Текст книги "Сверхдержава"

ГЛАВА 6
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

Прежде чем идти на дело, Краеву пришлось подвергнуться не слишком приятной процедуре. Бессонов удалил «маячок», спрятанный в теле Краева. Нашел он его без труда, но, к сожалению, чип оказался спрятан не под кожу – он сидел глубоко в мышце спины. Краева разрезали под местным наркозом и извлекли чип. Место это обезболили, но при резких наклонах боль до сих пор стреляла в поясницу. Краев терпел, старался не показать, что его что-то беспокоит.

Честно говоря, чувствовал он себя не самым лучшим образом. Наверное, сказались чрезмерные физические перегрузки. Сам виноват – нечего было играть в волейбол целыми днями, не мальчишка уже. Загонял себя, наверное. Ладно, все пройдет…

Краев успокаивал себя. А может быть, даже в чем-то и обманывал себя. Потому что знакомая боль в колене, забытая за последние недели, проснулась. Пока еще слабо покусывала сустав, чуть трогала его острыми зубками, облизывала языком, шершавым, как рашпиль. Но Краев помнил, как начинались его мучения много лет назад. Это было так же.

Ерунда. Все это мелочь. Главное – успеть. Не свалиться с ног, выдюжить, довести до конца диверсионную операцию. А там разберемся.

Краев и сам точно не знал, каким образом их доставили в Москву. Весь путь они втроем с Салемом и Крюгером проделали в закрытой тесной камере с мягкой обшивкой. Поскольку транспортировали их ночью, Краев заснул. Потом их высадили, долго вели куда-то, показывая дорогу фонариками и Николай не мог спросонок сориентироваться, что является причиной кромешной тьмы – ночь или подземелье. Наконец, они попали в помещение, где света было достаточно. Оказалось, что компанию им составляют еще три человека среднего возраста – все как один с длинными носами и пушистыми усами цвета соломы.

– Какие вы все, однако, одинаковые, братцы, – тонко подметил Краев.

– Сейчас и вы такими же будете, – прогундосил один из них.

И трое усачей принялись за работу. На физиономию Краева наклеили несколько слоев тонкой растягивающейся пленки, между слоями ввели какую-то субстанцию, придающую маске желаемую форму. Краев скосил глаза внутрь и увидел кончик собственного нового носа. Нос был здоровенным, ноздреватым и слегка горбатым. Николай ожидал, что сразу вспотеет в маске, но, по-видимому, она пропускала воздух, потому что никакого дискомфорта Николай не ощущал. Закончилось пластическое вмешательство прилаживанием лохматых бровей и усов и приклеиванием на ладони и пальцы рук фальшивых кожных отпечатков.

– Вставай, – сказал усач. – Полюбуйся на себя. Мама родная не узнает.

Краев глянул в зеркало и расхохотался. Теперь его физиономия действительно ничем не отличалась от носато-усатых унылых морд тех людей, что привели их сюда. Такие же в точности портреты заполучили Салем и Крюгер. Отличались они друг от друга только ростом.

– Ну вы даете! – сказал Николай. – У вас что, только такие лица на складе остались? Или фантазия плохо работает?

– А что, плохо сделано? – Один из усачей, Краев теперь уж и не мог сказать, какой именно, с удовлетворением оглядывал свою работу. – Нос, что ли, жмет?

Краев надул щеки, пошевелил бровями, потрогал себя за кончик носа. Нет, все было сделано отлично. Если бы Краев смотрел на себя со стороны, никогда бы не заподозрил, что перед ним не живая кожа, а синтетическая пленка.

– Качество работы отменное, – сказал он. – Я о другом говорю. Почему все так одинаково? Зачем вы нас тут клонировали, как однояйцевых близнецов?

– А потому что мы все шестеро – один и тот же человек – Пудов Валерий Вениаминович. Запомнил фамилию? Объясняю: Пудов – техник «Центра-18». «Центр-18» – это сеть лабораторий, где изготавливают вирусные препараты и сеть складов, где их хранят. Там все автоматизировано, потому что присутствие лишних людей нежелательно. Через час начинается рабочая смена Пудова. Он должен обслуживать и охранять склад номер 41zz, где хранится требуемый нам товар. Для охраны Пудову положено оружие, которым он в совершенстве умеет пользоваться. Рабочая смена Пудова – всего лишь четыре часа. За эти четыре часа мы должны найти то, что нам нужно, забрать и уйти. И постараться при этом наделать как можно меньше шума. Это непросто, но это возможно. Вот и все, пожалуй.

