Текст книги "Сказки старого дома 3"

ГЛАВА 5: Охота за Октавианом

Мы с Феридой чуть не опоздали. Антогора и Охота ели утреннюю кашку, но их лошади были уже осёдланы. Часом позже мы увидели бы лишь садящуюся вдали пыль от копыт их коней.

– Вчера был вестник от Панкратия. Сразу же уехал обратно. Октавиана оправдали, а мы не знаем, как это до вас донести. Быстро уж что-то в Сенате всё решили. Ты как, Ферида?

– Всё хорошо, Антогора.

– Тогда доедаем кашку и седлайся. Сергей?

– Я с вами.

– Мар, лошадь Сергея – твоя обязанность.

Антогора и Охота чем-то сильно озабочены.

– Если Октавиан до нашего приезда выйдет за стены Рима, то нам будет очень трудно его найти, – ответила мне на незаданный вопрос Охота. – Хотя Панкратий и постарается проследить за каждым его шагом. Но и Панкратий не всесилен, а Октавиан хитёр, как Бог плутовства и воровства88
  Меркурий – бог торговли, плутовства и воровства.


[Закрыть]. Наверняка, догадывается, что за ним охота начнётся. Ой, как интересно сложилось! Охота начинает охоту. Ха!

Расстояние до Рима покрыли за полтора дня. Так и скакали чуть ли не как сумасшедшие. Насколько позволяла моя лошадка. Кони же девочек пробежали бы до Рима и за день, если бы не обуза в моём лице. Спокойно въехали в Аппиевы ворота. Знакомый центурион всё также при них и среди стражников всё больше примелькавшиеся физиономии. Встретили нас приветливо.

– Аве! Надолго в Рим.

– Не знаем ещё, наверное, не на долго.

– На днях бои в Колизее. Участвуете, как в прошлом году?

– Вряд ли – дела.

– Жаль. Желаем удачи в делах!

Когда отъехали от ворот, спрашиваю Антогору:

– А не хотела бы порезвиться на арене?

– Не против бы. Они такие смешные – эти гладиаторы, – и что-то вспомнив, добавила: – Когда не дерутся между собой до крови и смерти.

– А наш Мар смешной гладиатор? Я ведь помню, как тогда, перед стычкой с Квинтом Клодием вы узнали, что он беглый гладиатор и просили его показать приёмы. И это у смешного-то.

– Понимаешь, Сергей, научиться чему-то можно и у смешных. Гладиаторы много умеют того, что и нам не стыдно бы у них взять. Если добавить к этому нашу силу и быстроту, то будет совсем уже не смешно. А так, они всегда нам проиграют с любыми, даже самыми выигрышными приёмами боя. А Мар, наверное, редкий гладиатор, если Квинт Клодий оценивал его в сто золотых, – и засмеялась. – Всё равно ты за него переплатил. Хотя, наверное, не зря. Мар не только хороший работник, но и хороший нам товарищ.

За таким светским разговором подъехали к дому Александра и поднялись в гостиную. Панкратий, узрев нас, пришёл в ужас.

– О, Боги, что же вы и подумать-то забыли, являясь прямо в Рим совершенно открыто?

– А что случилось?

– Не случилось, а вот теперь случится.

– Что ты так разволновался. Говори толком.

– Неужели было трудно догадаться, что как только Октавиану донесут, что в городе появились амазонки, так он мигом исчезнет. Все старания Марка и Ливия пропали. Нужно бежать к ним и поднимать людей, чтобы обложить дом Цицерона.

– А Цицерон-то тут причём?

– Как же, ведь Октавиан живёт у него. Могли бы вы остановиться где-нибудь перед Римом незаметно. Прислали бы весть. Я бы вас ввёл в город тайно. А теперь…

Суетясь и причитая, Панкратий вылетел за дверь. Мы с Антогорой переглянулись.

– Да, прав Панкратий. Мы сами себе гору сложностей приготовили. Успеет ли он что-то сделать?

Через окно слышно, как Панкратий во дворе своим зычным голосом разоряется среди слуг, рассылая их в разные концы Рима. Затем внизу затихло, и управляющий испарился.

– Слушайте, девочки, а кто же нас кормить будет? В доме ни души не осталось.

– Пойдём к Василию. Теперь уж что скрываться. Заодно и последние новости узнаем.

