Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга V"

И вот вечером 25 ноября Джон Уэбстер приехал к преподобному и попросил того собрать в гостиной всех присутствовавших в доме. Когда люди собрались, профессор произнёс очень сухую и формальную речь, содержание которой сводилось к следующему: 23 ноября между 13 и 14 часами он повстречал Джорджа Паркмена и передал тому наличные деньги в сумме 483,64$, являвшиеся его платежом по полученному от Паркмена кредиту. Понимая, что сумма эта очень значительна и может стать причиной ограбления, он – Джон Уэбстер – категорически настоял на том, чтобы Джордж немедленно направился в ближайшую контору любого банкирского дома и положил деньги на счёт и не носил их при себе. Джордж обещал ему сделать это сразу же после расставания. По этой причине надлежит проверить банкирские дома в Бостоне на предмет внесения Джорджем Паркменом денег в тот день. Если деньги не поступали, стало быть, Джордж был ограблен где-то на пути от Медицинского колледжа к банковскому офису.

Сказанное прозвучало несколько странно. 24 и 25 ноября к преподобному Фрэнсису Паркмену приходили друзья и знакомые, узнавшие об исчезновении младшего брата и выражавшие сочувствие. По-видимому, Фрэнсис ждал подобных слов и от профессора Уэбстера, но резкий и категоричный тон явившегося мало походил на демонстрацию сопереживания. Тем более, что окончив свой сухой монолог, Уэбстер торопливо откланялся и не мешкая покинул дом Фрэнсиса.

Священник, разумеется, остался немало удивлён демаршем человека, который, как казалось, не имел оснований для обид или неприязненных чувств. Несмотря на это Фрэнсис поспешил связаться с городским маршалом и проинформировать его о полученных от профессора химии сведениях.

Разумеется, признание Уэбстером факта встречи с Джорджем Паркменом незадолго до таинственного исчезновения последнего, привлекло внимание к профессору химии. Чарльз Кингсли знал, что Уэбстер вёл какие-то дела с Паркменом, но какие именно, был не в курсе, поскольку занимался контролем арендных платежей и не касался ростовщических операций своего шефа. Быстро просмотрев деловые записи Паркмена, Кингсли установил, что тот являлся держателем векселя на сумму 2432$, подписанного Уэбстером в 1847 г., то есть двумя годами ранее. А Элиза Паркмен сообщила другую любопытную информацию – несколькими неделями ранее её муж узнал, что Джон Уэбстер занял у Роберта Шоу крупную сумму денег, предложив в качестве залога коллекцию минералов, ранее ставшую залогом по займу у Джорджа Паркмена. Двойной залог – это, в общем-то, мошенническая схема и неудивительно, что Джордж испытал крайнее раздражение, узнав о подобных проделках своего заёмщика! Он имел намерение поговорить с Джоном Уэбстером по этому поводу, но состоялся ли этот разговор или нет, Элиза не знала.

Разумеется, эти небезынтересные нюансы ничего не доказывали, но казалось несомненным, что поисковики должны озаботиться осмотром Медицинской школы. Кстати говоря, в отношении мануфактуры "Fuller's Foundry" было принято аналогичное решение, поскольку нельзя было исключать того, что Паркмен встретился с Элиасом Фаллером уже после разговора с Уэбстером.

В общем, утром 26 ноября – на третий день поисков – два десятка полицейских появились на Норт-Гроув-стрит (North Grove Street), где находились Медколледж и мануфактура.

Как было сказано выше, здание колледжа было построено совсем недавно – лишь за 3 года до описываемых событий, – до этого же Медколледж на протяжении 30 лет занимал небольшое здание на Мэйсон-стрит (Mason str.) в Кембридже, а также ряд плохо приспособленных построек, разбросанных на территории кампуса Гарвардского университета [там же в Кембридже]. В этой связи достаточно сказать, что морг колледжа располагался в небольшом историческом здании, известном под названием «часовня Холдена», которое совершенно не годилось для нормальной организации учебного процесса

Участок на Норт-Гроув-стрит под застройку новым зданием колледжа Джордж Паркмен передал попечительскому совету бесплатно. Здание отвечало самым современным представлениям об устройстве такого рода учреждений. Это была постройка в 3 этажа с подвалом и чердаком, имевшая в длину 41м и в ширину 18 м. На 2-м этаже располагались 2 больших лекционных зала, устроенных амфитеатром, на 3-м находилась солидная библиотека. Первый этаж отводился под лаборатории, закрепленные за отдельными преподавателями, в подвале были оборудованы как служебные помещения – бойлерная, склад для угля, подсобные помещения лабораторий и пр., – так и квартира, занятая уборщиком Эфраимом Литтлфилдом (Ephraim Littlefield) и его женой Кэролайн (Caroline).

