Текст книги "Укрощение повесы"

На ее глазах Эдвард медленно расслабился и затем улыбнулся:

– Напротив, миссис Баррет. Это мой уважаемый сосед, сэр Томас Шелдон. Возможно, вы о нем слышали?

– Слышала, – пробормотала Анна. Томас Шелдон был известен на весь Соутворк как шулер и грубый посетитель борделей. Даже по самым непритязательным стандартам добрососедства, человек, приходу которого никто не обрадуется. К счастью для «Белой цапли», он благоволил «Слугам лорда Уэстона» в другом театре и никогда не переступал их порога. Но Анна много раз слышала, как матушка Нэн на него жалуется.

Она с некоторым интересом его рассмотрела. Шелдон скорее напоминал толстого краснолицего эльфа, чем нарушителя спокойствия.

– Но он ведь не ваш друг, лорд Эдвард? – уточнила она.

– Знать своих соседей всегда полезно, не правда ли, миссис Баррет? – ответил он вопросом на вопрос. – Особенно если они недавно переселились.

В этот момент к ним вновь присоединились Роб с леди Элизабет. Они тоже посмотрели на сэра Томаса с его эскортом. Роб положил руку на рукоятку кинжала, и, несмотря на улыбку и ленивую грациозность, Анна опасалось, что вот-вот вспыхнет ссора, как в какой-нибудь его пьесе.

– Моя дражайшая Элизабет, я должен поприветствовать наших гостей, – сказал Эдвард. – Не хочу показаться невежливым.

Элизабет схватила его за руку:

– Я с тобой, Эдвард. Я только что закончила ремонт в холле и не желаю видеть, как его уничтожат.

– Да о чем ты говоришь? Я – сама цивилизованность, любовь моя. Этим вечером будет тишь да гладь.

Элизабет нахмурилась:

– Тогда что ты собираешься делать?

Эдвард поцеловал ее в щеку и мягко отцепил руку.

– Я возьму с собой Роба. Не хочу, чтобы ты пытала его всякой бессмысленной чепухой. Так что побудь пока с миссис Баррет.

– Эдвард… – предупреждающе начала Элизабет.

– Любовь моя, обещаю, ничего не случится.

Эдвард кивнул Роберту, и они вдвоем стали прокладывать себе дорогу в шумной толпе гостей. Казалось, они идут по полю битвы.

– Да, сегодня вечером – ничего, – пробормотала Элизабет, схватила с подноса кубок и глотнула вина.

Несмотря на духоту бального зала, Анну пробрал озноб, и она потерла руки, словно стараясь стереть тягостное беспокойство.

– Что происходит между лордом Эдвардом и сэром Томасом Шелдоном?

– Старая вражда, – ответила Элизабет. Она утащила Анну в тихий уголок и зашептала ей на ухо: – Несколько лет назад погиб младший брат Эдварда. Шелдон нечестным путем выманил у него состояние и отправил на корабле в Америку на верную гибель. Шелдон многих обманывал подобным образом, и знатных людей, и не очень, но ни одну его подлость пока не удалось доказать перед королевой. В прошлом году он даже пытался жениться на моей бедной племяннице – она была в ужасе от такой судьбы.

– Какой кошмар! – только и могла сказать Анна. Никакая женщина не заслуживает брака с жестоким скотом. Она знала это на собственном опыте.

– Сейчас она замужем за мужчиной, которого сама выбрала, и странным образом это свело меня с Эдвардом. Но Шелдона нужно остановить тем или иным способом.

– Кажется, вы тут, в темном уголке, посвящаете друг друга в сокровенные тайны, – произнес Роб, выныривая откуда-то сзади.

Он обнял Анну за талию и привлек к себе. Он улыбался, но, посмотрев ему в глаза, она заметила, как в них мелькнули знакомые тени печали.

Распри и прочие проблемы не остались на узеньких улочках Соутворка. Они следовали за ним по пятам и в более знатные дома. Анна внезапно испытала сильное желание схватить Роба за руку и бежать от всех этих секретов, интриг и черной тоски. Просто бежать.

Но она понимала, что побег не приведет к спасению.

– А где Эдвард? – поинтересовалась Элизабет. – Надеюсь, ты не оставил его наедине с Шелдоном!

– Я не настолько паршивый друг, – ответил Роб. – Мы просто поздоровались и нашли Шелдону с его свитой свободных партнерш по танцам. А потом к Эдварду подошел твой слуга с вопросом о винных запасах. Кажется, ваши гости настолько жадны, что вы рискуете остаться с пустыми погребами.

– Это просто смешно, – сказала Элизабет. – Вина Эдварда хватит еще лет на сто. Где он сейчас?

– Думаю, на кухнях. А Шелдон вон там, танцует с леди Арабеллой – если можно назвать это танцем. – Роберт махнул рукой на сэра Томаса, который неуверенно вытанцовывал очередную гальярду. Но остальные так веселились, что ничего не заметили, даже когда он повернул не в ту сторону и столкнулся с другой парой.

Элизабет ушла на поиски Эдварда с его вином, и Анна осталась наедине с Робертом. Прижалась к его боку и положила голову ему на плечо. Она внезапно устала от всей этой великосветской публики, ее интриг и приемов. Казалось, закончился долгий сумрачный вечер, наполненный событиями, которые она вряд ли хотела постигать.

Но Анна боялась, что, если дело коснется Роба, ей придется узнать правду. В беде или в радости, но ее жизнь сейчас вращалась вокруг него.

– Хочешь потанцевать? – негромко спросил Роб.

Анна покачала головой:

– Я начинаю уставать от веселья.

– Тогда давай найдем себе какое-нибудь тихое местечко и устроим собственный праздник, – прошептал он в ответ и поцеловал ее в лоб.

Анна невольно засмеялась, а Роб взял ее за руку и повел к двери. Веселье было в самом разгаре, вино лилось рекой, и иные гости также были полны решимости устроить себе личные увеселения. Они вываливались за двери, цепляясь друг за друга, парочки целовались по углам или полускрывшись за занавесями. Роб ловко прокладывал дорогу в толпе, пока они, наконец, не вышли в тихий прохладный холл.

Здесь тоже были гости, но они шушукались по углам и никого вокруг не замечали. Анна проследовала за Робом по коридору, мимо закрытых дверей и мрачных портретов, освещенных лишь потрескивающими факелами в стенных подставках. Чем дальше они удалялись, тем вокруг становилось тише. В конце концов, наступила такая тишина, что Анна слышала лишь их собственные шаги да шуршание своих юбок.

Они нырнули в маленький оконный проем, укрытый от посторонних глаз тяжелыми бархатными порть ерами. Лунный свет просачивался сквозь ромбовидные стекла и пятнышками рассыпался по стене. После душного зала здесь царила приятная прохлада. Анна прислонилась к стене и наконец-то смогла свободно вздохнуть.

Роб со спины заключил ее в объятия. В своем маленьком убежище они стояли почти вплотную.

– Так лучше? – спросил он.

– Намного. Я и понятия не имела, что лорд Эдвард такой радушный хозяин.

– Думаю, ему больше по нраву спокойная жизнь с Элизабет и его исследованиями.

– Тогда зачем он пригласил на бал все графство и Лондон в придачу? – Анна подумала о сэре Томасе Шелдоне. – И даже тех, от кого предпочел бы держаться подальше.

– У него свои причины – в данный момент.

– И ты их разделяешь? – спросила она.

Очередное напоминание, что с Робом надо проявлять осторожность – она слишком мало о нем знает.

Роб пристально посмотрел на нее, его глаза поблескивали в полумраке.

– Может, и так. Он – мой друг.

– Элизабет сказала, что вы дружили еще в детстве.

– А что еще она тебе говорила?

– Она рассказала мне о сэре Томасе и несчастном брате лорда Эдварда.

– Ясно. Элизабет сегодня на редкость разговорчива.

– Она тоже работает на правительство? – спросила Анна.

Роб засмеялся, но она не услышала в его смехе веселья.

– Как и многие, Эдвард работает исключительно на себя, ради своих целей. И все мы порой пользуемся чьей-то помощью, когда возникает такая необходимость.

– И как ты ему помогаешь?

– Ты задаешь слишком много вопросов, прекрасная Анна, – пробормотал он и, склонив голову, поцеловал ее ушко, потом шейку – чуть прикусил нежную кожу и сразу подул на нее. Анна задрожала всем телом. – Эта ночь так прекрасна, чтобы тратить ее подобным образом.

Анна положила руки ему на грудь и прижала к стене.

– Ты не сможешь вечно убегать от меня, Роберт Олден.

– Как я могу убежать, если меня как магнитом тянет в твои объятия всякий раз, когда ты на меня смотришь? – засмеялся Роб. – Но и тебе никуда от меня не скрыться, боюсь, однажды ты об этом сильно пожалеешь. Может, тебе стоит бежать от меня со всех ног, пока не поздно?

Анна побила его ладонями, потом сгребла в кулаки дублет и притянула к себе.

– Нам обоим слишком поздно убегать. О, Роб, ты сводишь меня с ума!

– Взаимно. – Он быстрым и резким движением накрыл ртом ее губы, и она встретила его с не меньшим вожделением.

Анна обхватила его за плечи и прижалась всем телом, она держалась за него так, словно боялась, что он растает, стоит ей его выпустить. Атмосфера накалилась, воздух сгустился и как будто потрескивал горячими искрами. Анна чувствовала, как Роб скользит по ее плечам, легонько касается рук и наконец с грубоватой лаской накрывает грудь.

Он погладил через жесткую ткань лифа мягкую выпуклость и накрыл своей твердой ладонью. Анна застонала. Его пальцы прошлись по чувствительному соску, и Анна приглушенно вскрикнула. Она вцепилась ему в спину и с силой провела вдоль позвоночника, ощущая выпуклые мышцы его стройного тела. Спустилась до самого низа и обхватила ладонями тугие ягодицы, обтянутые бархатными бриджами. Притянула к себе и сквозь юбки ощутила давление его мужественности.

Роб выгнул шею и издал стон:

– Анна! Ты меня убиваешь.

Она потянулась вниз и погладила его член по всей длине, потом еще раз и еще. Она хотела, чтобы он испытывал такое же безумное желание. Отчаянную потребность в соитии, не важно, насколько кратким будет переплетение их жизней. Она хотела ощутить, что он принадлежит ей – весь целиком, здесь и сейчас, поскольку боялась, что сама ему принадлежит.

Роб схватил ее за запястье и заставил убрать руку. И продолжил целовать, проникая языком между губами, чтобы испробовать ее на вкус и овладеть целиком и полностью. Анна ощутила, как он, задирая юбки, приподнимает ее, и крепко обхватила его ногами за талию. И буквально застонала от прикосновения его бриджей к чувствительной коже над подвязками.

Роб освободился из оков одежды и сильно, глубоко вошел в нее. Анна с энтузиазмом его приняла. На нее нахлынуло обжигающее удовольствие, смывая все мысли и лишая дыхания. Существовал только он и одно-единственное чувство – единение.

Прижав ее к стене удобнее, он входил в нее снова и снова, все теснее и глубже, яростно доводя до кульминации их обоих. И наступило изумительное мгновение освобождения. Держась за Роба, Анна чувствовала, что куда-то летит, а потом мир взорвался миллионами сверкающих звезд.

Чувствуя, как сильно напряглось его тело, она прижалась к его губам, заглушая рвущийся крик экстаза. Наконец он выдохнул, расслабил плечи и медленно опустил ее на ноги.

У Анны дрожали ноги. Она привалилась к Робу, ожидая, пока пройдет теплая волна расслабления. Он тоже взялся за нее, прижимаясь лбом к ее лбу, и они медленно опустились на пол.

Сидя в окружении ее юбок, они молча держались друг за друга, а вокруг смыкалась ночная тьма.

– Если это и есть безумие, – хрипло проговорил Роб, – то меня уже можно упрятывать в сумасшедший дом.

– О, Роберт, – прошептала Анна. – Разве мы еще туда не попали?

* * *

Она задремала. Роб смотрел на ее спокойное расслабленное лицо, бледное в лунном свете. Как же она прекрасна! Просто невозможно устоять.

Но он должен. У него работа, которую нужно выполнить. И когда она узнает всю правду о том, чем он занимается, желание в ее глазах потухнет и останется только отвращение.

Чувствуя внутри пустоту и холод, Роб натянул на плечи одеяло. Анна вздохнула и еще сильнее к нему прижалась. Он откинулся на спину, заложил руки за голову и невидящим взглядом уперся в потолок. Безусловно, она его возненавидит, а потом изгонит из своей памяти. Однако он опасался, что сам не сможет ее забыть и она всегда будет витать в его мыслях. Прекрасная женщина, которая принадлежит ему, пусть и совсем ненадолго.

Он должен быть честным по возможности и не раскрыть себя. Он так много ей должен. Он отвезет ее познакомиться со своей сестрой.

Возможно, однажды она сможет оглянуться назад и понять.

Глава 18

Ранним утром Анна шла по речной отмели, держа за руку Роба. Дул свежий прохладный ветерок, принося с собой запах чистой воды, суглинка и зелени. В кронах деревьев чирикали птички, мелодично шелестели листья. Анна никогда еще не чувствовала себя такой далекой от Лондона, от реальной жизни, от себя самой.

Ее осенило осознание, что ее сон о том, как они приезжают в Харт-Кастл и гуляют с Робом по речному берегу, становится явью. Сказочный сон, который не может длиться вечно.

– Куда мы идем? – смеясь, спросила она у Роба.

Тот с улыбкой обернулся.

Однако, несмотря на эту улыбку, она чувствовала, что он в каком-то странном, отстраненном настроении.

– Ты меня уже спрашивала.

– Ты так и не ответил. Я собираюсь повторять свой вопрос, пока ты не скажешь, куда меня ведешь.

– Увидишь, когда мы будем на месте. Это сюрприз.

– Надеюсь, приятный, – сказала она. – После вчерашнего появления на балу Томаса Шелдона я вполне могу обойтись без дальнейших неожиданностей.

– Ах, что за день без сюрпризов? – Роб на ходу выпустил ее руку и обнял за талию, привлек к себе. – Тебе нравится здесь, в Харт-Кастл? Не считая появления на нашем балу злой ведьмы в обличье Шелдона.

Анна задумалась над его вопросом, а заодно и надо всем, что произошло с ними за то недолгое время, что они пробыли в замке. Казалось, прошли месяцы, а не дни. И она сильно изменилась. Теперь кое-что виделось яснее, хотя еще далеко не все.

– Мне здесь нравится, – честно ответила она. – Харт-Кастл прекрасен, а Эдвард и Элизабет очень приветливые хозяева. Здешняя жизнь приятна, хотя иногда ее и омрачают тени вроде Шелдона. У меня такое чувство, что он нечасто здесь появляется.

– Думаю, что ты права, – пробормотал Роб, переводя дыхание. – Я рад, что тебе здесь нравится. Для меня этот дом – своего рода приют, безопасная гавань. – В его взгляде и голосе сквозила какая-то странная отстраненность. Он был в таком настроении с тех пор, как они проснулись.

– Да, нам повезло, – ответила Анна. Порой ей сильно недоставало места, где бы можно было надежно укрыться. Она лишь несколько раз испытывала чувство абсолютной безопасности, где ее не могло коснуться зло. В объятиях Роба.

Она понимала, что это иллюзия. Но тем не менее безмерно ею дорожила.

Тропинка сделала поворот, далее река огибала холм и спускалась в долину. Роб стал подниматься наверх, ведя за собой Анну. Наверху ее ждал великолепный вид – зеленые луга, темнеющий вдалеке лес и крошечная, словно игрушечная, деревня. Акварель но-голубое небо с пушистыми низкими облачками отбрасывало тени, насколько хватало глаз.

– Какая красота! – воскликнула Анна. – Это и есть твой сюрприз?

Роб покачал головой:

– Боюсь, у нас будет долгая прогулка. Ты к ней готова?

Анна рассмеялась:

– Мне кажется, сегодня я могу пройти и сотню миль кряду. Я чувствую себя отдохнувшей и полной сил! Должно быть, так действует на меня свежий воздух.

– Свежий воздух – это как раз то, что за городом в полном изобилии, – отозвался он, пока они спускались с холма в долину. И хотя он не выпускал ее руку, Анна чувствовала, что он не с ней. Он из-за чего-то тревожится?

Высокая трава стала цепляться ей за подол, и Анна подобрала юбки. Она пыталась игнорировать отстраненность Роба и просто наслаждаться прогулкой, но полностью забыть об этом все равно не удавалось.

– Разве это не прекрасно – жить здесь, у самого подножия холма? – воскликнула Анна, твердо настроенная радоваться жизни. – Каждое утро наслаждаться этим великолепным видом и слушать пение птиц?

– Тебе хочется просыпаться от чьих-то воплей и выливаемых в окно помоев?

Анна сморщила нос:

– Кому такого захочется?

– В деревенской жизни тоже есть свои недостатки, – сказал Роб. – Ужасающий холод зимой, отсутствие театров и книжных магазинов.

– И никаких голов на шестах, – с дрожью произнесла Анна, вспоминая о мертвых головах, что смотрели на нее с Лондонского моста всякий раз, когда она проходила мимо.

– Напоминающих нам о судьбе тех, кто пошел не по той дорожке? – Роб перенес ее через грязную лужу и провел по маленькому мосту в деревню. Они шли рядом, но он все равно был словно не здесь. Не совсем здесь.

В отличие от большинства сельских улочек здешняя главная улица была широкой и замощенной. Вдоль нее выстроились деревянно-кирпичные лавки и жилые дома. Соломенные крыши чередовались с шиферными, а в конце улицы стояла старая церковь.

Массивная, квадратной формы, из поблекшего коричневого камня. На церковном дворе виднелись покосившиеся надгробия, окруженные подновленной каменной оградкой.

Как раз открывались лавки, и продавцы выставляли свои товары. Из домовых труб вился серебристый дымок, его сладковатый запах смешивался с ароматом свежего хлеба из близлежащей пекарни. Женщины с ведрами стояли в очередь за водой, дети цеплялись за материнские юбки или гонялись друг за другом. Мальчики постарше шли в школу вслед за учителем в черном костюме.

На них с Робом все оборачивались, кое-кто даже выкрикивал приветствия, и Робу приходилось останавливаться, чтобы ответить знакомым.

– Ты рос в этой деревне? – спросила Анна.

– Да, я жил над магазином отца, вон там. – Он показал на дом на соседней улице. – И ходил вон в ту школу, как и эти несчастные мальчики.

– И зубрил латынь?

Роб засмеялся:

– Чаще получал порку за несерьезное отношение.

А вот там, в нашей деревенской ратуше, я в возрасте пяти лет впервые увидел театральную постановку.

Анна посмотрела, куда он показывал, – длинное, низкое здание позади церкви.

– И что это была за постановка?

– Аллегория о радостях и горестях в исполнении кучки оборванных бродячих актеров. В зале было столько народу, что сидячих мест не осталось, поэтому мой отец встал сзади и посадил меня на плечи, чтобы я мог посмотреть представление. И оно меня захватило, несмотря на потертые костюмы и неуклюжие реплики. Тогда я еще не знал, что простые слова могут вытащить человека из привычного мира и отправить в иной – сказочный, заставить задуматься о том, что никогда не приходило в голову.

– Да, – прошептала Анна.

Именно так она себя и чувствовала, когда смотрела его пьесы, – словно попадала в другой мир с чувствами и желаниями, о которых прежде никогда не задумывалась. Эти пьесы были частью его самого. Раскрывали ли они его тайны, которые ей так хотелось узнать?

– С того времени я заболел театром, хотел только писать и смотреть пьесы, вызывать у людей смех и чувства, – продолжал Роб. – Отец мечтал, чтобы я продолжил его дело, но кожевника из меня не вышло. Меня интересовали только изысканные слова и поэзия, а еще приключения. Хотелось повидать мир.

– Тебе было слишком тесно в деревне, да?

– Да.

Анна кивнула:

– Когда-то я думала, что мир, в котором выросла, – не для меня, а мне уготована совсем иная жизнь вдали от Соутворка. Я мечтала и строила планы…

Роб шел по улице, держа ее за руку, и рассматривал улицы своего детства. Казалось, он видит то, что ей недоступно.

– Но те места, откуда мы родом, всегда притягивают.

– Но ты ведь уехал! И стал кем хотел.

– Это так. Когда мне было семнадцать, сюда заглянули разъезжающие по деревням «Слуги лорда Хэншоу», и я убедил их взять меня учеником. Отец был в ярости.

– Вы с ним потом помирились? – мягко спросила Анна.

Роб ничего не ответил. Они вышли к окраине деревни, и он показал на маленький домик, окруженный аккуратным крошечным садиком.

– Мы пришли, – сказал он. Его взгляд был мрачным и скрытным.

– Что это за дом? – осторожно поинтересовалась Анна, рассматривая здание. Казалось, это совершенно обычный дом – крашеные ставни распахнуты, из трубы идет дым, дверной проем увит цветущими виноградными лозами. Но такой умиротворяющий вид мог быть обманчив, как сладкие слова пьесы.

– Я хочу, чтобы ты познакомилась с моей семьей, – сказал он. – Вернее, с тем, что от нее осталось.

– С твоей семьей? – воскликнула Анна и резко остановилась.

Роб оглянулся на нее и нахмурился:

– Что-то не так?

– Я… я не готова с кем-то встречаться, – ответила Анна. Она пригладила юбки и аккуратно потрогала прическу, убеждаясь, что та еще не растрепалась. – Мне надо надеть что-то более красивое.

– О, Анна, – произнес он со странной грустью и поднес к губам ее руку. Его поцелуй был теплым и нежным даже сквозь перчатку. – Во что ты одета, не имеет никакого значения здесь. И ты всегда выглядишь прекрасно.

– А ты – закоренелый льстец, даже здесь, – ответила она. – Что ж, хорошо. Представь меня своему дому.

Роб взял ее под руку и толкнул садовую калитку. Они зашагали по узкой дорожке, ведущей к дому по ухоженному садику с аккуратными клумбами в окружении плоских речных камешков, позади которого располагался маленький огородик. Здесь веяло тихой, спокойной удовлетворенностью.

Может быть, слишком тихой? Анна вгляделась в поблескивающие окна, но не заметила ни малейших признаков жизни. Никто не смотрел в окно, ожидая их прибытия.

Роб постучал в дверь, и Анна занервничала. Она не представляла, чего ждать. И при взгляде на потемневшее застывшее лицо Роба ее трепет только усилился. Он выглядел совсем другим человеком.

Внутри дома послышались быстрые шаги, щелкнул замок, и дверь распахнулась. При виде женщины, что вышла им навстречу, Анна немного расслабилась. Перед ней стояла пожилая дама, довольно милая и ничуть не устрашающая. Маленькая и аккуратная, как и сам домик, с круглым розовым личиком под белым капором, в синем платье с передником. Увидев своих гостей, она радостно заулыбалась.

– Мастер Роберт! – воскликнула она. – Наконец-то вы здесь.

– Прости, Нелли. Раньше выбраться я не мог, – ответил Роб.

Он шагнул через порог и потянул за собой Анну. Они оказались в маленьком полутемном холле, где веяло прохладой. Роб поцеловал Нелли в пухлую щечку.

– Я по тебе очень скучал.

– Да что вы, я же знаю, что у вас полно важной работы с лордом Эдвардом. Вам некогда скучать, – засмеялась Нелли. – И вы выбрали хороший день для визита.

– Как я понимаю, все хорошо? – спросил Роб.

– И даже очень. С последнего приступа все тихо, а он был уже давно, как вы знаете. Сегодня все очень мирно и спокойно. – Нелли с любопытством поглядела на Анну.

– Нелли, это миссис Баррет, она приехала со мной из Лондона, – пояснил Роб. – Мне хотелось познакомить ее с тобой и показать деревню, где я вырос.

Нелли сделала реверанс, и Анна улыбнулась ей в ответ. Взгляд Нелли был полон откровенного любопытства.

– Мы рады любым друзьям мастера Олдена.

– Я тоже, мисс Нелли, – ответила Анна. Малейший взгляд за меняющиеся маски Роба был подобен сокровищу. Она осмотрела простой чистый холл и прислушалась, но было совершенно тихо. Ни единого звука.

– Я как раз пеку пирог к ужину, – сказала Нелли. – Зайдите к ней, пока я закончу. Надеюсь, вы останетесь на ужин? У нас на всех хватит.

– Конечно, Нелли. Я никогда бы не упустил шанс попробовать твоего пирога, – ответил Роб.

Он глянул на закрытую дверь в конце коридора, и Анна заметила, что по его лицу пробежала тень. Она сжала его руку, и он ответил ей быстрой улыбкой.

– Думаешь, мне можно пойти одному, Нелли? Будет ли это мудрым решением после прошлого раза?

– В последнее время все очень спокойно, – улыбнулась Нелли.

Она провела их до самого конца коридора и распахнула дверь. Анна вошла вслед за Робом и оказалась в маленькой солнечной комнате с открытым окном. Ярко-белые стены, натертый до блеска пол темного дерева. Повсюду расставлены кресла с яркой вышивкой и маленькие скамеечки.

У окна, склонившись над пяльцами, сидела девушка. На ней было простое белое платье и свободный бледно-голубой сюркот. Длинные волосы темными волнами спускались ей на спину.

Когда они вошли, она не подняла голову, поэтому Нелли хлопнула в ладоши и сообщила:

– Мисс Мэри, ваш брат приехал вас навестить!

Девушка повернулась к ним, и Анна едва не ахнула при виде ее лица. Она очень походила на Роберта, те же ярко-голубые глаза и изящные скулы. Только линии губ и подбородка мягче, не оставалось сомнений, что они родные брат и сестра. На левой щеке девушки был ужасный шрам – старый, уже побледневший рубец до самого подбородка, уродующий нежную кожу.

Она неопределенно улыбнулась, словно понятия не имела, кто перед ней, но пыталась быть вежливой.

– Сегодня прекрасный день, не правда ли? – сказала она.

– Я вас оставляю, мне надо присмотреть за пирогом, – сообщила Нелли. Она попятилась из комнаты и тихо закрыла за собой дверь.

Мэри вернулась к вышивке и стала напевать что-то себе под нос.

Анна изумленно наблюдала за ней.

– Это твоя сестра? – шепотом спросила она.

Роб мрачно кивнул:

– Она меня не узнает. И большую часть времени ничего не помнит – что, безусловно, является благословением. Иногда она впадает в безумную истерику, а иногда ведет себя тихо и спокойно. Будем надеяться, что сегодня спокойный день.

И прежде чем Анна успела еще о чем-то спросить, он встал и очень медленно и осторожно подошел к Мэри. Она продолжала шить, как будто ничего не замечая.

– Над чем ты сегодня работаешь? – негромко спросил он. – Очень красивая вышивка.

Мэри ничего не ответила, и Анна приблизилась, чтобы лучше рассмотреть полузаконченную работу. Она была в том же стиле, что и покрывала на креслах, – яркий рисунок с цветами и листьями. На столике стояла открытая корзинка, наполненная мотками шелковых нитей всех цветов и оттенков, включая даже золотые и серебряные. Они стоили немалых денег, и, без сомнения, за них платил Роберт, как и за дом и сиделку.

Все для сестры, которая его даже не узнавала.

Анна осторожно присела рядом с Мэри на корточки.

– Думаю, мисс Мэри вышивает французским атласным стежком – а это очень высокое мастерство, – сказала она.

Мэри ей улыбнулась:

– Да, это не просто, но я много практиковалась. Для каймы я пользуюсь крестиком, видите? А края я украшу бисером, так что, когда закончу, они просто засияют.

– Вы очень талантливы в вышивке, – сказала Анна. – Я могу зачинить прорехи, но в такой тонкой работе я сразу запутываюсь.

Мэри хихикнула. Роб опустился на стул и стал за ней наблюдать. В следующие полчаса Анна болтала с Мэри о вышивке, постепенно втягивая в разговор Роба. Мэри подозрительно на него посматривала, но все прошло очень неплохо. Она только раз испугалась по-настоящему, когда мимо окна пронеслась ватага шумных мальчишек, но Анна успокаивающе накрыла ее руку своей.

Пришла Нелли, пригласить всех на ужин, и Мэри, радостно болтая, убежала вперед с ней. Анна с Робертом неторопливо направились следом.

– Что с ней не так, Роб? – шепотом спросила она. – Она всегда была такой?

Он покачал головой, наблюдая из-под полуприкрытых век, как Мэри легко, словно порхая, бежит по коридору.

– Нет, не всегда. Только последние несколько лет. После того, что с ней случилось.

Анну внезапно охватила ледяная тревога, она с трудом сглотнула.

– А что это было?

– Сейчас нам лучше пойти к ним, – сказал Роберт. – Я все тебе расскажу, когда мы будем возвращаться назад, я обещаю. Правда, боюсь, это будет не слишком приятное повествование…

Они возвращались все той же дорогой, вдоль берега. Роб внимательно наблюдал за Анной. С тех пор как они покинули его дом, она все время молчала. Ее лицо хранило нейтральное выражение, словно она глубоко над чем-то задумалась.

Он не знал, правильно ли поступил, познакомив ее с Мэри. Их жизнь в замке была для него драгоценна, будто островок радости и страсти посреди опасного, ненадежного мира. Он не хотел испортить то, что у них осталось.

И тем не менее хотел, чтобы Анна его узнала, приоткрыть свою душу и показать, что именно толкнуло его на этот путь. Может быть, в этом случае она будет меньше его ненавидеть, когда дамоклов меч опустится на его голову. Поймет: он защищал слабых и пострадавших, таких как Мэри и сама Анна.

Хотя, скорее, тщетная надежда. Роб знал, как яростно Анна защищает себя и своих близких, особенно отца. У нее внутри стальной стержень. И нежная душа, которую она старается скрыть. И стремление к истине и пониманию.

Роберт наблюдал, сколь она нежна с Мэри, терпеливо вела с ней спокойный разговор. Ей удалось выманить Мэри из защитной раковины и даже вызвать ее улыбку.

Роб осознал, что страстно хочет этой нежности и для себя, чтобы спрятаться от своего прошлого и ужасающей неуверенности в укрытии, которое она ему предлагала. От себя самого. Он хотел ее доброты, честности, силы духа.

Ее красоты. Листва отбрасывала длинные тени, что касались ее волос, шляпку Анна несла в руке. Она подняла лицо к теплым лучам и улыбнулась. Казалось, она сейчас совершенно свободна и довольна жизнью.

Она заслуживала свободы и довольства. И он хотел дать ей и то и другое.

Анна повернулась к нему, и ее улыбка растаяла.

– Ты так хорошо заботишься о своей сестре.

Хорошо заботится? Когда она сжимается от одного его вида, потому что он мужчина?

– Я только делаю, что могу. Боюсь, этого совсем недостаточно.

– Это неправда. Ты оплачиваешь ее тихую жизнь, сиделку, прекрасную одежду и лучшие шелка для вышивки, а сам живешь в комнатке над таверной и пишешь пьесы на потеху публике. Следишь, чтобы она была счастлива и в безопасности. Большинство семей уже отослало бы ее гнить в сумасшедшем доме, с глаз долой – из сердца вон.

– Ты бы так не поступила, – сказал Роб. – Ты очень заботишься о своем отце, и даже слишком, ты с ним все время, каждый день, никогда не бросаешь тех, кого любишь.

– Конечно нет. И ты тоже, сколько бы ты ни разыгрывал из себя легкомысленного актера-рас пут ника. – Она оглянулась назад. – Ты любишь свою сестру.

– Я люблю ее больше жизни, – искренне сказал Роб. Он в долгу перед сестрой за то, что его не было с ней, когда она в нем нуждалась. За то, что он поощрял ее романтическую натуру своей поэзией. – Даже если она меня не узнает.

Анна остановилась на тенистом пятачке у изгиба реки. Роб снял свой короткий плащ и расстелил на траве. Она села, положила рядом перчатки и шляпку, разгладила юбки.

Роб лег рядом, оперся на локоть. Они были так близко, что едва не касались друг друга, но тем не менее казалось, что между ними целый речной поток. Роб мог ее видеть, мог желать, мог прикоснуться, но все равно не мог полностью обладать ею. Между ними было слишком много секретов.

Но он боялся, что, какая бы судьба их ни ожидала и что бы Анна о нем ни думала, она теперь всегда будет принадлежать ему. Она очень отличалась от тех женщин, которых он когда-либо знал. Она красивее, добрее и все остальное в превосходной степени. При этом не отдавала себе в этом отчета.

– Что произошло с твоей сестрой? – спросила Анна. – Ты сказал, она не всегда была такой.

– Да, не всегда. Мэри намного моложе меня. К ее рождению мои родители уже потеряли надежду иметь еще детей. Она была симпатичной смешливой шалуньей, и мы все ее обожали. Боюсь, мы ее сильно избаловали, особенно после смерти матери. У нее было много свободы и хорошее воображение.