Текст книги "Русский ад. Книга первая"

35

– Послушай, Пенкин! Этот Тенюх, он кто?

В последние недели Пенкин стал очень близок к Игорю Владимировичу, хотя Касатонов не любил политруков, а Пенкин – главный политрук Черноморского флота.

– Адмирал Тенюх – главком украинских военно-морских сил, товарищ командующий, – доложил Пенкин.

– Не валяй дурака, Саша… – отмахнулся Касатонов. – Напомни, кем он был у нас месяц назад…

– Командир тральщика.

– Оперетта, слушай…

– Капитан III ранга.

– Ей-богу, оперетка!

Пенкин любил музыкальный театр, особенно – Татьяну Шмыгу

– Так точно, товарищ командующий! Баренкай, «Цыганский барон». Только Беренкай знал, чей он сын!

– Вот ведь как…

Касатонов никогда не ругался. Он не ругался даже тогда, когда нельзя не ругаться.

Почему генерал-лейтенант Иван Бежан, бывший командир 17-го армейского корпуса, только что присягнул на верность Украине и Кравчуку? А вслед за Бежаном – еще 15 генералов? – Ну, хорошо: Бежан родом из Винницы, Бандера для него герой, и Василь Кук, правая рука Бандеры, командующий их Южным фронтом, тоже герой: Бежан несколько раз лично приглашал деда Василя, тогда только что вернувшегося из лагерей, отдохнуть на Иссык-Куле, где Бежан служил до перевода в Москву, в Генштаб.

А Морозов? Новый министр обороны? Русский человек, умница, и он… вдруг… присягнул Украине? Как понять? Должность? Квартира, госдача? Хорошо, – что будет через год-полтора, когда Кравчук – это уже ясно – поменяет Морозова на Бежана? Хотя бы потому, что Бежан – украинец!

Сегодня, 2 января 1992 года, Касатонов получил приказ: срочно вылететь в Киев, на совещание к Кравчуку. Президент Украины собирал командиров всех главных подразделений бывшей Советской армии, дислоцированных на территории Украины: командующие трех военных округов, командующие воздушными армиями и, конечно, Касатонов – командующий Черноморским флотом.

В Киеве было очень тепло, везде лужи, снега нет, так… одни комочки… Как хорошо в Киеве, особенно на Днепре, когда греет солнышко!

Кравчук важно восседал во главе стола. Справа от него расположился Фокин, премьер Украины, рядом с Фокиным определили кресло для Касатонова, а напротив Касатонова был Морозов, их министр обороны.

Кравчук задумчиво крутил в руках пустой граненый стакан. Совещание рабочее, минут на пять, не больше, но он волновался, а когда Фокин, видя, что Президент сейчас как бы не в себе, осторожно предложил ему сделать сообщение, «из-за которого, собственно говоря, мы все здесь собрались», Кравчук встал, забыв поставить стакан:

– Объявляю… участникам совещания. Господа, все Вооруженные Силы, находящиеся на территории Украины, пидкорятися с сегодняшнего дню новому… – здесь он красиво, театрально сделал паузу, – новому… Верховному Главнокомандующему: Президенту Украины. С ноля часов я… как Президент… принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего Республики Украина.

Его речь была больше похожа на тост.

– Вы?.. – Касатонов удивленно поднял глаза.

– Я, – подтвердил Кравчук. – Как Президент.

И он уселся обратно в кресло.

Все молчали. Тишина была гробовой.

«Дом умалишенных, – подумал Касатонов. – Приехали…»

Он встал:

– Разрешите, товарищ Президент? Российский Черноморский флот, более 800 боевых кораблей, 92 тысячи человек личный состав, 14 тысяч офицеров и адмиралов подчиняются Президенту… другой страны?.. А ее даже на карте пока нет…

Касатонов хотел сказать что-то очень резкое, но его тут же перебил Морозов:

– Разрешите, то… господин Верховный главнокомандующий? Адмирал Касатонов, вы не поняли! – отчеканил он. – Черноморский флот… с ноля часов… служит Украине. Отныне Верховный главнокомандующий – Президент Кравчук, Леонид Макарович, и министр обороны, генерал-полковник Морозов, то есть я… мы – ваши командиры. И – главнокомандующий ВМС Украины, адмирал Тенюх.

Игорь Иосифович, – обратился он к Тенюху – Встаньте, пожалуйста.

