Текст книги "Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории"

Семейная традиция – чисто английский фетиш

Интересно выглядит Уинстон Черчилль со своими представлениями о еврействе не только сам по себе, но и в рамках семейного портрета.

Симпатии Черчилля к евреям были так велики, так откровенны и так необъяснимы, что в наше время в Израиле была даже сделана попытка приписать ему еврейское происхождение по его матери, леди Рэндольф Черчилль, урожденной Дженни Джером. Стремление найти объяснение его чрезвычайной юдофилии через поиск еврейских корней более чем естественно. Эту попытку предпринял в 1993 году Моше Кох, якобы выяснивший, что отец Дженни, американский финансист и бизнесмен Леонард, изначально носил фамилию Якобсон, которую сменил затем на Джерома. Но на самом деле линия Джеромов может быть прослежена вполне четко с 1717 года, когда эмигрант Тимоти Джером высадился на берег Нового Света[15]15
  Черчилль порой ронял замечания о своем «экзотическом происхождении», но это был лишь отголосок легенды о некоем ирокезе, якобы оказавшемся в числе его предков по материнской линии.


[Закрыть], так что версия о еврейской крови в жилах Черчилля не может считаться подтвержденной.

Зато отец Уинстона Черчилля, лорд Рэндольф Черчилль, – уж это совершенно точно – «был известен своей тесной дружбой с евреями. Завсегдатаи британских клубов сплетничали о том, что у него было много друзей-евреев, а члены семьи упрекали его за то, что он приглашал евреев к себе домой» (13). Друзья и знакомые из числа англичан даже подтрунивали над ним за это, иногда с грубоватой прямотой. Но сын преклонялся перед памятью отца и даже опубликовал в 1906 году его двухтомную биографию, а также назвал в его честь своего сына. «Когда-нибудь я стану государственным деятелем, таким же, как мой отец», – делился он юношеской мечтой со своим врачом. Поэтому неудивительно, что пример, поданный досточтимым родителем среди прочего в отношении евреев, был Уинстоном воспринят и усвоен. Таким образом, его зависимость от евреев началась еще до вступления во взрослую жизнь и даже без его воли.

Между тем «евреи, с которыми его отец был знаком и которых он приглашал к себе в дом, были выдающимися людьми, сумевшими многого добиться в жизни. Одним из них был «Нэтти» Ротшильд – первый барон Ротшильд, глава лондонской ветви банкирской семьи Ротшильдов, ставший в 1885 году первым евреем – членом палаты лордов. Другим был родившийся в немецком Кельне сэр Эрнест Кассель – банкир, близкий друг принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII» (14). «Другой хорошо знакомой Черчиллю ветвью семейства Ротшильдов была семья Леопольда Ротшильда, в чьем доме в Ганнерсбери, неподалеку от Лондона, он обедал в 1895 году в бытность свою младшим офицером британской армии и с сыном которого, Лайонелом, ставшим впоследствии членом парламента от партии консерваторов, он дружил… Родители Черчилля дружили также с родившимся в Австрии бароном Морисом де Гиршем, ведущим еврейским филантропом; они были частыми гостями в его доме в Лондоне» (15). Поистине, не имей сто рублей, а имей сто таких друзей, как у папы Черчилля.

Рэндольф Черчилль умер от сифилиса, оставив после себя долги, когда Уинстону был всего 21 год. (Жить в долг было для Рэндольфа привычкой – недаром при его вступлении в брак будущий тесть, богач, был вынужден внести за зятя 2000 фунтов и в дальнейшем настоял на раздельном пользовании супругов капиталами.) Мать Черчилля, красотка, известная в свете своими внебрачными романтическими отношениями с весьма высокопоставленными любовниками – помимо Берти, принца Уэльского, в их число входили чешский аристократ Карл Кински, король Сербии Милан IV Обренович, сэр Уильям Гордон-Камминг, граф де Брейтель и др., – не могла, однако, содержать семью на должном уровне. Юный Уинстон оказался в нелегком положении. К счастью для него, отец оставил в наследство ему не только финансовые затруднения, но и своих еврейских друзей. О том, как это помогло Уинстону выжить, расскажу ниже.

«После смерти лорда Рэндольфа Черчилля в 1895 году еврейские друзья его отца продолжали дружить с его сыном. Лорд Ротшильд, сэр Эрнест Кассель и барон де Гирш часто приглашали его к себе» (16). Черчилль очень дорожил такими отношениями и не только сам берегся чего-либо, могущего бросить на них тень, но и всю семью (как старшее, так и младшее поколение), если так можно выразиться, перевел на юдофильские рельсы.