Не успели и двинуться с места, как внизу послышался стук в дверь. Ферида привела знакомого человека. Надо же, Флав Оргий – шоумен из Колизея. Как быстро слухи разносятся по Риму. Приветствия, вежливые слова и пожелания в делах. Антогора взяла разговор в свои руки.

– Нет, Флав, мы ничего определённого сказать не можем. Всё зависит от того, как наши дела будут складываться. Когда первые бои? Послезавтра? Тогда время у тебя ещё есть. Загляни завтра к вечеру. У нас ведь Марк всем этим занимается, а мы его ещё даже и не видели. Да, а условия?

– По пять золотых каждой и выбор оружия. У противников тоже выбор оружия.

– Неплохо. Мы согласимся, если дела позволят.

Флав Оргий ушёл.

У Василия в заведении оживлённо, как всегда. Кто-то жуёт, но большинство сидят группами по четыре-пять человек над уже пустыми или полупустыми тарелками, блюдами и что-то энергично обсуждают. При нашем появлении насторожились. Послышались доброжелательные приветствия и с интересом уставились на амазонок. Словно ждут, будто прямо сейчас произойдёт что-то необычное. Ничего не произошло и все успокоились. Правда, заинтересованные взгляды в нашу сторону время от времени бросают.

– Кого я вижу в своей харчевне! – восклицает Василий, подкатив своё бочкообразное тело к нам. – Антогора, Ферида, Охота – мои самые любимые едоки. Здравствуй и Сергей. Целого барашка, конечно, и вина с мёдом?

– Нет, целого, пожалуй, не надо. Сейчас нам и ноги хватит. А вина давай. Да и сам присядь поговорить с нами.

– Отчего же и не присесть к такой компании, – распорядившись принести требуемое, согласился трактирщик. – С вами и посидеть приятно. Порадуете нас на арене?

– Да что, вы все сговорились что ли! – закипятилась Охота. – На арене, на арене! Как только в город въехали, так все нас на каждом шагу только в Колизей и хотят выпихнуть. Дела у нас! Понятно?

Василий заговорщицки склонился к нам.

– Догадываюсь я, какие у вас в Риме дела. Но, может быть, одно другому не помешает.

– Помешает, – отрезала Антогора. – Не помешает, если ты наше дело за нас и сделаешь. Раз ты о нём всё знаешь.

– Эх, Антогора, разве это может что-нибудь за вас сделать, – с сокрушением проводя руками по своим толстым бокам, проговорил Василий. – А так бы я с радостью. Эй, а вот и ваша баранья нога и вино. Ставьте, ставьте сюда. Вот. Наслаждайтесь.

– Для полноты наслаждения, Василий, ты бы рассказал бы нам, чем сегодня Рим живёт.

– Ожиданием живёт. Сенат должен избрать нового императора. Говорят, что все больше склоняются в пользу Тиберия. Хотя тут и склоняться-то вроде больше и не к кому.

– Понятно, а ещё что-нибудь?

– Всем известно, что сотворили с вашим племенем Антоний и Октавиан. Теперь народ ждёт, чем всё кончится.

– По-твоему ещё не кончилось?

– А зачем вы здесь?

За столом воцарилось молчание. Василий повертелся так и этак, чувствуя, что вроде бы ляпнул что-то не то. Крякнул с досады и тяжело поднялся.

– Пойду я, пожалуй. Крикните, если что.

– Вот, видали? – поставив стакан на стол, скривилась Ферида. – Все знают, зачем мы в Риме. Что будем делать?

– Ждать, что удастся сотворить Панкратию, – ответила Антогора. – Не пойдём же мы на приступ дома Цицерона. Октавиан понимает, кто его может укрыть и не выдаст – его учитель. Вот в своём доме и не расположился.

Обратно шли, внимательно присматриваясь к толпе. Лица у всех заинтересованные, кивают, встретившись взглядом, но настороженно. Ждут каких-то событий. Ну, и пусть ждут. Вот попали-то мы! Что ни делай – за тобой тысяча глаз смотрит. Охота ловко поймала за ухо какого-то слишком обнахалившегося уличного воришку. Который к нам опрометчиво или из бравады перед приятелями посмел приблизиться. Бить не стала. Только шлёпнула его пониже спины так, что он пролетел вперёд шагов десять под смех толпы. Панкратий оказался уже дома и половина слуг тоже.

