Текст книги "Укрощение повесы"

Глава 14

– Прекрасная Анна, ты просто сводишь меня с ума, – простонал Роб, внося Анну в ее покои и захлопывая ногой дверь.

– Мне часто приходит в голову то же самое на твой счет, – прошептала она ему в шею и испробовала языком солоноватую кожу.

Чувственное желание захлестнуло ее, как горячий летний ветер.

Роб легко поставил ее на пол, обнял рукой за талию и прижал к себе. Грубый поцелуй прервал ее вздох, языки тесно сплелись в непреодолимой потребности обладания и наслаждения. Роб подхватил Анну на руки и прислонил к двери.

Она обхватила его бедра ногами и застонала, чувствуя, как он задирает ее тяжелые юбки. Его член упирался ей в живот, ощутимый даже через слои одежды.

Роб стал прокладывать по ее шее обжигающую дорожку поцелуев, спускаясь ниже, к тому самому месту, где ниспадало прекрасное платье. Анна чувствовала его желание и потребность – те же самые, что испытывала сама. Маски спадали одна за другой, пока не остались лишь истинные Анна и Роберт, связанные взаимным желанием обладания. Их связывало то, что они прятали от остального мира, то, что жило в их душах и взывало друг к другу.

Роб отцепил ее воротник и отбросил в сторону, расплющив при этом накрахмаленное кружево. Анна откинула голову и прижалась к дверным планкам. Закрыла глаза и почувствовала на груди обжигающе-влажный жар его поцелуя. Бархатный лиф и модный корсаж превращали ее грудь в мягкие высокие холмики, но ему этого было мало. Он подцепил край платья, расшитый стразами, и сильным рывком освободил ее груди. Осторожно взял в ладони, словно это редчайшие изысканные драгоценности, и Анна ощутила, как длинные пальцы поэта касаются ноющих, затвердевших сосков. Он защемил сосок, покатал между пальцами, и Анна закричала от нахлынувшей волны горячего удовольствия. Роб втянул его в рот и начал посасывать. Она запустила руки в его темные локоны и выгнулась всем телом, стараясь прижаться еще теснее. Почувствовала между ног его твердость и вспомнила, что он проделал с ней в Лондоне. Внутри ее вспыхнула озорная искра. Анна разжала бедра и встала на пол. Как только ее ноги коснулись земли, она сразу же отстранила Роба.

– Что ты делаешь? – хрипло выдавил он. – Позволь мне…

Анна улыбнулась. Его глаза почернели от желания, влажные губы выглядели очень соблазнительно. Казалось, он всем телом дрожит от неутоленного вожделения, и она испытала новое, доселе не изведанное ощущение власти. Он хотел ее. Какие бы проблемы ни ждали их за пределами комнаты, сейчас он хотел ее так же, как она его.

– Нет, – сказала она. – Ты позволь мне.

Она потянулась вниз и медленно расстегнула его бриджи, позволив своим пальцам мягко пройтись по его мужественности. Он сузил глаза и напрягся всем телом, но не сдвинулся с места. Только с двух сторон оперся руками о дверь.

Анна сдвинула ткань в сторону и пробежалась пальцами по обнаженному члену. На ощупь твердый, горячий, бархатистый, с пульсирующими венами. Она провела посильнее и почувствовала, как тот вздрогнул.

На кончике влажно блестела крошечная капелька. Анна поймала ее на палец. Роб пристально смотрел, как она поднимает палец к губам и пробует ее на вкус.

Он выговорил со стоном:

– Анна, ты меня убьешь.

Она засмеялась, чувствуя себя совершенно по-иному. Она никогда не вела себя столь дерзко и обольстительно, и это так приятно. Во всяком случае, с Робом.

– Надеюсь, нет. Сегодня не в моих интересах.

Она выпустила его мужественность и сунула руки в его дублет. Они поменялись местами, теперь спиной к двери был Роб. Анна медленно опустилась на колени, вокруг нее вздыбились волной юбки.