В частности, вот примечательный эпизод. В 1906 году кузен Уинстона, девятый герцог Мальборо, возмутился рецензией в газете «Дейли телеграф», разнесшей в пух и прах двухтомное сочинение Черчилля о своем отце. Весьма влиятельную газету редактировал еврей, Генри Леви-Лоусон, и оскорбленный читатель направил ему гневное письмо, а копию – Уинстону, написав при этом: «Я не позволю евреям утверждать, что члены моей семьи бесчестны, не ответив им крепче, чем они ожидают». Он добавил, пытаясь вразумить кузена: «С евреями нельзя обращаться столь же доброжелательно, как это принято между христианами». Но Черчилль не последовал его примеру. Он не внял голосу родни и даже не откликнулся, явно не желая осложнять свои отношения с еврейским сообществом Англии и сделав потому вид, будто ничего не произошло, проглотив оскорбление памяти отца и своего собственного труда (28).

А вот не менее показательный случай: в 1907 году в своем письме Черчилль поучает родную мать, предостерегая ее против включения в свои мемуары антисемитского, как ему мнилось, пассажа об одном из ведущих британских политиков лорде Гошене: «Я не думаю, что история про Гошена заслуживает опубликования. Она оскорбит не только семью Гошена, но и евреев вообще» (18–19).

Всю жизнь Черчилль неустанно стремился не просто пестовать, но и преумножать свои еврейские связи, и вся семья помогала ему в этом. К примеру, особые отношения его матери с новым королем Эдуардом VII, сложившиеся еще в бытность того принцем Уэльским, обогатили Черчилля знакомством с несметно богатым выходцем из Багдада, евреем-сефардом Реувеном Сассуном. Его племянник Филипп Сассун (в матери которого, кстати, текла кровь Ротшильдов), ставший впоследствии министром общественных работ, а там и министром авиации Великобритании, сделался довольно близким другом Черчилля и нередко принимал его в своем поместье Порт Лимн на побережье Ла-Манша.

Не только свою мать, но и жену, и сына, и дочь Черчилль старался держать в орбите дружеских, близких отношений с евреями. Характерен такой, например, эпизод из его биографии. Оказавшись после войны временно не у дел, Уинстон засел за книгу «История англоязычных народов», в которой особое внимание уделил знаменитому британскому политику еврейского происхождения Бенджамину Дизраэли, графу Биконсфилду. Работая над посвященной ему главой, он в течение нескольких месяцев жил на принадлежавшей его еврейскому другу и сотруднику Эмери Ривзу вилле «Да Пауза» на юге Франции, где по вечерам играл в свою любимую карточную игру безик с баронессой Жанной де Ротшильд, супругой венского богача Ротшильда. В работе над книгой ему помогал специально приехавший во Францию молодой еврей Морис Шок, преподаватель Университетского колледжа в Оксфорде. А в те же дни супруга экс-премьера Клементина Черчилль находилась на высокогорном швейцарском курорте Санкт-Мориц, где водила дружеское знакомство с нью-йоркским евреем Льюисом Эйнштейном (364).

Черчилль даже свою родную дочь показательно назвал Сарой, что, конечно же, не могло не вызвать одобрительной улыбки у его еврейских друзей. (Именно ей, кстати, сэр Уинстон доверит со временем зачитать его послание во время торжественного заседания в Карнеги-холле 29 апреля 1952 года по случаю четвертой годовщины независимости Израиля.) Но тут любящий отец попал в ловушку, сотворенную собственными руками, потому что семейная юдофилия Черчиллей обернулась для него неприятным сюрпризом, когда любимая дочь достигла двадцатидвухлетнего возраста.

В чем суть этого дела? Она в том, что дочь Черчилля Сара в 1936 году сбежала из дома с очаровавшим ее Виктором Оливером фон Самеком – тридцативосьмилетним евреем, дважды разведенным актером и пианистом, выступавшим на радио с комическими номерами и более широко известным под своим сценическим псевдонимом Вик Оливер. Черчиллю пришлось смириться с этим фактом. Со временем Сара вышла-таки замуж за Оливера (это был первый из трех ее браков), а Черчилль приобрел зятя-еврея. А еще два года спустя Черчилль обратился к постоянному помощнику министра внутренних дел с просьбой предоставить зятю британское гражданство. «Хотя, – пришлось признаться ему в своем ходатайстве, – первоначально я был против его брака с моей дочерью» (174–175). Но деваться политику-сионисту было некуда: ведь это все были плоды его воспитания, следствие семейной атмосферы.

