Текст книги "Рассказы из правого ботинка (сборник)"

– Не буду врать – собираюсь.

– Но зачем?! Я же говорю, там нет ничего интересного! Если хотите, можем сходить к моему знакомому – он там был, видел своими глазами!

– Я верю вам и вашему знакомому. Но мне все-таки придется сходить на это болото самому. Служба…

– Служба?.. – насторожился Торп.

В военные и предвоенные годы Свободные Американские Штаты были охвачены настоящей шпионской истерией. Шпионов Объединения искали везде – и находили чуть ли не каждый день. Достаточно было малейшего подозрения, чтобы угодить в каталажку за шпионаж или диверсионную деятельность.

Невероятно участились доносы – в том числе на близких людей. В одной семье муж и жена одновременно донесли друг на друга – и оба оказались за решеткой. Следователь не стал разбираться, кто из них виновен – просто упек обоих.

Потом война закончилась, и волна паранойи схлынула. Большую часть посаженных за шпионаж амнистировали – настоящих шпионов среди них оказалось совсем немного.

Хотя были и настоящие, безусловно. Поэтому легкая настороженность по прежнему витает в воздухе. Ее недостаточно, чтобы видеть врага в приезжем без багажа. И недостаточно, чтобы подозревать в злодеяниях только на основании иностранной фамилии.

Но если приезжий с иностранной фамилией и без багажа по долгу службы идет на Гнилое болото…

Подозрительно все это. Очень подозрительно.

Первым порывом Торпа было сообщить шерифу. Но означенный шериф тут же всплыл у него перед глазами, и у Торпа опустились плечи.

За безопасность Пейзантвилля вот уже десятый год отвечает Корнелиус Дрю – расплывшийся от обжорства лодырь. Он горестно вздыхает каждый раз, когда приходится исполнять служебные обязанности. Во многом именно благодаря ему шпионская истерия обошла Пейзантвилль стороной – получая анонимный донос, шериф каждый раз зевал и писал снизу: «Проверено. Не подтвердилось. Делу отказать».

Черт возьми, да у шерифа даже пистолета нет! Пару лет назад он его где-то потерял, и с тех пор не перестает искать.

Правда, ищет он его в основном за барной стойкой.

Нет, на шерифа рассчитывать нечего. От соседского поросенка и то больше проку.

– Юрий, а вы дорогу-то найдете? – спросил Торп. – Тут неблизко…

– Попробуем разобраться.

– Может, проводника возьмете? Вы когда планируете отправиться?

– Завтра с утра. Проводника не надо – зачем беспокоить людей по пустякам? Справлюсь.

Торп поджал губы. Завтра с утра. Даже если прямо сейчас побежать на телеграф, отправить депешу в столицу штата, к утру оттуда не поспеют.

Если вообще кто-то поедет – сейчас на сообщения о шпионах реагируют совсем не так бдительно, как в прошлом году. Решат, что у провинциального учителя разыгралось воображение.

– Послушайте, Юрий, а что вы скажете, если я сам вас провожу? – вдруг осенило Торпа. – На самом болоте я не бывал, но дорогу знаю. Я у нас в окрестностях все тропки знаю. А зимой в лесу одному опасно.

– Хорошо, если хотите, – пожал плечами Коршунов. – Я завтра за вами зайду.

– Да не стоит, я сам за вами зайду, – поспешил Торп. – Вы ведь у мамаши Хейс?..

– Верно. А откуда вы знаете?

– Ну… э… так не в «стыльне» же! – выкрутился Торп. – У нас городок маленький, все на виду…

– Городок небольшой… – рассеянно кивнул Коршунов, думая о чем-то своем. – Ладно, договоримся на том, что кто из нас раньше проснется, тот за другим и зайдет. Хорошо?

Торп торопливо кивнул. Он твердо решил проснуться как можно раньше. Нельзя позволить этому подозрительному типу ускользнуть незаметно. Черт его знает, что ему нужно на Гнилом болоте, но здесь явно что-то кроется.