Тенюх встал. Бывшему капитану III ранга еще не успели сшить адмиральский мундир, его заказали в Москве, в Киеве никто не работал с золотой ниткой, поэтому Тенюх явился в штатском.

Не мог же он прийти в форме капитана III ранга!

Фокин осторожно, словно минералка на Украине – невероятный дефицит, наливал в свой стакан воду.

– Вы в курсе, адмирал, – осторожно обратился он к Касатонову, – что 30 декабря… прошлого года… все сотрудники Нашего республиканского КГБ, всех его областных управлений, в том числе и Крым, единогласно присягнули Украине и ее Президенту?

Все, как один, Игорь Владимирович, – подчеркнул Фокин, – кроме, может быть, некоторых… личностей…

Касатонов об этом не знал.

– Из-за квартир, ясное дело… – пробормотал Виктор Скоков, командующий Прикарпатским округом. – Всех портит квартирный вопрос!

Фокин усмехнулся:

– Вашу ремарку, генерал, мы пропускаем без комментариев! Так вот, – он обернулся к Касатонову, – пока вы, Игорь Владимирович, летели из Москвы в Киев, закончился процесс разрешения вашей флотской судьбы. И Черноморский флот теперь наш, украинский.

– Как… украинский? – опешил Касатонов. – Почему? Из чего это следует?

– Из заявления Президента Украины.

– Но уважаемый Президент Украины, – Касатонов открыл лежавшую перед ним папку и достал какие-то листочки, – не так давно, летом, выступал у нас в Доме офицеров, в Севастополе, и сказал… я зачитаю…

– Не треба читати… – остановил его Кравчук. – Вы не хвилюйтесь, адмирал…

Касатонов неплохо понимал по-украински.

– Да как же не беспокоиться? – удивился он. – Мы ж вам тогда поверили: «Украина… – читал он, – выступает за то, чтобы у нас было общее оборонное пространство военно-стратегического характера. То есть все… – все, Леонид Макарович, подчеркнули вы, – военно-стратегические силы должны быть коллективными и управляться из единого центра: министерства обороны и Генерального штаба…

Концепция строительства Вооруженных Сил, которую я… – вы, Леонид Макарович, – Касатонов внимательно смотрел на Кравчука, – …я предлагаю, – сказали вы, – состоит в том, что военно-стратегические силы не принадлежат отдельным республикам, а управляются министерством обороны и Генеральным штабом…»

Касатонова все, даже Кравчук, слушали очень внимательно, не перебивая.

– И что из этого, адмирал? – Морозов нервничал.

– А то, что товарищ Кравчук… Леонид Макарович… ясно сказал: «Мы не претендуем на руководство ядерными, ракетными и другими стратегическими войсками, расположенными на территории Украины».

– И что-о?.. – повысил голос Морозов. – Здесь есть хотя бы слово про Черноморский флот?

– Конечно, – встрепенулся Касатонов. – «…И другими, – подчеркнул он, – стратегическими войсками». Разве Черноморский флот, 833 корабля, в том числе 28 подводных лодок, 2 противолодочных крейсера, 6 ракетных крейсеров и больших противолодочных кораблей I ранга, а так же эсминцев, тральщик, 59 десантных кораблей, 400 единиц морской авиации, дивизия береговой обороны, десятки бригад и дивизионов, средиземноморская, индийская и атлантические эскадры – это… не стратегические войска? С ракетами Челомея на борту! Мы же за ночь можем оказаться где угодно, в любой точке Мраморного, Средиземного, Эгейского морей и ряда других водных территорий нашей операционной зоны, можем выйти в любой океан…

– Здесь все хорошо знают географию, Игорь Владимирович, – мягко остановил его Фокин.

– Понимаю, – согласился Касатонов, – но разве Украина может сейчас дополнительно прокормить еще 100 тысяч моряков и обеспечить всем кораблям флота надлежащую боевую подготовку?

Тенюх засмеялся.

– Кстати, ваш Генштаб с ноля часов, адмирал, списал Черноморский флот со своих счетов и снял его со всех видов довольствия, – сообщил Тенюх.

Касатонов изумился:

– Первый раз слышу!

– А вы чаще в Киев прилетайте, – улыбнулся Фокин.

– Я такой директивы не получал, – отрезал Касатонов.

Сегодня получите, – заверил Морозов, но тут поднял голову Кравчук:

– С Борисом Николаевичем этот вопрос согласован, коллеги.

