Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга V"

Имелась ли у Паркмена аномальная волосатость?

Все, присутствовавшие при обыске лаборатории, знали, как выглядел Джордж Паркмен, а, по крайней мере, два члена коронерского жюри – доктора Льюис и Стоун – были хорошо с ним знакомы лично [первый из них – более 20 лет!]. Но все они видели уважаемого джентльмена всегда в одежде, поэтому о степени присущей ему волосатости никто ничего сказать не мог. Также у присутствующих разошлись мнения относительно комплекции и роста человека, чьи останки они видели перед собой. Кто-то считал, что расчленённый мужчина в целом соответствовал сложению Паркмена, кто-то же категорически возражал и утверждал, что ничего похожего нет вообще.

После продолжительного, но бесплодного обсуждения этого вопроса присутствовавшие порешили на том, что никто из них не возьмёт на себя смелость сказать, что найденные в Медицинском колледже останки явно принадлежат Паркмену, либо, напротив, принадлежат явно не Паркмену. Таким образом, первоочередной задачей являлось предъявление останков Элизе Паркмен.

Помимо идентификации неизвестного трупа, перед коронерским жюри стоял целый ряд других важных вопросов. А именно: как выглядел расчлененный человек при жизни (рост, вес, особенности сложения и пр.)? отчего умер неизвестный мужчина? имеет ли его смерть криминальную причину? не имеет ли дело коронерское жюри с дурацкой студенческой шуткой, ведь студенты могли взять части тела из морга и подбросить их в уборную профессора, посчитав это смешным?

Кроме таких вот общих вопросов имелось большое количество аспектов, непонятных членам жюри и требовавших разъяснения. Например, такой: как можно было кучу фекалий поместить на дно рабочей камеры и зачем это вообще делать? Или другой: почему все найденные человеческие зубы однотипно раскололись вдоль, а не поперёк? Это выглядело контринтуитивно, ведь опыт и здравый смысл подсказывают нам, что зубы должны ломаться по наименьшему сечению, то есть поперёк… Вообще, вопрос сжигания, точнее, возможности сжигания человеческого тела в печи вызвал у присутствовавших множество вопросов, и возникшая дискуссия показала, что никто из врачей не имеет понятия об особенностях этого процесса. Другой круг вопросов оказался связан с воздействием на найденные фрагменты тела химических реагентов. Если на самом деле имела место попытка растворить человеческую плоть неким активным химическим веществом, то что помешало злоумышленнику это сделать? И можно ли вообще такое проделать? Присутствовавшие врачи, обсудив возможные нюансы такого рода мероприятия, также признали свою некомпетентность в этой области.

В результате продолжительного, но конструктивного обсуждения результатов обыска и, исходя из наличия имевшихся частей тела, коронерское жюри выработало ряд первоочередных мер, чья реализация призвана была продвинуть вперёд полицейское расследование. Речь шла о следующем:

– приглашение профессора антропологии, признанного специалиста по скелетам человека и млекопитающих, способного провести анализ мелких костных фрагментов, найденных в тигельной печи;

– консультация со стоматологом пропавшего бизнесмена, дабы тот дал заключение о возможной принадлежности найденного зубного протеза;

– получение компетентного заключения о возможностях сожжения человеческого тела в печи и особенностях этого процесса;

– получение компетентного заключения о возможностях растворения человеческого тела химически активными веществами и особенностях этого процесса, если таковой в принципе возможен;

– ну и, само собой, проведение надлежащего судебно-медицинского исследования останков с целью установления причины и давности наступления смерти.

К выполнению 1-го пункта из перечисленных выше коронер приступил немедленно. Члены коронерского жюри ещё не успели разойтись, как прибыл Джелферсон Уаймен (Jelferson Wyman), профессор антропологии Гарвардского университета, приглашенный запиской Джайбеза Прэтта. Выслушав коронера и быстро осмотрев костные фрагменты, принадлежность которых предстояло установить, профессор согласился провести предложенную экспертизу. С тем и убыл.

