Текст книги "Девушка из стекла"

Глава 22. Магия и сталь

Ноздри защекотал аромат ванили, мускуса и чего-то терпкого, ягодного, практически неуловимого. Лицо Эдриана оказалось так близко, что на секунду я забыла, как дышать. Он поднял руку и намотал прядь моих волос на палец.

Мышцы одеревенели и больше не повиновались, не получалось пошевелить даже кончиками пальцев. Несколько мгновений Эдриан рассматривал локон, а затем резко выпустил его и, схватив меня за затылок, резким жестом притянул ближе.

– Никто не смеет так разговаривать со мной, – прорычал Эдриан, почти касаясь своим лбом моего.

Я пыталась отвернуться, но он держал так крепко, что попытки пришлось прекратить. Его хватка была сильной и властной. Радужки глаз Эдриана потемнели, превратившись из шоколадных в почти черные. Он облизнул верхнюю губу, и из-под нее показались заостренные клыки.

– Ты поняла, Вероника?

– Поняла, – выдавила я.

Эдриан тут же отпустил меня, его лицо вновь приняло скучающее и отстраненное выражение. Я же едва могла восстановить дыхание, сердце грохотало в груди, казалось, оно вот-вот проломит грудную клетку.

– Все время забываю, какой у вас глупый и непродуманный простецкий мир, – он тут же перевел тему. – Эта книга тебе не нужна. Все, что необходимо для обучения, уже есть в твоей комнате, а если понадобится что-то еще, всегда можно использовать материализующий шкаф.

– Какой шкаф? – Я едва заметно потирала затылок, на нем все еще ощущались цепкие пальцы Эдриана.

– В нашем мире полно магических предметов, их изготавливают материалы, такие способности помогают волшебникам, наделенным ими, неплохо зарабатывать. Самые опытные мастера могут создавать диковинные зачарованные вещи, например такие, как этот. – Эдриан поднял руку, протянув ее к медальону на моей шее, но тут же отдернул, будто обжегшись. – Такие, как материализующий шкаф. Он работает с помощью волшебной пыльцы. Стоит подумать о каком-то предмете, конечно же принадлежащем тебе или связанным с тобой, и отсыпать в шкаф несколько щепоток порошка, как предмет окажется внутри. Но я понимаю, это слишком сложно для твоего простецкого сознания.

Эдриан засунул руки в карманы брюк и зашагал к выходу из класса, края его расстегнутого пиджака покачивались. Я стояла на месте, не зная, следует ли мне направиться вслед за ним или же оставаться на месте и ждать, пока за мной не придет кто-нибудь вроде директора Академии.

– Сколько раз нужно повторять, чтобы ты поняла? – проворчал Эдриан не оборачиваясь. – Хватит стоять статуей, до Венеры Милосской тебе далековато. Шевелись, у меня еще полно дел. Я отведу тебя к Ван Торну.

Я еще раз бросила взгляд на книги, сомневаясь, сказал ли Эдриан правду, а даже если и так, смогу ли я пользоваться какими-либо волшебными предметами, все-таки способностей во мне не было, да и в их пробуждение верилось с большим трудом.

Выдохнув, я направилась за Эдрианом, размышляя, каким в этот раз будет перемещение. Вернемся ли мы обратно к тому зеркалу, с помощью которого попали в Академию, или здесь есть другие?

Мы вышли из кабинета, и парень предпочел, как и в прошлый раз, держаться на почтительном расстоянии. Холл был полон учеников, и если несколько часов назад, когда я очутилась здесь впервые в сопровождении мистера Жерома, он был пустынным, то теперь помещение заполняло множество звуков: малыши, гомоня, бегали между кабинетами, учащиеся постарше прогуливались по коридорам, кто-то, прислонившись к стене, перебрасывался репликами с друзьями. Входная дверь в Академию то и дело распахивалась, ученики сновали туда и сюда, пуская в прохладное помещение теплый воздух. Все это напоминало обычную жизнь в обычной школе, что удивляло, создавало диссонанс. Магия всегда виделась мне чем-то загадочным, сказочным, я представляла ведьм с крючковатыми носами в остроконечных шляпах вроде злой колдуньи из «Страны Оз».

