Текст книги "Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945"

§ 2. Последний аккорд Второй мировой (1945)

Вступление Советского Союза в войну против Японии обуславливалось объективно существовавшей с 1931 г. угрозой советскому Дальнему Востоку, активной помощью Токио странам фашистского блока в ходе Великой Отечественной войны и нападением японского флота на американскую базу в Пёрл-Харборе 7 декабря 1941 г., автоматически превратившим Японию в государство-агрессора и снявшим с Москвы обязательства по соблюдению условий пакта о нейтралитете от 13 апреля 1941 г. Кроме того, советское руководство осознавало неизбежность послевоенного передела сфер влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе, участие в котором было невозможным без разгрома Японии и сохранения военного статус-кво с союзниками.

При этом инициатива вступления в войну против Токио во многом исходила от Вашингтона, настаивавшего с 1941 г. на предоставлении ему советских аэродромов и ВМБ на Дальнем Востоке, а с 1944 г. – на участии Красной армии в разгроме японских войск в Маньчжурии, на Сахалине, Курилах и Хоккайдо. Однако в связи с ожесточённым характером боёв против фашистской Германии И.В. Сталин счёл опасным открытие второго фронта на Дальнем Востоке и вплоть до разгрома вермахта на Курской дуге воздерживался от каких-либо обещаний союзнику. Позиция советского руководства изменилась только осенью 1943 г., когда на Тегеранской конференции глав стран антигитлеровской коалиции (28 ноября – 1 декабря 1943 г.) Сталин уведомил партнёров о готовности выступить против Японии после капитуляции рейха.

Свои обязательства советский лидер подтвердил в ходе переговоров в Москве с британским премьером У. Черчиллем и послом США А. Гарриманом 14–17 октября 1944 г., назвав ориентировочные сроки начала дальневосточной кампании – через 2–3 месяца после разгрома Германии[856]856
  Великая Отечественная война 1941–1945 годов: В 12 т. Т. 11. Политика и стратегия Победы: стратегическое руководство страной и Вооружёнными силами СССР в годы войны. М.: Кучково поле, 2015. С. 614–627, 643.


[Закрыть].

Окончательное же согласие на войну против Японии И.В. Сталин дал на проходившей с 4 по 11 февраля 1945 г. Ялтинской конференции глав антигитлеровской коалиции. В соответствии с трёхсторонним соглашением лидеров США, Великобритании и СССР в обмен на вступление в войну против Японии через 2–3 месяца после завершения боевых действий в Европе Советский Союз получал Южный Сахалин и Курилы, отторгнутые от него после Русско-японской войны; восстанавливал право на аренду Порт-Артура как ВМБ; кроме того, за МНР признавался статус независимого государства[857]857
  Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Документы и материалы. 1 января – 31 декабря 1945 г. Т. 3. М.: Госполитиздат, 1947. С. 111.


[Закрыть].

Несмотря на тревожные сигналы, исходившие из речи И.В. Сталина 6 ноября 1944 г., и интенсивные переговоры с союзниками, военная разведка Японии не подозревала об ялтинских соглашениях и в совершенно секретной «Декадной сводке по военным вопросам на востоке СССР с 1 по 20 февраля» армейского управления Ставки от 24 февраля 1945 г. никак не отразила предполагаемое выступление СССР, хотя и отметила прибытие на юг Приморья 35 истребителей Ла-5, ЛаГГ-3, И-16, 61 горной и зенитной пушки, а также 8 американских тяжёлых истребителей P-38, способных достичь метрополии[858]858
  Архив НИИО МНО Японии. Дайтоа сэнсо-Сорэн-2 (C16120726400). Л. 0023–0024, 0029.


[Закрыть].

Поскольку Разведуправление не располагало информацией о принятии судьбоносного для империи решения, в «Оценке ситуации в мире» Высшего совета по руководству войной от 22 февраля 1945 г. отмечалось: «США […] всеми силами будут склонять СССР к вступлению в войну с Японией. […] Хотя Советский Союз этой весной, вероятнее всего, уведомит нас об аннулировании пакта о нейтралитете, он будет по-прежнему придерживаться в отношении Японии нейтральной позиции. Однако, в случае если он придёт к выводу, что военный потенциал империи, особенно предназначенный для сдерживания СССР, значительно ослаб, то ради сохранения своего права голоса в Восточной Азии в будущем, невзирая на то как складывается обстановка в Европе, возможно, вступит в вооружённый конфликт с Японией»[859]859
  Там же. Тюо-сэнсо сидо дзюё кокусаку бунсё-1112 (C12120229900). Л. 0912, 0917.