Вопрос о возможном растворении тела химически активными веществами согласился проработать доктор химии Гарвардского университета Чарльз Джексон (Charles T. Jackson). Он решил, что сможет изучить процесс на тканях свиньи, посчитав её достаточно близким аналогом человека. Сразу оговоримся, что допущение доктора Джексона следует признать весьма спорным и замена человеческой плоти свиной с точки зрения судебно-медицинской представляется не вполне корректной. Свинья, если сравнивать её с человеком, имеет намного больший вес и, соответственно, более массивный и прочный скелет. Также следует отметить большую разницу между человеком и свиньёй в соотношении массовых и объёмных долей жировой и мышечной тканей. А подобные нюансы имеют большое значение для правильного ответа на поставленный коронером Прэттом вопрос. Разумеется, сам коронер прекрасно это понимал, но поскольку перед Чарльзом Джексоном задача полного растворения тела едкими веществами не ставилась, а имелось в виду лишь обобщенное исследование возможности растворения плоти, было сочтено, что свиное мясо вполне годится в качестве грубого аналога человеческой плоти.

А вот изучением возможности сжигания человеческого тела занялся доктор Вудбридж Стронг (Woodbridge Strong). Он заявил, что сжигание свиньи не следует рассматривать как процесс, во всём подобный сжиганию человеческого тела, поскольку вес животного значительно превышает вес даже самых крупных hono sapiens sapiens, и кости скелета свиньи гораздо толще и тяжелее человеческих. После некоторых проволочек коронер Джайбез Прэтт договорился с городским маршалом Фрэнсисом Тьюки о передаче доктору Стронгу для исследований трупа какого-либо недавно казненного преступника.

В середине декабря в окружной тюрьме на Леверетт-стрит был повешен некий пират, совершавший в составе банды нападения на корабли в гавани Бостона. Тело казнённого немедленно было отправлено в распоряжение Вудбриджа Стронга. Последний в своём отчёте, посвященном проведённым исследованиям и переданном впоследствии службе окружного коронера, сообщил, что повешенный был крупным мужчиной средних лет с избыточным весом. Что было очень хорошо, поскольку позволяло изучить процесс сожжения всех видов тканей – костной, мышечной и жировой. К сожалению, нам неизвестны имя и фамилия преступника, ставшего волею Судьбы лабораторным ингредиентом – причём в буквальном значении этого слова – сам доктор Стронг не посчитал нужным назвать повешенного. Впрочем, возможно, он даже и не знал его имени и фамилии.

Доктор Стронг не имел в своём распоряжении тигельную печь, поэтому воспользовался обычной, о чём и сообщил в отчёте. Эта деталь была важна, поскольку обычная печь заметно уступала тигельной с точки зрения температурной эффективности. Доктор лично разрезал полученный труп таким образом, чтобы получить образцы различных видов тканей и внутренние органы. Нарезанные куски он поместил на решётку, которую отправил в печь. Эксперимент доктор проводил в ночное время в полном одиночестве, что легко объяснимо – посторонним на такое смотреть не следовало! На протяжении 10-ти часов экспериментатор поддерживал в топке «ревущее пламя» («kept up a roaring fire»).

Утром, вытащив решётку, он с немалым изумлением обнаружил, что… трам-пам-пам!… ни один из образцов не сгорел полностью. Ни внутренние органы, ни образцы тканей полностью не исчезли – они частично обуглились, уменьшились в размерах, стали неузнаваемы – но не пропали. Полученный результат поразил доктора, который считал, что за 10 часов значительная часть образцов попросту исчезнет. То есть превратится в золу и пепел, а газообразные продукты улетучатся. Но этого не случилось! В резюмирующей части своего отчёта он написал примечательную фразу, которую автор даже хотел вынести в заголовок настоящего очерка: «это очень трудное дело – сжигать плоть» («It is a very difficult matter to burn flesh»). Правда, по здравому размышлению автор решил не отпугивать читателей и ограничился заголовком нейтральным и малосодержательным – тем, который вы видите.

Отдельную часть своего отчёта доктор Стронг посвятил рассуждению на тему выбора «эффективного топлива» для гипотетического сжигания трупа, но рассуждения его о теплотворной способности различных видов дерева носили характер умозрительный и нам сейчас не очень интересны, поскольку, как было сказано в своём месте, в тигельной печи, использованной для уничтожения тела, использовался древесный уголь и антрацит [чего доктор, по-видимому, не знал].