И опять – как приступ – наступила страшная, гнетущая тишина.

– Как согласован?.. – помедлил Касатонов. – Когда?

– В Беловежской Пуще, господин адмирал.

– А округа?

– И округа.

– Что округа?

– Пидкорятися Украине, – кивнул Кравчук. Он был сейчас очень доволен и снова обрел уверенность.

– 700 тысяч человек?

– 700 тысяч, – подтвердил Фокин. – Им будет предложено принять присягу на верность Украине.

Леонид Макарович, господа, только что поставил всех в известность: Вооруженные Силы бывшего Советского Союза, находящиеся на территории нашей страны, теперь украинские.

– Но у нас нет никаких директив из Генштаба! – воскликнул Скоков. – Мы не можем верить вам на слово!..

Присутствующие генералы закивали головами.

– Зачем на слово?.. – удивился Кравчук. – Позвоните в Кремль и спросите у Бориса Николаевича! Вам дать телефончик?

…Касатонов буквально впился глазами в Кравчука. Поверить, что Ельцин может так просто, за один день отдать… непонятно кому… пять воздушных армий, то есть более двух тысяч самолетов, 10 танков, почти тысячу кораблей, а так же все части внутренних и железнодорожных войск, СПРН и пограничников, – поверить в это было невозможно! Среди боевой авиации находились бомбардировщики «Ту-160», знаменитый «Белый лебедь», 20 гениальных машин, лет на сто, не меньше, опередивших свое время![11]11
  В 2005 году Украина продаст России 10 из 20 «Ту-160» за 20 миллиардов рублей. [Прим. ред.)


[Закрыть] – Руцкой, звонивший Касатонову сегодня утром, кричал:

– Руби концы и уходи в Новороссийск!

А Севастополь? И другие базы Черноморского флота: Измаил, Одесса, Донузлава, Феодосия, Симферополь, Поти, Очаков, Херсон, Балаклава?.. Это же десятки тысяч гражданских лиц, их семьи, – Севастополь, кстати, никогда не входил в состав Украины, финансирование Севастополя всегда шло отдельной строкой из всесоюзного бюджета, и контроль (это же их деньги!) за расходованием средств осуществлялся Советом министров РСФСР.

– Присядьте, адмирал, – предложил Фокин, но Касатонов всем своим видом показывал, что его доклад еще не закончен.

– По соглашению в Беловежской Пуще, товарищи, у нас теперь единая армия, – напомнил он. – Армия СНГ. Во главе с маршалом авиации Евгением Шапошниковым. У России своей армии пока нет, ее правовая база не определена. Так что наша армия сейчас – это армия СНГ, если я, конечно… все правильно понимаю…

Перед Новым годом, на кремлевском приеме, Ельцин заявил: все военно-морские базы на Балтике Россия берет в аренду. «А Украина, Кравчук, – говорил Ельцин, – близкие нам люди, мы с ними всегда договоримся, проблем не будет…»

– Вы неправильно понимаете, – мягко улыбнулся Фокин.

– Неправильно?!

– Неправильно. Все войска на территории Украины нынче украинские. А про содержание – не беспокойтесь, у нас все просчитано, все до копейки…

– Но это национальное унижение! – взорвался Касатонов. – Россия – правопреемник СССР! Переприсягание невозможно! Такого еще не было… в истории человечества!

– Не было, значит будет! – весело сказал Кравчук. Он не собирался вести дискуссию.

– Мы здесь все правопреемники, – вставил Фокин. – Россия, Украина, Беларусь… Трое нас. Ясно?

Тенюх не сдержался, хохотнул, смешно ведь, когда на троих, но Морозов так на него посмотрел, что Тенюх мог провалиться под стол.

– То есть армия, – вздохнул Скоков, – как яблоко, которое все хотят… надкусить?

Кравчук встал:

– Решение принято, господа. Совещание закончено.

– Как закончено? – обомлел Касатонов. – Все?

– А что еще?.. – удивился Морозов. – Приказываю всем соединениям принять присягу в течение 48 часов.

Все, даже Кравчук, сидели как оглоушенные.

