Текст книги "Жизнь. Срез для диагноза"

Глава 65

Марек решил во второй половине июля поехать в отпуск. Хоть денег на строительство он так и не собрал, но на отпуск было нужно не очень много. С тысячей марок в кармане можно было месяц пожить обеспеченным человеком или богатым паном. А домом он решил немного позаниматься сам и если возникнет острая необходимость, возьмет на короткий срок себе помощника или сам пойдет в подсобники. На материалы денег надо не очень много.

Но человек не может знать, что будет завтра, а тем более, послезавтра. Случилось так, что через неделю после своего отъезда в отпуск, двадцати семи лет от роду Марек, умер в своем доме в Польше. Вот такая короткая жизнь.

Откуда и почему такое отношение к спиртному или наркотикам? Простая разболтанность и отсутствие тормозов? Недовольство собой в жизни или самой жизнью? Весь социалистический лагерь, во все времена не был социально благополучен и уровень жизни в нем был ниже развитых стран европейских стран, а пороки селятся в неблагополучной среде. Для ухода от постоянно давящих жизненных проблем северная часть его злоупотребляла спиртным, южная наркотиками. Развал социализма породил миграцию населения, а вместе с ним и пороков, резко увеличив число исковерканных судеб, выбил без войны многих молодых людей. Молодежь шла на самоуничтожение, не ощущая своей нужности в жизни и понимая, что весь интерес к ней заключается только как в объекте эксплуатации и как средство для чужого обогащения. При этом ни государство, ни работодатели не хотят, ни о ком заботится, готовы выкачивать из человека все, оставляя ему средства только на физиологию.

Не принимая этих условий, они предпочитают откровенное безделье. Безделье удобно еще и тем, что не надо прилагать никаких усилий в труде за мизерную заработную плату. Дать нормальную зарплату не хотят другие. Чтобы раскрутить свое дело, свой бизнес, нужно еще больше борьбы и других качеств. Большинство молодежи к этому не просто не готовы, а не способны.

Со смертью Марека положение Бориса изменилось. В августе Борису надо было платить за квартиру по триста марок вместе с албанцем. Причем деньги с него, еще при живом Мареке, они насилу выдирали. А тут по триста! Марек давно жил у этого хозяина, у него с ним были хорошие отношения и он решал с ним любые вопросы. Теперь главарем становился мутный албанец. Надо искать новую крышу над головой.

Шеф тоже продолжал мудрить со сверхурочными оплатами за работу по субботам. У Бориса возникла мысль, что в конце работы он может кинуть и с зарплатой за месяц. С одной стороны он мог бы и вообще не взять Бориса на работу – это было бы для Бориса трагедией. С другой, если взял, зачем обманывать. На всякий случай Борис придумал противоядие, схема действий у него вызрела. Смысл ее в том, что нельзя работать до оговоренного срока в ноябре. Отъезд должен носить неожиданный характер, сразу после получения зарплаты за предпоследний месяц. Зарплата за прошедший месяц выплачивалась второго, третьего числа следующего месяца.

Глава 66

Но с жильем задача была серьезнее. Уходить на другую квартиру некуда. Поиск квартиры, будучи нелегалом, более чем опасное. И тут Борис решил попытать счастья найти крышу над головой у хозяина Саши, который строил и в отстроенной части уже эксплуатировал пристанище для социально неустроенных лиц на Генрих Гейне штрассе. Звали этого молодого человека Константин, они были немного знакомы и поэтому оснований, для скованных отношений друг с другом, у них не было. В первую же свободную субботу Борис встретился с Константином. Не пытаясь ничего мудрить и темнить, он выложил ситуацию, в которую попал и попросил его помощи в жилье. Константин был вполне нормальным человеком и согласился.

