Текст книги "Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории"

На этнической войне

На самом деле удивляться нечему, ибо учреждению Союза предшествовали страшные месяцы необъявленной псевдогражданской войны, когда в ожесточенной схватке сошлись две стихии: революционная, инородческая по преимуществу, и контрреволюционная, преимущественно русская народная. И русская стихия в тот раз сумела сплотиться поверх сословно-классовых барьеров – и пересилила.

Факт важный и знаменательный, указывающий на способность нации сплотиться в этнической войне перед общей угрозой, отбросив поверхностные общественно-политические соображения и мотивы. «Идет война народная, священная война!» – могли бы спеть ее участники, если бы знали слова.

В этой борьбе русским людям вновь и вновь приходилось нести жертвы и потери. С первых дней существования Союза Русского Народа против него был развязан кровавый террор, жертвами которого стало несколько десятков руководителей и активистов местных отделов. Первый громкий теракт произошел уже 27 января 1906 года в Петербурге, когда была взорвана харчевня «Тверь», где на средства Союза получали бесплатный чай и кушанье лишившиеся работы вследствие сокращений рабочие Невского судостроительного завода. Харчевня была излюбленным местом сбора рабочих-монархистов. Вечером 27 января, когда неизвестными злоумышленниками через окно и стеклянную дверь были брошены 2 бомбы, там было около 50 рабочих. На месте были убиты члены СРН – 40-летний В. Н. Королев и 18-летний А. В. Барабанов, много рабочих было ранено, из них 6 тяжело. Тяжело был ранен и рабочий-дружинник М. Принцев, который находился неподалеку и, услышав взрывы, бросился на помощь. Навстречу ему бежали несколько подозрительных типов, которые на требование остановиться начали стрелять. П. Ф. Булацель в «Русском знамени» в статье «Кровавое злодеяние» писал, что этот день «останется памятен в истории русского государства. До сих пор шайка негодяев, науськивавшая из-за угла убийц против министров, честно служивших Царю и Родине, уверяла, что революционеры ведут борьбу только против правительства. Теперь ясно, что война объявлена всему Русскому Народу. Русская кровь пролилась. Вызов Русскому Народу брошен».

В 1906–1907 годах многие видные деятели Союза пострадали от революционного террора. Среди жертв покушений оказались: руководитель Одесского отдела граф А. И. Коновницын, председатель Почаевского отдела, настоятель Почаевской лавры архимандрит Виталий (Максименко), почетный председатель Тифлисского патриотического общества священник Сергей Городцев, руководитель Симферопольского отдела Семен Гранкин, основатель общества «Двуглавый Орел» Г. И. Вишневский, один из организаторов Киевского отдела купец Ф. Постный и многие другие.

Но основными жертвами революционных убийц становились рабочие и крестьяне. Всего, по данным Павла Булацеля, приведенным в его книге «Борьба за правду», с февраля 1905-го по ноябрь 1906 года были убиты и тяжело ранены 32 706 человек простого народа, не считая представителей органов правопорядка, офицеров, чиновников, дворян и сановников. Многие из убитых были руководителями местных отделов Союза, активными участниками организации. Большое количество террористических актов проводилось на митингах, крестных ходах и шествиях, проводимых Союзом Русского Народа. Революционеры устраивали провокации, демонстративно ломали кресты, топтали их ногами, плевали на иконы, выкалывали глаза царю на портретах…

Итак, мы видим, что задолго до Октябрьской революции и Гражданской войны 1917–1920 годов в России уже шла псевдогражданская, а на деле – антирусская этническая война в виде взаимного террора. Наиболее яркие эпизоды этой псевдогражданской войны вошли в историю под псевдонимом «погромов».

Дело все в том, что революционное действие рождало противодействие огромной силы. Создавались даже чисто еврейские, но черносотенные организации, к примеру, в 1905 году в городе Петроков по инициативе местного раввина. А в 1906 году сразу два черносотенных союза были созданы евреями Белостока: Агудас иегудим (Союз евреев) и Агудим ахим (Братство). Их цель – борьба с демократами, с еврейским рабочим движением.

Однако в целом еврейство представляло собою, бесспорно, революционную антирусскую стихию. Таков исторический факт.

