Электронная библиотека » Александр Зорихин » » онлайн чтение - страница 22


  • Текст добавлен: 15 октября 2023, 10:00


Автор книги: Александр Зорихин


Жанр: Военное дело; спецслужбы, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Шрифт:
- 100% +

В отсутствии постоянно действовавшей легальной резидентуры в Петропавловске-Камчатском штаб Северной армии вёл сбор информации на полуострове через агентуру в рыболовно-концессионной компании «Нитиро гёгё кабусикигайся», занимавшейся по соглашению с советским правительством с 1923 г. монопольной добычей и переработкой рыбы на камчатском побережье. Так, в 1941 г. армейская разведка завербовала старшего переводчика компании Тана-ка Хидэо, который, сезонно работая в Крутобереговском рыболовном районе и на Ичинском рыболовном заводе, обрабатывал собранные другими сотрудниками фирмы путём бесед с населением и личных наблюдений сведения о дислокации, передислокации, численности, вооружении советских войск и пограничных подразделений, системе охраны границы, состоянии оборонительных сооружений, продовольственных запасов на полуострове, поставках техники и продовольствия по ленд-лизу, полётах американской боевой авиации, морском сообщении с США, деятельности советских разведорганов[826]826
  Слабука В.В. Указ. соч. С. 129–133.


[Закрыть]
.

Кроме того, командование Северной армии систематически направляло на Северный Сахалин и Камчатку в краткосрочные (до 4 месяцев) командировки сотрудников ИРУ под видом членов экипажей рыболовецких судов, служащих фирмы «Нитиро», работников японских нефте– и угледобывающих компаний «Кита Карафуто сэкию (сэкитан) кабусикигайся» с документами на вымышленные имена: в 1943–1945 гг. туда неоднократно выезжали капитаны Маруяма Катю, Оги Садао, Исикава Таро, Ивата Сёдзу, Мураяма Рокуро, Мори-мацу Тадаси, майоры Канда Томоо и Абэ Цунэсабуро[827]827
  Рикугун Накано гакко. С. 741–742.


[Закрыть]
.

Действовавшая с ноября 1938 г. против южных районов Приморья ЯВМ Корейской армии в Раджине продолжала забрасывать на советскую территорию агентов-корейцев. Кроме того, весной 1942 г. начальник миссии майор Мимати Син через предпринимателя Ким Чанок приобрёл в Сэйсине за 23 000 иен рыболовецкие шхуны «Косэй-мару» и «Синио-мару» и через свою агентуру среди экипажа попытался наладить визуальную разведку советского побережья, но из-за расшифровки мероприятия был вынужден в начале 1943 г. шхуны продать. С осени 1942 г. разведку приморского побережья по заданию Мимати вела шхуна «Хокуё-мару», в состав экипажа которой были включены сотрудники радиоразведки ЮМЖД. В самой же миссии подслушиванием советских радиопереговоров занимались М. Шамов и П. Калишин[828]828
  Органы государственной безопасности СССР во Второй мировой войне. С. 458–461.


[Закрыть]
.

Таким образом, к началу 1945 г. 2-е управление Генерального штаба располагало хорошо подготовленным кадровым аппаратом и сетью разведывательных органов в Советском Союзе и приграничных с ним странах, которые, несмотря на ужесточение контрразведывательного режима в СССР в связи с советско-германской войной, продолжали получать жизненно важную для хода кампании на Тихоокеанском театре информацию о состоянии советских Вооружённых сил, военной промышленности и планах Москвы.

Несмотря на выход Финляндии из состава фашистского блока осенью 1944 г., который привёл к свёртыванию сотрудничества с финской военной разведкой, зарубежные разведаппараты ГШ Японии сохранили целый ряд ценных источников информации по СССР (по состоянию на 27 декабря 1944 г.):

ВАТ в Германии – источник «OKW» (сотрудники бывшего абвера),

ВАТ в Швеции – источник «Ма» (бывший начальник 2-го отдела Генштаба Эстонии полковник Р. Маасинг),

ВАТ в Турции – источник «Порандо кикан» (сотрудники дипломатической миссии и аппарата военного атташе посольства Польши в Турции),

ВАТ в Венгрии – источники «Са» (Генеральный штаб Венгрии) и «Доицу токудзё» (материалы радиоперехватов из шифровального отдела ОКВ)[829]829
  Архив НИИО МНО Японии. Тюо-сакусэн сидо сонота-43-2 (C15120080300). Л. 1348.