– Не знаю, успели мы или нет, но, кажется, успели. У дома Цицерона всё время держатся два наших человека. Но только у обеих дверей. С вашим шумным приездом – это просто ерунда. Можно уйти через любое окно или стену сада. Марка и Ливия уже не было дома. Так что пришлось их управляющим растолковывать, что к чему и, что хозяев некогда ждать. Сделали то же, что и в прошлый раз. Расставили тех же людей у тех же ворот. Так что наши люди обложили дом Цицерона так, что мышь не проскочит. А люди Марка и Ливия смотрят за всеми городскими воротами. Но, если Октавиан решит быстро или с силой вырваться из города, то помехи ему не будет. Стража не вмешается, а вы к нужному месту вовремя не поспеете. Он уже окажется за стенами. А там уж беги куда хочешь.

– Тогда нашим людям у дома Цицерона нужно быть внимательнее и быстрее. Чтобы успели нас предупредить за то время, пока Октавиан доберётся от дома Цицерона до любых ворот. А там уж он от нас не уйдёт, – прикинула ситуацию Антогора. – Ладно, ждём Марка и Ливия. Панкратий, ты бы сходил к Сенату. Поймай их там. Незачем им терять время, заходя к себе домой. Сразу бы к нам.

И Панкратий их поймал. Как вошли, так обряд лобзанья с амазонками. Что же это такое получается? В Риме такого порядка нет, чтобы при встрече целовать не родственных женщин. Гетеры и порнайи не в счёт. Чего это Марк и Ливий липнут к нашим амазонкам? Впрочем, такую форму проявления дружеских чувств принёс сюда я. Да и Александр тоже не стесняется. Да и девочкам приятно. Но что бы уж все подряд, пожалуй, слишком. Чёрт, что это я? Ревную что ли? Обалдел совсем!

– Панкратий по пути нам всё рассказал, – начал Ливий. – Но будем надеяться, что ничего ужасного ещё не произошло. Пути побега под надзором. Присядем и подумаем, как в такой ситуации может поступить Октавиан.

– Как трус, – сразу же ответила Антогора. – Подлецы – они всегда трусы. Сидеть у Цицерона Октавиан не станет. То, что за домом присматривают – они оба, конечно, знают. А трусу всегда кажется, что вокруг него мало защиты. Он непременно постарается вырваться из ловушки, в которую попал. Но ему нужно время понять, что происходит, составить план, как вырваться, подготовиться. Только после этого он попытается уйти из Рима. Сколько времени ему на это потребуется? Как быстро он рванёт? Каким способом?

– Ну, со временем ему тянуть очень-то нельзя. Да и помощь у него немалая. Я думаю, что у нас на ожидание его действий не больше трёх-четырёх дней. Ему же или им нужно понять глубину препятствий для ухода и как их обойти, – высказался Марк.

– А не попытается ли Октавиан вырваться во время боёв в Колизее? – предположил Ливий.

– Вот и этот туда же! – возмутилась Ферида. – Вы что, совсем все очумели? С чего вы взяли, что мы непременно полезем в этот ваш Колизей? Октавиану имеет смысл уходить во время боёв только в том случае, если мы будем участвовать в этих боях. Тогда мы не сможем его преследовать. Вы этого хотите что ли?

– Что ты, что ты, – встрепенулся Марк. – Это Ливий просто помечтал. Траур ведь кончился, а вы здесь.

– Не валяй дурака, Марк, – бесцеремонно оборвала его Антогора. – Клоните-то вы оба к чему? Мы прибыли сюда за Октавианом и ради вашей прихоти и увеселения рисковать делом не будем. Что-нибудь противное этому, пока мы на службе у Александра нам может приказать только Александр. А если его нет, то только Сергей. А он этого делать никогда не будет.

Марк даже опешил от такой грубой и решительной отповеди. Похоже, что с господами сенаторами ещё никто не позволял себе так говорить. Повисло напряжённое молчание. В этом же унылом молчании сели и за ужин. Антогора немного поуспокоилась и попыталась разрядить ситуацию.

– Ливий, Марк, вы уж извините меня за грубость. Я не хотела вас обидеть. Но вы и сами должны понимать, что…

– Да, ладно, чего уж там. Мы тоже хороши.