Естественно, что очаги компактного проживания революционных еврейских масс стали ареной их наиболее ожесточенных столкновений с русскими сторонниками традиций. Только (!) в октябре 1905 года такие вооруженные столкновения произошли в количестве 690 примерно в 660 городах, местечках и деревнях России[191]191
  Кожинов В. В. Загадочные страницы истории ХХ века. «Черносотенцы» и революция. – М., Прима В, 1995. – С. 109, со ссылкой на работы еврейского историка и общественного деятеля Д. С. Пасманика.


[Закрыть]. Полыхал весь Юг и Юго-Запад России, вся территория бывшей черты оседлости. Большинство вооруженных столкновений произошло в Одесской и Киевской губерниях. При этом отряды «еврейской самообороны» (в их создании решающее участие принимал Владимир-Зеев Жаботинский) использовали не только имевшиеся в избытке револьверы и винтовки, но даже и пулеметы[192]192
  Характерно признание Владимира Жаботинского, что у большинства революционеров-агитаторов, которых он видел в «потемкинские дни» 1905 года в одесском порту, были «знакомые все лица» – с большими круглыми глазами, с большими ушами и нечистым р»…


[Закрыть]. По общему мнению историков, среди погибших в этих кровопролитных стычках на евреев приходится менее половины, а всего не больше 1000 человек.

Столкновения, конечно, происходили не только на Юге. К примеру, в Томске многочисленная толпа загнала революционных манифестантов в здание театра, и когда оттуда раздались выстрелы, театр был подожжен. Столкновения произошли в Уфе, Саратове, Ростове-на-Дону. В Казани, где губернатор вовсе растерялся и обещал восставшим разоружить полицию и вывести войска из города, только сам народ подавил смуту. Такие же столкновения произошли в Ярославле и Полтаве, Шуе и Киеве и еще в сотнях городов.

Снова спрошу читателя: если это не война – русско-еврейская война, стихийная этническая война двух народов, – то что же? Еврейская революционная печать заклеймила волну народного гнева прозванием черносотенной. «Не черная сотня, а черные миллионы!» – справедливо возразил еще тогда публицист «Нового времени» А. А. Столыпин.

В самой власти в тот решающий момент нашлись верные долгу, решительные, все правильно понимающие люди. Такие, как полковник Георгий Мин, во главе Семеновского полка подавивший московский бунт в декабре 1905 года и впоследствии убитый за это эсеркой Коноплянниковой (автором термина «красный террор») четырьмя выстрелами в спину на глазах жены и детей. Или градоначальник Москвы Анатолий Рейнбот, впоследствии убитый взявшими власть большевиками. Или генерал Александр Меллер-Закомельский, который вначале подавил бунт в Севастополе, а затем с небольшим отрядом – всего 200 человек – подавил на всей Транссибирской магистрали революционеров, в то время овладевших было всей Сибирью и в одной только Чите имевших 30 тыс. винтовок.

Характерным грозным объявлением пришлось разразиться гомельскому полицмейстеру Хлебникову: «За мое 4-дневное пребывание было уже два раза покушение на мою жизнь через бросание бомб. Негодяи, бросившие бомбы, – евреи. Предупреждаю, что всякого еврея, принадлежащего к отбросам еврейского общества и называющего себя демократом, на пути моего следования по городу будут расстреливать на расстоянии 50-ти шагов от моего экипажа сопровождающие меня казаки».

Подобным ясным пониманием происходящего и надлежащей решимостью обладали далеко не все представители власти. А самое скверное в том, что верховная исполнительная власть – Кабинет министров – вмешалась в эту необъявленную войну не на стороне справедливости. Его глава Сергей Юльевич Витте, автор постыдного мира с Японией, добрый знакомый заокеанских банкиров (таких, как Якоб Шифф), идеолог т. н. французского займа, поставившего Россию перед необходимостью вхождения в Антанту, открыто встал на нерусскую сторону[193]193
  Витте, кстати, не сделал ничего, чтобы предотвратить Кровавое воскресенье. И вызвал к себе ненависть отнюдь не революционеров. С 1907 года начались покушения на него со стороны именно «Союза Русского Народа», оценившего его истинную роль в событиях. 29 января 1907 года в дымовые трубы особняка были спущены две бомбы. Снаряды не сработали; четыре месяца спустя попытку покушения повторили, но снова неудачно. А вот революционеры действовали гораздо успешнее: судьба Столыпина тому пример…