Здание Медицинского колледжа в период строительства (снимок сделан предположительно ранней весной 1846 г.). На переднем плане можно видеть 1-этажную пристройку с 4-я световыми окнами в потолке – это морг, под световыми окнами располагались секционные столы.

Все помещения в здании отапливались, имелся водопровод с холодной и горячей водой. В морге, пристроенном к главному зданию, под большими световыми окнами в потолке были оборудованы 4 стола для вскрытия умерших – здесь могли практиковаться студенты. Лекции по химии, общей медицине и патологической анатомии читались в больших аудиториях на 2-м этаже. Эти аудитории, хотя и не относились к моргу, также были приспособлены для проведения аутопсии – там находились специальные секционные столы с подведенным водопроводом и оборудованные стоком, а под ними были смонтированы особые герметичные металлические ящики для хранения трупов. Ящики эти, называвшиеся работниками колледжа «колодцами», были обиты изнутри толстыми листами свинца, в них также имелась система пролива, то есть подвода и слива воды. При необходимости крышка секционного стола отодвигалась, «колодец» открывался, тело умершего извлекалось из него и перекладывалось на стол.

Для середины XIX столетия подобное оснащение следовало признать самым передовым и исключительно оригинальным.

Довольно необычной особенностью учебного процесса в Гарвардском Медицинском колледже являлось проведение занятий в форме открытых лекций. Это означало, что на любую лекцию мог явиться не только студент, но и любой желающий, купивший входной билет, который во второй половине 1840-х гг. стоил 1$. Входные билеты, кстати, покупали не только зеваки, решившие пощекотать нервы наблюдением за вскрытием трупа, но и студенты, не имевшие возможность оплатить семестр целиком.

Некоторые лекции были очень популярны у горожан и собирали полные аудитории. Интерес обывателей легко объясним – в те времена не существовало телевидения, радиовещания и интернета, а потому о многих довольно обыденных вещах и явлениях люди знали понаслышке. Поэтому лекции о венерических болезнях или внутреннем строении человеческого тела с демонстрацией разного рода биологических образцов неизменно вызывали аншлаг. Также были очень популярны и лекции по патологической анатомии. Курс химии, который читал профессор Уэбстер, был, конечно же, поскучнее, но профессор не отклонялся от общего тренда по привлечению всех желающих за деньги и в меру своих сил пытался разнообразить занятия. Мы знаем, что он устраивал разного рода химические фокусы, поджигая и взрывая всевозможные вещества, устраивая дымовые завесы и пуская в носы присутствующим неприятные запахи.

На этих деталях акцент сделан сейчас неслучайно, в своём месте нам придётся о них вспомнить.

Итак, около 10 часов утра 26 ноября большая группа полицейских в форме и в штатском вошла в здание Медицинского колледжа на Норт-Гроув-стрит. Разумеется, появление служивых вызвало определенный переполох и напряжение среди находившихся в здании лиц. Своё недовольство в той или иной форме выказали все преподаватели, некоторые даже повели себя довольно скандально. Громко возмущался и профессор Уэбстер, недовольный тем, что его отвлекли от подготовки к лекции. Чтобы его успокоить, полицейским пришлось потратить некоторое время на разъяснение и объяснить, что осматривается не только Медицинский колледж, но и все здания на пути движения мистера Паркмена во время его последней прогулки по городу. После этого профессор химии как будто бы успокоился и любезно показал явившимся помещения, занятые им – кабинет за лекционным залом, большую химическую лабораторию этажом ниже, малый лекционный зал на 1-м этаже, уборную, лестницу, по которой можно было пройти из лаборатории в кабинет и далее в большую аудиторию на 2-м этаже.

Осмотр здания сопровождался необходимыми разъяснениями, которые делались работниками колледжа. В частности, полицейским была продемонстрирована работа морга, порядок приёма и хранения тел умерших, их подготовки к вскрытию и последующей утилизации. Колледж подвергся придирчивому осмотру буквально от конька крыши до самого дальнего уголка подвала.