– У нас на третьем этаже, есть свободная комната. На этом этаже работы сейчас не идут и в ближайшие два-три месяца не будут, надо полностью закончить четвертый этаж. Там железная дверь на этаж, ключ от нее я дам. С оплатой мы решим так. Мне сто – двести марок не нужны. Мне нужно чтобы двигалась работа. Поэтому договоримся так, две – три субботы до трех четырех часов поработать добросовестно, вот и мы в расчете. Инструмент и материалы я обеспечу. – Изложил он свое видение вопроса. Только потом, сделав озабоченное лицо, добавил:

– Тут есть еще одно важное обстоятельство, на которое надо идти сознательно, Борис, сейчас на этом этаже по соседству с пустующей комнатой живет одна молодая немка из панков. Мне ее направили социальные службы. Дело в том, что у нее хронический сифилис и поселить ее с основной армией ей подобных, я не могу. В принципе это не очень опасно, но пользоваться одним туалетом и душем нежелательно, поэтому в туалет и умываться лучше ходить на четвертый этаж.

– Зовут ее Эльза, – продолжил Константин. – Живет она с собакой, не очень агрессивной, но и не ангельского характера зверь. Я ей скажу, чтобы она забирала пса на ночь в комнату, а не оставляла в коридоре. Пересекаться с ней вы не будете. Панки до половины дня спят, а потом болтаются до двух – трех часов ночи. Я скажу, чтобы она не мешала жить тебе и не лезла за деньгами. Денег ей не давать, ни под какие уговоры. Два – три жестких отказа и попытки прекратятся. Так что вы оба нуждаетесь и в крыше над головой, и в изоляции, у одной сифилис, у другого отсутствие документов. А полиция по ночам в нашем заведении дело не редкое, но это на четвертом этаже. Если все устраивает, то можешь переселяться хоть завтра. Охрану я на первое время предупрежу, ну а потом познакомитесь лично.

Борис обрадовался и озаботился одновременно. С одной стороны вопрос с крышей над головой решился неожиданно просто и легко. С другой, это ужасное соседство. Будущее с албанцем не менее непонятно и опасно. Ну, ведь ходят же больные люди среди нас и в кафе, столовых, автоматах, транспорте. Другие люди лечат их в диспансерах, обследуют и контактируют постоянно и ничего, имеют здоровые семьи.

Решено было свести до минимума всякое возможное пользование общими предметами, кроме дверной ручки на этаж. Поэтому выбор, после самых незначительных колебаний, выпал на предложенное Константином пристанище.

Глава 67

К концу двадцатого века, социализм не просто стал разваливаться, а можно сказать рухнул, где тихо, где с кровью. Пошли межнациональные и межгосударственные конфликты в федерациях и разных государствах. Убедившись в несостоятельности обеспечения человеческого образа жизни при социализме. Результаты многолетнего труда миллионов, начали безбожно растаскиваться номенклатурой всех уровней. Народ этих стран кинулся в капитализм, в котором о своем народе еще помнили и жили в большем согласии с моралью и Богом. На фоне своих полуразвалившихся стран, жизнь в них казалась раем. Ну а в рай, не в ад, желающих хоть отбавляй. Приток стал настолько могуч, что возникла необходимость отсеивания прибывающей публики. Вот и пришлось срочно строить помещения для временного пребывания лиц, пока решится их судьба. А так как по меркам даже тех времен, жилище должно иметь помещение для сна, холодильник, плиту, душ, то условия жизни были хоть и тесноватые, но вполне сносные, для многих даже лучшие, чем те которые они имели на родине. Кроме того, давали деньги вполне достаточные на нормальное питание и бытовые нужды. Чего еще надо? Пусть решают твои проблемы и чем дольше, тем лучше. Откажут. А мы за это время наберемся опыта и подадим документы вновь, так тянули по году, а некоторые и больше. Еда поперек горла не становилась, а деньги у непьющих еще и подкапливались. Не ленивые, в это время находили подработку и нелегально зарабатывали.

