Текст книги "Дурацкий кораблик"

Глава 17

А самую последнюю малость я и объяснять не стал. Это знанием можно поделиться, но понимание добывается лишь самостоятельно. Они прекрасно уяснили, как не следует освобождать и защищать братцев, а что никого и никогда они освобождать и защищать не будут, сами должны понять. Ну, нельзя свободу подарить! И я не про внутреннюю свободу, свободу лжи и лицемерия, худшее и омерзительнейшее рабство – «сосать и думать про себя, – когда же…» Вот есть расхожий штамп – купить жизнь ценой свободы. Зачем приобретать то, что на момент сделки итак имеется, за то, чего у таких купцов и быть не может?! Всѐ с точностью до наоборот – за свободу платят жизнью, всей своей жизнью всю свою жизнь. Для этого необходима внутренняя потребность в ней и понимание свободы, горькое понимание… что «где начинается свобода одного, заканчивается свобода другого». В рабовладении это очень наглядно – свобода хозяина заключена именно в полной несвободе и бесправии раба. Свобода – власть, абсолютная свобода – абсолютная власть, свобода безнаказанного и бессмысленного насилия.

Вот мы свободны и за свою зверскую свободу платим душами, собственной природой. Отчего же другим платить меньше? Потому что ещѐ маленькие и слабые? Правда, что ещѐ, а не вообще? А как проверить?

Вот и занимаемся. С Проклятых островов поступают ребята, индейцы в основном, каторжных наших пацанов первыми через Ямайку прогнали. Буквально, бегом по рабским маршрутам. Ещѐ и деньги за них получаем, за то, что они в Порт-Рояле народ веселят. Ну, кроме прочего. Хотя сами почти не воруем, местные же имеются – ребятишки сбились в шайки под нашим контролем, только они про нас не в курсе, не зачем им лишнее знание. Им и необходимого за глаза под руководством моих бойцов. Сѐма первым в стае занялся, ему как вожаку оно близко. В нашей стае, каких в природе не бывает. Тигр, медведь, рысь, росомаха и волки охотятся вместе. Такое возможно только у людей – озверевших, свихнувшихся подростков. Подонков, ничего не знающих про мораль. Ну, не научили этому пацанят, забыли как-то или не сочли нужным.

Я и не лезу к ним с этой мутью – им намного интереснее другие вещи. Драки и ножики, например. Навещаем ватаги, оцениваем подготовку, ищем таланты. У Сѐмы отборнейшие и перспективнейшие наши кадры, ему моѐ особое внимание. Вожак волков построил салажат.

– Ребятки, вы заслужили награду. Сегодня вас изобьѐт Тигр, – поощряет отличившихся Сѐма. Мальчишки замерли в ужасе и восторге.

– Лично, сэр? Всех вместе, сэр?! – не верит своему счастью белобрысый красавчик. Он уже не лепечет, не доходяга. Труд и питание – главные условия красоты. Мальчишки с нами не голодают и не ленятся.

– Тебя отдельно попинаю, – оцениваю его дерзость, – остальных скопом, некогда мне. Как тебя?

– Крис, сэр, – назвался пацан. В душу кольнула память – так звали первого потерянного мной бойца.

– Как?!!! Ну, малыш, я за тобой пригляжу. Делай что хочешь, но тебя сейчас будут убивать, – дал обычную вводную, поиграл с котѐнком и отправил баиньки.

– Готовы? Ну, идите сюда, – спокойно подзываю курсантов. А зачем повышать голос? Не заслужили они пока тигриного рыка… совсем не заслужили салаги.

– Сѐма, это они обленились, или ты отупел? – интересуюсь, презрительно сплюнув.

– Командир, ты не справедлив. У ребят уже многое получается, – вожак принципиален.

– Этого мало, Волчара! Нужно больше и быстрее! – рычу ему в морду. Ведь так я проверяю его, а не мальчишек. Давлю ему на хвост.

Бедняга уткнулся носом в землю, не смотрит в глаза. Через чур я его. Хватаю за плечи и, прижавшись голова к голове, урчу ему в ухо:

– Сѐма, красавчик, ты – умница. У тебя хорошо получается. Но ты ведь можешь лучше, я же знаю.