– А настоящего Пудова?.. Мы что, уберем его?

– Настоящего Пудова уже убрали. Пудов холост, живет один, и никто не заметил, что он не пришел вчера вечером домой.

– Вы что его, того? – Краев чиркнул пальцем по горлу. – Навсегда уговорили?

– Ну что ты? – усач усмехнулся. – Это не наш стиль работы – убивать ни в чем неповинных людей. Пудов в надежном месте. Закончим работу – выпустим его на волю. Он все равно ничего не знает, потому что спит как младенец.

– Он что, чумник, этот Пудов?

– Нет.

– Баран?! Как же он тогда может обращаться с оружием?

– Он «тормоз». Бывший спецназовец, в одиночку может справиться с десятерыми. Радуйся, что его обезвредили без твоего участия.

– Но «тормоза» – это те же самые бараны!

– «Тормоза» – бараны с самой высокой внушаемостью. Под излучением им можно приказать делать все, что угодно. В том числе и убивать людей. И можешь быть уверен, они сделают это без малейшего сомнения.

– А как же баранья неагрессивность? – потрясенно воскликнул Краев.

– А вот так. – Усач развел руками. – Так вот. Дальше думай сам. Мотай на ус, пока он не отклеился.

– А вы кто?

– Мы – никто. Просто люди. Люди без вируса.

– Внимание! – Второй усач постучал по часам. – Время, ребятки! Хватит лясы точить! Пора двигаться. Наушники все прилепили?

– Да.

– Правый наушник – официальный. То, что вы услышите в нем, предназначено для настоящего Пудова. Левый наушник – наша внутренняя связь. Если услышите приказ в левом ухе, постарайтесь выполнить его быстро и точно. Правое и левое ухи никто не путает?

– Нет, вроде бы, – сказал один из носатых голосом Салема.

– Мой вам совет – не путайте. Будете проявлять самодеятельность – быстро превратитесь в труп. Там сплошная автоматика, ребята. Она убивает непрошеных гостей сама, без человеческой помощи. В чем-то она действует точнее, чем человек, в чем-то – тупа и неизобретательна. Чтобы обмануть автоматику и протащить вместо одного целых шесть техников Пудовых, нужно четко соблюдать определенный алгоритм. Времени инструктировать вас нет. Увидите все на месте. Вы трое повторите все так же, как сделаем мы. Смотрите за нами внимательно. После того как дверь открылась, нажимайте кнопку «сброс» и быстро проходите внутрь. Сохраняйте полное молчание. Вот и все, пожалуй. Вперед.

* * *

Они передвигались пешком, быстрым шагом, подсвечивая себе путь фонариками. Все-таки темнота была связана не с ночью – часы Краева показывали уже полвосьмого утра. Они шли под землей, по каким-то коммуникациям. Трубы, кабели, крысиный помет. Не канализационные трубы, не вонючая жижа по пояс, как в киношных боевиках – и то слава богу. Краев больше думал о своем колене. Вернее, как раз пытался не думать, старался переключить свое внимание на спину, в которой тоже разгоралась боль – не такая острая, как в проклятом суставе, и все равно думал только о коленке.

Стоп. Остановились. Трое пошептались о чем-то, один из них сказал «Ну, давайте», нырнул в боковое ответвление коридора и исчез.

– Куда он?

– На проходную. Мы с вами должны попасть через люк прямо в помещение. А один должен обязательно засветиться на контрольном пункте внешней охраны. Якобы настоящий Пудов прошел внутрь «Центра-18». Там его будут проверять люди. Люди, которые знают настоящего Пудова. Вшестером там делать нечего.

– А он справится?

– Должен справиться. Он тоже охранник, работает здесь и знает все здешние порядки и ловушки. И с Пудовым он хорошо знаком. Изобразит его достаточно точно. Три месяца тренировался.