Вудбридж Стронг пришёл к выводу, согласно которому часть обнаруженных фрагментов тела оказалась брошена злоумышленником в ассенизационную камеру вынужденно – тот понял, что неспособен сжечь труп в тигельной печи полностью [или сделать это достаточно быстро].

Насколько такой вывод доктора Стронга соответствует современным представлениям?

На костре, топливом которого служат дрова, сжечь человеческое тело полностью действительно невозможно. Температура открытого горения дров в зависимости от их влажности и породы дерева колеблется в довольно широких пределах, но не превышает 650°С. Известно, что в конце Второй Мировой войны специальные команды СС пытались скрыть следы совершенных гитлеровцами массовых убийств, для чего проводились эксгумации тел казненных. Для их сожжения врачи СС рекомендовали использовать количество дров в 2 раза превышающее вес сжигаемого тела [т.е. для сожжения тела мужчины среднего роста и сложения необходимо было использовать 150 кг дров]. Известны фотографии огромных кострищ, сложенных эсесовцами из человеческих тел и брёвен. Результат всех этих попыток хорошо известен – командам уничтожителей не удавалось добиться полного уничтожения тел. После их работы всегда оставались в большом количестве человеческие останки, позволявшие не только правильно понять, чем же именно занимались эсесовцы, но и получить представление о масштабе их, с позволения сказать, работы.

То есть исторический опыт на большом количестве примеров подтверждает судебно-медицинскую аксиому о невозможности полного уничтожения человеческого тела в костре.

Ситуация несколько меняется, когда топливом для костра служит не дерево, а материал современной нефтехимии с более высокой температурой горения, например, бензин, керосин, автомобильные покрышки и пр. Тут уже становится важным количество горючего материала и продолжительность теплового воздействия. Мы знаем, что тело Адольфа Гитлера не было полностью уничтожено огнём, хотя Гюнше, адьютант фюрера, вылил в воронку, в которую были уложены тела Гитлера и Евы Браун, не менее 20 литров бензина. А вот серийный убийца Деннис Нильсен уничтожил большое количество человеческих тел в большом костре из автомобильных покрышек, сложенном на заднем дворе арендованного дома. Костёр горел целый день, но задачу свою выполнил! Последующие раскопки на месте кострища не дали судебным медиками костного материала, способного доказать факт уничтожения там человеческих тел.

Когда в 2010-х годах в России получило некоторую известность "дело Виктора Коэна", уничтожившего тело убитой сожительницы в костре из автомобильных покрышек, многие любители ставить всё под сомнение, задались сакраментальным вопросом: ну что там уголовный розыск выдумывает? ну как можно сжечь тело на костре из покрышек? Даём правильный ответ: можно, особенно если злоумышленник не испытывает дефицита времени и покрышек.

Итак, за 10 часов доктор Стронг не смог сжечь в печи куски плоти повешенного пирата. Однако он ставил свой эксперимент в обычной печи, а преступник использовал тигельную. Имело ли это значение с точки зрения реализации злоумышленником его замысла? Разумеется, да. В печи были найдены 11,2 гр. золота – это было то, что осталось от зубных протезов убитого. В те времена для протезирования использовался сплав «золото-медь» в пропорции 9 к 1 (то есть, на 9 долей золота 1 доля меди). Знаменитая стоматологическая «850-я проба» появилась гораздо позже. Температура плавления «900-й пробы» золота с медью равняется 1 тыс.°С и нам известно, что в тигельной печи сделанные из этого сплава зубные протезы расплавились.

Таким образом, не вызывает сомнения то, что в тигельной печи, использованной для уничтожения некоторых частей тела, температура достигала 1 тыс.°С. В обычной печи, растапливаемой дровами, такая температура недостижима. Добиваться высокой температуры в рабочей камере тигельной печи удавалось как за счёт высокоэнергетического топлива (антрацит в смеси с древесным углём), так и наддува рабочей камеры воздухом. Известно, что в лаборатории имелись меха, которые были вскрыты членами коронерского жюри во время обыска помещения. Предполагалось, что в мехах будет найдено нечто ценное, попавшее внутрь во время их использования, но ничего найдено не было.

