Текст книги "Сказки старого дома 3"

– Почти все взрослые сейчас на берегу моря, – объясняет Антиопа. – И мы тоже туда отправимся.

– Что случилось?

– Пока ничего и непонятно может что-то случиться или нет. Сами увидите. А вот наши кузницы.

Их целых две. Впрочем, это не удивительно, учитывая количество оружия и лошадей в племени. Две обнажённые по пояс женщины лет сорока-сорока пяти в кожаных фартуках. Одна держит клещами над наковальней раскалённую подкову. А другая, легко и ловко пробивает в ней отверстия для гвоздей. В обоих чувствуется необыкновенная живая сила. Но и как у всех амазонок не видно при этом вздутых, рельефных мужских мышц, или бугорчатых тел наших современных культуристок. Взглядывают искоса на нас и небрежно кивают жестом очень занятых людей.

Во второй кузнице две ещё довольно молодые женщины точат мечи.

– Сейчас мы заканчиваем и идём, – отвечает одна из них на немой вопрос Антиопы.

– Поторопитесь и соседкам скажите, чтобы бросали подковы. Ждать вас некогда.

А для этого не потребовалось никакого объяснения – детский сад. Много девочек, а несколько годовалых мальчиков, для которых кормление грудью закончилось, ожидают своей отправки к отцам. Рядом школа под открытым небом. Урок истории Греции. Понятно откуда у Фериды, Антогоры и Охоты такая необычная для женщин этого времени эрудиция и тяга к красоте.

– Антиопа, ты тут упомянула какой-то поворот часов. Вы так меряете время? Что за поворот?

– А-а, у нас же нет таких часов, как у Александра на вилле. Которые внутри стучат и звенят время от времени. У нас солнечные и песочные. Поворот песочных часов – это, по-вашему, час. И большой промежуток на солнечных тоже час.

Возвращаемся к жилищу Антиопы. Наши лошади здесь и ещё чьи-то. Чудо несказáнное уже вернулось, оделось в железо само, одело на коней железные нагрудники и о чём-то невесело разговаривает с Астерией и ещё двумя девушками в доспехах.

– Астра и Вилия, – знакомит меня с ними Антиопа. – Это моя охрана и вестницы. Нужно спешить. Иначе до вечера к морю не успеем. Охота, возьмёшь под себя седьмую сотню. Ферида – восьмую. У Астерии – девятая уже давно. Антогора, под твоей командой весь этот отряд. Это последние. Остальные уже на берегу. Пошли!

Кто взлетел, а кто и взгромоздился на своего коня. Двинулись вглубь леса. Хотя пока это ещё не лес, а населённый пункт. Представления не имею, как мы будем проламываться через настоящий лес на лошадях. Хотя бы он даже и не такой непролазный, как на севере. За последними домами бурлит скопление амазонок в доспехах и с лошадьми.

– Седьмая сотня! – подняв руку и, отделившись от нас в правую сторону, выкрикнула Охота.

В мешанине людей и лошадей образовалось движение вслед за Охотой.

– Девятая сотня! – выкрикнула Астерия и повела своих бойцов чуть налево.

– Восьмая сотня! – подала свой голос Ферида, и остаток от беспорядочного скопления выстроился за ней в колонну.

Оказалось, что не так уж сложно и опасно ехать на лошади по усыпанному большими и малыми полянами итальянскому лесу. Нижние ветви больших деревьев всё равно выше головы. А мелкую поросль лошадь подминает под себя. Молодые деревья почему-то не растут под сенью великанов и поэтому не очень часты, и лавировать между ними не составляет труда. Даже проезжая рядом вдвоём. Мы с Антиопой едем впереди. За нами её вестницы-охранницы и Антогора. Охота, Ферида и Астерия мелькают где-то слева и справа. В сотне Охоты оказалась и её мать. Теперь они едут бок о бок и о чём-то оживлённо разговаривают.

– Антиопа, ты упомянула, что не хватает опытных старших сотниц. А вон у Охоты в сотне и её мать и те женщины, которых я видел в кузнице. Каждая из них вдвое старше Охоты. И будут ей подчиняться?