Но, когда мы с Эдрианом появились в коридоре, разговоры смолкли, в Академии воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь стуком каблуков о мрамор и треском волшебного пламени. Я едва успевала за Эдрианом, ощущая острые взгляды, ловя каждый поворот головы. Так на меня смотрели в школе, где я училась, после очередной стычки с Бриджит и ее компанией. Только в школе, кроме злобных, насмешливых или пренебрежительных взглядов, встречались и сочувствующие, здесь же их не было. Либо те, кто не был против моего присутствия в Академии, предпочитали не высовываться, чтобы не получить неодобрение однокурсников.

Эдриан же, наоборот, ловил восхищенные взгляды девушек постарше, они хлопали ресницами, наматывали локоны на палец, переминались с ноги на ногу, и надежда на малейший знак внимания освещала их лица. Когда же Эдриан с невозмутимым видом проходил мимо, они разочарованно вздыхали и метали еще более злобные взгляды в мою сторону. Знали бы они, что я с удовольствием поменялась бы с ними местами.

Я вспомнила наставление директора Академии мистера Жерома, он призывал меня не прятать голову в песок, не замыкаться в себе и достойно встречать неодобрение, льющееся на голову нескончаемым потоком, подобно ледяному водопаду. Но давать советы, не побывав в чужой шкуре, простое занятие.

И все же, набрав побольше воздуха в легкие, я оторвалась от созерцания мрамора под ногами и уговорила себя смотреть если не прямо в глаза тем, кто испытующе изучал каждый дюйм моего тела, то хотя бы сосредоточиться на шевелюре Эдриана, маячившей впереди.

Эдриан свернул на широкую витую лестницу, сужающуюся к шестому этажу, где находился кабинет мистера Жерома. Тишина смыкалась капканом позади, пока мы поднимались все выше. Как только Эдриан ступил на третий этаж, голоса зазвучали громче прежнего, я была уверена, что все в нетерпении ожидали возможности обсудить мой внешний вид, поведение, да и вообще разобрать по косточкам.

Третий этаж практически ничем не отличался от первого, все тот же голубой и синий мрамор, свечение магических огоньков и прохлада. Коридор здесь был более узким, и я подозревала, что каждый последующий этаж будет меньше, так как само строение Академии сужалось к вершине. Окна над лестничным пролетом все еще оставались высоко, и желание подняться на самую верхнюю площадку и заглянуть в одно из них, чтобы увидеть просторы, расстилающиеся под Академией, засвербело внутри. Любопытно, можно ли разглядеть с такой высоты замок Верховного Правителя, или Академия находится так далеко, что лишь бурная река и леса пролегают у подножия возвышенности, на которой находится здание?

Здесь отсутствовал холл, но сам коридор, как змея, закручивался в кольцо, и, пройдя его полностью, можно было вернуться к тому же месту, с которого начал, или к лестнице. Эдриан не сбавлял шага, так, словно меня и не было, хотя, держу пари, парень прекрасно слышал мою одышку, появившуюся после подъема по ступенькам.

Двери здесь также сверкали бронзой, казалось, они источали собственный свет. Эдриан подошел к одной из дверей, почти нежно провел по ней ладонью и начертил знак. Дверь со скрипом распахнулась, и поток света хлынул на Эдриана, разрезая синеватый полумрак коридора. Это было одно из немногих помещений, где присутствовали окна. На первом этаже их не было, но начиная со второго некоторые из стен были украшены небольшими арочными окошками, которые увеличивались в размерах с каждым этажом. Самые большие окна наверняка находились в кабинете директора.