Когда Коршунов уходил, Торп незаметно глядел на него сквозь щелочку в жалюзи. Дождавшись, пока гость скроется за поворотом, пожилой историк рысью бросился к старику Робинсону.

Эндрю Торп проснулся в шесть утра. За окном еще царила непроглядная тьма. Поспешно умывшись и почистив зубы, учитель принялся собираться.

Когда Торп явился в пансион матушки Хейс, Коршунов крепко спал. Он спустился к завтраку в обычное время – восемь утра. Увидев в холле готового к выходу Торпа, Коршунов удивленно поднял брови. Кажется, сам он не считал нужным торопиться.

– Почему так рано, мистер Торп? – поинтересовался Коршунов, намазывая тост маслом.

– До Гнилого болота почти десять миль, – недоуменно ответил Торп.

– Ну и что? Это не так уж и далеко.

– Это три часа ходьбы по хорошей дороге, и вдвое, если не втрое дольше – по зимнему лесу.

– Пешком. Но мы ведь пойдем на лыжах, разве нет?

– Да, разумеется. Но мало ли что бывает. Надо выходить как можно раньше, если хотим обернуться до вечера.

– Обернуться?.. Ах да, конечно. Я совсем забыл, что нам придется еще и возвращаться… Простите, мистер Торп, это моя ошибка.

– Ничего страшного, мы еще вполне успеваем. Вы ведь не собираетесь особо там задерживаться?

– Если все пройдет хорошо – нет.

Торп рассеянно кивнул, размышляя, не стоило ли прихватить палатку? В однодневный поход лучше идти налегке, но если придется заночевать в лесу, отсутствие палатки может аукнуться.

– Юрий, а вы берете палатку? – спросил он. – Или хотя бы спальный мешок?

– Нет, не беру. Зачем? Мы же вернемся еще засветло, верно? Груз нас только замедлит.

– Вы правы, конечно, но…

– Значит, решили, – кивнул Коршунов, облизывая ложку с джемом. – А неплохо. Черничный?

– Ежевичный, – улыбнулась ему матушка Хейс. – Вы кушайте, Юра, кушайте. Я вам сейчас еще и омлет принесу.

Старушка очень обрадовалась, когда у нее появился внесезонный жилец. Зимой комнаты обычно пустуют – не с кем даже словом перемолвиться. Всех и дел, что вязать, закатывать соленья и слушать скучные радиоспектакли.

Погода сегодня выдалась хорошая. Тихо, ветра нет, небо ясное. Снежок искрится в лучах рассветного солнца. Самое оно для зимней прогулки.

– У вас ведь есть лыжи, Юрий? – спросил Торп, спускаясь с крыльца. – Если нет, можно одолжить у матуш…

– Есть, не волнуйтесь, – перебил его Коршунов. – Я уже готов.

Торп недоверчиво моргнул. Действительно, Коршунов каким-то непостижимым образом успел надеть лыжи и застегнуть крепления. А в руках у него появились палки. Торп мог поклясться, что еще несколько секунд назад ничего этого не было.

– Что-то не так, мистер Торп? – вежливо поинтересовался Коршунов, поправляя очки.

– Нет-нет, все в порядке… все в порядке… – пробормотал Торп, надевая собственные лыжи.

Наверное, просто показалось. Вероятно, Коршунов хранил лыжи возле крыльца, вот ему и не потребовалось никуда за ними ходить. А что Торп не заметил, как он их надевает… ну, наверное, он просто сделал это очень быстро. Может быть, его новый знакомый занимается лыжным спортом?

Эта догадка через несколько минут превратилась в уверенность. На лыжах Коршунов шел просто превосходно. Ни единого лишнего движения, почти не помогая палками, а скорость развил такую, что Торп моментально остался позади.

А он-то считал себя вполне пристойным лыжником!

