Текст книги "Дефолт совести"

– Господи! Что же творится?! – в отчаянии вскрикнула Полётова. Ей сразу пришло в голову, что репортаж с места события чистейшей воды фальшивка! Как это они так дружно и оперативно – пожарники, спасатели, милиция и телевизионщики – могли оказаться на пожаре в какой-то глуши на берегу Истры?! Да ещё в столь поздний час! Да и этот репортёришка, гадёныш, говорит явно заученным текстом. Ещё домишко не догорел, а у них, видите ли, уже имеются версии. Шито белыми нитками!

Алла как опытный журналист поняла, что либо всем участникам этого телевизионного шоу было заведомо известно о пожаре, либо это была инсценировка, давно заснятая на плёнку и выданная за репортаж в прямом эфире. Уж ктокто, а она знала, на какие ухищрения порой идут спецслужбы, если им это надо. Стало быть, Надеждина на самом деле убили!

Дура! Она ещё что-то анализирует! Ведь раздавшийся в её квартире пять минут назад телефонный звонок «доброжелателя» был не чем иным, как предупреждением от организаторов этого аутодафе. Именно ей! И что из этого следует? Следующая она… или Зоммер.

Алла поймала себя на мысли, что в эти мгновения она ни разу не пожалела Надеждина. Она об этом даже не подумала. Как же быстро черствеет душа… Да разве только у неё одной?! В России у всех катастрофически быстро черствеют души. Что, ещё одно убийство? Ну-ну…

Наверняка кто-то искал досье Турова на даче Надеждина. И когда поняли, что его там нет, дачу вместе с хозяином сожгли. А может, Надеждин всё-таки успел выполнить обещание и отправил «горячую» папку за рубеж? За что и поплатился. Господи, неужели от этих выродков нет никакого спасения?! Она припомнила путаный рассказ адвоката Зоммера. Ему тоже угрожали. За ним тоже охотились. Но это уже явно не «наши». Значит, имеется по меньшей мере ещё одна веская причина ликвидации таинственных досье. А заодно их вольных или невольных хранителей. И эти ликвидаторы, если верить Зоммеру, скорее всего проживают не в России. Хотя руки у них, судя по сериалу начавшихся убийств, действительно длинные.

Полётова вдруг разрыдалась. Раньше проявления подобной слабости за ней не замечалось, но сейчас она ничего не могла поделать с собой. Её душила горькая обида и собственное бессилие. Но она не успела даже выплакаться, как в квартире вновь затрезвонил телефон. Алла почему-то не сомневалась, что звонит всё тот же человек, чтобы сообщить очередную гадость. И поэтому не стала брать трубку. Возможно, этот тип вообще бродит где-то здесь рядом, под домом…

Не теряя ни минуты, журналистка, наскоро переодевшись и не выключая света в комнате и на кухне, собралась покинуть дом. На всякий случай она посмотрела в дверной глазок. На тускло освещённой лестничной площадке никого не было видно. Но это ещё ничего не значит, подумала Полётова, может, её поджидают где-то внизу. Что делать? Куда бежать? Разбудить соседей? Нет, это не выход! Немощные пенсионеры – чем они смогут ей помочь? Вызвать милицию? Ещё глупее – что она им скажет? Что перед смертью Туров передал ей дар предчувствия? Поднимут на смех.

Лучшим выходом было бы сейчас оказаться в редакции и поселиться в своём кабинете, пока всё не уляжется. Но как туда незаметно добраться?

Ломая голову, Полётова вспомнила о чердачном помещении, где уже больше двух недель велись ремонтные работы. А если это так, то можно поверху добраться до соседнего подъезда и оттуда незамеченной выйти на улицу. А там уж до стоянки, где припаркован её «Рено», рукой подать…

Сработало! Спустившись на первый этаж чужого подъезда, она благополучно прошмыгнула на пустынную улицу. Ночной воздух обдал её приятной, бодрящей прохладой. Какая же она всё-таки дура! Классическая дура! Неужели, если бы за ней кто-то охотился, купился бы на все эти детские хитрости? Вот так, насочиняешь сама себе с три короба, а потом сама же мучаешься в плену немыслимых фантазий.