– 31 декабря, товарищи, один из наших «сторожевиков» уже хотел было присягнуть Украине. Но моряки растерялись, они не знали, как правильно повесить украинский флаг? Какой цвет должен быть сверху, желтый или синий…

Кравчук усмехнулся:

– Хочу напамятати адмирал! Летом 72 % твоих моряков прогутарили в Крыму за незалежность Украины. Помнишь подсумки голусования? Хорошая была цифирь. Любо, як гутарят казаки. 48 % были за Кравчука. 50 тысяч моряков. Плюсани еще – цивильних… то есть гражданских, да?

Так что, – он победно повысил голос, – нихто не виднимэ у черноморского народу право служити там, де вин хоче…

– Позвольте анекдот, товарищ Президент? – усмехнулся Скоков.

– Шо?.. – не понял Кравчук.

– Анекдот.

– Анекдот?

– Ну да, анекдот…

– Приличный? – поднял глаза Фокин.

– Еще бы! Бог призвал мужика, говорит: «У тебя неделя, братец. Куда хочешь? В рай или в ад?» Задумался мужик: «Давай, – говорит, – в ад. С ада начнем».

Ну, с ада – так с ада, а в аду шалман: гулянки-пьянки, девки, горилка, гармонь…

Кравчук насторожился:

– И шо?

Он всегда, еще с работы в ЦК, боялся анекдотов.

– Проходит неделя, мужик говорит: «Бог, я хочу в аду остаться!» – «Хорошо, – говорит Бог, – живи!» Возвращается мужик в ад, а там уже черте что: колеса огненные, земля ходуном, ужас за ужасом, короче говоря, все, как Дант описал.

– Шо описал?

– Муки. Мужик рванул обратно к Богу: «А где ж, – говорит, – девки, гармонь и горилка? Куда делись?!»

«Э… – отвечает Бог, – ты не путай, брат, туризм и эмиграцию…»

Кравчук встал.

– Все?

– Все, Леонид Макарович!

Никто не засмеялся.

– Ну и до побачения, коллеги! Спасибо, шо посмишили… – бросил Кравчук и развернулся к выходу, но тут вскочил Касатонов.

– Погодите, Леонид Макарович! У нас же 48 национальностей! Москвичи, ленинградцы, дальневосточники… есть, товарищи, даже табасаранцы и кароины. Кто-нибудь слышал в Киеве о кароинах? Они все разбегутся!

Кравчук обернулся:

– Кароины?

– И кароины!

– Так пусть! Новых наберем. Хлопцев нет, что ли?!

– Откуда? – изумился Касатонов. – Из деревень? Все училища – в России!

– Ииздеревеньтоже, – отрезал Кравчук. – Я ведь сам, Игорь, схутора…

Он с такой силой хлопнул дверью, что на стене покосился портрет Горбачева.

Надо же, не сняли! Забыли, что ли?.. Не до того?

Горбачев, Горбачев… Государь Миша… Что же ты наделал, царь, как же ты это все допустил?

Касатонов бросился в штаб Киевского военного округа – к телефонам. Первым делом набрал Шапошникова:

– Товарищ министр! Прошу объяснить, что сейчас происходит!

Шапошников тяжело, как-то уныло молчал в трубку.

– Вверенный мне Черноморский флот на грани восстания, товарищ министр! – доложил Касатонов.

– Не надо… восстания, Игорь… – тихо попросил Шапошников.

– А что говорить морякам? Что у них теперь другая Родина? И Генштаб на берегу Днепра?! – Тогда почему Украина? А не Грузия? Поти? Или Турция? Она тоже гордится Черным морем и считает его своим!

Связь была чудовищной, одна трескотня.

– Алло! Товарищ министр! Вы меня слышите?!

– Слышу.

– Какой будет приказ?

– Приказ?

– Приказ.

– Приказ такой: держись, Игорь! – и Шапошников повесил трубку.

Рядом стоял Скоков.

– Ну что?

– Сдали, Витя…

– Сдали?

– Сдали.

– А Ельцин?

– Так он и сдал! Судя по всему, политическое решение действительно есть.

– Я слышал, что Шапошников сегодня утром рапорт подал…

Касатонов усмехнулся:

– Кощей думал, что он бессмертный, пока не встретил гопников!

– Везет тебе, Игорь… Ты еще шутить можешь…

Командующий военно-морскими силами СНГ, адмирал Чернавин, к телефону не подошел, сказался больным: мигрень.

Россия, ты знаешь – по именам – своих предателей? Сдавать армию флотами и округами… Когда такое было, Россия?..

На следующий день, рано утром, Касатонов вернулся в Севастополь.

