Текст книги "Дефолт совести"

Он вновь и вновь прокручивал в голове последний разговор с ней на эту тему, когда в парке, проводив Корсара до парадных дверей виллы, Лилия по какой-то причине задержалась. Поймав столь подходящий момент, Павел чуть ли не силой потащил докторшу в укромное место.

– Скажи честно: ты уедешь с Корсаром обратно в Америку или останешься со мной? – прямо спросил он. – Так и будешь за ним горшки выносить до скончания дней? А что будет со мной, ты подумала?

– Пойми, Павлуша, пока я просто обязана ехать вместе с Дэйвом. Сейчас я не могу сказать тебе всего, что ты должен знать. Но когда-нибудь потом ты всё узнаешь и поймёшь, – нервничая, ответила Лилия. – Прошу тебя, Павлуша, потерпи ещё немного. Потом у нас с тобой будет всё хорошо!

– Что значит – «когда-нибудь»? Когда-нибудь уж точно ничего не произойдёт. Я это знаю точно! – чуть не кричал мужчина. – А может, ты хочешь выйти замуж за этого недоумка, его внука Данни? Я видел, как он однажды тебя пожирал глазами. А что? Как-никак единственный наследник…

– Дурачок ты мой. Я безумно люблю тебя. Ты излечил не только Корсара, но и меня! Знай это. Только любовь настоящая, сильная и чистая, как твоя, смогла избавить меня от этой нимфоманской напасти.

– Так я тебе и поверил, – угрюмо пробурчал Павел, хотя слушать это ему было приятно. Надежды, что она останется с ним, не было никакой.

Торжественный фуршет, сервированный на швейцарский манер, подходил к завершению. Но только не для русских учёных. Добравшиеся, наконец, до пива и виски Бережной и Либерман, похоже, решили вовсе не покидать зал. Пристроившись в сторонке на диване, они с жадностью опорожняли стакан за стаканом, словно пытались наверстать упущенное за месяцы алкогольного воздержания.

– Хватит, ребята, стыдно же! Назюзюкались как свиньи, – выговаривал коллегам Павел, но всё было тщетно.

– Имеем право, – ответствовал, едва ворочая языком, Слава Бережной.

– Именно так, – вторил Либерман. – Даже в заповедях Моисеевых нет запрета на выпивон.

– Идиоты! А ещё на нобелевскую премию права качаете!

Неожиданно Фролов заметил, что Корсар уверенным жестом приказал ему следовать за ним. Быстро подозвав одного из охранников, он оставил на его попечение уже не вязавших лыка друзей и поспешил за своим недавним пациентом.

Войдя вслед за ним в доселе не известную ему комнату, Павел с удивлением обнаружил, что её интерьер и убранство очень напоминают уже знакомый ему кабинет Корсара на острове Ки Уэст.

Заметив удивление Фролова, Блейк лишь улыбнулся:

– Ничего не поделаешь, молодой человек, люблю постоянство и привычную обстановку.

– Есть какие-нибудь проблемы, мистер Блейк? – сухо спросил магната Фролов.

– Нет, просто хочу попрощаться с вами. Завтра утром я отбываю во Флориду и хотел бы, во-первых, поблагодарить вас, а во-вторых, уточнить, что вы намерены делать в дальнейшем… Но прежде… – С этими словами Блейк взял со стола белый конверт с тиснёным золотистым вензелем «DB» и протянул его Павлу. – Здесь ваш гонорар, молодой человек. Чек на миллион долларов. Вы второй русский, которому я вручаю чек на такую сумму.

– А кто был первым? – невольно полюбопытствовал Павел.

– Некогда глава вашей страны. Из-за политкорректности не будем уточнять, кто именно. Правда, это было достаточно давно.

– Он что, тоже лечил вас? – иронично ухмыльнувшись, спросил Фролов.

– Да нет. Скорее я его лечил. Вернее, воспитывал, учил жизни. Понимаете, господин Фролов, если моя основная профессия – делать деньги, то хобби – делать на эти деньги политических марионеток. Жаль, что мне вряд ли представится возможность «полечить» вашего нынешнего президента. Сдаётся мне, что он человек со стержнем. Не знаю, может, этим уже займутся другие мои единомышленники. Те, кто моложе. – Блейк саркастически рассмеялся.