Буквально через семь минут, стыдясь собственной трусости, журналистка уже подходила к своей «француженке» в сопровождении в дымину пьяного сторожа автостоянки. Тот, семеня за женщиной коротенькими ножками и беспрестанно шмыгая красным, смешно дёргающимся носом, повторял:

– Ну куда вам ехать, барышня, на ночь-то глядя? На дискотеку, что ль? Так вы вроде не из этих. Дождались бы утра. Утро – оно ведь ночи мудренее. Или к мужику собрались? Пардон. Все забываю соблюдать приличия.

– Ничего, прощаю. Открывайте ворота. Просто мне срочно нужно на работу…

– В ночную смену? – не унимался старик. – А я и не знал, что у вас, у писущего люда, тоже есть ночная смена…

Аллу словно окатили ушатом ледяной воды. Она вдруг сообразила, что впопыхах забыла дома сумку на длинном ремешке, в которой обычно носила всё необходимое – удостоверение, права, деньги, кредитные карточки, косметичку, ключи от рабочего кабинета и машины, а также мобильный телефон.

– Дядя Гриша, – едва сдерживая слёзы, обратилась женщина к сторожу. – Я ключи забыла дома… Можно, я у тебя в будке посижу до утра?

– Так ведь дом твой, дочка, рядом.

– Рядом, – согласилась женщина, – но я туда не вернусь. Для меня это плохая примета.

– Понятно. Я тоже верю в приметы. А что касаемо ночёвки, то, коль не побрезгуете, милости просим в мою сторожку. Там у меня тепло, но немного не прибрано. Да и угостить есть чем… ну, в смысле, горячего чая…

Через полчаса Алла впервые за последнее время заснула наконец-то крепким, безмятежным сном.

Утро было пасмурным и дождливым. Открыв глаза, журналистка не сразу сообразила, где находится. Однако завидев улыбающееся, опухшее лицо сторожа, мигом воскресила в памяти перипетии минувшей ночи.

Подойдя к двери своей квартиры, Полётова с удивлением обнаружила, что из сердцевины английского замка торчит кончик обломанного ключа. Только этого ещё не хватало, с тревогой подумала она и непроизвольно легко толкнула дверь ногой. Та легко отворилась. Женщина не успела даже охнуть, как в следующее мгновение кто-то очень сильный прихватил её за рукав плаща и скорее нежно, чем грубо, втянул в прихожую.

Если бы не острие ножа, оказавшееся у шеи, этот захват вполне мог напоминать любовный порыв ревнивца, почему-то подумала Алла.

– Ни в коем случае не советую кричать, милочка, – довольно миролюбиво для потенциального убийцы прозвучал голос с едва уловимым кавказским акцентом. – Давайте лучше поговорим мирно.

По интонациям Полётова безошибочно узнала голос вчерашнего телефонного «доброжелателя». Нежно подталкивая женщину сзади всем своим мощным торсом, самозванец медленно повёл Аллу в большую комнату.

– Садитесь, милочка. И без глупостей.

Держась правой рукой за слегка всё же поцарапанную шею, Полётова закашлялась и недоумённым взглядом обвела комнату. То, что она увидела, трудно было назвать даже беспорядком. Это был настоящий погром! Всё содержимое огромного стенного шкафа, письменного стола и бабушкиного старинного буфета валялось на полу. На письменном столе Алла заметила забытую ею сумочку, вывернутую наизнанку. Рядом стоял включённый ноутбук. Значит, и в нём порылись…

– Кто вы? И что вы здесь искали такими варварскими методами? – переведя дыхание, спросила Полётова, сознавая, что её не собираются убивать. Только сейчас она впервые взглянула на незваного гостя.

Это был атлетического сложения мужчина лет сорока пяти с резкими чертами лица, с многодневной щетиной на щеках. Коротко стриженные, едва седеющие волосы, колючий взгляд карих глаз и заострённый подбородок придавали ему облик героя мексиканских фильмов. Типичный мачо, только кавказского разлива.

– Что мы здесь искали? Будто сами не догадываетесь! Не стройте из себя невинность, – хмыкнул незнакомец и тоже сел.