– Да, сэр. Будет лучше, сэр, – на ухо ворчит мне Сѐма. Я не переспрашиваю и не требую заверений. Рычание вожака волков – лучшая гарантия. В его злобном урчании больше правды, чем в газете на двадцать листов. Будет лучше и быстрее, иначе Сѐма – не вожак волков, да и, вообще, не волк. Но он – Волчара из волков, значит, всѐ будет по его рычанию.

Глава 18

Всѐ же рабство отвратительно, и под нашим влиянием в обществе, в криминальной его среде, наметился явный прогресс. Мир рабовладения преступной своей ногой незаконно вступил в эпоху феодализма. Все шайки нынче не сами по себе, под кем-то ходят. И вовсе не под нами – не наш уровень. Преступный элемент выстроился в иерархию согласно авторитетности, территории и бизнесу. А мы вроде как сбоку и нет нас вообще – народ на своѐм уровне всѐ решает по понятиям, если что-то неясно, обращается к старшим. Нас не касается, пусть разбираются, главное – без беспределу, а то за детей страшно, особенно за девчонок, за Ленку, конечно. Чтобы вор сидел в тюрьме, пусть власти суетятся, но чтоб крысы гнили в земле – уже наша забота и заслуга. Братва стала реально за базаром следить и отвечать за него по всей строгости понятий. Для самозащиты каждый старается, насколько сил и фантазии хватает, но другим что-то беспонтово предъявлять – приговор без обжалования. Если сразу укорот не получишь, однозначно звери загрызут. Все в принципе довольны – владей, чем угораздило завладеть, используй, что Бог в руки и голову вложил, сам живи и другим не мешай. А коли не нравится кто-то, хочется очень, чтоб умер он уже сегодня, может и сбудется мечта, а может и нет. Но завтра сам сдохнешь без вариантов. В этом и есть наша сермяжная ямайская правда. Мы ж, как нечистый, всюду и нигде. В любом обличье, в каком угодно месте, и при самых невероятных обстоятельствах. Например, нынче у каждой таверны ребячья самодеятельность, без неѐ нет клиентов. А от них, дорогих наших гостей, стекается информация – всѐ в милой такой непринуждѐнной обстановке, млеют они от комфорта и симпатичной, расторопной обслуги, девчонки трудятся под негритянское пение. Захар откопал в моих архивах всѐ про негритянскую музыку…

Негры местные – просто песня, я вам как бывший расист говорю.

Меня, собаку расистскую, они только как скот интересовали. Воруют беглые коровок и с нами меняются на разные вещи. Пастухи наши их на воровстве ловят и продают на плантации. Там их ничего хорошего не ждѐт, но мне их было не жалко, только любопытно – как там? Хоть в саже вымажись – так свербело. Мы через босоту законтачили с надсмотрщиками, но очень хотелось напрямую к ним влезть. Повезло, они сами нами заинтересовались. Серьѐзные ребята, у африканцев тут культ Вуду, колдуны их на многое способны. Выследили как-то и, когда меня скрутило откатом, на разборках кровищей обожрался для продления тотемной активности, похитили Захара. Их колдун собирался сделать сразу три добрых дела: освободить души юноши от злого духа, подчинить духа себе и сварганить из юноши зомби. Он ещѐ какой-то обряд затевал для своих магических сил, а я предполагался в роли жертвы. Прикольной такой жертвы с кортиком. И с бешенством тигра. Чего-то тот придурок напутал в заклинаниях или тупо себя переоценил, но тигрѐнок вырвался, да искромсал всех присутствующих на церемонии в хлам. Уже когда колдуна терзал, стая подтянулась. Оглядели мальчишки ту полянку, грустно присвистнули и не стали мне мешать. Я ж колдуна расспрашивал. Он многое поведал перед своей жуткой кончиной. А какой же ещѐ? Только такая ему и полагалась. Рассказал он, как меня выследили, сдал своих помощников. Вот мы шпионы недоманедорощенные, блин, про нас даже негры знают! Занялись ими потом, и незачем так ахать, одну ведь пожалели – добрая такая мулатка на пристани рыбу жарит, и хозяин у неѐ знакомый рыбак, у них же детки есть! Лично сами закрышевали симпотяжку, приглядываем за ней. Лезли к ней всякие подонки с глупостями, да перестали. Мы ж рядом. Интересны нам колдуны, а тот, что вздумал меня похитить, был возомнившим о себе бездарем и шарлатаном, хорошего колдуна можно найти только по знакомству. Не зря еѐ пожалели – посмотрела на нас мулатка с неделю, взяла меня за руку и повела. Я еѐ спрашиваю, куда, мол? А она так загадочно, типа надо. Ну и фиг с тобой, кортик при мне, звери идут следом, посмотрим чего надо. Тут многие негры, хоть и рабы, живут сами по себе как придѐтся. Пришли в негритянские трущобы в убогую хижину. Негр, обитатель жилища, начал орать на мою мулатку, понятно, выхватил по заслугам. Отпинал я его по рѐбрам и уже собрался в обратный путь, а меня окликнули:

– Стой. Я буду с тобой говорить.

– А оно мне надо? Не пойти ли тебе…

Ой! В хижине как-то оказался ещѐ и старый нигер в лохмотьях.

– Твоему зверю не дано меня видеть.

– Что ты гонишь, нигер?!!!

– Успокойся и поговорим.

– Ладно, только как я тебя не заметил?

– Не только ты. Вся твоя стая меня не видит.

– А запах? Но откуда ты знаешь про моих ребят?

– О твоих зверях не знают только неучи, Тигр.

– Кто?! Да что ты можешь о нас знать?!

– Почти всѐ. Вас убили, но вы остались, ваши души блуждают меж мирами и находят союзников. Вы – проклятье миров.

– Нефигассе! Ну, ты гонишь, чѐрный!

– Да, я чѐрный, а ты розовый. Посмотри мне в глаза, мальчик.

– Не пожалеешь? – ухмыляюсь уже по-тигриному.

– Умница, так и надо… – последнее, что я услышал, утонув в его бездонных чѐрных омутах. Парни утащили мою тушку, думая, что я подыхаю. Говорят, у меня и дыхания не было, и зрачки на свет не реагировали. Искали виноватых, но никого не нашли, угробив несколько местных в запарке и под горячую руку. Я проспал двое суток, но не совсем проспал. Мы с тем чѐрным навещали его умерших предков в месте, в реальность которого я никогда не поверю. Меня, собственно, ни в чѐм даже не пытались убеждать. Просто знакомились, общались дружелюбно и приветливо. Блин, столько уже мѐртвых негров я в жизни не видал! Когда сделали визиты всем, кому счѐл нужным старый колдун, он сказал, что меня признали его учеником, и пожелал мне доброго пути при возвращении.

Глава 19

Очнулся я, как наоборот уснул, а меня тигр будит. Будто тычется мокрым носом в лицо и усами щекочет. Лапой как тормошит, и когти выпустил гад больно! Открываю глаза, а прям надо мной эта громадина полосатая! Ну и кошмарик! Я и заорать не успел, как он лапами на меня навалился и давай лицо мне вылизывать. Умора просто, кабы не так страшно! Но я-то уже грамотный, понимаю, что так быть не может, значит – просто сон такой. Ага, страшный, у меня. Что-то мне это всѐ напомнило. Снова что ли «и де я?» А действительно – где? Огляделся, как смог из-под тигриной лапы. Бли-и-ин! Как на сказочную саванну-то похоже! И не одни мы. Сидит рядом индеец – не индеец, парень с виду, с очень взрослыми странного разреза весѐлыми глазами, и смеѐтся. Проговорил что-то непонятное и добавил по-русски, – всѐ, Неждак, иди. Угу, прям «встань и иди»! Разозлился я, решительно встал и…