[Закрыть].

Руководствуясь директивой Ставки от 18 сентября 1944 г. о переходе к стратегической обороне в Маньчжурии, ещё 17 января 1945 г. главнокомандующий Квантунской армией генерал армии Ямада Отодзо довёл до подчинённых ему штабов 1-го, 3-го фронтов, Квантунской оборонительной и 2-й воздушной армий обновлённый «Оперативный план боевых действий против СССР». В соответствии с ним войска армии должны были, используя созданные в приграничной полосе по внешней линии от гор Кванмо (северо-восток Кореи) – горных хребтов Лаоэлин – Малый Хинган – Большой Хинган – железнодорожной ветки Сыпин – Цицикар оборонительные сооружения, складированные материальные запасы и особенности рельефа, разгромить вторгшиеся советские войска, после чего перейти к упорной обороне на данных рубежах. В случае необходимости войска могли отступить в горные районы Южной Маньчжурии и Северной Кореи, прочно удерживать их и тем самым способствовать успешному ведению боевых действий императорской армией на всех театрах. План предусматривал не только строительство фортификационных сооружений на всех операционных направлениях, но и подготовку частей и соединений к ведению штурмовых и партизанских действий. Войска, предназначавшиеся для сдерживания противника на границе, должны были стоять там насмерть[860]860
  Там же. Мансю-сюсэндзи-но ниссо сэн-1 (C14020823700). Л. 0186.


[Закрыть]. Таким образом, в отличие от плана Ставки от 18 сентября 1944 г., план Ямада предусматривал оборону не всей Маньчжурии, а только её юга и юго-востока.

В связи с тем что наличными силами решить эту задачу Квантунская армия не могла, руководство Японии решило восстановить потенциал объединения, изрядно потрёпанный перебросками войск на юг в 1944 г., до уровня 1942 г. Приказом военного министра от 16 января 1945 г. в Маньчжурии были образованы 8 пехотных дивизий и 4 отдельные смешанные бригады, которые 26 февраля вошли в состав Квантунской армии[861]861
  Там же. Тюо-сакусэн сидо тайрикумэй-98 (C14060916100). Л. 97.


[Закрыть]. В результате к началу марта число пехотных дивизий в Маньчжурии возросло с 10 до 17, а отдельных смешанных бригад – с 1 до 4, в то время как число танковых соединений (1 танковая дивизия, по 1 танковой и учебной танковой бригаде) осталось неизменным.

Несмотря на отсутствие достоверной информации о намерениях СССР, в рамках подготовки к возможной войне в феврале 1945 г. главное командование Квантунской армии приняло решение о двойном подчинении отделений ИРУ штабам входивших в её состав фронтов, что только увеличило время прохождения и обработки информации. По новой схеме отделения в Цзяньдао (Яньцзи), Муданьцзяне, Дунъане и Цзямусы стали оперативно подчиняться 1-му фронту, а отделения в Чэндэ, Тунхуа, Ванъемяо, Хэйхэ, Цицикаре и Хайларе – 3-му фронту (в июне хэйхэское, хайларское и цицикарское отделения были переподчинены командованию 4-й отдельной армии)[862]862
  Там же. Тюо-бутай рэкиси дзэмпан-28 (C12122425200). Л. 1577–1578.


[Закрыть].

Отправной точкой мероприятий советского руководства по подготовке к военной кампании против Японии стала директива начальника Генштаба от 27 февраля 1945 г. о формировании в составе ДВФ 345-й и 396-й стрелковых дивизий. 19 марта Ставка Верховного главнокомандования (ВГК) потребовала от командующего Дальневосточным фронтом выделить к 20 апреля самостоятельную Приморскую группу войск в составе 3 общевойсковых, 1 воздушной армии, 1 механизированного корпуса, 45 артиллерийских полков, на усиление которых из европейской части страны перебрасывались 19 самоходно-артиллерийских дивизионов. Одновременно приказом НКО на усиление танковых войск двух фронтов с запада направлялись 660 танков Т-34 с экипажами: с 1 по 30 апреля – 436 танков в Приморскую группу войск и ДВФ, с 1 по 31 мая – 234 танка в ЗабФ. Кроме того, 27 марта 1945 г. состоялся приказ НКО об усилении артиллерии Приморской группы войск, согласно которому в апреле – мае на Дальний Восток направлялись 264 орудия и миномёта большой мощности. Значительно усиливалась воздушная мощь ДВФ и ЗабФ: 29 марта 1945 г. начальник Генштаба потребовал от командующих фронтами и ВВС Красной армии перевести штурмовые и истребительные авиаполки 9, 10 и 12-й воздушных армий на штаты 40-самолётного, а бомбардировочные – 30-самолётного состава, закончив их реорганизацию к 30 июня 1945 г.[863]863
  Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Т. 11. С. 658, 661–666.


