Текст книги "Укрощение повесы"

Глава 13

Анна осторожно спускалась по лестнице, минуя витражные окна и молчаливо высящиеся доспехи.

Она чувствовала себя не в своей тарелке в платье из темно-красного бархата с золотыми парчовыми рукавами, украшенными белыми и золотыми лентами и фальшивыми рубинами. Шею украшал жесткий воротник из накрахмаленных кружев. Личная горничная Элизабет сделала ей высокую прическу и закрепила локоны жемчужными шпильками. В руке Анна сжимала перьевой веер. Все ее серые наряды лежали запакованными вместе с каждодневными обязанностями. Было так непривычно-волнующе выходить без своего обычного прикрытия.

Да, этим вечером она точно сама не своя. Сего дня она совсем другой человек – кокетливая особа, как та леди, что бросилась Робу на шею, и уверенная в себе, как леди Элизабет. Женщина, способная выманить у мужчины его тайны.

Из-за полуоткрытой двери в конце коридора, увешанного гобеленами, до нее доносился шум голосов и визгливые взрывы смеха. Мимо торопливо прошел слуга с подносом серебряных кубков. Анна пошла следом и, спрятавшись за его спиной, проскользнула в комнату.

Здесь было полно людей, часть из которых она мельком видела гуляющими в саду, но большинство никогда не встречала. Все были одеты, как при дворе, в разноцветные бархатные наряды, сверкающие золотой вышивкой и белоснежными воротниками. Все вместе это напоминало яркие витражи лестничных окон. Один из гостей подскакивал на месте, видимо демонстрируя па какого-то нового танца, и все смеялись над его ужимками. Нежданная гостья леди Эссекс, кажется, отсутствовала.

Одетый в черно-пурпурный дублет, Роб стоял у камина в дальнем конце комнаты вместе с лордом Эдвардом и несколькими другими гостями. Забранные назад волосы открывали красивые, строгие черты лица и сережку-капельку из оникса. Он не смеялся вместе с компанией и смотрел на собеседников почти задумчиво. Неясно, о чем думал, глядя на окружающее веселье.

Потом он заметил Анну у двери. На мгновение его глаза широко раскрылись, он замер в полном ошеломлении. Долгую минуту они смотрели друг на друга, и, казалось, все в комнате вдруг исчезли. Одежды и разговоры слились в неясное облако, перед Анной остался лишь Роб. В голове у нее крутилась единственная мысль – она решила некоторое время наслаждаться жизнью.

А Роберт внезапно ей улыбнулся, и эта великолепная улыбка прогнала тьму, что сгущалась над ним всего минуту назад. Он подхватил с подноса два кубка и стал пробираться сквозь толпу к ней. Он прошел, игнорируя все попытки привлечь его внимание.

– Анна, – произнес он, отвешивая ей поклон, – красивей тебя нет никого на этом приеме!

– Нет, ты просто впервые видишь меня не в сером! – Рядом с ним она почему-то начинала нервничать. После близости в его постели в гостинице и в карете стесняться его не было смысла. И все же она стеснялась, чувствуя, что вот-вот покраснеет и захихикает. Анна взяла предложенный кубок и сделала большой глоток отличного рейнского вина, надеясь, что это поможет ей обрести почву под ногами и стать самой собой.

Роб же только качал головой и смотрел так, словно не мог наглядеться.

От вина уверенности не появилось. Оно лишь придало легкомыслия, и Анна засмеялась.

– У тебя нет для меня никаких поэтических слов? Никаких сонетов? – спросила она. Хотя и не была уверена, что хотела бы услышать сонеты – ей вполне хватало простого слова «красивая».

– Боюсь, когда дело касается тебя, мои способности мне отказывают, – ответил он, потом взял ее свободную руку и поднес к губам. Теплый, легкий поцелуй, словно оставивший след на коже. Роб перевернул ее ладонь и прижал к своей щеке. Анну накрыла жаркая волна его животворящей силы.

– Пойдем я представлю тебя гостям, – сказал Роб и взял ее под руку.

– Буду рада познакомиться с твоими друзьями, – ответила она. Ей хотелось войти в его мир, проникнуть в его тайны. Впустит ли он ее? И позволит ли она себе войти? Сможет ли следовать своей решимости наслаждаться собой? Хоть немного понаслаждаться жизнью с Робом?..

Роб наблюдал за Анной за банкетным столом. Ее окутывал золотистый свет канделябров, красные отсветы блестели в волосах, как язычки пламени, а кожа на фоне белоснежного воротника казалась перламутровой. Она засмеялась над какой-то шуткой сидящего рядом мужчины, и ее щеки вспыхнули нежно-розовым светом.

Мужчина наклонился к ней, словно что-то шептал ей на ухо, и Роб узнал лорда Маддингли – известнейшего распутника при дворе. Говорили, куда бы он ни пошел, всюду за ним тянется шлейф зачарованных женщин, умоляющих проявить к ним внимание. И вот теперь все его внимание целиком и полностью обращено к Анне. Маддингли взял со стола серебряный кувшин с вином, наполнил бокал Анны и улыбнулся.

Роб стиснул нож, который держал в руке.

– Роберт? Что-то не так? – спросила сидевшая рядом Элизабет.

Роб расслабил пальцы и положил нож на стол. Похоже, когда дело касалось Анны, он терял и самообладание, и соображение. У него нет прав ревновать, с кем бы она ни разговаривала, кому бы ни улыбалась. Не сейчас, ведь скоро ему придется ее ранить так, как не сможет никакой другой мужчина.

Он подумал о бедной Мэри, вспомнил шрамы на ее лице. И свое обещание держаться подальше от Анны.

– Почему ты спрашиваешь? – Он потянулся к своему кубку и сделал большой глоток крепкого пряного вина.

– У тебя был такой вид, словно ты хочешь кого-то убить. Я подумала, может, твое недовольство вызвано каким-нибудь блюдом нашего повара.

– Нет, ваше гостеприимство на высоте, как всегда.

– Тогда что… – Она глянула вдоль стола и заметила занятых разговором Анну и лорда Маддингли, их склоненные головы. Ее глаза расширились. – О, понимаю.

– Что именно ты понимаешь?

– Твоя прекрасная леди и лорд Маддингли. Но тебе нечего бояться.

– Миссис Баррет может делать все, что ей заблагорассудится, – сказал Роб. Ему потребовались все его актерские способности, чтобы говорить убедительно – даже для самого себя.

– Я знаю миссис Баррет совсем недавно, но мне кажется, она слишком благоразумна, чтобы верить той чепухе, что болтает Маддингли.

– Тогда зачем ты ее посадила с ним рядом?

– Роберт, неужели я слышу в твоем голосе ревность? Я думала, она может делать все, что ей заблагорассудится, а он может ее развлечь.

Роб фыркнул:

– Развлечь?

– Именно. Его напыщенные комплименты и плохие стишки – отличное развлечение для тех, кто не принимает его всерьез. – Элизабет подцепила с ближайшего блюда немного цыпленка в коричном соусе и положила ему в тренчер.[8]8
  Тренчер – средневековая тарелка из хлеба грубого помола.


[Закрыть] – Отцу миссис Баррет ведь принадлежит «Белая цапля», правильно? Уверена, она знает, как отвечать на льстивые вирши чересчур красивых мужчин. Включая твои.

Роб снова перевел взгляд на Анну, которая все еще шепталась с Маддингли. Она вдруг заметила, что он смотрит на нее, и ее губ коснулась нежная улыбка. Она незаметно кивнула ему и опять повернулась к своему соседу.

Видимо, она действительно знала, как обращаться с этим распутником. Роб начал подозревать, что его многоопытность общения с женским полом в случае с Анной Баррет совершенно не помогает. Она не походила ни на одну известную ему женщину, была лучше, красивее… и так во всем, в превосходной степени.

– Она знает о твоей работе? – шепотом спросила Элизабет.

Роб вспомнил, как Анна проследила за ним до самого дома Уолсингема и решительно воспротивилась его попыткам ее защитить. Но ему самому решительности тоже не занимать. И он уже выбрал свою дорогу.

– В общем-то нет.

– Тогда ты должен ей рассказать, – сказала Элизабет, к его удивлению.

– Нет.

Она тут же от него отвернется, если узнает правду. Он не готов ее потерять так скоро. Ему хотелось еще насладиться ее улыбкой, прикосновением пальчиков, просто близким присутствием. Он этого не заслуживал, но все равно безумно хотел.

– Едва ли она из тех женщин, что падают в обморок, столкнувшись с реальной жизнью. В конце концов, она живет в Соутворке.

– Я не хочу причинить ей боль, – хрипло ответил Роб.

Элизабет явно порывалась что-то добавить, но только покачала головой:

– Как знаешь. Но тебе, как и моему дорогому Эдварду, еще придется узнать, что вы, мужчины, не сможете защитить нас, женщин, если будете держать в неведении. Мы пытаемся сделать Харт-Кастл убежищем, местом, где можно укрыться от реальной жизни, но боюсь, она и здесь нас настигнет.

– Где сейчас леди Эссекс?

Элизабет пожала плечами и чуть нахмурила бровь.

– Она сказала, что устала с дороги и хочет поужинать в своих покоях. Думаю, она закончит то, ради чего приехала, и утром уедет.

– Ты узнала, зачем она здесь? – Именно этим он и должен был заняться – сосредоточиться на задании, а не смотреть через стол на смеющуюся Анну. И не думать, чем бы он с ней занялся в ее покоях этой ночью.

– Она только сказала, что хочет ненадолго сбежать от лондонских миазмов. Эдвард всегда ее приглашает – это лучший залог благоволения Эссекса. Королева сейчас его привечает, кроме того, у Эдварда свои причины поддерживать хорошие отношения с ее отцом. Но она еще ни разу не приезжала в Харт-Кастл.

– Так она здесь как дочь своего отца или жена своего мужа?

– Кто знает? Возможно, и сама по себе. – Элизабет наклонилась к Роберту и шепотом добавила: – Мы с миссис Баррет могли бы улучить момент и поговорить с ней, но Эдвард считает, что ее послал сюда Эссекс, чтобы выкрасть его научные рукописи!

– Его рукописи? Неужели они так ценны для Эссекса? По слухам, он совершенно не интересуется науками, – озадаченно сказал Роб.

– Эссекс пытается очернить всех фаворитов королевы, а Эдвард сделал довольно интересные открытия. Может, миссис Баррет было бы интересно посетить после ужина его лабораторию? Я знаю, Эдвард не будет возражать, если вы туда заглянете.

Дальнейшее обсуждение пришлось прервать, на другом конце стола вспыхнула громкая ссора, и Элизабет пришлось улаживать конфликт.

Роб снова глянул на Анну, она все еще смеялась вместе с Маддингли. Этим вечером она действительно выглядела великолепно в своем прекрасном платье и с сияющими глазами. Вдали от дома и своих обязанностей она казалась свободнее и моложе, будто вспомнила давно забытое умение веселиться. Отставив серое, она блистала в своем ярком наряде.

Роберт внезапно пожалел, что не может сделать такой всю ее оставшуюся жизнь, превратить ее в сплошную радость и смех. Анна заслуживала, чтобы ее красоту окружало веселье, а работа была не тяжелее вышивки и верховых прогулок.

Впрочем, она заслуживала и много-много большего. Например, гораздо лучшего мужчину, чем он – актер и тайный агент с темным прошлым и еще более темным будущим. То, что случилось с Мэри, изменило навсегда не только ее саму. Его тоже. Он никогда уже не станет таким, как прежде. Он не может позволить себе нежности.

Но он даст Анне возможность побыть в Харт-Кастл и обеспечит ее безопасность. И если Маддингли может ее развеселить, Роб не должен возражать. Однако он обнаружил, что возражает, и даже очень. Роб встал и поднял кубок.

– Предлагаю тост за наших прекрасных хозяев! – провозгласил он. – И за красоту, что их окружает.

– И музыку, – со смехом добавил Эдвард. – Может, ты сыграешь нам что-нибудь после ужина, а, Роберт?

– О да! – воскликнула леди Арабелла и захлопала в ладоши. – Нежную балладу, полную любви и томления.

– Леди Арабелла, вашей чувствительной душе лучше подойдет сказ о давних сражениях, – возразил лорд Маддингли.

– Я думаю, выбор песни надо предоставить нашей милой хозяйке, – сказал Роб.

– Тогда я выбираю песню о любви, – заявила Элизабет и взяла Эдварда за руку. – Как всегда.

Эдвард поднес к губам ее руку, сверкающую драгоценностями, и нежно поцеловал, все присутствующие засмеялись и зааплодировали. Роб перевел взгляд на Анну и обнаружил, что она по-прежнему улыбается, но ее лицо омрачила какая-то тень. Она отвернулась от нежностей Элизабет и Эдварда и потянулась к своему кубку.

Роб не мог больше оставаться в стороне. Минуя смеющихся гостей, он быстро прошел вдоль стола и присел на корточки рядом с ней, взяв ее руку, спрятанную в складках юбки. Анна наградила его изумленной улыбкой.

– Хорошо проводите время, прекрасная Анна? – тихо поинтересовался он.

Анна улыбнулась, но он видел в ее глазах скрытую печаль.

– Не представляю, чтобы здесь было возможно иное. Этот дом кажется зачарованным.

– Как убежище?