– Кто чему обучен и какой у кого талант, тот тем и занимается. Возраст тут ни при чём. Это у нас все прекрасно понимают. В племени и Охота, и Антогора, когда требуется, таскают и дрова для кузницы. Чего сами кузнецы не делают. Наши работницы огня и молота прекрасные бойцы и никудышные командиры. Любая из них в поединке запросто отлупит Охоту, но никогда не окажет Охоте неподчинения в строю. Но ты вроде бы хотел поговорить о новостях из Рима. О том, что тут происходит, и почему мы сейчас едем на берег я тебе там, на берегу и объясню.

– Ладно, на берегу так на берегу. Понимаешь, на днях приезжал вестник из римского дома Александра…

– Забыла спросить, – перебила меня Антиопа, – а Александр-то почему не с тобой? Нет его здесь? Понятно.

– Так вот, этот вестник мало что интересного передал. Стало быть, наши друзья в Риме не очень-то осведомлены о том, что у них под боком происходит. Может у тебя есть что-нибудь интересное о римских делах?

– Вряд ли. В основном то, что известно всем. У Октавиана и Антония вроде бы никаких разногласий. На сегодня во всяком случае.

– А что говорят об отсылке денег в Галлию для расположенных там легионов?

– Да ничего, кроме того, что давно было пора это сделать. Правда, Антоний тут руку приложил, говорят. Выторговал у Октавиана денег и на покрытие долгов перед войсками в Галлии. Его старания понятны – перетянуть легионы в Галлии на свою сторону.

– А что-нибудь про сенатора Флара слышала.

– Которого послали следить за выплатой жалования?

– Его сáмого.

– Сторонник Октавиана, но держится как-то особняком от других сторонников. Больше ничего. А что тебя беспокоит? С деньгами в войска всегда посылают кого-нибудь либо от сената, либо от императора. А то бывало, что деньги до солдат и не доходили.

– Сам не знаю, что меня беспокоит. Вроде бы обычное казённое дело, но вот промелькнуло боком одно знакомое имя и это меня насторожило. Думал, что тебе больше известно.

– Что за имя?

– Домиций Ульпиан.

– А-а, этот старый интриган! И что?

– Он должен был ехать вместо Флара, но внезапно заболел.

– Эка невидаль! И заболеть в его возрасте немудрено, и послать его могли, как любого другого. Не вижу ничего странного.

– И я не вижу, кроме того, что Ульпиан служит при Октавиане, похоже, для всяких тайных и тёмных дел. Октавиан ради присмотра за выдачей жалования солдатам не стал бы удалять Ульпиана от своей особы.

– Думаешь, в Галлии что-то затевается? Новости-то до нас долго доходят. Жалование, наверное, уж давно выдано, а Флар на дороге домой. Но к нам-то какое это имеет отношение? Галлия от нас далеко. Хотя по ту сторону моря и других дикарей хватает.

– Пожалуй, никакого. Наверное, просто моё чрезмерное любопытство.

– Жаль, что мне не удалось его удовлетворить, – засмеялась Антиопа. – Но всё равно я рада, что оно привело тебя к нам. Хотя время, пожалуй, не очень подходящее для встречи гостей. Похоже, за разговорами мы уже почти половину пути проехали.

Примерно через час в запах леса вторгся запах моря, который ни с чем другим не спутаешь. Лес прервался огромной поляной, простирающейся далеко влево и вправо. Несколько сот огромных коней разной масти и тоже, как и в наших сотнях в стальных нагрудниках пасутся на ней. Пересекаем поляну, спешиваемся и, оставив амазонок отряда Антогоры на поляне, опять углубляемся в лес. Теперь лес уже недолог. Поляну с лошадьми и прибрежную кромку деревьев разделяют не более двухсот шагов. Кругом, насколько видно глазу, группами, парами и поодиночке сидят, стоят и лежат одетые в броню амазонки. Одни дремлют, другие что-то жуют, а большинство просто тихо разговаривают между собой. Голосов почти не слышно.

– На берег выходить нельзя, – предупреждает Антиопа.