– Представьте себе, не знаю, хотя и давно уже не невинна…

– Говорю вам прямо, милочка. Хотя для любого мужчины в моей деревне признаться, что он человек подневольный, позорно и обидно. Но я уже давно живу в Москве, а здесь все мужчины подневольные. Кроме вашего президента, понимаете? Так что я – человек подневольный, исполнитель, понимаете? Поэтому имя моё вам ничего не скажет. Не гожусь я и в герои ваших разоблачительных статеек. Если хотите, можете звать меня Михаилом. Ну а откуда я и от кого, можете догадаться сами.

При этих словах «гость» достал из кармана серого пиджака пачку «Мальборо» и зажигалку.

– Можно и мне сигаретку? – неожиданно попросила Полётова, вспомнив, что не курила уже целую вечность. – Раз вы, как представляетесь, якобы оттуда, то там у вас на допросах всегда предлагают сигареты. Хотя лично я не верю, что вы оттуда.

– Да, конечно, пожалуйста, берите хоть всю пачку. – Мужчина расплылся в любезной улыбке и с готовностью протянул Алле сигареты и зажигалку.

– Я попросила у вас сигарету, а не пачку. Деньги на сигареты у меня имеются. Если вы, конечно, не обчистили мою сумочку. – Полётова кивнула на стол, где валялась вывернутая наизнанку её сумка.

– Как вы такое могли подумать? Я не грабитель, – неожиданно стал оправдываться незнакомец.

Сбитый с толку манерой разговора журналистки, он всё ещё никак не мог понять, что она подразумевала под словом «оттуда». Так ли она его поняла? Судя по всему, гостю было важно, чтобы его правильно понимали. Или она приняла его за одного из людей в погонах? Вроде только там, особенно в этих идиотских фильмах про них, вечно угощают сигаретами. Будто в стране опять начало восьмидесятых, когда все только и делали, что добывали сигареты и водку.

– А насчёт бедлама?.. – наконец ответил он, явно уверенный в своей правоте. – Так вы сами виноваты, милочка. Сбежали куда-то на ночь глядя, а я только к вам в гости собрался… Хорошо ещё, что забыли сумочку. Я сразу понял, что вы обязательно за ней вернётесь. Как видите, дождался. А то искал бы вас потом по всей Москве…

– И всё-таки, что вам от меня нужно? – с наслаждением сделав несколько затяжек, непринуждённо, как на дружеской встрече, спросила Полётова. Она полностью контролировала себя.

Именно в этот момент незнакомец почему-то обратил внимание, что она курит как мужчина. Баба с характером, да ещё с каким!

– Вот это другой разговор. Я тоже люблю конкретность, – ещё раз пристально посмотрев на журналистку, веско произнёс мужчина, пригладив ладонью волосы. – Лично я был уверен, что не найду ничего из того, что мне поручили найти. Поэтому сейчас мне от вас нужна всего лишь… дружеская помощь, уважаемая… Вы должны сообщить мне, где или у кого сейчас хранится досье этого банкира, вашего недавнего дружка. Ну и, само собой, отдать те документальные материалы, которые вы хотите использовать в своей новой книжке. Я имею в виду ваше расследование военных событий на Кавказе.

«Да этот тип понятия не имеет, что она расследует. И о досье знает с чужих слов, – быстро сообразила журналистка. – Хотя он сам сказал, что всего лишь исполнитель. Всё-таки странное у него поручение – заполучить её рукописи, документы и проявлять при этом ещё интерес к досье Турова. Что-то не вяжется. Кто же всё-таки подослал этого жгучего красавца?»

– Я не знаю ни о каком таком досье. И тем более о его местонахождении. Что же касается моих творческих планов, то они никого не касаются…

– Ну вот, милочка, вы опять за своё. Один уже поплатился за своё упорство. Теперь и вы туда же…

При этих словах у Полётовой ёкнуло сердце, хотя она до конца так и не поняла, кого визави имеет в виду – Турова или Надеждина.