– Да. Хотя и не такое, как бывает в твоих пьесах.

– Или песнях? – Он быстро прикоснулся губами к ее запястью, вдыхая сладкий розовый аромат, и затем поднялся. – Пойдем, ты должна выбрать песню для сегодняшнего вечера…

– И куда мы идем? – смеясь, поинтересовалась Анна.

Роб повел ее вверх по лестнице. Они поднимались пролет за пролетом, и шум смеющейся компании постепенно стихал. Роб нес в руке фонарь, поднимая его выше, чтобы осветить путь к таинственному месту, куда они направлялись. Вокруг не было ни одного окна, ни малейшего луча света, только светящийся круг свечи за стеклом фонаря. Пространство между темными стенами постепенно сужалось.

Но Анна не боялась. Роб держал ее за руку, да и вообще она чувствовала себя сегодня очень легко, почти как бабочка. Она и не помнила, когда последний раз была такой беззаботной, столько смеялась, поглощала прекрасную еду и вино и слушала праздные разговоры о моде и поэзии, которые не имели никакого отношения к деловым вопросам и бухгалтерским книгам. Конечно, живи она постоянно такой жизнью, ей бы быстро надоели подобные занятия, но один раз сбежать, бросая вызов ночи, очень приятно.

Она никогда бы не променяла Роберта и эту странную темную лестницу на веселящуюся внизу компанию. Это казалось достойным завершением сказочного дня.

– Роб! Куда мы идем? – снова спросила она.

Он оглянулся через плечо, его глаза сияли в свете фонаря, как ночные звезды.

– Скоро увидишь.

– В комнату жутких секретов, как в пьесе? – предположила она. – В донжон, где ты держишь своих врагов? О нет, донжон не может быть так высоко.

– И где не было бы места для тебя, Анна. Она засмеялась:

– Значит, я не твой враг? Иногда он смотрел на нее, словно она была… нет, не врагом, но человеком, который стоит у него на пути. А иногда так, будто безумно хочет ее прикосновений. Она никогда не могла этого понять и угнаться за его стремительной переменчивостью.

Роб внезапно остановился, и Анна запнулась об него. Он быстро отпустил ее руку и, обхватив за талию, прижал к себе. Вокруг играли дрожащие тени.

– Я надеюсь, ты никогда обо мне так не думала, – произнес он.

Анна озадаченно покачала головой. Как о враге? Нет.

Он злил ее, сбивал с толку, оставлял растерянной, но она никогда не видела в нем врага. Он много, слишком много для нее значил. Но она не могла ему об этом сказать, не могла позволить увидеть, как сильно он изменил ее душу.

– Значит ли это, что мне надо построить свой донжон для тебя? – поддразнила его она.

– А может, я собираюсь запереть тебя в башне Харт-Кастл, – ответил он и, наклонив голову, прошелся губами по ее шее и груди над лифом. Его жаркое, голодное прикосновение пробудило к жизни и ее собственное желание. – Я мог бы держать тебя здесь, подальше от жадных глаз всяких распутников вроде лорда Маддингли.

– Маддингли? – выдохнула Анна и обхватила Роба за плечи, чтобы от головокружения не свалиться с лестницы. – Он показался мне довольно милым. Уверена, он и вполовину не так распутен, как ты, Роберт Олден. Это ты летаешь от леди к леди, заставляя нас печально вздыхать после твоего ухода…

Он прижал ее к стене, удерживая всем телом. Они так идеально подходили друг другу, казалось, так и было задумано. Анна скользнула руками в мягкий дублет, чувствуя его разгоряченное тело, а Роб нетерпеливо и страстно поцеловал ее в губы. Анна ответила ему с не меньшей страстностью и желанием.

– О, Анна, – прошептал он, целуя ее в ушко. – Когда я с тобой, я совершенно не чувствую себя распутником. Для меня не существует других женщин. Ты меня страшно околдовала.

– Страшно? – выдохнула она, чувствуя себя глупенькой девочкой.

Ей не понравилось это чувство. Она оттолкнула Роба и свела плечи. Слишком многое случилось с того времени, как она была невинным ребенком. Ее несчастный брак, работа и вообще все, что она каждый день видела в Соутворке, явно показывало, что мало кому из мужчин можно доверять.

А особенно Роберту, который смотрел на нее так, словно не меньше ее чувствовал себя ошеломленным и забывшимся. Ему доверия еще меньше, поскольку только он смог пробраться за столь тщательно выстроенные ею стены. Причем так незаметно, что она ничего не почувствовала, пока он не захватил ее сердце.