– Если он сам техник, почему тогда под своим именем не пошел? – поинтересовался Салем. – Проще бы было.

– А ты бы пошел под своим именем?

– Да, действительно… – Салем попытался по привычке почесать лысый затылок, но вспомнил, что теперь его полуголый череп прикрыт париком и цилиндрической кепочкой. – Так он что, тоже «тормоз»?

– Он хорошо притворяется «тормозом». Наш человек.

Они стояли молча и ждали. Один из усатых смотрел на часы. Минута проходила за минутой. Краеву отчаянно хотелось курить.

Зачем он пошел сюда? Толку от него здесь действительно не было – продумана операция была, судя по всему, с умом, и добавить к этому было просто нечего. Наоборот, участие Краева и прилагавшихся к нему Салема и Крюгера всерьез осложняло дело. Вместо трех запланированных заранее усачей-носачей появилось целых шесть фальшивых Пудовых. Удивительно, как исполнители операции согласились на такое безобразие? Наверное, Бессонов обладал очень большим авторитетом, если смог за день до операции впихнуть туда еще трех «пассажиров».

– Хорошо. – Тот, кто смотрел на часы, кивнул головой. – По времени он уже должен пройти через пропускной пункт. Через пять минут мы идем наверх. Даю последние инструкции. Вот эти фиговины прилепите к горлу. – Человек раздал каждому желтые кругляши, похожие на большие таблетки. – Прилепили?

– Да, – ответили все дружно совершенно одинаковыми гнусавыми голосами.

– Это модификаторы тембра. Теперь вы все говорите голосом Пудова. Так… Теперь оружие. – Усач полез в сумку и достал оттуда прямоугольную черную коробочку, поднял ее вверх. – Показываю. Оружие настоящее и очень неслабое. Его луч пробивает трехмиллиметровое железо на расстоянии двадцати метров. Называется оно «Излучатель СИ-105м», но мы обычно называем его просто сикалкой. С ударением на втором слоге. Я бы с удовольствием не дал вам эти нехорошие игрушки, ребята, но настоящий Пудов должен быть вооружен такой вот сикалкой, а значит, и вы тоже. Вот смотрите, пальцы вставляете в петельки, коробка надевается на тыльную сторону правой кисти. Вот это – отверстие для луча, его направляют на предполагаемого противника, но ни в коем случае не себе в глаз. Вот это – рычажок предохранителя. У всех у вас излучатель стоит на отключенном режиме, и я даже не покажу, как его включать. Ни к чему это вам.

– А если вдруг нечаянно включится? – поинтересовался Крюгер. – Например, об стенку рукой ненарочно чиркнуть? Поубиваем ведь тогда друг друга – по незнанию.

– Я те чиркну! – прогундосил инструктор. – Знаю я ваше чумное «нечаянно»! Ладно. Покажу то, чего не стоит делать, если сикалка, не дай Бог, включится. Вот это большой палец правой руки. Вот это – средний палец. При включенном излучателе эти пальцы не надо соединять вместе, в такое вот, показываю специально для тупых, колечко. Потому что при этом излучатель начинает продырявливать все, что попадется ему на глазок. При однократном коротком соединении указанных пальцев, каковое, конечно, вы делать не будете, короткий импульс действует наподобие пули. Если вы не будете долго держать пальцы соединенными, то у вас не получится длинный луч, который косит все на своем пути. И, наконец: мне очень не хотелось бы показывать вам регулировку силы луча, которая осуществляется посредством перемещения большого пальца по поверхности среднего пальца. Чем ближе к ладони, тем сильнее луч. Все поняли, чего не надо делать?!

– Так точно! – гаркнули Салем с Крюгером. Видно было, что руки у них чесались от нетерпения побыстрее заполучить заветные излучатели.

– Берите сикалки. И наверх.

* * *

Они пролезли наверх друг за другом по вертикальной железной лестнице. И очутились в темной и душной кладовке.

– Руками-ногами без нужды не двигать, – услышал Краев четкий голос в своем левом наушнике. – Уроните какое-нибудь ведро – грохоту не оберемся. Не разговаривать. Фонари не включать.