– Не совсем понимаю, о чём это вы? – искренне удивился Павел.

– Вы счастливый человек, господин Фролов, потому что для вас ваша профессия – это одновременно и ваше самое большое увлечение. Лично вам раздваиваться нет нужды…

Старика явно куда-то заносит. Пора бы заканчивать аудиенцию, тем более что обещанный гонорар уже получен.

– Спасибо за щедрость, мистер Блейк.

– Какая ж это щедрость, молодой человек?! Без ложной скромности скажу, что продление жизни Дэйва Блейка стоит гораздо больше миллиона долларов. – Корсар сделал паузу и испытывающим взглядом посмотрел на учёного. – Поэтому в придачу к гонорару я хочу подарить вами же собранную лабораторию со всем её оборудованием и со всеми правами собственности. Но только с одной оговоркой… – Блейк ещё раз испытующе взглянул на Фролова. – Пользоваться этой собственностью вы сможете только здесь, на этой вилле, которую я также оставляю за вами. Права её аренды на девяносто девять лет передаст вам мистер Гудвин. Надеюсь, вы меня поняли? Только здесь и нигде больше… Финансирование вашей лаборатории будет также осуществляться мною. В моём сводном бюджете она отныне будет проходить отдельной строкой. Вы лично будете получать годовой оклад размером примерно с нобелевскую премию. Кроме того, вы сможете взять на работу и ваших новосибирских коллег, привезти сюда свои семьи, ну и так далее…

– Что ж, мистер Блейк, условия заманчивые, но, увы, никоим образом для меня не приемлемые. Я хочу, чтобы мой «Прометей» не остался эксклюзивной игрушкой, а был бы внедрён в других клиниках мира. И уж совсем для меня неприемлемо, что его нельзя запустить в России. Стало быть, буду создавать всё сначала. Надеюсь, гонорар вы уже не отымите? – Павел говорил медленно, осмысливая каждое слово.

– Я вас понял, молодой человек, и хотел дать совет, которым вы вряд ли воспользуетесь. Повремените спасать Россию с помощью медицины. Её болезнь не подлежит терапевтическому лечению. Только скальпель! Только удаление опухоли! Впрочем, зачем я вам это говорю, сам не понимаю. Вы всё равно меня не послушаете. – Хриплый голос, в котором доселе преобладали жёсткие интонации, как-то смягчился сам собой. – Вы же человек идеи! Собственно, как и я. Эх, молодой человек… Признаюсь, о чём я думал накануне эксперимента со мной. Думал о том, как было бы здорово, если б на вас был похож мой внук Данни! Я бы больше и мечтать ни о чём не стал. Даже о продлении собственной жизни. Вот так-то, мой друг…

Павел был серьёзно озадачен столь откровенным признанием. Если это так, то возьму и признаюсь, что безумно люблю Лилию. Не убьёт же? Пускай отпустит её. Как, например, поступил бы, будь на его месте внук.

– Вы о чём-то усиленно думаете, мистер Фролов. О чём же, если не секрет?

Если бы Блейк сейчас узнал, сколь мелко этот Фролов плавает, невольно подумал Павел. Говорили о таких материях, а он вдруг о бабе…

– Вы хотите взять время на раздумье? Угадал?

– Не угадали, мистер Блейк. Я хотел бы вам лишь заметить, что никогда не надо путать политику и медицину. Не обижайтесь, но вы разрушитель… А учёный, тем более в прикладной медицине, всегда созидатель. И мне вас сейчас жаль даже больше, чем когда вы корчились от головных болей. Ваш нынешний диагноз неизлечим, сэр. И ещё, мистер Блейк, хочу предупредить вас об одном важном обстоятельстве… Словом, я хочу, чтобы вы знали о том, что я не пойду на поводу адвоката Зоммера и в скором времени в Страсбургском суде всё же будут рассматривать мой иск.

Блейк с нескрываемым удивлением посмотрел на Фролова.