За кустами опушки леса шагов на полтораста каменная осыпь, переходящая в жёлтый песок превосходного пляжа, вечерняя синева морской глади и красный диск заходящего солнца. На горизонте видны какие-то острова. Берег безлюден, но не пуст. Из конца в конец какие-то почти бесформенные сооружения из чего попало. Вкопанные в песок брёвна плавника, всякие стоймя стоящие коряги, наваленные камни. Какая-то прерывающаяся каждые десять шагов широкими проходами стена в человеческий рост из всякого принесённого морем хлама. Примерно посредине между морем и лесом.

– Видишь, какая странная штука? – вполголоса говорит мне Антиопа. – Уже три ночи строят. Приплывают на больших лодках с островов и сооружают вдоль берега. Мы пока не мешаем и только наблюдаем. Море в руках Богов и всякий может временно искать себе места на чужом берегу. Мы не вправе мешать. Рыбаки часто тут высаживаются. Проплывающие корабли ищут воду и дичь в лесах. Нас не беспокоят и мы не против таких гостей.

Антогора, Охота и Ферида сквозь ветви тоже с интересом присматриваются к изуродованному пляжу.

– Как, по-твоему, что это такое? – поинтересовалась Антиопа.

– Если бы не нахальство и видимая бесцельность сооружения этой штуки я бы сказал, что это укрытие для воинов, скапливающихся для наступления. Но воинов-то нет!

– А если вдруг появятся?

– А смысл? Если воины есть, то для врага выгодно внезапное нападение. А тут словно предупреждают заранее, что готовятся к набегу. Бессмыслица.

– И я тоже ничего не пойму. Однако всё это кому-то же нужно. Столько сил потратить ни на что? Трудно поверить. Ладно, если бы этим занимался какой-нибудь сумасшедший или даже несколько. А ведь приплывают по сто и более человек. Я решила на всякий случай всех поднять. Строить вроде заканчивают. Дальше что? Если укрытие, то войско должно быть немалое. Дозорными постами его не сдержишь. К востоку и западу дозоры стоят всегда. Но там тихо. Каждое утро от них сюда прибывают вестницы и возвращаются обратно. Тревожно мне. Очень тревожно. Словно нас кто-то водит за нос, а я понять не могу, откуда ждать беды.

– А строителей рассмотрели?

– Похоже, что из племён по ту сторону моря. Когда-то те пытались делать набеги, но мы быстро отбили им желание соваться сюда.

Довольно быстро темнеет и на большой поляне, позади передовых позиций амазонок зажглись костры. Вечернее кормление войска. Постепенно огни гаснут, амазонки рассеиваются между деревьями и устраиваются на ночлег. Только мы с Антиопой обозреваем сквозь кусты берег, море и то же самое делают дозорные, расставленные через каждые сорок шагов. Тишина. Лишь время от времени брякнет железо доспехов, когда спящие поворачиваются во сне.

Гладь воды ровна и спокойна в свете луны. Проходит час, два, три. Я с трудом борюсь со сном. Вопросительно взглядываю на Антиопу. Она пожимает плечами.

– Давно бы должны быть и в море никого не видно. Непонятно.

Сон меня всё-таки сморил. Астра тормошит за плечо и подсовывает кусок хлеба с мясом. Птицы заливаются вовсю и солнце уже высоко. Протираю глаза и одновременно кусаю импровизированный бутерброд. Антиопа стоит поодаль и обсуждает что-то с группой старших. Подхожу к ним, продолжая жевать. Антиопа оборачивается и досадливо говорит мне:

– Вестница из западного дозора давно здесь. У них тихо. Из восточного дозора ещё никого нет. Вот дождёмся и будем думать, что делать дальше.

– И далеко восточный дозор?

– Миль пять-шесть. Там, где река впадает в море.

– Давно вестница оттуда должна бы быть?

– Не меньше поворота часов.

– Странное опоздание при вашей-то дисциплине. А, может…

– Что с тобой, Сергей?! – с беспокойством вскрикнула Антиопа, глядя как я, наверное, побелел, а из рук вывалился хлеб.

А у меня всё похолодело внутри от внезапно пронзившей мозг кошмарной мысли.

– Антиопа, – прохрипел я каким-то не своим голосом, – если мне память не изменяет, то река проходит рядом с вашим поселением. И дозорный от реки не прибыл.

– О, Боги! Нас выманили! – на мгновение задумавшись, прямо-таки взревела предводительница. – Антогора, отряд в седло! Остальным приготовиться и ждать при лошадях!