Она вновь взяла член в ладони и, наклонившись, прошлась по нему кончиком языка. Роб содрогнулся всем телом и запустил пальцы ей в волосы, рассыпая по полу шпильки. Еще больше осмелев, она взяла его в рот.

Она ощущала мускусно-соленый аромат мужского желания, и это только сильнее разожгло ее собственный пожар страсти. Обвила его языком и испробовала на вкус.

Роб намотал ее волосы на руки и потянул назад, заставляя отстраниться. Анна озадаченно подняла взгляд, и он улыбнулся ей дрожащей улыбкой.

– Достаточно, прекрасная Анна, – хрипло и отрывисто произнес он. Потом поднял ее на ноги и прижал к себе, его руки крепко обхватили ее талию. – Иначе эта ночь закончится раньше, чем вообще начнется.

Анна взяла в руки его лицо и поняла, что тоже дрожит. Их обоих сотрясал шторм чувственного голода и вожделения.

– Я хочу доставить тебе удовольствие, – прошептала она.

Такое же, как доставлял ей он. Она не хотела оставаться в долгу.

– Ты уже доставляешь мне удовольствие, о котором я не мог мечтать, – ответил Роберт, целуя ее в кончик носа и щеку. – Но я хочу, чтобы эта ночь еще длилась и длилась.

Он поднял ее на руки и перенес на кровать. Уложил в мягкую постель, пахнущую розами. Анна хотела потянуть его за собой, но он уклонился и медленно провел руками по ее телу сверху донизу. Коснулся узкой талии, мягкого изгиба бедра, вытянутой ноги, там, где юбки уступали место кружевной пене, льну и бархату.

Он поцеловал ее лодыжку, его жаркий рот прошелся по тонкому шелковому чулку. Роб осторожно снял с ее ноги туфельку. Анна приподнялась на локтях и, затаив дыхание, стала смотреть, что он собирается поцеловать следующим. Он отбросил ее туфельки в сторону и стал медленно прокладывать цепочку поцелуев вверх по ноге, прикусывая чувствительное местечко на сгибе, пока не дошел до обнаженной кожи выше подвязки.

Он развязал атласные завязки и осторожно скатал вниз чулок, пока тот не соскользнул на пол.

Анна ощутила его влажный поцелуй в ложбинке, где крепилась подвязка, совсем рядом с волосками внизу живота. Он попробовал их на вкус, лизнул и легонько подул на влажные завитки.

Она откинулась на роскошной постели, погружаясь в мягкость воздушного пухового матраса. Роб повторил то же самое с другой ногой, потом прижался губами к влажной щелке, но не стал углубляться, как ей того хотелось. Вместо этого он поднялся наверх и, уткнувшись носом ей в шею, освободил ее от лифа и рукавов.

«Он изумительно умеет избавлять женщину от одежды», – смутно подумалось Анне. Вскоре она осталась в одной тонкой льняной шемизетке.

Зато на нем самом одежды было в избытке. Анна села на постели, толкнула Роберта на спину, оседлала его, быстро расстегнула и сорвала дублет. Потом стащила рубашку, и та спланировала на постель, скрывшись среди простыней.

Анна рассмотрела его обнаженную грудь, сильные мускулы, бронзовую кожу и темную поросль вьющихся волос, сужавшуюся к расстегнутым бриджам. Он просто великолепен.

Она с трудом верила, что он принадлежит ей, пусть только на эту ночь.

Она осторожно положила руки ему на плечи и почувствовала, как в нее проникает его жизненная сила. Она напитывалась ею, пока не растаял лед, который она носила в сердце со времен своего брака. Позволяя себе удовлетворить любопытство, она прошлась руками вдоль его тела, чувствуя каждый дюйм его кожи, грубоватые волоски, широкую мускулистую грудь и соски, сжавшиеся от ее прикосновения, плоский живот.