История эта станет понятнее российскому читателю в своем психологическом содержании, если вспомнить, что дочь замечательного российского актера и режиссера Никиты Михалкова вышла замуж за грузина, несмотря на огорчение отца. Но кто же виноват в этом? Ведь Михалков так долго и так широко сам уверял всех в том, что русским может считаться любой, кто любит Россию… В решающий момент ему нечего было возразить против выбора дочери. Еще ближе по аналогии к черчиллевской ситуации пример академика Дмитрия Лихачева, чья дочь также вышла замуж за еврея, после чего академику пришлось по поводу и без оного делать громкие анти-антисемитские заявления, хотя никто его к тому не вынуждал…

Что ж, семейные узы – дело нешуточное. Теперь Черчилль оказался через свою легкомысленную дочь (она многое делала вопреки отцовской воле, включая выбор профессии актрисы и танцовщицы, а также склонность к алкоголю) привязан к евреям так крепко, как никогда.

Впоследствии он и сына принес на тот же алтарь. Еще до войны Рэндольф вошел в число почетных членов президиума еврейской молодежной организации «Маккаби». А уже во время войны, в 1944 году, заброшенный с парашютом в Югославию к маршалу Тито, Рэндольф Черчилль действовал там как связной Еврейского агентства (он же Сохнут, в 1920 году возглавленный Хаимом Вейцманом). Год спустя в Лондоне Рэндольф Черчилль отчитывался Вейцману о том, как «пытался спасти 115 евреев в Югославии» (260–261). Несомненно, и в этом рискованном выборе рода деятельности сказались еврейские связи и симпатии, традиционные для семейства Черчиллей.

О том, насколько эти симпатии были безотчетны и глубоки, говорит поразительный факт: в годы Второй мировой войны не кто-нибудь, а Виктор Ротшильд, недавно ставший третьим бароном Ротшильдом, лично занимался проверкой получаемых Черчиллем подарков в виде еды и сигар на предмет обнаружения в них яда (14). Не соплеменнику-англичанину, а именно еврею-инородцу доверил Черчилль свою жизнь! Может ли найтись свидетельство более многозначительное и выразительное?

Что ж удивляться, если сын Уинстона Черчилля Рэндольф, отлично осведомленный обо всех этих обстоятельствах, написал в примечании к первому тому официальной биографии отца: «Уинстон Черчилль не ограничивал свою потребность в общении с новыми интересными личностями посещениями одних лишь домов евреев. В этот период он иногда встречался и с гоями» (16). Как указывал еще М. Попов в «Полном словаре иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке» (1907), гой – это «общее еврейское название для всех неевреев; гой – звучит с оттенком презрения». Если это и юмор, то, признаться, довольно специфический. Английский?

Не только сыну, но даже и внуку экс-премьера (тоже Уинстону и тоже военному корреспонденту и политику) передалась юдофилия как родовое свойство семейства Черчиллей. Совместно со своим отцом Рэндольфом (сыном сэра Уинстона) он написал и издал в Иерусалиме в 1975 году книгу «Шестидневная война», проникнутую пиететом перед Израилем, который они именуют «одной из наиболее достойных восхищения стран». Таким образом, перед нами как минимум четыре поколения одной семьи, в основе менталитета которой лежит осознание еврейского превосходства.

Разумеется, потомственные любовь, восхищение, почитание, привязанность и другие подобные чувства по отношению в евреям ни в коем случае не являются чем-то предосудительным для кого бы то ни было. Даже для государственного деятеля. Во всяком случае, если эти чувства искренни, бескорыстны и не вступают в противоречие с долгом перед родиной такого юдофила. Сердцу ведь, как уже сказано, не прикажешь.

Я склонен думать, что в случае с Черчиллем все именно так и было, по большому счету. Но вместе с тем вряд ли кто-то станет оспаривать, что Черчилль менее всего был идеалистом, политиком не от мира сего. А равно вряд ли кто-нибудь рискнет утверждать, что он не учитывал вполне земные и конкретные обстоятельства, делающие еврейство значительной финансово-экономической и политической силой.

Попробуем посмотреть на дело с этой точки зрения: не выяснятся ли некие важные подробности, проливающие свет на жизненный выбор и жизненный путь «величайшего британца», как именуют Черчилля соотечественники?

Но для начала попробуем разобраться и понять, что представляло собой еврейское сообщество в Англии времен Первой и Второй мировых войн, когда решались судьбы белой расы – Европы, а с нею и всего мира. Каким был общественный и политический вес британского еврейства – хотя бы в самых общих чертах.

