Текст книги "Сказки старого дома 3"

– А мы-то год назад недоумевали, что не обнаруживается притязаний на машину Швейцера, – вздохнул Капитан. – Вот они.

– Да, если это именно они, – возразил Александр. – Хотя и, в самом деле, пытаться заплатить за Дом цену, которой он не стоит, будут лишь в одном случае. Если дело не в самом Доме, а в том, что находится в Доме. А осведомлённость о небывалой ценности в особняке может вытекать только из бумаг Швейцера. Потому мы их в Гешвиге и не нашли. Они в Кёльне или ещё где-то в Германии и кто-то их прочёл. Но вот наследники ли прочли? Дрянная ситуация! Сплошные вопросы и никаких ответов.

– Может быть, ответы попытаться поискать не в правах и методах достижения цели, а в том, зачем кому-то машина Швейцера нужна настолько, что он готов выложить за доступ к ней несметные суммы? – предложил я.

– Резонная постановка вопроса, – отметил Капитан. – И первым ответом напрашивается обогащение. Пять миллионов затрат предполагают, как минимум, их возмещение.

– Но корысть в чистом виде машина ведь не пропускает. Сребролюбец не станет избранным.

– А если Швейцер в своих бумагах об этом умолчал?

– Тогда нам будет худо. Корыстный тип никогда не поверит, что препятствие к богатству в нём самом и может натворить, такое, что страшно и подумать. Зачем ещё может потребоваться машина?

– Спрятаться, – высказал я предположение.

– Да, спрятаться от кого и чего угодно можно легко и при этом с великим комфортом, – согласился Капитан. Тогда ищущий убежища очень богат. Чьи-то прятки за свой счёт фирма «Бюргер» поддерживать не станет. Да и сейчас в ход идут, пожалуй, вовсе не её деньги. Тайну машины Швейцера «Бюргеру» никто раскрывать не станет. А без этого фирма своих денег не выложит. Что ещё может быть?

– Вроде больше и ничего на ум не приходит, – высказался Ахмед. – Только если доступ к машине ищет чудак вроде нас и ради мечты готов выложить такие деньжищи. Правда, в нашем мире мечтатели и романтики такими деньжищами не обладают. И мы опять возвращаемся к корыстной личности. Вот если деньги достались по случайному наследству, то гармония в личности ещё может сохраниться.

– Давайте подобьём итог нашей болтовне, – предложила Анна Петровна. – Наш противник богат в любом случае. Мотивом может быть корысть, страх перед преследованием или чудачество. Что ещё, Сергей?

– Непонятно наследник он или случайный человек. Если он наследник и без порочных намерений, наклонностей мы вроде бы и не вправе препятствовать его доступу к мечте. Если же нет, то мы никогда не подпустим порочного типа к машине. Но тогда нужно понимать, что может начаться тотальная война на истребление. И не значит, что победителями окажемся мы. Неизвестно, что за напасть сейчас к нам нагрянула. Но крайняя мера всё равно останется за нами. Откроем в подземном зале дверь в наш родной мир не через Дом, а питерскую часть машины выведем из строя. Никакого нового мира никому уже будет не создать, но уже существующие останутся в натуре и будут доступны.

Наступило гробовое молчание.

– Ну? – через минуту бросил вопрос Капитан.

Все повернулись к Анне Петровне.

– Я считаю, – без колебаний сказала она, – что мечту нужно защищать.

Шумный всеобщий вздох облегчения и решимости.

– Всё, если что, то в средствах не стесняемся, – подвёл черту Капитан.

– Серёжа, – напомнила Анна Петровна, – а ты так и не сказал, обнаружил что-нибудь Григорий Павлович или нет.

– Обнаружил, но ничего интересного для нас тут нет. Этот Кляйн не очень активен, если судить по встречам и перемещениям, а его телефонные разговоры, понятное дело, недоступны. Бродит по городу, как все иностранцы. Местных связей не замечено. Встречается в гостинице с соотечественниками и всё. Фрау Маргарет Борн с дочерью Урсулой сняли номер, как и Кляйн на третьем этаже, герр Макс Грюнбаум с четвёртого этажа, герр Фридрих Штольц тоже с третьего. Вот и весь круг его контактов. Иногда встречаются за столом в ресторане. Правда, Грюнбаум в ресторан не ходит и столуется у себя в номере люкс. Горничная говорит, что иногда все, включая даму, по вечерам собираются у Штольца перекинуться в картишки. Вот и всё, что удалось добыть Григорию Павловичу.