Это была просто бешеная скачка сначала по большой поляне. Потом на миг ворвались в прибрежный лес и тут же вылетели на морской берег. Копыта мчащихся во весь опор трёхсот огромных коней в один момент превратили песчаный пляж в стремительно перемещающуюся тучу взлетевшего в воздух песка. Скорее, скорее, скорее! А в голове глупая мыслишка, что хорошо, если бы под каждым из нас были бы неповторимые жеребцы Луизы. Опоздали!

Какие милые и странно почти безмятежные лица у этих трёх девочек. Самой старшей, наверное, не больше двадцати, а младшей не больше семнадцати. Рот приоткрыт, а изумрудные глаза удивлённо распахнуты. Доспехи у всех порублены и измяты ударами, а на открытых частях тел ни одного живого места. Порезаны и исколоты страшными ранами. Видимо, от злобы их терзали и после смерти. Между шеей и воротом панциря старшей торчит стрела. Наверное, нападавшие отчаялись справиться с ней в ближнем бою. Кровь уже начала густеть, но ещё не потемнела. Мы опоздали буквально на час.

Вся земля вокруг истоптана ногами множества напавших и, наверное, с десяток или больше их остались тут навсегда. Страшноватые фигуры в домотканой одежде или шкурах валяются тут и там. Кожаные нагрудники с бляхами, топоры, секиры, шипастые дубины и какие-то невообразимые шлемы. Галлы? Гунны? Франки? Германы? Не разбираюсь я в этих древних племенах. Вряд ли девочек застали врасплох. Скорее, просто отрезали от войска. Иначе они легко бы ушли от беды. Три лошади шагах в ста у кромки леса стоят, и обеспокоенно смотрят на нас.

Антиопа упала на колени рядом с младшей. Опустила ей ладонь на лицо и закрыла глаза.

– Мерида, – вздохнула, словно всхлипнула предводительница амазонок. – Это был её первый дозор. Антогора! Костьми ложитесь, а опередите их и к домам, полям не подпустите. Судя по следам от лодок на берегу их очень много. Держитесь – мы скоро за вами. На открытое место не выходить, чтобы не становиться мишенями для лучников. По десять своих лучниц от сотни поставить позади строя. Пусть выбивают самых опасных. Берег крутой и каменистый, трудный для лошадей. Вы быстрее доскачите через лес. Пошли!

Три сотни сорвались с места и вмиг исчезли среди деревьев. Мы тоже рванули и понеслись обратно по берегу. Прямо на скаку Антиопа указала мне на моё место в событиях:

– Твоё место, Сергей, позади всех. Понимаешь? Помочь в драке ты нам ничем не можешь, а отвлекать девочек на твою защиту мы не должны. Держись подальше. Никто не знает, сколько их там.

Земля задрожала, когда лава, наверное, из тысячи амазонок на огромных конях поскакала через поляну и лес в сторону своего дома. Моя лошадка полегче и побыстрее любой четвероногой громады амазонок. Но по выносливости она им сильно уступает. Через полчаса бешеной скачки я стал понемногу отставать. Тогда-то и выяснилось, что Антиопа всё-таки не оставила меня своими заботами. Её охранницы Астра и Вилия почему-то оказались рядом. То ринутся вслед за всеми, то придержат лошадей и ждут, когда я поравняюсь с ними. В конце концов, я им крикнул:

– Оставьте меня! Я буду осторожен!

Астра благодарно махнула рукой, и они понеслись вслед за всеми. Отставать не означает, что я остался один. Просто войско амазонок уходит всё дальше от меня, но остаётся в пределах видимости. Я вижу, как оно разделилось надвое. Половина всё так же держится к дому, а половина пошла левее, к реке. Я свернул за ними. Здесь берег уже достаточно ровный, и бег пошёл быстрее.

Слегка замедлились у каменной осыпи, пересекающей берег и упирающейся в высокую скалу, стоящую прямо в воде. Тут я их немного нагнал, но за осыпью амазонки опять подстегнули коней. От всей массы отделилось десятка два девушек, спешились у скалы, мгновенно сбросили доспехи и стали карабкаться на вершину. Зачем?

