Текст книги "Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории"

Материалы, добытые обысками у названных лиц, в связи с данными ими обширными и вполне откровенными показаниями, дали возможность выяснить полную картину всей работавшей в Крыму большевистской организации. В течение месяца число привлеченных к формальному дознанию превышало уже 150 человек. Организации в Крыму был нанесен сокрушительный удар»[310]310
  Врангель П. Н. На трех войнах. – М., ПРОЗАиК, 2013. – С. 515–516.


[Закрыть].

Читатель понимает, конечно, что в этих и многих подобных случаях за отдельными именами стоит главная тенденция, если не закон общественной жизни того времени, и вся этническая суть противостояния революции и контрреволюции видна как на ладони.

Не осталась скрытой от Врангеля и зловещая сущность деятельности такой малоисследованной организации, как Центросоюз, – сложившейся еще до революции международной организации, объединявшей потребительские общества и кооперативы, в которой заправляли евреи – «агенты мирового капитала». Неудивительно поэтому, что весной 1919 года только что созданный III Интернационал взял Центросоюз полностью под себя. Руководство Центросоюза гнездилось в Москве и было совершенно подконтрольно большевикам (в 1921 году «советский Центросоюз» вообще возглавил верный ленинец Леонид Красин), которые использовали этот инструмент для налаживания рабочих отношений и примирения со странами Антанты, действуя через коммерческий интерес. Уже в марте 1919 года потребительские кооперативы полностью контролируют систему распределения. Имея своей целью исключительно наживу, Центросоюз осуществлял гигантские торговые махинации поверх всяческих границ, в том числе коррумпируя чиновников и офицеров белых правительств, а также «союзников», служа зачастую проводником большевистского влияния и тайных операций ЧК. Гибкий и всепроникающий, Центросоюз действовал под маркой предпринимательства и на территории ВСЮР, подрывая основы белой экономики и порой даже срывая военные операции. Еврейские торгово-посреднические связи играли во всем этом важнейшую роль (невольно вспоминается знаменитое стихотворение Юрия Кузнецова «Маркитанты»). По данному поводу Врангель писал, например:

«В политике Европы тщетно было бы искать высших моральных побуждений. Этой политикой руководит исключительно нажива. Доказательств этому искать недалеко. Всего несколько дней назад на мое уведомление о том, что в целях прекращения подвоза в большевистские порты Черного моря военной контрабанды я вынужден поставить у советских портов мины, командующие союзными английским и французским флотами против этого протестовали, телеграфно уведомив меня, что эта мера излишня…»[311]311
  Врангель П. Н. На трех войнах. – М., ПРОЗАиК, 2013. – С. 490.


[Закрыть].

Еще бы! Они ведь уже нашли общий язык с торгашами, пропуская за мзду для Советов медикаменты, грузовые машины и проч., а от Советов – хлеб и т. д.

Итак, стоя во главе Белого движения, Петр Николаевич Врангель, конечно, знал правду, но не смел смотреть ей в глаза. Кажется, одних подобных фактов с лихвой хватило бы для того, чтобы сделать соответствующие организационные выводы. Однако вместо этого Врангель был вынужден пускаться в типичные чисто интеллигентские рассуждения, да еще и делать это публично, декларативно.

Дело в том, что антиеврейские (и, что греха таить, погромные) настроения уже настолько укоренились в белых массах, что вынудили Врангеля открыто вступить с ними в борьбу с целью «сохранить лицо» белогвардейского движения в целом. Ведь ему все время приходилось общаться с представителями иностранных миссий, выпрашивая у них поддержку оружием, продовольствием, а в идеале и участием в военных действиях (чего союзники в целом не допускали). Работая в архивах с приказами по ВСЮР и РА, я все время натыкался на щедрые раздачи русских орденов и медалей[312]312
  В раздачу шли «старорежимные» награды, более не применявшиеся в Белой армии с начала Гражданской войны: ордена Св. Анны, Св. Владимира, Св. Станислава, медаль на Станиславской ленте «За усердие» и проч.