Очнулся! На этот раз, где надо – в поломанной бочке. И индеец рядом натуральный, только слегка натурализованный… Сѐмка мой ненаглядный, как я рад! Волчара тоже обрадовался, заорал, ребята прибежали. Очнувшись, я их сильно удивил и обрадовал. Они в душах уже простились со мной. Что ж, снова здравствуйте, детки, соскучились? Ну, я вас повеселю, лодырняги! Почему все тут столпились, больше уже заняться нечем?! Типа, «а кто ж в лавке остался?» Парни даже не смутились. Говорят, что без меня не было смысла что-то предпринимать, пока не ясно, что со мной будет…

Вот с этого места я потребовал поподробнее. Джим, вздохнув, начал рассказывать. Притащили они мою бездыханную тушку и уже принялись решать за похороны и как на острова сообщить. Джим, как старший, возглавил процесс. А тут прибежала мулатка, еѐ от удивления даже сразу не зарезали, а потом как-то и в голову такое не пришло. Она принялась верещать по-своему, парни свечки зажгли, так она их ногами со свечками этими! Из еѐ визга разобрали только «живой» и «ждать». Потом как-то резко успокоилась, уселась рядом со мной и ждала молча, без слѐз, без сна, без еды, двое суток. Вот и ребятам стало интересно, тоже ждали. Сѐма добавил – почти только что вырубило еѐ, вот же она спит. А я завозился и забормотал, ну и очнулся полностью.

Ага, весь, с Захаром, передал ему управление, пусть малыш в хозяйстве разгребѐт, а мне с важным нужно разобраться – с тем сном. Хорошо мне, есть на кого тело оставить, а тигр прямо подвиг совершает каждый раз, приходя ко мне. Но не можем мы уже друг без друга, как сами без себя. И когда я провалился не понять куда, просто пропал, тигр пошѐл искать ответы у молодого шамана. Умный кот оказался способен на вопросы. Я залез в его память, она у зверей просто хаотичная и ассоциативная, ну, была такая до моего влияния. Теперь он чѐтко делит всѐ на «сперва» и «потом», для него есть «почему?» и «потому что», и прежде всего, конечно же, «зачем?». Вопросы эти как закладки в архиве, ориентируясь по ним, я промотал события. Тигр хорошо запомнил того охотника, и с удивлением принял, что его обидчик оказался моим другом. Не то, чтобы прям безропотно, но просто огорчать меня не смог. А когда всѐ так хорошо сложилось – люди для него стали оставлять на поляне вкусно покушать, прекратили шарахаться за ним по следам – показалось ему, что я каким-то образом смог подчинить того убийцу, и решил пока его не трогать. Для тигров все люди – убийцы, а для моего нынче есть два исключения – я и «тот, другой», шаман Своятин. Вот почувствовал он мой призыв, пошѐл было ко мне, но вдруг я пропал вместе с Захаром, от слова вообще.

Подумалось ему, что я мог уйти к тому, другому. Что я мог просто умереть, тигр подумать не мог, дети ничего не знают про смерть, да и мы, оказывается, мало, что о ней знаем. Выследить шамана коту, что дерево пометить, того как раз на охоту понесло, семья ж у него теперь. Встреча получилась сумбурной – охотник снова моему полосатику чуть умную голову не прострелил. Тигр, как джентльмен, открыто заступил ему тропу, а тот неврастеник ружбайку вскинул. Я его вообще-то понимаю, сам даже в призрачном состоянии от тигра чуть призрачно не обосрался. Зверь сделал для разгону два коротких прыжка и вроде ка-а-ак прыгнет! Шаман выстрелил, чтоб пуля тигра в прыжке сразила, а он высоко прыгать передумал, низом пошѐл, лапами по ногам. Бедолага упал навзничь и принялся истошно орать. Тигр рядом присел, лапами крикуна к земле прижал и терпеливо ждал, когда тот проорѐтся. Шаман начал подозревать что-то уж совсем недоброе, заткнулся, заглянул коту в глаза. А у него, наверное, взгляд был проницательный и просящий, как у алкоголика на базаре. Убрал тигр лапы, буйну голову повесил. Шаман встал нерешительно, кот рыкнул. Тот понял правильно, обратно присел, видать, начал что-то соображать. Неждак? – только и проговорил, не спросил даже. Закрыв глаза, завыл. Вообще-то запел, но не для кошки – у них тонкий слух и утончѐнный вкус. Дальше я могу только догадываться – шаман, внезапно открыв глаза, впился взглядом тигру в зрачки, картинка у него поплыла, а когда вновь сфокусировалась, они с шаманом сидели в сказочной саванне, я валялся на траве, а меня охранял здоровенный чѐрный убийца со сверкающим когтем в огромной лапе. Тигр решил, что так и надо и принялся ждать.