Каждые полчаса он звонил на спецкоммунатор, Ельцину, но дежурный отвечал одно и то же: Президент вне связи, Президент вне связи…

Пьет, что ли? Новый год? Или Кравчук все сказал за двоих?

– …Тенюх – это же просто ни о чем, – тараторил Пенкин. Они с Касатоновым неторопливо шли по палубе «Москвы», любуясь пенистым морем вокруг. Даже здесь, в гавани, было неспокойно: шторм семь баллов, но, синоптики говорят, к ночи утихнет.

– Какойунихфлот, Игорь Владимирович? Если не мы? Днепровская флотилия? Это ж… как армия в Сан-Марино!

Флагман Черноморского флота, знаменитый крейсер «Москва», работал под флагом адмирала Касатонова.

– А в Сан-Марино есть армия?

– 80 человек, товарищ командующий! При желании их захватит любая русская свадьба!

До разговора с Ельциным (или хоть с кем-то, хотя… с кем?) Касатонов хотел повременить: он никому, даже Пенкину, не рассказывал о совещании у Кравчука, но моряки, похоже, все уже знали! До Беловежской Пущи в Севастополе полуподпольно действовал «Союз офицеров Украины» во главе с капитаном III ранга Пляшечниковым. Среди членов Военного совета были флотоводцы, сразу, еще в декабре, до Нового года, рвавшиеся присягнуть Украине, а в кают-компании крейсера «Кутузов» вдруг появился большой портрет Кравчука – в позолоченной раме.

Только что Касатонов получил сообщение: в войсках Киевского, Одесского и Прикарпатского округов полным ходом идет подготовка к присяге…

«А что же Скоков? – подумал Касатонов. – Неужели предал?»

Нет, еще страшнее! Скоков вылетел из Киева в Москву, надеясь пробиться к Шапошникову. Это была ошибка – во Львов из Киева тут же примчался генерал Степанов – с текстом украинской присяги. Сразу после совещания у Президента Морозов отстранил Скокова от командования округом, Скоков узнал об этом в воздухе, развернул самолет, прибыл во Львов, но в штаб округа его уже не пустили – как иностранца.

Генерал-полковник униженно стоял у проходной, на КП, и… плакал.

Навзрыд.

У полководца отняли армию. У настоящего полководца!

Командующего Киевским военным округом Чечеватова предал Военный совет: пока Чечеватов был у Кравчука, на совещании, а потом обедал в ресторане «Диканька», Военный совет Киевского округа единодушно присягнул Украине. Тысячи генералов и офицеров в тот же день подали рапорта об увольнении из Вооруженных Сил и собрались на Родину, в Россию, где их никто не ждал, кроме родных.

Без возражений украинскую присягу приняли все воздушные армии: 5-я, 4-я, 17-я и стратегическая авиация…

Как говорил весельчак Попандопуло в «Свадьбе в Малиновке»: «Было ваше – стало наше!»

Российская армия потеряла две трети своего состава.

Почему хохлы такие вредные? Белорусы – они мягче, теплее, а хохлы – вредные. Они даже Киев построили так, как будто вредили друг другу. Каждая улица ненавидит Крещатик и не желает с ним считаться, каждая улица – себе на уме, они здесь словно таранят друг друга, каждая улица – тоже Крещатик!

Если бы кошки умели дружить, они бы выгнали из города всех собак. Но кошки не умеют дружить!..

…Все началось с Аяза Муталибова. В октябре 91-го Муталибов объявил, что он, Президент Азербайджана, принимает на себя обязанности Верховного главнокомандующего своей страны и все части Советской армии, находящиеся в Азербайджане, с этого дня подчиняются ему одному.

Через две недели – такое же заявление Снегура: все имущество Советской армии, вся техника и – самое главное – все приднестровские склады с боеприпасами, самые крупные (после Калининграда) в Европе, принадлежат Молдове. Он тоже объявил себя Верховным главнокомандующим, и ему срочно сшили белый маршальский мундир: точь-в-точь как у Сталина.

А Гамсахурдиа (чего ж церемониться?) взял да разогнал (за три дня!) Закавказский военный округ. Всю технику, все вооружение он отправил на металлолом: ракетно-зенитные комплексы, их в Грузии было больше ста, бронетранспортеры и, конечно, всю военную авиацию, более 200 самолетов – две армии!