– Грюнбаум, Грюнбаум, – пробормотала про себя Анна Петровна. Не очень распространённая в Германии фамилия. Да и очень редкой тоже не назовёшь. Где-то она мне уже встречалась и не так уж давно, но точно не в издательстве.

Анна Петровна встала, подошла к секретеру и зашуршала бумагами. Что-то нашла, вернулась за стол и начала внимательно разглядывать большой лист с какой-то схемой.

– Это когда я в прошлом году занималась жизнью и деятельностью Генриха Швейцера, то мне прислали родословное древо Швейцеров вплоть до сегодняшнего дня. Вот, пожалуйста, – ткнула она пальцем в схему. Грюнбаум – это фамилия по мужу сестры отца братьев Швейцеров. Довольно близкое родство. Не то, что у меня. Вот мой квадратик на самых задворках древа. А вот и сегодняшние потомки по ветви Грюнбаумов – Гертруда и Максимилиан. В просторечии – Макс. Максу сейчас тридцать восемь лет. А Грюнбауму из «Астории» сколько, Сергей?

– Сейчас узнаем, – пообещал я, хватаясь за телефонную трубку. – Григорий Павлович? Ага. Вам тоже. Скажите, пожалуйста, сколько лет может быть Грюнбауму из «Астории»? Хорошо, жду. А? Понятно. Наблюдение? Пожалуй, стоит. Да. Всего доброго. Ну, что, друзья, Грюнбауму из «Астории» лет тридцать пять-сорок. Наследник? Оказывается, что приехал в Питер не один. С ним двое то ли слуг, то ли охранников.

– Попробую-ка и я чего-нибудь узнать о нём у составителя этой схемы, – и Анна Петровна принялась вертеть телефонный диск.

Разговор был довольно долгим и непонятным. Хотя вру. «Гутен таг» я вполне понял.

– Стало быть, так, – выложила нам Анна Петровна, бросив трубку, – мой собеседник с Максом лично не встречался, но кое-какие сведения у него есть. Макс довольно тёмная личность, как и его покойный отец, от которого он унаследовал свой бизнес. Бизнес мелкий, но доходы от него странно большие. Если судить по той роскоши, в которой Макс живёт и той собственности, которой обладает. Несколько лет назад Макс отсидел в тюрьме два года из пяти. За какую-то аферу с недвижимостью и налогами. Его дом в пригороде Кёльна похож на крепость, и сам он ни шагу не делает без охраны. Вроде бы Макс кого-то боится или не желает, чтобы его беспокоили. Но почему он тогда так общителен здесь? Вот вроде и всё. Да, не женат и детей нет. Что будем делать? Похоже, что встречи, столкновения с Максом нам рано или поздно не избежать.

– Нужно посмотреть на него, поговорить и оценить опасность, – предложил Капитан.

– Пожалуй, так и сделаем. Отсидеться у себя нам не удастся. Саша, где телефон «Астории», который нам оставил Кляйн. Ага!

Коммутатор «Астории» откликнулся мгновенно.

– Будьте любезны господина Кляйна из номера триста шесть. Станислав? Здравствуйте. Сергей с Сергиевской улицы. Да. Мы уведомили всех собственников нашего особняка о вашем предложении и готовы встретиться для беседы с вашим клиентом. Что? Где-где? Очень далеко? Вы не ошибаетесь? Буквально вчера он был очень даже близко. Можете проверить. Поднимитесь этажом выше и уведомьте господина Грюнбаума, что мы готовы его выслушать. Эй, куда вы делись, Станислав. Я уж грешным делом подумал, что вам стало плохо. Нет, это вам незачем знать и разговаривать с вашим клиентом мы будем лишь при вашем отсутствии и никак иначе. Запишите номер. Ждём звонка в течение получаса.

– Ну, что?

– Да куда ему деваться! Побежит к клиенту, как миленький.

Анна Петровна расставила чашки и принесла чайник.