Ждали долго, он не знает сколько, для него нет времени. Наконец чѐрный молча повернулся и пошѐл, с каждым шагом как истончаясь. Когда он пропал, тигр прыгнул меня будить.

От таких его воспоминаний только интересных вопросов прибавилось. Как мы могли оказаться в саванне по отдельности? Как

Своятин шаман понял, что со мной, и вот так запросто смог меня найти? И что за богатырь меня охранял? Кое-что прояснить может шаман, если захочет, конечно. А он захочет, уж тигр-то его уговорит. Но как полосатому вундеркинду ответы понять? А как он понял, что это я был в саванне? Он же меня со стороны видеть не мог, только вспомнить… вернее, только если он так же, как я, лазит в нашей памяти. Ай да киса! Ай да сукин кот!

Глава 20

Молодца тигр, красавчик, так мы друг другу радовались – никак расстаться не могли. Сходили поохотиться поближе к капищу, потому что места там заповедные и с умыслом, чтоб добычу далеко не переть. Захотелось нам шамана отблагодарить, уважение ему выказать.

Притащили на колдовскую полянку кабанчика, немного подождали. Тигр по привычкам приѐма даров уверен был, что придѐт он скоро. Зверь ожидаемо не ошибся, Своятин абориген не заставил себя ждать, показался с козой на поводке. Тигр выдал предупредительный рык и вышел на открытое пространство. Шаман бесстрашно, не снимая с плеча ружья, медленно приблизился, что-то ласково заговорил. Мы коротким прыжком нырнули в тайгу и кабана зубами за ногу тащим. Человек засмеялся, подошѐл ещѐ ближе и по голове погладил зараза! Сам не понял, как на земле разлѐгся, а тигр его в лицо лизнул. Шаман ещѐ сильней расхохотался, присел, внимательно на тигра посмотрел и выдал по-русски, – Неждак, надо домой, я ждать.

Вот умница Своятин шаман! Мне действительно пора у себя кое-что выяснить, но с котѐнком не могу расстаться. И не надо, пошли играть ко мне, новый друг пока за спящим тигром присмотрит. Захар так тигру был рад, что даже заткнулся. Пока мы в тайге гуляли, парень устроил пацанам разбор эпизода, уже заканчивал – делал выводы и давал оценки, орал, короче. Мулатку разбудил. Она бедняжка встала, отряхнула юбку, взяла Захара за руку и говорит, – надо. Малыш от такого аж попутал. Опять, что ли? Да сколько ж можно-то?! Мулатка улыбнулась и сказала, – очень-на нада! Даже нас с котом заинтриговала, ладно, пойдѐм, посмотрим, что на этот раз.

Снова привела в тот же райончик. Негры вокруг бродят грустные, на нас неприязненно поглядывают. Понятно – горе у них, стая ж покуралесила. Но никто нас не задирал, видать, хватило им уже впечатлений. Ну и мы тут не ради соболезнований, не лезем ни к кому. Спокойно, по-деловому, вошли в ту лачугу, я чуть об дохлого негра не споткнулся. Неубрано там, наверное, как всѐ ребятки разнесли, так и осталось. Странно, люди же вокруг, отчего не убрались? Вот же на тряпье живой негр дрыхнет, лодырняга! Ба! Да это ж тот колдун! Прямо открыто валяется, даже не скрываясь! Я к мулатке было обернулся, но она как-то сумела уже незаметно уйти. Блин, зараза бросила меня в младенчестве и в трущобах на съедение! Только отчего-то совсем нестрашно, интересно и забавно. Старый африканец завозился на своѐм ложе, присел, потянулся, буркнул мне «привет», как сто лет знакомы. Действительно, недавно виделись. Кстати, как я в этот раз его увидеть-то смог? Ещѐ и спящего?