[Закрыть]
.

В свою очередь, важнейшими источниками для Квантунской армии были:

«A дзё» – дешифровка перехваченного радиообмена,

«B дзё» – перехват открытых радиопереговоров,

«C дзё» – анализ характеристик радиообмена,

«Сотохэ» – показания дезертировавших советских военнослужащих,

«Сотэси» – показания арестованных советских разведчиков,

«Коси» – данные с наблюдательных пунктов,

«Хатокутё» – фальсифицированная советской разведкой телеграфная переписка из генерального консульства в Харбине[830]830
  Там же. Дайтоа сэнсо-Сорэн-2 (C16120726300).


[Закрыть]
.

Стоит привести послевоенную оценку американскими спецслужбами результатов деятельности радиоразведки Квантунской армии: «Специальная информация поступала благодаря дешифровке радиосообщений Советской армии, причём взлому поддавались только простейшие 3-значные шифры. Таким путём добывались данные о дислокации, передислокации и учениях воинских частей, однако сведений об их организации, вооружении и боеспособности получать не удавалось». Действительно, СИУ читало главным образом закрытые 3– и 4-значными шифрами с перешифровкой телеграммы, однако японцы сумели расшифровать использовавшиеся в них кодовые обозначения советских населённых пунктов[831]831
  NARA. RG 263. Entry ZZ-17. Box 5. «Japanese Intelligence Organizations in China (World War II)». P. 148; Сисикура, Дзюро. Указ. соч. С. 77–79.


[Закрыть]
.

Отсутствие агентурных позиций в центральных и фронтовых органах военного управления Красной армии, ограниченные возможности службы радиоперехвата, наличие неверных сведений в справочных материалах разведок стран оси и жесткий контрразведывательный режим в Советском Союзе порождали количественные ошибки в оценках советского военного потенциала на Дальнем Востоке и в Забайкалье в 2,5–3 раза как по вооружению и военной технике, так и по числу общевойсковых соединений.


Таблица 14

Оценка органами военной разведки Японии ДВФ и ЗабФ в 1942–1945 гг. (в скобках – реальное положение)[832]832
  В «Численности личного состава» и количестве боевых самолётов показаны ДВФ, ЗабФ, ТОФ и войска НКВД. Японцами учтена только боевая авиация, без учебных, транспортных самолётов и самолётов связи, аналогичным образом отражены реальные данные по ВВС РККА (Архив НИИО МНО Японии. Мансю дзэмпан-1 (C13010001200). Л. 0163; Тюо-сакусэн сидо дзюё кокусаку бун-сё-1003 (C12120163700). Л. 0462–0463; Дайтоа сэнсо-Сорэн-2 (C16120726300); Национальный архив Японии. Хэй 11 хому 02143100 (A08071294500). Л. 68–69; Хэй 11 хому 02128100 (A08071291500). Л. 114; Coox, Alvin D. Op. cit. P. 1055, 1058, 1061; Japanese Special Studies on Manchuria. Volume XIII. P. 47, 112; Хаяси, Сабуро. Указ. соч. С. 220, 226; Дайтоа сэнсо кокан сэнси. Дай 21. С. 220; Дай 35. С. 364–365; Дай 73. С. 224–225, 363–364; Боевой состав Советской армии. Ч. II. С. 22–23; Ч. III. С. 29–30; Ч. IV (январь – декабрь 1944 г.). М.: Воениздат, 1988. С. 33–34; Ч. V. С. 37–39).


