Текст книги "Жизнь. Срез для диагноза"

Глава 44

Люди на земле все разные, внутри каждой нации, конечно же не все до единого полностью соответствуют расхожему мнению о нации. Наверно не все цыгане воры и гадалки, не все кавказцы торгаши и бандиты, не все русские пьяницы, бездельники, не все немцы добросовестные труженики и любители пива. Нет. Но дыма без огня не бывает, хотя основная масса людей нормальные без большой разницы, которая заложена национальным воспитанием и уровнем жизни и культуры в государстве. Кроме того, в каждой нации есть вкрапления людей, других по своему менталитету. У каждой нации воры, пьяницы, торгаши и бандиты, не только завозные, но и свои, которым тоже не может быть перевода. Вот в этом Борису и пришлось убедиться на собственном опыте.

Он попал на работу в Каров – это район большого Берлина, поближе к его окраине. Борис, Гюнтер и Банана – в роли командира. На объекте вагончик-бытовка половина, которой была устроена, как кладовка для инструмента, вторая бытовая для отдыха и питания в перерывах. Рабочий день начинался рано. В шесть часов утра надо было начинать работу, а это значит надо приезжать до начала за двадцать-тридцать минут, чтобы переодеться и подготовить все необходимое для работы. Потом с половины девятого до девяти первый завтрак, с половины двенадцатого до двенадцати – обед. В три часа дня конец работы. Во время работы не принято курить, находится в бытовке, все это можно только в перерывах. Каров – был районом коттеджной застройки, где каждый хозяин любит свой дом, свой участок и не допустит свинороя на нем, даже для такого нужного и благородного дела, как прокладка нового электрического кабеля. Да собственно, никому и в голову не придет мысль, загнать на участок даже маленький экскаватор и изуродовать всю территорию. Задача бригады состояла в следующем. Вручную прокопать траншеи глубиной около восьмидесяти сантиметров от улицы до ввода в дом, уложить кабель и навести порядок на участке. В зависимости от отдаленности коттеджа от дороги и сложности условий давалось от нескольких часов до одного – двух дней на коттедж.

Схема работ была примерно следующей. Вдоль намеченной к раскопке траншеи разматывают рулон стеклоткани или толстой полиэтиленовой пленки, шириной около полутора метров. Аккуратно снимался дерн и укладывался вдоль траншеи на пленке, образуя небольшую стенку с наружной части. Грунт из отрываемой траншеи укладывался на пленке рядом с траншеей. Когда траншея была готова, укладывался кабель со свободными концами в не закрытой части траншеи на входе и на выходе. Остальной кабель засыпался послойно с уплотнением каждого слоя вибротрамбовкой. Затем аккуратно укладывался дерн, чуть-чуть прижимался и поливался. После сматывания пленки на участке не видно даже следов работы. Если по ходу трассы кабеля отдельные кусты, то траншея их обходила, а если большое дерево, то траншея устраивалась с двух его сторон. Дальше с деревьями обходились так. Привозили компрессор, со шлангами и насадками-штоками, из которых под большим давлением подавался воздух. Воздух выдувал грунт, из пространства между корнями и траншея соединялась. Затем между корнями находилось подходящее пространство, в которое вставлялась пластиковая труба для протягивания кабеля, а корни засыпались землей и поливались. Если по каким-то причинам работа не была закончена, корни обворачивались ватином и поливались. Это вам не наша демагогия по охране природы. Все это делается не от страха наказания, от какого-то хозяина или указания начальника, а вполне самостоятельно, потому что так надо.

А теперь от технологии перейдем к действующим лицам и исполнителям. Гюнтер – большой, очень полный и не очень здоровый. Работать ему тяжело, в узкой траншее тем более, поэтому коэффициент полезного действия его не высок, половина энергии в пар. Банана тоже видно не особый любитель рвать пупок на работе, ну а тут еще облеченный властью и полномочиями, часто и густо мотался по объекту с озабоченной гримасой на лице. Объект на окраине, на отшибе от остальных объектов и поэтому был не сильно посещаемый шефом и его замом. В общем, до Бога высоко, до начальства далеко, все казалось отдано на откуп Банане. Но все это так и не так.