Я ускорила шаг, пыхтя как паровоз, и Эдриан наконец удостоил меня взглядом:

– Все простаки такие слабые, как ты? Мы всего лишь немного прошлись и поднялись на второй этаж, а ты уже дышишь так, будто проживаешь последние секунды жизни. Если ты планируешь здесь жить и дальше, хотя я бы откровенно не советовал этого делать, непозволительно оставаться в такой ужасной физической форме.

– Мог бы и подождать меня, – задыхаясь, выпалила я.

– Хотела, чтобы наше дефиле заняло больше времени? Недостаточно насмотрелась на остальных и показала себя? – холодно спросил Эдриан, выгибая бровь.

Он прищурился, ожидая ответа. Эдриан хотел вытянуть из меня любую реакцию, эмоцию, будь то гнев или агрессия. Но я лишь пыталась отдышаться, размышляя о том, что в некоторой степени он прав. Мне тяжело давались физические нагрузки, потому что я старательно их избегала. Даже на велосипеде в последнее время не ездила. А если бы я поехала с Майки в тот злополучный день, возможно, не пришлось бы отправляться в это безумное путешествие.

Не дождавшись ответа, Эдриан шагнул в комнату, и мне не оставалось ничего другого, как проследовать за ним.

Это был пустой кабинет, без парт и столов. Лишь несколько книжных полок на небольшом помосте упирались в потолок. Рядом с полками стояло зеркало высотой с Эдриана, прямоугольное, в старинной бронзовой потертой раме, выполненной в форме абстрактных волн.

Большие окна со множеством бронзовых перекладин впускали свет в комнату. Золотистые лучи отражались от стен цвета слоновой кости. Я провела рукой по одной из них, чтобы почувствовать текстуру покрытия. Это был тот же мрамор, его темно-красные прожилки блестели и переливались, будто потеки крови на белоснежной коже.

Свет отражался от поверхности зеркала, причудливо меняющейся, искажающейся. Оно словно отражало не комнату, а нечто иное.

– Это еще один портал? – спросила я, осторожно поднимаясь на помост.

– А ты делаешь успехи, – протянул Эдриан. – Все порталы – зеркала, но не каждое зеркало – портал.

– Но конкретно это – портал? – еще раз уточнила я.

– Тебе нужно несколько повторений, для того чтобы запомнить информацию? – ответил вопросом на вопрос Эдриан.

Он поднялся на помост и встал напротив зеркала. Сила завибрировала вокруг него, портал будто желал, чтобы Эдриан к нему прикоснулся. Воздух потяжелел, словно сгустился, я одновременно хотела и прикоснуться к этому волшебству, и отойти как можно дальше. Такая мощь пугала.

В случае, когда Ван Торн использовал зеркало, подобной реакции не было, но в тот момент в моей голове пульсировал лишь страх. Сейчас же, привыкнув к окружающему колдовству, я подмечала различные детали, прислушивалась к вибрациям, отдающимся внутри. Но все же ощущение того, что это зеркало отличается от двух других, которые я видела раньше, не покидало.

– Почему этот портал такой… странный? – наконец решилась я.

– Удивлен, что ты способна хоть что-то почувствовать, – хмыкнул Эдриан. – Видимо, он настолько сильный, что даже простаки могут уловить его магию.

– Порталы чем-то отличаются?

Эдриан фыркнул:

– Спросишь у Ван Торна, мое время и терпение на сегодня почти исчерпаны.

Он схватил меня за предплечье, нахмурившись и скривившись. Казалось, что это прикосновение обжигало его.

Поведение Эдриана вводило в замешательство. То, какими были его глаза в момент, когда он наклонился надо мной в классе, заставляло сердце трепетать. Где-то в глубине души я признавалась себе, что, возможно, надеялась на то… На то, что он поведет себя иначе? Смягчится в отношении меня. Нет, такого не могло произойти, а все эти ощущения – всего лишь следствие расшатанных нервов.

Эдриан вел себя отстраненно, глаза его бегали и выражали беспокойство. Казалось, его что-то тревожит. Но причина его волнения точно не я, пора уже смириться с этой мыслью.