[Закрыть]

Непосредственная переброска войск из числа наиболее подготовленных частей Действующей армии началась одновременно с капитуляцией Германии. Уже в мае в Приморскую группу убыли 5-я армия (9 стрелковых дивизий, 3 самоходно-артиллерийских полка), на Забайкальский фронт – 39-я армия (9 стрелковых дивизий, 3 самоходно-артиллерийских полка), имевшие большой опыт взлома обороны противника на схожих театрах. В июне в Забайкалье отправились 53-я и 6-я гвардейская танковая армии и 5-й артиллерийский корпус. Однако наибольшая интенсивность советских воинских перевозок пришлась на июль, когда с запада прибыли 17 дивизий, 37 бригад и 42 отдельных полка. В результате группировка советских войск за Байкалом возросла с 1 162 991 человека в январе 1944 г. до 1 747 465 в августе 1945 г.[864]864
  История Второй мировой войны 1939–1945: В 12 т. Т. 11. М.: Воениздат, 1980. С. 184, 197.


[Закрыть]

При этом советское руководство, не имея достоверной информации о планах противника, исходило из предположения о подготовке Токио превентивного удара: 26 марта 1945 г. Ставка поставила командующим войсками Дальневосточного и Забайкальского фронтов задачу организовать оборону на случай японского нападения, а в апреле разведотдел штаба ДВФ довёл до Москвы своё мнение о том, что при решении задачи обороны активным путём подступов к Японии с севера и запада Квантунская армия попытается разгромить советские войска в Приморье, захватить Владивосток, перерезать железнодорожное сообщение на хэйхэском, сунгарийском или баоцин-жаохэйском направлении, параллельно ведя оборонительные действия против Забайкальского фронта[865]865
  ЦАМО. Ф. 238. Оп. 1584. Д. 139. Л. 12; Русский архив: Великая Отечественная война. Советско-японская война. 18 (7–1). Советско-японская война 1945 г. История военно-политического противоборства двух держав в 30—40-е годы: Документы и материалы: В 2 т. М.: ТЕРРА, 1997. С. 330–332.


[Закрыть].

Таблица 16

Численность и боевой состав советских войск, переброшенных с запада на Дальний Восток и в Забайкалье с 1 мая по 9 августа 1945 г.[866]866
  Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Т. 11. С. 671.


[Закрыть]

Первые сведения о начале советских воинских перевозок с запада на восток стали поступать в Токио в конце февраля 1945 г. от офицеров Разведуправления, курсировавших под видом дипкурьеров по Транссибу в Москву и обратно. Сопоставив их данные, военный атташе в СССР в середине апреля пришёл к выводу, что в марте на Дальний Восток и в Забайкалье ежесуточно отправлялись 2–3 воинских эшелона, а с 1 по 12 апреля – уже 5–6. Для перепроверки полученной информации, определения объёмов и характера советских воинских перевозок полковник Ябэ Тюта откомандировал 19 апреля в Токио своего помощника подполковника Асаи Исаму. 26 апреля он по Транссибу прибыл в Читу и, используя каналы связи маньчжурского генконсульства, на следующий день проинформировал Генеральный штаб о том, что «объёмы воинских перевозок по Сибирской железной дороге составляют 12–15 эшелонов в день и всё это походит на канун начала войны. Участие Советского Союза в войне с Японией сейчас, по всей вероятности, неизбежно. Для переброски войск в 20 дивизий потребуется примерно 2 месяца»[867]867
  Дайтоа сэнсо кокан сэнси. Дай 73. С. 323–325.


[Закрыть].

В связи с возросшими с марта советскими воинскими перевозками на Дальний Восток Генштаб нацелил на вскрытие их характера и направлений разведку Квантунской армии и все зарубежные разведаппараты в Европе.