– А я-то думал, что хоть там всё улажено. По крайней мере, меня так информировали. – По Блейку было отчётливо видно, что тот устал стоять, но почему-то не уходил. – Что вы так держитесь за эту пресловутую справедливость? Ведь она, по сути, есть химера. Вы уже получили в сотни, а могли бы и в тысячи раз получить больше того, что вернёт вам Страсбург. Вы практически осуществили вашу заветную мечту. Так какого чёрта вам ещё надо? – Корсар не на шутку разозлился.

– Поймите же, мистер Блейк, что в суде я намерен защищать не столько свои интересы, сколько права, честь и достоинство миллионов моих сограждан, обманутых чиновниками и банкирами. Это дело принципа.

– Ах, вот оно что! – Блейк издевательски расхохотался. – А вы, оказывается, не только человек идеи, но и идеалист-утопист! Мне вас в таком случае вдвойне жаль. Вы очень наивный человек…

– Считайте, как хотите.

– Может, хватит дискуссий? – неожиданно произнёс Корсар, судя по всему, вернувшись к реальности. – Я и так уже всё сказал. Не будет никакого иска. В остальном желаю вам, молодой человек, успеха.

Не успел Фролов подумать, что словесная экзекуция наконец закончилась, как уже в дверях старик неожиданно спросил:

– Как вы думаете, молодой человек, родись я в Киеве, стал бы таким же ортодоксом, как вы?

– Успокойтесь, сэр. Не стали бы. Чтобы стать таким, как я, надо было не только родиться в так ненавистной вами стране, но и прожить в ней жизнь. Ещё раз спасибо, что сделали меня и моих коллег миллионерами в долларовом эквиваленте.

В ту ночь Павел практически не сомкнул глаз. Сначала, сидя на постели, он долго рассматривал чек на миллион долларов. Он поймал себя на мысли, что не испытывает при этом никакой радости. Скорее даже наоборот – ощущал необъяснимое разочарование. Изменилось ли что в его жизни? В его ощущениях? Этот чек достался ему слишком дорого.

Павел уже решил, что на гонорар запустит программу создания собственной лаборатории в Новосибирске, где можно будет сразу начать лечить людей. Но сначала по сто тысяч поделят между собой Бережной и Либерман. Это будет справедливо. Пятьдесят тысяч он вознамерился подарить старику Козьмичу, санитару с Канатчиковой дачи. Если, конечно, тот ещё жив. Пусть старик хоть на склоне лет порадуется, подумал Павел, будучи на сто процентов уверенным, что Козьмич обязательно потратит деньги не только на себя, но и на страждущих обитателей психушки. И что в итоге останется? Не разгуляешься. Только приобретение оборудования и приборов, которые он использовал при оснащении базельской лаборатории, влетит в копеечку.

Размышляя, Павел поднялся с постели и нервно стал вышагивать по комнате. Затем, накинув халат, спустился на кухню и заварил крепкого кофе. Взглянув на стенные часы, он машинально зафиксировал время – пять утра. Говорят, по статистике, в этот час совершается больше всего суицидов. Час самоубийцы! Интересно, почему? Надо бы спросить об этом Лилию, непроизвольно подумал Фролов и тут же почувствовал, как защемило в груди…

– Тук-тук, кто в тереме живёт? Это Павлушка? А я мышка-норушка, – послышался за спиной Павла её голос.

Не веря своим ушам, Павел обернулся и обомлел. На пороге кухни, улыбаясь и кокетливо поправляя распущенные до плеч золотисто-рыжие волосы, стояла обнажённая Лилия Гордон. На полу возле её изумительно красивых и стройных ног валялось роскошное вечернее платье.

– Хочешь, поплаваем в бассейне Блейка? – предложила она. – На вилле сейчас все спят. Помнишь, как ты во Флориде испугался поплавать со мной в океане?..

– Помню, – односложно ответил ошалевший от счастья Фролов.

…Сделав несколько мощных гребков, Павел оказался посреди бассейна. Он оглянулся было в поисках Лилии, как внезапно почувствовал, что с него срывают трусы. Едва не захлебнувшись от неожиданности, Павел быстро попытался нащупать под ногами дно бассейна. В следующее мгновение прямо перед ним из воды словно русалка выпрыгнула Лилия. Женщина крепко обхватила Павла за шею и буквально впилась влажным ртом в его губы. Под водой ноги Лилии плотно и сильно обвили его торс, и Павел интуитивно почувствовал, что именно сейчас это случится вновь.