– Нам многое известно. Гораздо больше, чем вы можете предположить. Нам, например, известно о вашей встрече с погибшим минувшей ночью Анатолием Надеждиным. Что у вас могло быть с ним общего?

– Общая скорбь по погибшему другу. Неужели это непонятно?! – взорвалась Полётова.

– И только? – с ироничной улыбкой спросил «гость». – Поймите, милочка, лично мне до лампочки и досье вашего Турова, и ваша будущая книжонка. Но вот влиятельные люди, – понимаешь? – которые поручили мне любой ценой раздобыть эти материалы, настроены более чем решительно.

– Кто это «мы», интересно было бы знать?!

– Мы – это мы, то есть те, кто денно и нощно радеет за свой дом, за Свою Родину. Но заметьте, мы не на службе у тех, кто в фильмах, как вы выразились, угощает сигаретами, – абсолютно серьёзно ответил «гость». Выражение его лица при этом стало пренебрежительным. – Кстати, по нашим сведениям, вы под колпаком и в прокуратуре как подозреваемая по делу об убийстве Турова. Наверняка вас рано или поздно вызовут на допрос. И обязательно предложат сигаретку.

– С ума, что ли, все посходили?! – не выдержав, закричала Полётова. – Как вообще можно подозревать меня, когда я Алексея… Это просто невозможно!

– Знаем, знаем. Но, увы, в этой стране всё возможно, милочка.

– Бога ради, избавьте меня от фамильярности и не называйте меня больше милочкой!

– Тогда я буду называть тебя продажной сукой, – с неожиданно вспыхнувшей злостью заявил незнакомец. – Говори, где досье? А то!..

В кармане его пиджака раздался музыкальный сигнал мобильного телефона, напоминающий лезгинку. Мужчина быстро вышел из комнаты, не забыв при этом прикрыть дверь. Тем не менее Полётовой хорошо были слышны обрывки фраз телефонного разговора:

– Нет, дома у неё ничего нет… Да не беспокойтесь, слово даю, всё будет нормально… Она так напугана, что самое время ей памперсы покупать… Ха-ха. Ну да, как вы хотели… А если нет, так и её «нет»… Сейчас самый удобный момент… Очень просто… Пока мы за ней следили, стало ясно, что все хотели бы видеть эту суку в гробу. Вот и пусть думают друг на друга, кто это сделал…

Вернувшись в комнату, первым делом «гость» подошёл к окну и выглянул во двор, потом, обернувшись, исподлобья пронзил Полётову колючим, неприязненным взглядом.

– Ну всё, милочка, мне пора! Надеюсь, вам хватит ума никуда не сообщать о нашей дружеской встрече? А тем более не жаловаться в различные инстанции и не просить влиятельных знакомых о защите чести и достоинства. Поверьте, милочка, это абсолютно бесполезно.

– Вы так считаете? – язвительным тоном спросила Полётова, обрадовавшись, что наконец избавится от одиозного гостя.

– Абсолютно уверен. Короче, милочка, даю вам двое суток на размышления. Либо вы сообщите местонахождение искомых документов, либо пеняйте на себя.

Логика действий искателей досье в данной ситуации была до банальности железобетонной. Эти люди ни перед чем не остановятся – они ищут у всех, кто был близок с Туровым. Надеждин стал следующей жертвой. И это предупреждение остальным. Не найдут досье – их как потенциальных носителей «взрывоопасных» документов просто устранят. Так что угроза её жизни более чем реальна. Но как защититься, если она действительно не знает, где и у кого в настоящее время находится досье? Сгорело ли оно вместе с дачей Надеждина или все ещё лежит в каком-нибудь его тайнике? Или уже за рубежом?..

И самое ужасное, что она ни к кому не может обратиться за помощью. Кругом одни недруги. Разумеется, из тех, кто может что-то решать. В голове мелькнула фамилия «Мацкевич», аналитика из ФСБ. Полковник. Когда-то они общались, у неё осталось очень приятное впечатление. Но столько лет прошло… И потом, что он может посоветовать, когда ей дали на всё про всё сорок восемь часов? Может, обратиться к зарубежным коллегам?.. Поднять шумиху в прессе? Чушь. У неё же на руках нет ни одного реального доказательства. Засадят в психушку, и поминай как звали!