Мгновение, и зеркало завихрилось, закрутилось в многочисленные сияющие спирали. В этот раз они не были разноцветными. Угольно-черный цвет, разбавленный вкраплениями серебра, как густая краска, разливался внутри рамы, где минуту назад была зеркальная поверхность.

Эдриан шагнул, утягивая меня за собой. Внутренности снова перевернулись, желудок прилип к позвоночнику, собираясь превратиться в лепешку, тошнота подкатила к горлу, и спустя секунду я неуклюже плюхнулась на пол. В отличие от травы, на которую я приземлилась сегодня утром, новая поверхность была твердой.

К счастью, на этот раз мне не понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Я мгновенно разлепила веки и, щурясь от света, увидела большую протянутую ладонь. Ухватившись за руку Ван Торна, я резко встала и встретилась с его насмешливыми голубыми глазами.

– Привет, Вероника, – поздоровался он.

– Прекрасно, – брезгливо отряхнул руки Эдриан, – воссоединение состоялось, я наконец могу перестать изображать няньку и откланяться.

Не дожидаясь ответа, он развернулся ко все еще не принявшему свой обычный вид зеркалу, засунул руки в карманы и шагнул в темно-серебряный вихрь, поглотивший его, как губка чернила.

Ван Торн лишь пожал плечами. На нем был все тот же длинный кожаный плащ и сапоги с россыпью камней. Густые, светло-каштановые с проседью волосы, на этот раз не прикрытые ковбойской шляпой, ниспадали на плечи.

Зал походил на помещение в старинном замке. Каменные стены со множеством пятиугольных зарешеченных окон. На полу из такого же светлого камня лежали тени, отбрасываемые предметами в лучах послеполуденного солнца. Двустворчатые дубовые, с шипами двери могли пропустить через себя конницу, до того они были внушительными.

Стены украшали гобелены. Несколько десятков мечей, топоров, щитов, шпаг побольше и поменьше висели рядом с изображениями средневековых рыцарей. Посреди зала стояло около полдюжины манекенов в человеческий рост, испещренных дырами. Не раз этим безжизненным, обреченным куклам приходилось принимать удар на себя.

Несколько скамей расположилось в дальнем углу зала, размерами соперничающего с тем, в котором я очутилась в первое прибытие в Делитрею.

– Удивлена? – спросил Ван Торн, самодовольно ухмыляясь краешком рта.

– Не понимаю, зачем я здесь. Это выглядит как зал для тренировки рыцарей или солдат, – недоуменно отозвалась я.

– Именно! – хлопнул в ладоши Ван Торн. – Когда Колин, наш Великий Верховный Правитель, сказал мне, что я должен буду тренировать тебя, у меня появилось несколько вариантов. Первый – и, вероятно, тот, на который рассчитывал твой отец, – это бесплодные попытки вытащить хоть крупицу магии. Но будь он хоть немного благоразумнее, он бы понимал, что это бесполезно. Пока магия не почувствует, что она необходима, никакие способности не проявятся, если они вообще есть.

– Так вы тоже считаете, что я обычный человек, простачка?

– Я ничего не считаю, Вероника, – мягко ответил Ван Торн, – кроме того, что твоя подготовка должна соответствовать твоим возможностям. Какой смысл тратить время на пробуждение магии, если можно заниматься более реальными вещами.

– Поединками на мечах? – усмехнулась я.

– Именно, – спокойно ответил Ван Торн так, как будто это был очевидный факт, не требующий доказательств.

– Где я и где поединки на мечах? Это же смехотворно! К тому же неужели меня ждет что-то столь опасное, столь страшное, что мне придется защищаться с помощью стали? Тогда в первую очередь рассказали бы, что вообще происходит!

Ван Торн тяжело выдохнул. Ничего не ответив, он подошел к висевшим на стене мечам, взял один из них в руку и, подкинув в могучей ладони, повесил обратно. Такую же процедуру он провел с другим оружием, хмурясь, переходя от одного блестящего сталью клинка к другому.