Но теперь Торп хотя бы перестал тревожиться, что они не успеют вернуться засветло. Двадцать миль на такой скорости – пустяк. Если Коршунов не слишком задержится со своими болотными делами, они будут дома уже к обеду.

– А зачем вам все-таки нужно это болото?! – крикнул Торп, огибая толстую сосну.

– Просто небольшое исследование! – крикнул в ответ Коршунов. – Надо снять некоторые данные!

Это Торпу ничего не сказало. Но он решил пока не поднимать эту тему. Время еще будет.

Северные территории Свободных Американских Штатов – наверное, самое красивое место на земле. Особенно зимой. Бескрайние снега, пронзающие небосвод сосны, множество узеньких речек, разрезающих великую долину, словно шахматную доску. Здесь мог бы разместиться великолепный зимний курорт. Но пока что никто не спешит вкладывать сюда деньги, так что любители снежных ванн и лыжных катаний едут восточнее – на Скалистые горы и Великие озера.

За час Коршунов и Торп прошли целых восемь миль. Потом скорость изрядно снизилась – началась болотистая местность. Хорошо еще, что сейчас зима – можно хоть как-то продвигаться. Вот через месяц все растает, начнется половодье и нельзя будет ступить шагу, чтобы не ухнуть в трясину.

Но зимой тоже приходится быть осторожным. Гнилое болото – мшистое, у него промерзает только поверхностный слой. Ледовая корка непрочна – достаточно случайного удара, чтобы ее проломить. А под ней бездонная пропасть, полная дурно пахнущей жижи.

Никто не знает, насколько тут глубоко.

Понемногу Торп начал испытывать то самое, о чем рассказывали люди, здесь бывавшие. Непонятное гнетущее чувство. Навалилось беспричинное беспокойство, даже тревога. Подсознательно хочется развернуться и бежать обратно, пока не стало слишком поздно.

Коршунов и Торп шли медленно, аккуратно перенося ноги, стараясь не тревожить тонкого льда. Коршунов оглядывался по сторонам, словно что-то ища. Торп дважды спрашивал, куда же они все-таки идут, но его спутник отделывался ничего не значащими фразами.

Время от времени он замирал на несколько секунд. Когда это произошло в очередной раз, Торп обогнал его и увидел, что лицо Коршунова неподвижно, а вот зрачки глаз хаотично перемещаются. Он словно смотрел на богатый натюрморт, каждое мгновение переводя взгляд с одного предмета на другой.

Но перед ним не было ничего, кроме замерзшего болота.

– Что с вами? – обеспокоенно спросил Торп.

– Со мной ничего, – пришел в себя Коршунов. – Не беспокойтесь, я просто на минутку задумался. Идемте, мистер Торп, мы уже почти пришли.

– Пришли? Куда?

– Думаю, еще метров триста, и будем на месте.

Торп приложил ладонь ко лбу. Замерзшее болото тремястами метрами дальше ничем не отличалось от замерзшего болота здесь. В Торпе вновь поднял голову червячок подозрительности.

– Идемте, мистер Торп, – позвал Коршунов, шагая по льду. – Или, если хотите, подождите здесь. Я постараюсь управиться быстро.

– Нет! Стой!

Коршунов остановился и спокойно посмотрел на Торпа. Тот вздрогнул, ужасно стыдясь того, что собирается сделать.

– Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь, зачем мы здесь, – сдавленно произнес Торп, вытаскивая из-за пазухи кольт.

Его одолжил старик Робинсон. Один из немногих жителей Пейзантвилля, имеющих оружие.

– Вы собираетесь в меня стрелять, мистер Торп? – мягко спросил Коршунов.

– Да, если потребуется. Я хочу знать всю правду. Настоящую правду!

Несколько секунд Коршунов молчал. Потом он понимающе улыбнулся и сказал:

– Я не шпион, мистер Торп. Опустите оружие. Вам незачем в меня стрелять.