Очерк английского еврейства

В 1320 году после ряда ожесточенных погромов евреи были изгнаны из Англии, как из многих национальных государств средневековой и возрожденческой Европы, начиная с Древней Руси (1113) и до Испании (1492). О причинах этого здесь не сужу. В течение трех с половиной столетий этот запрет не нарушался, евреев в Англии не было. Но в эпоху Кромвеля, остро нуждавшегося в средствах, амстердамский еврей Мейнаше Бен-Исраэль обратился к диктатору с предложением снова разрешить евреям свободный въезд из-за границы, и тот в 1655 году успел разрешить группе евреев не только въехать в Альбион, но и приобрести земельные участки для кладбища и синагоги. Переселение евреев в Англию шло вначале из Португалии и Испании, где их заставляли принимать христианство (т. н. марраны), а с XVIII века также из Италии и Франции. К 1850 году евреев в Англии насчитывалось уже около 45 тысяч человек, это была богатая и влиятельная группа. В 1847 году барон Лионэль Ротшильд был избран в парламент Англии от Лондонского Сити, а сэр Соломон в 1855 году был избран лорд-мэром Лондона. В 1866 году, впервые за всю историю Англии, еврею барону Ротшильду было пожаловано звание лорда. А уже Бенджамин Дизраэли дважды, в 1868 и 1874 годах, становится премьер-министром, в 1876-м графом Биконсфильдом и членом палаты лордов. И т. п.

Резкие изменения в истории еврейской общины начались, когда в Англию из переполненной евреями российской Черты оседлости хлынул поток еврейских эмигрантов: с 1881 по 1906 г. въехало более 370 тысяч евреев. Образовались немалые еврейские анклавы (в частности, в Манчестере), где, как это всегда и везде бывало, жизнь текла по еврейским правилам. Опираясь на мощно возросшую диаспору, еврейские финансисты, предприниматели и связанные с ними политики стали массово занимать высокие места в истеблишменте Великобритании.

К 1920 годам, когда Уинстон Черчилль получил довольно широкую известность как политик, внушительное еврейское лобби уже имело солидную историю и опиралось на ряд крупных фигур. С тех пор как крещеный еврей Дизраэли стал занимать высшие должности в английском государстве и, пользуясь этим, провел в 1858 году билль о допущении евреев в парламент, общественная жизнь Великобритании существенно изменилась, наполнившись еврейским присутствием.

К примеру, даже одна из основных английских партий – либеральная – долгое время возглавлялась евреем Гербертом Самуэлем. Племянник президента Союза еврейских общин Англии Стюарта Самуэля, он был избран депутатом в английский парламент в 1902 году и считался одним из лучших теоретиков либерализма. В 1905 году Самуэль занял пост вице-министра внутренних дел, с 1918 года по 1920 год был председателем Королевской статистической комиссии. А в 1920 году он назначается верховным комиссаром Палестины (для нашей повести это очень важно) и занимает этот пост до 1925 года.

Легендой британских евреев был сэр Руфус Айзек. Аптекарский ученик, сбежавший из дому, чтобы стать судовым юнгой, впоследствии сделался популярным адвокатом. В 1904 году этот видный поборник либерализма впервые вошел в палату общин. Но затем стал лордом, верховным судьей и как барон Ридинг-оф-Эрлей вступил в палату лордов, превратившись потом, последовательно, в английского маркиза и ближайшего друга и конфидента короля Георга. Наконец, в 1919 году он занял самый высший пост после английского короля, став вице-королем Индии. Будучи самым младшим из двадцати семи маркизов Британской империи, он, однако, имел ни с кем не сравнимое влияние на политику Британской империи.

Еврей Альфред Монд, он же лорд Мельчетт, был прозван в Англии «фельдмаршалом британской промышленности», «химическим королем Англии». Заправляя десятками компаний и ворочая десятками миллионов фунтов стерлингов, он был членом британского парламента с 1905 по 1928 год, побывал также министром здравоохранения и был возведен в достоинство пэра. Но для нас он интересен тем, что был ярым приверженцем сионистского движения, председателем Сионистской Федерации в Англии и председателем Совета «Еврейского агентства», во главе которого стоял Хаим Вейцман.