С этой целью приграничные отделения ИРУ с мая 1945 г. начали массово выводить отдельных агентов и агентурные группы на линию Дальневосточной железной дороги. Как докладывал И.В. Сталину 5 июля 1945 г. нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия, в мае – июне разведывательные органы Квантунской армии активизировали заброску агентов к магистрали для установления переброски частей Красной армии с запада на восток и характера военных перевозок. В спецсообщении говорилось о 18 выброшенных за два месяца агентах, «прошедших специальную подготовку и практическое обучение по определению составов эшелонов, перебрасываемого вооружения, снаряжения и других военных грузов, а также по фотографированию железнодорожных объектов и эшелонов с вооружением», и проводимой на тот момент ИРУ подготовке ещё 300 агентов[868]868
  Лубянка. Сталин и НКВД – НКГБ – ГУКР Смерш. 1939 – март 1946 г. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. М.: МФД: Материк, 2006. С. 522; ГАРФ. Ф. Р9401сч. Оп. 2. Д. 97. Л. 151–152.


[Закрыть]. В качестве примера приводился факт задержания 53-м отрядом Забайкальского погранокруга НКВД 1 июля четырёх агентов-белоэмигрантов, которые с декабря 1944 г. прошли обучение в отделении ИРУ в Хайларе и были заброшены на территорию СССР с задачей сфотографировать узкоколейную железную дорогу на участке разъезд № 118 – станция Дасатуй и аэродром в этом же районе. При задержании у агентов были изъяты 4 пистолета, фотоаппарат, бинокль, средства переправы и 8-дневный запас продовольствия[869]869
  Там же. Л. 158.


[Закрыть].

В целом органам Смерш, НКГБ и погранвойск удалось задержать в полосе двух фронтов и Приморской группы в январе – марте 44 агента, а в апреле – первой половине июля – уже 110, 81 % из которых составляли китайцы, корейцы, монголы и орочены. Основная выброска агентуры производилась в полосе Забайкальского фронта. Перед всеми агентами стояла задача установить дислокацию, наименование, численность и вооружение советских частей вдоль границы, вскрыть переброску войск по шоссейным и железным дорогам, выявить наличие аэродромов в приграничной полосе. Как правило, агентура выбрасывалась на 5—10 суток и была обеспечена стрелковым оружием, фотоаппаратами и биноклями[870]870
  Органы государственной безопасности СССР во Второй мировой войне. С. 94–95.


[Закрыть].

В целях противодействия агентурной активности разведки Квантунской армии Ставка укрепила контрразведывательные органы трёх фронтов имевшими большой опыт работы в боевых условиях сотрудниками ГУКР НКО Смерш. В апреле начальником управления контрразведки Смерш Приморской группы войск (1-го ДВФ) стал откомандированный с Карельского фронта генерал-лейтенант Д.И. Мельников. В июне в штаб Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке маршала А.М. Василевского прибыла оперативная группа из 30 человек во главе с заместителем начальника ГУКР генерал-лейтенантом И.Я. Бабичем. Всего на Дальний Восток и в Забайкалье до начала боевых действий было направлено 145 фронтовых контрразведчиков[871]871
  Смерш: Исторические очерки и архивные документы. С. 103.


[Закрыть].

В рамках проводимых контрразведывательных мероприятий в приграничных районах выставлялись агентурные заслоны из местного населения («бригады содействия») и военнослужащих, организовывались контрольно-пропускные пункты, засады, подвижные посты, осуществлялись постоянные проверки документов на железнодорожных и водных станциях, дополнительно минировались уязвимые для просачивания агентуры участки государственной границы. В Приморском погранокруге, например, к июлю 1945 г. по всей линии госграницы были организованы 584 бригады содействия в количестве 6745 человек, установлены сплошные минные поля и проложены контрольно-следовые полосы, хотя часть из них была размыта дождями в мае – июне, а некомплект служебных собак составлял 60 %. На выявление возможных разведчиков противника был ориентирован многочисленный агентурный аппарат территориальных органов госбезопасности, который только в УНКГБ по Приморскому краю составлял около 10 000 человек, увеличившись за время войны почти в 2 раза[872]872
  Ямпольский В.П. Некоторые вопросы организации контрразведывательной деятельности. С. 455.


[Закрыть]. Кроме того, из промышленных центров Хабаровского края – Хабаровска и Комсомольска-на-Амуре – были выселены все китайцы, а из приграничной полосы Забайкальского фронта – всё монгольское население[873]873
  ЦАМО РФ. Ф. 210. Оп. 3116. Д. 293. Л. 11; Великая Отечественная война 1941–1945 годов. Т. 6. С. 723–724; Органы государственной безопасности СССР во Второй мировой войне. С. 106, 113–115, 138.


[Закрыть].