– Знакомый аромат у этого напитка, – произнёс Капитан, склоняясь над своей чашкой. – Я даже догадываюсь, кто поставщик.

– Как уж тут не догадаться, – смеётся хозяйка. – Больше неоткуда взяться такому безалкогольному чуду. Ахмед, где ты его берёшь?

– Как где? На базаре, вестимо. Немного у одного торговца, немного у другого, щепотку у третьего. Потом смешиваю, и получается это. Любой может так сделать.

– Точно любой?

– Конечно. Нужно лишь знать, где нужный базар находится.

Нашу нервную болтовню прервало бренчание телефона. На пятой трели я снял трубку.

– Да. Да, Станислав, только так, но время и место на ваш выбор. Пожалуйста. Во сколько? Подходит. Нет, не все. Нас будет только трое – я и собственники, которых вы ещё не видели. Можете встретить, но потом вы уйдёте.

Я положил трубку.

– Где?

– В ресторане «Астории» в семь.

– До семи ещё больше часа.

– Не так уж и много. Меня вот занимает один вопрос, который мне как-то так и не довелось самому проверить. То, что Дом как-то выделяет избранных, которым открывает доступ, не подлежит сомнению. Публика в Доме была разная и, если бы отбора не было бы, то между нами не прекращались бы конфликты вместо дружбы.

– И что?

– Ничего. О том, что Дом не пропускает корысти, я услышал от Александра и принял на веру. Саш, откуда тебе это известно?

– На собственном опыте. Как-то в самом начале я потащил с собой зачем-то кучу золотых вещей. Зачем и сам не понимаю. Может, подумал, что путешествия в другой мир могут прекратиться? Во всяком случае, с этим грузом перебраться сюда я никак не мог. Хоть ты лопни! Отпустил мешок и мигом оказался в Питере. Попробовал снова и опять та же проблема. Так и убедился. Почему машина теперь нас пропускает с любыми сокровищами – ума не приложу.

– Мудрая машина. Наверное, как-то различает эмоции на уровне мозговой деятельности. Где-то в машине заложен эталон намерений. Какие намерения, мотивы допускать, а какие – нет. Не перестаю ей удивляться. Ладно, Анна Петровна, Капитан, двинулись в «Асторию»!

Швейцар распахнул перед нами дверь и мигом подлетел метр.

– Мы гости господина Грюнбаума.

– Прошу, прошу, вас ждут. Сюда, пожалуйста. Карта вин, меню на столе.

Кляйн и Грюнбаум встали при нашем приближении. Обменялись именами. Наш хозяин даме руку не целовал. Видно человека новой формации? Или он нас презирает? Впрочем, плевать. Грюнбаум с беспокойством обозрел мощную стать Капитана и его расшитый шевронами китель. Непроизвольно бросил взгляд на соседний стол, за которым, безучастно уткнув нос в тарелки, сидели два здоровяка лет около тридцати. Кляйн взглянул на клиента, поймал его кивок и, откланявшись, ушёл.

Грюнбауму и в самом деле за тридцать, но сорока никогда не дашь. Лицо обычное, но без выражения и поэтому по мимике никогда не поймёшь, что у него на уме. Глаза внимательные и даже очень, но чувствуется, что их владелец не даёт им воли, как зеркалу души. Вроде бы внешне безобидный тип, если бы не чувствовалась наигранность этой безобидности.

– Битте, – произнёс наш хозяин, показывая ладонью на стулья, и сопровождая жест ещё несколькими словами.

– Говорит, что ему очень приятно познакомиться, – перевела Анна Петровна.

– Ответь ему тем же и попроси говорить сразу по делу без застольного этикета. Через переводчика и так не просто общаться. Незачем ещё и усложнять.

– Он согласен и спрашивает, почему мы отклонили его такое выгодное предложение. На эти деньги каждый из нас может купить себе по такому дому и ещё на небедную обстановку останется. Что мы хотим?

– Мы хотим, чтобы нас оставили в покое. О чём недвусмысленно дали не раз понять. Но вот, что хочет он на самом деле? Версия о внезапно вспыхнувшей любви именно к этому особняку выглядит неубедительно и смешно. Особенно при его деловой и прочей репутации.

Наш собеседник посерьёзнел.