[Закрыть]


Существенным просчётом Разведуправления стало несвоевременное вскрытие сроков начала подготовки Советского Союза к войне против Японии, хотя принципиальное согласие воевать с империей после разгрома Германии И.В. Сталин дал ещё на Тегеранской конференции лидеров стран антигитлеровской коалиции (28 ноября – 1 декабря 1943 г.), а расчёты по сосредоточению и обеспечению войск на Дальнем Востоке были сделаны советским Генштабом в начале октября 1944 г. Правда, тревожный сигнал для японцев прозвучал 6 ноября 1944 г., когда в докладе, посвящённом 27-й годовщине Октябрьской революции, И.В. Сталин публично назвал Японию агрессивной нацией, однако разведка Квантунской армии не сумела своевременно обнаружить начавшееся усиление войск за Байкалом за счёт развёртывания в мае – декабре 1944 г.

18 стрелковых бригад и 12 стрелковых дивизий[833]833
  Подробнее см.: Боевой состав Советской армии. Ч. IV.


[Закрыть]
. Отметим, что точно так же японская военная разведка не смогла вскрыть формирование в 1942 г. в составе обоих фронтов 14 танковых бригад и связанное с этим увеличение бронетанковой техники на 20 %.


Таблица 15

Оценка армейским управлением Императорской верховной ставки ДВФ и ЗабФ на 29 декабря 1944 г. (в скобках – реальное положение)[834]834
  Архив НИИО МНО Японии. Дайтоа сэнсо-Сорэн-2 (C16120726300); Боевой состав Советской армии. Ч. V (январь – сентябрь 1945 г.). М.: Воениздат, 1990. С. 37–39.


[Закрыть]


В ходе Великой Отечественной войны советские органы госбезопасности предпринимали беспрецедентные меры для перекрытия каналов утечки секретных сведений к японской военной разведке, поскольку располагали достоверными данными о её сотрудничестве со спецслужбами стран фашистского блока.

15 мая 1941 г. постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) были введены ограничения на передвижение по территории СССР сотрудников иностранных посольств и миссий на условиях предварительного согласования ими маршрутов, пунктов остановок и продолжительности поездок с НКИД, НКО и НКВМФ. Кроме того, устанавливались запретные для посещения дипломатов пункты и местности, охватывавшие всю Прибалтику, Молдавию, Западную Украину и Западную Белоруссию, Крым, Причерноморье, Днепропетровскую, Запорожскую области, Среднюю Азию, Бакинские и Северо-Кавказские нефтяные районы, Березняки, Горький, Казань, Куйбышев, Свердловск, Сталинград (Волгоград), Энгельс, северо-запад России, Приморье, Бурятию, Иркутск, Читинскую область, Хабаровский край и все приграничные пункты[835]835
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 35. Л. 30–31.


[Закрыть]
.

После эвакуации аппарата военного атташе из Москвы в Куйбышев в октябре 1941 г. советская контрразведка стремилась ограничить поездки его сотрудников в центральные районы страны, особенно в Москву, мотивируя это «опасностью посещения прифронтовой полосы»[836]836
  Архив МИД Японии. Сэйсан-7 (B02130592700). Л. 0326.


[Закрыть]
. За всеми сотрудниками военного атташата и дипмиссий Японии и Маньчжоу-Го в СССР было установлено плотное наружное и агентурное наблюдение, их черновые записи изымались из посольского мусора, а дипломатическая корреспонденция перлюстрировалась в пути. Все советские граждане, вступавшие в контакт с японскими представителями, брались на оперативный учёт и подлежали проверке. У секретоносителей, работавших на оборонных предприятиях, а также у военнослужащих отбирались подписки о запрете вступать в неофициальные контакты с японскими подданными[837]837
  Ямпольский В.П. Борьба органов государственной безопасности СССР с подрывной деятельностью японской разведки в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) // Труды Высшей Краснознамённой школы КГБ СССР. 1985. № 36. С. 47.


[Закрыть]
.