Дверь бесшумно отворилась, бросив в темноту полоску света, показавшуюся с отвычки ослепительной. Голова того, кто шел через проходную, просунулась внутрь и тут же исчезла.

– Сейчас будете выползать по одному. По-пластунски! Прижимайтесь к полу. Голову и прочие части тела не поднимать выше сорока сантиметров. Все, что выше, будет засечено датчиком и аккуратно отрезано лучом…

Один, другой, третий… Краев полз четвертым. Полз и думал о том, сколько сантиметров он представляет из себя в толщину. Никогда не интересовался этим раньше. Сантиметров тридцать-тридцать пять навскидку. Значит, пять сантиметров допуска есть. Немного. Лучше уж носом в пыль. Жить-то как хочется… Потянуло его на приключения, козла старого… Чиркнет вот сейчас по оттопыренной заднице острым лучиком, и прощай, любимый окорок…

– Неплохо. Сейчас лежим и внимательно смотрим, что делает первый из Пудовых. Запоминаем.

Голос из левого наушника. И полная тишина вокруг. Интересно, как это инструктор умудряется говорить так, что его слышно только в наушнике?

Пятеро человек лежало на полу в продолговатом помещении – два метра шириной, шесть метров длиной. Здесь не было предметов мебели, не было аппаратуры, не было даже телекамер. Только ослепительно яркий свет бил с потолка, и ровные продольные щели шли по белым стенам через каждые полметра. Краев вспомнил «комнату для расстрелов» в подземелье Агрегата. Там были круглые дырки в стенах, здесь – щели. Там были расплющенные пули на полу, тут предполагались тонкие пучки лазерных лучей. Неизвестно, что было хуже. Краеву не хотелось попробовать на собственной шкуре ни того, ни другого.

«Пудов номер один» прошел вдоль коридора ровным спокойным шагом и остановился перед массивной никелированной дверью с надписью «41zz». Приложил левую руку пальцами и ладонью к прямоугольнику, обведенному тонкой красной линией. Правую руку с прикрепленной к ней сикалкой отвел перпендикулярно в сторону.

– Один, два, три, четыре… – Синтезированный механический голос раздался в правом наушнике и Краев вздрогнул от неожиданности. Голос считал до двадцати размеренно, как метроном. А Пудов трижды произнес слово «Пойнт» – после девяти, одиннадцати и семнадцати.

– Имя? – после некоторого молчания спросил автомат, очевидно, удовлетворившись выполненными действиями испытуемого.

– Пудов Валерий Вениаминович.

– Группа допуска?

– Три дэ бис.

– Смена?

– Первая.

– Пароль?

– Трепанация.

– Предыдущий пароль?

– Гибернация.

Опять тишина. Краев уже начал думать, что что-то не так, когда механический голос произнес: «Допуск разрешен». Дверь поползла в сторону, тонко запищал зуммер, замигала красная лампочка где-то сбоку. «Пудов» подождал, когда дверь откроется полностью, нажал большую черную кнопку, находящуюся прямо под лампочкой, и быстро скользнул в проем. Дверь бесшумно рванулась назад и захлопнулась, чудом не отдавив ему пятку. В эту же секунду «Пудов номер два» поднялся на ноги с пола и пошел вперед ровным шагом. «Сброс! – четко проговорил автомат. – Повторите процедуру опознания». Второй из усачей уже стоял у двери – одна рука на прямоугольнике, другая отставлена в сторону. «Один, два, три, четыре»…

Все шло без малейшей запинки.

– Ребятки, все поняли? – живая речь в левом наушнике. – Следующий идет Крюгер. Дальше Николай, потом Салем. Последний – я. Не забывайте вовремя говорить «Пойнт» и не путайте пароли. И еще, два самых главных момента. Первый: прыгать в дверь сразу, как только нажмете «Сброс», иначе так хрястнет, что мало не покажется. Второй момент: следующему вставать, когда моргает красная лампочка. В это время на три секунды отключаются лазерные датчики. Вот и все. Удачи вам.

