Текст книги "Сказки старого дома 3"

– Спасибо. Девочки очень обрадуются.

– Как тебя зовут? – спросил я стоящего рядом человека Марка и Ливия.

– Бруно.

– Очень хорошо, Бруно. Покажи девушкам что здесь и где.

– Конечно.

– Щедро ты распоряжаешься, – вслух подивилась Антиопа, когда мы двинулись к следующим воротам. – Им же каждой достанется денариев по пятнадцать. Сумасшедшие деньги!

– Думаешь, они не достойны такой мелочи?

– Не путай меня. Каждая из них бесценна, как и любой хороший человек. Но они отроду таких денег в руках не держали.

– Да брось ты, если всё хорошо разыграем, то мы для племени и не такие деньги добудем. Вы же пострадавшие. Хотя вашу утрату никакими деньгами не возместишь, но всё же…

В общем, все устроились нормально и подходы к воротам контролируют. У Пренестинских ворот две девочки присматривают за улицей. Остальные и их местный помощник завтракают в таверне. Антиопа недовольно покрутила носом, увидев на столе кувшин вина, но ничего не сказала.

– Мы только чуть-чуть для пробы, – тем не менее, начала оправдываться старшая.

– А я разве что-нибудь говорю? Вы не маленькие и должны сами знать, что и когда можно.

У Соляных ворот амазонки играют во что-то с ребятнёй из окружающих домов. У ворот Аврелия – сады Цезаря. Девочки облюбовали небольшую лужайку и расположились, как на пикнике. Пара стражников толкутся возле них, и стараются завязать разговор. Антиопа обходом осталась довольна. Правда, у меня от ходьбы ноги устали. Рим – город всё же не маленький и обойти его по периметру непростое дело. Солнце давно перевалило за полдень, когда мы всей компанией ввалились к Василию. Александра ещё нет. Или уже нет? Антогора пошла узнавать и распоряжаться насчёт баранинки. Нет, не приходили сюда ещё наши разведчики. Сидим и ждём, а их всё нет и нет. Наконец, являются.

– В следующий раз сам будешь заниматься такими делами, – заявил Александр.

– А что, не успели вы ещё появиться перед дворцом, как вас уже застукали на шпионаже? Так физиономии нужно было заранее состроить не вызывающие подозрений.

– Обошли не раз всё кругом. К дворцу Августа, где засели Октавиан с Антонием не подступиться. Всё открыто, а кругом богатые дворцы и виллы. Едва нашли два места поодаль. Самого дворца из них не видать, но из дворца мимо этих мест незаметно не пройти в ту или другую сторону. Оттуда до моего дома можно маленькими улочками быстрее добраться, чем по парадным. Да и недорого обошлось.

– Ладно, и то хлеб.

– Знаешь, – с сомнением в голосе произнёс Александр, отрезая от бараньей ноги солидный кусочек, – все эти наши старания выглядят как-то несолидно, примитивно и неубедительно. Замахиваемся на властителей такой империи и вдруг какая-то мышиная возня у городских ворот, дилетантская слежка и всё такое.

– А ты думаешь, что другие заговоры выглядят иначе? Хотя ты прав, но ты, наверное, подумал о совсем других заговорах с другими целями.

– Какими ещё другими? – поинтересовалась Антиопа, опередив такой же вопрос Александра.

– Цели в заговорах могут быть разные, а также ближние и дальние. У нас только одна – ближняя цель. Нам нужно, как можно быстрее убрать с политического олимпа двух прохиндеев и только. Тут чем проще средства и меньше толчётся народа, тем лучше. Другое дело, если бы у нас была бы ещё и другая цель. Скажем вместо свергнутых злодеев сделать императором, ну, скажем, Антиопу.

Антиопа глупо хихикнула:

– А почему бы не Антогору?

– Только не меня, – мигом отреагировала та. – Мне кушетки в библиотеке вполне хватает.

– Да ладно, вам. Это же так, для примера. Для того, чтобы занять трон и усидеть на нём нужна большая поддержка. Вот тогда и возникает солидный по средствам заговор. Масштаб, внушительность тут необходимы. Без них никак. У нас же ни сесть в императорское кресло, ни посадить туда кого-то определённого, намерения нет. Вот у нас всё и просто.