На кухне послышался писк компьютера. Этот сигнал означал, что по электронной почте поступило новое сообщение. Быстро введя пароль, Полётова открыла ящик. С немалым удивлением она прочитала на дисплее текст письма весьма странного содержания:

Уважаемая Алла Сильвестровна! Имею честь сообщить вам, что статья для зарубежного издания, которую вы заказали нашему общему другу Анатолю Хоупу, давно готова. За неимением времени Хоуп попросил меня срочно передать этот материал лично вам в руки. Не беспокойтесь, я вас сам найду. С наилучшими пожеланиями, ваш друг Валентин.

– Что ещё за чушь?! – невольно воскликнула Алла, теряясь в догадках. – Какая ещё статья? Какой Анатоль Хоуп? Кто такой этот «друг Валентин»? Что бы это всё могло значить? Может, очередная провокация?

Прочитав обратный адрес отправителя, она лишь пожала плечами – он ни о чём не говорил. Полётова была крайне озадачена. Надо ещё перечитать текст.

Сначала она обратила внимание на адрес почты. Ну конечно! Адрес-то не тот, которым она пользовалась обычно. Этот адрес она дала лишь одному человеку – Надеждину! Господи, как же она сразу не догадалась?! Анатоль Хоуп! Ведь в переводе с английского «хоуп» – это надежда. Значит, весточка от Анатолия Надеждина! Значит, он не погиб в огне? Но при чём здесь какой-то Валентин? А… и это понятно. Вот они, ключевые слова – «общий друг». Стало быть, некий Валентин – друг Анатолия и по его просьбе должен что-то передать… Досье? Но надо ли ей это в подобной ситуации?

Полётова быстренько проверила, всё ли необходимое она уложила в сумочку, потом сложила в кофр ноутбук и поспешила в редакцию. Не успела запыхавшаяся журналистка войти в свой скромный кабинет, как перед ней нарисовалась секретарша главного.

– Хорошо, что вы пришли, Алла Сильвестровна. Вас уже ждёт посетитель, – хлопая наклеенными ресницами и жеманно растягивая слова, сообщила она. – Между прочим, такой интересный мужчина!.. Ну просто красавец! Что-то к вам зачастили импозантные мужчины…

– Кто он? Как его имя?..

– Мещарь Валентин, – заглянув в свой ручной «деск», ответила секретарша. – Отчество на его визитке отсутствует.

– Проводите его, пожалуйста, в наше кафе, а я туда спущусь. Только приведу себя в порядок.

Как только Алла вошла в зал кафе, она тут же обратила внимание на высокого шатена с греческим профилем. Он в задумчивости стоял вполоборота возле окна, словно не решаясь, какой столик выбрать. На этот раз секретарша оказалась права как никогда – действительно на редкость импозантный мужчина!

– Алла Полётова, – представилась журналистка и, слегка улыбнувшись, протянула гостю руку. – А вы и есть Валентин?

– Совершенно верно, Валентин Мещарь, давний друг Анатолия.

– Может, по чашечке кофе? – предложил он.

– Почему нет? У нас неплохо готовят эспрессо, – быстро согласилась Алла.

Они заняли столик возле того же окна, где ожидал Валентин, и заказали два двойных эспрессо. Некоторое время оба хранили молчание, словно присматриваясь друг другу и выжидая, кто первым раскроется…

– Я вся внимание. – Алла решила брать быка за рога.

– Вот… – Мужчина положил на столик небольшой синий листочек.

– Что это? – подняв на него глаза, спросила Полётова. Она уже разглядела на бумаге цепочку цифр.

– То, что вы должны были получить от Анатолия, – отведя в сторону взгляд, коротко ответил Валентин. По всему было видно, что упоминание имени погибшего друга доставляет ему боль. – Это номер ячейки камеры хранения пражского вокзала и код замка. Там сейчас ваш багаж. Смогли доставить только туда. Я сам же и переправил багаж в Прагу. Ещё четыре дня назад.

– А почему именно в Прагу? – спросила Алла после длительного молчания.