Ничего, что могло бы свидетельствовать о совершении в здании преступления или хотя бы пребывании там Джорджа Паркмена, найти не удалось. Немногим позже полудня полицейские откланялись и покинули Медицинский колледж для того, чтобы продолжить работу в других местах.

В тот же день величина премии, обещанной за любую информацию о судьбе пропавшего предпринимателя или обнаружение его тела, была повышена до 3-х тыс.$. На эти деньги в те времена можно было приобрести около 6 кг золота, их вполне хватило бы на покупку дома и открытие собственного бизнеса!

На третий день розысков – 26 ноября 1849 г. – премия за информацию о судьбе Джорджа Паркмена или местонахождении его тела была повышена до 3-х тыс.$

Поиски в течение 26 ноября не дали никаких результатов. Это казалось невероятным – Джордж Паркмен точно растворился в воздухе! Среди занимавшихся его розыском лиц стала расти уверенность в том, что мужчина был похищен и вывезен из Бостона – такое предположение лучше всего объясняло отсутствие всяких следов на местности, свидетелей нападения а также самого трупа. Если похититель или похитители располагали экипажем, то они могли увезти жертву далеко от города – а это требовало расширения района поиска во всех направлениях от Бостона.

На следующий день – во вторник 27 ноября 1849 г. – активная поисковая операция развернулась на территории, прилегавшей к городу. Поиски велись под руководством сотрудников службы шерифа округа Саффолк, на землях которого стоял Бостон. Большие группы добровольцев осматривали обочины дорог и просёлки, где похититель мог выбросить тело Джорджа Паркмена, отдельным направлением поисков явились осмотры водоёмов, расположенных поблизости от дорог. Предполагалось, что преступник (или преступники) могли утопить труп, дабы максимально задержать его обнаружение и осложнить опознание.

В поисковой операции участвовало до 700 человек, и шериф рассчитывал в последующие дни увеличить количество привлеченных добровольцев не менее чем в 3 раза.

Продолжалась работа и в Бостоне. Группа офицеров полиции под руководством Дерастуса Клэппа (Derastus Clapp) провела осмотр территории мануфактуры «Fuller’s Foundry» и находившихся там зданий. Территория предприятия была довольно велика, и пройти туда можно было с разных сторон – по этой причине полиция не исключала того, что Паркмен мог проникнуть на территорию мануфактуры никем не замеченный. У бизнесмена имелись деловые отношения с Фаллерами, и он мог принять неожиданное решение о чём-то с ними переговорить.

Но никаких следов пребывания Джорджа Паркмена на территории «Fuller’s Foundry» найти не удалось. Также полицейские не сумели обнаружить свидетелей, видевших там пропавшего во второй половине дня 23 ноября.

Около 17 часов, закончив продолжительную и совершенно безрезультатную возню на территории мануфактуры братьев Фаллер, полицейская команда под командованием Клэппа направилась в здание Медицинского колледжа. Никаких особых подозрений в отношении обитателей этого учреждения полицейские не имели, но поскольку профессор Уэбстер оказался в числе тех, кто последними видели Джорджа Паркмена, представлялось разумным ещё раз осмотреть закрепленные за ним помещения. До этого здание колледжа уже осматривалось, но теперь полицейские решили обратить именно на те комнаты, доступ к которым имел профессор химии.

Здание Медицинского колледжа в период строительства (снимок сделан предположительно ранней весной 1846 г.). Химическая лаборатория профессора Уэбстера находились на 1-м этаже и выходила окнами на противоположную сторону здания. На 1-м этаже слева от лестницы главного входа можно видеть 2 окна небольшой аудитории возле химлаборатории. Хорошо видна пристройка, занятая моргом, на её крыше можно разглядеть световые окна.

Эфраим Литтлфилд, уборщик и дворник при Медицинском колледже, встретил группу полицейских у входа в здание и, отвечая на заданные вопросы, сообщил, что профессор Уэбстер находится сейчас на рабочем месте. Он провёл Клэппа и его подчинённых к двери химической лаборатории на 1-м этаже и постучал.

Джон Уэбстер на этот раз встретил непрошенных гостей очень лояльно и с готовностью показал всё, что они хотели видеть, и ответил на все заданные вопросы. Если его поведение во время предыдущего появления полиции можно было счесть подозрительным, то теперь стало ясно, что оно было обусловлено обычным непониманием. Теперь же профессор оказался любезен и внимателен, рассеяв все сомнения в свой адрес, даже если таковые у кого-то и имелись.