– Наверное, ты как всегда, нет, как почти всегда прав. А может, всё-таки кого-нибудь посадим наверх? Если нас самих не посадят в какие-нибудь казематы.

Антогора даже застонала сквозь зубы.

– Ну и идейки у тебя иной раз проскакивают, Саша. Антогора, объясни ему, почему этого не следует делать.

– Просто не нужно туда лезть честному человеку и всё тут! Это место для бесчестных. Таким уж оно создано и другим не будет.

– Понял, что наша умница говорит? Глас народа-таки. Коротко, элементарно, понятно. Антогора, я просто дивлюсь иногда, какая у тебя мудрая голова. И красивая притом. Как такое совпадение в природе может быть? Антиопа, где ты нашла такое чудо?

– У нас в огороде такие растут, – смеётся Антиопа. – Вот я состарюсь, как раз Антогора меня и сменит. Лучше меня предводительница будет.

Антогора просто млеет от похвал. Кто ж без недостатков? Любит красавица лесть, но бескорыстно, не стяжательски. Впрочем, какая же это лесть? Она ведь и вправду такова.

Паломничество за слухами и новостями началось раньше, чем мы ожидали. Вечером какой-то солидный гражданин в тоге сначала о чём-то посекретничал с Александром внизу. Затем они поднялись в гостиную.

– Флав Оргий, – представил его Александр. – Флав – устроитель боёв в Колизее. Прослышал, что амазонки в Риме и зашёл пригласить их на арену. Условия просто роскошные.

Мы с Антиопой переглянулись.

– Нет, в этот раз ничего не получится, – объявил я. – У амазонок траур по погибшим сёстрам. Никаких празднеств и состязаний.

Древнеримский шоумен настаивать не стал, выразил соболезнование и удалился вместе с полученным интересным слухом.

Пришли Марк и Ливий. Весёлые и возбуждённые. Начал Ливий:

– Вы не представляете, что творилось сегодня в Сенате. Чуть до драки дело не дошло. Сначала всё было тихо. Марк заявил, что сенатор Флар куда-то пропал с отчётом о выдаче жалования войскам в Галлии. Неплохо бы выяснить, что с ним случилось и с деньгами тоже. Стали тупо и лениво дискутировать о том пропал или ещё не пропал. Нужно кого-то посылать или нет. Рано или пора. Случилось что-то с деньгами или нет. Обычная пустая болтовня, которая кончается ничем.

И тут Октавиан дал маху. Сидел бы себе тихо и всё заглохло бы. Ему донесли, что поднят такой вопрос. Он мигом послал в сенат своего секретаря. Тот начал объяснять, что с Фларом всё в порядке. С деньгами тоже и сенатор скоро будет. Его спросили – когда? Ответа вразумительного нет. А где Флар известно? Тоже неизвестно. Тогда откуда сведения, что он скоро будет? Сенаторы зашевелились, почувствовав тут какой-то подвох.

Марк подбросил ещё дров в огонь интереса. Сказал, что ему любопытно, почему с Фларом послали большие деньги для якобы расчётов по долгам с армией. Обычно рассчитывались здесь, в Риме с уже вернувшимися солдатами. Это всегда обходилось казне дешевле. Погибшие в расчётах-то не участвуют. А так получается, что деньги отправлены на всех солдат, а их, может быть, уже давно и половины нет в живых. Потребовали Антония. Чтобы пришёл и объяснил. Тот пришёл и заявил, что вместо того, чтобы заниматься всякой ерундой, Сенату лучше бы подумать, что делать с нашествием амазонок в Рим. Вчера они ворвались с Аппиевой дороги, растеклись по городу и заняли все ворота. Зачем неизвестно, но явно угроза какого-то вторжения, которое может кончиться неизвестно чем.

Марк спросил о жертвах вчерашнего прорыва. Оказалось, что их нет. Тогда какое же тут вторжение, о котором никто кроме Антония ничего не знает? А что амазонки делают сейчас? Неизвестно. Решили послать людей к разным воротам. Те скоро вернулись и доложили, что у Аппиевых ворот амазонок замечено три. Со скуки учат стражников приёмам рукопашного боя. У соседних ворот две амазонки играют со стражниками в кости на щелчки. Лбы у стражников в синяках. У других ворот тоже две амазонки. Возятся с вьющимися вокруг них детьми. У четвёртых ворот три амазонки сидят на траве и просто смотрят по сторонам. Все с мечами, но без доспехов. Стало быть, нападать ни на кого не собираются. А зачем околачиваются у ворот непонятно. Может и в самом деле ждут кого-нибудь или чего-нибудь. Вообще-то, эти девы странный народ, но на злых не похожи.