– Всё очень просто. У меня там свой бизнес, друзья… Кстати, на обратной стороне этой бумажки записаны имя и координаты моего друга и партнёра в Праге. В случае чего к нему можно обратиться за помощью.

– Понятно, – закусив губу, произнесла Полётова. – Значит, вы рисковали из-за Анатолия, а он из-за меня и Алексея…

– Ну как я мог отказать?! К тому же я тоже знал Алексея. Мы не раз рыбачили вместе на Истре, уху варили. Он почему-то любил называть дом бунгало. Теперь оба мертвы. – Мещарь тяжело вздохнул.

– Но откуда вам известен мой электронный адрес?

– Толя дал перед моим отъездом в Прагу. Сказал, если что, на всякий случай…

– И как пишут в книгах, случай не заставил себя долго ждать.

Валентин пристально посмотрел на журналистку и с каким-то отрешённым спокойствием произнёс:

– Вы знаете, Алла, мне почему-то кажется, что и вам грозит серьёзная опасность.

И тут она не сдержалась. Едва сдерживая слёзы, она поведала Валентину обо всех своих страхах и событиях последнего времени и особенно подробно о злоключениях минувшей ночи. Несчастная женщина невольно радовалась тому, что хотя бы кому-то может откровенно излить душу.

– Не представляю, что мне сейчас делать, – под конец сказала она, как бы спрашивая совета. – Как загнанного зверя обложили со всех сторон! Шаг вправо, шаг влево и…

– Вам действительно не позавидуешь, – сочувственно вздохнув, произнёс Валентин. – А давайте поедем со мной! Завтра в четыре утра я собираюсь выехать на своей машине в Киев. И если вы готовы, присоединяйтесь. Пока не поздно. Украина теперь ведь тоже заграница. Там у моих родителей хороший дом под Киевом. Поживёте у них, пока суд да дело. В конце концов, если потребуется, оттуда я смогу переправить вас и в Чехию, например…

– Пожалуй, я приму ваше предложение, Валентин. Даже долго думать не буду. – Она стремглав бросилась в свой кабинет и стала судорожно разыскивать что-то на столе, заваленном бумагами. – Есть! – воскликнула она, чуть ли не приплясывая вокруг стула. – Как здорово, что я её не выбросила!

Быстро запустив ноутбук, она отыскала утреннее письмо от Валентина Мещаря, и нажала на значок «переслать». В открывшееся окошко для электронного адреса она забила данные почты с визитной карточки, которую только что отыскала на своём столе. Затем ещё раз перечитала знакомый текст. Надеюсь, он поймёт. Если, конечно, включит мозги. Первым делом она выделила красным цветом слова «не ищите меня», а затем приписала в конце письма: «Вокзал в городе автора „Процесса“. Ячейка № 29576. Код замка Z2007». Только после этого она с силой нажала значок «переслать».

«Ну, Зоммер, теперь всё в твоих руках! Ты сам желал этого», – мысленно сказала она адвокату и, полностью стерев всю только что завершенную операцию, поспешила обратно в кафе.

– Я всё уже решил, милая Алла. Предлагаю сделать следующим образом. Заехать за вами домой я не смогу, поскольку это рискованно. Поэтому к четырём часам утра я подъеду сюда же, к издательскому комплексу, остановлюсь у трамвайной остановки. Если вы не появитесь, то я отправлюсь в Киев без вас… Мой вам совет: ведите себя как можно естественнее. Завершите все свои дела на работе и как обычно поезжайте домой. Соберите необходимое и вечерком попозже снова возвращайтесь в редакцию. Могут же у вас появиться неотложные дела! Машину свою припаркуйте на стоянке, причём на видном месте, чтобы всем было ясно, что вы в здании редакции. Примерно до половины четвёртого спокойно поработайте в кабинете. Ну, а потом как можно незаметнее покиньте здание. Причём оставьте свет в кабинете включённым. Окна у вас в какую сторону?

– Как раз на бульвар.

– Вот и отлично.

– Вы прямо Джеймс Бонд! – восхищённо воскликнула Полётова. – Всё так и сделаю. Тем более в здании имеется чёрный ход.

