Текст книги "Дурацкий кораблик"

Глава 23

Ну, раз такие непонятливые, повторим, нам нетрудно. Тем более что так настойчиво просили разъяснений. Вот прям заслали к нам гонцов. Явились в таверну папы Гарри крутые перцы и поинтересовались, как им повидать Карибского тигра или передать ему весточку. Ну, придумал себе «пиратскую» погремуху, аж неловко, блин, но надо для респекту, и Захару нравится. И вообще – не ради славы, а как рабочий псевдоним, известный лишь деловым людям и для таких вот случаев. А этим в тот раз не повезло – я как раз неподалѐку был несильно занят, уделил им немного личного внимания. Подсел к ним за стол и попросил по-хорошему не тратить моѐ время зря. Они весело переглянулись, не произвѐл я на них впечатления, и наглым тоном повелели мне, шелудивому щенку, по их выражению, передать оборзевшему шкодливому коту, то есть мне же, блин, что он и вся его кодла, видимо, я с ребятами, отныне вне пиратского закона. Нас приговорили, и обязали всех порядочных бродяг мочить отморозков, если сукин сын, именуемый Карибским тигром, не явится на разбор, куда его проводят эти учтивые джентльмены. Я задумчиво кивнул и поинтересовался, кто лично из вожаков братства меня звал? Эти амбалы заржали, типа так-то не гони, молохольный! Ну, я же по-хорошему просил не мотать мне нервы и время, не вняли – их трудности. Пришлось уже отдельно и в другом помещении по-своему у мужиков разъяснить моих корреспондентов. Личности всѐ оказались известные, ещѐ на наших островах ребята Черныша расспросили пленных – в Гестапо ценят информацию и способны выжать еѐ даже из скелета. Адреса их у нас тоже имелись, рыбаки все как один доложили, куда отвезли отпущенных из плена бродяг, да и мы сами очень интересуемся местной географией. Из чистой учтивости тут же накарябал ответный приветик на десять пронумерованных страниц, бедолаг всего пятеро было – ну, не оказалось под рукой бумаги и перьев, кроме этих хамов и раскалѐнной кочерги, и потеряться же может записка, а так надѐжнее письмо дойдѐт, само блин. В ответе ласково назвал предводителей по именам, уверил в нашей скорой и очень личной встрече и сильно просил до неѐ не хворать, особенно не вешаться. Мы ж огорчимся, не сдержимся, могут пострадать поселения берегового братства, например такие-то, буквально, как тот городок, кстати, ни в чѐм перед нами неповинных испанцев. И назначил место и время сходки, кто не явится – я не виноват.

Скажете – нафиг было жути нагонять, когда итак на разговор приглашали? Да не звали они никого, голимый пиар, понты то есть. Надо было им на выходки наши как-то реагировать, чтоб у своего изобиженного электорату лица не терять. В переводе с эпически пиратского пафосу их послание звучало бы просто – уходи по-хорошему, и всѐ. А нам тут нравится, и вообще дела у нас. Вот надо их серьѐзно обсудить, в этом и смысл экстравагантной формы моего послания. Чтоб дошло до них, как они попали, связавшись с нами, натурально до самой смерти.

На стрелку явились дружной зверской компашкой, взял с собой только Плюшевого и своих тотемных побратимов – Гризли, Рысь,

Росомаха и Волка. Плюшу с нами почти ничего не угрожало, и не брать его было никак невозможно, ему тоже предстояло вести дела с маронами. Вот и пусть участвует в отношениях с самого основания. Фундамент будущего доверия заложили уже самим фактом своего прибытия, запросто пришли на своей яхточке к неприметному островку и, не таясь, высадились.

Нас встретили, арестовали и отконвоировали на разбор. Ну, это местным, наверное, так воображение рисовало. На самом деле стеснительно поздоровались и несмело предложили пройти до хижины, где нас уже дожидались предводители. Не почину им перед нами у трапа навытяжку стоять, видите ли. Ладно, мы не гордые, с виду, спокойно проследовали в окружении подчѐркнуто учтивых пиратов в лачугу демократии. Там все сидели за большим столом, роскошь по пиратским меркам, и молча пялились на нас, даже присесть не предложили. Мы с наглыми мордами уселись без церемоний, и я как из одолжения небрежно спросил, – ну и чего вам понадобилось?

Не дождавшись ответа, уточнил, – зачем звали-то, убогие? Жалуйтесь, не стесняйтесь.

Мужики от такого вступления зависли. Ведь это я собрал сходку?