Николай почему-то потерял волнение начисто. Второй самозванец уже шмыгнул в дверь, и Крюгер стоял уже на месте и голосом Пудова произносил то, что положено. Процедура допуска была достаточно сложной, имела несколько степеней защиты, но те, кто разрабатывал операцию, учли все, что нужно было учесть. И ничего лишнего. Вероятно, при допуске идентифицировалась физиономия техника, его голос и отпечатки пальцев. Все это у Краева сейчас точно соответствовало требуемому образцу. Глупо было думать, что этот аппарат вдруг станет измерять рост человека, или, к примеру, идентифицировать сетчатку его глаза. Если бы это требовалось – подогнали бы и это. Как? Это уже технические вопросы.

И только когда Краев прошмыгнул в дверь, тупо лязгнувшую у самой задницы, он почувствовал, как его трясет. Один из усачей тут же схватил его за лацканы форменной куртки и прислонил к стене в положенном месте, рядом с Крюгером.

– Стойте тут, – тихий голос в левом наушнике. – Ради бога, не разговаривайте – у вас нет переговорных устройств. И не делайте лишних движений. Вы хотели присутствовать? Присутствуйте. Смотрите. И не мешайте.

Через две минуты все шестеро двойников уже находились на складе. Трое стояли у стены и наблюдали. Другие трое – те, кто знал, что делать, одели на головы защитные шлемы из прозрачного пластика и теперь шныряли по складу, занимались поисками. Краев слышал их переговоры, но сам сказать ничего не мог.

«Какой термос?» «Понятия не имею». «А чего заранее не узнал?» «Так мне и сказали»… «Методом тыка?» «Шутишь? На себе, что ли, пробовать будешь?» Там метка должна стоять – АНТИСЭМ-13". «Ты точно знаешь название штамма?» «Точняк!» «Нет тут никаких меток вообще. Все термосы одинаковые, черт бы их побрал!» «Дурень! Ты что, не видишь, что я делаю?» «А… Так бы сразу и сказал»!..

Обрывки не слишком понятного разговора в левом ухе Краева. Однако, сопоставляя то, что он слышал, и то, что делали эти трое, Краев начал разбираться в ситуации. «Термосами» назывались высокие металлические цилиндры-контейнеры с крышками сложной конфигурации. На складе находилось больше трех десятков термосов, каждый из них был высотой около метра и весил, наверное, не одну сотню килограммов. Стояли термосы на полу тремя рядами и соединялись трубками и кабелями в сложную конструкцию. Мониторы на стеллаже у стены показывали десятки функций – контролировали, как чувствуют себя культуры вирусов, и поддерживали их существование. Триллионы микроскопических живых существ спали в этих цилиндрах, погруженные в жидкий азот, в состоянии глубокой заморозки.

Интересно, видят ли вирусы сны? – подумал Краев. – Мечтают ли они скорее вырваться на свободу, на свежий воздух, чтобы заразить человека, внедриться в его хромосомы, и обрести таким образом руки, ноги, тело и даже разум? Вирус «СЭМ» не был разумен сам по себе, но, входя в человека, он становился частью его сознания. По мнению Краева, не самой лучшей его частью. Он превращал свободного человека в послушного раба, лишал его права выбора.

Краев с удовольствием взорвал бы весь этот склад. Только что это могло дать? Вирус уже сделал свое дело – поселился в людях и изменил их. Отравил их души. Теперь людям нужно было противоядие, дабы спастись. И Краев пришел сюда за ним.

Видимых букв или знаков на контейнерах действительно не было. Но Краев видел, что один из усачей облучает каждый цилиндр приборчиком, похожим на маленький фонарь. И в лучах этого фонарика на боку каждого цилиндра начинали светиться коды. Техник обследовал уже около половины термосов, но пока только недовольно качал головой.

«Ты уверен, что товар на этом складе?» «А ты не уверен? Иди поищи на другом». «Быстрее давай. Время не резиновое». «Это мозги у тебя резиновые». «Кончайте лаяться, мужики! Спокойнее»… «Ага! Есть! Сюда!»

Нашли. Бросились все втроем к термосу, самому ближнему к Краеву. Николай хорошо видел круглую крышку из белого пластика, величиной с большую тарелку. Видел, что на ней установлен плоский прямоугольный предмет с рядами кнопок – кодовый замок. И, можно ручаться, замок посложнее тех, что ставят на двери подъездов.