Меньше всего среди них было «русских», под это понятие шли все национальности бывшего союза. Видно немцы реально оценили угрозу перемещения двухсот восьмидесяти миллионного народа, больше чем население самой объединенной Германии в два раза. Они, как возможно надежнее, закрыли эту брешь. Поляки их соседи, сновали туда-сюда, как рабочие из пригородной зоны в мегаполисы. Ну а из Югославии, Румынии, Албании, Турции сюда не накатаешься. Кавказцев тоже совсем мало. Они еще раньше приспособились доить Украину и Россию и присосались к ним очень надежно и там им неплохо, несмотря на передряги. Официально они никогда не работали, а чем мутней вода, тем крупнее рыба им попадается. Тем более, что развести такой бардак в Германии им никто не позволит.

Вот так и шла жизнь в этих азюлях, приютах для временного проживания. Кого-то депортировали, кому-то дали разрешение на временное проживание, до окончания военных конфликтов. Редко вид на жительство. Это удел принятых в страну евреев и их семей, прибывающих не стихийно, а организованным порядком.

Есть еще одна категория, проживающая в азюлях – это панки. Эта молодежная гоп-компания, психология, которых не поддается взрослому и традиционному мышлению. Их образ жизни, сплошная тусовка, вызов всему окружающему и полное неприятие жизни по требованиям морали, аллергия на труд и учебу. Общение в кругу себе подобных и беспредельный эпатаж во всем, от раскраски до одежды. Соорудив на голове нечто разноцветное и невообразимое, обвешав себя побрякушками, они болтались толпами. В их компании входили бездомные собаки, которых они умудрялись раскрашивать, а на собачьих шеях повязывали косыночки. Для ночлега летом они захватывали пустующие здания, они раскрашивали их граффити. Эти дома, как пестрые утесы без окон, были видны издалека, а в проемах окон, как нечистая сила, кривляясь, высовывались такие же пестрые и орущие, их обитатели. Деньги они добывали у супермаркетов на доставке пустых тележек от места парковки машин к местам хранения тележек, извлекая из залогового монетоприемника по одной марке. Кроме того они попрошайничали, устраивали импровизированные платные концерты. Просили денег на корм для собак. А по вопросу выпить и закусить, не проблем. Зашел в супермаркет, чего-нибудь съел, пива банку открыл, выпил, пустую, положил на полку. Борис однажды задался целью и просто походя, насчитал на полках двадцать две пустых банки, не слабо. Публика эта всех полов и народов, объединенных одним желание противопоставить себя всему и всем, а главное не работать. Все они актеры, играют какую-то на их взгляд очень оригинальную, отличную от всех жизнь и обыгрывают себя в ней.

Немцы в этих компаниях составляют основную массу, несмотря на довольно серьезные жизненные уклады. Дети немцев тоже выпадают из родных гнезд и пользуются свободой неодинаково. Некоторые проявляют интерес к ярким, играющим малопонятные роли панкам, попадают под их влияние, начинают сами играть и быстро становятся профессионалами, которых ничего в этой жизни не интересует. А там пиво, наркотики и полная деградация. Часто это дети вполне обеспеченных, нормальных родителей. Они разыскивают свое неудачное чадо, те опять уходят из дома. Так вот, чтобы хоть как-то опризорить этих молодых оболтусов, их социальная служба помещает их в эти азюли. Там они живут в своем кругу, по три – четыре человека в комнате. Их пытаются обучить каким-то специальностям. Полиция частенько проводит рейды в азюль, смотрят, как они живут, дружат ли с выпивкой и наркотиками. Выдергивают из их среды наркоманов на принудительное лечение и чтобы они не втягивали других. В общем, их воспитывают, платят им деньги, а они играют, все остальное им не нужно.