– Показывай свой донжон, – сказала она. – Мы так далеко уже забрались.

Роб резко кивнул и отвернулся.

Анна прошла вслед за ним еще один короткий пролет и оказалась на самом верху лестницы перед единственной дверью.

Роб вытащил из дублета ключ и отпер замок. Дверь бесшумно повернулась на тяжелых петлях, и за ней открылась еще большая темнота.

Роб отступил в сторону и отвесил изысканный поклон:

– Хотите войти, миледи?

Анна с сомнением заглянула в комнату. Луна светила сквозь высокие окна вдоль противоположной стены и отбрасывала вокруг странные тени. Должно быть, это действительно был донжон: комната для пыток, такая же, как, по слухам, была – и не одна – в Тауэре.

Но Анна уже слишком далеко зашла, чтобы возвращаться. Она ринулась внутрь. Роб вошел за ней и закрыл за собой дверь. Поставил фонарь на пол, и Анна смогла получше рассмотреть комнату.

Нет, она не предназначалась для пыток, но была еще более фантастической. Восьмиугольное помещение с книжными полками по всем стенам. Запертые сундуки и длинные столы с грудами книг. Она увидела глобусы на медных подставках и поблескивающие на свету непонятные металлические инструменты.

– Что это за комната? – спросила она и стала медленно обходить вокруг, разглядывая таинственные предметы и манящие книги. Она остановилась перед длинной латунной трубкой на подставке с перламутровыми украшениями.

– Кабинет чудес, – ответил Роб. – Эдвард со своими гостями занимается здесь исследованиями. – Он развернул трубку и показал небольшое отверстие на конце. – Посмотри сюда.

Анна вгляделась в крошечные линзы хитрого изобретения и ахнула. Звезды уже не выглядели серебристыми точками, они казались большими блестящими шарами и как будто искрились в бархате вечернего неба.

– Восхитительно! – прошептала она. – Что это такое?

– Телескоп, – ответил Роб. Он немного передвинул прибор, и перед ней открылся другой вид на далекие волшебные миры. – Эдварду его прислали из Италии венецианские стеклодувы. Он ведет переписку с мастером Кеплером об оптических приборах.

– Я даже вообразить не могла, что существует такое. – Анна отстранилась от телескопа, наполовину ожидая, что небо останется таким, как в телескопе. Но оно казалось совершенно обычным. Даже небо ужасающе ненадежное.

– Эдвард устроил здесь кабинет, чтобы делать новые открытия и отыскивать истину во всех ее проявлениях, – пояснил Роб. – Математика, астрономия, философия…

– И ты тоже всем этим занимаешься?

Он скупо улыбнулся:

– Когда получается. У меня много работы в Лондоне, а кроме того, в изучении чисел и звезд тоже есть свои опасности. Люди не всегда понимают.

Анна подошла к раскрытому окну и, прислонившись к притвору, внимательно изучила далекое небо. Оно выглядело таким тихим и спокойным, как океан черного бархата, вышитый крошечными бриллиантами. Хотя через то стеклышко выглядело совершенно по-другому.

– Однажды ты говорил, что за звездами находятся другие миры, полные чудес и невероятных волшебных историй, – сказала она.

– Неужели? – Анна услышала, что Роб встал за ее спиной и, зашелестев бархатом, скрестил руки на груди.

– Когда мы были в саду моего отца. Я не сомневаюсь, что тебе известны эти истории. Я вижу их в твоих пьесах…

Он встал рядом с ней, его плечо прижалось к ее плечу. Он был с ней, но все равно казался далеким, как звезды.

– Да, я знаю много сокровенных историй.

– Хотелось бы мне, чтобы мы оказались там, в другом мире, – сказала она.

– Возможно, и окажемся, – прошептал ей на ухо Роб. – Просто закрой глаза и держись за меня… позволь мне отвести тебя туда…

Анна послушалась и почувствовала на плечах его руки, он осторожно обнял ее и прижал к себе. Нежно поцеловал в висок, потом в щеку, прикоснулся губами к закрытым векам. У Анны перехватило дыхание от его близости. Мир закружился в искрящейся тьме, она чувствовала одновременно и жар, и ледяной холод.

Она обняла Роба за плечи, прижалась к нему, и его губы наконец завладели ее губами. Поцелуй был таким жадным и обжигающим, что Анна позабыла обо всем на свете. Пряный, чистый аромат его кожи, прикосновение его губ, пальцы, погрузившиеся в ее волосы и прижимающие к нему голову, – она улетела в далекие миры от одних его прикосновений.

И это ее действительно пугало.