– Он говорит, что другой причины не будет. Верим мы в неё или нет. Он готов добавить ещё два миллиона и это его последнее слово.

– Последнее, так последнее. Ответ будет тот же. Но мы не отказываемся от переговоров совсем. У нас есть встречное предложение. Для того мы в интересах герра Максимилиана и потребовали отсутствия Кляйна. Герр Грюнбаум вряд ли захочет обсуждать наше предложение в присутствии посторонних.

– Спрашивает, что за предложение?

– Мы заплатим ему пятьсот тысяч долларов за бумаги Генриха Швейцера и он навеки забудет и об их существовании, и о нашем Доме. Ему эти бумаги всё равно совершенно бесполезны.

Сказать, что господину Грюнбауму не понравилось наше предложение – это ничего не сказать. Его деловая серьёзность в глазах и мимике на миг изменилась настолько, что я пожалел об отсутствии на всякий случай рядом с нами чуда несказáнного. Надо же, сколько злобы и безжалостности может быть выражено без всякой речи. Капитан напрягся, а Анна Петровна непроизвольно замерла чуть ли не на полуслове. Однако это длилось лишь мгновение. Взглянув искоса на Капитана, Макс мгновенно опять преобразился в делового и внимательного немецкого бизнесмена. Конечно же, он понял, что его непроизвольная метаморфоза не ускользнула от нашего внимания. Дальше спектакль разыгрывать бесполезно.

– Значит, вы знаете о тайне нашего давно умершего родственника?

– Знаем. Но о смерти слышим впервые. Слышали только об исчезновении. А вам что-то известно о смерти Генриха Швейцера? Где он похоронен и когда?

Похоже, что такая постановка вопроса несколько озадачила Макса.

– Вы правы. Мне тоже известно только об исчезновении, а смерть его – это догадка, обоснованная временем. И вы пользуетесь его тайной?

– Пользуемся.

– Я тоже хочу пользоваться, как наследник. А вы ведь не наследники.

– Вы правы, Макс, не наследники. Мы просто присвоили его наследие – странную машину. И ни расставаться с ней, ни публично признавать её существования не намерены.

– Даже так?

– Даже так. Но мы не отрицаем вашего морального права наследника пользоваться машиной, но это решать не нам. Хотя, сами понимаете, никаких юридических прав у вас тут нет и не будет. Машина не открыта, как наследство. А если вы попытаетесь заявить на неё наследственные права, то не увидите её, вообще, никогда. С проходимцами от власти вам тягаться не под силу. А их машина очень заинтересует.

– И вам тоже с ними не поспорить.

– Да, и нам тоже.

– Что вы имели в виду, говоря, что вопрос пользования машиной решать не вам?

– А вы не знаете об ограничениях, которые Генрих Швейцер наложил на пользование машиной?

– Какие ещё ограничения? В бумагах ничего нет, ни про какие ограничения. Вы что-то выдумываете!

– Можете полагать, что угодно, но машина сама выбирает с кем работать. Если она вас не выберет, то вы зря сюда приехали. А доступ к ней мы вам можем предоставить, для выяснения понравитесь ли вы ей.

– Понравлюсь ли я машине? Что за бред!

– Как же вы упрямы, Макс. А листая бумаги Швейцера, вы почему-то не подумали, что это бред. С логикой у вас всё в порядке? Можете оставаться здесь, а нам пора домой.

– Нет, мы с вами, – и кивнул парням за соседним столом.

Мы подъехали к Дому на двух такси.

– Анна Петровна, скажи Максу, что его ребята остаются снаружи.

Покривился, но возражать не стал. В барской парадной нас встретил Пашка и ещё какой-то парень. Оба в камуфляже.

– Вас проводить? – поинтересовалась охрана, увидев постороннего.

– Нет, не надо. Он обычно безобидный. Приглядите, когда он уходить будет.

Поднялись наверх и вошли в нашу даже незапертую и почти пустую коммуналку. Да и от кого запирать? В Доме никого, кроме нашей компании нет. Вошли в мамины апартаменты.

– Вот здесь, Макс, можете пообщаться с машиной.

– А где она?

– Везде вокруг нас и работает. Вы знаете, на что она должна среагировать?

– Знаю, но мне нужна уверенность, что она работает.