К наиболее активным работникам резидентур подводилась проверенная агентура для передачи дезинформации о Красной армии и советской военной промышленности, как это было в ноябре 1940 г., когда 3-м (контрразведывательным) отделом ГУГБ НКВД СССР на вербовку военному стажёру в Москве майору Сасаки Кацуми под видом инженера-испытателя московского авиазавода № 22 «Р.И. Шмидта» был подставлен спецагент, будущий Герой Советского Союза Н.И. Кузнецов («Колонист»). Сотрудничество Сасаки и Кузнецова продолжалось вплоть до самого начала войны[838]838
  История советских органов государственной безопасности: Учебник. М.: ВКШ КГБ СМ СССР, 1977. С. 401; Хинштейн А.Е. Подземелья Лубянки. М.: ОЛМА-ПРЕСС, ОАО ПФ «Красный пролетарий», 2005. С. 323–325.


[Закрыть]
.

В случае же разоблачения агентуры, связанной с сотрудниками военного атташата при японском посольстве в СССР, она, как правило, уголовно преследовалась, однако сами разведчики с дипломатическими паспортами, во избежание осложнений в межгосударственных отношениях, из нашей страны не выдворялись. Так обстояло дело с разоблачённым в июне 1941 г. секретарём военного атташе майором Маэдзима Такао, на связи у которого были агенты А.А. Эдельштейн и М.С. Воробьёва, и с военным стажёром майором Уэмура Дзёдзи, завербовавшим в мае 1944 г. работников одного из военных предприятий Москвы брата и сестру Ропахиных[839]839
  Ямпольский В.П. Борьба органов государственной безопасности СССР. С. 48–49.


[Закрыть]
.

С другой стороны, в отношении выявленных офицеров разведки без дипломатического иммунитета органы НКГБ действовали решительнее: в мае 1944 г. они, например, подставили сотруднику военного атташата «Ивамото» двух «жриц любви» – агентов Московского уголовного розыска, которые спровоцировали его на дебош в гостиничном номере с последующим возбуждением уголовного дела и выдворением из страны[840]840
  Там же. С. 50.


[Закрыть]
.

Большое внимание контрразведка уделяла пресечению разведывательной деятельности японских офицеров, курсировавших по Транссибу под видом дипкурьеров. Как вспоминал начальник отделения 2-го отдела штаба Квантунской армии майор Сисикура Дзюро, совершивший в августе 1944 г. поездку по маршруту Токио – Синьцзин – Харбин – Мань-чжоули – Чита – Москва – Владивосток – Чита – Маньчжоу-ли – Синьцзин – Токио, в пути до Москвы его и напарника сопровождали три сменных наряда наружного наблюдения по два человека. При прохождении состава через районы, где вдоль железной дороги в их поле зрения попадали военные объекты, в купе к дипкурьерам, постучавшись, входили сотрудники НКГБ, плотно закрывали окно простынёю и, оставив входную дверь открытой, блокировали доступ в коридор. При выходе на платформу во время стоянок каждого курьера сопровождали два сотрудника наружного наблюдения, которые создавали помехи японцам в контактах с советскими гражданами[841]841
  Сисикура, Дзюро. Указ. соч. С. 105, 112–114.


[Закрыть]
.

В то же время, наряду с ограничительными мерами, после подписания советско-японского пакта о нейтралитете 13 апреля 1941 г. военно-политическое руководство СССР отменило постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 27 сентября 1938 г. об установлении для консульств Маньчжоу-Го в Благовещенске и Чите режима фактической изоляции. Сотрудники читинского консульства, например, во время войны свободно посещали магазины, парикмахерские, рынок, драмтеатр, городской сад, выписывали центральные и областные издания[842]842
  Соловьёв А.В. Указ. соч. С. 345.


[Закрыть]
.