Ну да, мне передавали про разбор, но никто ж не думал, что он в самом деле состоится! Думали пугнуть пацанов, а раз уж те такие настырные, так и быть, послушать, что они могут предложить, да чем пригрозить. А тут самим что-то предлагать надо. И ведь не съедешь уже, не скажешь, что неправильно поняли, могут и взаправду неправильно понять – подумают, что их боятся. Ну, если честно, догадаются… блин, да они и так всѐ видят в их потерянных лицах!

Принялись спасать лица, приступили к наездам, предъявили нам грубое попрание понятий: Мы не согласовали свои действия с братвой и выставили парней под расстрел, это раз. Наверное, имелось в виду, что мы не участвовали в избиении солдатиков на редутах. Два – самовольно посвятили в дело и привлекли Ямайских барыг, известных крыс и живоглотов. Это они о милейшем Джоне Ветре так! Три – сами скрысили полные трюмы добычи, кстати, нахрен она нам такая понадобилась – пленные, даже бабы с мелюзгой, мебель, фигня всякая? Но даже если нормальным людям она без надобности, еѐ нужно было сначала оценить, и, коль уж нам охота с такой обузой возиться, мы могли забрать только то, что соответствовало размеру наших долей, а сверх того надо было оплатить согласно оценке.

Вот коли мы честные бродяги, должны оплатить или отработать штраф, тройной размер самовольно присвоенного и войти в ватаги братства, чтоб были на глазах. А то джентльменам приходится иногда отлучаться из поселений, так им не хотелось бы за них беспокоиться.

Плюш их успокоил, но очень по-своему – пожелал всем присутствующим в случае нашего посещения успеть отлучиться из поселений как можно быстрее и дальше, и совсем при этом не улыбался остряк. Я же, вздохнув, спросил, не думают ли они для полного своего успокоения сделать нас, несчастных сироток, совсем дохлыми? Судя по рожам, они считали этот вариант оптимальным, но труднодостижимым. А на словах выразили непонимание – типа, за кого ты нас, в натуре, канаешь? У них не принято, видите ли, мочить своих. Так что зря мы в ответ на деловое замечание грубо разметали плоть тех бедных моряков, они же добра нам желали, хотели только устранить нелепое недоразумение! Очень удобно – кого пока замочить не получается или невыгодно, тот считается своим. На первый взгляд, а стоит лишь приглядеться… но это всѐ лирика с философией. А по делу бросил я на стол шиллинг и заявил, что это за всѐ, что с нас причитается, и сдачи не надо, даже слушать не стану. Что касается их берлог, внѐс поправку – мы, конечно, ничего специально не обещаем, но уж коли из найденных нами целей кое-какие случайно окажутся их поселениями, пусть пеняют на себя, мы ничего уточнять и не подумаем, ведь они же могут отвлечь детей от глупостей чем-нибудь полезным. Например, чтоб нам самим не лазить за добычей где попало, что им мешает тащить с грабежей «всякую фигню» и продавать? Ямайские барыги, крысы и живоглоты, охотно помогут с доставкой. Заберѐм всѐ и цену дадим хорошую. Я им даже пачку наших банкнот показал. И мы вовсе не отказываемся от совместных предприятий к общей выгоде.

Главари было согласились, но выдвинули неприемлемые в принципе условия – общее командование в экспедициях и общий раздел добычи. Командовать будут их выборные вожаки, они же разделят награбленное, и вся эта глупость должна протекать по их дурацким пиратским обычаям! Плюшевый с каменной мордой дожидался, когда же мы перестанем ржать. Насмеявшись, я сказал, что благодарю всех за веселье и до новых встреч, джентльмены. И конечно покинули собрание, нас никто даже не пытался остановить. Плюшевый тоже задерживаться не стал, только напоследок расставил точки над ѐ: Если кто-то заинтересован в наших услугах, они знают, как нас найти. Только чтоб без глупостей и конкретно – что нужно сделать, сумма прописью. В долг не работаѐм, услуги недѐшевы, качество на уровне, ещѐ никто не жаловался.

Глава 24

Связи были удачно завязаны, принялись расти и укрепляться, заметьте, сами и без соплей и прочей идеологии. Вы будете смеяться, но у этих суровых мужчин не оказалось ничего святого и личного, только бизнес. Все эти демократически избранные отморозки были озабочены двумя Оруэловскими вопросами – удержания власти и получения от неѐ максимальной для себя пользы.