Роб сомкнул руки на ее бедрах и быстрым движением уложил на постель, накрыл своим телом. Их губы встретились в жадном поцелуе.

Он стянул шемизетку, и на ней не осталось ничего. Никто раньше не видел ее полностью обнаженной, и Анна вдруг застеснялась. Она прервала поцелуй и попыталась отвернуться, но Роб не позволил. Он держал ее очень нежно и ласково, не выпускал, наслаждаясь ее видом.

– Анна, ты такая красивая, – произнес он, целуя ее плечо. – Как богиня ночи.

И внезапно она почувствовала себя красавицей. Перестала стесняться, ощутила небывалую легкость и свободу. Обхватила его ногами за талию и, прижавшись еще сильнее, нетерпеливо поцеловала. Его загрубевшие руки скользнули по чувствительной коже, и она закричала от наплыва невероятных ощущений.

Роб накрыл ее губы своими и медленным, глубоким движением вошел в нее. Прошло много времени с тех пор, как она занималась любовью с мужчиной, и в первый момент растягивание тугой плоти показалось ей очень странным. Он как будто это почувствовал и на мгновение остановился. Уперся в стену над ее головой, позволяя ее телу приспособиться к вторжению. Она чувствовала, как он часто и прерывисто дышит ей в ухо.

Но как только она привыкла к этому ощущению, много лучше, чем она помнила, на нее накатила волна покалывающего удовольствия. Анна еще крепче обвила ногами его талию, а Роб стал медленно выходить из нее, дюйм за дюймом, пока она не испугалась, что он совсем ее оставит. Но он снова вошел в нее, быстрее и сильнее прежнего.

Анна подалась к нему, стараясь принять как можно глубже и ближе. Так близко, что на одно яркое мгновение ей показалось, что их души соприкоснулись и она увидела истинного Роба. Мятущегося, израненного и одинокого, так похожего на нее саму.

Он снова вошел в нее, и горячая вспышка поглотила это мгновение, озарив все вокруг ярким светом. Анна вскрикнула, и Роб стал двигаться в ней с все возрастающей быстротой, натиском, страстью. Они отчаянно искали наслаждения, которое могли найти только друг с другом. Анна еще теснее прижалась к нему, встречая каждое его движение, каждый толчок, пока внутри не взорвалась кульминация и она чуть не закричала от ее обжигающей силы.

Роб перехватил ртом ее крик и сам закричал от экстаза. Анна почувствовала тепло его семени и ощутила, как выгнулась под руками его спина, напоминая тугой лук. Голова откинулась, а на шее выступили мускулы, демонстрируя силу страсти.

– Анна, Анна, – простонал Роб и упал рядом с ней на постель. Они лежали, не размыкая объятий, и пытались отдышаться в сыром ароматном воздухе.

Роберт лежал на животе, отвернув голову и не показывая, что чувствует. Анна пыталась выровнять дыхание и прийти в себя после возвращения из небесной неги. Она дрожала всем телом, и ее почти пугала сила испытанных ею чувств. Хотелось плакать и смеяться.

Роб постепенно задышал ровнее, лежащие поверх нее ноги отяжелели, и Анна поняла, что он заснул. Она знала, что и сама должна хоть немного поспать – скоро наступит рассвет и веселье возобновится. Кажется, она слышала что-то о соколиной охоте, а для подобного занятия ей нужны были силы. Но, несмотря на полное бессилие, она чувствовала возбуждение и знала, что все равно не заснет.

Стараясь не разбудить Роба, она медленно свесила ноги с постели. Если он проснется, то заговорит с ней, а она едва ли знала, что можно ему сказать. Все ее мысли были в полном хаосе, и она сама не понимала, что чувствует. Не знала, как теперь себя защитить.

Она подхватила с пола шемизетку и подошла к полуоткрытому окну. Ночной ветер приятно холодил разгоряченную кожу, Анна наслаждалась его очистительной силой. Лунный свет превращал дремлющий сад в мерцающий мир, полный волшебства и тишины.