Тут-то всё и началось. Сенатор Гай заорал, что Антоний дурачит Сенат. Вместо ответа на вопрос о Фларе и деньгах для армии, пытается нас отвлечь сказками о войне с амазонками. И понеслась дискуссия на повышенных тонах о том, кто, кого и чем дурачит. В конце концов, проголосовали за немедленную отправку в Галлию комиссии по выяснению судьбы сенатора Флара и денег для армии. Обсуждение амазонок оставили на завтра. Нам показалось, что к воительницам большинство относится благосклонно. Ведь все поголовно видели Антогору в Колизее.

– Что ж, очень даже недурно получилось, – согласился Александр. – Теперь вопрос о том, что предпримет пара наших правителей на решение Сената о посылке комиссии в Галлию. Постараются сделать так, чтобы и комиссия исчезла бесследно, как Флар? Вряд ли. Этим положение не спасти. Вот поднять шум вокруг амазонок им на руку. Наша коалиция мешает им разделываться с кем угодно, как угодно. Ведь она открыта для вступления любого. Но поднять шум им мешает неосведомлённость, зачем амазонки в Риме в таком количестве и с таким странным поведением.

Завтра будем ждать гостей с вопросами. А мы все, пожалуй, лучше исчезнем с утра из дома. Пусть визитёры помучаются неизвестностью. Марк, Ливий, амазонкам нужны ткани и железо. Вот мы и посетим наши мастерские. Может, они захотят купить у нас.

– Прекрасно. Со своими друзьями мы даже об уступках в цене говорить не будем. Отдадим по нашим затратам, – расщедрился Марк, и Ливий тоже согласно кивнул головой.

– Ловлю вас на слове, – засмеялась Антиопа. – Только учтите, нам много надо.

– Ничего, переживём. То, что вы для нас делаете, гораздо большего стоит.

Марк и Ливий ушли, а Антиопа с Антогорой погрузились в расчёты. Выпытали у Александра, по каким ценам они отдадут амазонкам железо и ткани. Сколько будет стоить перевоз. Возчикам-то придётся оплатить дорогу туда и обратно. Минимум восемь дней помножить на число повозок и получится…

– Сколько получится, Антогора?

– Ничего хорошего не получится. Денег у нас не хватает динариев двести.

– С ума сойти. Вроде выгодно товар нашли, да далеко уж больно. Может, у девочек попросим? Из тех денег, что Сергей им выделил?

– Бросьте мудрить, – вмешался Александр. – Рано ещё считать, сколько у вас денег. Подождём, пока всё кончится, а там видно будет.

На том спать и разошлись.

Утром постарались пораньше удрать из Рима. Владение с мастерскими рядом с городом. Я так и не удосужился посмотреть литературу по изготовлению бумаги. Да ладно, попишут в Риме ещё на пергаменте. Как раз увидели, как свозили в давильню поздний виноград. Большой винтовой пресс под навесом. Рабы крутят рычаги. Сок сбегает в чаны и оттуда сливается в бочки. Попробовали – сладко и вкусно. Наверное, получится славное десертное винцо.

Кузница большая, на несколько наковален. Железо здесь, конечно не выплавляют. Но из привезённых бесформенных слитков выковывают полосы, стержни разной толщины, длины и ширины. Нарубают на кусочки и делают из них самые разные гвозди. Пожалели, что с нами нет Одры. Антиопа так, по памяти заказала разные полосы и несколько десятков мер гвоздей. Ну и пекло же здесь!

Ткацкий цех – текстрина. Нет, я не оговорился. По размерам и в самом деле цех. Только вместо шума станков непрерывный стук перекладин или как их там называют. Не знаю, какого пола пряхи в Древнем Риме, а вот за ткацкими станками сидят только мужчины. В семьях же этим занимаются женщины. Но здесь не семья, а рабовладельческое хозяйство. Амазонки долго ходят по мастерской, разглядывая и ощупывая, как ткут самые разные ткани. Льняные и шерстяные, тонкие и грубоватые, в свёрток или в готовую вещь.