Утром перед выходом на работу они пили кофе и курили. Банана ставил задачи:

– Борис! Ты сегодня работаешь у дома номер шестнадцать. Гюнтер, тебе я дам задание после того как покажу на месте задачу Бориса, – сказал он и они с Борисом пошли к коттеджу за каменной оградой с металлическим, ажурным заполнением между столбами.

За ограждением было довольно плотное зеленое кустарниковое насаждение, шириной около метра, обойти которое невозможно.

– Надо постараться подкопать проход под фундаментом забора, но если он заложен глубже метра, то высверлить отверстие. В кустарнике сделать проход сантиметров сорок. Хозяин сам предложил это сделать, – сказал Банана. – Все что нужно для работы возьми в кладовке. Работы тут примерно, – он покрутил поднятой вверх ладонью, – на два дня.

Сами они пошли работать к двум соседним коттеджам за легкими оградами и зелеными лужайками перед домами. Борису сначала это не понравилось, а потом он, что смешно было, если Банана поступил наоборот. Раздражение прошло. Он развил воображение дальше, представил ворочающего и путающегося в кустах Гюнтера или дергающегося в этих зарослях Банану и ему стало смешно. К тому же он понимал, что эту работу все равно кому-то надо делать. И он стал думать над тем, как ее сделать проще с наименьшими затратами сил и труда. Оказалось, что думать очень полезно, даже когда копаешь землю.

Тяжелую работу надо делать с утра, пока есть силы, аксиома. Если начать рыть траншею от ограды через заросли, что делать с землей. Раскидать в заросли направо и налево, а потом что, запакостишь насаждения, и руками будешь выгребать все обратно, потому что лопатой там делать нечего. Борис взял инструмент, выбрал наиболее подходящее место для прохода через полосу насаждений и начал делать сорока сантиметровую полосу в сторону забора. За этим занятием и застал его зять хозяина, приехавший посмотреть, что на объекте творится. Рядом стоял Банана, без которого Бориса можно было и не найти на объекте.

– Да! Работа здесь будет тяжелая! – Сочувственно сказал Райнер.

– Да! Да! – Утвердительно кивал головой Банана.

– Может, какую помощь надо? – Спросил Райнер.

– Нет, здесь очень узко и двоим делать нечего. – Сказал Борис.

Райнер в знак согласия кивнул и они ушли. Борис закончил вырубку кустарника, вынес его за ограждение и аккуратно сложил. Затем расстелил до кустарника стеклоткань. Начал копать траншею с наклонным дном, с таким расчетом, чтобы требуемая глубина получилась на границе посадки кустарника. Дальше он начал входить в зону посадки, обрубая по краям траншеи корни топором. Работа шла не тяжело. Обрубленные корни падали на дно траншеи и минут через двадцать наполовину заполнила её. Борис прекратил рубку и зачистил траншею от земли и корней, корни он бросал сразу в стоящую недалеко тачку. За полчаса ему удалось пройти четверть расстояния. Он повторил заход, на сей раз ушло минут сорок, но половина уже была позади. Так к завтраку, он полностью прошел посадку и подошел к фундаменту ограды. Вывез корни в кучу с кустарником и пошел отдыхать. После завтрака, до обеда ему удалось прорыть наружную часть траншеи и подрыться под фундамент ограждения. К двум часам он прорыл свободную часть траншеи до коттеджа, уложил кабель и начал засыпать траншею за ограждением на улице, чтобы не оставлять открытой на ночь и не ограждать ее. За этой работой и застал его шеф, который приехал на объект.

– Хорошо! – Сказал он и спросил. – Когда начал работу, Борис?

– Сегодня утром. – Ответил Борис.

– Сегодня!? – Переспросил он еще раз. Борис кивнул.

Он направился к Гюнтеру и Банане, доканчивающих свои траншеи у коттеджей.

Так шли дела и в остальные дни. Банана «доверял» Борису наиболее сложные и ответственные участки, а себя они удовлетворяли по остаточному принципу. Шеф с Райнером имели возможность еще несколько раз в этом убедиться. Когда шеф принес в начале следующего месяца зарплату, отдавая Борису, конверт он сказал, что заплатил за работу по одиннадцать марок в час. Такая оплата будет для него постоянно. Речь шла о деньгах чистых, которые человек получает на руки, а сколько для этого надо начислить, это разговор отдельный. Вот так неожиданно для себя он стал получать в час больше, чем предполагал.