Борис наблюдал за одной группой немецких панков, человек около двенадцати. Они играли в рыцарей средневековья. Пошили себе доспехи, надо сказать очень аккуратно и талантливо, ведь немцы все-таки. Достали где-то мечи, старинные ремни, шлемы разных видов. У предводителя был шлем с настоящими рогами, сделан очень искусно. Во дворе азюля был сооружен трон, длинный трапезный стол с лавками с двух сторон. За этим столом они восседали и решали проблемы рыцарства. Часа на три – четыре это воинство шло походом в центр Берлина на Александерплац и возле торгового центра «Кауфхоф» тешили публику своим видом и показательными сражениями. Деньги в сумки-торбы им кидали, на вечерний отдых после ратных подвигов хватало. Но однажды они переборщили, переиграли. На копья решили надеть человеческие головы, чтобы повергнуть в ужас публику. Мысль была принята то ли по пьянке, то ли под действием наркотиков. Той же ночью, на одном из кладбищ, были раскопаны свежие могилы и добыто что хотели. Потом полиция, следствие и неизвестный конец всего средневекового войска.

Остальные жили более тихо. Поздно ночью они сползались в азюль после тусовок, вместе со своими питомцами. Собаки жили вместе с ними в комнатах и мочились на ковролин, как на мягкую травку. Ведь желающих вставать и выгуливать собак, не было. В общем, жили-были, ели-пили, на остальное все забили, тусовка без конца и начала.

Глава 68

Решение было принято. Борис стал тайным обитателем азюля. Весь букет образа жизни его обитателей, от иждивенчества, паясничания в жизни, до сифилиса, был перед его глазами, во всей своей красе. Первые дни проходили так, Никаких лишних брожений по этажу после работы. Все санитарно-гигиенические процедуры, включая душ, на четвертом этаже. В комнате была вода, электроплита, приготовление пищи было возможно без выхода и контактов. Эльзы, когда он приходил с работы, конечно, не было.

Часам к семи вечера Борис заканчивал все бытовые дела и укладывался спать. После полуночи приходила Эльза со своим зверем. Пес вспоминал о своей службе, чувствовал присутствие чужого и начинал громко басовито лаять. Эльза знала о Борисе и заставляла пса замолчать. Минут через двадцать – тридцать все затихало, а в четыре вставал Борис, собака устраивала короткую ораторию, потом снова затихала. Так проходил день за днем. Через неделю, ночью, после прихода соседки, в дверь Бориса негромко постучали.

– Извините! – в дверях стояла Эльза, на заднем плане довольно крупная собака. – У меня к Вам просьба, не могли бы одолжить марок двадцать до следующих выходных?

– Нет, – сухо ответил Борис. – У меня всего пять марок и проездной. Я денег здесь не держу. Поэтому дать просто не смогу.

На следующей неделе попытка повторилась, правда планка опустилась до пяти марок. Получив не менее жесткий отказ, они прекратились.

Однажды утром Борис встал как обычно на работу. Умываться он ходил на четвертый этаж. Все-таки в раковине для мытья посуды и продуктов, умываться не годится. Он подошел к двери, она открывалась наружу. Но в этот раз она была закрыта. Он слегка надавил на нее, она подалась, когда щель стала больше, он увидел лежащего у двери пса Эльзы. Вставать собаке явно не хотелось, а на работу идти надо. Борис решил не идти наверх умываться, надеясь, что собака уйдет от двери. Через полчаса он собрался выходить, время пришло. Собака и не думала покидать свой пост. Стараясь не делать резких движений, он стал плавно отжимать ее дверью. Когда дверь была отжата на расстояние достаточное для выхода, собака лежала как раз поперек выхода. Мало того, что надо было выйти, надо еще было закрыть дверь на ключ. Прикрыв дверь так, чтобы можно просунуть руку, Борис вставил ключ с наружной стороны двери. Собака лежала спокойно. Остались мелочи, выйти, перешагнуть через нее, закрыть дверь, повернуть ключ и уйти. Куда при этом может собака тяпнуть, за ногу или между ног, об этом думать не хотелось, да и некогда было. Слава Богу, все обошлось, собаке было лениво и Борис благополучно, вовремя добрался на работу.