[Закрыть]представителям разных чинов иностранных войск, преимущественно англичанам, которых особенно важно было задобрить… И тут вдруг такой конфуз, такой скандал:

«В газете монархического направления «Русская Правда», издававшейся в Севастополе, появился целый ряд статей определенно погромного характера. Весьма дружественно к нашему делу расположенные представители: Америки – адмирал Мак-Колли и Франции – заменивший генерала Манжена майор Этьеван, – почти одновременно, один за другим, пришли ко мне с номерами газеты в руках и предупреждали меня о том неблагоприятном впечатлении, которое помещенные в газете статьи неминуемо произведут на общественное мнение в этих странах. Я тогда же отдал приказ, объявив вновь выговор, и закрыл газету»[313]313
  Врангель П. Н. На трех войнах. – М., ПРОЗАиК, 2013. – С. 478.


[Закрыть].

Этот суровый приказ № 3384 от 30.06.1920 г. сохранился, вот он:

«…Между тем натравливание одной части населения на другую все еще не прекращается, и чины правительственных учреждений в отдельных случаях не принимают должных мер для пресечения этого зла в корне. Передо мною номер газеты «Русская Правда» с рядом статей погромного характера.

1. Объявляю выговор Начальнику Военно-цензурного отдела полковнику Игнатьеву.

2. Старшего цензора полковника Власьева отрешаю от должности.

3. Газету закрыть.

Подписал: Главнокомандующий генерал Врангель

Скрепил: за начальника Штаба генерал-майор Трухачев»[314]314
  РГВА, ф. 39540, оп. 1, д. 179, л. 110.


[Закрыть].

Показательная расправа, возможно, удовлетворила союзников, но, несомненно, вызвала раздражение у своих соратников. Так что Врангелю мало было объясниться с влиятельными иностранцами, своим-то тоже надо было что-то сказать во всеуслышанье по этому поводу. 5 июля в газете «Великая Россия» была помещена его беседа с представителем этой газеты Н. Н. Чебышёвым:

«…В народных массах действительно замечается обострение ненависти к евреям. Чувство это все сильнее развивается в народе. В последних своих проявлениях народные противоеврейские настроения буйно разрастаются на гнойнике большевизма. Народ не разбирается, кто виноват. Он видит евреев-комиссаров, евреев-коммунистов и не останавливается на том, что это часть еврейского населения, может быть, оторвавшаяся от другой части еврейства, не разделяющего коммунистических учений и отвергающего советскую власть. Всякое погромное движение, всякую агитацию в этом направлении я считаю государственным бедствием и буду с ним бороться всеми имеющимися у меня средствами. Всякий погром разлагает армию. Войска, причастные к погромам, выходят из повиновения. Утром они громят евреев, а к вечеру они начнут громить остальное мирное население. Еврейский вопрос – вопрос тысячелетний, больной, трудный, он может быть разрешен временем и мерами общественного оздоровления, но исключительно при наличности крепкой, опирающейся на закон и реальную силу государственной власти. В странах, где анархия и произвол, где неприкосновенность личности и собственности ставится ни во что, открыт простор для насильственных выступлений одной части населения против другой. Наблюдаемое в последнее время обострение вражды народа к еврейству, быть может, один из показателей того, насколько народ далек от коммунизма, с которым он склонен ошибочно отождествлять все еврейство»[315]315
  Врангель П. Н. На трех войнах. – М., ПРОЗАиК, 2013. – С. 478–480.


[Закрыть].

Врангелю пришлось пускать в ход все средства убеждения:

«Небезызвестный отец Востоков усиленно вел работу как в Севастополе, так и в других городах Крыма. Его проповеди носили чисто погромный характер. Отличный оратор, умевший захватить толпу, он имел, особенно среди простого люда, значительный успех.

В некоторых городах толпа пыталась произвести противоеврейские выступления. Я вынужден был отдать приказ, запрещающий «всякие публичные выступления, проповеди, лекции и диспуты, сеющие политическую и национальную рознь»…

Отца Востокова я вызвал к себе и постарался объяснить гибельность его работы. Не знаю, что повлияло, моя ли беседа или упомянутый приказ, но отец Востоков свои проповеди прекратил»[316]316
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 537. О Востокове и его Братстве Животворящего Креста Деникин писал: «Официально его устав гласил о духовно-нравственном воспитании народа, христианской взаимопомощи и защите святой православной веры. Фактически цели его были чисто политическими – борьба с «жидомасонством» и восстановление абсолютной монархии».