«Так, Гриша, теперь твоя работа. Подбирай код». «Тут какой? Квантовый?» «Электронно-механический». «Боже, какая древность!» «Черта с два! Посложнее твоего квантового будет. Полтора миллиона комбинаций». «Вот чума! Ладно, разберемся»… «Сколько тебе времени надо?» «Откуда я знаю? Как повезет». «Ну, если по максимуму?» «Часа полтора – по миллиону за час». «Что у тебя за прибор такой тупой?» «Сам ты тупой! Хочешь – сам подбирай!» «Мужики, не лайтесь, в последний раз говорю!» «Ладно, запустил. Теперь только ждать».

Краев уже начал различать голоса, которые по очереди менялись в его левом ухе. Даже определил, кто из троих какие функции исполняет. Первый, главный инструктор в троице, имел несомненные признаки военного человека. Это он объяснял как обращаться с оружием и командовал всеми при передвижениях. Второй был техником с соседнего склада – он единственный ориентировался во всех хитросплетениях «Центра-18». Третий, именем Гриша, был взломщиком замков, и, вероятно, специалистом по электронной аппаратуре.

Голоса замолчали и стало совсем уж тягостно. Минуты. Десятки минут. Боль в колене кусает все сильнее. Терпи, сам напросился. Боже, как больно-то… Господи, сесть бы на пол, вытянуть конечности, перенести непосильный вес туловища на пятую точку, прислониться к стене… Даже спросить ничего нельзя. Молчи как рыба.

– Ребята, вы можете сесть. – Тихий, благодатный голос ангела сошел с небес посредством наушника.

Как хорошо! Какое блаженство! Сегодня все получается просто замечательно! Чего переживать-то? Сколько времени прошло? Уже полчаса. Какой-то жалкий час остался – и усатые-носатые профессионалы извлекут из контейнера то, что им требовалось. Потом они тихо прошмыгнут под землю – процедура выхода, конечно окажется намного проще, чем процедура допуска, и идти через проходную, опять же, уже никому не нужно. Скоро Краев снова окажется в Лесной Дыре. Он честно признается Люку, что у него проблемы с коленом – не будет больше хвастаться своим якобы железным здоровьем. И Люк вылечит его – он же врач, в конце концов! Бедный Люк… Себя он уже вылечить не может. Но что такое отдельно взятое, легко излечивающееся правое колено по сравнению с раком сетчатки? Ерунда. Все будет в порядке.

Вопрос: зачем он, Краев, лез сюда, напросился на эту операцию, в которой ему досталась роль лишнего бесполезного балласта? Э, ребятки, не спешите судить, вы просто не знаете всего! Вы хреново разбираетесь в такой сложной штуке, как судьба. Возможно, что его, Краева, роль и есть самая главная в успешности проводимой сегодня операции! Если бы не его личное присутствие, все пошло бы наперекосяк! Первого фальшивого Пудова отловили бы на проходной, второму прищемило бы ногу дверью, а третьего лазерные лучи покрошили бы на мелкий гуляш. Так-то вот! Бессонов хорошо понимал, зачем отправляет Краева сюда в качестве счастливого талисмана. Бессонов – молодец! Скорей бы увидеть его снова, дотащить до него свое несчастное колено. И больше уж не соваться в авантюры. Дальше все пойдет и без его, Краева, участия. Он просто будет наблюдать все со стороны – со спокойным, созерцательным удовлетворением. Все будет как надо. Люди в этой стране снова станут людьми, вспомнят, какими они когда-то были. Но к старой, нищей России возврата уже не будет. Люди разучились быть сволочами, и вряд ли им захочется стать ими снова. Просто они станут свободными. Выдернуть из всех приемников «Телероса» гадские излучатели – они больше не нужны! Может быть, в этом и заключается сермяжная правда – России нужно было пройти через это испытание, чтобы найти основу своего свободного, гармоничного существования. Пройти через страдания…

– Да! – громкий, настоящий, не из наушника, голос прервал бредовые мечты Краева, вернул его к реальной жизни. – Да! Техник Пудов слушает! Да! Конечно! Все нормально. Через сколько вы подойдете? Через пять минут? Ага. Хорошо. Жду вас. Так точно!