Чтоб избежать импичмента кортиком по горлу, нужна неимоверная личная крутизна. При нашем скромном присутствии атаману чрезмерная крутость стала без особой надобности, ведь ребятки наши твѐрдо усвоили – дохлый заказчик неплатѐжеспособен. Ну и наоборот, конечно. Вот такой простой эскорт уже пользуется немалым спросом. В жизни часто изворотливость и решительность развиваются в человеке в компенсацию недостатка физической силы. У таких деятелей благодаря нашему небескорыстному участию появились реальные шансы на лидерство – общественное признание личной состоятельности, главный мотив любого агрессивного самца. Ватаги начали стремительно умнеть, многие даже лезут с выгодными предложениями о долговременном сотрудничестве. Наивные – где они, и где долго? Тем более постоянно, при их-то нравах! Мы ж в отличие от всяких проходимцев должны блюсти реноме – ничего личного и никого не жаль. Иначе кто нам поручит исполнение решений сходок? А таких заказов тоже хватает, регулярно кто-нибудь из них не может дождаться раздела хабара, тупо хвать и тикать. Или того хуже – бросают товарищей подыхать только потому, видите ли, что самим внезапно очень захотелось ещѐ немножечко пожить. Совсем немножко, от нас долго не побегаешь.

Но чтоб ватага не разбежалась, требуется щедрость и удача – кроме подобной рутины уже приходят с предложениями принять участие в налѐтах. Мы в принципе не против, естественный отбор при нашем участии и череда показательных примеров сделали такие опыты не слишком авантюрными. Парадокс – убивая, мы продлеваем их жизни. Если раньше вернуться из одной такой заварушки считалось удачей, из двух – чудом, а из трѐх – легендой, то… Ха! То мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Пираты обнаружили в себе совсем непиратские организованность и упорство в достижении цели, дисциплина творит чудеса. Ага, почувствуй себя волшебником. Работы у нас хватает, имеем возможность выбирать. Принцип выбора прост – если заказчик всѐ сам знает, то нам, конечно, некогда. Только таких всѐ меньше, и мы не причѐм – отбор взаправду естественный. Но мы всегда найдѐм, сколько понадобиться времени, чтобы серьѐзно обсудить дело, задачи каждого и наше участие. Мужики иногда удивляют, даже поражают, простотой и изящностью решений, нестандартностью подходов, гибкостью мышления. Ничего удивительного, они свободные люди с раскрепощѐнным, незакомплексованным сознанием, а мы таланты ценим, не разбрасываемся – буквально оцениваем, ищем подходы, аккуратно строим отношения.

Партнѐрские отношения, ведь мы для них – просто одна из ватаг вольных бродяг, равная среди равных, ну, самую малость равнее других. Но совсем не кичащаяся крутизной или возможностями, ведь они вовсе не наша заслуга, типа просто везѐт. Например, кое-кому, не нам, конечно, повезло с Командором, с заботливым таким. Кем-то выполняется его приказ, обживаются дикие острова, обустраиваются базы. Если без громких названий, просто пункты поддержки, наблюдательные посты поначалу. Потом появляется временное жильѐ, запасы продуктов, воды, медпункты, оборудование, инструмент и материалы для мелкого ремонта судов, склады под добычу, оружейные мастерские, арсеналы. Укрытые стоянки для катеров и шхун, узлы обороны с моря и суши. Всѐ тщательно маскируется. Или наоборот – действуем на показ, демонстративно, прямо в поселениях берегового братства оставляем часть своей добычи или перекупленной у бродяг. Большая их часть гибнет, остальные остепеняются, заводят семьи, выходят из ватаг, но единицам не везѐт, ни в смерти, ни в любви. Таким ветеранам наше особенное уважение и доверие – они нанимаются нами следить за сохранностью и отпуском запасов. А мы не афишируем, что нами и нанимаются, с виду они всѐ сами и бескорыстно из заботы к общему делу. Старики пользуются подросшим авторитетом – формируют и контролируют выгодное нам общественное мнение. Ну, что оно нам выгодно само собой получается, не специально, везѐт просто. Кто мы для них? Сопляки, зелѐные уши для их баек, любят отцы с молодѐжью болтать, опытом делиться. И никто не спросит, что мы в посѐлке забыли, всем ясно – дедушек навещаем, соскучились. Аж умиляются и берут пример – полагается уже часть добычи оставлять дедам на хранение, иначе народ не поймѐт. Чтоб ватаги не буксовали из-за недостатка снаряжения или припасов, у старейшин всегда найдѐтся всѐ, что для дела требуется. Само найдѐтся, мальчишки не причѐм, и нефиг кому попало выдумывать всякое.