Ей нравилось это безмолвие, оно укутывало окружающий мир, словно одеялом. В Соутворке его никогда не бывало, и почти никогда – спокойствия.

Здесь же тишина успокаивала ей сердце, и Анна вдыхала ее полной грудью. Она закрыла глаза и позволила умиротворенности проникнуть в душу.

Она услышала шелест простыней и тихое шлепанье босых ног по полу, но глаз не открыла. Не смела, боясь разрушить безмолвные чары.

Роберт осторожно убрал ее волосы на одну сторону, перекинул через плечо, потом поцеловал Анну в затылок и обнял обеими руками за талию. Привлек ее к себе. Они стояли нагими в темноте ночи.

– Не можешь заснуть? – тихо спросил он, словно тоже боялся разрушить магию.

– Пока нет. Я хотела еще раз посмотреть на луну. В Соутворке она словно всегда пряталась за пылью и облаками – пока ты не встал рядом и не уговорил ее появиться.

– Харт-Кастл – приятное местечко.

– Очень приятное. Эдвард и Элизабет просто счастливчики.

– А тебе бы хотелось иметь такой дом?

Анна засмеялась:

– Естественно. Но это все равно что желать луну с неба. Этот дом не для меня, бедной вдовы и дочери человека, чей доход составляет рента с театров и публичных домов.

– И не для меня, бедного бродячего актера, – с сожалением сказал Роб. – Но все же приятно помечтать о чем-то таком, даже независимо от полнолуния. Вообще иметь какое-то желание, свою мечту. Ты так не думаешь?

Анна задрожала, чувствуя, как жаркий рот покусывает ее шею и спускается ниже к плечу, к обнаженной спине. Его руки нежно ласкали мягкую кожу под грудью, и глаза Анны сами собой закрылись. Она начала прислоняться к нему спиной, как вдруг почувствовала, что он весь напрягся и вскинул голову.

– Анна, что это? – резко спросил он.

И она вспомнила. Шрамы – метки на коже, которые никто никогда не видел. Как она могла так забыться и позволила ему увидеть? Сказочную ночь словно затопило ледяным дождем.

Анна отстранилась от Роба и натянула через голову шемизетку, как будто, спрятав шрамы, она могла заставить их исчезнуть.

– Ничего.

Роб взял ее за руку и повернул к себе лицом. Он не позволит ей отворачиваться.

– Это следы от хлыста.

– Да. Подарок моего мужа. Но они старые. – И воспоминания о тех ранах с каждой минутой все отдалялись. Рядом с Робертом она чувствовала себя другой, словно рожденной заново.

– Не важно, как давно это было, – сказал он, и в его голосе послышался гнев, сверкнувший в его словах, как меч. – Он причинил тебе боль – и оставил шрамы.

– Таков удел жен, – горько сказала Анна.

Она лишь повторяла то, что все вокруг ей говорили, когда Чарльз напивался и избивал ее. Даже отец. Она видела в его глазах печаль, но он все равно отсылал ее обратно к мужу. Говорил, у него нет иного выбора.

Роб стал первым человеком, кто выразил гнев из-за того, как с ней обращались. Анна испытала печаль и немного воспрянула духом.

– Ничего подобного, – возразил он, в его голосе явственно послышалась ярость. – Как он смел так с тобой поступить? Будь я там…

– И что бы ты сделал?

– Я убил бы его, – ответил Роберт, этими простыми словами не оставляя сомнений, что он именно так бы и поступил.

– В то время у меня не было рыцаря, который мог прийти на помощь, – сказала Анна, чувствуя, что слезы, которые она сдерживала много лет, готовы брызнуть из глаз. – Но признаюсь, когда он умер, я испытала только облегчение.