– Очень надеюсь, что это действительно так. А теперь отвечай!

Голос Торпа дрожал. Он чувствовал неподдельный страх. Мирный учитель истории, он большую часть жизни прожил в захолустном городке и ни разу не оказывался в такой ситуации. Еще никогда ему не доводилось угрожать кольтом живому человеку. Ему было страшно. Страшно и ужасно неловко. С оружием в руках он чувствовал себя глупо и совсем не был уверен, что сможет спустить курок.

– Я не шпион, мистер Торп, – грустно повторил Коршунов. – Я не из Объединения Свободных Народов.

– Хорошо, тогда откуда? Из какой страны?

– Вам ничего не скажет ее название.

– Я считаю себя эрудированным человеком, Юрий, – сдавленным голосом произнес Торп. – Не думаю, что на этой планете есть страна, названия которой я не знаю.

– В том-то и дело, мистер Торп. Я не с этой планеты.

На секунду Торп решил, что он ослышался или что-то не так понял. Потом он криво усмехнулся и спросил:

– Это что, какая-то шутка?

– Я предельно серьезен. Я с другой планеты, мистер Торп.

– Знаете, я представлял себе зеленых человечков несколько иначе.

– Да, я не зеленый, – согласился Коршунов. – С этим трудно спорить.

– И как же вас, в таком случае, зовут по-настоящему?

– Юрий Алексеевич Коршунов. Это мое настоящее имя.

– Довольно странное имя для инопланетянина.

– Какое есть.

– И зачем же вы прилетели к нам на Землю?

– К вам на Землю?.. Ошибаетесь. Мы не на Земле.

– А где же мы тогда – на Марсе? – приподнял брови Торп. Разговор с каждой репликой звучал все безумнее.

– Нет, не на Марсе. Но и не на Земле. Земли больше нет, мистер Торп. Она погибла больше тысячи лет назад.

– А что же тогда у меня под ногами?

– Планета. Планета под названием… ну, вы называете ее Землей. Но это не та Земля, которую вы имеете в виду. Всего лишь ее тезка. А солнце в небе – не Солнце, а эпсилон Геркулеса…

– Не вешайте мне лапшу на уши!!! – наконец не выдержал Торп, непроизвольно спуская курок.

Он пожалел об этом уже через мгновение. Но вернуть пулю назад не мог. Она с грохотом вынеслась из ствола, ударилась в середину груди Коршунова и… отскочила.

– Это бесполезно, мистер Торп, – грустно произнес Коршунов. – Мой скафандр может выдержать прямое попадание из гранатомета.

– Ска… скафандр?.. – заикаясь, переспросил Торп.

Вместо ответа Коршунов дважды моргнул, и его одежда… исчезла. Пальто, штаны, сапоги, шляпа, очки – все бесследно растворилось, сменившись… у Торпа невольно приоткрылся рот.

Скафандр, безусловно. Однако совсем не такой, как то громоздкое одеяние, что носят водолазы. Легкий, облегающий, серебристого оттенка. На металл это странное вещество не похоже, не похоже и на пластик – скорее на переливающуюся ткань. Голову защищает шлем из прозрачного стекловидного вещества, за спиной прямоугольный ранец.

– А где ваши очки? – почему-то спросил Торп.

– Я не ношу очков, – чуть улыбнулся Коршунов. – Это была всего лишь голограмма. Как и вся прочая моя одежда, разумеется.

– Голограмма…

– Да. Благодаря встроенному голографизатору мой скафандр может выглядеть как угодно. Но по-настоящему он выглядит так, как сейчас.

– А как по-настоящему выглядите вы? – растерянно спросил Торп.

– Именно так и выгляжу. Я инопланетянин – но я человек. Мои предки, как и ваши, были землянами. А моя родная планета вращается вокруг гаммы Персея, и сама она также называется Персеем. Я персеид.