– Павлуша, миленький, родненький, возьми меня! Я люблю тебя! Скорее, я больше не могу! Войди в меня! Помоги мне! – едва переводя дыхания от страстных поцелуев, шептала Лилия.

Павел наконец опомнился и, обхватив снизу пружинящие ягодицы женщины, сильно притянул её к себе. А ещё через мгновение тишину подземного бассейна разорвали громкие, сладострастные стенания возлюбленной. Движения её бедёр были настолько мощными и частыми, что будь это не в воде, Павел вряд ли удержал бы женщину на руках.

Когда, наконец, наступил обоюдный, восторженный «взрыв», все тело Павла содрогнулось в конвульсиях и перед глазами замелькали мириады маленьких искр. Чудо! Это было чудо! Неужели такое бывает?!

К своему удивлению, уже через несколько минут он снова испытывал неодолимое желание обладать Лилией. Женщина в тот момент, широко раскинув руки, лежала рядом с ним на спине. Вода, словно надувной матрас, уверенно держала на поверхности её белеющее восхитительное тело.

– Дорогая, здесь где-нибудь поблизости имеется свободная кровать? – сгорая от нетерпения, спросил Павел.

– Конечно, дорогой, – рассмеялась Лилия. – Но на любую кровать нам путь заказан. Все спальни напичканы камерами скрытого наблюдения.

– А здесь?

– Здесь я заранее отключила камеру.

– Надо же какая ты предусмотрительная, – невольно поразился Фролов. – Готовила, как военную операцию. Но почему нельзя просто, без всяких осторожностей?

– Нельзя. Пока нельзя. Блейк доверяет мне, как никому другому. Но если нас застукают, пиши пропало… Дэйв очень мстительный человек. Так что, милый мой бычок, если хочешь продолжения, то это можно сделать только здесь. – С этими словами Лилия как пантера вновь кинулась на Павла.

– Когда опять увидимся? – спросил он, когда очередной любовный запал у обоих иссяк.

– Не могу даже представить, дорогой, когда, – деловито ответила Лилия. – Я побежала. Да и ты не задерживайся.

Мадейра. Юбилей теней

Уже около получаса, кутаясь в легкую горжетку из шиншиллы, наброшенную на нарядное темно-синее платье, Лилия Гордон в одиночестве стояла на частном пирсе отеля «Клифф Бэй» на Мадейре. Ещё днём она условилась с Блейком и Гудвином заранее отправиться на яхту, где в восемь часов начинался торжественный приём в честь полувекового юбилея фонда.

Южная ночь была тихой и звёздной. Вдали виднелась стоящая на рейде ярко освещённая огнями яхта, чей изящный, белоснежный профиль резко контрастировал на фоне непроглядной черноты, создавая иллюзию, будто корабль парит меж водой и небом, словно «Летучий голландец».

Становилось все более и более зябко. Лилия вдруг с удивлением почувствовала, как от нестерпимой тоски сжалось сердце. Но гадать, по какой причине накатывает тошнотворное одиночество, никакой нужды не было. Ночной океан невольно навеял ещё неостывшие воспоминания о гламурной тесноте бассейна на вилле «Беата» в Швейцарии.

Неужели её всё-таки зацепило? Неужели она, несмотря ни на что, может полюбить? – изо дня в день мысленно спрашивала себя молодая женщина. Как это было бы замечательно, чтобы стать правдой! Швейцария казалась теперь столь далёкой, что даже мысленно у неё не было ни сил, ни желания преодолеть обратную дорогу. Что прошло, то прошло! – решила она, стоило улететь вместе с Блейком на этот чудесный скалистый остров. А что Фролов? Он остался в той жизни, и вряд ли их пути пересекутся вновь. Даже если Корсару вдруг резко станет хуже, вряд ли Павел сможет ему ещё раз помочь. Впрочем, и контракт с её нынешним боссом, как это ни огорчительно, рано или поздно закончится сам собой. И что тогда? Одна? Есть, конечно, Пит с его гангстерскими замашками и необузданной страстью. Но контракта на него нет и вряд ли предвидится.