Глава 45

Примерно через месяц после приема на работу Бориса перевели в другую бригаду. Мотивов Борис не знал, то ли поняли, что Банана начал ездить на нем слишком нахально, то ли еще какие причины. До прихода в новую бригаду Бориса, в ней работали три человека. Старший рабочий Dirk, его называли вопреки транскрипции Дьорк, лет тридцати двух. Второго звали Иорган, лет тридцати восьми от роду. Третьего звали Карстен, кличка это, фамилия или имя, Борис так и не понял, но уточнять не стал.

Карстен, двадцати восьми лет, не понравился Борису сразу. Он был весь показушный, развивал деятельность и лез на глаза начальству, когда оно появлялось на объекте. Как потом выяснилось, он был женат на обеспеченной женщине на десять лет старше его, дело говорят не в любви, а скорее в деньгах и благополучной жизни независимо от результатов своего труда. Ему хотелось быть на виду и богатым, большие амбиции при плохой амуниции.

Иорган, сын от первого брака, жены хозяина фирмы. Нормальный мужик, не пользующийся явно своим, хоть и не прямым, родством с шефом. Хороший специалист, знающий свое дело и не задирающий планку. За все время работы Бориса шеф ни разу не назначил его старшим рабочим, то ли по взаимной договоренности, то ли чтобы не показалось, что шеф двигает своего пасынка. Очень большой любитель рыбной ловли и баек связанных с ней.

Дьорк, толковый, серьезный, спокойный человек. Отличный работник, добросовестный, ответственный, честный, умный. С ним было приятно работать Борису. У них с Борисом сразу возникло взаимопонимание, уважение и расположенность друг к другу без притирки. Иорган тоже хорошо относился к Борису. В общем, Борис вписался в бригаду, им всем было комфортно.

Вскоре Карстена перевели в другую бригаду. Борис решил, что это работа Иоргана, он ему был явно не по вкусу, но работа требовала и он мирился. С приходом Бориса, он увидел в нем достойную замену и поговорил о переводе Карстена в другую бригаду. Так они в этом составе и кочевали с объекта на объект, и им было хорошо вместе. Иорган с Борисом дружески покусывали друг друга, Дьорк посмеивался.

Оба они Иорган и Дьорк не любили пиво и практически ничего не пили. Зато у них была другая слабость – очень любили пирожные. Кстати, среди мужиков немцев это очень распространенное явление. Как у нас жены ругают мужей за выпивку, так немецкие жены поедом едят своих за пирожные. Пирожных там делают великое множество, они очень красивы и вкусны. Но и цены кусаются от пяти марок и выше. Два раза нырнул в кондитерскую, десятку ветром сдуло, да умножить на двадцать пять дней. Получается, что два дня в месяце отработал, чтобы ублажать себя и раздражать жену. Вот и они как наши пьяницы, зарекаются этого больше не делать, но настает время завтрака или обеда, тут же ныряют, покупают, а потом сидят и балдеют. А Иорган к тому же еще и курил, три – пять марок на сигареты, десять – двенадцать марок на пирожные, пятнадцать марок улетело. Так это кроме еды, кофе и поездки на работу на машине. Они конечно экономят. Ездят на работу на одной машине, это рациональнее. Неделю возит один, вторую другой, если бригада из трех – четырех человек затраты еще лучше раскладываются.