– Да, – вздыхает Антиопа, – просто глаза разбегаются. Но нам пока хотя бы льняной ткани побольше.

Заглянули в склад. Время удачное. На лён перед зимой спрос упал и поэтому, если сейчас не отпускать лён на рынок, то, может быть, сорок тысяч локтей, нужных сейчас амазонкам и наберётся. А может, и больше. Ряды полок с грудами свёртков в этом убеждают.

Чего бы ещё посмотреть? Ага, изготовление сыров! Это интересно. Девочки с удовольствием пробуют свежие и выдержанные. В племени сыр не делают. Слишком много времени отнимает.

– А там что? – спрашивает Антогора, увидев через распахнутую дверь, как женщины месят какую-то тёмную массу.

– Здесь краски делают.

Совсем не обязательно ей знать, что такие краски в нашем мире зовут косметикой. И так хороша! Правда косметику девочки видели и у Швейцера, и в Париже. Знают что это такое, но воспринимают как чудачество чужого мира. А если увидят, как просто это мазание делается дома? Не начнут ли? Правда, для чего?

Два барака заслуга Александра. Мыло и ковры. Античные плетения совсем не то, что восточное ковроткачество. Александр очень успешно перенёс его сюда. Девочки с восторгом рассматривают рисунки ещё не законченных ковров. Орнамент или картинка.

– В доме с такой штукой не в пример будет уютнее, – признаёт Антиопа.

Мыло пока что на вид ещё не важнецкое, но уже разных цветов. Антиопа видела мыло в доме Александра. Но то мыло притащено из Питера. Глядя на это мыло, Антиопа, конечно, видит внешнюю разницу, но также понимает и ценовую.

– Мыло нам очень нужно, – решительно заявляет предводительница амазонок. Не меньше, чем ткани. Можно и попроще, но побольше. Самим бы научиться его делать.

– Научить нетрудно. У вас для этого всё есть, – успокаивает её Александр.

Бродили по мастерским долго, и домой вернулись только к обеду.

– Приходил Домиций Ульпиан. Сказал, что зайдёт ещё, – доложил Панкратий.

– Отлично! Именно его-то нам и не хватает, – обрадовался Александр. – Заранее можно было догадаться, кого к нам подошлют. Сядем за стол или подождём?

– Подождём. Наверняка он оставил поблизости кого-нибудь из слуг, чтобы предупредили о нашем возвращении.

И в самом деле. Не успели мы рассесться и он тут, как тут. Я надел на палец перстень Флара и повернул его печаткой в ладонь.

– Здравствуй, здравствуй, Домиций, – радушно встречает гостя Александр. – Всегда рады тебя видеть. Присаживайся. – И уже слугам: – Заносите!

– Благодарю, – кивая всем поочерёдно, ответил юрист. – У тебя, Александр, как всегда многолюдно и изобильно. Как поживаешь? Как дела в ваших краях?

– Поживаю ничего, а в краях не очень спокойно – разбой на дорогах. Видишь, какую охрану приходится с собой брать.

– Вижу, вижу, но, говорят, что твоя охрана более многочисленна, чем тут за столом.

– А-а, ты об этом. Вот этого винца попробуй. По-моему вполне достойное такого гостя как ты. У тебя-то как дела? Слышал, что ты не так давно вдруг внезапно приболел так, что даже не смог отправиться в Галлию с поручением от правителей.

– Винцо славное, – мрачнея лицом, от переноса темы разговора на его персону, – похвалил Домиций, – и даже очень славное. Не в каждом погребе такое найдёшь. А со здоровьем у меня ничего – оправился.

– Ага, я и то подумал, что в твоём возрасте в такие опасные поездки не стоило бы ездить.

– Почему ты думаешь, что опасные?

– Как почему? Флар-то не вернулся.

– Ещё вернётся. Куда он денется. Ну и хитрец же ты, Александр! Как ловко ушёл от разговора о твоей очень уж многочисленной охране.