Значительный объём информации о деятельности японской военной разведки добывала дешифровальная служба НКВД – НКГБ СССР. За годы войны она была реформирована и существенно усилена кадрами и специальной техникой. Если в июне 1941 г. за взлом иностранной шифропереписки отвечал 5-й отдел НКГБ СССР, то уже в ноябре 1942 г. он был преобразован в 5-е управление с одновременной передачей ему дешифровальных органов ГРУ ГШ Красной армии. Концентрация усилий нескольких служб в одной структуре позволила ей взять под контроль линии связи зарубежных разведаппаратов ГШ Японии в Европе и СССР. В конце 1941 г. японское отделение 5-го спецотдела НКВД СССР теоретически воссоздало схему шифровальной машины «Тип 97», использовавшуюся для закрытия дипломатической переписки, а в начале 1942 г. построило так называемую «эрзац-машину» для механического взлома ключей шифратора, позднее – его электромеханический макет, значительно ускоривший процесс дешифровки. В 1941–1945 гг. по всем японским шифросистемам было перехвачено 132 113 телеграмм, из которых 5-е управление дешифровало 97 446 (74 %) и таким образом контролировало шифропереписку японских военных атташе в Берлине, Стокгольме, Хельсинки, Москве и Стамбуле[843]843
  Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 4. Кн. 1. С. 119–120, 195; Кн. 2. С. 417; Т. 5. Кн. 1. С. 246–247.


[Закрыть]
.

Часть дешифрованной переписки японских дипмиссий и военных атташатов в Европе с Токио поступала в Москву в 1941–1945 гг. по линии 1-го (разведывательного) управления НКВД СССР от агента «Листа» в английской службе криптоанализа и от его коллеги агента «Долли», завербованного сотрудниками лондонской резидентуры ГРУ, а также от агентуры в американской разведке, связанной с резидентом ГРУ в Вашингтоне майором Л.А. Сергеевым[844]844
  Ермаков Н.А. Тайны дешифровальной службы // Очерки истории российской внешней разведки. Т. 4. 1941–1945 гг. М.: Международные отношения, 1999. С. 185; Лота В.И. За гранью возможного: Военная разведка России на Дальнем Востоке 1918–1945 гг. М.: Кучково поле, 2008. С. 387–390.


[Закрыть]
.

Существенную роль в пресечении агентурной активности японской военной разведки в нашей стране сыграла радио-контрразведывательная служба, представленная 2-м спецотделом НКВД СССР – Отделом «Б» НКГБ СССР и его территориальными подразделениями. На Дальнем Востоке и в Забайкалье она располагала сетью радиостанций, контролировавшей всю советскую территорию и север Маньчжурии, благодаря чему в октябре 1941 г. 2-й спецотдел УНКВД по Хабаровскому краю выявил работу линии агентурной радиосвязи между маньчжурским консульством в Благовещенске и Хэйхэ, которая затем была заблокирована. Летом 1943 г. отдел вновь обнаружил работу благовещенского корреспондента, после чего он повторно был заблокирован[845]845
  Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2. Кн. 2. С. 249–250; Т. 4. Кн. 2. С. 172.


[Закрыть]
. Кроме того, радиостанции отдела выявили на ранней стадии в июле 1943 г. подготовку группы радистов харбинской разведывательной школы, что позволило месяц спустя организовать их задержание при переходе границы. Позднее, в сентябре – ноябре 1943 г., контрольные радиостанции Отдела «Б» УНКГБ по Хабаровскому краю вскрыли усиленную тренировку в районе Муданьцзяна второй группы из 8 радистов-разведчиков, которые так и не были переброшены в СССР[846]846
  Там же. С. 469–470; Николаев С. Указ. соч. С. 115–116.


[Закрыть]
. В целом за годы войны ИРУ Квантунской армии не удалось легализовать на советской территории ни одной радиофицированной разведгруппы.

Значительное внимание в 1941–1945 гг. советское военно-политическое руководство уделило укреплению режима охраны государственной границы с Маньчжоу-Го за счёт наращивания численности и технической оснащённости группировки войск Приморского, Хабаровского и Забайкальского пограничных округов НКВД: если на 22 июня 1941 г. она насчитывала 29 944 человек, то на 1 сентября 1942 г. – уже 50 662 человека[847]847
  Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 3. Кн. 1. С. 355.