Молчание, повисшее в воздухе – густое, тяжелое, ощутимое кожей, как давление океанской воды на тысячеметровой глубине.

«Это один из местных хмырей-вирусологов, – наконец проговорил техник через наушник коммутатора. – Что-то ему здесь понадобилось, холера его забери. Идет сюда».

«Чего ему дома не сидится? Сегодня же воскресенье, специально выходной день выбирали».

«А что им воскресенье? Они здесь день и ночь торчат. Ученые, в дерьме моченые… Небось, еще гордятся тем, что труд их приносит счастье людям. Давить таких надо как клопов».

«Давить несложно. Проблема не в этом, – в наушнике зазвучал голос военного инструктора. – Ты лучше скажи, что делать-то будем? Может, всех лишних спрячем? А ты один его разведешь»…

«Куда вас спрячешь, бегемотов таких? В термосы, что ли? Некуда тут прятаться».

«И что?»

«А ничего. Гриша, как у тебя там с кодами?»

«Половину вариаций уже отщелкал. Это хорошо. Но мне нужно время».

«Продолжай свою работу, – решил военный. – Выход у нас только один, ребятки – придется нам этого ученого малость оторвать от работы. Задержать на все то время, пока мы не достанем товар. И даже дольше – пусть полежит здесь, отдохнет, пока мы драпать будем. Андрей, как ты думаешь, его не хватятся?»

«Откуда я знаю? – раздраженно сказал техник. – Может, он всех предупредил, что через пять минут вернется, а мы его тут два часа прогнобим? Увидим»…

«Тише! Идет!» «Всем внимание! – военный и техник бросились к стене. – Ребятки, мы все впятером сидим здесь. Гриша, оставайся у контейнера, изображай из себя Пудова. Только подвинься левее, чтобы заслонить свою аппаратуру. Еще левее! Навешал тут приборов, как на выставке-продаже!»

«А что мне говорить ему? – взволнованно спросил взломщик. – Я же не знаю, как здесь положено»…

«Молчи пока. Скрутим его, потом наговоришься вволю. – Инструктор повернулся к Краеву, Крюгеру и Салему. – Теперь насчет вас, братцы-чумники. Я, конечно, понимаю, что у вас есть горячее желание дать этому хмырю по морде, или даже опробовать на нем излучатели и насверлить в нем маленьких дырочек. Только делать этого не нужно. Сидите здесь и изображайте мебель. Мы разберемся сами».

Дверь отворилась и внутрь склада шагнул человек. Он смотрел прямо вперед и видел, соответственно, только Гришу, старательно притворявшегося Пудовым. Если бы человек повернул голову вправо, он бы увидел еще пятерых таких же Пудовых, сидящих на корточках у стены. Возможно, этого зрелища было бы достаточно для обезвреживания противника – он упал бы в обморок от удивления, стукнулся бы при падении головой обо что-нибудь твердое, например, об пол, и потерял бы сознание. Но, видимо, у двух усачей не было уверенности в именно такой последовательности событий. Они не дали человеку посмотреть в сторону. Один из них дернул человека за ноги, второй метнулся дальше и успел подхватить туловище человека, чтобы тот не разбил драгоценную ученую голову о кафель. И через две секунды человек уже лежал горизонтально, вирусологический его нос был расплющен об пол, а руки скручены за спиной.

– Лежать. Не двигаться. Не орать, – тихо сказал крепыш-инструктор, оседлавший спину ученого. – Обычно мы убиваем таких как ты сразу, но если ты будешь хорошо себя вести, то сделаем для тебя исключение. Понял?

Человек пытался кивнуть головой, но ему помешал пол. Поэтому он только дрыгнул ногой, что, очевидно, означало полную и безоговорочную капитуляцию.