Поскольку у трупа отсутствовали внутренние органы, а также голова, руки, ступни и голень правой ноги, разумным было предположить, что сожжены они были именно в печи химлаборатории. По-видимому, проделано это было следующим образом: внутренние органы были помещены на решётку в рабочей камере, а голова – в самую большую керамическую ёмкость, которую можно было в этой решётке установить. Ёмкость эту можно сравнить с массивным цветочным горшком, сделанным из огнеупорной глины. Те части тела, которые лежали на решётке, постепенно обугливались и осыпались на дно рабочей камеры, где и образовали толстый слой золы и пепла. Дождавшись, когда керамическая ёмкость с черепом раскалится добела, злоумышленник вытащил её из рабочей камеры щипцами и… опрокинул над ведром с водой. Из-за перепада температуры раскаленный череп лопнул, расколовшись на большое количество костных осколков. Так лопается раскаленное стекло. Опустите включенную электрическую лампочку в стакан с водой и вы сразу поймёте, о чём толкует автор. Зубы при этом раскололись не поперёк сечения, а вдоль, по-видимому, такое раскалывание было обусловлено структурой эмали. Преступник собрал получившиеся костные осколки и отправил их обратно в печь.

Это была хорошая версия, но она не объясняла то, как в золе на дне рабочей камеры оказались 11,2 грамма золота из зубных протезов? Ведь если бы преступник в ведре или в тазу с водой увидел золото, то, наверняка, он бы не стал отправлять его в печь, а забрал себе.

Автор должен признаться, что ответ на этот вопрос не требует никаких специальных знаний или навыков. Это вопрос исключительно на сообразительность, если угодно, на проверку здравого смысла. В этом месте любой читатель может остановиться и подумать над ответом самостоятельно.

Ну а для того, кто не хочет прерывать чтение, дадим правильный ответ: нижняя челюсть с протезами из золота не помещалась в керамическую ёмкость вместе с черепом. Она была отделена от головы и уложена на решётку вместе с конечностями убитого. При отделении нижней челюсти преступник, по-видимому, не заметил золотые протезы, либо просто не сообразил, что золото невозможно будет сжечь. Как бы там ни было, золотые протеза попали в рабочую камеру, расплавились там и остались в пепле на её дне.

Это рабочая версия поначалу казалась совершенно умозрительной, но впоследствии она была доказана. В своём месте мы ещё скажем несколько слов о том, как это удалось сделать.

Разумеется, представлял интерес и ответ на вопрос, как в рабочей камере могли появиться фекалии, которые, напомним, не сгорели. Это казалось до некоторой степени невозможным, ведь внутренние органы – сердце, печень, лёгкие, обратились в пепел, а почему подобного не случилось с фекалиями? Ответ на этот вопрос также лежит сугубо в плоскости человеческой сообразительности и никак не связан с какими-то фундаментальными законами науки или загадками природы.

Итак, что же произошло? Сначала на решётку в рабочей камере тигельной печи преступник уложил мелкие части, отсеченные от трупа – руки, лодыжки, голень правой ноги, нижнюю челюсть. Они постепенно обугливались и сквозь прутья решётки осыпались на дно рабочей камеры, образуя там толстый слой пепла. По мере того, как место на решётке освобождалось, преступник докладывал туда следующие части тела и внутренние органы. Кишечник был помещён на решётку последним, либо одним из последних. После того, как стенки кишок прогорели, их содержимое опустилось вниз и оказалось в условиях относительной термоизоляции  от остального объёма камеры [пепел имеет низкую теплопроводность, именно поэтому в XIX столетии продукты горения – зола, пепел, шлак – использовались для теплоизоляции зданий и засыпались в межэтажные перекрытия]. По-видимому, печь в химической лаборатории обеспечивала значительный перепад температуры в верхней и нижней частях рабочей камеры – об этом мы можем говорить предположительно, поскольку детали её конструкции нам неизвестны – и если это было действительно так, то попадание на дно камеры в толщу пепла предотвратило полное уничтожение фекалий.

Таким образом, вопросы, связанные как со сгоранием, так и неполным сгоранием фрагментов тел и внутренних органов, Вудбридж Стронг, в общем-то, объяснил. И сделал это вполне корректно даже с точки зрения современных представлений.