[Закрыть]
. Характеризуя агентурную деятельность ИРУ Квантунской армии в 1943–1945 гг., Сисикура Дзюро отмечал, что пограничными органами НКВД была создана чрезвычайно сложная для прорыва система охраны советско-маньчжурской границы: по её периметру дислоцировались хорошо подготовленные погранотряды, из примыкавших к границе районов было выселено всё население, установлены проволочные, минно-взрывные заграждения, наблюдательные вышки, вспаханы контрольно-следовые полосы, активно использовались служебно-разыскные собаки[848]848
  Сисикура, Дзюро. Указ. соч. С. 63.


[Закрыть]
.

Действительно, инженерное оборудование погранотрядов Приморского округа НКВД, как правило, включало минно-взрывные и сигнализационные заграждения, заборы-заграждения, скрытые и открытые наблюдательные пункты, блокгаузы, командные пункты, контрольно-следовые полосы, ямы-ловушки. В соответствии с приказом наркома обороны СССР от 20 октября 1942 г. № 0791 инженерно-саперные подразделения пограничных войск производили самостоятельное минирование местности на государственной границе[849]849
  Краснощёков И.В. Участие пограничных войск Приморского округа в разгроме сил милитаристской Японии (август – сентябрь 1945): Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Владивосток: Дальневосточный федеральный университет, 2016. С. 50–51.


[Закрыть]
.

Кроме того, как уже отмечалось, вдоль советско-маньчжурской границы с апреля 1939 г. стали создаваться бригады содействия местного населения под непосредственным руководством начальников пограничных застав, комендантов пограничных участков и их помощников. Без отрыва от трудовой деятельности члены бригад сообщали о произошедших или готовящихся нарушениях границы, о появлении подозрительных лиц, самостоятельно или вместе с пограннарядами участвовали в преследовании и задержании нарушителей[850]850
  Там же. С. 64.


[Закрыть]
.

В связи с наличием серьёзных трудностей при переброске агентов через советско-маньчжурскую границу заместитель начальника 5-го отдела Разведуправления Генштаба подполковник Асаи Исаму (1940–1943, 1945) дал следующие показания американской разведке: «Операции наших агентов стали ограничиваться практически полностью приграничьем Маньчжурии. Мы не могли посылать агентов в Россию по причине опасности их разоблачения»[851]851
  NARA. RG 226. Entry 19. NR 29122 «Organization and Operation of Tokumu Kikan in Manchuria». P. 3.


[Закрыть]
.

Наряду с положительными моментами нельзя не отметить ряд отрицательных факторов, влиявших на деятельность органов советской разведки и контрразведки на японском направлении. В первую очередь это – их слабое агентурное проникновение в японские разведорганы. Харбинская резидентура НКГБ располагала рядом ценных источников, включая командира 1-го отдельного русского воинского отряда Я.Я. Смирнова и начальника Союза русских резервистов армии Маньчжоу-Го в Харбине Г.Х. Асерьянца, однако непосредственно в аппарате ИРУ агентурные позиции не имела. УНКГБ по Приморскому краю черпало большую часть информации о деятельности японских разведорганов из допросов разоблачённых агентов и нарушителей границы. УНКГБ по Хабаровскому краю пыталось внедрить свою агентуру в гласный аппарат японской разведки под видом русских перебежчиков, но каждого такого нарушителя госграницы японцы рассматривали как подставу НКВД и подвергали аресту. Поэтому с 1942 г. хабаровское управление стало забрасывать в Маньчжурию агентов из числа ороченов и нанайцев, ряду которых удалось на короткое время проникнуть в агентурный аппарат приграничных отделений ИРУ и вернуться в Советский Союз. Однако в 1945 г. УНКГБ по Хабаровскому краю поддерживало постоянную связь только с 9 из 73 закордонных агентов[852]852
  Мазеркин Ю.П. Указ. статья. С. 145; Петров И.Ф. Указ. статья. С. 153–154.