Когда я пролетел мимо скалы, то стало видно поле битвы. О, Господи! Да сколько же их тут? Как муравьёв! А лодок-то, лодок! Сотня или две? Всё происходит как раз в том месте, где по широкому берегу реки кончается лес с поселением в нём и начинаются поля и загоны. Амазонки отряда Антогоры заняли край леса и прикрыты деревьями и молодой порослью опушки. Отбиваются успешно. Вдоль деревьев уже навалено порядочно мёртвых тел. В оконечности леса, похоже, засели лучницы и не дают врагу обойти линию обороны через поле. Но слишком велик численный перевес. Рано или поздно отряд охватят слева или справа, или прорвут строй, навалившись в одном месте.

Хотя, что это я. Не обойдут и не прорвут! Времени у нападающих на это уже нет. Лава амазонок, скачущих во весь опор по берегу реки наваливается на эту огромную банду сбоку и начинает давить всех встречных конями. Почти в тот же момент из-за спин обороняющихся вываливается на врага часть войска, скакавшего через лес. Началась просто-напросто какая-то натуральная резня. Конный вал сшибает фигурки в шкурах как кегли, топчет их копытами, а вышедшие из-за деревьев амазонки отряда Антогоры, растянувшись цепью, идут за валом и добивают ещё живых.

Кое-где пришлые сбиваются в кучки. Ощетинившись оружием, прочно противостоят конным наскокам амазонок. Тогда тактика боя амазонок меняется. Всадницы кружат вокруг такой обороняющейся группы, держа врагов в напряжении, а несколько пеших амазонок, используя преимущество длинных мечей, взрезают оборону, как консервную банку. Через несколько мгновений всё кончено.

Правда, не всё так уж благополучно. Вон одна лошадь носится без всадницы. И ещё одна, и ещё, и ещё, но исход предрешён. Последние остатки бородатых дикарей в мохнатых одеждах прижаты к реке и добиваются. Три лодки успели отчалить и, набитые отступающими, спешно на вёслах уходят вниз по течению. Правда, уходят не очень далеко. Когда поравнялись со скалой, с её вершины полетели вниз камни, калеча гребцов и пробивая днища лодок. Метательницы камней ссыпались вниз со скалы, и с ножами в зубах поплыли к оказавшимся в воде врагам. Через две минуты всё и везде уже завершилось.

Жутко подходить к этому побоищу. Ноге ступить некуда. Пробираюсь по кромке воды мимо груд тел с конём на поводу. Амазонки отталкивают почти все большие, мореходные лодки от берега и те плывут по течению. Пытаюсь их сосчитать. Не меньше двухсот. Если на каждой было по двадцать воинов, то на берегу лежит сейчас около четырёх тысяч трупов. Амазонок участвовало в этой короткой битве втрое меньше. Но лошади-то каковы!

Что-то вода у берега вроде как покраснела. Амазонки, переговариваясь между собой, отмываются сами и отмывают своих коней. Поодаль стоят старшие, окружив Антиопу, и что-то обсуждают. Вижу и знакомую женщину, стоящую по колено в реке – кузнец. Из тех, что постарше. Которая подкову клещами держала. Приветливо кивает мне, смывая водой с ног и рук красные пятна.

– Вот такая у нас иногда работа. Да и она ещё не кончилась.

– Разве? Почему?

– А хоронить, кто всё это будет? – ответила работник огня и молота, кивнув в сторону побоища.

– Да, я как-то и не подумал. А где твоя напарница?

– Нет у меня теперь напарницы, – тихо проговорила амазонка и отвернула голову.

Только сейчас у меня пропало какое-то дурацкое чувство, будто всё, что я видел – это спектакль. Ужасный, но, тем не менее, постановочный спектакль.

– Мне очень жаль. Я так вам сочувствую.

– Ладно уж, а тебе спасибо от всех нас.

– Мне-то за что?

– Говорят, ты первым сообразил об угрозе. Представляешь, что было бы с поселением и нашими детьми, если бы мы опоздали хотя бы на полчаса?

От группы старших отделились вестницы и побежали по берегу, громко крича всем:

– Тела в реку! Тела в реку! Пусть плывут, откуда пришли!