Трудятся немцы все-таки здорово. У них практически нет объемной, тяжелой и нудной физической работы, все механизировано или приспособлено под применение средств малой механизации. Производительность труда от этого возрастает в десятки раз. Бригада из трех человек выполняет такой объем работ за день, с которым нашей бригаде из десяти – двенадцати человек за неделю впору управиться. Наша работа выполняется с таким преобразованием ландшафта, что больше напоминает подготовку к отражению противника, либо следы боев минувших дней, где нет места ничему живому, не пройти и не проехать. Непонятно на чем зиждется наше желание зарабатывать как на Западе, прежде всего, нам следует научиться работать как они и делать в день качественно работы столько – сколько делают они. А то увидели в фильме красивые дома, красивую жизнь, начинаем бредить и нам такую же. Но то, что ее надо зарабатывать каждый день и всем, в тяжелом качественном и добросовестном труде, это не для нас. Тут и пошло поехало, одни начинают бессовестно и крупно воровать. Вторые, отбирать и присваивать государственное и частное чужое имущество. Третьи, грабить первых и вторых. Четвертые, продавать чужое все, что можно продать. Пятые, стричь деньги без соблюдения законов, в обход их. Шестые, на составлении и принятии законов с возможностями украсть и не сесть. Седьмые, кормятся, за счет контроля наполнения государственной или региональной казны. Вот так мы проехали станцию правовое государство, въехали в царство правового беспредела. А поезда задом не ходят. Семьдесят лет летели на паровозе к коммунизму, пятнадцать летим на тепловозе опять к какой-то призрачной цели, даже толком не сформулированной. Мы катаемся, а люди в это время добросовестно работают и конечно, живут лучше нас с каждым днем, каждым годом. А мы хотим жить как они, но только хотим и ничего не делаем, а если делаем, то совсем не то.

Глава 46

Восьми часовой рабочий день тоже не очень-то и короткий. Не в смысле продолжительности во времени, а в смысле физическом – это как работать. Для немцев это все в самый раз. При добросовестной восьмичасовой работе устаешь так, что после него самое время отдыхать и восстанавливаться. Даже при этом, времени на полное восстановление не хватало. Борис утром с трудом тащил ноги и себя на лестницах и переходах, по дороге на работу. Потом начинал работать, входил в ритм и все налаживалось. И эта бесконечная, изнурительная жара добавляла усталости и изматывала. Но он жил один и других забот у него не было, кроме обеспечения самого себя. А ведь у немцев семьи?

Как Борис понял, Иорган ничего дома сам не делал. Жена была не очень требовательная, а самые необходимые дела можно сделать и чужими руками, были бы деньги. Деньги на них тайно или по договоренности, сыночку подбрасывала мама, с шефа не убудет. А себя домашними заботами он наделял по самому минимуму, то есть что не тяжело, не сложно и не делать нельзя.

У Дьорка в жизни все было сложнее. Дьорк был парнем из семьи со средней обеспеченностью. Отец экономист. Мать домохозяйка. Отец, когда работал, неплохо зарабатывал, они жили в своем коттедже. В возрасте пятидесяти лет у отца серьезно пошатнулось здоровье, он был вынужден выйти на досрочную пенсию, чтобы не уйти на тот свет. А размер досрочной пенсии ниже обычной и с деньгами стало значительно труднее. Точнее говоря, денег стало не хватать. Поэтому Дьорк решил отказаться от получения высшего образования и пошел работать. Семья удержалась на плаву, но избытка денег все равно не было, социальный статус семьи понизился.

Дьорк, в те времена, встречался и любил девушку Катрин. Она после школы пошла в финансовый колледж, типа нашего техникума. По окончании колледжа они поженились. Родители Катрин были врачами. Врачи в Германии довольно высокооплачиваемая и социально значимая профессия. Если в школьной жизни молодежь принадлежала к одному слою общества, то на момент свадьбы стали людьми разных каст. По началу, разница не сильно колола глаза. Молодость, увлеченность и незнание жизни позволяли не обращать внимание. Но родители обеих сторон уже тогда почувствовали это, но не стали ломать судьбы детей и препятствовать созданию семьи. Тем более, что Дьорк был умным, серьезным молодым человеком, которому можно доверить свою единственную дочь, а не отправлять в поисках приключений на её и свою голову.

На Западе принято, если есть возможность, родители покупают молодым жильё и полностью отделяют их от себя. У родителей Дьорка особых накоплений не было, дом купили родители Катрин и естественно оформили его на неё. Дом, машина и жена, три кита, на которых держится немецкая семья. Их принято хвалить, когда бываешь в гостях или встречаешься с немцем независимо от повода. Это предмет гордости, зависти друг к другу и определяет положение в обществе. Поэтому дом принадлежащий жене – это постоянная заноза в сердце немца. Он по этому поводу явно имел комплекс.