– Капитан, не сочтите, пожалуйста, за обиду…

Капитан повернулся к нам спиной, превратился в серый силуэт и исчез. Макс шумно выдохнул. Хотел вроде что-то сказать, но не успел. Возник серый силуэт, и Капитан опять оказался рядом с нами.

– Как видите, машина работает. Мы выйдем, чтобы не мешать.

Вышли на лестничную площадку и молча смотрим в окно на улицу. Капитан запалил свою трубку. Не прошло и четверти часа, как Макс Грюнбаум вылетел из квартиры злой, как чёрт и начал что-то цедить сквозь зубы Анне Петровне. Потом слетел вниз по лестнице, и только дверь на улицу хлопнула.

– Что это с ним сделалось? Похоже, здорово разозлился.

– Разозлился, – подтвердила Анна Петровна. – Ещё как разозлился. Заявил, что мы его обманываем и ещё об этом пожалеем.

– Понятно. Нужно ожидать какой-то подлости. В таком настроении нам от него бумаг Швейцера не видать. Очень плохо будет, если они пойдут по рукам. От паломников отбоя не станет.

На следующий день мы опять собрались у Анны Петровны, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

– Надо же, в какой оборот попали, – ужаснулся Александр. – Злобный псих с уголовным прошлым и, скорее всего, и настоящим тоже. Такой капитал у него из-под носа утянули, как он думает. И думает, что утянули мы? А? Да ещё вдобавок он считает машину Швейцера своей безусловной собственностью. Ты прав был, Сергей, когда сказал, что может начаться и тотальная война на уничтожение. А война потребует денег. У нас же в кладовке ассигнаций осталось чуть больше миллиона. Правда, ремонт уже почти весь проплачен, но, как говорится, при таких ставках лучше иметь под рукой резерв повнушительнее. Что думаете на этот счёт?

– Надо натаскать побольше, – согласился Ахмед.

– Натаскаем, – кивнул Капитан и повернулся к Анне Петровне.

– Согласна. Деньги на всякий случай не помешают. Но, мне кажется, что тут дело может оказаться и не в погоне Макса Грюнбаума за новым источником капитала. Когда он выскочил на лестничную площадку и обратился ко мне, то в его глазах было не столько бешенство, сколько паника и страх.

– Если так, – вступил я в разговор, – то его здорово кто-то подпирает. Раз он не смог скрыть страха, утратив возможность исчезнуть, на которую, возможно, очень надеялся. И этот кто-то покруче Макса будет, если от него и на Земле не скрыться. Что это за змеиное гнездо, в которое мы влипли?

Наши гадания прервал телефонный звонок. Анна Петровна сняла трубку.

– Алло. Здравствуйте, Стелла. Здесь. Да, передам, – и повесила трубку. – Серёжа, позвони Григорию Павловичу. Он просил срочно. На, возьми трубку.

– Здравствуйте, Григорий Павлович. Искали? Да, а что случилось? Да ну?! О, Господи! Этого ещё не хватало. Когда? Говорите им всё как есть, а мы уж как-нибудь отбрехаемся. Нет, здесь всё чисто. Валите на нас, как на клиента. Спасибо за предупреждение.

– Что там ещё стряслось? – последовал чуть ли не хоровой вопрос, как только я положил телефонную трубку.

– Теперь мы с этим бешеным Максом оказались замешанными в убийство.

– Ух ты! И кого это он ухлопал в состоянии нервного срыва? – подскочил на стуле Александр.

– Не он ухлопал, а его ухлопали сегодня утром прямо в его апартаментах и вместе с одним из охранников. Второй был у себя в номере и потому остался жив.

– Стало быть, нас в первую очередь начнут трясти после охранника и Станислава, – заметил Капитан.

– Вот это точно, – согласился Александр. – Слава Богу, что у нас дело чистое. Сговариваться не нужно. Переговоры о купле-продаже Дома и больше ничего.

– Но всё равно интересно, кто это его, за что и не связано ли это как раз с Домом. Вдруг есть ещё претенденты на наследство. Скверно, что бумаги Швейцера гуляют неизвестно где, – обеспокоилась Анна Петровна, и опять ухватилась за трубку затрезвонившего не вовремя телефона.