Несмотря на предпринимаемые органами НКВД, НКГБ и Смерш меры по недопущению проникновения японских агентов на советскую территорию, ряд из них всё же сумел успешно выполнить поставленные задачи: 1 августа 1945 г., например, агенты отделения ИРУ в Хэйхэ М.В. Занфиров и А.А. Грецев-Поротников были переброшены в районе пограничного села Толбузино, прошли по советской территории до железнодорожной магистрали Москва – Владивосток, осуществили фотосъёмку последней, после чего успешно вернулись в Маньчжурию, а отделение ИРУ в Хайларе в 1945 г. вывело в СССР и МНР 17 разведчиков, из которых 11 возвратились с выполненными заданиями[874]874
  Там же. С. 307, 509.


[Закрыть].

Тем не менее основными источниками информации о советских военных приготовлениях для Квантунской армии и Ставки оставались курсировавшие по Транссибу офицеры разведки под прикрытием должностей дипкурьеров, сотрудники резидентуры в Чите и наблюдательные пункты вдоль границы.

К началу апреля 1945 г. штат маньчжурского генерального консульства в Чите насчитывал 7 человек, 5 из которых – полковник Мацудайра Садатака (генконсул «Хисамацу Итиро»), майор Мори Ёсинобу (младший секретарь «Мори Ёсио»), капитан Харада Токити (управляющий делами «Хаяси Такаити»), лейтенант Нинагава Митио (младший секретарь «Хирано Дзиро») и старший унтер-офицер Мура-кава (шофёр консульства) – являлись сотрудниками военной разведки. Здание дипломатической миссии находилось в 300 м от Транссибирской железной дороги, поэтому японские разведчики оборудовали между крышей и потолком секретный наблюдательный пункт. Установив на треножник 20-кратный бинокль, они с 29 апреля 1945 г. посменно вели ежедневное наблюдение за железнодорожными перевозками, вскрывая переброску с запада на восток живой силы, танков, артиллерии и авиации. Полученная информация шифровалась и на следующий день телеграммой направлялась в адрес МИД Маньчжоу-Го, откуда прямиком поступала на расшифровку во 2-й отдел штаба Квантунской армии. Как вспоминал Харада Токити, 10 июня 1945 г. резидентура проинформировала Ставку и Квантунскую армию о том, что «наиболее вероятными сроками начала советской агрессии являются июль – август»[875]875
  Харада, Токити. Кадзэ то кумо то сайго-но тёхо сёко = Ветер, облака и последний офицер разведки. Токио: Дзию кокуминся, 1973. С. 264–268.


[Закрыть].

Органы оперативной разведки фронтовых объединений Квантунской армии также прилагали усилия для вскрытия намерений советского командования. 4-я армия, ставшая в мае отдельной и занимавшая оборону на приамурском и забайкальском направлениях, с этой целью задействовала весь имевшийся у неё разведаппарат: наблюдательные пункты пограничных отрядов, охранных отрядов УГБМ, пехотных дивизий в Суньу и Хайларе, маршрутную агентуру соподчинённых ей отделений ИРУ в Хэйхэ, Хайларе, Цицикаре, отделений военной жандармерии в Суньу, Хайларе и Цицикаре, а также РРП Специального информационного отряда Квантунской армии в Суньу и Хайларе. При этом каждый орган решал свои специфические задачи. Так, действовавшие на приамурском направлении разведорганы должны были собирать информацию о перебросках советских войск на восток по Амурской железной дороге через Благовещенск и Тамбовку, состоянии фортификационных сооружений в Благовещенске и Поярково, изменениях в советской группировке в районе Благовещенск – Тамбовка – Гильчин, вскрывать сосредоточение переправочных средств на противоположном берегу Амура. На забайкальском направлении армейская разведка выявляла сосредоточение войск в районе Борзи, Халхин-Гола и вдоль монголо-маньчжурской границы, переброску резервов по внутримонгольским коммуникациям, следила за состоянием укрепрайона Отпор. Конечной целью проводимых разведорганами 4-й армии мероприятий являлось установление сроков и признаков подготовки советских войск к наступлению[876]876
  Архив НИИО МНО Японии. Мансю-сюсэндзи-но ниссо сэн-12 (C14020847200). Л. 0718–0720.


[Закрыть].

Необходимо отметить, что армии и фронты не имели права самостоятельно вести агентурную разведку, а целиком зависели в данном вопросе от отделений ИРУ. Поэтому, например, командование 44-й армии, действовавшей на монгольском направлении, было вынуждено опираться на информацию оперативной группы ИРУ во главе с Номура Мицуо, которая с мая по август из уезда Аршан прослушивала советские телефонные линии в МНР[877]877
  Там же. Мансю-сюсэндзи-но ниссо сэн-12 (C14020846700). Л. 0558; Органы государственной безопасности СССР во Второй мировой войне. С. 518.