– Интересная ситуация у нас сложилась, – завёл я разговор издалека. – Как в город вошли, так на каждом шагу встречаются поклонники наших красавиц. Но исключительно поклонники, желающие увидеть их в гладиаторском бою. А я чувствую, что и девочки не прочь бы поразмяться. Да вот прибыли-то мы совсем не за этим и рисковать нам нельзя, чтобы не погубить дело.

– Да, ясно, ясно! Что снова повторять, – досадливо отговорился Марк.

– Правда, – продолжил я гнуть свою линию, – при некоторых условиях мы всё, что хотим, можем провернуть целиком и без всякого риска.

Антогора подняла голову от тарелки, и с интересом взглянула на меня.

– Ну-ну?

– Всё должно сложиться, как нам всем хотелось бы, если в доме Цицерона не узнают, что амазонки участвуют в боях.

Все замерли, пытаясь осмыслить идею.

– Поняла! – воскликнула Антогора. – Там никто ничего не узнает, если объявлено о нашем участии будет уже после начала боёв. А когда узнают, то бежать будет уже поздно.

– Именно. Не так, правда, просто. Нужно будет и в Колизей вам войти незаметно, и как только вас объявят, из Колизея никого не выпустить до окончания. Но, я думаю, здесь нам поможет Флав Оргий. Он очень заинтересован в этом. Марк, ты ведь с нашей стороны со всеми договариваешься. Флав уже к нам приходил. Мы пригласили его на всякий случай заглянуть к нам завтра вечером. Не обнадёживали, но вдруг что-то сложится. Берите его и приходите все завтра днём. При тайных условиях у него будет много работы в подготовке боя амазонок.

Флав Оргий с Марком и Ливием пришли в середине дня. Весёлые и возбуждённые.

– Флав готов сделать всё, что только потребуется, чтобы увидеть амазонок на арене, – сообщил Марк. – В дни боёв он в Колизее самый главный. Ему подчиняются все. И гладиаторы, и слуги, и зрители. Мы ему объяснили по поводу скрытности. Он согласен.

– Замечательно, тогда сядем и обсудим, что именно и как нужно сделать.

А у нас перед этим только что закончился разговор об оружии для амазонок. Возникла неожиданная проблема.

– Я думаю, что сначала покажем бой на мечах между собой, – предложила Антогора.

– На наших? – спросила Охота.

– На наших.

– А где мы возьмём ещё один? Тебе же нужно два.

– Чёрт, об этом я и не подумала. В самом деле, в Риме мы наверняка ничего даже похожего не найдём. Панкратий, у тебя же в хозяйстве оружие есть. Там не завалялось длинного меча?

– Разные есть, но насчёт длины не уверен. Посмотрите сами.

Спустились в подвал и долго рылись среди всякого оружейного барахла. Ферида взяла какой-то короткий меч и трахнула им плашмя о колонну, поддерживающую свод. Рукоять отломилась.

– Ерунда какая-то, – посетовала Антогора, – где взять ещё один порядочный меч? Давайте тогда так, я возьму два коротких – гладиаторских, а вы будете со своими.

– Да ты что! Двойная разница.

– Ничего, как-нибудь отобьюсь. Опасность в другом. Расстояние между нами сократится, а вы будете размахивать длинными мечами. Можете задеть друг друга. Так что против обычного держитесь друг от друга подальше. Скажем, хотя бы на длину двух наших мечей. Мне за вами будет следить труднее, но не намного. Так что имейте это ввиду.

– Да, а где взять хорошие короткие мечи? – озаботилась Ферида. – Видела, что за хлам в подвале? С ним мы с Охотой тебя на арену не пустим. Это не бой будет, а страх и недоразумение.

Тут как раз гости к нам и подоспели.

– У нас проблема с оружием, – заявила Антогора. – Нужны два хороших гладиаторских меча, а в доме ничего порядочного нет.

– Вот уж чего, а мечей-то у нас достаточно, – Ответил Флав Оргий. Выберете в Колизее любые.

– Чтобы выбрать время надо, а в Колизее у нас этого времени не будет.

– Тогда я распоряжусь, чтобы завтра утром вам привезли мечи для выбора.

– Только пусть за ними отправятся слуги Александра. Незачем кому-то знать, куда их повезут.

– Что ещё?