– Алло. Опять вы, Стелла? Да все здесь. Понятно. Пусть поднимаются, – и уже нам: – Вот, пожалуйста, милиция уже тут, как тут. События развиваются чуть ли не быстрее, чем мы о них узнаём.

Анна Петровна вышла открыть дверь и вернулась в сопровождении двух визитёров в штатском.

– Старший оперуполномоченный – майор Кошкин, – представился он.

– Оперуполномоченный – старший лейтенант Сергеева, – представилась она.

Мы тоже обозначились, вежливо привставая из-за стола. Капитан поднёс вошедшим стулья, а мы потеснились, уступая представителям власти место за столом.

– Очень удачно, что мы со старшим лейтенантом застали вас всех вместе. Хотим задать несколько вопросов. Но вряд ли имеет смысл спрашивать у всех одно и то же, – начал майор, раскрывая свою папку.

– Вот Сергей – наш представитель собственников. Он наиболее осведомлённое среди нас лицо по всем вопросам. Мы добавим, если он что-то упустит, – выставила меня отдуваться за всех Анна Петровна.

– Очень хорошо. Это не допрос, а, как бы вам сказать, предварительный опрос. Нам с коллегой важно охватить картину дела, которое привело к вам. Если понадобятся детальные показания каждого, то их оформим после. Вам известен Максимилиан Грюнбаум из Кёльна?

– Ещё бы!

– Давно?

– Со вчерашнего дня.

– Его адвокат утверждает, что несколько раньше.

– С адвокатом несколько раньше, а о существовании Грюнбаума мы узнали только вчера. Вчера и встретились.

– Это деловое знакомство или какое-то другое?

– Деловое.

– Характер дела?

– Грюнбаум предложил нам продать ему этот дом.

– И вы согласились?

– Нет, отказались.

– Странно. Его охранник говорит, что хозяин приезжал вчера сюда вместе с вами осмотреть дом. Какой в этом смысл при вашем отказе?

– Очень простой – любезность.

– Любезность? Человеку, которого вы не знаете?

– Именно. Его мы не знаем, но о нём кое-что узнали.

– Что именно?

– Он потомок бывшего, дореволюционного владельца этого дома. Мы не могли ему отказать в осмотре хотя бы из вежливости.

– Я вижу, вас не удивляют мои вопросы.

– Нас удивило бы, если бы их не было.

– Почему?

– Нас уведомили о происшествии в «Астории».

– Кто уведомил?

– Детективное агентство, которое мы наняли собрать сведения о Грюнбауме. Вероятно, кто-то из агентов был сегодня в отеле.

– Адрес и телефон этого агентства.

– Пожалуйста, Захарьевская шесть, а телефон вот.

– Спасибо. И удалось агентству что-нибудь узнать?

– Как сказать. Компрометирующего ничего, но и следили-то не за Грюнбаумом, а за Кляйном, который не желал назвать своего нанимателя. Вот через это и вышли на Грюнбаума.

– Станислав Кляйн говорит, что переговоры с вами начал вести он. Что вас не устроило настолько, что вы организовали за ним слежку?

– Несусветные суммы, которые он называл и отказ комментировать намерения покупателя.

– Несусветные?

– Именно.

– А поточнее нельзя?

– В несколько раз выше, чем особняк стоит на самом деле.

– Так этому следовало бы радоваться.

– Нам как раз радости от этого никакой. Мы все давно прижились здесь. Фирма, которой мы владеем тоже здесь. Место удобное. Нужды в деньгах мы не испытываем. Зачем нам всё это разрушать? А с другой стороны, подозрительна настойчивость Грюнбаума. Рядом есть дома не хуже и во много раз дешевле. Да, если ещё сюда добавить репутацию этого типа, то отказ от как бы выгодной сделки, вообще, был предопределён.

– Репутацию? Вы же говорите, что агентство никакого компромата не нашло.

– Агентство-то да, но вот Анна Петровна тоже является потомком бывшего владельца особняка. Правда, более дальним, но у неё есть и родственники в Германии, и друзья. Навели справки и узнали, что Грюнбаум сидел в тюрьме за мошенничество, связанное с недвижимостью. Состояние у него тёмного происхождения, а представляет его фирма, настолько погрязшая в разных аферах, что в Германии многие остерегаются иметь с ней дело.