[Закрыть].

16 апреля 1945 г. в «Секретном дневнике войны» ГШ отмечалось: «Советский Союз наращивает военные приготовления на Дальнем Востоке. По личным наблюдениям сотрудников маньчжурского генерального консульства в Чите с 1 марта 1945 г. и наблюдениям дипломатических курьеров за первую декаду апреля, Советский Союз начал переброску на Дальний Восток стрелковых соединений, боевых самолётов и танков. С учётом хода советско-германской войны 2-е управление [Генерального штаба] полагает, что приготовления СССР к войне с Японией в самом разгаре»[878]878
  Архив НИИО МНО Японии. Тюо-сэнсо сидо дзюё кокусаку бун-сё-1190 (C12120327000). Л. 0648.


[Закрыть]. 25 апреля в обновлённой «Оценке ситуации в мире» Высшего совета по руководству войной появилась запись о том, что выступление против империи следует ожидать в сентябре 1945 г.[879]879
  Там же. Тюо-сэнсо сидо дзюё кокусаку бунсё-1156 (C12120293700). Л. 0691.


[Закрыть]

Этот вывод основывался на составленном 1 апреля 1945 г. армейским управлением Ставки совершенно секретном «Докладе о подготовке театра военных действий на советском Дальнем Востоке», в котором детально анализировались сценарии боевых действий Советской армии против японской в Маньчжурии, объёмы и сроки советских воинских перевозок с запада на восток, приводился расчёт наряда выделяемых сил и материальных ресурсов на случай войны. Как полагали аналитики военной разведки, советское командование будет стремиться одновременными ударами превосходящих сил атаковать Маньчжурию, марионеточное государство Мэнцзян, Северную Корею и Северный Китай, преследуя цель дать решающее сражение в западной части Маньчжурии. В течение первого месяца бои будут идти на советско-маньчжурской и маньчжуро-монгольской границах, после чего за два месяца советские войска продвинутся до линии Байчэнцзы– Цицикар – Бэйань – Цзямусы – Муданьцзян, захватят предгорья Иньшаня и стремительным рывком войдут в провинцию Жэхэ. На втором этапе боевых действий советское командование потратит три месяца на оборудование маньчжурского ТВД и в течение последующих шести месяцев попытается захватить большую часть Маньчжурии, Мэнцзяна, Кореи и часть Северного Китая[880]880
  Там же. Тюо-сэнсо сидо дзюё кокусаку бунсё-1334 (C12120390500). Л. 1040–1041.


[Закрыть].

По мнению Ставки, советская группировка войск должна включать 7 общевойсковых армий, 2 армейские группы, а также 1 танковую армию в составе Забайкальского фронта или примерно 60 стрелковых дивизий, 1 600 000 военнослужащих, 3000 танков и 4000 боевых самолётов[881]881
  Там же. Тюо-сэнсо сидо дзюё кокусаку бунсё-1334 (C13070016500). Л. 1276, 1280.


[Закрыть]. Таким образом, военно-политическое руководство Японии предполагало, что вторжение в Маньчжурию начнётся тогда, когда советская группировка достигнет уровня, эквивалентного 60 стрелковым дивизиям.

Таблица 17

Оценка армейским управлением Императорской верховной ставки состава группировки войск 1-го, 2-го ДВФ и ЗабФ в случае войны против Японии (в скобках – реальное положение на 9 августа 1945 г.)

Однако в дальнейшем Ставка снизила этот показатель до 50 и даже до 40 стрелковых дивизий, что позволило ей в отсутствие документальных данных о военных планах СССР калибровать оценку сроков начала войны путём деления ежемесячных объёмов советских воинских перевозок на среднее число требуемых для одной дивизии поездов. Так, в начале мая 1945 г. армейское управление Ставки сделало следующий прогноз советских военных приготовлений на Дальнем Востоке: «Принимая во внимание ограничения, налагаемые на ведение боевых действий зимой, вторжение в Маньчжурию для достижения успеха должно начаться перед сезоном заморозков. Советский Союз задействует группировку войск в 40 стрелковых дивизий, на усиление которой танками, авиацией, боеприпасами и прочей амуницией потребуется 4–5 месяцев. Переброска войск и техники началась в конце февраля – середине марта и, с учётом развития нынешней ситуации, их сосредоточение на Дальнем Востоке может закончиться в конце июня – конце июля, после чего, по нашим оценкам, СССР будет способен беспрепятственно начать боевые действия на рубеже августа – сентября»[882]882
  Там же. Тюо-сэнсо сидо дзюё кокусаку бунсё-1003 (C12120163700). Л. 0458–0459.