Глава 25

Ведь выдумывать – это наше главное занятие, пробовать, учиться самим и учить пацанов. Чтоб мальчишкам нашим было интересно расти, и чтоб выросли они. И стали б не просто здоровенными отморженными жлобами, или тупой береговой тягловой и дойной скотиной, остались бы такими же, какими мы их любим – отважными романтиками и фантазѐрами. И ничего особенного и специально мы для этого не делаем. Процесс, запущенный на «Бродяге» ни разу не прерывался. Ребятки наши живут, как я обещал Захару ещѐ в зловонном трюме, в поиске нового, необычного, учатся, обучая друг друга. Постоянно повторяя и закрепляя пройденное, новички в нашей стае были всегда – сначала пленники и их детки, потом индюшата, сейчас добавилось пополнение из беглых малолетних рабов. Вообще-то мы их спасаем, но ребятам совсем не нужно это знать – не любим пафоса и не рассчитываем на благодарность. Всѐ что их принадлежит им по праву, они только сами. Морковка социальных лифтов – для тех ослов, кто в сказки верят про везение и халяву. Для наших беспощадных акулят только лестница, и каждая ступенька – препятствие, начиная с первой и необходимой, с бегства. Вся жизнь свободного человека – освобождение, путь к совершенству через преодоление при напряжении всех моральных и аморальных сил.

За свои же деньги, блин. Мудрецы наши не стали ждать, когда юные отморозки сплетут первый заговор и попытаются зарезать Командора или угнать корабль. Ничего плести и придумывать не надо – у ребят есть доли в добыче, захвачены и продаются суда, дерзайте, коль неймѐтся. Не уверены в своих морских умениях? Договаривайтесь с дедами, они не прочь поделиться опытом за долю добычи, охотно командуют, орут и дерутся. Факультет, придуманный Пушком, воплотился, как и не задумывался. Наша система свободных уроков прижилась, расцвела традициями на почве системного образования. Новички добровольно попадают в клановую учебку, где проходят базовую программу. В процессе выявляются таланты или просто предпочтения, всѐ под это заточено. А потом клан ребят продаѐт. У них же ни гроша нет, а даже базовое обучение стоит бешеных денег. Вот и платят ватаги за пополнение, а рекрутам предоставляется уникальный шанс сходить с реальными пацанами в настоящий пиратский поиск, пока контракт не отобьют. Дальше жизнь пиратская идѐт, как повезѐт и отношения сложатся, но, в общем, неплохо – даже салажата наши далеко не современное лошьѐ. Но приходят парни из поиска, охота поделиться впечатлениями, а с кем это делать и где? В борделе конечно девки выслушают и посочувствуют, работа у них такая. В таверне? Ребята отучены болтать за едой, а им там можно только кушать – с пьющим пацаны на дело не пойдут. В серьѐзном деле брату приходится доверять собственную жизнь, а пьянчугам веры нет ни в чѐм – это мы им накрепко задолбили. Вот пацаны и возвращаются в родную учебку с голубиным постоянством, типа на пополнение полюбоваться. Ну и чтоб зря время не терять, пройти спецкурсы.

Выявленные нами дарования не продаются, вернее клан оставляет их за собой. То есть никакого принуждения, всѐ решается добровольно. Ребята, окончив базовый курс, сами выбирают судьбу, рассматривают предложения. У нас сложилась ступенчатая система обучения. Чем выше ступень, тем дороже. Вот пацаны вкладывают свои доли в своѐ же образование, ведь чем выше квалификация, тем больше доля добычи, да и просто шансы выжить увеличиваются. Но курсы – серьѐзный бизнес, с репутацией, а она родимая напрямую зависит от успешности курсантов, от их дарований. Поэтому способных курсантов перекупают с начальных ступеней за хорошие деньги, чтоб подготовить воистину бесценных специалистов, способных принести держателям контрактов уже очень хорошее бабло.