Уэбстер показал полицейским свою лабораторию, из которой можно было подняться по крутой лестнице в небольшой кабинет и далее – в лекционный зал на 2-м этаже. Тут же под лестницей находилась крохотная уборная. Рядом с химлабораторией, прямо за стеной, был устроен небольшой лекционный зал, в котором могли одновременно разместиться до полутора десятков слушателей. Кроме того, из лаборатории через небольшой тамбур можно было пройти в коридор, разделявший химическую лабораторию и морг. Уэбстер особо подчеркнул, что не имеет необходимых ключей и не может пройти в ту часть здания, где производится вскрытие трупов. Более того, профессор особо указал на то, что ни разу в той части здания не был. Поименованные выше помещения – химлаборатория, малая аудитория на 1-м этаже, кабинет, уборная – считались закрепленными за профессором Джоном Уэбстером, и теоретически предполагалось, что никто, кроме него, входить в них не мог. Хотя в этот вопрос следует сразу же внести ясность и уточнить, что помимо ключа, которым Уэбстер запирал входную дверь и который всегда носил с собою, такой же точно ключ всегда хранился в здании колледжа, а потому в указанные помещения можно было войти без согласования с профессором.

Таким образом, получалось, что Уэбстер не мог пройти в изолированную часть здания, связанную с моргом, но в его помещения посторонние имели возможность проникать. Что упоминавшийся выше уборщик Литтлфилд и делал неоднократно.

План помещений 1-го этажа Медицинского колледжа. Буквами обозначены: a – химическая лаборатория; b – небольшая аудитория на 1-м этаже перед химлабораторией; c – морг; d – разделительный коридор между химлабораторией и моргом. Цифрами показаны детали химической лаборатории: 1 – лестница в большую аудиторию на 2-м этаже; 2 – уборная под лестницей; 3 – тигельная печь; 4 – тамбур, через который можно было пройти из химлаборатории в разделительный коридор.

Полицейские переговорили с профессором, осмотрели «его» помещения, попросили пригласить представителя администрации колледжа, который показал бы им морг и связанные с последним помещения. Явившиеся по вызову работники морга провели полицейских через разделительный коридор в морг, объяснили принципы работы этого специфического подразделения и ответили на все заданные вопросы.

Всё в стенах Гарвардского Медицинского колледжа выглядело солидно, надёжно и добропорядочно. Дерастус Клэпп и его подчиненные не нашли ни единой причины, по которой им следовало бы задерживаться в этом месте. Раскланявшись с почтенными учеными мужами, полицейские ушли, не найдя ничего, достойного внимания. Это посещение Медицинского колледжа, как и предыдущее, ничуть не приблизило «законников» к пониманию того, что именно приключилось с пропавшем мистером Паркменом.

28 ноября розыски Джорджа Паркмена как на территории округа Саффолк, так и в Бостоне продолжились. Они оказались столь же безрезультатны, что и в предыдущие дни. Огромная сумма обещанного вознаграждения вовлекала в поисковую операцию всё новых добровольцев – в округе Саффолк на прочёсывание местности и осмотр водоёмов в тот день вышло уже более 1 тыс. человек, и были основания считать, что в последующем количество волонтёров будет только возрастать.

Но то, что никаких следов и свидетелей похищения обнаружить не удавалось, наводило на мысль об организации преступления очень ловким человеком – таким, который обо всём позаботился и всё предусмотрел.

Последний четверг ноября – в 1849 году он пришёлся на 29 число – являлся и является ныне важным для американцев праздником – Днём Благодарения. В тот день поисковая операция продолжилась, впрочем, она оказалась такой же безрезультатной, что и ранее. Но в тот день произошли два весьма интересных события, никак между собой не связанных, но связанных по иронии судьбы и с одним и тем же человеком. Таковым оказался Альберт Фаллер, один из совладельцев упоминавшейся выше мануфактуры "Fuller's Foundry".

Около полудня к нему в заводскую контору явился Эфраим Литтлфилд с довольно неожиданной просьбой. Он хотел, чтобы Альберт Фаллер разрешил ему воспользоваться кое-каким инструментом, хранившимся в здании конторы. Речь шла о дрели, долоте, ломе и кувалде. Фаллер хорошо знал Литтлфилда, поскольку тот на протяжении ряда лет подхалтуривал, подметая улицу перед мануфактурой. Эфраим занимался уборкой как внутри Медицинского колледжа, так и снаружи, а потому ему не составляло труда прихватить часть улицы и за отдельную плату подмести перед зданием правления «Fuller’s Foundry».