Кто-то (кто?) тут же подсказал Грачеву – если в знак нерушимой дружбы России и Грузии преподнести Гамсахурдии две-три сотни танков, то на таком «подарке» (читай – сделке) можно неплохо заработать.

Грачев бросился к Ельцину: дружить – значит дружить, Борис Николаевич! Пребывая в эйфории от победы над Горбачевым, от Беловежских соглашений и… вообще от всего, Ельцин уже плохо понимал, кто из его «ближних» врет, а кто и заврался. Гамсахурдиа получил 235 новейших танков, которые тут же, в течение месяца, ушли в Рустави на переплавку.

Ликвидация проходила под личным контролем порученца начальника Генерального штаба Вооруженных Сил России, полковника Бекбосынова. Он же присвоил себе львиную долю доходов: купил в Каннах роскошную виллу.

Грачев выгонит Бекбосынова («делиться надо!»), но Бекбосынов с удовольствием уйдет в криминал: займется поставками в Москву героина.

После истории с танками продажа военной техники встала на широкую ногу. Здесь особенно отличился трехзвездный адмирал Игорь Махонин. Он торговал всем, чем придется, даже простынями и одеялами, на которых в кубриках спали моряки. А уж тем более – техника! Во Владивостоке разгорелся нешуточный скандал. По приказу министра обороны в Пусан, «на гвозди» ушли авианесущие крейсеры «Минск» и «Новороссийск». Как оказалось – с новейшим вооружением на борту, хотя в «ликвидационном акте», где стояли подписи аж 12-ти адмиралов, говорилось, что никаких вооружений на «Минске» и «Новороссийске» больше нет, корабли уходят «пустые».

Вторичный «черный металл» американцы продают в Южную Корею дороже, чем Россия отдала «Минск» и «Новороссийск». Аследом – крейсер «Анадырь». От таможенников требовалось: а) поставить печать и б) расписаться в ведомости. К кораблям их не подпускали. Корабли – пустые, но чекисты говорили, что досмотр даже пустых кораблей, вдруг ставших ненужными, все равно предполагает «допуск», причем – самый высокий допуск, категории – «государственная тайна».

Таков, мол, закон, и его никто пока не отменил.

Один из таможенников, молоденький лейтенант, заподозрил неладное. Ночью, тайком, ему удалось забраться на нижнюю палубу «Новороссийска», хотя сам крейсер – это громадина с 9-этажный дом.

И там, на палубе, «под рогожкой», находились:

а) радиолокационные станции для обнаружения цели – новейшее оружие, проходившее под грифом «совершенно секретно»;

б) автоматизированная система средств противолодочной и противовоздушной обороны, американцы (прежде всего американцы) охотились за ней с середины 80-х, да без толку. На многих приборах – заводская смазка, их специально – только что – доставили на «Новороссийск»;

в) навигационные комплексы ПВО и… – сотни единиц другой военной техники, общая сумма – 2,5 миллиарда долларов.

Как секретная военная техника попала на борт «Минска» и «Новороссийска», никто (якобы никто) не знал. Виновных не нашли. Каждый из 12-ти флотоводцев заявил, что был «введен в заблуждение». Ну а те господа, кто «вводил в заблуждение», быстро уходили из жизни…

– Я, Саша, сам не понимаю, – говорил Касатонов, когда они с Пенкиным вышли на палубу. – Напомни, Кравчук был у нас…

– Июнь, товарищ командующий. Первые числа.

– Вот!.. И Кравчук заявляет: Черноморский флот Украине не нужен. Тогда Тенюха, Морозова и… оперетты в помине не было… Сейчас, скажи, что изменилось? Американцы появились? Клинтон к власти идет?

Все серьезные разговоры Касатонов проводил только на свежем воздухе.

Огромный, кое-где уже обшарпанный, с ржавчиной, крейсер «Москва» считался на флоте «стариком». Его спустили на воду в 65-м, экипаж – 800 человек, 104 ракеты («Вихрь» и «Шторм»), их более чем достаточно, чтобы накрыть весь Шестой американский флот, который так часто гуляет сейчас по Черному морю…

По Севастополю ползли слухи: если Черноморский флот будет украинским, «Москву» тут же распилят на гвозди.

Отец Касатонова, Герой Советского Союза Владимир Касатонов, в середине 50-х тоже командовал Черноморским флотом, но еще больше, чем отцом, Игорь Владимирович гордился своим дедом, Афанасием Касатоновым: в Первую мировую Афанасий Степанович стал полным Георгиевским кавалером.