[Закрыть]. Женатый на еврейке, кровью и духом сроднившийся с евреями, как и наш герой Черчилль, зависящий от них материально, он не сочувствовал русским монархистам, не мог благоволить черносотенцам и писал о них так:

«Они ни по приемам своим, ни по лозунгам (цель оправдывает средство) не отличаются от крайних революционеров слева, они отличаются от них только тем, что революционеры слева – люди, сбившиеся с пути, но принципиально большею частью люди честные, истинные герои, за ложные идеи жертвующие всем, и своею жизнью, а черносотенцы преследуют в громадном большинстве случаев цели эгоистические, самые низкие, цели желудочные и карманные. Это типы лабазников и убийц из-за угла…

Революция по своим приемам всегда бессовестно лжива и безжалостна. Ярким доказательством тому служит наша революция справа, так называемые черные сотни или «истинно русские люди». На знамени их высокие слова «самодержавие, православие и народность», а приемы и способы их действий архилживы, архибессовестны, архикровожадны. Ложь, коварство и убийство – это их стихия».

Представления, как видим, более чем решительные, впечатляющие: революционеры, ниспровергатели русского государства и самодержавия – суть герои, а контрреволюционеры, охранители – нерукопожатная мразь. Логика дикая, странная для столь ответственного представителя российской монархии, вообще для царского чиновника, но закономерная в свете его личной биографии. Так уж получилось, что на самом верху русской власти находился сокровенный враг и этой власти, и самого русского народа.

Кроме всего прочего, Витте боялся, что массовый контрреволюционный протест может выйти из-под контроля и поставить под угрозу его либеральные реформы и надежды. В результате правительственные войска и полиция вместо того, чтобы всемерно поддержать народное движение, были обречены подавлять его, «наводя порядок». Пагубная практика, имевшая далекие и ужасные последствия.

В конце концов режим, под давлением того же Витте, пошел на уступки революционному сообществу и в том же октябре издал роковой Манифест, существенно ограничивавший права монарха. В России были введены основные демократические свободы.

После чего разгул кровавых антиправительственных бесчинств и соответствующей пропаганды не стих, как ожидалось, а многократно усилился, вовлекая в революционную деятельность все новые массы, особенно студенчество, молодежь. Царский манифест был воспринят как проявление слабости царизма. Революционеры не ждали, а действовали. Стреляли, взрывали, бастовали, возводили баррикады. Впереди были страшное декабрьское восстание в Москве и подъем крестьянской войны, беспощадные погромы помещичьих усадеб 1906 года.

Неудивительно, что в этих условиях деятельность СРН стартовала с места в карьер. Такую расторопность диктовала сама взрывоопасная ситуация. Вот как пишет об этих тревожных месяцах историк Виктор Острецов:

«В условиях вооруженной борьбы, когда социалисты нападали на монархистов-рабочих, Союз Русского Народа создает свои боевые дружины. Они возникают в 1905–1906 годах в Петербурге, Курске, Туле, Одессе и пр. Столкновения особенно остро происходили на заводах… Полиция, как ни странно, и здесь чинила всяческие препятствия вооружению дружин, создаваемых для противодействия революционерам-террористам. Зато террористы получали оружие беспрепятственно…

Главное в это бурное время – убедить, разбудить, не дать вовлечь людей в забастовку, в подпольные кружки, в террор. Активные деятели Союза Русского Народа все время на колесах, в дороге. Они создают ячейки, везут с собой литературу, организуют собрания, диспуты, доносят до людей смысл анархии как смертельного заговора против русского народа. Кроме того, «союзники» организовывали чайные-читальни, в которых вели беседы с рабочими, давали им читать правые газеты.

В 1905 году верные престолу монархисты, такие вот служащие, рабочие, торговцы, пошли в казармы и на заводы. Это они пришли к семеновцам незадолго до их отправления в Москву на подавление восстания в 1905 г. и вели там с солдатами разъяснительные беседы – кому нужно освобождать народ от его природных государей, от его православной Церкви.