Откуда-то издалека донесся нарастающий шум двигателя. Лилия прислушалась. Нет, это не машина, звуки доносятся с океана… Действительно, через пару минут, словно крадучись, к пирсу подошёл глиссер, и долговязый рулевой, не выключая двигателя, прокричал:

– Доктор, спускайтесь! Меня прислал за вами мистер Блейк. Он уже на судне и ждёт вас…

Не прошло и четверти часа, как они уже были на месте. Лилия от неожиданности остолбенела. Не веря своим глазам, она по слогам прочитала название судна «Lady Lilia». Надпись была начертана краской синего цвета несколько вычурными буквами древней латиницы.

– С ума сойти! – всплеснув руками, невольно вскрикнула женщина. Только сейчас до неё дошло, что имел в виду Корсар, когда утром после очередной лечебной процедуры бросил ей вслед:

– Прошу тебя, дорогая, вечером оденься скромнее… Мои гости люди в возрасте, сама понимаешь, их не надо излишне травмировать своей красотой. Кстати, тебя ждёт сюрприз… – При этих словах Блейк загадочно улыбнулся.

Так вот он, какой сюрприз! Разве ещё на свете есть такие мужчины?! Если б ещё он не был такой сволочью и врагом для её страны, ему бы вообще цены не было. Ещё не зная до конца, как реагировать, приподняв подол узкого, обтягивающего тело платья и обнажив при этом стройные ножки, Лилия быстро вбежала по трапу. Стюард проводил её на огромную, как стадион, палубу, где важно прогуливались гости. Но ни Корсара, ни Гудвина среди них не было. Спросив о них охранников, но так и не получив вразумительного ответа, она решила особо не бросаться в глаза публике и пристроилась на угловом диванчике внутри отделанного вишнёвым деревом открытого салона.

В ожидании хозяина и начала торжества гости терпеливо ждали и о чём-то степенно переговаривались. Со слов Гудвина, Лилия знала, что где-то на берегу в одном из отелей мужскую половину гостей ждёт сюрприз в виде очаровательных дам известного модельного агентства. То ли мужчины отправятся туда, то ли сначала вывезут с яхты жен, а девушек доставят на яхту – она так и не поняла.

Поначалу, когда ещё только планировалось это грандиозное торжество, Блейк мечтал провести его на Ки Уэсте, поближе к дому. Там всё было одновременно и проще, и сложнее. В частности, как раз «мобильный бордель», о котором по секрету ей поведал Пит Гудвин, собирались доставить непосредственно из Европы. Но когда по состоянию здоровья Блейку запретили перелёт через океан, то нужда транспортировки девиц отпала.

– Хозяин обещал устроить этим мумиям выездной бордельеро, хотя я не понимаю, что эти долгожители будут с ними делать.

– То же самое, что делают с другими, – резко ответила тогда Лилия, которой не понравилась сама идея сомнительного мероприятия. – Это ты надоумил?

– Если бы. Это всё босс. Говорит, что обещал, – скромно стал отнекиваться Пит. – Но это уже будет после заседания унии.

Разглядывая гостей, психиатр не могла отказать себе в удовольствии поразмышлять над природой предстоящего бордельеро и интереса к нему всей этой расфранченной публики. Но дальше констатации самого факта мозг работать отказывался. Наверное, потому, что Лилию гораздо больше занимала другая часть предстоящего вечера: заседание верховных руководителей унии, как они сами себя величали.

Среди приглашённых с интересом она постепенно узнавала видных политиков, в основном из бывших: президентов и премьеров, финансовых воротил, учёных с мировым именем. В сутуловатой фигуре пожилого мужчины в больших роговых очках и с вьющимися некогда смоляными, а теперь седыми волосами Лилия без труда признала бывшего госсекретаря США. Неожиданно она зацепилась взглядом за бывшего главу своей собственной страны, который любезничал с леди Флетчер. Инстинктивно, с женской завистью Лилия отметила про себя, что эта уже шагнувшая за восьмой десяток дама потрясающе выглядит в своём элегантном бежевом костюмчике.

Ей доподлинно было известно от самого Корсара, что все его гости – члены директората некоего фонда будущих поколений, основанного им полвека назад. Иными словами, можно было предположить, что эти важные и уважаемые персоны являются агентами влияния империи Блейка в своих странах. И лишь только несколько из них являлись руководителями верховной унии. Только кто из всей этой публики?