Вопросы, связанные с возможным использованием активных химических веществ для растворения человеческой плоти, исследовал доктор химии Гарвардского медицинского колледжа Чарльз Джексон (Charles T. Jackson). Он установил, что аномальная белизна кожи сохранившихся фрагментов тела действительно объясняется воздействием поташа. По мнению доктора это делалось с целью смягчения и частичного растворения плоти. Злоумышленник – кто бы он ни был – по-видимому, знал, что поташ [карбонат калия K₂CO₃] является весьма активным соединением, но плохо представлял, насколько же он пригоден для растворения человеческих тканей.

Изучив область грудной клетки, казавшуюся обесцвеченной, доктор Джексон установил, что на неё воздействовали поташем. А та часть волосяного покрова, которая казалась «сожжённой», уничтожена вовсе не открытым огнём, а растворена опять-таки поташем. До мнению эксперта, неизвестный преступник пытался составить мнение об эффективности поташа как растворителя и поставил такой вот «натурный эксперимент», если, конечно же, говоря о подобных упражнениях уместно применять подобное словосочетание.

В своём отчёте коронеру доктор Джексон сообщил, что если бы перед преступником стояла цель избавиться от человеческого тела, то ему сначала надлежало бы растворить значительное количество поташа в воде, получить сильно щелочную среду, после чего кипятить в нём труп [или его части], как если бы он хотел получить мыло. Пытаясь оценить потребное для уничтожения человеческого тела количество поташа, доктор Джексон посчитал, что если тело будет предварительно разделено на мелкие фрагменты, то потребуется масса равная половине растворяемой. При этом доктор особо подчеркнул, что предположение о намерении преступника растворить труп кажется ему ошибочным. Во-первых, в химической лаборатории не имелось потребного количества поташа, которого следовало иметь 35-40 кг, а во-вторых, отсутствовал сосуд необходимых размеров. Самой большой ёмкостью, потенциально пригодной для рассматриваемой задачи, являлся оловянный котёл для стирки белья. Но его дно имело радиус всего 18 см и человеческий торс в этом котле не представлялось возможным разместить при всём желании.

Впрочем, поташ являлся отнюдь не единственным веществом, имевшимся в химической лаборатории и потенциально пригодным для уничтожения трупа. Другим эффективным растворителем была азотная кислота, которая не только с лёгкостью могла уничтожать мягкие ткани, но и человеческие кости. По мнению доктора Джексона, при проведении этой операции азотную кислоту следовало подогревать, а ещё лучше кипятить, что проделать не очень сложно, поскольку температура её кипения ниже температуры кипения воды [всего 83° C]. Правда, её открытое кипение создавало другую проблему [чрезвычайную опасность паров для вдыхания]. Оценивая расход азотной кислоты, доктор посчитал, что для эффективного уничтожения тела необходимо поддерживать соотношение массовых долей растворяемой плоти и растворителя 1:1, то есть в лаборатории необходимо было бы иметь её около 75 кг. Такого количества азотной кислоты, однако, там не оказалось. Обыск показал, что в лаборатории хранилось не более 10 фунтов (~4,5 кг) азотной кислоты, что делало все предположения о возможном растворении неизвестного трупа умозрительными фантазиями.

Веским доводом в пользу этого служило и то обстоятельство, что в лаборатории отсутствовала необходимая для подобных манипуляций посуда. Дело заключалось в том, что для работы с азотной кислотой не годилась металлическая посуда из неблагородных металлов, другими словами, потребны были ёмкости из фарфора, стекла или платины. В лабораториях того времени именно платина использовалась в качестве посуды для работы с особо активными соединениями [золото не годилось ввиду своей мягкости]. Но ёмкостей большого размера из подходящих материалов в химической лаборатории Медицинского колледжа не имелось.

Хотя доктор Джексон знал об этом, в своей записке коронеру он позволил себе порассуждать о практических аспектах человеческой плоти в азотной кислоте. Видимо, его привлекла подобная задача в качестве темы свободного научного поиска. Сделав допущение, что все необходимые условия выполнены, то есть, имеются в наличии как посуда, так и потребное количество азотной кислоты, доктор Джексон заявил, что по его мнению, растворение тела взрослого мужчины без остатка можно было бы произвести приблизительно за полдня.

Помимо экспертных заключений докторов Стронга и Джексон коронер получил два отчёта, посвящённых осмотру и описанию состояния найденных в Гарвардском Медицинском колледже останков. Не совсем понятно, почему отчётов было два, возможно, коронер ввиду неординарности случая пожелал подстраховаться и озаботился тем, чтобы узнать мнения не связанных между собой авторитетных врачей. Первый документ был подписан докторами Уинслоу Льюисом-младшим (Winslow Lewis, Jr.), Стоуном (J. W. Stone) и Джорджем Геем (George H. Gay).

Основные выводы этого отчёта можно свести к следующим пунктам:

1) Останки представляют собой части одного тела [нет повторяющихся фрагментов];

2) При жизни этот человек был мускулист, лишён лишнего жира, его можно было считать преуспевающим. В этом месте врачи использовали любопытное словосочетание "успешным по жизни" (анг. "advanced in life"), имея в виду, очевидно, возможность в нужном объёме потреблять продукты питания и витамины. Сейчас бы мы сказали, что это был человек "достаточного питания".

3) Поскольку у трупа отсутствовала голова и нижние части ног, определение роста оказалось сопряжено с некоторыми затруднениями. С учётом всех известных факторов и возможных отклонений рост неизвестного мужчины доктора определили в диапазоне от 5 футов 8 дюймов [~173 см] до 6 футов [~183 см].

4) Возраст неизвестного мужчины, чьи останки были найдены в Медицинском колледже, был определён диапазоном от 46 до 66 лет со средним значением 56 лет.

5) На нижних конечностях было отмечено великолепное развитие мускулатуры ("the lower limbs exhibited great muscular developents"). По смыслу этого замечания можно было заключить, что подобное состояние мышц показалось врачам необычным для человека указанного выше возрастного диапазона.

6) Грудная кость удалена, очевидно, для облегчения извлечения внутренних органов, суставы разъединены так, как это сделал бы хирург, голова отделена отпиливанием.

7) Обращает на себя внимание аномальная волосатость спины и бедер, часть волос сожжена огнём.

8) На боковой поверхности груди слева имелось отверстие, оставленное как будто бы палкой или пикой. После изучения этого повреждения врачи сочли, что оно не имеет отношения к ранению или убийству, а является следствием каких-то манипуляций с уже расчлененным телом. Интересно то, что врачи, затронув вопрос о происхождении колотого отверстия на боковой поверхности груди, обошли полным молчанием резаную рану, оставленную на передней поверхности груди в области сердца. Такая избирательность не совсем понятна.

Второй отчёт, посвященный обстоятельствам смерти неизвестного мужчины и расчленения его трупа, был подписан также тремя докторами – Уинслоу Льюисом-старшим ( Winslow Lewis), Клиффордом (Clifford) и Бимисом (Bemis).

Основные выводы этого документа хорошо согласовывались с первым, но отличались в некоторых деталях:

1) Тело неизвестного не подвергалось правильному медицинскому вскрытию. А это означало, что фрагменты тела не являются результатом манипуляций студентов в морге колледжа.

2) Останки принадлежат одному и тому же телу.

3) Нет никаких особых отметин [родимых пятен, татуировок, шрамов], способных помочь опознанию тела.

4) Отверстие на передней поверхности груди с левой стороны в области сердца нанесено ножом, место возле этой раны подверглось воздействию некоего "химического агента", сделавшим плоть очень мягкой.

5) Нет никаких объективных оснований для того, чтобы сделать вывод о нанесении упомянутого выше ранения ножом до или после наступления смерти.

6) В человеке такого роста и сложения, как убитый, должно находиться около 2 галлонов крови (~7,5 литров), однако кровавых отметок (или предположительно кровавых) найдено в химической лаборатории очень мало, что указывает на их тщательное сокрытие.

Тут следует отметить, что врачи сильно ошиблись с определением количества крови в человеческом теле, даже для крупных мужчин таковое не превышает 6 литров, но сам по себе вывод о тщательном сокрытии следов преступления заслуживает быть отмеченным. Лишь бурые брызги на лестнице и лестничном пристенке, похожие на кровавые, да кровь на пиле, найденной в лаборатории, наводили на мысль о некоей криминальной активности.

Однако, говоря о бурых пятнах на лестнице и пристенке возле неё, сразу следует внести ясность – это была не кровь! Как показали химические исследования, проведённые упоминавшимся выше доктором химии Джексоном, пятна были оставлены нитратом меди, причём это вещество попало на дерево сравнительно недавно – не более чем за 2 недели до исследования. Нитрат меди полностью разрушал кровь, делая невозможным её выявление. Таким образом, получалась интересная картина – кто-то после 20 ноября обработал лестницу из лаборатории в большой лекционный зал на 2-м этаже и часть стены возле неё нитратом меди. Но зачем и для чего это было сделано, если не для сокрытия пролитой на этой лестнице крови?

В те же самые декабрьские дни химик Ричард Кроссли (Richard Crossly), помощник упоминавшегося немного выше доктора Чарльза Джексона, по приказу последнего провёл исследование кровеносных сосудов обнаруженного в Медицинском колледже трупа с целью обнаружения бальзамирующей жидкости. В качестве таковой в Соединенных Штатах того времени использовалась смесь мышьяковой кислоты и хлорида цинка. Следов этих веществ Кроссли не обнаружил, из чего можно было сделать вывод, что расчленённый труп не поступал в морг Медицинского колледжа, не служил наглядным пособием в учебном процессе, не являлся объектом опытов или практики студентов этого учебного заведения.

2-го декабря полиция официально допросила доктора Эйнсворта (F. S. Ainswoth), занимавшего в штате Гарвардского Медицинского колледжа должность врача-демонстратора. В его обязанность входил учёт всех наглядных пособий, используемых при изучении анатомии студентами. Эйнсворт фиксировал их при поступлении, осуществлял соответствующий учёт и ревизии, а также надлежащим образом списывал (утилизировал). В ходе допроса врач заявил, что провёл осмотр всех частей трупа, найденных в здании колледжа, и с абсолютной уверенностью утверждает, что никогда не видел их ранее. Другими словами, эти части тела никогда не доставлялись ему или его коллегам и не оформлялись надлежащим образом в качестве наглядных пособий для учебного процесса.

В тот же самый день 2-го декабря профессор анатомии Гарвардского Медицинского колледжа Джеффрис Вайман (Jeffries Wyman), по просьбе коронера осмотрел костные фрагменты, найденные в тигельной печи химлаборатории. Вайман, преподававший в колледже с 1842 г. и считавшийся очень опытным специалистом, провёл свою работу в присутствии докторов Льюиса и Гея, входивших в состав коронерского жюри. Тщательнейшим образом просеяв золу и пепел как из рабочей камеры, так и топочного отделения и изучив большое количество разнообразных костных фракций, Джеффрис Вайман пришёл к выводу, что в печи сжигались не только человеческие останки, но и кости животных или птиц. По-видимому, это было сделано умышленно, с целью сбить с толку того, кто станет изучать несгоревшие останки.

По мнению профессора, человеку принадлежали две части шейного позвонка, небольшие фрагменты костей рук и кистей рук с пальцами, незначительные кусочки костей правой ноги ниже колена, правой ступни и одного пальца правой ноги. Вайман заявил, что нет никаких сомнений в том, что костные остатки ноги относятся именно к правой ноге, а не левой.

Профессор Джеффрис Вайман подвёл итог своей работы, изобразив на схеме человеческого скелета те места, из которых происходили наиболее крупные фрагменты костей.

Особую ценность работе профессора придало то, что тот сумел правильно определить происхождение нескольких бесформенных костных фрагментов, которые сами же врачи называли «отколками» и не могли соотнести ни с одной из известных им костей. Они не были похожи ни на одну кость человеческого скелета и по этой причине возникло предположение, что происходят эти «отколки» от костей животных.

Вайман не согласился с этим мнением и заявил, что «отколки» представляют собой части нижней челюсти взрослого человека; сложив фрагменты подле друг друга, он показал их взаимное расположение. Затем, открыв анатомический атлас, продемонстрировал, как именно обнаруженные кусочки сопрягались и какую часть нижней челюсти образовывали.

Эта иллюстрация демонстрирует проведенную профессором Вайманом реконструкцию нижней челюсти из фрагментов костной ткани, обнаруженной в золе рабочей камеры тигельной печи.

Далее профессор Вайман ответил на вопросы, заданные ему членами коронерского жюри и включёнными в отчёт, переданный позже коронеру.

В частности, по мнению профессора, расчленявший тело человек был знаком с анатомией.

Оволосение спины и бёдер, по словам Ваймана, следовало признать аномальным, подобного он никогда не встречал ранее.