– Что ты говоришь! Куда я ушёл? Охрана она и есть охрана. Чего о ней говорить-то. Разве что у них в Риме и свои какие-то дела. Но это уж не ко мне, а к Антиопе вопросы. Что тебе далась-то моя охрана? Сидят тихо, не хулиганят.

– А я не сказал бы, что просто сидят – засели. Многих интересует, почему они обосновались у всех городских ворот. Странно это и похоже на какую-то угрозу.

– Ну, вот, ты, Домиций, уже и до странностей и угроз договорился. Хотя всё намного проще. Куда я их всех дену? В дом они не поместятся. Ни в один постоялый двор тоже. У амазонок сотни делятся на команды по шесть человек. Они так и разделились на постой. А то, что у ворот, то здесь и постой ближайший, и собрать их всех при отъезде легко. А про угрозу ты совсем переборщил. О какой угрозе может быть речь, если они так разделились? А? Если бы они захотели взять Рим, то ещё позавчера бы это сделали, когда какой-то идиот распорядился не пускать их в город. Это же надо такое удумать! Не пускать в город граждан государства.

– Что-то я не припоминаю, Александр, чтобы они были гражданами Рима. То, что они владеют землёй, ещё не делает их гражданами.

– Ты прав, Домиций, не делает. Но уплата налогов за этот год сделала их гражданами. Есть и расписка от сборщика налогов из Алкалии, что налог уплачен не только за этот год, но и за половину следующего. Девочки с такой радостью были готовы платить налоги, что даже впопыхах привезли сборщику лишнее.

Домиций несколько опешил от такой новости. Возможно, у них затевалось что-то против амазонок, где ставка была на отсутствие у них римского гражданства? Теперь затея лопнула.

– А чего же тогда они не гуляют по городу, а сидят у ворот, словно ждут чего-то? – поинтересовался Домиций, слегка собравшись с мыслями.

– Антиопа, – обернулся Александр к предводительнице амазонок, – почему они у тебя не гуляют, а сидят у ворот.

Тут я повернул перстень Флара печаткой наружу.

– А чего бы им и не сидеть у ворот? Где-то нужно же сидеть. Они никому не мешают. Что за вопросы?

– Что-то ты не договариваешь.

– Да ну, тебя! Что, у нас кроме твоих дел не может быть в Риме и своих?

– Так, понятно. Стали гражданками и дела в Риме появились. Жаловаться будете?

– Будем. Наше право!

– Успокойся, успокойся, я разве против. Может быть, вот даже Домиций вам с жалобой поможет. Он тут все ходы-выходы знает. Домиций, поможешь?

Но тот уже ничего не слышит вокруг. Взгляд упёрся в перстень на моей руке. Куда моя рука – туда и взгляд старого законника.

– Домиций, ты, что на моё колечко уставился? – спрашиваю я ревниво. – Нравится? Мне тоже. Симпатичное колечко. Вензель на нём, правда, не мой, но какое это имеет значение. Да, что с тобой, в самом деле? Или оно тебе знакомо?

– Откуда оно у тебя? – внезапно изменившимся голосом прохрипел императорский советник.

– Антогора подарила. Трофей в битве. Говорит, что вот почаще и побольше присылали бы таких гостей, с которых можно снять богатую добычу. А то, что там четыре тысячи дохлых, нищих дикарей, с которых и взять нечего. Пошутила, конечно. Им, вообще, никакие гости не нужны.

Ульпиан перевёл глаза на девушку, и встретил немигающий, угрожающий и, я бы даже сказал, беспощадный взгляд. Поёжился и уставился на меня.

– Вижу, вижу знаком тебе этот перстень. Правильно ты заболел. Почувствовал, наверное, что затея с набегом на амазонок опасно и дурно пахнет. Вот и отошёл в сторону. Дальновиден, как всегда. Больше двадцати совсем юных девушек были убиты ни за что. Кто-то за это должен ответить. Доказательств предательства властителей Рима против того же Рима выше головы. Как юрист ты это понимаешь. Сенат сенатом, куда Антиопа подаст жалобу, а и сами амазонки судьями могут оказаться.

– Я говорил Октавиану и Антонию, что не стоит трогать амазонок, когда не знаешь, чем это может кончиться.