И если революция была подавлена тогда, то только благодаря простому народу, объединившемуся в союзы и общества, партии и лиги».

Среди которых, добавлю, СРН стоит на первом месте.

Несмотря на противодействие могущественной «пятой колонны», гнездившейся на самой вершине пирамиды российской власти, русское народное движение в целом оказалось на высоте задачи и справилось со своей исторической миссией на тот момент. На революцию оно ответило контрреволюцией, на красный террор – террором черным.

Боевики из числа социал-демократов, эсеров и бундовцев были наголову разбиты.

23 декабря 1905 года, в канун Рождественского сочельника, император Николай Второй и цесаревич Алексей вступили в ряды Союза Русского Народа. Во время приема императором делегации СРН, поблагодарив всех, царь подчеркнул свое доверие Союзу: «Уповайте на Бога и надейтесь на Меня». В этом нетрудно увидеть признание выдающихся заслуг наиболее верноподданной части нации по спасению России.

Как и почему русское сопротивление лишилось сил

К этому времени российская пресса в значительной мере была в еврейских руках. Прозорливый и осведомленный М. О. Меньшиков в работе «Национальная империя» писал: «Если бы не еврейские капиталы, не было бы ни еврейской печати, ни оплаченных евреями русских писателей, вроде господина Милюкова. Если кадетский писатель получает, как выяснилось, свой liste civile из карманных денег господина Гессена, если гонорар его идет из кармана господина Бака, то что же говорить о пружинах, двигающих будто бы русской революцией? Она никогда не была ни русской, ни революцией, а была все время еврейской экспроприацией»[194]194
  Русские писатели о евреях. Книга 2. – М., Книга, 2009. – С. 162–163.


[Закрыть].

Революционеры в полной мере оценили заслугу Союза Русского Народа и близких ему организаций. Для них это был враг номер один, главная опасность, пострашнее самодержавия. С самодержавием они были справиться в силах, а вот войны с русским народом могли и не выдержать. С удвоенной силой шквал обвинений был обрушен красной, розовой и либеральной прессой на охранителей, в первую очередь на СРН. Но в целом кампания направлялась на охранительство как таковое. При этом вовсю применялся двойной стандарт (характерно, что в 1907 году либеральная думская партия кадетов в лице своего лидера Павла Милюкова наотрез отказалась осудить революционный террор, как то предложил ей сделать Столыпин).

Главное – вдохновителем и дирижером народного гнева левая пресса выставляла самого императора Николая. Его обвиняли во всех тяжких грехах, погромах и политических убийствах в первую очередь, публично обмазывали грязью и кровью, стремясь заставить самодержца стыдиться, стесняться своих верных помощников, спасителей России. Чтобы вбить клин между верховной властью и народом, отделить друг от друга эти главные жизненные основы страны, оставить власть без защиты и прикрытия с одной стороны, а народ без верховодства и покровительства – с другой.

Характерно, что ярой критикой боевой практики СРН занялся не кто иной, как Гершуни. Тот самый, который на пару с Азефом создал партию эсеров и ее знаменитую Боевую организацию, развязавшую массовый террор. В статье с острым названием «Кошмар» (ж-л «Былое», 1907 год) он возлагал ответственность за политические убийства, совершенные членами СРН, на Николая Второго, которого он именовал покровителем и вождем Союза.

«Страна стоит беспомощной перед всеми этими ужасами, совершенными Союзом Русского Народа, – писал Гершуни. – Мы заранее знаем, что высокопоставленные и коронованные члены Союза прикажут «замять» всю эту историю. Мы заранее знаем, что все эти Тороповы, Буксгевдены и проч. – имя им легион – получат лишь благодарность от своего царя – идейного руководителя всех этих патриотических боевых дружин».

Кто упрекал черносотенцев в терроре? Тот, кто сам стоял по шею в крови! Гершуни, создавший структуру, отправившую на тот свет многие тысячи ни в чем не повинных людей, лицемерно сокрушался:

«В этом деле есть еще одна сторона, делающая его наиболее кошмарным. Вот оно – распыление революции, которое мы предсказывали, от которого мы предостерегали… Молодым, горячим головам, ропщущим на партийную дисциплину и предпочитающим работать самостоятельно, вне этой дисциплины, трагедия жертв черносотенных замыслов да послужит грозным предостережением».