Увидев адмиралов, вахтенный офицер замер по стойке «смирно». Какое ужасное слово, однако: «стойка»…

– Пригласите Богдашина, – приказал Касатонов.

Капитан I ранга Владимир Богдашин командовал «Москвой» с лета прошлого года.

– Хотите анекдот, товарищ командующий? – заискивал Пенкин. – Кто в Беловежской Пуще был самый трезвый: Ельцин, Кравчук или Шушкевич?

Луна неохотно, медленно выползала из-за туч, ветер усилился. Касатонов усмехнулся:

– Конечно, Кравчук. Он Крым себе оставил!

Анекдот хоть и свежий, а уже с бородой…

– Надо же, а я-то удивить хотел…

Как хорошо, как красиво было бы на земле, если бы туч вообще не было! – Касатонов влюбленно смотрел на море, на волны: каждый раз… да хоть бы и сто раз на дню… когда Касатонов видел гавань, берег, корабли, в нем сразу появлялось что-то детское. Для себя он твердо решил, что, когда Ельцин отправит его в отставку (это, похоже, уже вопрос дней), он поселится где-нибудь у моря. – А где? Если Крым сейчас другое государство, то где? В Сочи? Но Сочи – курорт, а курорт – это плохая гавань для моряка!

Касатонов командовал Черноморским флотом всего четыре месяца. Прежний командующий, адмирал Хронопуло, поддержал ГКЧП, и Шапошников тут же отправил его в отставку. Сейчас Хронопуло представлял правительство Крыма в Москве.

«Обстоятельства нашей истории и климата сказали: «Служи!»», – писал Василий Розанов; этой формулой Розанов свел «на нет» необходимость изучать извечный русский идеализм.

Снова, снова, снова, опять, опять и опять: государь, как же ты мог, как ты это все допустил?

В газете «Совершенно секретно» только что был опубликован личный дневник пресс-секретаря Грачева, полковника Виктора Баранца:

…Критической точкой стала черная буханка хлеба, которую со вчерашнего дня начали выдавать офицерам Генштаба и Минобороны, чтобы их семьи не умерли с голоду. В это время офицерам в войсках по 3-4 месяца не платили зарплату. Жены варили суп из крапивы. Я озверел, когда узнал, что тогда же десятки миллионов рублей, украденных у государства, у армии, минобороновские генералы, близкие к Грачеву, переводили в частные банки, чтобы там деньги нагуливали проценты. И я понял, надо вешать китель на гвоздь…

…Я голодный и злой. Сегодня опять ушел на службу задолго до того, как проснется моя семья. Чтобы не смотреть в глаза жене, детям и догине Шерри. Моего офицерского пайка с осточертевшей говяжьей тушенкой хватает только на неделю. В холодильнике – пусто. Сквозь давно немытые стекла своего генштабовского кабинета я гляжу на президентский кортеж, несущийся по Знаменке в сторону Кремля. Измоего окна можно элементарно угрохать машину Горбачева. Гранатомет или граната типа «Ф-1» – вещи для этого отличные, но слишком шумные. И для прохожих небезопасные – много осколков. Останется только застрелиться сразу после того, как разлетятся на куски Президент и его длинный, сверкающе-черный членовоз. Есть еще один способ отправить Горбачева на тот свет. Установить радиоуправляемую мину на дороге в лючке канализации, над которым наш Верховный регулярно проезжает. Мину можно купить на любой толкучке за 500 баксов. Это примерно две мои месячные зарплаты. Но где взять деньги, если государство не отдает армии долги?..

Сильно, да? Разумеется, Баранца тут же уволили, теперь (демократия!) он работает в «Комсомолке», Касатонов знал Баранца и не удержался, позвонил: «Откуда такие мысли, Виктор: пристрелить Верховного?»

Баранец не стеснялся в выражениях:

– Выхожу на «Арбатской», товарищ адмирал, иду на работу. Под ногами крутится шкет. Лет десять, не больше.

– Дядя полковник, тебе не стыдно?

Я оторопел. Эка, думаю, тебя расписюнило! Будет тебе укорот.

– А чего ж стыдиться? – спрашиваю.

Пацан улыбается, Игорь Владимирович, а зубы щербатые, как у меня в детстве…

– Что ты полковник!

Там, в Беловежской Пуще, «высокие договаривающиеся стороны» понимали, черт возьми, сколько судеб они искалечат?