[Закрыть].

Аналогичная информация поступила в Токио от ВАТ в Швеции генерал-майора Онодэра Макото, который со ссылкой на свои источники в польской разведке сообщил о переброске на Дальний Восток 10 стрелковых дивизий[883]883
  NARA. RG 226. Entry 212. Box 8. NR 24486 «Japanese Wartime Intelligence Activities». P. 47.


[Закрыть].

Следует отметить, что органы военной разведки Японии достаточно точно вскрыли замысел советского командования на проведение Маньчжурской операции. К моменту составления «Доклада о подготовке театра военных действий на советском Дальнем Востоке» Генеральный штаб Красной армии ещё не имел детального плана войны с Японией. Его разработка началась во второй половине апреля и закончилась только 27 июня. В общих чертах он предполагал одновременное нанесение трёх сходящихся в центре Маньчжурии ударов: из МНР на Мукден, Синьцзин, Дайрэн силами ЗабФ, из района юго-западнее Хабаровска на Харбин – силами 2-го ДВФ и из Приморья на Цзилинь и Сэйсин – основной группировкой войск 1-го ДВФ. Главный удар наносил Забайкальский фронт, в первом эшелоне которого должна была действовать 6-я гвардейская танковая армия. Вопреки расчётам аналитиков Генштаба Японии, советское командование планировало выйти на линию Байчэнцзы – Цицикар – Бэйань – Цзямусы – Муданьцзян на 15—23-й день операции[884]884
  Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Изд. 2-е. М.: Воениздат, 1975. С. 408, 420–421.


[Закрыть].

Осознав реальность угрозы советского вторжения в Маньчжурию вслед за денонсацией 5 апреля 1945 г. Москвой пакта о нейтралитете, Токио начал предпринимать срочные превентивные меры.

После совещаний с командованием Квантунской армии 3 мая начальник ГШ Умэдзу Ёсидзиро утвердил план её оборонительной операции, в основу которого лёг оперативный план объединения от 17 января. Согласно ему, главные силы армии должны были удерживать рубеж Дайрэн – Синьцзин– Тумэнь, создав там полосу долговременных укреплений, в то же время прилагая усилия к обороне приграничных укрепрайонов. Китайской экспедиционной армии приказывалось отойти южнее линии Хунань – Гуанси и срочно перебросить в Маньчжурию 4 свои пехотные дивизии. В зависимости от обстановки количество перебрасываемых дивизий могло увеличиться. 17-й фронт в Корее планировалось передать в подчинение главнокомандующего Квантунской армией[885]885
  Дайтоа сэнсо кокан сэнси. Дай 73. С. 373.


[Закрыть]. Таким образом, поставленная объединению Ставкой 18 сентября 1944 г. задача – оборона всей территории Маньчжурии – редуцировалась до сохранения контроля над её юго-восточной частью.

Усиление группировки японских войск в Маньчжурии было закреплено директивой Ставки № 1338 от 30 мая 1945 г. командующим Китайской экспедиционной армией и 17-м фронтом о передаче в состав Квантунской армии управления 34-й армии, 5 пехотных дивизий, 1 отдельного смешанного полка, 2 артиллерийских и 1 миномётного дивизионов[886]886
  Архив НИИО МНО Японии. Тюо-сакусэн сидо тайрикумэй-98 (C14060916300). Л. 197–200.


[Закрыть].

14 июня 1945 г. главнокомандующий Квантунской армией на совещании в Синьцзине довёл до командиров частей оценку сроков советского вторжения, опиравшуюся на майский прогноз РУ ГШ: «Как ожидается, Советская армия начнёт вторжение в Маньчжурию одновременно с приближающейся высадкой американских войск в метрополии или на юге Кореи. Предположительно, вторжение произойдёт до середины зимы, но никак не раньше сентября»[887]887
  Japanese Monograph № 155. Record of Operations against Soviet Russia on Northern and Western Fronts of Manchuria, and in Northern Korea (August 1945). Tokyo: Military History Section, US Army Forces Far East, 1954. P. 3.


[Закрыть].

В целом данные разведывательных органов Квантунской армии подтверждали этот прогноз, о чём свидетельствовали направленные штабом объединения 20 и 21 июня 1945 г. в Токио две разведывательные сводки о перебросках советских войск из западной части страны на Дальний Восток и в Забайкалье. Основными источниками информации в них выступали доклады офицеров разведки под прикрытием должностей дипкурьеров, данные наблюдательных постов и органов радиоразведки армии.