Гершуни, видите ли, не был в принципе против политических убийств – еще бы! – он лишь хотел, чтобы они совершались строго по рецептам партии эсеров… В еврейском языке для такого поведения есть словечко «хуцпа», обозначающее запредельную наглость – когда, к примеру, ограбивший просит у ограбленного подвезти его до дома, а насильник просит изнасилованную постирать ему носочки…

Кампанию 1905–1907 годов еврейские революционеры проиграли[195]195
  Впрочем, прогрыш был относительным, кое в чем существенном евреи выиграли. Свидетельствует еврейский публицист и историк тех лет: ««Для еврейства революция 1905 года принесла в общем итоге положительные результаты… Не следует все же забывать, что революция 1905 года дала евреям, не имевшим еще гражданского равноправия – равноправие политическое; что и в смысле национального строительства было облегчено положение, и что, наконец, никогда не стоял еврейский вопрос так благоприятно в общественном мнении, как после «освободительного движения» (Ландау Г. А. Революционные идеи в еврейской общественности. // Россия и евреи. – М., Азъ, 2007. – С. 135).


[Закрыть]. Кампанию, но не войну. Войну в итоге в 1917–1920 годах проиграли русские, во многом потому, что не сохранили тот механизм народной самозащиты, о котором рассказано выше. Почему так получилось?

Во-первых, подконтрольная евреям пресса сделала свое черное дело: скомпрометировала «русских погромщиков», заставила высшие слои русского общества и самого монарха стесняться своей близости к СРН. При этом нельзя не заметить с сожалением, что сменивший Витте Столыпин тоже побаивался черносотенцев и стремился всячески сократить их влияние. Железной рукой подавив революционное движение, он считал, что и впредь обойдется без добровольных помощников, чей энтузиазм непредсказуем. Не без усилий Столыпина в СРН произошел в 1908–1912 годах раскол, ослабивший не только эту организацию, но и все монархическое движение. Как знать, не эта ли близорукая политика привела в конечном счете к гибели великого государственного деятеля. Он считал, что со всем справится сам, без народа. Не справился.

Однако убийство Столыпина в 1911 году еврейским террористом Мордкой Богровым не привело к гармонии отношения правительства и черносотенцев и не внесло единства в их ряды. Оголтелая критика со стороны почти всей российской прессы по адресу правых организаций принесла свои плоды. Царь стал стесняться своих верных друзей и слуг, объявленных «обскурантами», «врагами прогресса». Пути монарха и монархистов трагически разошлись. Царь и правительство отказали в поддержке своей главной опоре.

Последним эпизодом, окончательно оттолкнувшим российского монарха от монархистов, стало убийство ими близкого к престолу человека. Как известно, одним из символов инородческого засилья при дворе, толкавшего к гибели Россию, был, как его называли, «святой черт» Григорий Распутин, недешево продававший свое покровительство темным дельцам от бизнеса и политики. В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года Пуришкевич совместно с двумя представителями высшей русской знати – великим князем Димитрием Павловичем и князем Феликсом Юсуповым во дворце последнего убили Распутина.

Эта смерть уже не могла остановить тотальное падение авторитета царской власти. Но само событие безмерно огорчило и оскорбило царя и царицу и подтолкнуло их к трагическому разминовению со своим народом, поставило крест на взаимоотношениях двора и черносотенцев…

Не понеся формально наказания, Пуришкевич был отправлен со своим санитарным поездом на фронт. В опалу попал великий князь, за границей укрылся Юсупов, женатый на племяннице Николая. В 1929 году, будучи на Корсике, он, никогда ранее не бравший в руки карандаша и кисти, вдруг создает серию выразительных образов, измучивших его душу. Вырвавшись из недр подсознания, рисунки запечатлели самых настоящих бесов Достоевского – революционных бесов… Тех самых, от которых СРН пытался спасти царя, Россию и русский народ.

Увы, царь отвернулся от своих самых верных, искренних слуг и союзников. Ослабленные и обиженные, растерявшись перед лицом несправедливости и неблагодарности, они, в свою очередь, не смогли оказать царю и стране такую же поддержку, как во время первой революции. Не смогли повторить свой подвиг 1905 года.