Голос Ульпиана опять ровен и спокоен. Силён старик! Получить такой удар, представляя последствия, и не грохнуться в обморок или не закатить истерику не каждый бы смог.

– Говорил, может быть, и говорил, да, вот всё же впутался, – досадливо произнесла Антиопа. – Место у племени не такое уж и простое. А глядишь ты, как быстро и безошибочно вся эта банда из-за моря оказалась там, где им нужно. Кто-то много им рассказал, кто много знал. А кто может знать о нашем месте больше и лучше тебя и землемеров, которых ты водил по нашим местам. А, Домиций? Если не хочешь боли и позора на старости лет, то реши эту проблему сам. Убитых девочек я никому не прощу.

Ничего не ответил правовед Домиций Ульпиан. Тяжело поднялся из-за стола и молча вышел. Посидели немного, не говоря ни слова. Я снял кольцо и передал Антиопе.

– Интересно, пойдёт он во дворец Августа или нет, – сам себя спросил я. – Впрочем, всё равно это ничего не изменит. Жалоба готова?

– Вот она, – показала мне свиток Антиопа.

– Тогда давайте собираться в Сенат. Будем её подавать, а то не начали бы римские законники уже расходиться по домам. Правда, Марк с Ливием обещали, если что задержать всех болтовнёй, но не до бесконечности же.

В Сенате дело обернулось довольно быстро. Когда мы вошли в зал все замолкли, без враждебности разглядывая нашу компанию. Марк представил предводительницу племени, её спутниц и нас с Александром, как представителей племени за его пределами. Секретарь Сената принял у Антиопы жалобу и передал Принцепсу – старшему сенатору. Тот развернул свиток, пробежал глазами и вернул секретарю. Секретарь зачитал текст вслух.

– Есть ли словесные или вещественные дополнения к жалобе? – спросил Принцепс.

– Есть вещественные доказательства, – ответила Антиопа. – Антогора, передай. Это кольцо снято с руки убитого на поле битвы.

Принцепс осмотрел кольцо и передал его для обозрения сенаторам. Кольцо пошло по рукам, а вслед за ним волна гула переговаривающихся голосов. Принцепсу пришлось говорить громче:

– Антиопа, опиши старшего из тех двоих, о которых говорится в жалобе.

– Мужчина лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Волосы короткие и только начали седеть. Подбородок острый, раздвоенный. Нос обычный. Левая бровь слегка кривая, хотя шрама не видно. Также слева на щеке у самого уха бородавка.

– Понятно, – тяжело вздохнул старший сенатор. – Жалоба принята Сенатом. Завтра вас уведомят о нашем решении.

Заседание Сената сегодня затянулось. Марк и Ливий пришли поздно, к самому ужину возбуждённые и голодные.

– Тяжёлый день сегодня выдался после того, как вы ушли из Сената, – вздохнул Ливий. – Такого оборота дел никто и ожидать не мог. Один из секретарей Октавиана, наблюдающий за работой Сената испарился вслед за вами. Так что Октавиан и Антоний уже знают о вашей жалобе и кольце Флара. Ни один из них в Сенате не появился и не появится. Вся сенатская братия в растерянности.

– От чего? – поинтересовалась Антогора.

– Тут много чего рушится, – сменил Ливия Марк. – Вашу жалобу никто и не пытался подвергнуть сомнению. Слишком всё очевидно и сходится из разных мест. А это означает, что хотят того сенаторы или нет, а решение они примут единственное и известно какое. Но им нужно с ним ещё освоиться. Партии распались прямо сейчас. Нет уже ничьих сторонников, а вот обязанные есть и немало. Многие подкармливались Октавианом или Антонием и при этом щедро. А тут придётся голосовать против них. Если этого не сделать, то толпа, узнавшая такую новость, разорвёт и подкупленных ранее сенаторов. Также уже понятно, что найдёт в Галлии комиссия Сената. Хоть её и не посылай вообще. Так что почти все настроены хоть на сколько-нибудь оттянуть решение. Хотя бы до завтра или послезавтра. Гай высказался за то, чтобы послать запрет преторианской гвардии выходить из казарм. Но и это оставили на завтра.