– Пе… персеид…

Ошеломленно качая головой, Торп опустился на корточки. Пистолет безвольно повис на согнутом пальце.

Коршунов тем временем отошел на несколько шагов. Уже не скрываясь, он переключил автоступни с «лыжного» режима на «коньковый». Длинные полосы с щелчком втянулись, зато снизу выступили плоские ножи. Коршунов качнулся из стороны в сторону, удерживая равновесие, а потом со свистом унесся вдаль по ледяному полю.

«Лыжные палки» он сложил вместе, и они срослись в единое целое. Коршунов раскрыл паз на поясной части, и вложил униор туда.

На экране шлема появились новые данные. Анализатор заканчивал сканировать местность, однако ему требовалось еще несколько минут.

– Как вы себя чувствуете, мистер Торп? – заботливо спросил Коршунов, вернувшись к учителю.

Тот поднял голову и криво усмехнулся, глядя на фигуру в серебристом скафандре.

– Странно я себя чувствую, Юрий, – помолчав, ответил Торп. – Говорите, мы не на Земле?

– Не на изначальной. Если бы вы видели ту Землю, настоящую, то сразу бы заметили разницу.

– Например?

– Например, ночью там было темнее. Вы живете ближе к ядру Галактики, поэтому звезд на вашем небе больше и светят они ярче. А деревья, которые вы называете соснами – не земные сосны, а всего лишь похожие на них деревья. Соснами их назвали по старой памяти. И это же касается почти всей здешней флоры и фауны.

– Гм… Хорошо, а почему же мы не на Земле, а… здесь?

– Потому что Земля погибла.

– По…

– Да. Земля погибла больше тысячи лет назад.

– Отчего?.. – прошептал Торп. – Была война?..

– Нет, люди были ни при чем. Просто Солнце… оно начало угасать.

– Почему?..

– Причины так и не были установлены. Просто начало угасать Солнце.

– И… и что же произошло?

– К тому времени на Земле был конец двадцать четвертого века. В техническом отношении земляне достигли немалого прогресса. Они не могли спасти свою звезду – они даже не смогли выяснить, отчего Солнце вдруг ни с того ни с сего начало умирать. Зато они смогли снарядить спасательную экспедицию. Проект «Спасение» был величайшим триумфом человечества.

– Они запустили спасательную ракету?

– И не одну. Тридцать шесть тысяч сто девяносто два исполинских звездолета. Тридцать шесть тысяч сто девяносто два космических ковчега. На каждом – от десяти тысяч до миллиона колонистов. Погруженные в анабиоз, они пронеслись сквозь световые годы в поисках новых миров. Ковчеги разнесли человечество по всей Галактике.

– В том числе и на ваш Персей?

– Совершенно верно. Мои предки прибыли на Персей на ковчеге под номером тридцать две тысячи восемьсот десять. Это был один из самых удачливых ковчегов. Его искусственный интеллект отыскал великолепную планету, идеально подходящую для жизни людей. Приземление прошло безупречно. Переселенцы, назвавшие себя персеидами, сберегли и приумножили принесенные с Земли знания, начали осваивать космос, повстречались с братьями по разуму, а в конце концов то тут, то там начали находить другие ковчеги.

– Вроде того, на котором летели мы… – хрипло добавил Торп.

– Ваши предки. Да. Большинству колонистов повезло гораздо меньше, чем нам – одни за эту тысячу лет погибли, другие деградировали, третьи вовсе утратили человеческий облик. А многие ковчеги по сей день летят в неизвестность. И чтобы выяснить, что стало с нашими сородичами, мы организовали специальный разведывательный флот. Наша задача – разыскивать другие ковчеги. И мы уже нашли их больше четырехсот.

– Так вы прилетели сюда…

– Да. Чтобы найти еще один ковчег. Узнать о судьбе еще одного из семян, тысячу лет назад покинувших Землю.

– И вы его нашли?

– Нашел.

– Где?!