Компания серьёзная, что и говорить, невольно подумала доктор. Хоть и постарели господа, но выглядят вполне бодренькими! И похоже, не собираются сходить с дистанции. Она машинально ощупала крохотную кнопочку в переплетении большого пояса-банта под самым декольте. Блейк наверняка ещё фыркнет, увидев её в столь смелом наряде. Ну и пусть что хочет, то и думает. Главное сегодня не его фырканье, а чтобы довести задуманное до логического конца.

Её взгляд был в этот момент прикован к странной четвёрке незнакомцев. Это тоже были солидные мужчины весьма преклонного возраста, но почему-то держались обособленной группкой. Особенно бросался в глаза высокий крупный мужчина с сизой бородкой и в тёмных очках, облачённый в традиционно белые арабские одеяния. Все как один пили минеральную воду, изредка перебрасывались меж собой короткими фразами, а в основном решительно отмахивались от напитков, предлагаемых назойливо-услужливыми официантами.

Дэйв Блейк появился неожиданно для всех. Корсар вышел в сопровождении Гудвина. Выглядел магнат на удивление бодрым и даже весёлым. По его лицу с искусственным румянцем трудно было предположить, что этот человек совсем недавно был одной ногой уже в могиле.

«Интересно, где ж они прятались всё это время? – невольно возник у Лилии резонный вопрос. – Хотя, наверное, здесь, на яхте, имени меня наверняка немало помещений, где можно укрыться от глаз».

Радушно улыбаясь налево и направо, Блейк здоровался за руку с каждым из приглашённых мужчин, а дамам обозначал поцелуй руки. Когда дошла очередь до госпожи личного доктора, та демонстративно повернулась боком, чтобы не подавать руки. Пусть видит, что она обижена. Пригодится.

Сделав вид, что это всего лишь невинная шалость, Блейк слегка дрожащей рукой взял с серебряного подноса фужер с шампанским и хриплым, но достаточно уверенным голосом произнёс:

– Друзья мои! Ваш покорный слуга счастлив приветствовать всех и каждого в отдельности! Я безмерно благодарен вам за оказанную честь присутствовать сегодня здесь на юбилейном торжестве.

В этот момент Лилия, слегка ущипнув Гудвина за ляжку, прошипела ему на ухо:

– Что происходит, Пит? Почему вы меня забыли на берегу?

– Так было надо, – также прошептал он в ответ. – Всё нормально, док. Корсар выглядит как огурчик! Да, кстати, как вам сюрприз, доктор Лилия?

Но женщина уже не слушала его. Она слушала Корсара. В благоговейной тишине продолжал звучать его голос:

– За эти полвека мы с вами утвердили новый мировой порядок, создали мир, опирающийся на нетленные ценности западной цивилизации. А это означает, что каждый из вас, господа, внёс свой неоценимый вклад в создание условий для стабильной и благополучной жизни будущих поколений человечества! Я искренне благодарен вам за это!

Завершение «тронной речи» Дэйва Блейка увенчалось грандиозным фейерверком. Вокруг яхты прямо из воды взвивались ввысь сотни петард, с треском разрывающих небо. Чуть поодаль от яхты одновременно забили десятки огненных фонтанов. Стало светло как днём. Участники празднества дружно аплодировали то ли феерическому зрелищу, то ли Корсару, то ли самим себе.

Когда салют завершился и почётные гости степенно, еле сдерживая разыгравшийся аппетит, направились к столам, Корсар, улучшив момент, подошёл к Лилии и, не спрашивая разрешения, чмокнул её в мраморно-белую шею.

– Ну как тебе мой сюрприз?

– Ты имеешь в виду то, что я мёрзла полчаса на пирсе в ожидании тебя? – активно демонстрируя недовольство, язвительно спросила Лилия.

– Нет, девочка моя, я имею в виду новое название яхты. Но это не весь сюрприз, а лишь часть его. Яхта не только названа в твою честь, но и отныне принадлежит тебе.