После этого разговора в кафе прошло почти четырнадцать часов. Довольная тем, что успешно выполнила все «инструкции», Алла, расслабившись, сидела рядом в машине Валентина и вглядывалась в ночную дорогу. За стеклами автомобиля бесновался сильнейший ливень. Пожалуй, первый настоящий дождь, предвестник глубокой осени. Дворники на стекле «Ауди» бешено метались из стороны в сторону, едва успевая расчищать стёкла от потоков дождевой воды.

Несмотря на ненастье, Валентин уверенно гнал машину, на всякий случай поглядывая в зеркальце заднего вида. Нет ли хвоста.

Сколько же событий и переживаний могут вместить в себя всего двадцать четыре часа жизни, размышляла Алла. То, что она перенесла за это короткое время, с лихвой хватило бы на целые годы. Вот тебе и новая теория относительности: выходит, продолжительность жизни человека зависит не от времени и пространства, а от интенсивности и насыщенности происходящих в ней событий в единицу того же времени. Значит, правду говорят, что в последние минуты перед смертью человек успевает увидеть в памяти всю прожитую жизнь.

– О чём молчите, уважаемая Алла? Как видите, пока всё идет хорошо! – Голос Валентина неожиданно прервал философски-задумчивое оцепенение журналистки. – Поговорите со мной о чём-нибудь, а то как бы мне не заснуть за рулём…

– Да, да, конечно, – живо откликнулась Алла, заёрзав на сиденье. Ей очень хотелось курить, но попросить разрешения у некурящего Валентина она считала верхом наглости.

– Можете курить, – угадав не высказанное вслух желание женщины, улыбнулся Валентин. – Не стесняйтесь, включен климат-контроль.

– Спасибо огромное! – Полётова достала из сумочки пачку «Мальборо» и с наслаждением закурила. Немного поразмыслив, она сказала: – А вы знаете, Валентин, что я уже передала кому следует координаты «клада».

– Надеюсь, не открытым текстом?

– Да нет, что вы! Не такая же я дура, в конце концов! Словом, надеюсь, координаты досье уже попали к адвокату Страсбургского суда. Собственно, этого и хотел Туров.

– Дай-то бог. И всё-таки, дорогая Алла, не будьте так наивны и не думайте, что наши отечественные Джеймсы Бонды сидят сложа руки.

Он включил радиоприёмник, пытаясь поймать хорошую музыку, но в динамиках слышалось только шипение и треск… Наверное, это из-за дождя, подумал про себя Валентин. Или радио ещё спит.

Беглецы уже проехали пятидесятый километр Калужского шоссе, а ливень всё ещё преследовал их. Как оказалось, не только он. Неожиданно салон машины осветился ярким светом автомобильных фар с мигалками.

– Боюсь, Алла, что это преследователи! – с тревогой в голосе воскликнул Валентин и прибавил скорость. – Как они нас так быстро вычислили? Ведь когда мы отъезжали от редакции, за нами не было никакого хвоста!

И тут Валентин, вдруг вспомнив про странные помехи в радиоприёмнике, сразу всё понял.

– По-моему, как это ни прискорбно, к вашей одежде или в сумочке прицеплен радиомаячок! А это очень плохо, потому что искать его сейчас у нас просто нет времени. Придётся устраивать гонки!

– Что вы сказали? – озираясь по сторонам, спросила Аллочка. К ней вмиг вернулся прежний страх.

Немного оторвавшись от преследовавшей их машины, Валентин продолжал лихорадочно думать, куда можно свернуть с главной магистрали, чтобы получить хоть какуюнибудь передышку и постараться избавиться от маячка.

В это время впереди на трассе метрах в ста беглецы в свете фар неожиданно увидели дорожные заграждения со светящимися запретительными знаками. На обочине стояла группа вооружённых людей в камуфляжной форме.

– Неужели и они по нашу душу? Эти сволочи наверняка уложили на дороге ленту с шипами, – неизвестно к кому обращаясь, пробормотал Валентин. – Придётся обходить заграждения справа по обочине. Другого выхода нет!