Роб медленно и осторожно потянул ее к себе, пока она не положила голову ему на грудь и не закрыла глаза. В его объятиях и этом спасительном молчании она наконец ощутила, что горькие дни прошлого отступают и выпускают ее из своих крепких когтей. Они ушли, и ушли навсегда. Теперь с ней Роб.

Роберт Олден был опасен во всех смыслах этого слова. Она это отлично понимала. Он служил Уолсингему, ввязывался в поединки и дрался на шпагах – она видела его раны. Он угрожал прорваться сквозь защитные оковы ее сердца, вызывал нежность и желание быть с ним. Невозможное желание. И он не был жесток, как Чарльз Баррет, он не получал ни малейшего удовольствия от ее боли. С ним она могла чувствовать себя в безопасности.

Роб мягко поцеловал ее в макушку, и она почувствовала, что он гладит ее волосы. Нежными, успокаивающими движениями, так контрастирующими с холодной яростью голоса…

– Как твой отец мог выдать тебя за такого негодяя? – резко спросил он.

– Наверное, ему было не под силу остановить глупую и упорную девочку, – со смешком ответила Анна. – Чарльз был красивым и очаровательным – правда, не настолько, как ты, Роб Олден. И он обещал увезти меня из Соутворка, дать мне новую жизнь. Я наивно считала, будто знаю, что делаю. Но когда мы поженились и я покинула дом отца, все изменилось.

Роб взял ее за руку и заставил сесть на край постели. Анна дрожала крупной дрожью, правда, точно не знала отчего, то ли от прохладного ночного ветра, то ли от нахлынувших воспоминаний. Он набросил ей на плечи дублет, и она плотнее в него завернулась. Мягкая ткань пахла Робом – его особенным, мятно-пряным ароматом.

Странным образом это даже придавало ей безопасности. Завернувшись в его дублет, как в защитный кокон, она почувствовала, что прошлое уже не вернется.

Роб сел рядом с ней.

– Он оказался не таким, как ты о нем думала?

Анна покачала головой:

– В Лондоне он был всегда радостным и веселым. Безудержно льстил мне, а я оказалась столь глупа, что поверила ему. Но как только я стала его женой, он тут же превратился в вечно недовольного ревнивца. Он терпеть не мог, когда я уходила из дома, а если мне нужно было пойти на рынок, заставлял меня туго перевязывать волосы и никогда не надевать лондонские платья.

– И носить серое, – предположил Роб.

– Да. И все равно я никогда не могла достичь совершенства, достаточной для него скромности. И он начал меня бить. – Анна посильнее запахнулась в дублет. – К счастью, мы не так долго были женаты. После похорон я продала все, что могла, и на вырученные деньги вернулась в Соутворк. Я сказала отцу, что не хочу говорить о своем браке и мы будем жить, как будто я никогда не была замужем. И с тех пор я об этом не говорила – до сего времени.

– Для меня честь выслушать тебя. – Роб скользнул на постель ей за спину и обхватил сзади руками и ногами. Осторожно притянул ее к себе, убеждая прислониться спиной и отдаться в его объятия.

В первый момент Анна уклонилась, она все еще была во власти воспоминаний, тонких ниточек, связывавших ее с прошлым. Но потом глубоко вздохнула и расслабилась в его руках. Невидимые нити порвались, и она окончательно освободилась.

Роб нежно покачивал ее, стараясь утешить, и Анна закрыла глаза. Она давно не чувствовала такого тепла и удовлетворения, возможно, вообще никогда. Она хорошо понимала, что Роб никогда не будет принадлежать ей, и не думала удерживать. Он бродячий актер и писатель со своими проблемами и вряд ли полюбил бы такую, как она. Но он сделал ей огромный подарок: выслушал, действительно выслушал, и помог освободиться от старых призраков.

Он показал, что не все мужчины такие, как Чарльз Баррет. И за это она всегда будет его любить.

И беспокоиться о нем. Она медленно провела пальцами по его мускулистому предплечью и почувствовала грубый, зазубренный шрам. Напоминание об опасной жизни. Анна содрогнулась при мысли, что он в любой момент может погибнуть. Каким безжизненным и бесцветным стал бы мир без него!