Лилия чуть ли не потеряла дар речи. Она не знала, что ответить. Как же должен был влюбиться в неё этот могущественный, но одряхлевший и больной человек, чтобы решиться на столь щедрый подарок стоимостью в сотни миллионов долларов? И что его ждёт?! Лилия даже боялась об этом сейчас думать.

Постепенно опомнившись от потрясения, она вновь возобновила свои наблюдения за публикой на яхте. Происходит что-то странное: за всё это время ни один из высоких гостей даже не подошёл к Корсару и не заговорил с ним. Даже о пустяках. Быть может, это запрещено их уставом? А может, всё и того проще? Эти благочестивые и на весь мир известные господа, узнав о недугах Блейка, уже списали его со счетов?!

Стоило Лилии перехватить мимолётный взгляд Блейка, как она поняла: великий Корсар удручён тем же. Подойдя к фуршетному столу, она быстренько набрала полную тарелку бретонских устриц для себя и Дэйва – излюбленное блюдо обоих – и поспешила обратно, чтобы быть поближе к Блейку.

Ей крайне важно было знать, о чём сейчас переговариваются Корсар и Гудвин. Ни приятная классическая музыка, ненавязчиво звучавшая в динамиках, ни приглушённый гомон, издаваемый великосветской публикой, ни волны, отбивающие свой внеземной ритм, не были препятствием для её острого слуха.

– Ну что, Пит, внучок мой так и не объявился? – удручённо поинтересовался Корсар.

– Нет, и скорее всего не объявится, сэр, – выражая сожаление и солидарность с мыслями босса, ответил Гудвин. – По моим сведениям, он здесь, на севере острова, в каком-то трактире. Заливает горе вином…

– Какое горе может быть у этого мерзавца? – зло прохрипел Блейк. – Я же планировал представить его гостям и, главное, иерархам. Весь в своего непутёвого отца.

– А может быть, в деда? – не преминул съязвить Гудвин. – Если что идёт не по его сценарию, то он становится словно невменяемый. Простите, Дэйв, но это так. Для него любая бабья юбка важнее интересов семьи. Разве не так? И потом, я вас заранее предупреждал, что не смогу гарантировать его пребывание этой ночью на яхте.

– Хватит, Пит. Хватит! Это всё равно твой прокол, – резко оборвал Гудвина магнат. – Признаться, я очень устал и нервы у меня на пределе. Давай поторопись, созывай иерархов! Ты, надеюсь, помнишь, в какой каюте? Больше ждать нельзя. И вот ещё что. Пусть там обязательно будет мой доктор.

– Вы себя плохо чувствуете, сэр?

– С чего ты взял? Я просто хочу, чтобы она была рядом.

– Не делайте глупости, Дэйв! Одумайтесь! Неужели только на том основании, что эта русская вам пару раз сделала минет, вы так стали доверять ей?! Мало того, что вы подарили ей яхту, так теперь хотите ещё и восстановить против себя иерархов?! Думаете, им ваши фокусы понравятся? И так ведь всё зыбко.

– А у меня нет другого выхода, – заупрямился Блейк. – В любой момент может начаться приступ. Поэтому Лилия должна быть рядом. Я не могу себе позволить сорвать заседание членов унии. Другой возможности обсудить наши проблемы мне наверняка уже не представится. Распорядись, чтобы Лилия была бы где-то по соседству. Определи ей каюту.

– Хорошо, Дэйв, как скажете, – нехотя согласился Гудвин.

Он хотел добавить ещё что-то, но Блейк уже подозвал Лилию:

– Ты не поможешь, дорогая, спуститься вниз? – заискивающе попросил он, когда она подошла все с той же гримасой обиженной девственницы. – А то, боюсь, не доберусь до каюты.

– Вы, видно, забыли, Дэйв, здесь есть лифт, – невозмутимо заметил Гудвин.

– Ты разве не понимаешь? Мне дорого каждое мгновение общения с этой женщиной. Тем более в такой день… – не на шутку разозлился Корсар.

«Старик совсем ослабел умом, – подумал Пит. – Как раз именно в такой день он должен вообще забыть обо всём, кроме дискуссии с иерархами. Неужели он не понимает, что его уже почти похоронили? А он тут возьми и неожиданно воскресни. Да ещё устроил пирушку».