– Прямо здесь. Он лежит прямо под нами, мистер Торп. На дне Гнилого болота.

– А. Вот как. Понятно, – бесцветным голосом произнес Торп. – И как вы об этом узнали?

– Одна из частей моего снаряжения – прибор для обнаружения мощных источников энергии, находящихся внутри большой металлической массы. Именно такими источниками являются корабельные реакторы. У ковчегов они были невероятно мощными.

– Почему же в таком случае вы не приземлились прямо сюда?

– Точность обнаружения приблизительна. Я могу определить только область, в которой находится ковчег. Плюс-минус двести километров. А после этого приходится искать по старинке – просматривать архивы, расспрашивать местных, искать аномальные зоны…

– Вы говорите об этом… не знаю, как лучше назвать… – задумался Торп, крутя пальцами. – Ну вот это давящее чувство, тревога…

– Да, это побочный эффект от работающего корабельного реактора высокой мощности. Они бывают разными – иногда повышенная радиация, иногда очень высокая или низкая температура, иногда давление… Пока ковчег находится в полете, на нем работают защитные системы, нейтрализующие все побочные эффекты. Но после того, как он приземляется, запускается режим консервации, и защитные системы отключаются. А реактор продолжает работать.

– А если он сломался? Тогда ковчег уже не найти?

– Реактор ковчега – его сердце. Их производили с очень большим запасом надежности. Сломать его может только что-то экстраординарное – лобовое столкновение с кометой, например. Но в этом случае будет уничтожен весь ковчег.

– А если реактор просто выключен? Зачем он вообще продолжает работать даже после приземления?

– Потому что его нельзя выключить. Создатели ковчегов хотели подстраховаться от всех возможных случаев, поэтому сделали реактор неотключаемым. Однажды заработавший, он будет работать, пока полностью не исчерпает энергозапас. Как миниатюрная звезда.

– И насколько хватает этого энергозапаса?

– По самым пессимистичным расчетам – на пять тысяч лет. Считалось, что этого времени более чем достаточно, чтобы успеть разыскать новую планету земного типа.

– Понятно. И что же вы будете делать с этим ковчегом? Не заберете же с собой…

– Нет, конечно. Ковчег не может взлететь с поверхности планеты – их собирали в открытом космосе, оттуда же и запускали. Они одноразовые. Да и не нужен мне сам ковчег – только информация.

– Что за информация?

– На каждом ковчеге был бортовой самописец. «Черный ящик». Туда записывалась траектория ковчега, копировалась вся информация с бортового компьютера, там хранился бортжурнал…

– А кто его вел, бортжурнал?

– Члены экипажа, конечно.

– Экипажа?! Но я думал…

– Разумеется, на каждом ковчеге был экипаж. Компьютер компьютером, но без живых людей в таком важном деле тоже не обойтись. А поскольку полет продолжался веками, экипажей было несколько, и работали они посменно, по очереди укладываясь в анабиоз. Все их разговоры записывались – и не только разговоры, но и вообще все происходящее на борту. Моя задача – найти «черный ящик» и скопировать его данные.

– А вы уверены, что он цел?

– Уничтожить «черный ящик» чрезвычайно сложно. Стереть или как-то изменить хранящуюся в нем информацию тоже весьма затруднительно. Поэтому да, я предполагаю, что с «черным ящиком» все в порядке.

– Но как вы планируете до него добраться? Ведь он же…

– …На дне болота, верно. Ничего сложного. Мой скафандр – мультифункционален. Он способен выдерживать огромное давление и температуру, позволяет находиться в вакууме и на дне океана. А благодаря кислородным бактериям, живущим в дыхательной системе скафандра, его можно не снимать годами, – сказал Коршунов. Немного помолчав, он добавил: – Правда, в этом случае я умру от голода.

Солнце медленно взбиралось по небосводу. Стрелка часов приближалась к одиннадцати. Торп смотрел на ледяную равнину и думал о том, что где-то там, в бездонной пучине, лежит громадный космический корабль. Ковчег, тысячу лет назад принесший на эту планету их предков.