В результате провалились все и провалили всё.

Скоро в двери Зимнего дворца постучалась Февральская революция 1917 года. Но отвести эту угрозу, как в 1905 году, уже было некому.

Во-вторых, разгром революции 1905–1907 годов лишил СРН ближайшей и непосредственной цели, создав ситуацию своего рода застоя. Русские дружины, сформированные монархистами-контрреволюционерами, имели лишь охранительный характер, и большинство из них было расформировано после стабилизации обстановки в стране. Враг русской государственности остался недобитым. А объединявшая всех участников антиреволюционная практическая деятельность сменилась внутренними трениями.

С началом Первой мировой войны положение России вновь стало критическим, чем немедленно воспользовались революционеры. Несмотря на то что наиболее значительные главари сидели либо по эмигрантским гнездам, либо в царских тюрьмах и ссылках, это не помешало им развернуть агитацию уже не только в городе и деревне, но и – что самое главное – на фронте, среди миллионов крестьян, одетых в солдатские шинели и вооруженных. Такие газетки, как «Окопная правда», издававшаяся Семеном Диманштейном[196]196
  Семен (Шимон) Маркович Диманштейн в восемнадцать лет уже выучился на раввина в Любавической йешиве, однако с 1904 года вступил в РСДРП, стал большевиком. В 1917 году редактировал газету «Окопная правда», разлагавшую фронт. В 1918 году возглавил Еврейский комитет при Наркомнаце. Возглавлял компартию Литвы, Белоруссии. Расстрелян в 1938 году.


[Закрыть], делали свое дело. Произошло самое страшное: еврейская революция и русская крестьянская война, не затухавшие с начала века, начали свое слияние, воплотившееся вскоре в наиболее полном виде в Октябрьской революции и Гражданской войне.

О том, какую тревогу вызвало развитие событий у патриотов, можно видеть из окружного послания Союза Русского Народа к русским людям (октябрь 1915 года):

«Молим вас, русские люди!

Подавайте, пока не поздно, голос земли Русской!..

Жидо-масоны подняли такой гвалт, что правительство, не слыша голоса подлинного народа русского, не видя себе нравственной поддержки от русских людей, стало колебаться и может уступить наглым вожделениям врагов».

Но как было русскому народу поднять свой голос, когда уже к 1912 году влияние правых изданий, лишенных правительственных субсидий, резко падает, сходит почти на нет, в то время как вся русская провинция заполнена левой прессой. Накануне Октября только у большевиков выходило около ста наименований газет и журналов. Еще в 1907 году IV Всероссийский съезд всех правых партий и организаций России постановил: «Озаботиться правительству созданием национальной и патриотической печати». Но это пожелание не было исполнено.

Вот одна из брошюр, выпущенных в Харькове еще в 1906 году: «Все мы знаем, что повсюду в России издаются многочисленные газеты, именующие себя «либеральными», «конституционно-демократическими», «социал-демократическими», и что вся русская земля и весь русский народ засыпан миллионами брошюр и листков этих партий… Они внушают русским людям сословный разлад, взаимную ненависть и междоусобицу, они возбуждают русскую темноту к братоубийству, грабежам, восстанию против Царя, властей, Церкви; они разрушают веру, семью, брак, они издеваются над долгом службы, долгом присяги, воинской честью, любовью к родине, над русской народностью. Их литература не просто ненужный русским людям и России неважный хлам, но сильнейший яд, сильнейшая духовная отрава, растлевающая ум, сердце, волю, нравственность и характер русского человека, а следовательно, разрушающая все русское общество, весь организм русского государства».

Василий Розанов, великолепно знавший российскую газетно-журнальную кухню, ибо весь его творческий путь пролегал именно по страницам газет и журналов, свидетельствовал в 1914 году: «Слава Богу, Россия теперь – не рабыня… Россия теперь «сама», и эта «сама Россия» справится с евреем и с еврейством, которые слишком торопливо решили, что если они накинули петлю на шею ее газет и журналов, то задушили и всячески голос России, страдание России, боль России, унижение России… то уже никто и не услышит этого голоса, ее жалобы, ее страдания, ее боли, ее унижения. Но русский народ имеет ум помимо газет и журналов. Он сумеет осмотреться в окружающей его действительности без печатной указки. Сумеет оценить «печатную демократию», распластанно лежащую перед «гонимыми банкирами», «утесненными держателями ссудных лавок», «обездоленными» скупщиками русского добра и заправилами русского труда»[197]197
  Русские писатели о евреях. Сост. В. Н. Афанасьев. – М., Книга, 2004. – С. 158.