– Кстати, Пит, а как там наш русский гений? Он всё ещё в Швейцарии?

– Вы о Фролове? Хотите повторить термотерапию?

– Куда там! Это испытание мне уже заказано… – Отсутствующим взглядом Корсар уставился в звёздное небо. – Спасибо, Пит, за заботу. Я очень надеюсь, что эти крысы-одиночки не перегрызут мне горло. – Блейк многозначительным жестом указал на гостей. – Рано меня хоронят. Я ведь такая же крыса, как и они. Только старше.

В этот момент Лилия окончательно решила, что настал черёд ей вмешаться.

– Конечно, я тебе помогу, Дэйв, но лучше спустимся на лифте. Как ты себя чувствуешь?

– Я ужасно устал, девочка моя, а впереди предстоит самое трудное – выяснять отношения с такими же маразматиками, как я. Но, увы, надо… Пит проводит тебя в каюту поблизости от моей. Надеюсь, ты меня дождёшься?

Не успели дверцы сделанного под старину лифта сомкнуться, как Лилия нежно обняла Корсара за шею и нежнонежно поцеловала сначала в щёку, а затем в губы.

– Это мой ответ тебе, милый.

Её правая рука, ещё секунду назад обвивавшая шею мужчины, ловко опустила в его нагрудный карман ту самую маленькую кнопочку, что была спрятана на её поясе под бантом.

Проводив Блейка до каюты, где, судя по всему, должна была состояться встреча руководителей фонда, Лилия подозвала стюарда и попросила найти Гудвина.

– Пусть мистер Гудвин спустится сюда, – приказным тоном сказала она. – Кстати, вы, молодой человек, осведомлены, что я новая хозяйка яхты?

– Извините, госпожа, не осведомлен. Я знаю, что уже много лет хозяин один – мистер Блейк.

– Тогда, когда найдёте мистера Гудвина, прежде попросите, чтобы он подтвердил мои слова.

Оставшись одна, Лилия, недолго думая, открыла первую попавшуюся каюту из тех, что были рядом. Одного мгновения ей было достаточно, чтобы понять – каюта подойдёт. Быстро вправив в свое прелестное ушко вторую часть кнопки, оставленной в кармане Блейка, она услышала звуки льющейся воды. То ли Дэйв мыл руки, то ли пил воду – ей в этот момент было всё равно.

Лилия Гордон как никогда была близка к своей цели.

…Зарядившись от доктора очередной порцией позитивной энергии, дуайен унии иерархов Дэйв Блейк почувствовал себя вполне нормально и, можно сказать, даже уверенно. С видом всемогущего древнего монарха он гордо восседал на большом, похожем на трон кресле с высокой резной спинкой и массивными подлокотниками. Для пущей важности Корсар даже позволил себе закурить любимую гаванскую сигару. Словом, Блейк ненасытно поглощал упоительное чувство всевластия.

По левую и правую сторону от него за овальным столом вишнёвого дерева расположились такие же, как и он, старцы, самому младшему из которых было семьдесят два года. Помимо возраста, у них было ещё много общего, например размер их личного состояния. Если бы вдруг кому-то пришло в голову устроить чемпионат мира среди богатеев, то никакой сверхчувствительный фотофиниш не смог бы определить победителя в пятерке старцев, собравшихся на яхте. Помимо Блейка, это были крупнейший европейский банкир и промышленник Ханс Майер, американский мультимиллиардер и крупнейший мировой игрок на рынке ценных бумаг Билл Уоррен, торговец оружием, бриллиантами и, возможно, наркотиками из Южной Африки Карл Вольф и наконец шейх аль-Рашид. Помимо высокого титула государственного лидера, он владел чуть ли не половиной всех нефтяных кранов мира.

На столе по установившейся между иерархами традиции не было ничего, кроме дюжины маленьких бутылочек с водой специального разлива, поставляемой из Северной Норвегии, пяти хрустальных стаканов и трёх серебряных пепельниц. Одна была предназначена для Корсара. Другая для Майера, который курил старую, как он сам, пенковую трубку. Третья – для Уоррена с его вонючими сигаретами без фильтра «Кэмел». Двум остальным курение за столом ничуть не мешало, тем более что кондиционеры на яхте были исправны.