[Закрыть].

Однако все многочисленные, последовательные и добросовестные попытки Врангеля противостоять кампании очернения Белого движения в глазах мирового общественного мнения и, что важнее всего, перед лицом Антанты и Америки, не увенчались успехом. Напрасно российский посол в Париже В. А. Маклаков «в письмах к врангелевскому премьер-министру А. В. Кривошеину… неоднократно затрагивал «еврейский вопрос»», рекомендуя ввести в действие 269-ю статью прежнего Уложения о наказаниях, которую применяли в том числе к тем случаям, когда судили за еврейские погромы»[317]317
  Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми. – С. 216–217.


[Закрыть]. Напрасно также «правительство Врангеля оказалось единственным среди белых правительств, которое пыталось последовательно вести борьбу против антисемитской пропаганды»[318]318
  Там же, с. 274.


[Закрыть]…

Еврейская пропаганда, преследуя свои задачи и действуя как через сионистов и еврейских националистов, так и через III Интернационал, добилась того, что союзники отвернулись от всех белых армий, от Русской армии Врангеля в том числе, и пошли на признание правительства большевиков. Советская власть победила и на поле боя, и на дипломатическом поприще – благодаря евреям.

Будницкий пишет по данному поводу: «Попытки белых дипломатов и политиков… создать в глазах общественного мнения стран Запада благоприятный образ Белого движения, изобразить белых носителями идей демократии и терпимости полностью провалились»[319]319
  Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми. – С. 412.


[Закрыть].

Еще бы! Задача попросту не имела решения. Возможно, надо было, напротив, многократно усилить антибольшевистски-антисемитскую пропаганду на Запад, показать красную опасность еврейства как она есть, так, чтобы Запад осознал и содрогнулся – и принялся бы не за страх, а за совесть помогать белым. Но на этот смелый ход не пошли ни Колчак, ни Деникин, ни Врангель.

Спасти Россию от большевиков им в итоге не удалось.

Исход Гражданской войны зависел от Запада

Итак, мы получили представление о той этнической русско-еврейской войне, которая протекала в русле войны, именуемой Гражданской. И в которой свою неприглядную роль сыграли страны Запада вообще и герой данной книги Уильям Черчилль в частности. Этническая война была тем фоном, на котором протекали как военные, так и дипломатические события в самой России и вокруг нее, и вне которого понять эти события нельзя.

Положение Белой армии во все годы Гражданской войны было намного более тяжелым, чем положение Красной армии, поскольку, во-первых, большевикам еще в 1917 году сразу же достались практически все накопленные монархией для Германской войны продовольственные склады и арсеналы – стратегические запасы обмундирования и вооружений. Во-вторых, им легче давалась мобилизация среди распропагандированных рабочих и крестьян, которых революционеры долгими годами заражали ненавистью к высшим классам русской нации, оказавшимся, естественно, в белом лагере. В-третьих, нельзя сбросить со счета те организационные новации, которые применяли большевики к офицерскому корпусу, «застрявшему» на подконтрольной им территории. Об этом, например, главком белых Врангель говорит так в своем воззвании к красным офицерам в двадцатых числах мая 1920 года: «Три ужасных года оставшиеся верными старым заветам офицеры шли тяжелым крестным путем, спасая честь и счастье Родины, оскверненной собственными сынами. Этих сынов, темных и безответных, вели вы, бывшие офицеры непобедимой Русской армии… Что привело вас на этот позорный путь? Что заставило вас поднять руку на старых соратников и однополчан? Я говорил со многими из вас, добровольно оставившими ряды Красной армии. Все они говорили, что смертельный ужас, голод и страх за близких толкнули их на службу красной нечисти»[320]320
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 429. Реальная картина, по правде говоря, была сложнее (об этом см. в кн.: Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов 1917–1920 гг. – М., Наука, 1988). Но и названные Врангелем факторы, конечно, имели место быть.


[Закрыть].