– Три длинные дубинки и три больших, трезубых кинжала.

– Будет вместе с мечами.

– Тогда с оружием всё. Как мы войдём в Колизей?

– Через час после начала. Улицы будут пусты. Как войдёте, то все ворота сразу запрут и не выпустят никого, кроме вас до самого окончания боёв. Так что ваши бои будут в самой середине.

– А как с гладиаторами? Им же нужно будет знать, с кем встретятся. Оружие опять же выбрать, договориться между собой о тактике. На это время нужно. А там много всякого народа болтается.

– Я об этом уже подумал, – ответил Флав. – Гладиаторов заведут в их помещения с утра и объявят о вас. Слуг, пищу, знахарей к ним на всякий случай тоже с утра. Затем запрут все наружные двери и решётки в гладиаторские помещения. Тоже до конца боёв. Никто не войдёт – не выйдет. Поставим стражу, чтобы снаружи к решёткам никто не подходил. Во всём Колизее знать о вашем участии в боях и свободно перемещаться буду только я.

– Очень хорошо. Мы будем довольны такой подготовкой.

– Мы подумали, – заговорил Марк, что неплохо бы объявить награду выстоявшим гладиаторам.

– Неплохо бы, – согласился Флав. – Какую? В прошлый раз обещанные десять золотых так никто и не получил.

– Давайте, как и нам пообещайте, – предложила Антогора. – Пять золотых, любому оставшемуся на ногах после одной десятой часа схватки.

– Что вы покажете?

– Схватку между собой, а потом выпускайте гладиаторов.

– Сколько выставить?

– Шестнадцать.

– Ого, против троих-то?

– Ничего, нормально.

Флав ушёл готовить свои дела и Марк с Ливием вместе с ним.

На следующий день с утра прикатила повозка с оружием. Девочки долго копались в ней во дворе. Дубинки и кинжалы сомнений не вызвали. А вот мечи проверяли долго и тщательно. Несколько сломали.

– Что за хлам они используют в боях! – поразилась Охота.

– Это не мечи хлам, а рука у тебя, как кузнечный молот, – засмеялась Антогора. – И у Фериды тоже. Вот эти два мне, пожалуй, подойдут. Потяжелее обычных. Да, подойдут.

– Интересно, какой подарок тактики нам приготовят гладиаторы? – задумалась Ферида. – Девочки, обойдёмся ли дубинками?

– Хочешь или не хочешь, а обойтись придётся. Сама знаешь, что мы ради потехи крови не проливаем. Это уж они пусть стараются, как хотят. Нам до этого дела нет.

Полюбовались в окна, как народ, толкаясь, движется по улицам в сторону Колизея. Постепенно давка пошла на спад, превратилась в ручеёк. А ещё немного времени спустя суетливо побежали вслед за прошедшими толпами отдельные припозднившиеся. Улицы опустели почти подчистую, несмотря на базарный день. Только пара каких-то фигур бесцельно слоняется поодаль от дома Александра, поглядывая в проулок, в который выходят наши ворота.

– Панкратий, твои люди готовы? – крикнула во двор Антогора.

– Готовы.

– Выпускай!

В проулок вывалилось несколько человек и пошли в противоположную от Колизея сторону. Поравнялись с праздношатающимися на улице, внезапно набросились на них, и потащили с собой назад в проулок. Затянули их во двор. Панкратий подошёл, посмотрел на захваченную пару, что-то спросил. Ответа не дождался, пожал плечами и ткнул пальцем в сторону подвала.

– Вроде всё, – сказал я, – шпионы Октавиана нам не помешают. Антогора, ты первая? Садись.

Причесал девочек.

– Ну, что, пошли что ли? Панкратий, мы готовы!

– Мы тоже.

Бесполезно всё это. Как только вышли на улицу, так сразу стало ясно, что слугами не загородить амазонок от возможных взглядов со стороны. Они выше меня-то чуть ли не на полголовы, а уж над другими возвышаются просто бесстыдно. Нелепая будет процессия.

– Панкратий, ерунда получается. Мы, наоборот, привлекать внимание будем такой несуразной толпой.

– И что делать?

– Идите все вперёд, а мы с девочками отдельно. Всё ж не так в глаза бросаться будем.

– Ладно.