Ван Торн скинул плащ, под которым оказались темно-коричневые кожаные штаны, обтягивающие мускулистые ноги, и белая льняная рубаха с завязками у горла и рукавами, закатанными до локтей. Без плаща он выглядел еще более внушительно, мышцы перекатывались на его широкой спине и плечах, а просвечивающая рубашка то и дело натягивалась на груди.

– Нужно сразу привыкать к определенному мечу, – объяснил он свои действия, вновь возвращаясь к созерцанию стройного ряда висящего оружия. – Сейчас я хочу подобрать тебе идеальный стальной клинок, а затем я воссоздам такой же из дерева. Он почти не будет отличаться от настоящего – только тем, что не сможет причинить никому из нас вреда. Синяки не считаются.

– Если вы думаете, что, переводя тему, сможете меня отвлечь, то ошибаетесь.

Ярость во мне кипела. Мой вопрос снова проигнорировали. Я должна заниматься бесцельным маханием деревяшками и лишь мечтать о том, чтобы узнать, зачем здесь оказалась. Такое положение вещей начинало раздражать.

– Давай поступим так, – примирительно сказал Ван Торн, поднимая руки, – сначала мы проведем тренировку, а потом я отвечу на вопрос.

Поразмышляв несколько минут, я пришла к выводу, что такое предложение лучше, чем совершенно ничего. Если Ван Торн надеется, что после тренировки я устану настолько, что забуду об уговоре, то придется его разочаровать.

– Идет, – кивнула я, – но сначала еще один вопрос.

Он прищурился, а затем морщинки в уголках его глаз стали четче. Мужчина улыбался. Кивком Ван Торн дал понять, что слушает.

– Эдриан сказал, что не все порталы одинаковые. И я сама это почувствовала. Зеркало, – я махнула в сторону обшарпанной бронзовой рамы, – от него исходила сила… не такая, как от предыдущих. И вихри в нем были черными с серебряными бликами. В то время как те два зеркала переливались цветами радуги.

– Замечательный вопрос, Вероника, я рад, что ты начала подмечать какие-то магические детали. И еще очень впечатлен, что Эдриан вообще тебе что-либо сказал. Я ожидал, что он приведет тебя еще в начале дня, и очень надеялся, что в целости и сохранности. На его терпимость рассчитывать не приходится. – Ван Торн потер подбородок и продолжил: – Каждое зеркало имеет не только определенную ауру, но и силу. Она напрямую зависит от его возраста. Чем старше зеркало и чем больше перемещений сквозь него было произведено, тем сильнее оно становится.

– Как и маги, – подметила я, – чем больше вы используете колдовство, тем больше оно вас питает, дарит жизненную силу.

– Верно, за многие века природа волшебства не изучена до конца. Эта странная материя не только помогает творить невероятные вещи, непостижимым образом поселяясь в людях и делая выбор, в ком именно, но и, как живой поток, течет во всех, известных только ей направлениях. Есть теория, что магия не просто инструмент, который обретает силу в руках волшебника, но и мы – инструмент для магии.

– Вы думаете, что у магии есть собственное сознание?

– Лично я думаю, что магия имеет разум, что бы ни говорили остальные. Вряд ли ее можно приравнять к живому существу. Она не дышит, не развивается подобно организму. Но то, что у этой силы есть тайные смыслы, известные лишь ей одной, – это точно. Мы думаем, что можем управлять потоком колдовства, но я думаю, что иногда оно управляет нами.

– Получается, чем больше вы пользуетесь порталом, тем сильнее он становится и каким-то образом функционирует независимо от волшебников? Неужели он может выкинуть нас в каком-то другом месте? – спросила я, размышляя над словами Ван Торна.

– Такая вероятность существует, – ответил Ван Торн, – чем старше портал, тем сильнее он становится. Возможно, однажды ему не понравится то место, в которое перемещается волшебник, и он отправит его в другое. Но это лишь теория, подкрепленная моими личными соображениями.