Разутая и раздетая, не имеющая капитальных запасов вооружений, испытывающая непрерывные трудности как с мобилизацией, так и с сепаратистскими движениями не только национальных окраин России, но и казачества, особенно кубанского и донского (основной опоры выступавшего за «единую и неделимую» Деникина), героическая Белая армия полностью находилась в тяжелой и унизительной зависимости от помощи и вообще благоволения Антанты и Америки. Но чем, кроме обещаний, могла она расплатиться?

Так называемые страны буржуазной демократии, в триумф которых Россия так и не смогла своевременно вписаться, одержали в 1919 году историческую победу над Германской империей и делили теперь обильные плоды победы. Находясь в этот момент на пике торжества и могущества, они могли диктовать свои правила игры всей Европе. В том числе им ничего бы не стоило при желании покончить с большевистской Москвой, с красной диктатурой. Но…

Отношение европейцев к России, неважно – белой или красной, монархической или социалистической, всегда, на всем историческом пути, диктовалось только жаждой наживы, и ничем иным. Так было и на этот раз. В их глазах Россия, в недавнем прошлом верный союзник, оттянувший на себя большую часть вражеских военных сил и спасший своей жертвой от разгрома Францию, внезапно превратилась в предателя Антанты, вышедшего «без спроса» из войны и снабжающего своим продовольствием и сырьем противника, продлевая его агонию и множа тем самым потери союзников. В таких обстоятельствах союзники после победы думали только об одном: как надежнее и полнее компенсировать за счет России свои протори и убытки. А вовсе не о том, чтобы восстановить в нашей стране законную власть и свергнуть правительство коммунистов, угрожающее всему мировому порядку со своими идеями пролетарского интернационала, мировой революции и грядущего тотального коммунизма. Свидетельствует Врангель: «Возрождавшаяся после войны промышленность лихорадочно требовала сырья… Сырья, которое раньше доставляла Россия, теперь уже не было, и пробел этот никем не заполнялся. Запад думал, что если с совдепией будет заключен мир, то из России тотчас же потекут реки меда и молока. Большевистский гипноз был слишком силен, и из-за него Запад не видел действительности»[321]321
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 545.


[Закрыть].

На словах все было прекрасно. Вновь сошлюсь на Врангеля: «С представителями всех миссий без исключения установились наилучшие отношения. В разговорах с ними я неизменно подчеркивал значение нашей борьбы не только для самой России, но и для всей Европы, указывал, что угроза мирового большевизма не изжита, что доколе в Москве будут сидеть представители интернационала, ставящие себе задачей разжечь мировой пожар, спокойствия в Европе быть не может»[322]322
  Там же, с. 444.


[Закрыть]. Он провидчески предупреждал лукавых союзников: «При нашем поражении никакая сила не в состоянии будет надолго сдержать волну красного интернационала, которая зловещим пожаром большевизма зажжет Европу и, быть может, докатится и до Нового Света»[323]323
  Там же, с. 528.


[Закрыть].

Казалось бы логично, но против этой логики работали две силы: жаждавшая наживы английская, французская, американская буржуазия и организованное международное еврейство, самым активным образом вмешавшееся в этническую войну, полыхавшую в России (и роль которого так любил подчеркивать в своих речах и статьях сэр Уинстон Черчилль). Итогом этого противодействия явились, во-первых, английская интервенция и грабительский вывоз ресурсов, например, с Русского Севера или из Баку, вообще Кавказа. А во-вторых, конечное признание союзниками правительства большевиков и отказ от поддержки белогвардейцев, сопровождавшийся экспроприацией русского флота, вывозившего из Крыма новоявленных эмигрантов.

Тема моего исследования позволяет не останавливаться на деталях интервенции, порой очень красноречивых и драматических, но заострить внимание на еврейском факторе, от которого напрямую зависели отношения всех белых правительств с союзниками, англичанами в особенности.

Отношения эти резко испортились уже к концу правления генерала Антона Деникина. Хотя они и до того оставляли желать лучшего, но погромы осени 1919 года пагубно отразились на ходе дела.

Отметим важную особенность: английский парламент, а вслед за ним и правительство Ллойд Джорджа (1916–1922), в котором Уинстон Черчилль с июля 1917 года занимал пост министра вооружений, а с января 1919 года пост военного министра и министра авиации, неизменно и неуклонно ставили свою поддержку белых правительств в зависимость от гарантий пресечения всех антисемитских тенденций[324]324
  Напомню читателю, что Ллойд Джордж, лорд Бальфур и Уинстон Черчилль были издавна спаяны не только товарищескими и деловыми отношениями, но и преданностью делу сионизма, защитой еврейских интересов, состояли в добрых отношениях с главным сионистом Хаимом Вейцманом.


[Закрыть]. Как уже понял читатель из всего рассказанного выше, это было заведомо невыполнимое требование в условиях той русско-еврейской войны, которая своим порядком протекала в русле Гражданской. Примирить русское Белое дело с еврейской революцией было в принципе невозможно. Но евреи в Европе прочно держали этот вопрос под контролем[325]325
  Российским дипломатическим представителям за границей В. А. Маклакову и А. В. Заку приходилось постоянно отбиваться от нападок и обвинений.


[Закрыть], поэтому англичане, да и французы, не отступали от данного условия ни на шаг. В итоге ни Юденич, ни Колчак, ни Деникин так и не получили вспомоществования, достаточного для одержания победы над красными.

Могущество разнообразной еврейской пропаганды в борьбе против белых было очень велико, тем более что ее источников было великое множество, как в самой России[326]326
  Советская власть не просто замалчивала неудобные факты. Как показал агент ГПУ Павловский (Якшин), арестованный в Германии в 1929 году, ГПУ давало такие указания журналистам: «Все же факты, касающиеся стихийных еврейских погромов, производимых красноармейцами, буденновцами и вообще большевиками – всячески затушевывать, передергивая даты и перенося всю ответственность за устройство еврейских погромов на монархические организации и белые армии» (http://www.nivestnik.ru/2007_1/1.shtml).


[Закрыть], так и по всему зарубежью. Вот яркий пример диффамации: «Осенью 1919 г. «Нью-Йорк Геральд» поместил заявление находящегося в Париже Джона Деваса, служившего на Юге России в Американском Красном Кресте, «о поголовном избиении евреев войсками Деникина, к которым будто бы присоединился Петлюра с армией 60 тысяч»»[327]327
  Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми. – С. 385.


[Закрыть]. Легко представить себе, как подобные слухи взрывали сознание дезориентированной общественности! Правительства западных стран вынуждены были с этим считаться. Последствия для Белой армии были катастрофическими.

Более того, в истории с генералом Николаем Юденичем произошла вообще очень странная и загадочная вещь. Его наступление осенью 1919 года на Петроград – «колыбель трех революций» – имело колоссальное не только стратегическое, но и политическое значение. Еще большее значение, естественно, получил провал этого наступления. Один из очевидцев так описывает происходившее: «Его армия была оснащена английским правительством, и успех был близок, Петроград был уже рядом. В течение трех дней падение большевистской столицы, Петрограда, уже передавалось радиостанциями всего мира… И вдруг, внезапно, английский флот, прикрывающий флаг Юденича и уже обстреливающий революционный Кронштадт, бросает Юденича и уходит, даже не сказав до свидания. Более того, английский флот идет к Риге и там начинает бомбардировать антибольшевистские немецко-русские силы, которые сообща противостояли большевикам! Армия русских националистов Юденича была вынуждена отступить от уже почти взятого Петрограда, и более боеприпасов и амуниции от союзников уже не поступало. Кампания была провалена…»[328]328
  http://lindex-ru.org/Lindex4/Text/8660/03.htm


[Закрыть]. Отметим, что в это время Черчилль уже более полугода занимал пост военного министра Великобритании.

Что касается Деникина, то 2 апреля (по новому стилю) 1920 года верховный комиссар Великобритании в Константинополе получил от своего правительства распоряжение сделать следующее заявление генералу Деникину: «Верховный Совет находит, что продолжение гражданской войны в России представляет собой, в общей сложности, наиболее озабочивающий фактор в настоящем положении Европы».