У них обоих свои шрамы.

– Я вот думаю, почему ты не женился, – сказала она. – У многих актеров есть жены.

Роб издал невеселый смешок:

– Разве брачные узы кажутся тебе привлекательными?

– Я сделала глупый выбор. Теперь понимаю. Но мой отец всегда с нежностью говорит о моей матери, хотя она давно умерла.

Ей надо научиться видеть истинное положение вещей и делать лучший выбор. Не всегда будут объятия Роба и теплая ночная тишь.

– У моих родителей тоже были очень гармоничные отношения. Но я не унаследовал от них легкого характера. Для доброго мужа во мне слишком много гнева.

Анна накрыла руку Роба своей и прижала его к себе.

– Ты обращаешь свой гнев на защиту слабых и никогда во зло! Я видела это раз за разом.

Своей жизненной силой он полностью изменил ее жизнь. Она больше никогда не станет такой, как прежде.

– Правда в том, что, не умри твой муж своей смертью, ему бы пришлось опасаться за свою жизнь, – проговорил Роб. В его голосе все еще слышался гнев, теперь ставший холодным и отточенным. – Таких негодяев надо колотить и сбрасывать в Темзу.

– Моя кровожадность с тобой полностью согласна, – ответила со смешком Анна. – Тебя били, когда ты был ребенком, Роб? Это заставляет тебя так рьяно кидаться в бой? – Она осознала, что отчаянно хочет знать ответ на этот вопрос, хочет знать больше о нем. Знать все, что он прячет в своем сердце.

– Нет. Я даже в детстве сразу кидался на обидчиков с кулаками, и деревенские дети меня избегали. Но был дорогой мне человек, которому причинили боль.

– Твоя возлюбленная? – спросила Анна.

В его голосе сквозила такая глубокая печаль, что у нее сжалось сердце. Как будто он на миг раскрыл перед ней сердце и она увидела его скрытую сущность. Так же как сама посмела открыть ему свою.

Но момент прошел, дверь снова захлопнулась, и Роб с беззаботным смешком поцеловал ее в висок.

– Просто один человек, который давно ушел из моей жизни, прекрасная Анна. Но если ты хочешь убедить меня жениться, то должен сказать, что и ты должна найти себе мужа. Не все мужчины такие, как твой покойный муж, и ты заслуживаешь доброго супруга, который будет о тебе заботиться.

Анна печально улыбнулась, вспоминая о Генри Эннисе и его авансах. Он казался ей неплохим человеком. Может, излишне нетерпелив и пылает от ревности, когда она смотрит на Роба. Но Генри никогда не будет ее мужчиной. Это сладостно-горькое чувство повисло в воздухе, как слабый аромат духов, который тает с каждой секундой.

– Нет, меня устраивает моя жизнь такой, какая она есть, – сказала Анна, глядя в окно. На улице стояла непроглядная тьма и полная тишина, которую не нарушало даже пение ночных птиц. – А до утра еще долго.

– И что же мы будем делать с таким количеством времени? – поддразнил ее Роб.

Он уложил ее на постель, сам вытянулся рядом и, опершись на локоть, окинул ленивым взглядом с головы до пят. Его пальцы играли с лентами шемизетки, касаясь через тонкую ткань ее сосков.

Анна задрожала от нового незнакомого чувства – где-то глубоко внутри вспыхнул согревающий огонек возрождающегося желания. Она будет держаться за Роба, за свои чувства к нему столько, сколько сможет. Надо смаковать страсть, которая так легко вспыхивает между ними, и запомнить ее на всю оставшуюся жизнь.

– У меня есть кое-какие задумки… – глубоким, соблазнительным голосом проговорил Роб и с жадностью поцеловал ее в губы. Прошло много времени, прежде чем Анна осознала, что на свете существует не только он.