[Закрыть]
. В результате вплоть до начала советско-японской войны органы госбезопасности не располагали достоверными сведениями о личном составе, организационно-штатной структуре и спланированных мероприятиях ИРУ Квантунской армии.

Во-вторых, руководство органов госбезопасности недооценивало возможности японской военной разведки по перехвату и чтению советской шифропереписки. В «Справке о попытках дешифрования советских шифров иностранными разведками» от 5 августа 1945 г. начальник 5-го управления НКГБ СССР генерал-лейтенант И.Г. Шевелев отмечал, что во время войны его служба получила около 20 сообщений главным образом из резидентур НКГБ в Лондоне и Вашингтоне о работе дешифровальных органов Великобритании, США, Германии, Японии и Финляндии. Эти материалы содержали «некоторые сведения, говорящие о работе немцев, японцев и финнов над советскими шифрами, которые были взяты английскими и американскими разведками из дешифрованной ими переписки Германии и Японии». Шевелев отмечал, что японская разведка усиленно работала над аналитическим раскрытием шифров Красной армии, ВМФ, войск НКВД и дипломатических шифров НКИД, однако ей удавалось в какой-то мере читать советскую войсковую шифропереписку на низовых линиях армейской связи, проходившей ниже полка. В справке утверждалось, что «о раскрытии ино-разведками основных шифров, действующих в Красной Армии до дивизии и отдельной бригады включительно, а равно и шифров Военно-Морского Флота, Наркоминдела, Наркомвнешторга, НКВД и НКГБ – сведений не поступало», и чтение этих шифросистем практически невозможно, поскольку «советские шифры, действующие на основных линиях связи указанных ведомств, относятся к классу устойчивых шифров, представляющих собою время от времени меняющиеся коды с бесконечной перешифровкой (гаммой) к ним в виде индивидуальных или циркулирующих блокнотов, каждая из произвольных цифровых групп которых используется при перешифровании кодового текста только один раз, после чего уничтожается»[853]853
  ГАРФ. Ф. Р9401сч. Оп. 2. Д. 98. Л. 160–163.


[Закрыть]
.

В-третьих, в оперативной практике контрразведки продолжали иметь место необоснованные аресты советских граждан по обвинению в шпионаже в пользу Японии с последующим преданием суду. Так, 28 августа 1943 г. начальник управления Смерш Забайкальского фронта генерал-майор И.Т. Салоимский доложил в Главное управление контрразведки (ГУКР) НКО об аресте переводчика разведотдела штаба фронта лейтенанта Ли Гуйлена, который «разрабатывался управлением Смерш Забайкальского фронта по подозрению в японском шпионаже в связи с большим провалом закордонной агентуры разведотдела». Основанием для ареста офицера стали показания арестованного 13 марта агента этого же разведоргана Дэ Досуна о его связи с японской разведкой и вербовке Ли для работы в пользу японцев ещё в 1932 г. По данному делу до ноября 1943 г. были арестованы 2 резидента и 39 агентов из числа сотрудников разведотдела штаба Забайкальского фронта. Начальник ГУКР «Смерш» В.С. Абакумов доложил И.В. Сталину, что половина всей зафронтовой агентуры разведотдела была перевербована японцами. Арестованные Дэ Досун, Пак Чунхва, Хен Гисер были расстреляны, остальные приговорены к длительным срокам заключения, однако в 1957–1965 гг. все они были реабилитированы[854]854
  Смерш: Исторические очерки и архивные документы. М.: Изд-во Главархива Москвы, 2003. С. 244–245.


[Закрыть]
.