Рим словно вымер. Только редкие женщины попадаются по пути или смотрят в окна. Вываливаемся из улицы. Панкратий со своими спутниками уже входит в последние ещё открытые ворота Колизея. Мы за ними. Ворота захлопываются. Флав Оргий нас уже ждёт. Уводит девочек куда-то вниз, а я по старой памяти начал карабкаться по лестницам и топать по галереям к ложе Марка. За стенами буря голосов восторженной толпы. Добрался. Говорят, что население Рима около полумиллиона жителей. Колизей вмещает пятьдесят тысяч. Если отбросить женщин и детей, то здесь, наверное, каждый третий римлянин. Впечатляет.

– Ну, как? – первый же вопрос Марка.

– Порядок.

– Успокоил, – и распорядился стоящему позади слуге подать вина.

Уместно. В горле всё пересохло. Хоть и осень, но жарко и волнуюсь-таки. Причём вовсе не за дело, а за девочек. Даже как-то и не слежу, что происходит на арене. Какая-то групповая драка. Ещё не кончилась, а кого-то уже утаскивают с арены.

Спрашиваю: – Цицерон здесь?

– Здесь. Вон, видишь, ниже нас и правее в коричневой тоге?

– Ага.

Представительный старикан. В прошлый раз я на него внимания не обратил. Всё больше смотрел, как Ульпиан толчется около Антония и Октавиана. Сегодня на императорском месте пусто. Вон Флав Оргий появился в судейской ложе. О чём-то толкует с судьями. Те согласно кивают головами.

Рёв труб, оповещающих об окончании боя. Главный судья поднимается. Шум трибун мгновенно стихает.

– Амазонки Охота, Антогора и Ферида, – громогласно провозглашает он. – Схватка между собой без судейства.

Какая удивительная акустика в Колизее! Крыши нет. Звуку отражаться не от чего, а отчётливо слышно каждое слово. Девочки выходят на арену. Императору кланяться не надо. Только трибунам. На девочках всё так же, как и в прошлый раз на Антогоре. Лишь повседневные, короткие кожаные юбки и жилеты. Вижу как Цицерон, став мрачнее тучи, нетерпеливым знаком подзывает слугу. Быстро говорит ему что-то и того словно ветром сдуло.

Заревели трубы, объявляя начало боя. Амфитеатр замер. Стальная свистопляска началась. Что-то такое я наблюдал, когда девочки махали саблями в фехтовальном клубе Гешвига. Но то, что происходит здесь и сейчас сильно отличается от прошлого. Огромные мечи несравнимы по размеру и весу с саблями. Казалось бы, всё должно замедлиться. Чёрта два! За широкими мечами, конечно можно следить глазами. Это не шпаги, которые в быстром движении превращаются в трепещущие веера. Но всё равно их мелькание неправдоподобно быстро.

Стремительное перемещение ног, рук и тел. Свист рассекаемого сталью воздуха. Грохот и звон металла. И всё это в мёртвой тишине огромной, затаившей дыхание толпы. Охота и Ферида опять лупят по Антогоре, что есть силы, а той хоть бы что. Перехватывает и отбивает удары с такой лёгкостью, словно отмахивается от мух. Её противницам всё время приходится отскакивать назад, чтобы размахнуться длинным мечом. А Антогора, танцуя, делает шаг вперёд и преимущество длинного меча противника пропадает.

Краем глаза вижу, что вернулся слуга Цицерона – не выпустили. Что-то виновато говорит своему хозяину. Тот от досады ударяет кулаком о барьер ложи. Оборачивается к нам и смотрит в нашу сторону тяжёлым взглядом. Ливий в ответ пожимает плечами и разводит руками. Цицерон отворачивается.

Охота кубарем летит на песок. За ней следом Ферида. Невозможно заметить, что для этого сделала Антогора. Стоит и ждёт, когда обе поднимутся. А те, поднявшись коротким прыжком, без малейшего промедления летят навстречу Антогоре, выставив вперёд клинки. Двойной удар, звон, скрежет стали о сталь. Действительно, всё звучит так, словно кто-то непрерывно дубасит стальным прутом по звонкой наковальне. Гремящий гул наполняет и переполняет чашу амфитеатра и словно переливается через край в окружающий мир.