– И ещё одно, – добавил Ливий. – Уже когда расходились, пришло известие, что Домиций Ульпиан покончил с собой. Пришёл днём домой, написал завещание и выпил яд. Где он только его взял? А вы ведь, наверное, думали, что он здесь, у Александра появится.

– А он и был здесь, – заметил я. – Днём, говорите? Значит, он от нас во дворец так и не пошёл. Антиопа убедила его не брать позор на своё имя.

– Позор?

– Ага, теперь никто и копаться не будет, каким боком Ульпиан причастен к набегу на амазонок. А ведь именно он навёл дикарей на амазонок. Через Флара, конечно.

– Понятно. Тогда ждём развития событий?

– Ждём.

Марк и Ливий ушли. На улице уже темно. Говорить вроде не о чем.

– Нет, – прерывает молчание Антиопа, – так сидеть нельзя. Ситуация слишком напряжённая. Девочки, собирайтесь. Разделимся поодиночке и поедем по командам. Ну, и что, что ночь! Нужно, чтобы все приготовились. Надели доспехи и заседлали коней. Александр, провожатых дашь, а то мы заплутаем? Я бы на месте Антония поспешила к своим войскам. Ему есть куда податься под защиту. В Отличие от Октавиана.

Вопреки ожиданиям и ночь прошла спокойно, и утро не принесло сюрпризов. Время уже перевалило за полдень. Ферида с Охотой откопали где-то в доме шахматы и развлекаются своим обычным образом, споря и ругаясь. Антиопа с интересом следит за их игрой, но в перепалку не вмешивается. Все в доспехах. Как ночью одели, так и не снимали. Антогора печально вертится в кресле, гремя железом. В таком облачении не очень-то приляжешь. Через раскрытое окно слышно, как во дворе бряцают копытами осёдланные лошади. Астра и Вилия дремлют внизу, у фонтана во внутреннем дворике. Александр уединился в кабинете и через распахнутую дверь видно, как он копается в каких-то свитках.

– Антогора, пойдём, прогуляемся, – предлагаю я. – Чего дома-то от скуки дохнуть.

– Давно бы мог предложить, – мигом ожила она. – Чего тянул-то? Александр, ты меня слышишь?

– Что?

– Если мы к обеду не придём – не ждите.

– Ладно.

На улицах обычная толкотня и давка. Продираемся сквозь неё.

– Если бы Октавиан попытался удрать, то сделал бы это ночью, – рассуждает Антогора, покачиваясь в седле. – Постарался бы выскользнуть незаметно через какие-нибудь тихие, малолюдные и днём ворота. Ему поблизости от Рима опереться не на что. Так что до легионов в провинциях, преданных Сенату он добирался бы тайком. Но что ему в этих легионах! Как только до них дойдёт весть о низложении правителей Сенатом, и по какой причине, то там ему спасения не будет. Скорее, он попытается скрыться в другой стране.

Пока сенат не вынес решения эти двое, как ни крути, а правители. До своих войск Антоний постарается добраться открыто и днём. Всё-таки он полководец и позориться тайным бегством не станет. А это значит, что выйти из Рима он попытается либо через Латинские, либо через Аппиевы ворота. Это в сторону его военного лагеря, мимо которого мы проезжали, двигаясь в Рим. Посмотрим, что там делается.

У Латинских ворот девочки жмутся к стенам домов. Хоть какая-то тень. Их лошади тут же. Улица узкая. Не то, что от Аппиевых ворот и перегорожена стоящими вдоль стен домов лошадьми почти наполовину. Антогора немного поболтала и мы двинулись дальше.

У Аппиевых ворот сегодня никакого веселья. Наши в полном составе сидят и стоят группой по одну сторону улицы шагах в пятидесяти от ворот. Стражники по другую сторону поближе к воротам. Народ, как обычно шастает туда-сюда со своими делами и делишками. С интересом, но без опасения смотрят на грозную компанию. Антогора идёт к девочкам, а я к стражникам. Всё тот же центурион здесь. Только стоит на улице, а не сидит в будке.

– Аве!

– Аве! Что это ваши бабы сегодня в полном вооружении и составе? Ждут кого-то? Будет драка?

– Кто его знает. Не от нас зависит. А тебе-то что? Твоё дело – ворота. Если и возникнет какая-нибудь потасовка, то, если она не приблизится к воротам, вам и вмешиваться не надо.