В связи с чем правительство его величества предложило Деникину и его «ближайшим сотрудникам» убежище в Великобритании, а также обещало выговорить у Советов амнистию для населения Крыма и для личного состава Добровольческой армии на условиях прекращения борьбы. Дальнейший текст – не что иное, как ультиматум:

«Британское Правительство, оказавшее генералу Деникину в прошлом значительную поддержку, которая только и позволила продолжать борьбу до настоящего времени, полагает, что оно имеет право надеяться на то, что означенное предложение будет принято. Однако если бы генерал Деникин почел себя обязанным его отклонить, дабы продолжить явно бесполезную борьбу, то в этом случае Британское Правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой-либо ответственности за этот шаг и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь какого бы то ни было характера генералу Деникину»[329]329
  Врангель П. Н. На трех войнах. – М., ПРОЗАиК, 2013. – С. 373.


[Закрыть].

Когда Врангель, призванный белым офицерством вернуться в Россию и возглавить ВСЮР, решил принять этот крест, чтобы если не победить, то хотя бы спасти, кого и что было возможно, его еще в Константинополе заранее ознакомили с этим ультиматумом, не оставлявшим надежд и иллюзий. Чуть позже англичане строго предупредили уже его лично. 16 (29) апреля 1920 года начальник английской миссии генерал Перси вручил ему ноту:

«Главнокомандующий Великобританской армией на Черном море генерал Мильн поручил мне передать Вам нижеследующее сообщение, адресованное лордом Керзоном верховному комиссару Великобритании адмиралу де Робек.

…Мы бессильны в настоящий момент исполнить просьбу генерала Врангеля. В случае, ежели бы, как это представляется всего вероятнее в настоящее время, мы не могли достигнуть для него необходимых условий, единственный выход заключался бы в том, чтобы он сам их осуществил. Продолжение войны генералом Врангелем имело бы роковой исход и не могло бы быть поддержано нами никакой материальной помощью»[330]330
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 423.


[Закрыть].

Врангель понял: «На изменение политики Великобритании рассчитывать не приходилось, мы могли искать поддержки лишь в правительстве Франции и, может быть, Америки… Решив в ближайшее время перейти в наступление, я хотел заблаговременно принять меры против несомненных попыток англичан нам в этом помешать»[331]331
  Там же, с. 445.


[Закрыть].

Между тем Англия продолжала бомбардировать его такого рода, к примеру, сообщениями, определенно бившими по рукам: «…Правительство Его Величества неуклонно решило приложить старания к прекращению военных действий на Юге России в возможно непродолжительный срок»[332]332
  Там же, с. 447.


[Закрыть].

21 мая Врангелю была вручена контр-адмиралом Г. Хоупом новая нота:

«Имею честь уведомить Вас о получении мною сообщения Британского верховного комиссара в Константинополе, указывающего мне довести до Вашего сведения то беспокойство, которое испытывает Правительство Его Величества в связи со слухами о Вашем намерении перейти в наступление против большевистских сил. Мне, кроме того, приказано предупредить Вас, что в случае, если Вы атакуете, неминуемо должен провалиться план Правительства Его Величества о ведении переговоров с Советским Правительством и Правительство Его Величества не сможет более принимать какое-либо участие в судьбе Вашей армии»[333]333
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 449.


[Закрыть].

Тем временем Англия окончательно сделала выбор, определилась в своих политических предпочтениях:

«В Англию прибыл представитель советского правительства Красин. Переговоры его с Ллойд Джорджем, по-видимому, встретили благоприятную почву[334]334
  Красин проводил политику поощрения иностранных концессий в Советской России и был против госмонополии на внешнюю торговлю.


[Закрыть]. Политика англичан стала нам резко враждебной.

24 мая (6 июня) Нератов телеграфировал, что адмирал де Робек передал ему о полученном им из Лондона приказе задерживать в настоящее время военные грузы, назначенные для Крыма и отправляемые под английским флагом, даже и на русских судах… Распоряжение английского правительства ставило нас в тягчайшее положение. Лишение нас возможности получать военные грузы неминуемо свело бы все наши усилия на нет»[335]335
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 457.


[Закрыть].