Альберт Фаллер хорошо относился к Литтлфилду и не стал ему отказывать, хотя просьба уборщика выглядела до некоторой степени странно. В Медицинском колледже имелись свои инструменты, и непонятно было, почему Эфраим решил их попросить у Альберта Фаллера.

В общем, последний разрешил уборщику воспользоваться инструментом, который ему понадобится, и Литтлфилд, взяв нужное, ушёл к себе [напомним, он с женою постоянно проживал в здании колледжа].

Через несколько часов в здание правления вошёл профессор Джон Уэбстер. Раскланявшись с Альбетом Фаллером, с которым он был хорошо знаком, Уэбстер попросил дать ему перо и чернила, объяснив просьбу необходимостью подписать чек. Дескать, он – Уэбстер – уже ушёл с работы и только сейчас сообразил, что забыл сделать подпись на чеке!

Фаллер, разумеется, не отказал. Он поставил перед посетителем письменный набор, и профессор, достав чековую книжку, быстро сделал необходимую запись. Отложив перо, он, однако, не ушёл, а завёл довольно странный для того места и времени разговор. Он заговорил об исчезновении Паркмена, которого они оба – Фаллер и Уэбстер – хорошо знали… о том, как проводит расследование полиция… о том, что дело это очень тёмное и полиция не знает, где искать пропавшего… Альберт Фаллер отделывался общими ответами, не желая вступать в разговор, казавшийся бессмысленным. Наконец, Уэбстер прямо спросил, известно ли Фаллеру о ходе расследования и удалось ли полиции выйти на след преступника?

Альберт ответил отрицательно. Он действительно ничего не знал о состоянии розысков, но и любопытство профессора Уэбстера ему очень не понравилось. Как бы это выразиться помягче? Оно показалось в ту минуту очень неуместным. Фаллер заподозрил, что просьба дать перо и чернила являлась для Уэбстера лишь благовидным предлогом, чтобы поговорить с глазу на глаз.

Фаллер быстро закончил неудобную беседу, сославшись на то, что ему ещё следует подбить дневной баланс и закрыть контору. Профессор учтиво откланялся и ушёл, посеяв в душе собеседника смутную тревогу.

На следующий день 30 ноября, в пятницу, масшабные поисковые операции продолжились. Никакого результата, достойного упоминания, эти усилия не принесли. Но вечер той пятницы увенчался в высшей степени неожиданными и драматичными событиями, которые с одной стороны, положили конец загадке, а с другой – загадали новые загадки.

Около 18 часов городской маршал Фрэнсис Тьюки получил сообщение об обнаружении расчлененного трупа в здании Медицинского колледжа. Он немедленно выехал на Норт-Гроув-стрит, где лично убедился в том, что в здании колледжа действительно оказалось найдено мужское тело.

О том, что происходило далее, городской маршал впоследствии рассказывал так: «Я вошёл в апартаменты мистера Литтлфилда и обнаружил там офицеров полиции Тренхольма и Клэппа. Вместе с Литтлфилдом, Тренхольмом, доктором Бигелоу и Клэппом я через люк проник в подвал под зданием колледжа. Мы прошли через открытое пространство в дальний угол, думаю, футов 60 или 70 [~18—21 м.], там мы увидели дыру площадью около 10 квадратных дюймов [т.е. 65 кв. см – это поперечное сечение кирпича], пробитую в кирпичной стене, дыра выглядела так, как будто её проделали недавно, кирпич и раствор лежали подле. (…) дойдя до дыры, я взял лампу и заглянул внутрь, увидев то, что я принял за куски плоти. Вода сочилась [внутрь помещения] через наружную стену. Мистер Тренхольм проник внутрь помещения и передал кусочки плоти мистеру Клэппу, там были три части – бедро, часть туловища и нога. Доктор Бигелоу сказал, что здесь не место препарированным трупам. Я спросил Литтлфилда, существует ли способ попасть в это помещение помимо уборной мистера Уэбстера, тот заявил, что нет.»1010
  Дословно на языке оригинала: «I went into Mr. Littleffeld’s apartments and found officer’s – Trenholm and Clapp; Littlefield, Trenholm, Dr. Bigelow, Clapp and myself entered beneath the College, into the cellar through a trap draor. We passed through an open space I should think of 60 or 70 feet to the far corner, where we saw a hole about IS inches square broken through the – brick wall; the hole had the appearance of being recently made, brick and mortar laying along side of it.. (…) on reaching the hole I took a lamp and looked in; saw what I took to be pieces of flesh; the water was coming through the outside wall. Mr Trenholm went in and passed out the pieces to Mr Clapp; there w-ere three pieces, a thigh, part of the body, and leg; Dr Bigelow said that was no place for dissected subjects. I asked Littlefield if there was any wuy to get into the vault except the communication from Dr Webster’s pri vy; he said there was not.»