Время шло. Работы на четвертом этаже подходили к концу. Константин сказал, что ему надо срочно поселить большую группу обитателей. Для этого надо отселить Эльзу и Бориса. Эльза все равно должна идти на курс лечения. Бориса он перевел в бывшую душевую комнату, которая имела индивидуальный выход на черную лестницу. Константин дал ключи Борису, он стал владельцем автономного жилища. Ну, душевая и есть душевая, хоть ею добрый десяток лет не пользовались. Кабин нет, пол из старой плитки, уложенной с уклоном к люкам приемникам воды. Ну и естественно запах и остаточная сырость. Но все равно это было в радость, а особенно отдельный вход.

Глава 69

Где-то неделю спустя после переселения Бориса в душевую, ему внезапно был дан второй «звонок» с того света. В пятницу, после работы он поехал по своим хозяйственным делам. Возвращался на метро и на ступеньках, когда он спускался, вдруг свет в глазах стал меркнуть, а ноги отказывались нести. Дотянув до ближайшей скамьи, он сел и начал глубоко дышать. Состояние дальше не ухудшалось, но и не улучшалось. Он посидел минут десять и решил потихоньку ехать на следующем поезде. Однако попытка встать не удалась, свет померк, он снова опустился на скамью. Посидев минут тридцать, он смог дойти и войти в вагон. Благополучно доехав две остановки, он вышел на своей, но сил опять хватило, чтобы только дойти до скамьи. Опять длительная отсидка, он выбрался на улицу. На улице стало чуть лучше, он добрался до кровати, чудом пройдя несколько сот метров. По приходу он выпил двойную дозу сердечного лекарства и лег на кровать выживать. Отпускало очень медленно. Хорошо, что суббота не рабочая. Пятничный вечер был очень тяжелым и Борис не был уверен, что проснется завтра утром. На всякий случай он написал две записки на русском и немецком языках, в которых указал адреса жены и Дьорка, чтобы если похоронят где-нибудь и как-нибудь, Дьорк смог бы ей показать и передать деньги. Но все обошлось, утром Борис проснулся, продолжил активное лечение и не менее интенсивное обдумывание своего будущего. Разум говорил, деньги – хорошо, выжить – лучше. Во дворе, в тени, тридцать жары плюс работа. Надо иметь очень крепкое здоровье, чтобы все это выдержать, а видимо здоровье Бориса уже не отвечало этим требованиям. К полувековому юбилею жизнь хорошо поучила и потрепала Бориса, а такая наука бесследно не проходит.

Вот и все, что в двух словах сказал разум. Надо возвращаться живым, хоть с какими-то деньгами, а не доводить дело до ящика. Борис начал подготовку к отъезду. До отъезда ему предстояло попытаться выдрать из шефа деньги, которые он не доплатил ему за работу в сверхурочные. А это составляло сумму девятьсот двадцать марок, деньги немалые. План Бориса был прост. Он дорабатывает до конца месяца. В конце месяца просит шефа дать ему в счет зарплаты следующего месяца дополнительно еще одну тысячу двести марок для покупок дешевых товаров на летней распродаже и возможного подбора и покупки машины. Шеф знал о том, что он собирается покупать машину. Он написал подробный финансовый помесячный отчет, когда, где, за сколько сверхурочных часов недоплатил ему шеф девятьсот двадцать марок, а оставшиеся двести восемьдесят марок он отработает в начале месяца в течение четырех дней (по расчету три с половиной). День этот приходится как раз на второй день после зарплаты.

Вот и настал последний день работы. Борис работал с Иорганом вдвоем, с утра приехал Райнер.

– Все. Я сегодня работаю последний день, – объявил Борис Райнеру и протянул листок с расчетом.