– Понятно. Грюнбаум потомок. Анна Петровна потомок и тут нет столкновения наследственных интересов?

– Откуда им быть, если особняк наследством не является и никогда таковым не будет?

– Да-а, а как вы думаете, – обратился майор к Анне Петровне, – не может ли быть столкновение наследственных интересов причиной смерти Грюнбаума? Ведь он был богатым человеком.

– Там вряд ли возможно столкновение по такой причине, – слегка подумав, ответила она. – Макс Грюнбаум одинок и бездетен. Если нет завещания, то единственным наследником будет его сестра Гертруда. Однако у меня было чисто интуитивное чувство, что Макс чего-то или кого-то опасается. Но это так, на уровне необъяснимых эмоций. Да, и эти его охранники…

– Тёмное дело. Ну, что ж, благодарим за информацию. Пойдём в ваше детективное агентство. Может там кто-нибудь, что-нибудь видел или слышал.

Следователи ушли, подсунув перед этим мне на подпись протокол как бы опроса на бланке допроса. Двумя или тремя часами позже я заглянул в агентство к Григорию Павловичу. Поинтересовался, о чём у них допытывалась следовательская пара, побывавшая у нас.

– Понятное дело, что видели и слышали наши агенты, – рассказывает Григорий Павлович. – Слышать они почти ничего не слышали, а вот убийц, похоже, видели. Наши люди заняли номер слегка наискосок напротив двери Грюнбаума. Входящих-выходящих видно, как на ладони. Видели, как вечером от вас вернулся Грюнбаум вместе с одним из охранников, а не прошло и часа в номер постучали двое вполне прилично одетых мужчин среднего возраста. Похоже, что их ждали. Охранник что-то спросил по-немецки и впустил их. Вышли они минут через сорок и спокойно пошли к выходу. Лица не очень запоминающиеся, но фоторобот составить можно.

Один из наших ребят последовал за ними, а другой остался в отеле. Интересная пара села в такси и поехала на Северо-Запад. Там высадилась у железной дороги, где скопление гаражей, продажи запчастей и всяких автосервисов. Вошли в довольно внушительный, кирпичный автосервис. Выделяющийся среди сарайной мелочёвки, и работающий круглые сутки. Не прошло и десяти минут, как они выехали оттуда на синем «Форде» с водителем и поехали обратно через весь город.

Высадились в Пулково. Водитель развернулся и уехал, а эти двое благополучно погрузились в самолёт и отправились в Стокгольм. Номер «Форда» был записан. Наш человек позвонил мне, и я распорядился вернуться ему к автосервису и сидеть там подальше, и наблюдать пока не сменят. Я только сейчас пробил номер машины. Оказывается, что такой номер ещё не выдавали. Вот и спрашивается, какая может быть связь между всеми вами, вашим домом, Грюнбаумом, его зарубежными убийцами, задрипанной автомастерской на окраине города и фальшивыми номерами?

– Совсем как в крутом детективе. Просто не верится, что это происходит именно с нами.

– И не такое ещё бывает, – обнадёжил меня Пашкин отец. – Хочешь послушать, что происходило дальше?

– Ещё бы!

– Так вот, утром горничная вошла в номер Грюнбаума и начался шум. Оба застрелены в упор. Говорят, что в номере всё наспех перерыто, но, по словам Кляйна и второго охранника не похоже, чтобы что-то пропало. Я велел наблюдателю вернуться в агентство и ждать, когда к нам пожалует милиция. Понятно, что вы скрывать наше участие во всём этом не можете, и от вас следователь придёт прямо к нам. Вот и пришли двое. Наш парень всё им рассказал. Майор попытался взять его в оборот обвинением в том, что тот ушёл с места преступления и не донёс об убийстве. Но я быстро поставил его на место. Агент не был в номере Грюнбаума. Так что и речи быть не может о каком-то присутствии. А об убийстве знает с чужих слов. Так что и доносить не о чем. Я же рассказал оперáм о том, что мне передал следивший за убийцами. И напомнил на всякий случай, что агент не мог знать, что это убийцы. Недолюбливает нас милиция, хотя и не за что.