Не сбавляя скорости, Валентин повернул руль чуть вправо и повёл машину по обочине прямо на вооружённых людей. Те, очевидно поняв, что водитель «Ауди» пошёл на таран, бросились врассыпную. В следующий момент раздались глухие удары металла о металл и белые милицейские мотоциклы стали взлетать в воздух.

– Ура! Мы прорвались, Аллочка! – радостно заорал Валентин, когда, так легко миновав кордон, они снова выскочили на трассу. – Представляете, мы оторвались.

Не успел Валентин закончить фразу, как сзади раздалась беспорядочная стрельба. Посмотрев на водителя, Полётова с ужасом увидела окровавленную голову Валентина.

Тем временем машина, виляя по инерции, продолжала катиться вперёд. Казалось, катастрофы не избежать, но Алла скорее машинально, чем осознанно, быстро протиснула левую ногу к педалям и что было силы нажала на тормоз. Несмотря на мокрый и скользкий асфальт, автомобиль начал останавливаться, пока не замер окончательно.

Полётова с облегчением вздохнула. Она ещё раз взглянула на безжизненное тело Валентина, всё ещё не веря в его нелепую смерть. Неожиданно в голове всплыла запомнившаяся ещё в детстве некогда известная песенка из советского фильма «Последний дюйм»:

Но пуля-дура прошла меж глаз ему на закате дня. Успел сказать он в последний раз: «Какое мне до всех до вас, а вам до меня…»

Сзади по-прежнему слышалась стрельба. Надо бежать, бежать без оглядки! – эта единственная мысль доминировала сейчас в сознании женщины. Распахнув дверцу автомобиля, Полётова с надеждой разглядела сквозь пелену дождя чернеющий невдалеке лесок. Недолго думая, она стремглав побежала к обочине. Но не успела сделать и трёх шагов, как почувствовала резкий удар и острую обжигающую боль в шее. В следующее мгновение тело её обмякло, ноги подкосились, а перед глазами поплыли красно-жёлтые круги. Женщина повалилась на спину в придорожную лужу. Приложив ладонь к ране, откуда ручьём лилась тёплая и липкая кровь, Алла поняла, что теперь вряд ли кто может её спасти. И умрёт она не от смертельного ранения, а от потери крови.

– Хватит палить, мужики! Машина и так остановилась. Идиоты! Они нужны живыми. Быстро забирайте их багаж. Потом будем разбираться, что к чему, – уже совсем рядом раздавались команды, которые подавал знакомый резкий гортанный голос, который Алла теперь узнала бы из тысяч.

Вот и всё, пришёл конец её земному бытию, совершенно буднично подумала Алла. В уплывающем с каждой секундой сознании женщины калейдоскопом проносились разорванные на клочья эпизоды её жизни. Как ни странно, память выбирала самые счастливые мгновения, которые ей довелось пережить. А умирать, оказывается, совсем не страшно, умиротворённо думала она.

– Ну что, милочка, доигралась? Я же тебя предупреждал, а ты не послушалась. Подумала, что я копался в твоей сраной сумочке, как пошлый грабитель. Дура! Маячок я тебе именно тогда в сумку вправил. Чтоб никуда не делась. Вы же, бабы, без сумок никуда. А ты тем более, всё с одной таскалась… Может, хоть сейчас скажешь, куда дела бумаги?

Прямо перед глазами журналистки под слепящими лучами автомобильных фар возникло ненавистное лицо красавца из южных краёв. Дождевые капли струйками стекали по его впалым щекам, создавая иллюзию, будто мужчина плачет.

– Не надо меня оплакивать, – сказала женщина и слабо улыбнулась мертвеющими губами.

– Ещё язвишь, сука! Где досье, я тебя спрашиваю? – истерично заорал мужчина.

Досье. Опять это проклятое досье. Сколько ещё жертв оно потребует? Одни грешат, а другие расплачиваются за их грехи. Волки и овцы. Господи! Почему так несправедливо ты устроил этот мир? И тебе за это ещё говорить спасибо?!

С этими крамольными, недостойными верующего человека мыслями в широко раскрытых глазах журналистки Аллы Полётовой померк свет. Навсегда.