– Думаешь?

– А что тут думать – логика и дисциплина. Поставили у ворот, вот и держись за них.

– Может ты и прав. Лучше не вмешиваться. Неизвестно кому ещё своим вмешательством на пятку наступишь. Говорят, что сегодня с утра Сенат запретил преторианцам покидать казармы. К чему бы это? А ты кем при них – при амазонках-то?

– Не я при них, а они при мне, – рассмеялся я, – охрана от разбойников.

– Да? И ты сам-то своей охраны не боишься?

– Чего их бояться? Они добрые и послушные. Если на них не нападать, конечно. Вот если тронешь, то тогда они вмиг становятся злыми и смертоносными. Так что лучше их не дразнить.

– Похоже на то.

– Ну, ладно, держись за свои ворота!

Антогора тем временем наставляет соратниц.

– Если что, то встанете клином – один, два, три. К воротам близко не стройтесь. Иначе отступать будет некуда. Постарайтесь крови не пускать. Но это уж как получится. Если очень сильно будут нажимать, то тогда уж делать нечего. Старайтесь прикинуться глупенькими, если удастся и тяните время разговорами, пока мы не подоспеем. Где ваш помощник? Ага, как только распознаешь, те ли появились, кого мы ждём, то сигнал девочкам, а сам беги к Латинским воротам за подмогой. Вроде всё. Но об этом тебе уже говорили, наверное. Что? Звать ещё? Нет, больше ты никуда не успеешь.

На Форуме сегодня народа больше, чем обычно. Не проходят по своим делам, а собираются кучками и что-то обсуждают. Значит, слухи из Сената уже в городе. Увидев нас, приветствуют Антогору поднятием рук.

– Вот видишь, а ты сомневалась, что тебя помнят.

– Не говори глупостей. Это амазонок встречают, а не именно меня.

– Ух, какая ты скромница! К Василию пойдём?

– Давай заглянем, раз уж здесь оказались.

Не знаю, может быть, и в самом деле я такой бесчувственный. С удовольствием отвёл душу баранинкой. Антогора сидит и без аппетита ковыряет вилкой баранью ногу. Вот ещё одна загадка этого мира. Вилки на самом деле появились гораздо позже и совсем не в Италии.

– Нет, я беспокоиться от неопределённости больше не могу! Никогда так не волновалась. Обычно всё просто и ясно. Вот я, а вот они. А тут неизвестно ни кто, ни где, ни когда, ни будет ли вообще. Может, домой пойдём?

– Ты меня удивляешь, Антогора. Давно ли тебе было ясно всё. Антоний днём у Аппиевых ворот. Только вот он тебе точное время свидания не сообщил. По мне так лучше бы этого свидания совсем не было. Арестовал бы Сенат обоих и дело с концом! Ладно уж, домой так домой.

Однако домой мы не попали. Пробились через базарную толпу, свернули в проулок у дома Александра и увидели, как он вместе с амазонками вылетает со двора. Сворачивают налево, в сторону Аппиевых ворот, уезжая от нас. Мы следом. Но не так-то просто догнать их в дневной уличной толчее. Только когда удалились от центра, и прохожих стало меньше, упёрлись в едущую последней Охоту. Она обернулась, и, не дожидаясь вопроса, бросила:

– Антоний выехал из дворца Августа.

Уличная толчея сильно задержала и мы, выехав сбоку к воротам, не увидели начала стычки. Команда у Аппиевых ворот выстроилась треугольником за старшей во всю ширину проезда, как и приказывала Антогора. Девочки спокойны и невозмутимы. Стража ворот стоит двумя группами около крепостной стены. У копыт лошади старшей валяется фигура, облачённая в форму дворцовой стражи. Шлем с гребнем отлетел в сторону. Живой, раз шевелится. Видимо, не подумав, сунулся под тяжёлую руку амазонки. Лошадь без седока тут же. Вероятно, строй процессии был восемь всадников впереди – Антоний – восемь всадников позади. Сейчас это смешалось и не понять кто же здесь Антоний. Все в красных плащах. Похоже, тот, который единственный без шлема. С волевым, мужественным лицом старого воина и начальника. Я-то видел его всего раз в Колизее и издалека.