Дальше началась комедия, как в дурном боевике. Парень докладывает, что машина с фальшивыми номерами так в автосервис, похоже, и не вернулась. Ворота открывались несколько раз. Клиенты въезжали и выезжали, а синего «Форда» внутри не видно. Зато подкатили три фургона с ОМОНом и начался штурм. Повязали всех, кто там был. Однако кто-то всё же успел куда-то позвонить. Только омоновцы собрались грузить пойманных в фургоны, как подкатил шикарный «Мерседес». Из него вывалился какой-то перец в очках. С типичными повадками крупного адвоката.

Перед воротами начался ор на тему о правовом беспределе. Наш наблюдатель вылез из машины и подобрался поближе. Оказалось, что основанием для приезда ОМОНа было то, что в автосервисе была замечена машина с фальшивыми номерами, на которой уехали подозреваемые в убийстве. На это был дан совершенно резонный ответ. Да, вчера вечером был здесь синий «Форд» с названными присутствующим здесь следователем номерами. Менял масло и ещё всякие мелочи. Пришли пассажиры и машина уехала. А вот почему нет никаких записей об этом, то вечером начальство отсутствует и ребята, похоже, решили скалымить. Специалисты хорошие и на это командование сервиса смотрит сквозь пальцы. Если «ребята» не наглеют, конечно.

Все замолкли, понимая, что причина для налёта ОМОНа развеялась, как дым. Милиция постояла, помялась, расковала задержанных, и убралась не солоно хлебавши. Оставили только кому-то повестки вызова на допрос по поводу внешности вчерашних клиентов. Вот такая ситуация на данный момент. Есть ещё смысл за чем-то или кем-то наблюдать?

– Чёрт его знает, Григорий Павлович. Со смертью Грюнбаума нас вроде бы никто больше не должен беспокоить. Но мы не знаем, не коснётся ли нас свистопляска, которая разгорелась вокруг него. Кончилась ли она на этом убийстве?

– Да, вопросик занятный. Враз так и не ответишь.

Загудел один из телефонов на столе. Хозяин кабинета снял трубку.

– Да? А, это ты Фёдор. Что?! Давай подробнее. Так, так и это всё? Нет? Ага. Это все границы переходит. Выписался? Ну, и ладно. Возвращайся в контору.

Осторожно и задумчиво повесил трубку.

– Вот и ответик на твой вопросик подоспел. Ни черта и ничего ещё не кончилось. Наш человек пошёл выписываться из «Астории», забрать свои и товарища вещи из номера. А там вся милиция, работавшая в номере Грюнбаума, на ушах стоит. Кому-то снова потребовался Кляйн, которого допрашивали три или четыре часа назад. Послали за ним. А он в своём номере ниже этажом лежит заколотый ножом в сердце, а перед этим зверски избит. И никто ничего не слышал. Правда, «Астория – гостиница старая. Строилась на совесть и двери толстого дуба. Так что ори – не ори, а в коридоре что-то услышишь лишь, если будешь подслушивать.

– Вот это и в хороших, и в хреновых детективах иногда случается. Милиции или полиции полно. В любой момент могут востребовать свидетеля, а его хлоп – и нету. Что-то у меня нехорошее предчувствие, что какой-то подарок нас ещё ждёт. Пока что там какие-то чисто немецкие разборки. А потом? Григорий Павлович, а вы могли бы добыть опись вещей, которые обнаружены в номере Грюнбаума и принадлежат ему.

– Попробую. Их там куча, наверное. Тебе-то зачем?

– Хочу проверить одну догадку, о которой пока ещё рано говорить.

Григорий Павлович попробовал и добыл список вещей Грюнбаума уже к вечеру. Только удосужился я его получить и просмотреть лишь на следующий день, сидя с Александром в конторе у Стеллы.

– Нет, ты только посмотри, сколько всякого барахла гости из Германии таскают с собой. На шестнадцати страницах едва поместилось. Примечательные вещички попадаются. Серебряный чайничек с сеточкой, например. Без него в вояже просто никак. Или вот флакон таблеток, которые принимают при пищевом отравлении. Ну, это ещё понятно. Особенно в России. Ладно, что тут ещё? Книги, рубашки, костюмов четыре штуки, письменный набор, чемоданов тоже четыре. Так, так, так, а это всякие гигиенические притирания, две бритвы, две зубные щётки…