Я присоединился к Антиопе, наблюдающей, как всё войско амазонок занято этой мерзкой, но неизбежной работой. Доспехи амазонок сняты и аккуратно разложены в стороне. Трупы пришельцев стаскивают в воду и пускают по течению. Сюда же – к нам приносят тела погибших амазонок и укладывают в ряд на траву. Чуть дальше импровизированный лазарет. Хотя и дома рядом. Раненых немало. Некоторые пострадали даже довольно серьёзно, но нет ни бесцельной суеты с причитаниями, ни жалоб и стонов. Пожилые женщины и девчушки из поселения ловко накладывают повязки. Глубокая старуха, наверное, здесь главный хирург. Искусно орудуя хирургической иглой, сшивает края длинной и глубокой раны на бедре. Её пациентка, запрокинув голову и сжав зубы, молча переносит процедуру. Только выступившие из-под ресниц слёзы выдают её боль.

Видна и работа Александра. Йод, перекись водорода и, похоже, спирт, а также стерильный перевязочный материал в достатке. Да и кое-какие хирургические инструменты совсем не отсюда.

– Астерия! – подзывает предводительница свою дочь. – Пошли кого-нибудь или сама сходи в устье. Нужно привезти девочек из дозора. Или нет, возьмите одну из лодок. Вам нужно обернуться до заката. И их лошадей приведите.

Подходят Ферида с Антогорой.

– Антиопа, Серж, пойдёмте с нами. Там странных мертвецов нашли.

Перешагивая через трупы и уступая путь переносящим тела к реке, идём к краю поля битвы у реки. Действительно, две странные фигуры лежат на земле. Не потому странные, что сами по себе странные, а странные потому, что их здесь вроде бы не должно быть. Один из них мужчина лет пятидесяти, а другой тридцати. Светлокожие и по-римски бритые. В обычных, лёгких нательных доспехах рядовых римских легионеров. Без шлемов. Во всяком случае, они здесь рядом не валяются. И оружия при них не видно. Даже ножен у пояса нет. Явно не для драки они здесь оказались. Странная пара. Наблюдатели или советники что ли? Но, как я понимаю, в пылу боя никто со странностью разбираться не стал и оба попали под горячую руку. У старшего череп разрублен до переносицы. У более молодого дыра в груди.

Понятно, что никакие это не легионеры. Нет оружия. Да и не в оружии, собственно, дело. Пальцы старшего унизаны золотыми перстнями. С камнями и без камней. Таких легионеров не бывает. Антогора, проследив мой взгляд, приседает на корточки, стаскивает с пальцев трупа перстни и подаёт мне.

– Нет, мне только один вот этот, который попроще, – выбираю я. – Остальные отдай Антиопе. Это ваши трофеи.

Перстень-печатка какого-то аристократа с вязью букв. Преодолевая тошноту от вида разбитого черепа, пытаюсь представить себе, как выглядело лицо старшего раньше. Нет, не встречал его в Риме. Во всяком случае, не помню.

– Девочки, позовите сюда Охоту, – и когда та подошла, попросил:

– Посмотрите внимательно. Не видели ли вы этого человека где-нибудь раньше?

Чудо несказáнное отрицательно и дружно помотало головами.

– Жаль. Отправляйте их, куда и всех.

Я оглядел поле. Очищение его от тел идёт довольно быстро, но и площадь очень велика. Разве что только к закату управятся. Русло реки до видимого поворота вниз по течению усыпано медленно плывущими телами. Лодка Астерии с амазонками на вёслах несётся к морю, не обращая внимания на эти помехи, и скрывается за поворотом.

– Тебе что-то в голову пришло с этими двумя? – спрашивает Антиопа. – Правильно девочки сообразили, что не на месте они.

– Ещё как не на месте! – откликаюсь я, подавая ей перстень-печатку. – Не берусь утверждать в полной уверенности, но с большими основаниями можно думать, что сенатор Флар вовсе не на дороге домой после выдачи жалования войскам. А на дороге в царство Плутона после выдачи жалования большой разбойничьей ораве из-за моря. Если поделить восемьдесят тысяч денариев из казны Рима на четыре тысячи воинов в набеге, то каждый получит по двадцать монет. Хороший стимул для начала. Хотя может быть и проще. Все восемьдесят тысяч вождю племени или правителю страны, и бери воинов, сколько хочешь.