– Знаешь, адмирал, что было с Ельциным, когда Леня Грач на приеме в Кремле рассказал ему твой анекдот? Новый год, все веселятся, Лещенко поет, обнимаясь с Винокуром, а тут – пьяный Леня: хочет порадовать Бориса Николаевича.

Пенкин замер:

– И как?

– Ельцин побагровел, бросил на стол бокал с шампанским (Коржаков, слушай, его налету поймал, как в цирке!) и стал костерить Кравчука: «Да если б я захотел, Леонид, Кравчук бы все отдал, от Измаила до Ростова…»

– А что ж не взяли? – спрашивает Леня.

Вразумительного ответа не было.

Вот так…

– Да.

– Человек – хозяин своей судьбы, товарищ командующий. До тех пор, пока он не встретит хозяйку.

– Американцы… да, – согласился Касатонов. – Хозяйничают, конечно…

Он по-своему понял шутку политрука.

Ветер усилился, луна спряталась за облака, там, за облаками, ей как-то спокойнее, наверное…

– Выходит, ошибочка вышла с царем… Борисом, да? Не царь, а дубина стоеросовая…

Касатонов нахмурился, помолчал.

– В моем присутствии, товарищ контр-адмирал… – начал он, – подобные высказывания о Верховном главнокомандующем…

Пенкин вытянулся «по струнке»:

– Прошу меня извинить, товарищ адмирал!

– Делаю вам, Александр Александрович, замечание.

– Такое больше не повторится, товарищ командующий.

– Извинения приняты, – кивнул Касатонов. – Хотя ты, Саша, прав, конечно…

…Качку Игорь Владимирович тоже любил. Особенно – брызги морской пены («шампанское для легких», – говорил Касатонов). Стихия делает человека сильнее, именно в стихии, в борьбе со стихией, видна вся человеческая твердь: на даче, лежа в гамаке, теплее и уютнее, конечно, чем в 9-балльный шторм, но Касатонов так и не научился отдыхать. Пробовал, старался, уезжал, по совету врачей, в санаторий, но через неделю сбегал: он – как крестьянин, ему не до отдыха, нет в русских деревнях гамаков, нет и, похоже, никогда не будет, климат не тот…

Давно, еще с 80-х, наверное, Касатонов дружил с Бедулей, Владимиром Леонтьевичем, председателем колхоза «Советская Белоруссия». Да и кто тогда, в 80-е, не дружил с Бедулей? Даже Рихтер давал концерты в новом крестьянском клубе, благо Бедуля, как только его колхоз чуть разбогател, купил для клуба «Petrof».

Новая, демократическая власть быстро, за месяц, расправилась с Владимиром Леонтьевичем. Зачем они нужны, советские колхозы, если фермер – это наше будущее! Да здравствует фермер! Даешь рай на землю немедленно! – Бедулю тут же отправили в отставку. Яблоневый сад, гордость колхоза, был вырван под дачи, а знаменитый музей хлеба, которым Владимир Леонтьевич гордился даже больше, чем яблоневым садом, закрыли – нерентабельно!

Экспонаты сожгли. Куда их девать? Немцы, правда, хотели купить, да припозднились: экспонаты сожгли за два дня до звонка из Берлина. Странный они народ, эти немцы! Все у нас покупают. За копейки, конечно, но все-таки: «Ту-144», первый сверхзвуковой, старенький «Ту-114», двадцать лет стоявший на въезде в аэропорт Домодедово, «Буран»… С ВДНХ купили (или уперли?) аппарат, в котором Гагарин спустился на землю. И даже памятная доска с дома Леонида Ильича на Кутузовском находится теперь в Гамбурге: нам такие доски без надобности…

Как и память.

Касатонов гостил у Бедули минувшей осенью. И утешал как мог. Здесь же, в Ресне, он – вдруг – столкнулся с Андреем Вознесенским: поэт приехал поддержать старика. В местной газете появилось эссе Вознесенского: «Выходит, зря… Владимир Бедуля, земляк Шагала, хочет, чтобы его колхозники внимали сложной игре великого Рихтера и хоральной ноте Ахмадулиной? Но здесь, в этом клубе, мне подали из зала записку с вопросом о творчестве Элиота… Не думаю, что все наши колхозники – поголовные эстеты, но ни на кого не похожий Элиот помогает им мыслить и поступать нешаблонно…»