В разведывательной сводке № 21 от 20 июня 1945 г. штаб армии констатировал, что переброски советских войск на восток начались в конце февраля и значительно возросли с последней декады апреля, достигнув 12–16 эшелонов в сутки. Если до мая перебрасывались главным образом авиационные, артиллерийские, зенитно-артиллерийские и танковые части, то с мая в дополнение к ним начался подвоз личного состава стрелковых соединений и грузовой автотехники. По данным армейской разведки, до первой декады мая основной грузопоток перебрасываемой авиатехники и зенитно-артиллерийских частей шёл на юг Приморского края, что привело к значительному усилению ПВО Владивостока и Ворошилова. Однако с середины указанной даты в Приморье перебрасывался в основном автотранспорт для частей МТО, в то время как на северное (приамурское) и западное (забайкальское) оперативные направления стали прибывать войска ПВО.

Разведорганы армии опирались в оценке количества перевозимого советского вооружения, военной и специальной техники на данные разведчиков-дипкурьеров и наблюдательных постов вдоль границы, которые между собой существенно расходились. По усреднённым оценкам, с 20 февраля по 30 апреля Советский Союз перевёз на восток 100 000 военнослужащих, 200 танков старых образцов (2 танковые бригады), 1800 боевых самолётов (4 штурмовых и 5 истребительных авиационных дивизий). В мае на Дальний Восток и в Забайкалье прибыло уже 150 000 военнослужащих, 6–7 стрелковых дивизий, 423 танка (в том числе 4 танковые бригады, вооружённые Т-34) и 1150 боевых самолётов, из которых 650 являлись истребителями и 240 штурмовиками (10 авиационных дивизий). В первой декаде июня с запада прибыло до 99 000 военнослужащих, 467 танков (из них половину составляли Т-34) и 458 боевых самолётов.

Штаб армии отмечал, что не менее 50 % перебрасываемой авиатехники составляли новейшие типы боевых самолётов – истребители Ла-5, Ла-7, Як-9 и штурмовики Ил-2, а с июня на Дальнем Востоке фиксировалось появление пикирующих бомбардировщиков Пе-2. Также разведорганы армии обратили внимание на начавшееся в мае обновление бронетанкового парка советских войск за Байкалом за счёт поставок танков Т-34 и самоходно-артиллерийских установок СУ-85. Отмечая прибытие 100-, 120-мм пушек, 150-мм гаубиц, реактивной и 76-мм полковой и дивизионной артиллерии, аналитики военной разведки заостряли внимание Ставки на этом моменте, так как перечисленное артиллерийское вооружение составляло основу советской тактики массированного применения тяжёлой артиллерии для прорыва укреплённых районов противника[888]888
  Архив НИИО МНО Японии. Мансю-дайтоа сэнсо-5 (C13010646800).


[Закрыть].

В отправленной на следующей день в Токио разведывательной сводке № 24 штаб армии подтвердил продолжавшееся интенсивное сосредоточение советских войск на маньчжурской границе, особенно на северном и западном направлениях, однако предположил, что зафиксированные в приграничных районах с 21 мая учения частей 2-й Краснознамённой армии в Приамурье и Приморской группы войск не были связаны с подготовкой к немедленному выступлению против Квантунской армии. В подтверждение этого приводились показания бывшего командира противотанкового взвода 3-го стрелкового полка 40-й стрелковой дивизии лейтенанта Южакова, бежавшего 16 июня в Маньчжурию, согласно которым его выдвинувшийся к границе полк с 1 по 20 июня должен был рыть там оборонительные траншеи, военно-политическая работа в части не носила антияпонский характер, штатная численность и положенность полкового вооружения не увеличились, а 40-я дивизия с августа 1943 г. находилась в пункте постоянной дислокации в Бамбурово[889]889
  Там же. (C13010646900).


[Закрыть].

Следует подчеркнуть, что японцы с недоверием отнеслись к Южакову, подозревая в нём специально засланного перебежчика. Действительно, во многом его показания не соответствовали действительности: Южаков сообщил о формировании на базе стрелковой бригады новой дивизии и передислокации вышестоящего штаба стрелкового корпуса из Славянки, но не назвал его номер (39-й, как установили японцы), рассказал о наличии в составе Приморской группы войск 1-й Краснознамённой и 25-й армий, но не упомянул о подчинённых ей 5-й и 35-й армиях, проинформировал о майской замене командующего 25-й армией генерал-майора М.А. Максимова генерал-майором «Горбуновым», хотя в действительности в должность вступил генерал-полковник И.М. Чистяков.