцию заповедного ведомства, но ловить удочками, выпускавшимися несколько столетий назад, разрешалось без ограничений. Вот друзья и решили.

– Долой все навороты и технику современной жизни. Вперед, то есть назад к природе. Они еще вчера мечтали. Оденем простые, фаливые сапоги – славу богу еще не испортили техникой болота и природные ручьи и канавы, и отправимся бродить своими ногами с удочками и фотокрамой по девственному лесу.

Потом лекция о развитии и функционировании общества равновесия. И хотя эта тема и лекция были не обязательны для посещения всех граждан, но Ник и Мих всегда ее посещали и никогда не жалели о потерянном времени.

После лекции медитация, обязательные физические нагрузки по утвержденной давным давно методике и вечером легкий ужин с соседями.

Все это промелькнуло в голове у Ника в какие-то секунды, пока он еще лежал и нежился в гибропостеле. Он спокойно поднялся, проделал легкую гимнастическую зарядку, разминая мышцы. Впрочем он мог этого и не делать. Его гибропостель, разработанная уже давно, проделала с его телом необходимую разминку с шести до семи часов, пока он еще безмятежно спал. Разогрел питательную смесь, состоящую из строго дозированного состава жиров, белков и углеводов. Достал из холодильника яблоко. Быстро поел, сгрыз яблоко и отправился на работу. Ему не терпелось поскорее углубиться в интересующую его задачу. Его исследования имели огромное значение для каждого члена общества равновесия и ему доставляло большое удовольствие сделать что-то для других – друга Вала, соседей, да всем знакомым и не знакомым. А занимался он исследованием растительного мира – маленьким, крошечным кусочком необъятной живой природы.

В несколько минут он добрался, точнее будет сказать перенесся в свою лабораторию, включил мерноскоп и стал смотреть в окуляры. Перед прибором, в небольшой кадке стояло дерево. Обычное, простое деревце, которому от роду было всего семь лет. Бесконтактное наблюдение за движением внутри дерева, увеличенное в несколько миллионов раз, представляло собой интересную, фантастическую картину. Бесконечное и, на первый взгляд, беспорядочное движение различных тел и только. Но опытный глаз Ника, наблюдавшему эту картину не первый раз, многое было понятно.

В обществе действовало огромное количество самых разнообразных законов и правил и все они неукоснительно соблюдались. Одним из самых строгих законов считался закон под названием « Не навреди». Запрещалось и каралось по меркам общества жестоким образом – бойкотом на срок до нескольких месяцев или отлучением от живой природы – изменять или влиять на живой организм природы, идеально отработанный ритм в течении нескольких тысячелетий. Вмешиваться в жизнь растительного или животного мира не допускалось категорически. Позволялось только наблюдение и использование совершенных механизмов природы в новых технологических разработках, абсолютно не связанных с миром, находящемся в равновесии. В двадцатом веке пренебрегли и даже какое-то время культивировали вмешательство в жизнь природы, которое чуть не привело ко всемирной катастрофе. Ник не только наблюдал, он изучал с целью использовать на благо людей и общества. Все достижения науки и техники – это то, что уже давно используется в живой и не живой природе земли и вмешиваться в ее течение равносильно самоуничтожению. Ник это прекрасно понимал, но надеялся, разгадав тайну, использовать для человечества. Изобретения, отработанные и выработанные в муках веками Ник надеялся внедрить и не без оснований. Многие закономерности, на первый взгляд хаотичного движения становилось ему понятным и он даже восхищался гениальностью открытых им закономерностей. Углубившись в работу не замечал времени. Работа поглотила его целиком, медленно раскрывая перед ним сокрытые шедевры творчества природы. Он залюбовался открывающимися передним картиной. Движение соков и неведомых тел, при огромном увеличении были похожи на ручейки весной, среди мерзлой земли и осколков льда.

Четыре часа пролетели как одна минута. Ник опять пожалел, что не может больше продолжать исследования. Выключил аппаратуру и проглотил кофейную таблетку. Когда он только открыл коробочку, где хранились коричневые пилюли, по помещению поплыл аромат крепчайшего кофе. Ник удовлетворенно потянул носом, улыбнулся и позвонил Миху.

– Дружище Мих, тебя беспокоит и приветствует Ник. Ты на лекцию пойдешь?

– Привет Ник. На лекцию, конечно пойду, но мы же хотели побродить с удочкой.

– Пойдем, обязательно пойдем, но я еще не обедал.

– Потерпи немного. Снимай всю технику, оставь летательный аппарат. Я уже накопал червей и договорился, нас подбросит до места воздушное такси, недалеко, километров за триста не более. Порыбачим, сварим уху по старинному рецепту и спокойно успеем на лекцию.

– Ты что, нарушаешь закон? Накопал червей?

– Не беспокойся. Закон для меня святое. Моя епархия, ты знаешь, животные. Никакого вреда природе. Два десятка червей – не в счет. Черви восстановят свою численность в течении часа, я знаю, что я говорю. Небольшой отъем старых особей – только польза. Я санитар очень щепетильный и ответственный. А на счет обеда, то я уже собрал в наш поход все необходимое. Как в старину – поедим у болота.

– Хорошо, но только за триста километров – пожалуй далеко – не успеем вернуться. Не забывай про лекцию.

– Не забываю. За нами опять прилетит маршрутка. Я ей оставил координаты. А идти нам придется не много.

– Договорились, уговорил. Через пять минут встречаемся на поледроме. Там и оставим средства передвижения и все остальное.

– Хорошо, вылетаю.

Друзья встретились на поледроме всего через несколько минут. Индивидуальный летательный аппарат позволял покрыть расстояние в несколько десятков километров за две-три минуты. Элитогравитационный движетель, используя энергию антиматерии с аппаратом локации, взятом у летучих мышей обеспечивал практически любую скорость, вплоть до скорости света, а локатор автоматически, управлял движением, избегая препятствия.

Достаточно было указать конечный пункт назначения и дать команду к движению.

– Снимай Ник всю тряхомудрию.

– Я только курточку сниму и я почти голый. Никакой техники. Оставим все здесь, а потом заберем на обратном пути.

Рядом с ними бесшумно опустилась маршрутка. Ник и Мих удобно устроились в креслах, держа бамбуковые удочки перед собой.

– Ну и отсталый же был народ, когда придумывали такие удочки.

– Не скажи Ник, у них или еще раньше бамбуковых удочек были станки, целиком из дерева.

– А еще раньше – так даже каменные топоры – в каменном веке. – Съязвил Ник.

У Миха к камуфляжной куртке была приторочена корзина, сплетенная из простых ивовых веток – она была гордостью Миха. По поводу корзины он часто говорил, что его далекие предки умели уже плести такие корзины.

Полет на маршрутке длился не более десяти минут. Бесшумно и мягко она приземлилась и высадила друзей.

– Через три часа в оговоренном месте я буду вас ждать. Сказал водитель.

– Спасибо дорогой, через три часа и мы подгребем к квадрату.

Аппарат взмыл в воздух и исчез за деревьями.

– До какого прогресса мы дошли Мих. Давно исчезли последние электрические машины, атомные станции, примитивные телевизоры, сотовые компьютеры и телефоны, а деревья стоят, растут, размножаются и умирают как много тысячелетий назад.

– Да, человечество своим невежеством едва не погубило всю первозданную красоту и прелесть природы.

– Ты знаешь, что деревья и растительность могут обеспечивать человека всем необходимым. Кислородом, энергией, топливом, мебелью, одеждой, обувью, продуктами.

– Все хватит Ник. Ты опять сел на своего конька. Да без моих животных не было бы ни тебя, ни меня, ни твоих деревьев. Представь себе – на земле исчезнут только одни маленькие насекомые – может случиться глобальная катастрофа.

– Это еще почему?

– Ну Ник, ты что притворяешься? Исчезнет, не дай бог, одно звено и равновесие будет нарушено. Гибли целые народы и государства из-за отсутствия равновесия. Природа потому и жива, что лучше нас с тобой понимает, что равновесие это жизнь, а дисбаланс, даже незначительный, ведет к падению и, к конечном счете к гибели на нашей планете. Вот почему еще пятьсот лет назад умные люди додумались до общества равновесия, в котором мы сейчас и живем и заметь не плохо, а замечательно.

– Перестань Мих, ты теперь уже опять о работе. Давай пообедаем по старинке, у костра с натуральными продуктами. Хоть от них усваивается всего несколько процентов, ну и пусть. Наловим рыбы, сварим уху. Ты когда ел уху последний раз – я имею ввиду уху из рыбы, а не из чего-то другого.

– Не помню. Жалко время тратить. Я даже чаще пользуюсь не только питательной смесью, но и просто таблетками – все во имя экономии времени.

– Ну это ты делаешь зря. Я знаю, готовится закон о консервированных продуктах, то есть – таблетках. Зубы должны работать, язык, пищевод. Желудок должен, время от времени, наполняться. Вот ты точно этими самыми таблетками нарушаешь закон «Не навреди». Нельзя обижать природу и себя, как дитя природы тоже. Усек?

Да это понятно, но время все равно жалко.

– Продолжительность жизни увеличивается через каждые сто лет приблизительно на десять. Уже сейчас, в нашем обществе равновесия средняя продолжительность жизни перевалила за сто лет, а тебе все жалко, да жалко. Веди правильный, спокойный и законопослушный образ жизни и на все хватит времени. Спешка нужна при ловле блох – слышал старинную пословицу.

– Слышал, а все равно жалко.

– Хватит толочь воду в ступе. Вон впереди, видишь, речка там должны водиться окушки, ерши, плотвицы и прочая мелочишка.

– Соловья баснями не кормят. Давай скорей ловить, мне не терпится.

Друзья размотали леску, сложили бамбуковые части удилища, насадили червей и забросили наживки в воду.

– Слушай Ник, какие варвары были наши предки. Ловить рыбу такой садистской снастью – ни стыда ни совести. Ведь рыбе же больно, когда крючок цепляется за губу.

– Наверно больно, но это еще не беда того времени. Они едва не погубили всю живность другими, совсем отвратительными средствами. Рыбу травили борной кислотой и часть погибала совершенно зря, убивали электричеством, взрывчаткой. Массово гибла совсем невинная молодь. Варвары – одним словом. Было у них тогда запрещены и сети и все прочие способы лова, кроме удочки. Но они плевать хотели на законы, за что чуть и не поплатились. Природу изгадили до нельзя. Она до сих пор, почти триста лет не до конца пришла в себя. За один только двадцатый век с лица земли навсегда пропало больше сотни различных животных.

За час рыбаки наловили десятка полтора мелких рыбешек. Крупных рыб – способных в воспроизводству, друзья отпускали, аккуратно освободив от крючка.

Разведение костров в лесных массивах в ОР было запрещено и запрет естественно соблюдался. Вместо костров было специально разработана технология, оборудование и инвентарь для пикников, рыбалки и вообще для отдыха в лесу и на реке. Друзья уже давно освоили современные приспособления и с успехом ими пользовались. Расстелили на траве небольшой, круглый тонкий платок, рекомендованный как подложка под «костер». Этот клочок материи, с теплопроводностью близкой к нулю, абсолютно не пропускал тепло на почву, а вместе с тем подложка была абсолютно прозрачна для необходимого для горения кислорода. В середину платка Мих положил горючую таблетку, величиной с небольшую пуговицу и поджег ее. Появился огонь, как у газовой горелки и прямо на нее друзья водрузили котелок с почищенной рыбой. Где-то через час, добавив в уху приправочную таблетку с аппетитом хлебали горячую, душистую и наваристую уху.

Мих прочитал несколько монологов о животных, рассказал как, по каким признакам на местности определить, кто живет под поваленным деревом, под обрывом реки, в гуще кустарника. Тихо шагая по берегу между деревьями, им удалось увидеть и даже сфотографировать нескольких представителей животного мира, обитающих вблизи реки.

– Мих, а ты случайно не умеешь со своими зверушками разговаривать?

– Разговаривать нельзя, мы с нашими меньшими братьями на разных ступенях развития, но абсолютно уверен, что они нас, да и я их – понимаю. Они, как и мы чувствуют доброе или не доброе отношение и сами – первые, никогда не проявляют агрессии, ни одно животное на нашей планете.

– Согласен полностью и дополню. Мы живем с животным и растительным миром в равновесии, и не только дополняем друг друга, но не можем жить без них, а они без нас.

Так беседуя и наслаждаясь природой друзья провели все время в лесу у реки, пока не пришло время возвращаться. Собрав остатки от своего пребывания на реке, завернули все до последней крошки в подложку и взяли с собой, что б потом поместить в контейнер для мусора, где под действием химических реакций мусор превращался в высококалорийное удобрение, которое потом по окончания процесса отправлялось на поля.

В заданный, ранее оговоренный квадрат, они вернулись как раз во время. На поляну опускалось такси.

На следующий день друзья после работы пошли на лекцию.