[Закрыть]

Необходимо сказать несколько слов о том месте, где были найдены фрагменты человеческого тела. В подвале имелось особое помещение, полностью изолированное от всех прочих – это была ассенизационная камера, в которую поступали стоки из химической лаборатории профессора Уэбстера, а также же из больших лекционных залов 2-го этажа, которые, напомним, были приспособлены для проведения различных опытов и патологоанатомических вскрытий и имели систему подвода и отвода воды. Также в ассенизационную камеру поступали отходы из уборной профессора Уэбстера, той самой, что была устроена под лестницей из лаборатории в лекционный зал на 2-м этаже.

Привычного нам ватерклозета уборная не имела. Хотя такого рода оборудование серийно выпускалось в Европе с 1840 года, в Соединенных Штатах подобные приблуды оставались ещё малоизвестны. Уборная представляла собой тривиальный деревенский сортир с дыркой в сиденьи. Сиденье поднималось – точнее, поднималась широкая доска, в которой было проделано отверстие – благодаря чему в ассенизационную камеру можно было спуститься по небольшой приставной лесенке. Это был единственный проход в камеру, позволявший бросить туда крупные фрагменты человеческого тела, со всех других сторон камеру окружали глухие стены без каких-либо отверстий, люков, щелей и т. п.

Кто бы ни бросил фрагменты расчлененного тела в камеру, ему пришлось бы для этого входить в уборную рядом с химлабораторией.

Наконец, есть одна любопытная деталь, связанная с расположением останков внутри ассенизационной камеры, которую нельзя не упомянуть. Фрагменты человеческого тела находились не под отверстием уборной, а несколько в стороне по направлению к северной стене. Это означало, что злоумышленник, намеревавшийся спрятать эти останки, не просто вошёл в уборную и опустил их в отверстие в стульчаке – нет! – он поднял доску, спустился по приставной лестнице на несколько ступеней и отбросил их вглубь ассенизационной камеры. Северная стена являлась наружной, там была нарушена гидроизоляция фундамента, и грунтовые воды постоянно поступали внутрь камеры.

Таким образом, не подлежит сомнению тот факт, что злоумышленник явно рассчитывал замаскировать фрагменты тела и сделать их незаметными для случайного обнаружения. Эта деталь представлялась в ту минуту важной, хотя никто толком не понимал, что побудило злоумышленника поступать подобным образом.

Городской маршал Тьюки после непродолжительного раздумья, отправил на квартиру Джона Уэбстера в Кембридже полицейских Клэппа, Старвезера и Спарра с поручением доставить профессора для допроса в окружную тюрьму на Леверетт-стрит. Хотя Тьюки уже в ту минуту полагал, что Уэбстер будет задержан и домой не вернётся, маршал категорически запретил подчиненным во время разговора с профессором делать какие-либо намёки на предстоящее лишение свободы. В этом месте следует особо указать на то, что найденные останки в ту минуту не связывались напрямую с исчезновением Джорджа Паркмена, и хотя казалось вероятным, что это части тела его трупа, поисковую операцию никто сворачивать не собирался.

Нам известен весьма выразительный рассказ об обстоятельствах задержания профессора Уэбстера. Речь идёт о показаниях полицейского Дерастуса Клэппа, данных под присягой. Клэпп был опытным полицейским, поступившим на службу в 1828 году, то есть более чем за два десятилетия до описываемых событий. Его психологическая игра с подозреваемым заслуживает быть отмеченной и показания Клэппа представляются настолько любопытными, что их имеет смысл не портить пересказом, а воспроизвести дословно. Фрагмент этот довольно продолжителен, но автор надеется, что читатели не без интереса прочтут его и по достоинству оценят содержание:

«Я взял карету на Школьной улице и поехал к доктору Уэбстеру с офицерами Старвезером и Спарром. Мы остановились недалеко от дома доктора Уэбстера, чтобы не создавать волнения. Когда я добрался до дома доктора Уэбстера, я увидел, как он показывает [какому-то] джентльмену свои владения. Я сказал ему, что сегодня вечером мы собираемся обыскать колледж, и пожелал, чтобы он присутствовал при этом. Он вошёл в свой дом и взял сапоги и пальто. После того, как он вышел, он сказал, что хотел бы вернуться за своими ключами. Я сказал ему, что в этом нет необходимости, когда мы пошли дальше и сели в вагон. Он сделал это замечание, подойдя к карете, отойдя на несколько шагов.