На первых уровнях буквально помешались на выявлении и развитии хоть каких-нибудь талантов. Даже у индейских союзников посъезжали крыши, и правильно, дикость какая – шаманы ради должности должны были друг дружку мочить! Ну откуда они взяли этот дурацкий принцип – одно племя, один шаман?! Прокормить даже одного трудно? Смотря кому и смотря чем. Короче, шаман змеев, чѐрный ягуар, мудрый, Говорящий с духами нынче ректор первого и пока единственного индейского университета мракобесия и шаманизма, понятно, что при скромном

Своятином участии. И нефиг ржать, вовсе не смешней института

Марксизма и Ленинизма. Всѐ намного серьѐзней, ведь основа колдовства, как у математики – элементарная способность к абстрактному мышлению, работе с образами явлений, абстрагируясь от самих явлений, фантазия, короче. Платит университет шаманам племѐн за каждого фантазѐра, кроме прокорма на весь курс, тройной эквивалент пленного, а его выпускников ватаги с руками отрывают. Ещѐ и пацаны записываются на введение в мир духов, но его сам старик не ведѐт, помощники справляются. Мудрый вообще в основном с духами общается, ему с ними привычней, ученики, начиная со Своятушки, сами обучают других учеников. Ребята учатся таким простым, но необходимым вещам – способам сохранения и расчѐта сил, концентрации, расслабления, грамотного приложения. Осваивают и применяют уже в учѐбе с очень хорошими результатами. Всѐ ж, как у нас изначально заведено, наизусть, наперегонки и по бразильской системе. Своята в восторге от слияния культур, даже Командор цветѐт.

Все, блин, такие умные, аж тошно, особенно от Прилизанного. Этот жук на тотализаторе не угомонился, развил своѐ, то есть командорское, букмекерское дело в рейтинговое агентство. У всех нынче имеются рейтинги, всяк о своѐм рейтинге печѐтся, котироваться норовит. У всех специалистов, курсов, преподавателей, шаманов, курсантов, ватаг… даже у меня! И он у меня ниже, чем у Плюшевого! Вот как я его ещѐ не убил?! Да обоих, блин и нафиг…

Глава 26

И вовсе они от меня не скрываются, глаза б мои на них не смотрели. В Порт-Ройял мой родимый скоро, наверное, весь клан жить переберѐтся. Лезет всякая преступная деревенщина к нам в город, ещѐ и родню тащат, вот Плюш Прилизанного приволок. Прилизанный, его

Фредом звать, не только подельник Сбитого, пацана Плюшевого. Они оказывается, кузены, даже тѐтушка у них была – тѐтя Поли. И всѐ бы было у них как в книжке, кабы Сбитого звали не Грегори а Томом, и

Фред тѐтеньку не зарезал бы нахрен. Такой приличный, вежливый мальчик, блин! Ещѐ бы, их тѐтя в строгости воспитывала, приучала к молитве. Как-то раз Фреду показалось, что он видел еѐ голышом в бакалейной лавке по соседству и пожаловался тѐтеньке. Она очень расстроилась, сказала, что бедного ребѐнка искушает лукавый и велела молиться. Каждый день по три часа. Парень исступлѐнно исполнял обет, а Грег посмеивался, говоря, что пока тот бубнит на карачках, тѐтушка у бакалейщика никак не выберет чего бы ей хотелось к чаю сожрать. И впрямь она по странному совпадению ходила в лавку, когда пацан принимался за молитву. Увы, всякому рвению приходит конец, и Грег почти убедил кузена, что от его молитв лукавого уже кровавой слизью несѐт и тошнит, и лучше бы им сходить прогуляться. Но тѐмный дух не отступился, ведь когда они сдуру впѐрлись в бакалейную лавку, коржиков им захотелось, нечистый снова навѐл на парней морок – явил им картину блуда тѐти с бакалейщиком. Грег с хохотом схватился за живот, Фред с рѐвом за ножик, он прям на прилавке валялся, ну и… сильно удивлялся, когда уяснил, что жмуры настоящие. Грег перестал ржать, обозвал Фреда психованным дебилом и принялся распоряжаться. Он считал, что неплохо оставить всѐ как есть и уйти потихоньку, только набрать денег и сладких коржиков, типа это ограбление было. Фреди возразил, что тѐтю жалко и перед полицией будет неудобно, если еѐ вот так увидят. Тела надо разрезать, особенно этому козлу вон то отпилить, закопать в навозе и потихоньку уйти, захватив денег, сладких коржиков, инжиру и орехов ещѐ. Грегори честно хотел отговорить брата от этой глупости, но тот уже приступил, пришлось помогать. Набрал Грег полные карманы миндалю, фиников и курочил кассу, когда вломилась полиция – сосед сука такая в окошко лавки заглянул, заподозрив по воплям неладное.