[Закрыть].

Розанов обольщался, можем мы уверенно сказать сегодня, его надежды были пустыми. В отличие от опасений более трезвомыслящих людей. Например, перед самой Февральской революцией, в январе 1917 года, в правительство поступила такая «Записка православных кругов Киева»: «Беспокоит русских людей на местах и то состояние ежедневной прессы, какое наблюдается в настоящее время во всей России. Вся она, за весьма незначительным исключением, поддерживает свое существование на еврейские и, более того, на интернациональные капиталы, принадлежащие не русским банкам. Не удивительно, что эта пресса с каждым днем усиливает свой злостный, антинациональный, противоправительственный и противоцерковный характер… Для них не существует в России ни святынь, ни исторических прав, ни национальных устоев. Ненавидя все русское, все национально-православное, уходящее корнями в глубину веков, они упорно внушают читателям свою заветную мечту добиться республиканского трафарета».

И далее – до боли знакомое, волнующее и сегодня: «Разве возможно русскому говорить о русской партии, о русской народности, о русском государстве? Ведь это «ретроградство», это «угнетение иноверцев», это «квасной патриотизм», это «черносотенство»».

Все отлично понимали, все видели правильно русские патриоты. Но сделать уже ничего не могли. Победив в свое время на баррикадах, оружием, они не сумели взять верх в борьбе за массовое общественное сознание, здесь их позиции оказались слабее еврейских. В этом одна из важных причин того, что идеи, приведшие к Февралю 1917 года, оказались практически без достойного противовеса.

Как будет показано ниже, у Февральской революции были совсем иные движущие силы, цели и задачи, чем у Октябрьской, но и она не обошлась без решающего еврейского влияния, что немедленно после ее победы сказалось на всем политическом раскладе.

В первые же дни Февральской революции были запрещены все монархические организации, и в числе первых – Союз Русского Народа, печатные органы СРН были закрыты. Временное правительство начало против Союза и его лидеров судебное преследование, многие видные деятели Союза были арестованы или допрашивались в качестве свидетелей Чрезвычайной следственной комиссией. Монархическая деятельность в стране была почти полностью парализована. Председатель СРН Н. Е. Марков, вынужденный первое время скрываться, признавал: «Мы фактически разгромлены, отделы наши сожжены».

Последовавшая затем Октябрьская революция и красный террор привели к гибели большинства лидеров Союза Русского Народа. Лишь некоторым из них удалось бежать из России, монархическую деятельность они продолжили в эмиграции. Судьба многих руководителей СРН достоверно не известна.

Судьба охранителей «старого режима» при советской власти сложилась трагически: все, кто не уехал, были по спискам разысканы и расстреляны, замучены (о. А. С. Вераксин, гр. А. И. Коновницын, С. А. Володимеров, И. В. Ревенко, Л. Н. Бобров и др.). Самым первым политическим заключенным нового, большевистского строя показательно стал… Владимир Пуришкевич. На открытом процессе в декабре 1917 года он заявил о своем непризнании советской власти и своем нравственном долге бороться с большевиками. И был приговорен 3 января 1918 года к четырем годам тюрьмы.

Пуришкевичу повезло: ему удалось покинуть тюрьму и бежать на Юг, чтобы умереть там от тифа. Многие бывшие «союзники» приняли участие в Белом движении. Другим участникам СРН повезло куда меньше. С начала красного террора (благо списки сохранились и были известны большевикам) их целенаправленно и планомерно отлавливали одного за другим и убивали, как эсэсовцев после Второй мировой войны, пока в конце концов не убили всех.

Впрочем, уничтожение русского политического авангарда – лишь эпизод в ходе русско-еврейской войны, выросшей до размеров Гражданской, а потом и переросшей ее. О ней мы поговорим немного позже.

А сейчас надо сказать несколько слов о такой неразгаданной странице истории этой войны, как Февральская революция.