Что-то изменилось. Антогора отступает? Устала? Но такого ведь не бывает! Шаг назад, другой, третий. Вдруг она резко отскакивает, оторвавшись на мгновение от подруг, разворачивается и делает рывок к стене, окружающей арену. Охота и Ферида за ней, отставая всего на два-три шага. Антогора оглядывается назад, оценивая дистанцию до преследовательниц, прыгает ногами прямо на стену и, используя инерцию, прижавшую её к стене, делает два шага вверх. Подбежавшие девочки задрав голову смотрят на неё снизу, но мечом беглянку уже не достать. Антогора отталкивается от стены, как заправский акробат и, совершая в воздухе сальто, летит назад над головами своих подруг. Пружинисто приземляется на ноги у них за спиной. Всё! Острия коротких мечей Антогоры упёрлись в спины Охоты и Фериды. Бой окончен.

Из-за восторженного рёва публики, почти не слышно звука труб, оповещающих о завершении схватки. Небольшой перерыв. Амазонки не спеша подходят к воротам на арену. Отдают Панкратию свои мечи и забирают кинжалы и дубинки. Отходят на противоположную сторону арены и ждут, о чём-то разговаривая между собой. Главный судья опять поднимается и гул голосов послушно стихает.

– Амазонки Охота, Антогора и Ферида против шестнадцати гладиаторов. Бой на выносливость и время по колоколу. Оставшийся на ногах после десятой части часа получает в награду пять золотых.

Это значит, что за шесть минут гладиатору нужно любым способом увернуться от дубинки амазонки. Кто это способен сделать, если вспомнить прошлогодний бой? Рёв труб. Гладиаторы выбегают на арену. Все с огромными почти в рост человека щитами и своими обычными короткими мечами. Удар колокола. Весь Колизей, как от землетрясения содрогается от дикого хохота.

Гладиаторы построились в круг, наглухо загородившись щитами. Только самые кончики мечей торчат наружу между ними. Амазонки, похоже, озадачены. Не выставленный меч не перехватить трезубым кинжалом. А дубинкой до шлема гладиатора не достать. При опасности гладиатор просто присядет и верх щита не позволит нанести удар по голове.

Так вот над чем захохотала публика! Гладиаторы вовсе не собираются нападать. Им – главное продержаться шесть минут и получить награду. Это вовсе не трусость, а расчёт. Сегодня они учли прошлую ошибку, когда Антогора выбивала их в куче или с флангов. Сейчас никаких флангов и куч нет, с которых можно было бы подступиться. Амазонки разошлись и кружат вокруг стены щитов, пытаясь понять, как взломать такую глухую оборону. А время идёт.

Антогора стоит напротив Фериды, а между ними гладиаторский круг. Охота разбегается сбоку, мощный толчок ногой, девушка, как птица пролетает над щитами, и приземляется на корточки в центре круга гладиаторов. Мгновенно вскакивает, оборачивается вокруг себя, пытаясь увидеть, кто сейчас на неё бросится. Никто. Гладиаторам нельзя повернуться внутрь. Снаружи Антогора и Ферида только и ждут, что кто-то станет к ним спиной.

Великолепный групповой приём шестнадцати боевых фигур! Круг гладиаторов раскалывается надвое по восемь человек на линии между Антогорой и Феридой. Восьмёрки отбегают от Охоты, как ошпаренные и каждая мигом опять свёртывается в другой круг меньшего размера. Озадаченная Охота опять оказывается, что называется, в чистом поле между двумя кругами щитов. На трибунах восторг. А время идёт.

Теперь и прыгнуть внутрь строя щитов нельзя. Стоят плотно и непременно напорешься на выставленный вверх меч. Получается, что Антогоре достаётся восьмёрка противников, а Охоте и Фериде восьмёрка на двоих. Антогора обходит стоящие щиты спокойно, как на прогулке почти вплотную к ним. Никто оттуда даже и не пытается её кольнуть. Хотя нужно только лишь вытянуть из-за щита руку с мечом. Провоцирует. Ни фига! Никто не поддаётся. Только глаза гладиаторов над щитами настороженно следят за девушкой. А время идёт.

Антогора внезапно набрасывается на ближайший щит плечом и вбивает, стоящего за ним гладиатора внутрь их круга. Два глухих удара влево-вправо и в обороне возникает пролом шириной в три щита. Антогора едва успевает отскочить назад от мгновенно повёрнутых в её сторону мечей. Но вот упавшие гладиаторы мешают стоящим. Лежащие тела не дают быстро замкнуть кольцо обороны.

Я не могу уследить сразу за всем и наблюдаю только за Антогорой. Что там делают Охота и Ферида мне не уловить. Они умудрились своих противников оттеснить в другой конец арены и что-то там с ними вытворяют.

Антогора же и не думает позволить теперь гладиаторскому строю замкнуться. Начался неподражаемый боевой танец Антогоры. Гладиаторы быстро смещаются в сторону, чтобы лежащие тела не мешали им перестроиться. Но теряют при этом ещё одного человека. Сомкнуться не удаётся. Теперь их осталось лишь четверо и, пытаясь, стать спиной к спине, они мешают движениям друг друга. Исход предрешён. Между щитами не замкнуть широкие щели и у гладиаторов теперь единственное спасение – действовать мечом. Что и пытается сделать один из них. Звон перехваченного клинка, рывок трезубым кинжалом, пинок в щит, удар дубинки и их уже трое. Прыжок амазонки вправо – туда, где нет торчащего меча. Удар дубинки за край щита по руке гладиатора, держащей щит и сразу же по шлему. Осталось двое. Но звон колокола, а за ним рёв труб останавливает схватку.

Похоже, Антогора нисколько не обескуражена таким исходом. Подумаешь, не хватило лишь нескольких мгновений и только-то. Охота и Ферида спокойно стоят и наблюдают за финалом. Неподвижные и шевелящиеся тела их противников валяются тут и там. На трибунах – буря.

Я бегу вниз и по пути сталкиваюсь с Флавом Оргием. Он тоже туда. Я как-то и не подумал, что меня-то в помещения гладиаторов не пустят. Да и в их лабиринте я потеряюсь. С Флавом же можно пройти всюду. Приходим к воротам на арену. Девочки уже здесь. Некоторые гладиаторы выходят с арены сами. Некоторых тащат на плечах.

– Бешеные бабы, – слышится досадливый голос одного из них.

Тут же и двое гладиаторов, выстоявших до звука колокола. Флав подзывает их и, развязав свой кошелёк, вручает каждому по пять золотых ауреусов. Амазонкам тоже.

– Вы не уходите пока, – предупреждает Флав. – Из лож могут ещё что-нибудь принести. Красиво было.

Девочки спокойны и довольны.

– Охота, а это что у тебя? – восклицает Антогора.

На животе красавицы узкая царапина набухающая кровью.

– Да так, задел тут один случайно.

– Случайно? Помнишь кто?

– Да, вон тот, – ткнула Охота пальцем в сидящего на лавке и привалившегося к стене молодого парня.

– Отдай ему свои пять золотых. Внимательнее нужно быть.

Охота обиженно шмыгнула носом, но возразить не посмела, признавая свою ошибку. Подошла к парню, что-то сказала, указав на свою царапину, и вложила монеты ему в руку. Вернулась к нам мрачная, но не надолго. Сверху, из патрицианских лож принесли поднос с подарками. Очень даже приличная россыпь золотых монет и несколько перстней с каменьями. Девочки сгребли всё с подноса.

– Ну, что, Флав, мы пойдём? Прикажи нас выпустить.

– Слава Богов с вами!

На улицах всё также тихо, а чаша Колизея у нас за спиной продолжает кипеть страстями людской массы. Панкратий со слугами остались досматривать бои.

– Никогда не поверю, Антогора, – говорю я, беря амазонку за руку, – что в вашей схватке между собой, когда ты пролетала над головами Фериды и Охоты, они не успели бы повернуться и встретить тебя мечами.

– Успели бы, конечно, – смеётся она, – и не раз успели бы. Но так публике интереснее.

Вернувшись домой, отпёрли подвал и Ферида выпихнула шпионов Октавиана на улицу. Есть ещё не хочется. Антогора завалилась в кресло и блаженствует, сладостно потягиваясь в безделье, и, время от времени, бросая взгляд в мою сторону. Ферида с Охотой пытаются сообразить, как же лишний перстень из полученных в Колизее подарков разделить на троих. Никак не получается.

– Я нам с мамой в дом ковёр куплю, – заявила Охота. – Большой и красивый – с морем и кораблями. Я такой приметила, когда мы в мастерских были.