– Поразительно, – вслух произнес Торп. – Сколько вам лет, Юрий?

– Двадцать шесть.

– А сколько вы уже нашли таких ковчегов, как наш?

– Лично я?.. Два. Ваш будет третьим. А сейчас прошу меня извинить, я должен ненадолго отлучиться.

Коршунов извлек из паза униор и перевел его в режим резака. Тончайшее вибрирующее лезвие с едва слышным свистом вошло в ледяную толщу. Коршунов резко крутанул рукоять, и на белой поверхности обрисовалась окружность.

– Юрий, вы что, собираетесь туда нырять? – все еще с недоверием спросил Торп.

– Почему бы и нет?

– А вы раньше когда-нибудь опускались на дно болота?

– Да, на учениях. У нас были очень суровые учения.

Сказав это, Коршунов шагнул вперед. Прямо в прорубь.

Серебристая фигура мгновенно ушла под воду. Ужасно холодную, мутную воду. Торп представил, каково сейчас должно быть там, в этой ледяной пучине, и невольно поежился.

Коршунов не выныривал очень долго. Он провел на дне болота около полутора часов. Но в конце концов вода в проруби всколыхнулась, выпуская прозрачный купол, увенчивающий скафандр.

– Ну что, достали?! – жадно подался вперед Торп.

– Достал, – устало ответил Коршунов, осторожно выползая на лед.

– Можно посмотреть?!

– И рад бы, да не могу. Это же всего лишь информация – как вы ее посмотрите?

– Э-э… ну… перфокарту… или…

– Перфокарту? – приподнял брови Коршунов. – Мистер Торп, на Земле двадцать четвертого века не пользовались перфокартами. Боюсь, в техническом отношении ваша планета находится на уровне середины двадцатого века, не более.

Торп виновато развел руками. Когда Коршунов говорил о информации в «черном ящике», он представлял это в виде перфокарты, лежащей в какой-то коробке… черной коробке. Кто же мог знать, что в будущем… точнее, в прошлом никаких перфокарт уже нет… еще нет… жуткая путаница.

– А какой она была? – спросил Торп. – Та, настоящая Земля?

– Сам я ее никогда не видел, – пожал плечами Коршунов. – Она погибла за тысячу лет до моего рождения. Но если верить нашим учебникам истории, последние сто лет перед катастрофой на Земле царили стабильность и процветание. Земляне колонизировали всю Солнечную систему, устранили большинство глобальных проблем. Исчезли государственные границы, по всему миру установилась единая валюта и единый язык – кстати, именно на нем мы с вами и разговариваем. Давно исчезли свалки, были решены проблемы с нехваткой ресурсов и демографическим кризисом. Прекратились вырубка лесов и охота, тридцать процентов суши занимали заповедники.

– Почти Эдем…

– Возможно, первые переселенцы несколько идеализировали покинутую планету. Прошлое часто рисуют в более радужных красках, чем было на самом деле. Но по сохранившимся воспоминаниям – действительно, Эдем. Эдем, из которого людям пришлось бежать…

– Сохранившимся воспоминаниям… – с горечью произнес Торп. – Но почему тогда у нас ничего не сохранилось?! Почему я столько лет преподавал детям историю… в которой ничего этого не было! Египет… Древний Рим… Арабский Халифат… Британская Империя… что, ничего этого не было?!

– Все это было. Было – на той, старой Земле. Но не здесь. Сейчас 3698 год от Рождества Христова, мистер Торп. Прошло тысяча триста лет с того дня, как ваш ковчег стартовал. Тысяча сто – с того дня, как он приземлился.

– Тысяча сто… – прошептал пожилой учитель.

– Тысяча сто. Но ваша история – реальная история этой планеты – начинается всего двести лет назад. Предыдущие девятьсот покрыты мраком.