На миг показалось, что обшарпанное зеркало, прислонившееся у стены, притягивает меня, что его потрескавшаяся, потемневшая от времени поверхность, отражающая лишь каменные стены и ряды оружия, идет волнами, подергивается рябью. Представилось, что небольшое темное пятно, как черная дыра, начинает разрастаться внутри зеркала, и я несколько раз моргнула, чтобы отогнать наваждение. Зеркало все так же безмятежно отражало свет, льющийся из зарешеченных окон.

– А другие предметы? – вспомнила я о зачарованных щетках и аксессуарах, которыми пользовались Тилли и Кили, чтобы соорудить мне прическу.

– Такие предметы не являются сильными проводниками магии, как портал. Понимаешь, Вероника, перемещение в пространстве – это нечто иное, чем зачарованные ножницы парикмахера-ткача. Это необузданная энергия, которую волшебники научились приручать. Возможно, она навечно будет подчиняться нам и, подобно собачке на коротком поводке, мы сможем удерживать эти потоки предметами вроде зеркала. А возможно, и нет. В любом случае это очень пространная тема для обсуждения, нам нужно сосредоточиться на уроке фехтования. Как только ты немного освоишься в Делитрее и другие вещи станут понятны, мы сможем возвратиться к построению теорий в отношении природы колдовства.

Он еще раз прошелся вдоль топориков и мечей, выбрал небольшой, остро заточенный клинок. На его рукояти красовалась гравировка в виде феникса, похожий висел у меня на шее. Металл всегда холодил кожу. Независимо от температуры тела кулон, созданный Ван Торном, оставался почти ледяным.

Ван Торн подошел, держа меч так аккуратно, будто нес ребенка. На губах его играла мечтательная улыбка, он вовсе не был равнодушен к оружию. Поединки на мечах явно были его страстью, и они выковали из его тела подобную гору мышц.

Вдоль лезвия виднелись несколько слов на неизвестном мне языке, буквы походили на арабские, но точно таковыми не являлись. Рубин на оголовье отливал красным, он бросал солнечных зайчиков, встречаясь с оранжевыми лучами из окон.

– Это надпись на древнем магическом языке, – сказал Ван Торн, – он давно утерян и гораздо мертвее, чем латынь в вашем мире. Остались лишь единицы на всех трех островах магических стран, кто мог бы расшифровать то, что тут написано. Этот меч был выкован сотни лет назад, я подумал, что феникс отлично тебе подойдет.

Ван Торн, держа меч в одной руке, начал колдовать. Это заняло несколько минут. Мужчина закрыл глаза и прошептал что-то неразборчивое, затем, совершив движения свободной рукой, сосредоточился. Он стоял неподвижно, но воздух вокруг сгущался до тех пор, пока не стало казаться, что его можно потрогать.

Меч в руке Ван Торна засветился так ярко, что я прищурилась, пространство подернулось белесой дымкой. Миллионы песчинок закружили вокруг свободной руки Ван Торна, казалось, что его ладонь окутало облако пыли, серебристой, бежевой и бронзовой.

Спустя десять минут облако рассеялось, оставшаяся пыль осела на пол, и в пальцах Ван Торна оказался меч, идентичный стальному, только из дерева.

Ван Торн самодовольно улыбнулся, блеснув идеально ровными зубами.

– Это так, фокусы, Вероника. Вполне возможно, если ты все же окажешься одарена магическими способностями, то сможешь делать вещи поинтереснее. Но даже для таких фокусов требуется значительная подготовка.

Он протянул мне рукоять созданного меча, и я неуверенно схватилась за гладкое дерево. Оружие было легким, но не невесомым, я чувствовала его приятную тяжесть и подумала о том, что спустя полчаса тренировки плечо непременно заноет от усталости.

– Держала когда-нибудь оружие? – спросил Ван Торн.