Безропотного микробиолога усадили у стены. Его разбившиеся толстые очки водрузили обратно на нос – вероятно, чтобы дать возможность получше запомнить физиономии налетчиков. Задача эта облегчалась тем, что все налетчики имели одну и ту же физиономию – морду техника Пудова Валерия Вениаминовича. И теперь человек крутил головой с совершенно ошарашенным видом, хлопал глазами и пытался понять, что же все-таки происходит. Такой вот попался несообразительный ученый. Ему даже не связали руки. По виду он был типичным правильным бараном – трудно было ожидать, что он вдруг вскочит на ноги, и, громко матерясь, схватит контейнер, поднимет его могутными руками над головой, а затем обрушит на грабителей. Вот что делает с людьми неагрессивность.

Краев хорошо видел лицо ученого. Он узнал его без труда – хотя и видел всего один раз в жизни. Эдуард Ступин сидел у стены и едва не плакал. Он всегда был размазней, этот Ступин. Давила выжимал из него все, что хотел. И сейчас то, что он навыжимал, хранилось на этом складе в термосах.

«Есть! – ликующий возглас в левом наушнике. – Подобрал! Блокировка замка снята».

Блаженная волна прокатилась по всему телу Краева. Домой, в Лесную Дыру… Чего они там так долго возятся?

Один из троих остался сторожить Ступина, наставив на него излучатель, двое других склонились над контейнером. Белая плоская крышка уже была откинута, но что-то там было не так. Напряжение и даже раздражение читалось в этих скрюченных позах.

«Ты чего? Доставай!» «Чего доставай?» «Товар, что еще?» «Ты что не видишь – термос закрыт!» «Как – закрыт? Я же открыл тебе крышку!» «А тут второй уровень блокировки!» «У вас на складе что, не так?» «Нет. У нас только крышка. А дальше просто вывинчиваешь рукой. А тут видишь – какая-то фиговина. Это что такое?» «Откуда я знаю?» «А кто еще должен знать, если не ты? Ты же у нас мастер по взлому! Подсоединяй свою аппаратуру и взламывай!» «Куда я ее подсоединю? Я в первый раз такое вижу. Это что-то новенькое»…

Вот тебе и профессионалы. Один не учел, что на другом складе может быть иной тип замков. Другой не взял аппаратуры для их взлома. Все, что ли? Операция закончена?

«Ладно, сейчас спросим». «У этого очкарика?» «Ага. Сидит, хмырь… Ладно, будет от него хоть какая-то польза». «Ты его знаешь?» «В первый раз вижу, к нам на склад он не ходил. Сейчас познакомимся»…

Техник подошел к Ступину, схватил его за галстук, выглядывающий из выреза белого халата и потянул вверх. Ступин испуганно поднялся, перебирая ногами, как раненый жираф. Он буквально умирал от страха.

– Как тебя зовут? – произнес техник.

– Володя…

– Фамилия?

– Сту… Стукачев.

– Пойдем, Володя, – техник потащил вирусолога за галстук и тот быстро засеменил ногами, дабы не быть удушенным. – Покажешь нам кое-что. Дашь нам квалифицированный совет.

Володя, значит… Стукачев… Интересно получается! Никто из налетчиков, кроме Краева, не знал в лицо Ступина. Никто из них не подозревал, какая крупная пташка им попалась. А Эдик не мог узнать Краева, поскольку тот выглядел как миляга Пудов. Такой вот оборот событий.

– Вот! – Техник наклонил голову Эдика над горловиной контейнера. – Крышку мы свинтили. А это что за фиговина такая? Открой-ка ее нам, друг-ученый.

– Эта? – Ступин осторожно заглянул в термос, как будто видел все это впервые в жизни. – Я не знаю, что это такое.

– Ты умеешь открывать эти хреновы термосы?

– Нет… Никогда не делал этого…

– Кончай пургу гнать! Ты же микробиолог! Ты лазишь в эти долбаные контейнеры по десять раз на дню!

– Я не микробиолог! Я химик!

– А какого черта ты здесь делаешь? Я тебя никогда здесь не видел!

– Не ругайтесь, пожалуйста! – по-бараньи жалобно проблеял Эдик. – Я здесь только четвертый день работаю. И вот сразу такое… На центральный пульт поступил сигнал, что изменилась характеристика жидкого азота. Я решил проверить…