– Но почему?! Почему?!

– Это предстоит выяснять еще очень долго. У меня нет однозначного ответа. Согласно той информации, что я получил из «черного ящика», приземление вашего ковчега прошло очень неудачно. Произошла серьезная авария. Почти половина колонистов погибла в первый же день – от холода и повышенной радиации. Оставшиеся… ушли.

– Куда?

– Я не могу показать вам записи с видеокамер ковчега – мой шлемоэкран односторонний, снаружи изображения не видно, – сожалеюще сказал Коршунов. – Но судя по тому, что я сейчас вижу, люди просто уходили как можно дальше, хватая первое, что попадется под руку. Они разделились на множество групп, а группы разбрелись по планете. У них было не так уж много припасов. И вскоре началась деградация. Спустя несколько поколений люди уже не помнили, кто они такие и откуда взялись.

– Но неужели у них не было хотя бы книг?!

– Не было. В двадцать четвертом веке бумажные книги давно отошли в историю. В качестве носителей информации использовались совсем другие устройства. В тех условиях, в которых жили ваши далекие предки, эти устройства понемногу вышли из строя. Остались воспоминания, устные рассказы… Что-то записывалось, сохранялось… С прошествием веков цивилизация была худо-бедно восстановлена, но в истории образовался огромный пробел, который по мере сил пытались заполнять. Очертания материков на этой планете отдаленно похожи на земные – и на исторических картах появились Россия и Америка, Англия и Франция, Германия и Италия, Китай и Япония… Страны, которых на этой планете никогда не существовало…

– Как же не существовало? Мы прямо сейчас находимся в Свободных Американских Штатах…

– Тезка, не более. Вашу страну назвали именем той, древней. А потом это забылось – старая и новая история слились, перепутались…

Торп помолчал, не зная, что еще сказать. Потом он тихо спросил:

– И что теперь с нами будет? Сюда прилетят ваши корабли? Вы свяжетесь с нашим правительством? Расскажете им…

– Нет. Вероятно, мы поместим в вашей звездной системе станцию наблюдения, но контакта устанавливать не станем.

– Почему?

– Не понимаете? Вы – отпавший мир. Вы забыли, кто вы и откуда пришли. Теперь у вас собственный путь развития – и вам придется идти по нему самостоятельно. Вмешательство Персея вам только навредит. Только от вас самих зависит, каким будет ваше будущее.

У Торпа опустились плечи. Он испытал разочарование? Или же… облегчение? Облегчение от того, что мир не перевернется, не изменится в одночасье? Он теперь знает о том, что их Земля – не Земля, но кроме него об этом не знает никто.

И никто об этом не узнает еще очень долго.

– А не боитесь, что я всем расскажу о том, как оно на самом деле? – поинтересовался Торп.

– Не боюсь. Рассказывайте, если хотите. Вам все равно никто не поверит.

– А если поверят?

– Значит, поверят, – пожал плечами Коршунов. – Значит, ваш путь будет таким.

– И это все, что вы можете сказать?

– Мне очень жаль.

Торп поднялся на ноги и поправил лыжи. Он посмотрел на ярко-желтое небо и спросил:

– В какой стороне ваш Персей?

Коршунов молча указал на горизонт.

– Ясно, – вздохнул Торп. – Ну что, возвращаемся в город?

– Вы идите, – ответил Коршунов. – А мне возвращаться не нужно. Моя работа закончена.

– О-о… Так значит, вы прямо… отсюда…

– Я уже вызвал звездолет. Он прибудет через час-полтора. До свидания, мистер Торп. Может, когда-нибудь еще увидимся.

Торп ничего не ответил. Он покрепче ухватил лыжные палки и зашагал обратно в Пейзантвилль.

Минут через пять он обернулся. Фигурка в серебристом скафандре все еще стояла там, посреди ледяной равнины.

Землянин махнул рукой на прощание – и другой землянин махнул в ответ.