– Но мало ли аристократов с именем, начинающимся на букву «Ф», – возразила Антиопа, разглядывая перстень.

– Немало, – согласился я, – но и совпадений уж слишком много.

– Да, – вздохнула Антиопа, – согласна с тобой. Совпадения налицо. После погребения созову Совет племени.

Лодка с павшими девочками из дозора прибыла, когда солнце уже наполовину ушло за горизонт. Тела обмыли и уложили в ряд со всеми. Двадцать две амазонки потеряли мы сегодня. Тягостный обряд начался. Зажглись костры, окаймляя кольцом лежащие тела. Близкие погибших уже давно сидят рядом с телами. Всё племя от мала до велика большим кругом стоит и сидит вокруг тел и костров. Несколько женщин разного возраста, облачённые в какие-то свободные хламиды, кружáт вокруг тел, что-то тихо напевая. Местные жрицы? Некоторых из них я видел днём в доспехах.

– Песнь о павших продлится до рассвета, – тихонько толкает меня в бок, сидящая рядом на траве Антогора. – Не запрещается спать при этом или уйти. Но я ещё ни разу не видела, чтобы во время такого обряда кто-нибудь уходил совсем.

Я и в самом деле заснул в середине ночи, привалившись к плечу Антогоры. Утром тела переправили на другой берег реки – на кладбище. Могилы уже отрыты. Могильные плиты сделают позднее, а пока подготовлены деревянные колышки с именами. После обряда похорон бродим с Антогорой по кладбищу. На могильных надписях ничего кроме имён и цифр с одной буквой «л» или «д».

– Возраст, – объясняет Антогора.

Кара – 29 лет. Фриза – 75 лет. Одра – 16 лет. Пина – 19 лет. Руза – 44 года. Леста – 2 дня… Ряды могил уходят далеко. Много, много их здесь молодых и не очень за триста или пятьсот лет, но стариков единицы. Вот и сегодня добавились ещё почти все молодые. Кому они жить помешали? Почему они должны умирать такими юными?

– Пора на Совет, – напоминает Антогора.

Едва поместились в доме Антиопы. Двенадцать сотниц, включая Охоту и Фериду. Четыре командира отрядов, включая Антогору. Старейшая амазонка, которую я видел вчера за зашивкой ран. Старшая воспитательница детей. Старшая учительница. Кузнец – знакомая мне, хотя так и не знаю до сих пор её имени. Антиопа и Астра с Вилией. Я не в счёт. Тесновато.

– Вот, опять отбились, – начала Антиопа. – Не скажу, что с большим трудом, но вот потеря у нас большая. Двадцать две девочки – это очень много. Мы от таких утрат уже отвыкли – давно подобного не было. И отбились знаете почему? То-то же! Надеюсь, что больше не будет разговоров о смягчении условий военного воспитания. Кто в прошлый раз плакал о тяготах для молодёжи? А? Ещё раз услышу, то на страдалиц наложу такие тяготы…

– Оставь их, Антиопа, – заговорила кузнец. – Они уже всё поняли.

– Оставь, оставь! – передразнила её предводительница. – Вечно ты их защищаешь. Что там у тебя, Одра, по добыче?

Оказывается, что кузнеца зовут Одрой и она ещё вдобавок и казначей племени!

– Добыча очень скудная. Дубины, секиры и топоры нам не нужны, как оружие. А ничего путного для хозяйства из них не сделать. Нет, попробовать превратить их в мягкое железо можно, но это потребует много времени и сил.

– Выбросить?

– Скорее, да, чем нет. Оставить немного на изготовление ножей. С деньгами тоже неважно. Со всей этой огромной оравы собрали монет, золота и серебра всего примерно на тысячу двести денариев. Вот и решайте, на что мы их потратим. Да ещё в Риме нас, как обычно надуют при обмене вещей на монеты. Правда, урожай у нас хороший, но зерно на продажу везти далеко. Так урожай в этом году везде хороший. Цены упадут, и мы останемся с носом. Железа мягкого нам нужно прикупить и гвоздей строительных. И на виноградную лозу всё никак денег выделить не можем. Так что опять, как и в прошлом году на всё денег не хватит.