Дьорк очень любил свою семью и делал все, чтобы их жизнь была не хуже, чем у их окружения. Жить так, чтобы родители Катрин не имели повода её жалеть и пусть даже не озвучивая наезжать на Дьорка. Но лишних денег ему добыть было негде, он после работы вкалывал физически дома. Их дом хоть и был по современным меркам небольшой, для семьи из трех человек был вполне достаточным. Подвальное, хозяйственное помещение, с отопительным и водогрейным котлами, помещение для стирки со стиральной машиной и кладовкой для продуктов и напитков. На первом этаже просторная, благоустроенная кухня, туалет, большая, просторная гостиная, В помещении мансарды ванная комната с душевой кабиной, две спальни и еще один туалет. Кроме этого, к дому был пристроен гараж на одну машину, довольно большой, но недостаточный на две машины.

Когда они поженились, родители подарили Катрин почти новую «Хонду цивик», а через лет пять они поменяли Дьорку отцовские «Жигули» на «Вольво». Машины было две – гараж один. Пока были старые «Жигули» они спокойно стояли на улице. С появлением «Вольво» это уже было не по-немецки, не по-хозяйски. Он решает старый гараж, пристроенный к дому, переоборудовать в спальню. Благо все для этого было, добротные стены и возможность прорезать дверь из гостиной в глухой стене. Ну а для машин, построить новый гараж на две машины с мастерской. Место для гаража тоже было.

Идея была очень хорошая. Она была одобрена всеми родственниками и знакомыми. Но одно дело одобрять, другое выполнять. Мира и покоя она в дом не принесла, а наоборот обнажила и обострила все скрываемые и терпимые раньше противоречия. Для реализации затеи одного труда недостаточно. Хоть Дьорк имел золотые руки и голову, знал и умел все делать, но для этого еще были нужны деньги. Причем плохих материалов, он использовать не хотел. Современные хорошие материалы, были очень дорогими. В общем, он заварил такую крутую кашу на много лет, которая так неизвестно чем и закончилась для него. Отношения между ним и Катрин натянулись как струны и рвались каждый день. Они насилу успевали их восстанавливать. На стройку нужны материалы, нужны деньги. Прироста зарплаты Дьорку ждать неоткуда, других способов добыть их он тоже не видел. Смена работы может и принесет незначительный прирост, а может и совсем наоборот. В семье ощущался большой недостаток в деньгах, причем на несколько лет вперед. И тут Катрин добавляют зарплату. Она начинает получать в полтора раза больше Дьорка. Это развязывает ей руки для укора Дьорку.

Катрин отлично понимает, что Дьорк хороший муж, прекрасный отец во всех отношениях и все делает и будет делать для семьи, но ведь нужны и деньги. А в этом вопросе у него тупик. Образования нет, наследного предприятия не будет, своего дела тоже без денег не откроет, будь он семь раз умный. Все это значит, что он будет рабочим всю жизнь, будет носить в семью хоть и всю, но всё равно относительно небольшую зарплату. Значит, обеспеченной жизни ей не видать, как своих ушей. Эта мысль крутилась у нее в голове и не давала покоя ни ей, ни семье. Это понимал и Дьорк, что его очень угнетало.

Во все времена положение людей в обществе было различным, в том числе и финансовое. Не сможет бедный человек купить престижный «Мерседес», хоть и обречет семью на голод и вымирание. Он не только не купит машины, но и потеряет семью. В тоже время в каждом человеке есть желание жить лучше, чувствовать себя материально обеспеченным, даже если это и не соответствует реальности. Именно отсюда, а не от глупости, возникают нереальные затеи.

Дьорк работал, чуть ли не круглосуточно. Чем больше и быстрее он работал, тем больше денег уходило на материалы. Надо покупать материалы на пол, все для устройства отопления в спальне, окна, двери и так далее, пальцев на руках и на ногах не хватает, не то, что денег. Покупки уже не только не приносили радости, наоборот раздражали тем, что вытаскивали большие суммы из скромного бюджета. Чтобы избегать скандалов, он уходил от контактов с Катрин, в работу. Поздно вечером смертельно усталый он моментально засыпал, зная, что завтра и послезавтра и надолго предстоят такие же тяжелые дни. Он превратился в наемного работника в собственной семье. С Катрин они отдалялись все больше и больше. Он не мог уделять ей много внимания, а Катрин как молодую красивую женщину это обижало и раздражало.

А машины стояли на улице.