Борис и раньше пару раз говорил с Райнером, что нехорошо так поступать, недоплачивая ему половину за сверхурочные, ведь это для шефа не такие большие деньги, тем более при ежемесячной выплате. Теперь, когда Борис протянул ему расчет, Райнер внимательно прочитал его, но возразить было нечего. Все оказались в полном порядке, с указанием хронологии работы.

– Борис, ты сейчас уйдешь или отработаешь день до конца? – спросил он.

– Конечно, я отработаю, не буду же я срывать рабочий день Иоргану. Да и Вы все проверите, а вдруг где ошибся в расчете?

Райнер уехал, но к концу работы приехал вновь и попытался вести переговоры:

– Борис, останься, мы тебе поднимем зарплату до двенадцати марок в час, будем нормально оплачивать сверхурочные?

– Да, а потом заберем от тебя месячную зарплату? Не верю! Что мешало Вам раньше нормально оплачивать сверхурочные часы, я просил об этом и шефа, и Вас?

После непродолжительного разговора Борис вынес в мусорный контейнер изрядно подношенную рабочую одежду и обувь, давая понять, что разговор о работе закончен.

Райнер понимающе попрощался, Иорган тоже, они пожали Борису руку и разъехались. То есть они остались порядочными людьми, не одобряющими попытку обмана шефом, не желали ничего плохого Борису.

Глава 70

Выбор был сделан и с основной работой закончено. Константин предложил подработку в азюле, которая пришлась очень кстати. Надо было еще купить и оформить машину. Помня свой неудачный опыт с «Фордом», Борис выполнил все, что нужно сделать перед дальней дорогой и правильно оформил все документы. Все было сделано, как положено.

На сей раз выбор пал на четвертую модель наших «Жигулей», из-за просторного закрытого салона и сравнительно недорогой эксплуатацией. Поиски привели к небольшой торговой фирме, на которую он приехал вместе Дьорком, из-за проблем с хорошим немецким. Однако немецкий оказался не нужен, фирмой правили выходцы из союза. Так что переводить пришлось Дьорку, а не наоборот. Из документов, настоящих с немецкими печатями и подписями следовало, что машине четыре года и у нее был один хозяин. Пробег около восьмидесяти тысяч километров, что нормально по немецким меркам. Использование Дьорка, как эксперта, тоже провалилось, так как немцы свято верят документам и печатям. Увы, это оказалось ложью. Машина явно эксплуатировалась семь лет и пробег у нее не семьдесят, а сто семьдесят тысяч километров. Перейдя на наш бензин, она через десять тысяч километров начала просить ремонта двигателя, что и было сделано, хорошо и качественно хоть не очень дорого. Так что, где наши – там и обман, защититься от которого невозможно. Это надо быть опытным волком, вроде Валеры из первой поездки, чтобы вычислить обман.

А в реальной жизни они с Дьорком походили вокруг машины, посмотрели мотор и салон, завели, немного порычали мотором и пошли оформлять документы. После непродолжительной процедуры, Дьорк сел в «Вольво», а Борис пристроился на четверке сзади и они поехали к Дьорку. Борис договорился оставить до отъезда машину у отца Дьорка, который жил в своем коттедже неподалеку. У Дьорка был приятель, работавший в автохаусе, который посмотрел машину на стенде и подготовил ее к перегону. Дьорк в благодарность Борису за бесплатную помощь в строительстве гаража, взял все расходы по осмотру и подготовке машины на себя. Вот так были решены и эти проблемы.

Осталось только решить вопрос с документами на возвращение для себя. Паспорт был с просроченной визой и являлся не документом, а источником неприятностей. Борис нашел здание посольства Украины в Германии и узнал часы приема. Пришел на прием.

– Вы по какому вопросу? – Вежливо спросил служащий посольства Бориса.

– У меня проблемы. Я потерял или у меня украли паспорт. А мне надо возвращаться домой. – Пояснил Борис.

– Пройдите по коридору во вторую комнату направо. Там Вам зададут необходимые вопросы, заполните документы, для решения проблемы, – Направил чиновник.