– С тканями у нас совсем беда, – вступила в разговор самая старая амазонка. – Кусочки сшиваем для нательной одежды, а девочки хотят ещё и кожаную подшивать.

– Да, с тканями у нас и в самом деле совсем плохо, – согласилась со старухой Антиопа. – И девочек можно понять. Подшитая тканью кожа приятнее для тела. Одра, сколько нам нужно?

– Если скромно, то хотя бы по двадцать локтей ткани в год на каждую. И это притом, что мы не носим таких роскошных и длинных одежд, как римлянки. Это получается сорок тысяч локтей по два сестерция за локоть. Всего восемьсот денариев.

Повисло тягостное молчание.

– На детей тоже по двадцать локтей? – с надеждой спросил кто-то из угла. – Может меньше?

– Вот будут у тебя дети и тогда узнаешь, что им нужно больше, чем взрослым, – сердито бросила Одра, обернувшись к говорившей.

– Ладно, сделаем так, – решила Антиопа. – Без железа нам никак нельзя. Поэтому хотя бы двести денариев на это мы должны отдать. Ткани тоже возьмём. Без них мы совсем человеческий вид потеряем. Посмотрим, что у нас останется. Очень хочется своего винограда и вина, но уж, что поделаешь, потерпим ещё. Не пойму, почему у нас с ним ничего не получается.

– С виноградом, наверное, Александр сможет помочь и без денег, – подсказал я. – У него в поместье хороший виноград. И женщины-виноградари, наверное, найдутся. Помогут взрастить.

– Вот это было бы хорошо! – оживилась Антиопа. – Однако у нас есть проблема и посерьёзней. Сергей, может, ты расскажешь?

– Попробую. Среди убитых при набеге на нас…

– На вас? – брякнул кто-то из нетерпеливых и бестактных старших сотенных девочек.

– На нас, на нас, – раздражённо подтвердила Антиопа. – Александр и Сергей наши друзья и вы это все знаете. Наши беды – их беды и наоборот. Продолжай!

– Так вот, обнаружились два римлянина. Один из них очень непростой. Мы с Антиопой полагаем, что это важный человек со своим помощником. Что нас заставляет так считать? По известиям из Рима в Галлию был направлен Сенатор Флар, чтобы следить за выдачей жалования войскам. Причём также известно, что денег при сенаторе было много больше, чем требуется для обычной выплаты солдатам. А теперь вспомните, как Рим пытался выгнать вас с ваших земель при помощи юридического крючкотворства. Давно ли это было? Но эта затея у них провалилась. А теперь вот обнаруживаются люди из Рима среди внезапно набежавшей орды с той стороны моря, но Антиопа полагает, что не из Галлии, куда из римского казначейства повезли непонятные деньги. Галлия не совсем в той стороне. Но Флар-то здесь. Что мы должны думать?

– А что тут думать! Этот Рим уже давно нужно было бы подпалить с четырёх концов, – высказались радикалисты из нетерпеливых и бестолковых.

– Ну, подпалить – не подпалить, конечно же, не то. Но как-то нужно вынудить Рим оставить нас в покое, – рассудительно заметила старейшая амазонка.

– У меня в последнее посещение Рима очень чесались руки удавить этого крысёныша Октавиана, – вспомнила Антогора. – Напрасно я этого не сделала. Вчерашнего набега не было бы.

– Очень хорошо, что мы здесь единодушны, – подняв руку, чтобы все замолкли, произнесла Антиопа. – Осаждать Рим мы, конечно, не будем, но убрать оттуда враждебных нам властителей нужно бы. Сергей, мы можем что-нибудь сделать?

– Почему бы и не попытаться. Конечно же, это должна быть тайная интрига, заговор, а не лобовой налёт. Рим же. А заговор нужно подготовить. Собрать сведения, составить план. Но ситуация такова, что вряд ли всё можно будет проделать лишь болтовнёй.

– Мы будем нужны?

– Обязательно и много. Не меньше сотни. Вдруг потребуется демонстрация силы для поддержки разговоров. И первым делом нам всем нужно, чтобы племя оказалось под защитой государства. Иначе будет трудно говорить в Риме о правах племени даже с нашими сторонниками.