«В то время как французы явно делали шаги нам навстречу, политика англичан в отношении нас оставалась враждебной. Ллойд Джордж продолжал заигрывать с Советами… После заявления великобританского правительства об отклонении от себя всякой ответственности за возобновление борьбы на Юге России великобританская военная миссия была отозвана. В Крыму оставался лишь небольшой осведомительный орган»[336]336
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 467.


[Закрыть].

«Все необходимое нам закупалось частью в Румынии, частью в Болгарии, частью в Грузии. Делались попытки использовать оставленное в Трапезунде русское имущество, однако все эти попытки встречали непреодолимые затруднения. Англичане чинили нам всевозможные препятствия, задерживали пропуск грузов под всевозможными предлогами. Всякими ухищрениями и пользуясь доброжелательным отношением местных представителей Великобритании в Константинополе, мы кое-как эти препятствия обходили. Однако терялось огромное количество времени и напрасных усилий»[337]337
  Там же, с. 472.


[Закрыть].

Англичане докатились даже до военных диверсий против Белой армии: «Недавно с большим трудом приобретенные нами в одном из государств (Болгарии) аэропланы были «по недоразумению» уничтожены одной из иностранных контрольных комиссий (англичанами)»[338]338
  Там же, с. 527.


[Закрыть].

В целом допустимо считать, на мой взгляд, что Белое движение было бесшумно удавлено английскими руками, лишившими белогвардейцев возможности сопротивляться красным силам. Врангель не упоминает в своих мемуарах о британском военном министре Уинстоне Черчилле, но все это происходило как раз во время его министерства.

С французами, к счастью, было полегче[339]339
  Впрочем, Деникин как раз считал наоборот. Он видел в англичанах добросовестных помощников, а во французах – своекорыстных лукавцев. Думаю, Врангелю было виднее, но в общем роль союзников явно недотягивала до спасителей России, мягко говоря.


[Закрыть]. Возможно, действовала благодарная память о русских солдатах и офицерах, своими жизнями выкупившими для французов избавление от тяжкого поражения и потери Парижа (т. н. «чудо на Марне»). Но… «Франции приходилось считаться с политикой англичан, нам в настоящее время определенно враждебной»[340]340
  Врангель П. Н. На трех войнах. – С. 531.


[Закрыть]. Все, что сделала официальная Франция, – 10 июля 1920 года ее тогдашний премьер Мильеран уведомил о признании правительства Юга России де-факто. Но не де-юре, увы… хотя и отправили в Крым дипломатического представителя.

И вот 6 октября 1920 года в белый Крым прибыла французская миссия во главе с верховным комиссаром графом де Мартелем. Кто же входил в ее состав? Семеро из десяти членов делегации были французскими евреями. «Неблагоприятное впечатление еще более усиливалось тем, что в составе миссии находился майор Пешков, бывший русский офицер… приемный сын большевистского прислужника Максима Горького»[341]341
  Там же, с. 551.


[Закрыть]. Пешков, как сегодня всем известно (Врангель этого не знал), – это не кто иной, как Зиновий Свердлов, родной брат большевика-цареубийцы Якова Свердлова, волею судьбы заброшенный во французскую армию. В дальнейшем он и полковник Бюкеншюц, жалуется Врангель, вели подрывную работу, «сговаривались с милыми их сердцу «оппозиционными» правительству «демократическими» группами»[342]342
  Там же, с. 555.


[Закрыть]…

Не прошло и месяца, как 29 октября (старого стиля) Врангель был вынужден отдать приказ об эвакуации из Крыма. А еще через два дня он официально передал все бывшие в его распоряжении военные суда в залог французам за помощь в эвакуации и размещение в Константинополе русских беженцев.

Горе побежденным!

Гражданская война в России закончилась в 1920–1921 годах победой большевиков и восстановлением имперских границ за исключением земель Финляндии, Прибалтики и Польши, образовавших так называемый санитарный кордон между СССР и Европой.

Крестьянская – закончилась в 1930 году тотальной коллективизацией и раскулачиванием на фоне всеобщего раскрестьянивания через посредство индустриализации, урбанизации и голодомора.

Этническая – не закончилась вообще и не закончится никогда. Она извечна и вечна, меняются лишь главные участники.