А вдруг все раскрутят, когда уехал, когда пришел, где был, что делал? От этих вопросов стало немного не по себе. Но голова всунута, а голова это главное, надо тащить и все остальное. Будь что будет, а возвращаться надо. Зашел в кабинет, тройка столов со стульями, в правой стене окошечко, в кабинете никого.

– Здравствуйте! Меня направили к Вам. У меня пропал паспорт, а мне надо возвращаться. – Кратко объяснил Борис.

– О пропаже паспорта заявляли в полицию или еще куда? – Спросил человек в окошке.

– Нет. Я порядков не знаю и поэтому решил сразу обратиться к Вам. – Ответил Борис.

– Понятно. – Неопределенно ответил человек в окошечке, не очень дружелюбно, но и без видимых отрицательных эмоций. – Заполните вот эти анкеты и через три дня придете. Деньги на проживание и место где жить есть?

– Да. Через три дня приду. – Утвердительно ответил Борис.

Он сел, заполнил анкеты. Слегка приврал, хотя даты вранья и причины им были обдуманы заранее, Получилась хоть полуправда, но логичная. Чиновник, посмотрев анкеты, сказал:

– Придете через три дня в первой половине.

Эти три дня Бориса напрягали. Идти в посольство было страшновато, вдруг раскрутят, а у него деньги, купил машину. По украинским критериям очень обеспеченный человек, вдруг захочется что-нибудь или все отобрать. Но выход был только один – идти.

Тот же чиновник в окошечке спросил:

– Как Ваша фамилия?

– Калинкин Борис.

Чиновник порылся в бумагах, нашел и посмотрел заключение:

– Сейчас Вы пойдете в ближайший банк, справа от посольства через два дома, Заплатите вот на этот счет триста марок и принесете платежную квитанцию. Деньги у Вас есть?

– Да. – Коротко ответил Борис.

Через двадцать минут Борис протянул чиновнику в окошечко квитанцию об оплате. Чиновник выдал ему под роспись свидетельство о возвращении на Родину. Бумага по формату вдвое превосходила паспорт, была она одноразового пользования для проезда из Германии на Украину.

Теперь для выезда сделано все и в течение семидесяти двух часов, он должен покинуть Германию. Выезд он наметил на вторую ночь после получения документов. В первый же день он отвез и погрузил все свои вещи в машину. В течение двух часов оформил машину на вывоз и получил транзитные номера. Никаких очередей и проволочек. Проверка на компьютере данных Бориса и машины, по части криминала и угона. Все. В течение получаса в мастерской, расположенной рядом, откатали новые металлические номера и выдали транзитный техпаспорт. Причем вся процедура стоила несколько марок, только за изготовление номеров.

Выезд был намечен на ночь. Проехать ночью в сторону Польши было проще. Утром и днем немцы и поляки ездят в оба направления довольно интенсивно. В Польше значительно дешевле продукты и сигареты. Вывоз сигарет ограничен, а немцы в большинстве своем законопослушны, везут в разрешенном количестве, но ездят чаще. Машин на границе немного и через несколько минут Борис протянул польскому пограничнику свидетельство о возвращении на Родину. Поляк посмотрел его поставил штамп, протягивая назад, сказал:

– Ну и жулик Вы, Борис. – И лукаво усмехнулся.