Еврей Лео Эмери побывал за свою жизнь военным министром, министром колоний в правительстве Болдуина (являясь горячим сторонником создания «духовного еврейского центра» в Палестине, обернувшегося со временем Израилем). В 1927 году журнал «Тайм» отнес его к наиболее влиятельным членам кабинета. При Черчилле, с которым вместе учился в Харроу-Скул, он в 1940 году будет назначен министром Индии, сосредоточив в своих руках большую власть.

К числу влиятельных евреев черчиллевской эпохи относится Лесли Исаак Хор-Белиша, барон Девенпортский. Учился в Оксфорде, в 1923-м был избран членом палаты общин от Девенпорта, а уже в 1931-м стал председателем Национальной либеральной партии и вошел в правительство в качестве финансового секретаря казначейства. В 1934–1937-м министр транспорта, в 1937-м занял пост военного министра. Был в числе членов кабинета, настоявших 2 сентября 1939 на немедленном объявлении войны Германии. В мае 1945-го Черчилль предложил Хору портфель министра национального страхования.

Список можно продолжить. Но гораздо более обширным может оказаться перечень крупных политиков и бизнесменов чисто английского происхождения, связанных с евреями родственными узами или опирающихся на евреев как на ближайших помощников. Так, крестным отцом одного из сыновей военного министра Джэффа Купера стал Отто Кан, совладелец банкирского дома «Кун, Леб и К^о», финансировавший большевистскую революцию в России. Наследник лорда-председателя совета министров виконта Галифакса женился на внучке Ротшильдов. Отец премьер-министра Невилла Чемберлена своей карьерой был обязан еврейской поддержке, почему и разделял идею сионистов о переселении евреев в Палестину. Сводный старший брат Невилла Чемберлена Остин какое-то время пользовался репутацией главы мирового еврейства. Родной брат министра торговли сэра Вальтера Рэнсимана женился на еврейке Леман, а товарищ морского министра Стенлей женился на одной из Ротшильдов; родная сестра министра торговли Оливера Стэнли вышла замуж за одного из Ротшильдов, а министр пенсий Гервальд Рамбошам женился на еврейке де Штейн, причем его секретарем состоял сэр Эдер Хор, отчим военного министра еврея Хора-Бейлиша. Личным секретарем премьера (в 1923–1924-м, 1924–1929-м, 1935–1937-м) Стэнли Болдуина был еврей Фрей; личной секретаршей лидера лейбористов и премьер-министра (в 1924 и 1929–1931-м) Макдональда – еврейка Розенберг. Постоянным секретарем лорда-канцлера виконта Хейлсхема был еврей сэр Клод Шустер, а его родной брат, сэр Малкольм Хог, был женат на дочери еврейского магната Гомертса.

И так далее. Министры, лорды, пэры Британии еврейского происхождения стали обыденной реальностью к моменту вхождения Черчилля в высшие слои английской политической атмосферы и бизнеса. Так что Черчилль, оглядываясь вокруг себя, видел вполне однозначную картину еврейского могущества и влияния и мог делать соответствующие выводы хоть каждый день. Он их и делал, соревнуясь со многими другими сообразительными политиками своего отечества.

Удивительно ли, что некоторые журналисты окрестили Англию в XX столетии «мечом Израиля», а глава Британской Имперской фашистской лиги Арнольд Лиз (1878–1956) как-то назвал Лондон «Новым Иерусалимом». «Мы призываем Его Величество короля Георга VI, – писал Лиз накануне войны, – к тому, чтобы он раз и навсегда положил предел дьявольским триумфам еврейского дракона для того, чтобы Британия смогла бы снова жить своей собственной самобытной жизнью и в своей международной ориентации смогла бы следовать своему собственному голосу, а не еврейским указаниям, толкающим сейчас Лондон на разрыв и осложнения с гитлеровской Германией».

Но кто из серьезных политиков в Англии стал бы прислушиваться к словам политического маргинала? Неудивительно, что Арнольд Лиз вообще обрел и дурную славу, и нелегкую судьбу в своем возлюбленном отечестве[16]16
  В 1929 году, разочаровавшись в Британском союзе фашистов Освальда Мосли, Арнольд Лиз основал Имперскую фашистскую лигу. В 1936 году ему были предъявлены обвинения по факту публикации двух статей в июльском номере газеты «Фашист». Лиз был признан виновным в антисемитизме и приговорен к 6 месяцам тюремного заключения. В начале Второй мировой войны Лиза интернировали на основании Инструкции 18-В. В 1947 году он снова полгода находился в тюремном заключении за участие в помощи членам войск СС, подвергавшихся тотальному преследованию по всему миру.


[Закрыть], в отличие от нашего героя. Плетью обуха он не перешиб.