Хотя на лицо было голое недоразумение, кузенам вменили зверское убийство с целью ограбления. Уже на корабле дураков у Фреда полностью пересмотрелись ценности и переломалась психика. Тѐтушка им внушала, что Бог есть, и поэтому ничего нельзя. Грегу было пофиг, а Фреди ей безоглядно верил, и, получив, как ему казалось, веские доказательства обратного, стал также истово верить, что Бога нет и можно всѐ. Например, продать капралу Захаркину попу за пинту рому. Он вообще живой остался только потому, что на глаза нам не попадался, и кроме него было чем заняться.

Уповая на Господа, в которого не верил, и на мою дружбу с Плюшем, которую понимать не мог, принялся Прилизанный налаживать со мной отношения. Этот жук уже умудрился завербоваться и в Гестапо Черныша, и в Абвер Сыча. Ну и в SC норовит вербануться. С Плюшем у него проблем почти не возникло, осталось только решить вопрос Захарушкиной злопамятности. Формально Фред пришѐл ко мне из-за моего же рейтинга. Он у меня появился просто потому, что ему показалось необходимым моѐ присутствие в котировках. Для полноты картины, ага, чтоб все думали, что я сам. Оценку моей успешности он брал по косвенным, то есть по слухам и с потолка, и псевдопрофессионально еѐ обосновывал. И всѐ было отлично, но оставалась нехилая вероятность моего внезапного появления в логове, интереса к котировкам и удивления моим там нахождением и положением в самых печальных для Фреда формах. Вот он и припѐрся типа для обновления моего рейтинга уже с опорой на первоисточник, да просто с моих слов. И, вздыхая, посетовал на несуразицу в котировках – из-за моего небрежения у моего же подчинѐнного, Грегори, рейтинг оказался выше, чем у меня. Мда,

Плюшевый уже в моѐм подчинении оказывается! Я, естественно, развеселился и просто из расположения к Плюшу не послал его родственника сходу, поинтересовался, на кой кому-то сдался этакий бред? Тот зараза пронырливая как ждал этого вопроса и к разговору подготовился. У нас, оказывается, все полезные начинания развиваются в благодатной конкурентной среде и на хорошей финансовой почве – участники взяли моду клянчить у общества в долг под проценты на собственные проекты типа покупки и оснащения кораблей, производства оружия, образования, ну, всего не перечислишь. Суммы и проценты определяются не только рейтингом затейников, но и доверителей. Парни охотно вкладываются, приятно им думать, что их деньги работают за них, но сами разбираться в котировках не желают, договариваются с трастовыми конторами, они ещѐ и контролируют работу казначейства. Прилизанный, конечно, оказался пионером движения и главой самой успешной такой шарашки. Вот ему стало интересна моя скромная персона, вдруг я пожелаю вложить малую толику своего несметного состояния… Я натурально охренел – какое-какое, блин, состояние?! Тут уже он пророс от моей дикости. Нафига человеку такое баблище, если он им даже не интересуется?! Ну, не хочет и не надо, другим бы поручил, кстати, вот и договорчик, как положено на тиснѐнной татуированной коже с личным клеймом и печатью Командора. Я ошалело уставился на эту мерзость, а Прилизанный принялся развивать успех. Должны ж у меня быть проекты, до которых просто руки не доходят? Та же букмекерская контора очень бы неплохо смотрелась в Порт-Ройяле, да и для вербовок с разведкой полезно. А она родимая всякая бывает, даже финансовая, и вообще, деньги – нервы войны. Я обалдело спросил, – сам, что ли, про нервы придумал?

– Не-а, Плюшевый, – простецки ответил пролаза, нагло мне улыбаясь.

– И вот что, Неждан… меня б Командор в клан кооптировал, парни не против, даже Ник с Джонни, вот если бы только б ты не возражал бы…

– Бе-бе-бе, блин, кумовство ваше!

– Куда ж без него ж, братец? Ведь мы же все же братья же!

– Жу-жу-жу, ля-ля-ля, ладно, не трясись так. Красавчик – от жути аж тошнит тебя, но дело делаешь… можешь успокоиться, я ж сказал – ладно пока…

– Пока?

– Для тебя на всю твою жизнь, братец.

– Вот спасибочки, успокоил-то как!

– Да не за что, браток, ничего личного, слушай приказ. Договор наш считай заключѐнным, себя числи в SC. Занимайся букмекерской конторой, вернее конторами, привлекай местных прощелыг, по себе подбирай. Делайте что хотите, но чтоб весь официоз с истэблишментом накрыли, втянули и опутали. Всѐ ясно?

– Яволь, брат-храбрец, смертник!