За день Борис перемахнул Польшу и к вечеру подъехал к украинской границе. Он передремал в машине на заправке и очень ранним утром поехал на границу. Там машин бессчетное количество, на всю ширину дороги в четыре ряда. Мат висел в четыре этажа, но на скорость прохождения он не влиял. Водители говорят, что вчера днем очередь была в два раза больше. Между машин сновали шустрые мальчики, предлагали за сотню долларов быструю «проводку». Они, конечно, выполняли свое обещание, но соглашались немногие. Очередь она тоже вещь познавательная. Когда Борис уже днем подъезжал к шлагбауму, слева от него пришвартовали шикарный белый «Мерседес». В нем были три человека, два здоровенных детины, бандитского вида и какой-то мужичонка с неправильными, болезненными чертами лица. Перед самым выездом на пункт оформления, детина поменялся с ним местами. Когда мужичонка переходил на место водителя, Борис заметил, что одна рука у него скрючена, но немного действовала. Он тихо по прямой проехал метров десять и на вопрос таможенника на кого оформлять ввоз машины, детина ткнул пальцем на него. Таможенник суетно взял документы мужичонки и машины и побежал заполнять. Минут через десять он прибежал обратно, показал где расписаться, шлепнул штамп, получил сто долларов и пожелал счастливого пути.

Потом он подошел к Борису, дал ему бланки и отправил заполнять. У Бориса на это ушло минут двадцать, минут пять ушло на сверку номеров документов и машины. Когда ставил штампы, не выдержал и сказал:

– Да! Вот это тачку ребята отхватили. Приварят на ней не одну штуку зелени и растаможат, почти даром, «инвалиды» как-никак.

И тут до Бориса дошло, что инвалид взят напрокат, потому что у него есть льгота на беспошлинное приобретение автомобиля, ведь государство у нас гуманное. Там же в очереди услышал, что появился новый мафиозный бизнес. Угоняют по согласию с хозяином престижную, дорогую машину. В Германии наша автомобильная мафия делает на нее липовые документы и по ним выезжают в Польшу, как бы на разовую поездку поляка или немца, которые нигде не фиксируются. В Польше перебивают на ней номера и делают новые документы на продажу и транзит, по которым течении двух суток выгоняют на Украину или в Россию. Дальше бывшему хозяину отдают четвертую или пятую часть стоимости, с тайной фотофиксацией передачи денег, он заявляет об угоне и получает страховку. Согласие достигается элементарным запугиванием, что если он поднимет шум раньше чем через три-четыре дня, машину все равно не найдут, у него и семьи будут серьезные неприятности, а также денег от них и страховки ему не видать как своих ушей. А на более весомую аргументацию у них тоже методика отработана. Делалось все под заказ. Сначала готовились документы, потом подыскивалась подходящая машина, интернациональный синдикат начинал работать.

Один ведет переговоры с хозяином, другие перегоняют машину в Польшу, третьи перебивают номера и если надо перекрашивают, четвертые перегоняют к нам. Пятые дают деньги хозяину за молчание, он запуган, завязан деньгами и ничего сказать не может, потому что ему светит соучастие. Все проворачивается очень подготовлено, быстро, так что хозяину машины ничего не остается, как принять навязанные правила игры. Те, кто вел переговоры, не угоняли. Факт переговоров был бездоказательным, они велись один на один. Все были мастера своего криминального дела. Костоломы до особого указания отсиживались в тени.

Хозяину угнанной машины было проще спустя три – четыре дня заявить о пропаже и получить страховку и что-то от угонщиков, чем потерять все и ждать, когда следствие найдет следы, которые найти и доказать практически невозможно. С появлением на просторах СНГ новых очень богатых людей таких угонов становилось все больше. Законы криминального бизнеса, такие как у обычного, спрос рождает предложение.

Во второй половине дня Борис выдвинулся с границы в дальнейший путь. Ехал он по возможности. Начинал чувствовать, что глаза закрываются, останавливался, дремал двадцать-тридцать минут и уже немного отдохнув, проезжал еще сколько-то километров. Благо день был на дворе. А вообще-то на дороге вечером и по ночам пошаливали разбойнички. Они нападали на водителей, грабили. Поэтому по ночам останавливаться, где попало, не рекомендовали. Даже где-то через сотню километров ночью выставляли ночные милицейские посты, которые регистрировали все проходящие машины и сообщали на следующий пост по дороге. Уже где-то около полуночи Борис остановился на одном из постов.