Я дал указание возницу проехать через Восточный Кембридж. Сначала мы беседовали о предполагаемой железной дороге в Кембридж; впоследствии об усилиях, предпринятых для поиска тела доктора Паркмена. Я рассказал ему, какие усилия мы предприняли, и истории, которые [и без того] были у всех на слуху. Пока мы ехали, он сказал, что там есть дама, миссис Бент, которая что-то знает о встречах с доктором Паркменом; [он] предположил, что нам следует связаться и повидаться с ней.

Я сказал ему, что мы отложим это на другое время. Доктор Уэбстер рассказал, что он связывался с доктором Паркменом в пятницу, 23 ноября, в 9 часов, попросив его явиться в Колледж между 1 и 2 часами. Доктор действительно появился и Уэбстер заплатил ему 483 доллара, после чего доктор Паркмен должен был аннулировать заем. Я спросил профессора Уэбстера, сделал ли это доктор Паркмен. Мне кажется, он ответил, что не знает.

Затем я спросил его, если доктора Паркмена не удастся найти, следует ли его [имеется в виду Джон Уэбстер – прим. А. Ракитина] признать потерпевшим. Он ответил, что по его мнению – нет. Когда мы подъехали к воде, увидев прилив, я сказал ему, что были проведены поиски как выше, так и ниже моста, и что недалеко от военно-морской верфи была найдена шляпа, предположительно принадлежавшая доктору Паркмену. Доехав до Брайтон-стрит, доктор заметил, что возница едет не в ту сторону. Я сказал ему, что возница может быть неопытен, но, несомненно, в конце концов он найдет дорогу куда следует. Подойдя к двери тюрьмы, я вошел, чтобы удостовериться, есть ли посторонние, [убедившись, что нет], вернулся к двери кареты и сказал: «Джентльмены, вам лучше пройти на несколько минут в тюремную контору». Они все прошли внутрь, никто не сделал никаких замечаний, а затем Уэбстера увели в дальний кабинет по моей просьбе. Доктор Уэбстер впервые заговорил после того, как вошёл в комнату: «Что всё это значит?» Я ответил: «Вы помните, что я привлек ваше внимание, когда мы ехали около моста, что производились поиски выше и ниже моста? Мы проводили также розыск в районе колледжа; но мы более не ищем тело доктора Паркмена; добавлю также, что сейчас вы находитесь под стражей по обвинению в убийстве доктора Паркмена.» Затем он произнёс: «Я бы хотел, чтобы вы послали весточку моей семье».

Я рекомендовал отложить [передачу] сообщения до утра; если его пошлют [сейчас], то это будет печальная ночь для близких. Он начал говорить что-то, что, как мне показалось, имело отношение к обвинению в преступлении, тогда я заявил, что ему лучше ничего не говорить мне об этом. Затем он попросил меня послать за кем-нибудь из его друзей в городе; на эту просьбу я ответил, что нет необходимости посылать за ними в эту ночь, потому что они [всё равно] не смогут его увидеть; то же самое будет и утром. Я сказал ему, что хотел бы, если у него имелись при себе какие-нибудь вещи, недопустимые у тюремного заключенного, чтобы он передал бы мне такие вещи. Он дал мне свою золотую карточку, бумажник с личными бумагами, 2 доллара 40 центов наличными, проездной с отрывными билетов на омнибус и ключи от квартиры.