И это был не единичный пример: во время войны органы военной контрразведки разоблачили ряд японских агентов в составе 88-й отдельной стрелковой бригады, подчинённой разведотделу штаба ДВФ, о существовании которой японцы не подозревали, списали на японскую диверсию взрыв на подводной лодке Щ-138 в Николаевске-на-Амуре, хотя ни один разведорган Квантунской или Северной армии возможностей для её проведения не имел, а УНКГБ по Хабаровскому краю с санкции 2-го (контрразведывательного) управления НКГБ СССР организовало в июне 1941 г. под Хабаровском ложную японскую военную миссию, в которую доставлялись якобы задержанные при переходе маньчжурской границы советские граждане, выполнявшие разведывательные задания органов госбезопасности, где проводился их интенсивный допрос лжесотрудниками ЯВМ с целью выбить признания о работе на советскую разведку и после перевербовки забросить «обратно» в Советский Союз, после чего их арестовывали уже как японских агентов[855]855
  Там же. С. 245; Записка КПК и Отдела административных органов ЦК КПСС о нарушении социалистической законности в 1941–1949 гг. в Хабаровском крае // Источник. 1993. № 1. С. 74–78.


[Закрыть]
.

Таким образом, органам военной разведки принадлежит ключевая роль в информационном обеспечении внешней политики Японии в отношении СССР в 1941–1945 гг. Сведения 2-го управления о незначительном ослаблении группировки советских войск за Байкалом в результате перебросок резервов на запад и намерении правительства СССР вести войну до разгрома Германии легли в основу принятого 3 сентября 1941 г. решения о переносе сроков нападения на Советский Союз на март 1942 г. Зимой 1942 г. военная разведка представила военно-политическому руководству империи доклад об отсутствии перспектив для успешной реализации плана «Кантокуэн» и неблагоприятном развитии обстановки на советско-германском фронте для Третьего рейха, в результате чего 7 марта 1942 г. японское правительство решило перенести сроки нападения на Советский Союз на неопределённое время. В дальнейшем Разведуправление практически безошибочно предсказало основные тенденции хода боёв на Восточном фронте, а в июле 1943 г. сделало вывод о неминуемом поражении фашистской Германии. Однако разведорганы армии не сумели своевременно вскрыть начавшееся в 1944 г. усиление войск Дальневосточного и Забайкальского фронтов в рамках подготовки к кампании против Японии.

На протяжении 1941–1945 гг. Верховное командование японской армии непрерывно укрепляло и совершенствовало органы военной разведки. На уровне стратегической разведки основное внимание уделялось обеспечению непрерывности и устойчивости поступления информации от агентурной сети польской, эстонской и финской военных разведок, для чего военным атташатам в Германии, Румынии, Швеции и Финляндии выделялись существенные финансовые и кадровые ресурсы. Значительное развитие получило сотрудничество Японии со странами фашистского блока во взломе советской военной и дипломатической шифропереписки, в результате чего к концу войны до 90 % информации РУ ГШ о советских войсках в Забайкалье, на Дальнем Востоке и МНР приходилось на органы радиоразведки.

На уровне оперативной разведки реорганизация коснулась в первую очередь ИРУ Квантунской армии. С 1941 по 1945 г. его штаты выросли в 5,5 раза, были развёрнуты центральная разведывательная школа в Имяньпо, специальный авиадесантный отряд и два партизанских отряда фронтового подчинения. Однако основу агентурного аппарата ИРУ по-прежнему составляли китайцы (до 85 %), переброска которых на советскую территорию не приносила желаемых результатов. Попытка армейской разведки организовать в 1943 г. вдоль Транссиба сеть радиофицированных резидентур из русских агентов не увенчалась успехом.

Советские органы госбезопасности с началом войны значительно усилили противодействие японской разведке. Передвижение и контакты сотрудников ВАТ в СССР были ограничены, в отношении дипкурьеров проводились мероприятия по недопущению сбора ими развединформации в ходе транзитных поездок через Советский Союз, заброска японской агентуры в приграничные районы Дальнего Востока и Забайкалья была сведена к минимуму благодаря укреплению режима охраны границы и контроля за радиоэфиром. В то же время существенными недостатками в работе советских органов разведки и контрразведки являлись отсутствие у них надёжных агентурных позиций в аппарате ИРУ Квантунской армии, фальсификация дел по японскому шпионажу и недооценка возможностей японских спецорганов по чтению советской шифропереписки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации