Текст книги "Несвятая троица"

Конечно, в городе были видящие. Один, сеньор Крю, как его все называли, работал с бургомистром в ратуше.

Несколько видящих были ближниками герцога дель Шара и служили у него в войске. Говорят, и сам герцог был видящим, но вот беда, видел не все. Но это были важные видящие, где они, а где Лидик? А тут обычный человек, который может даже остановиться у них в гостинице. Может быть, он научит Лидика колдовать? Ведь Лидик теперь тоже… видит.

Мальчишка стучал башмаками по мостовой, стараясь не отстать от собеседника шипящего господина. Тот вышел из гостиницы перед ним и теперь, не оглядываясь, шел быстрым шагом по Аллее Героев. Маленький и неприметный, всего на голову выше Лидика, одетый в какую-то грязную куртку и заляпанные кожаные штаны, Жук был похож на мастерового, спешащего по делам. Пару раз он подходил к нищим, сидящим прямо на бордюрах палисадников, и перекидывался с ними парой слов. Дойдя до Восходной улицы, мужичок свернул направо и через квартал оказался возле ворот.

Лидик знал свой родной город как никто другой и быстро сообразил, что за путниками, проходящими сквозь ворота, проще всего следить из надвратной башни. Днем пробраться туда не составляло труда – они с друзьями не раз лазали по городской стене. Последние несколько дней ворота города на ночь закрывались, а на стенах стояли воины – опасались бандитов, бегущих из полыхающей войной Эртазании. А днем в воротах стоял усиленный наряд стражи и два герцогских дружинника в блестящих кольчугах и с арбалетами. Сегодня Лидик заметил еще и видящего, в дорогих кожаных доспехах, рассевшегося в тени башни и лениво глядящего на редких путников, входящих в ворота. Приезжих было немного, в пределах видимости на тракте была вида парочка крестьян с подводами и фургон торговца, сопровождаемый четырьмя конными воинами.

Мальчик нырнул в плющ, оплетающий стену башни и безошибочно уперся в невидимую снаружи дверь. Несмотря на кажущуюся запущенность, дверь открылась без малейшего скрипа. Лестница за ней вела в караулку, где ночью дежурила городская стража. Лидик уже несколько раз приводил сюда гостиничных ланей, которые за небольшую мзду скрашивали стражникам ночи в караулке. Парню перепадала лишняя монетка как посыльному – он всегда знал, кто из девчонок освобождался раньше, и бегал в караулку, чтобы узнать, спят офицеры, или девочкам стоит немного подождать с визитом.

Днем здесь никого не было, и Лидик, извиваясь ужом, пролез в отверстие, через которое ремонтировали механизм, открывающий и закрывающий ворота. Не очень удобно, зато теперь он сидел прямо над проходом в башне и мог видеть путников и с одной и с другой стороны стены.

Жук о чем-то болтал с торговкой, на латке которой были разложены гостиничные бирки – у нее каждый приезжий за монетку мог узнать, какие постоялые дворы свободны, а где мест нет. Торговка была толстой, крикливой теткой, и Лидик ее терпеть не мог. При встрече она больно хватала его за щеку, приговаривая: «Ах, какой малец, ах проказник…» За торговкой на лавочке неподвижно сидел странный тип, несмотря на жару, весь закутанный в плащ, да еще и с капюшоном.

Снаружи, вдоль тракта раскинулся небольшой посад – несколько палаток, фургонов и телег тех, кому не по карману городские гостиницы. Посадские что-то готовили на кострах, до Лидика доносился запах специй и жареного мяса.

Фургон торговца медленно подкатил к воротам, и стража вышла его встречать. Ох, Создатель, а торговец ведь – стех! Действительно, на козлах сидел высокий и худой мужик в светло-сером балахоне, за спиной которого виднелись красиво сложенные, еще оперенные крылья. Стражники тут же опустили глаза в землю, потребовав показать, что в фургоне. Оживился и видящий, встав так, чтоб одновременно держать в поле зрения стражу, стеха и купеческих охранников. Однако, стех не стал дурить, а соскочив с козел, распахнул двери фургона. Что было внутри, Лидик не видел, но, похоже, ничего интересного. Стражники махнули рукой, мол, закрывай. Стех со стуком закрыл двери и передал стражникам несколько монет.

Видящий вернулся в свою тень, фургон и верховые проехали под Лидиком и исчезли на городских улицах. Стражники, кинув монеты в специальный ящик, позевывая, расположились на своих привычных местах.

Спустя десяток минут к воротам подкатила подвода, управляемая большим и толстым крестьянином. На телеге в два ряда лежали плотно набитые мешки. Стражники выдвинулись вперед, видно собираясь проверить их содержимое, как вдруг истошно завизжала торговка. Лидик посмотрел в ее сторону и в ужасе дернулся, ударившись головой о балку, под которой он лежал. Рядом с визжащей торговкой, в быстро расплывающейся темно-красной луже лежало дергающееся тело Жука. Из левой части его спины торчало ярко-белое оперенье стрелы. Тип в капюшоне, недавно сидевший на лавочке под яблоней, исчез без следа.

Андрей Беркутов, Шар, 24-го изока, день

Как ни странно, ящеры оказались идеальным средством передвижения. Во-первых, строптивыми они были, пока шли за телегой. Стоило на него взгромоздиться, раптор полностью застывал и превращался, буквально, в робота – ни одного движения без команды поводьями. Во-вторых, зверь мгновенно набирал скорость, а тело всадника сидело как влитое в специальном седле. Чтоб из него выпасть, надо было крепко постараться. В-третьих, раптор жрал все подряд, не потел, не вонял и не требовал особого ухода. Даже подковы ему не требовались. Ну и, в-четвертых, чешую ящера очень нелегко было пробить. Только теперь, сев в него и проехав некоторое расстояние, я понял, почему они стоят дорого. Лошадь и этот зверь по комфорту соотносились приблизительно, как «Лада-Калина» и БМВ икс пять. Единственный его минус, по словам Цепалы, – непереносимость холодов. Вадим затруднился перевести, при каких именно морозах ящер становился недееспособен, но судя по деталям рассказа – градусах при двадцати ниже нуля. А такое в этой местности, по словам купца, не часто бывает. Я даже подумал, что мы не станем продавать зверюг, если не возникнет острой необходимости, а оставим их для собственных нужд.

Чувствовал я себя после вчерашнего не очень, но вечерний разговор стоил похмелья. У пьяного купца развязался язык, и он рассказал много интересного про этот мир. Того, чего не знали деревенские дети.

Истории как науки здесь не существовало. Вроде как были какие-то летописи, но купец, хоть и грамотный человек, никогда их не читал и понятия не имел, где они хранятся. Но в семьях было принято рассказывать древние легенды, которые и выдавались как история цивилизации. Вот одну из таких легенд Цепала нам и изложил. Давным-давно жили в мире две расы – стехи и шоды. Достигли они небывалого могущества с помощью магии и различных технологий. Для повседневной работы и в качестве прислуги создали они себе рабов – людей, которыми управляли, смотря в глаза и давая различные задания. Так и жили, пока не разразилась между нелюдями великая война, которая, как я понял, отбросила цивилизацию далеко назад. Люди тоже разделились на два лагеря, каждый поддерживал своих хозяев. Длилось это противостояние очень долго, пока жрать стало нечего. Поскольку стехи и шоды вырезали друг друга в больших количествах, популяция людей стала преобладать. Начали возникать человеческие государства, которые со временем бросили вызов нелюдями.

Не так давно, но еще до рождения Цепалы появился великий человек, которого звали Мадри. Он провозгласил идею – люди есть раса, которая должна иметь те же права, что и нелюди. Под этим соусом ему удалось объединить несколько человеческих государств в одну империю. Нелюдям это пришлось не по душе, и снова началась война. Однако людей было много, и несмотря на то, что магов среди них, то бишь нас, было всего один на сотню, человеческая армия победила. Как я понял, врага просто залили кровью и завалили трупами. Узнаю человечество!

По результатам войны была подписана Хартия: нелюди соглашались на существование Империи Людей, однако поставили жесткие ограничения. Все их Цепала не знал, однако то, что касалось его бизнеса, смог рассказать. Купец торговал магическими артефактами, продажа которых сильно лимитировалась, в зависимости от их типа и количества. Формально большинством артефактов могли торговать только государства нелюдей – Адостан и Эдем. Но, как это обычно бывает, одно дело законы, а другое – реальная жизнь. И стехи, и шоды тоже хотели кушать. А золото – отличное средство, помогающее забыть межрасовые обиды. В результате нелюди в частном порядке мастерили запрещенные поделки и продавали контрабандистам, таким, как Цепала. Люди охотно скупали артефакты, а крылатые и рогатые, на государственном уровне, правда, скрежетали зубами. В последние годы ситуация накалилась до предела, и вот, похоже, вспыхнула. Слушая купца, я наконец многое понял из того, что мне пыталась рассказать Диана при нашей единственной встрече. И меньше всего мне нравилось, что мы оказались в самом эпицентре событий.

Солнце сегодня снова припекало. Наверное, мы с Вадимом выглядели местными терминаторами: верхом на рапторах, в блестящих на солнце кольчугах и конических шлемах. Дополняли все это великолепие пояса с оружием и гранаты, висящие на скрещенных на груди перевязях. Я дал себе слово, что, если будем живы, пошью у местных портных нормальную разгрузку. Во всей этой сбруе было очень неудобно, движение она стесняла не дай бог как, но выбора у нас особого не было. По обе стороны седла я прикрепил два взведенных арбалета, Вадим же сказал, что обойдется своими свежеструганными деревянными магическими штучками.

Ирка, надевшая джинсы и кожаную куртку с бляхами, которую ранее носил Дюша, гордо восседала рядом с Цепалой и выглядела как настоящая фанатка тяжелого металла. Мне пришлось выдержать нешуточную перепалку, девушка наотрез отказывалась надевать куртку мертвого парня, а когда я жестко настоял, здорово обиделась на меня и теперь дулась. Та еще проблема, – очередной раз подумал я, укорив себя за то, что поддался инстинктам. Ох, нельзя было с ней… Но попробуй, удержись, когда рядом такая красивая обнаженная и беззащитная… А теперь вот гложет это паскудное чувство. Вроде ты и ей что-то должен, а в то же время понимаешь, что хочется быть совсем с другой. Которую и видел-то всего один раз в жизни. Твою дивизию, иногда мне кажется, что женщины существуют специально для того, чтобы создавать мужикам проблемы.

Усилием воли откинув мрачные мысли, я вновь стал внимательно наблюдать за дорогой, держась на два корпуса раптора впереди фургона. В отличие от Эртазании, где все вокруг просматривалось на сто – двести метров, местный тракт петлял по лесу, что сильно ограничивало видимость. Лес изрядно зарос, мест для засады было более чем достаточно. Осложняло обстановку и то, что дорога была пустой. Доехав до первого большого перекрестка, мы обогнали лишь парочку беженцев-попутчиков, теперь же почти за два часа не встретили ни одного живого существа. Перед крутыми поворотами я пинал ящера каблуками в бок, чтоб разведать эти особо опасные отрезки, но пока, слава богу, все было тихо.

Зверя своего я назвал Динк, по имени персонажа, мультик про которого очень любил смотреть мой сын. Вообще, с каждым днем я все больше и больше скучал по дому. Никого, кроме сына и нескольких друзей, у меня там не осталось, но окружающая действительность за последнюю неделю уже набила оскомину. Постоянное, не отпускающее напряжение, как тогда в 1994-м, стало реально напрягать. И ни алкоголь, ни баловство с Иркой ситуации не улучшило.

Не знаю, как я почувствовал засаду. Потом, анализируя, решил, что бандиты где-то примяли ветки кустов или оставили следы, замеченные краем глаза. А может, просто сработала чуйка. Как-то вдруг, перед очередным поворотом мне щелкнуло – здесь и сейчас!

– Бойся! – заорал я, кидая одну за другой две гранаты за кусты между деревьями по ходу движения, а затем падая с Динка в дорожную пыль. Обе взорвались как надо, где-то рядом камушек-осколок звякнул по чешуе ящера, но тот лишь головой мотнул. Арбалеты уже были в руках, но целей видно не было. Нестройно заорали мои попутчики, громыхнуло еще несколько взрывов. В ответ, в лесу раздался крик боли, кто-то что-то скомандовал, послышалось шуршание кустов и шаги. Несколько секунд я продолжал лежать на дороге, ожидая чего угодно: стрел, бандитов, гранат и даже пулеметную очередь. Но ничего не происходило.

Встав на ноги и прикрываясь Динком, я стал смещаться к фургону. Цепала и Ирка испуганно глядели на меня из-под лавки, Динари и Терим, как было приказано, лежали под телегой, которую нервно дергали привязанные сзади четыре недовольных раптора. Глянув на Вадима, я не удержался и заржал. Наш маг, на полусогнутых, вертелся вокруг своей оси, выставив на вытянутой руке палку и яростно выглядывая врагов по сторонам. Левая рука, в которой был зажат деревянный кастет, была отставлена назад. Вид его откровенно меня позабавил.

Увидев, что я ржу, Вадим смутился и выпрямился во весь рост.

– Чего смешного? – буркнул он.

– Ты бы на себя со стороны посмотрел, – усмехнулся я, оглядывая кусты. – Крикни им, чтоб выходили, подняв руки вверх. Тогда оставим в живых. И продемонстрируй молнию, что ли, чтоб знали, с кем связались.

– Ладно, – пробурчал Вадик, поднимая кастет. Грохнуло знатно, аж уши заложило. Дерево, в которое впился голубоватый разряд, тряхнуло, кора полетела во все стороны. Вадим проорал на местном несколько фраз. Ответа не было, полная тишина.

– Это местные крестьяне шалят, – крикнул Цепала. За последние пару дней я эртазанский здорово подтянул – почти все понимал и пытался коряво говорить. – Они сбежали уже. Грабят только безоружных.

– Понятно, – ответил я, возвращаясь к раптору и засовывая арбалеты в чехлы на седле. Взяв шест, развернулся к Вадиму. – Смотри по сторонам, я пойду, гляну, что там. Буду выходить, предупрежу, не подстрели.

Лезть в лес не хотелось, но проверить надо было, чтоб стрела в спину потом не прилетела кому-нибудь. Перехватив шест поудобнее, я рванул в кусты, стараясь все время находиться в движении. Воронки от взрывов, ветки, посеченная осколками кора деревьев отчетливо показывали места падения гранат. Сместившись за кустами чуть вперед, по ходу движения каравана, я нашел подрубленное дерево. Держалось оно на туго натянутой веревке, привязанной за соседнее растение. Совсем рядом, недалеко от воронки, лежало окровавленное тело с оторванной ниже колена ногой. Возле руки валялся топор, которым, судя по всему, боец должен был перерубить веревку. Подойдя ближе, я аккуратно, боясь услышать щелчок чеки, перевернул тело. Потом только оборвал себя – какая чека, забыл где находишься?

Бородатый мужик в разорванной крестьянской одежде был мертв. Помимо оторванной ноги, его всего посекло осколками, граната, видимо, прилетела прямо под ноги. Взять с трупа было нечего, и я, захватив топор, стал протискиваться сквозь кусты обратно к дороге.

– Вадим, я выхожу, не стреляй! – заорал я, приблизившись к кювету.

Мои соратники осмелели, выбравшись из укрытий.

– А ну все обратно, – рыкнул я, направляясь к другому краю дороги и бросая трофейный топор на землю. – Я еще не все проверил. Дырок в теле не хватает?

С другой стороны трупов не было, но в одном месте на траве я заметил капли крови, видать задело кого-то. На одном из деревьев было оборудовано замаскированное сидячее место, похоже под лучника. Но ни людей, ни нелюдей здесь уже не было. Сбежали.

Крикнув Вадиму, чтоб не стрелял, я снова выбрался на дорогу.

– Мы страшные и нас все боятся, – бодро сообщил я соратникам. – У бандитов один двухсотый и минимум один трехсотый. Все сбежали, можем ехать дальше.

– Еще один труп? – каким-то подозрительно спокойным тоном произнесла Ира. – Они даже напасть не успели! А мы их гранатами… Мы звери, звери! – Девушка с криками бросилась ко мне и заколотила кулачками по моей кольчуге. – Мы появились здесь, а теперь убиваем одного за другим…

Она кричала еще какую-то чушь, но я прижал ее к себе, повернув голову к Цепале.

– В орехе осталось чего?

Он понимающе кивнул и полез в фургон. Обнимая и пытаясь успокоить рыдающую Иру, я задумчиво смотрел на Динари. В отличие от бьющейся в истерике землянки, местная девушка, спокойная как танк, достала еду из мешка и передала бутерброды брату и Вадиму.

Баронесса Диана дель Мио, резиденция герцога дель Шара, Прибрежье, Шар, 24-го изока, вечер

– Вы как всегда, прелестны, дорогая Диана, и я счастлив снова видеть вас в моем скромном жилище, – расплылся в улыбке герцог.

Назвать скромным его жилище было преступлением перед истиной. Даже в императорском дворце Диана не видела столь богатого, хоть и несколько безвкусного интерьера. Правителю Шара было чуть за пятьдесят. В целом, этот мужчина производил на Диану приятное впечатление. Легкая полнота не портила герцога, а искусно подобранный наряд, ухоженное лицо и прическа располагали к себе. Лишь хищный нос и глубоко посаженные глаза немного портили впечатление.

– Вы, как всегда, невероятно любезны, ваше сиятельство, – улыбнулась ему Диана, подавая руку для поцелуя. – И я рада снова навестить вас. К сожалению, по делам, – добавила она, увидев в глазах герцога что-то похожее на вожделение.

– Как, вы не примете участия в нашем карнавале? Как могут такую очаровательную головку занимать мысли о каких-то делах, – тон герцога не изменился, но Диана почувствовала, как он внутренне собрался.

– Что вы, я обязательно поучаствую в этом замечательном мероприятии, – тепло улыбнулась Диана, проходя в гостиную и присаживаясь на роскошный кожаный диван. – Разве карнавал в Шартане можно пропустить? Это же ярчайшее событие года!

– Вы тысячу раз правы, совершенно невозможно, – проговорил герцог, присаживаясь рядом. – Желаете что-нибудь выпить? Или, может, вы голодны после такой дороги?

– Благодарю, ваша светлость, я с удовольствием составлю вам компанию за обедом, но вначале, – баронесса достала из ридикюля запечатанный конверт и передала его дель Шару. – Это вам от моего шефа. Он постоянно загружает меня работой, я уже забыла, что такое светские развлечения!

– Ох, Диана, вы наговариваете на любезнейшего герцога Дингера, – усмехнулся дель Шар, быстро вскрывая конверт ножом для бумаг. Баронесса удовлетворенно отметила эту стремительность. Боится, что Дингер принудит вступить в войну, подумала она. Отказать империи дель Шар не может, слишком много рычагов есть у Властелина. Но золотой ручеек, текущий через Шар, благодаря контрабанде артефактов, сразу обмелеет, если герцогство вступит в войну. Как ни жадны шоды, а делать артефакты для врагов напрямую они не станут.

Хищный нос, давший герцогу одноименное прозвище, бегал по строчкам и, чем ниже к краю листа он опускался, тем большее облегчение проступало на лице правителя. Диана с улыбкой хлопала глазками, не пропуская ни единого оттенка в его настроении. Наконец герцог облегченно вздохнул и сложил вдвое лист бумаги.

– Ах, Создатель, неужели ради этого надо было нагружать вашу прелестную головку, – проговорил он, расслабившись. И, оглядев Диану с головы до ног плотоядным взглядом, добавил: – Эти шпионские игры так скучны…

– Есть еще кое-что на словах, – вдруг совершенно другим голосом проговорила она. Герцог вздрогнул от этого тона и теперь уже с опасением посмотрел на нее. – Лорд Дингер просил передать, что если наша маленькая шпионская игра увенчается неудачей, то империя будет наставать на участии Шара в коалиции. Пока же Властелин уступил просьбе лорда не привлекать Шар к войне. И только потому, что в мирной обстановке планируемую операцию будет легче осуществить. Я достаточно ясно донесла мысль моего шефа, ваше сиятельство?

Герцог закашлялся, поднеся платок к губам. Баронесса позволила своему взгляду приобрести обычное беспечное выражение.

– Да, вполне, – из голоса дель Шара начисто пропала игривость. – Чем конкретно я могу вам помочь?

– Ну что вы, ваша сиятельство, – улыбнулась Диана, кинув взгляд на слугу, внесшего поднос с кувшином шари и двумя бокалами. – Я не смею отнимать у вас время скучными деталями. – Дождавшись, когда слуга покинет их, баронесса продолжила: – На прошлом карнавале мы так приятно танцевали с шевалье дель Вилем, кажется он возглавляет вашу Тайную гвардию? Уверена, мы с ним прекрасно сработаемся, как только ваше сиятельство даст необходимые указания, – она встала с дивана, придерживая юбки. – Прошлый раз вы мне так и не показали ваш чудесный приморский парк.

– Ох, действительно, вы же не видели мою жемчужину, – дель Шар галантно подал руку и повел Диану к выходу. Пройдя через несколько залов, они вышли на широкую террасу.

Действительно, здесь было на что посмотреть. Огромный парк раскинулся прямо на берегу моря. Мощенные тесаным и плотно подогнанным камнем дорожки петляли между высокими мачтовыми крисами и кое-где подходили к полосе прибоя. Подстриженные газоны, клумбы и беседки образовывали единую и очень гармоничную композицию. Запах моря смешивался с ароматом цветов, создавая головокружительный коктейль из свежести и весны. Диана не могла не отметить, что ландшафтный художник герцога обладал куда большим вкусом, чем тот, который проектировал интерьер. Она совершенно искренне восторгалась парком, пока герцог не привел ее к маленькой беседке возле самого моря, а затем демонстративно достала артефакт в виде миниатюрного деревянного колокольчика. «Тихий колокол» с шипением активировался, полностью приглушив шум прибоя. Герцог ожидающе уставился на нее.

– В ваше чудесное герцогство уже прибыли или вот-вот прибудут несколько человек, – не стала тянуть Диана. – Некоторое время я буду с ними плотно работать. Мы с герцогом Дингером были бы очень вам признательны, если бы Тайная гвардия огородила нас от внимания наших врагов и партнеров.

Герцог усмехнулся.

– Партнеров-нелюдей, вы имеете в виду?

– Ах, ваше сиятельство, вы же знаете, как придворные перенимают привычки и лексикон своих монархов, – усмехнулась баронесса, опускаясь на скамейку беседки. – Но в данном случае мне бы хотелось избежать внимания всех наших партнеров.

Герцог присел рядом.

– Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, чем эти люди так заинтересовали вас, леди Ми? Я уже начинаю ревновать, – фривольность тона герцога была насквозь фальшивой. Хищный Нос впился в Диану взглядом, в котором можно было прочесть что угодно, кроме ревности.

– Знаете, ваше сиятельство, иной раз лишние знания приносят слишком большие печали. Это как раз тот самый случай.

– Но Диана, – Хищный Нос встал и заходил по беседке. – Возможно, зная больше, я смогу быть вам более полезен.

– Ах, ваше сиятельство, – Диана добавила металла в голос. – Оградите нас от назойливого внимания. Поверьте, уже этого будет достаточно для безмерной благодарности лорда Дингера.

– Ну хорошо, – герцог вдруг успокоился. – Я немедленно дам указание дель Вилю удовлетворить ваши даже самые… экзотические пожелания.

– Вы так милы, ваше сиятельство, – очаровательно улыбнулась Диана, понимая, что наступило время для небольшого пряника. – Перед самым отъездом из Захрана я так чудесно пообедала с графиней Терельи. По большому секрету она призналась мне, что граф склонен поддержать закупку боевых артефактов для армии у Шартанской торговой компании.

– Какая прекрасная новость, – Хищный Нос расплылся в улыбке. – Уже только за то, что вы привезли мне ее, я в неоплатном долгу перед вами, леди Ми!

– Тогда я надеюсь, что ваш повар не забыл рецепт тех удивительных миног под ореховым соусом, которыми вы угощали меня в прошлом году?

– Ни в коем случае, милая Диана, ни в коем случае. Мало того, я уверен, что стол уже сервирован, – герцог подал руку, и Диана, встав, усмехнулась про себя. Она единственная из женщин высшего света обожала эту рыбу, и ассоциации, возникшие сейчас у герцога, были написаны у него на лице.

Вадим Третьяков, Шартан, Шар, 24-го изока, вечер, ночь

Когда мы выехали из леса, солнце почти зашло. На фоне темнеющего неба, возвышаясь над колосящимися полями, появился красивый, словно с картинки, город. На первом плане выделялась крепостная стена с шестью высокими, коническими башнями. Одна, с воротами посредине, выглядела заметно больше остальных. Сама стена оказалась очень внушительным сооружением, особенно это стало заметно, когда мы приблизились: огромный вал, обложенный большими, серыми камнями, скрепленными более светлым раствором. В верхней его части, через равные промежутки темнели прямоугольные узкие бойницы.

В сам город нас не пустили. Как оказалось, ворота закрывались с закатом солнца, мы опоздали совсем немного. Однако Цепала трагедии в этом не увидел, направив фургон прямо на луг, окружавший крепостную стену. Кроме нас тут было достаточно много народа: фургоны, телеги, палатки, костры – далеко не все стремились ночевать внутри городских стен. Найдя место возле посадского колодца, мы припарковались, и я постарался элегантно соскочить с ящера. В прикиде местного стражника я сам себе нравился неимоверно, но, откровенно говоря, тяжелая кольчуга, шлем и кожаные штаны натерли все что можно и нельзя. Я очень хотел их немедленно с себя скинуть, переодевшись в обычную одежду, но не получилось. Беркут развил бурную деятельность: надо было срочно, пока совсем не стемнело кормить-поить нашу скотину, искать дрова, доставать воду и делать еще кучу всяких хозяйственных дел. Под конец он озадачил меня вопросом сигнализации для рапторов, лошадей и наших шмоток в условиях многолюдья, и мне пришлось крепко поднапрячь мозги.

Решение лежало на поверхности: каждую ценную вещь требовалось пометить специальной схемой и очертить периметр. В случае перемещения схемы за него начинался фейерверк. Проблема была в том, что я таких схем еще не делал и вообще пока смутно себе представлял, как к ним подойти. Для подобных задач требовалось осуществить «беспроводную» связь между сетками. В памяти стеха такие структуры имелись, но не было понимания принципов их действия. Требовалось время, чтобы в этом всем разобраться, и за один вечер этого точно нельзя было сделать. Поэтому я воспользовался готовыми решениями из памяти нелюдя: они были неуклюжи, энергоемки, не имели дополнительных функций, как, например, определение местонахождения. Но знак, в случае кражи, они подавали, это я проверил.

Наконец, поставив палатки, мы уселись вокруг костра, глядя голодными глазами на котелок, в котором варилась каша с кониной. Я переоделся и завернулся в одеяло – после захода солнца сразу стало прохладно. Дина подсела ко мне и прижалась, как котенок. Она весь день была какая-то тихая и ласковая, такое ощущение, что ее что-то мучило, но она боялась меня спросить или попросить. Дорогой мне пришлось отвечать на вопросы о вчерашнем ужастике и, в конце концов, рассказать ей и Териму про нас всю правду. Они клятвенно заверили, что никому ничего не скажут, но вопросов посыпалось еще больше, столько, что я чуть мозоли на языке не натер, отвечая.

Я для себя так и не решил, как к ней относиться. Первые пару наших совместных ночей, увлеченная моими рассказами, она порождала во мне единственное чувство – старшего брата, который рассказывает младшей сестренке сказки на ночь. Однако вчера ночью я вдруг понял, что ее близость, запах и тонкие теплые руки, обнимающие меня, стали будить отнюдь не братские чувства. И сейчас, ощущая мягкое и податливое тело, вдруг почувствовал, что хочу ее. Будто прочитав мои мысли, Дина еще плотнее прижалась ко мне, да так, что мне стало… неудобно сидеть.

– Так на каком языке человеки говорить в Шартане больше всего? – По-эртазански спросил Цепалу Беркут. Он никак не мог разобраться с местными падежами, склонениями и родами, поэтому речь его, местами, звучала очень забавно.

– Хой, тут на многих языках говорят, – купец любил жестикулировать, когда что-то рассказывал. – Большинство неплохо говорит на эртазанском, и все хорошо знают имперский. Понимают адостанский и эдемский, можно встретить тех, кто говорит на лирданском.

– Адостанский – это что? – спросил Андрей.

– Это язык шодов, – ответил я ему по-русски.

– А лирданский?

– Лирданский Халифат – это чудесная страна, с ней Эртазания граничит на юго-востоке. Там говорят по-лирдански. Очень красивый, но трудный для понимания язык, – пояснил купец.

– А скажите, уважаемый Цепала, если это не быть секретом, что вы делать затем как мы расстанемся? – спросил Беркут. – В Эртазании быть война, как дальше быть ваша торговля?

– Хой, не знаю, командир, – горестно покачал головой купец. – Продам вот товар, а потом буду думать, с людьми говорить. Война сильно испортила торговлю.

С тех пор, как мы подрались с шодами, Цепала именно так стал называть Беркута. Словом, которое на русский я переводил как «командир», здесь называли воинов, возглавляющих небольшие отряды наемников.

– А что, местные видящие не делать артефактов?

– Как же не делать – делают. Но получается очень дорого. У людей мало видящих. Да и те, кто есть, часто заняты другими делами – работают на герцога, на бургомистра. А артефакты нужны, много и разные. Ну и нелюди… – Купец запнулся. – Не любят этого. Говорят, к таким видящим иногда приходят и… Смотрят в глаза.

Повисла тишина, нарушаемая лишь смехом и разговорами, доносящимися от соседнего костра. Послышались звуки флейты. Ира поднялась и, взяв большую деревянную ложку, начала перемешивать варево.

– А вот скажи, уважаемый, – Беркут сглотнул слюну, глядя как Ира пробует кашу. – Если мы тебе делать артефакты, а ты продавать – как ты смотреть на такой бизнес?

Цепала удивленно посмотрел на Беркута, потом на меня.

– А разве у вас нет других дел? – вырвалось у него, и он тут же замахал руками. – Хой, то есть я хотел сказать, это не мое дело. Просто старый Цепала думал, что такие серьезные господа, как вы, конечно, заняты более важными делами, чем делать артефакты какому-то торговцу.

Беркут посмотрел на меня.

– Я не все понял.

Я перевел.

– Мы готов отложить другие дела, – подумав, сказал Андрей. – Нам надо заработай деньги для нашей дальней работы.

– О! Тогда, конечно, старый Цепала всячески готов помочь!

– Готово, – сказала Ира. – Снимайте, мальчики!

Мы с Беркутом ухватились за перекладину и сняли котел с костра. Ира тут же стала раскладывать кашу по каменным мискам, которые еще вчера подарил нам купец. Посуда была сделана из какого-то пористого камня, покрытого сверху глазурью. Явно, не без помощи магии. Некоторое время мы молча, но дружно работали челюстями.

– Вадик, сегодня вечером надо защитить наши мозги от нелюди, – жуя, проговорил по-русски Беркут. – Сможешь?