Как бы спросить? А! Его ж Нгои звать! Те его мѐртвые знакомые так к нему обращались. Говорю, мол, привет, Нгои, рад видеть, не подскажешь случайно, как? Он мне грубовато ответил, – каком кверху, и уточнил, – из-под простынки. Оказалось просто, в ту деревню живым хода нет. Вот Захарушка умер, а в этом его виде от него уже нет нужды прятаться. Пацан внутри аж обмер. Нгои его успокоил, что он тоже и уже давно, и ничего страшного, все там будем. В смысле полностью и навсегда, а пока немножко и временно… ну, нам уже не привыкать жить наполовину. Зак резко заявил, что вдвойне! Колдун спорить не стал, заметив, что вопрос этот философский, но с практическим выводом – раз жизнь вдвойне, то и спрос с нас будет двойной. Интересуюсь, а когда ж спрос-то? А прям сейчас, – ответил Нгои и начал обучение. Не зря нас признали его учеником. Но это тогда, там, они признали, а здесь и ему своѐ право нужно доказывать каждую секунду.

Научился его видеть и прятаться, как он. Фигня, элементарный отвод глаз, как примитивный цыганский гипноз. Азы психологии и кое-что ещѐ… этот перец знает намного больше азов. Например, нам совсем не нужно так рисковать с тигром, уходя в другую реальность. Можно создать и оставить за себя своего голема, бота, робота… ну, программу, со всеми нужными для работы массивами. А раз создав, совершенствовать, пока приложения сами не начали развиваться, уже без особого нашего вмешательства. Я всѐ больше становлюсь тигром, тигр мною, а Захар нами обоими. Научились грамотно работать с общей памятью, смогли распаковать все хаотично скомканные архивы. Так много интересного и полезного нашли! То же негритянское творчество, к примеру. Вот Захарушка увлѐкся! Наши агенты по всем плантациям выискивают талантливых ребят и девчат, чтоб во всех ямайских заведениях своя бонему голосила. А на плантации кого попало не пускают, разговаривать не хотят, даже слушать не желают, что кого-то неплохо бы отпустить. Для людей же стараемся, а те отсталость свою преодолеть не могут, ну, без нашей помощи. Лично приходится заниматься, порой и всей стаей наведываемся на переговоры. Непросто как с людьми-то!

Особенно с которыми с духами, или просто с духами… Сара… ну, как мулатку зовут по правде – загадка. Еѐ так Заки обозвал, в память его тѐти. Тоже была добрая и тупая с виду, умерла только давно. А эта ничего – живая и весѐлая, тоже с виду, блин. Нам еѐ сразу было не понять, у неѐ родной язык ни разу неанглийский. Ещѐ еѐ, бедняжку, в испанских колониях пираты захватили. Плюс к тому у неѐ какой-то дефект речи. Советское радио на заре становления, короче. Чего-то бухтит и хорошо, а чего бухтит пофиг. Главное, что радостно и по-доброму так воркует. Ещѐ заботливо улыбается нам с ласковой тревогой, почти как мама. Но куда до неѐ самой доброй и любимой маме! Она – тот самый чѐрный гигант с ассегаем, наш демон-хранитель. Не колдун, вообще не человек почти – местная аватарка самой смерти. Что-то Нгои нам про неѐ объяснял, но мы никак не вникнем в их культ, какие у них в Африке мифы и суеверия! Нас больше практика волнует, так на деле Сара вообще никого не убивает, ей незачем – она просто приходит, как во сне. Как у нас говорится – пи… э… Сара приснился… э… лась. Ага, пожалели мы еѐ, не зря, блин – оборжаться можно! Сара нас жалеет, приглядывает за нами, далеко от себя не отпускает.

Кажется, что она с нами навсегда, я пока не уверен – мне ещѐ не скоро стать мастером уровня Нгои.