Я взял эти вещи, завернул их в носовой платок, отнёс в кабинет маршала, запер в ящике стола и не видел до воскресенья. Я оставил доктора Уэбстера с мистером Старквейзером и Спарром в задней комнате (…)».1111
  Дословно на языке оригинала: «I took a carriage in School street, and went to Dr. Webster’s, with ofllcers Starweather and Spurr. We stopped a little ways from the house of Dr W., so as not to create any excitement. As I reached the house of Dr. W. I saw him showing a gentleman about his premises. I told him we were about to search the College over that evening, and wished him to be present. He stepped into his house and took his boots and coat. After he got out he said he should like to go back for his keys. I told him it was not necessary, when we went on and got into the coach. He made the remark in going to the carriage, a few rods off. I gave directions to the driver to come over through East Cambridge. We conversed at first about the contemplated railroad to Cambridge; afterwards about the efforts used to find the body of Dr. Parkman. 1 told him what efforts we had made, and the stories which had been told. As we rode along he said there is a lady over there, Mrs Bent, who knows something about seeing Dr. Parkman; suppose we call and see her. I told him we would postpone it to some other time. Dr. W. said he called on Dr. Parkman on Friday, Nov. 23, at 9 o’clock, requesting him to call at the College between 1 and 2 o’clock. The doctor did call, and he paid him $483, when Dr. Parkman was to cancel the mortgage. I inquired of Prof W. if Dr. Parkman had done so. I think he said he did not know. I then asked him in case Dr. P. should not be lound whether he should be the loser. He answered he thought not. As we reached the water, seeing the tide up, I said to him soundings had been made both above and below the bridge, and that a hat had been found near the Navy Yard, supposed to belong to Dr Parkman. On reaching Brighton street, the Dr. remarked that the driver was going the wrong way. I told him the driver might be green, but would perhaps find his way there at last. On reaching the jail door, I went in to ascertain if there were any spectators, when I went to the carriage door and said. Gentlemen, you had better walk into the jail office a few minutes. They all passed in, no one making any remark, and then went into the rear office at my request. Dr Webster first spoke after getting into the room, saying, „what does all this mean?“ Said I, you recollect I called your attention when near the bridge, by sasoundings had been had above and below the bridge. We have been making soundings in and about the college; we have done looking for the body of Dr. Parkinan any more; adding, you are now in custody, on the charge of the murder of Dr Parkman. He then said, I wish you would send word to my family. I recommended a postponement of the message to the morning; if sent then it would be a sad night to them. He began to say something which I thought was in relation to the crime charged, when I told’ him he had better not say anything to me about it. He then requested that I should send for some of his friends in the city; to this request I said it would not be necessary to send for them that night, for they could not see him; it would do as well in the morning. I told him I wished if he had any arti– cles about him not proper to carrv into the jail, he would give such articles to me. He gave me his gold vi’atch, wallet containing certain papers, $2,40 in money, an omnibus ticket-case, and Ave keys. I took these articles, wrapped them up in a handkerchief, took them to the Marshal’s office, locked them up in my drawer and did not see them again until Sunday. I left Dr. Webster with Mr. Starkweather and Spurr in the back room (…)»


[Закрыть]

Интересно, правда? Хорошая полицейская школа – спокойный разговор с подозреваемым, вежливый и даже увещевающий, с намёками и подтекстами. Подозреваемый несомненно был дезориентирован, по крайней мере, вначале, и явно не понимал всю серьёзность ситуации, в которой очутился.

После того, как полицейские Старквезер, Спарр и Клэпп убыли, маршал Тьюки получил возможность, наконец-то, обстоятельно поговорить с Эфраимом Литтлфилдом с глазу на глаз. Городской маршал имел множество вопросов к уборщику, умудрившемуся сделать совершенно неожиданное для всех открытие.

Литтлфилд рассказал о событиях, предшествовавших находке. Впоследствии свой рассказ он повторял неоднократно, несколько варьируя детали, поэтому имеет смысл дать его наиболее общий и полный вариант.

Итак, по словам дворника, некоторые подозрительные странности в поведении профессора химии он заметил в последней декаде ноября. Приблизительно 20 или 21 числа Джон Уэбстер неожиданно завёл с Литтлфилдом разговор о том, как можно пройти в помещение морга через разделительный коридор. Помимо этого профессора интересовал порядок учёта поступающих в морг тел умерших, а также того "секционного материала", который оставался после работы студентов с телами. Литтлфилд обстоятельно ответил на заданные вопросы, особо подчеркнув, что в колледже отлажена система строго учёта трупов, их фрагментов и органов. Уборщик сделал особый упор на том, что все двери в морг всегда опечатываются, и доступ к ключам имеет ограниченный круг лиц. Литтлфилд также отметил, что всегда во время его уборки помещений морга там находится кто-то из врачебного персонала.