Текст книги "Оккупация"

– А того! Ты, помнится, сам заявил, что у нас тут одна команда. Вот и не дави на психику.

– Ты сам-то – что за хрен с горы? – возмутился бритоголовый. – Уж не мент ли залетный?

– А вот и угадал, – Сергей с улыбкой указал на Потапа. – Нас тут даже два мента – вот он и я. Так что расслабься, зема. И не бузи без нужды. Ну, а если западло вместе с ментами кучковаться, вали обратно в гостиницу, никто тебя силой здесь удерживать не будет.

Некоторое время мужчина с татуированными руками изумленно смотрел на Миронова, потом перевел взор на Потапа. Последнего он успел повидать в деле, а потому явно не хотел с ним ссориться. Следовало как-то выкручиваться, и с находчивостью бывалого зека бритоголовый неожиданно хлопнул себя по бокам, прищелкнув языком, звучно рассмеялся.

– Да-а, компания подобралась славная! Это я вам в натуре говорю! Только, хрен, вы меня выгоните. Я на казахской зоне жил и здесь выживу. А ментов я давно уже не боюсь. Иных на воле сам прикармливал. Все равно как голубей. – С той же кривой ухмылкой бритоголовый протянул Потапу ладонь. – Ладно, считай, проехали колдобину. Танкист.

– Чего, чего?

И снова блатной гулко рассмеялся.

– Это погоняло у меня такое, чудик! То есть, имя-отчество, конечно, другие, но для вас, я так думаю, кликуха будет удобнее. Опять же и дельце веселое предстоит. Вместе ведь в рывок уходить будем. А там отчества нам не понадобятся.

– Тоже верно, – хмыкнув, Потап пожал татуированную руку, давая тем самым сигнал остальным. Уже через минуту, забыв о конфликте, они все перезнакомились, узнав, что Танкист прикатил в Томусидо отдохнуть после зоны, а приличного вида мужчину в кремовом костюме зовут Валерий Васильевич. Впрочем, интереснее было не имя, а должность, поскольку Валерий Васильевич заведовал фирмой, носящей название «Уральские Сладости». Подтверждая свое реноме, владелец фирмы достал из кармана несколько сувенирных шоколадок, добродушно раздал попутчикам.

– Это специальные представительские. С полным набором тюменских орешков.

– Кучеряво живешь, Валера! – хмыкнув, блатной великодушно протянул свою шоколадку Ксении. – Держи, красавица. Я сладкое даже в детстве не любил.

Подосадовав на себя за то, что не опередил блатного, Потап сумрачно сунул сладость в карман.

– Все это прекрасно, – вздохнул Сергей Миронов. – Но нам действительно надо подумать о будущем. Как ни крути, вопросов – уйма, ясности – ноль.

Поймав его взгляд, Виктор поморщился.

– Насколько я понимаю, это снова камушек в мой огород?

– А ты как думал! Ты, Виктор, практически местный старожил, так что не обижайся. Кого и спрашивать, как не тебя.

– Какой там старожил! – Виктор со вздохом передернул плечом. – Всего-то второй год и работаю по контракту.

– Ну, два года – тоже срок немалый. И потом, если ты связан с конторой…

– Причем тут контора! – рассердился Виктор. Видимо, подозрения в связях с конторой возникали уже не впервые. – Не забывайте, где вы находитесь! Тут каждый второй на шпиономании помешан. Так что десять раз проверяли и перепроверяли.

– Как же ты отхватил себе такую должность?

– А что здесь такого? Я и раньше охраной предприятий заведовал – и тут решил попробовать. Это еще до моратория было, вот и пропустили. Увидел объявление в Интернете, подал заявку и прошел. У нас тут почти все контрактники – и военные, и обслуживающий персонал, и ученые.

– Интересно! А чего же они своих не нанимают? – фыркнул Танкист.

– Может, и нанимают, откуда мне знать. Только денег у них куры не клюют – вот и приглашают готовых специалистов со стороны. Опять же для работы в гостинице языки нужны, а я кроме русского с английским еще и на немецком объясняюсь, на французском. Плюс китайский когда-то учил.

– Ишь, полиглот какой! – бритоголовый Танкист фыркнул. – Помню, сидел я раз с одним китайцем – Его еще Окунем звали. Шустрый такой…

– Да погоди ты! – Миронов, поморщившись, снова обратил взор к Виктору. – Ты говоришь, они своих тоже нанимают. Как же тогда обстоит дело с заслоном? Или там только наемники?

Виктор взглянул на Сергея, смущенно потупился.

– Давай, давай, начальник! – подбодрил его Танкист. – Тут тебе не кандей, прессовать не станем.

– Насколько я в курсе, в заслоне у них, действительно, служат исключительно добровольцы. – Неохотно подтвердил комендант. – Выходцы с Кубы, жители Латинской Америки, беглецы с Ближнего Востока и прочих неблагополучных районов. Свои идти не хотят. Потому что знают – погибает на границе больше семидесяти процентов. Они ведь тут не первый год оборону держат, так что статистика кое-какая имеется. А приграничная полоса давно уже застроена крепостями и блокпостами. Землица там на метр кровью пропитана.

– Ого! – Валерий Васильевич присвистнул.

– Мда-а, веселенькие дела!.. – Миронов озадаченно покосился на Потапа. – Что ж, будем считать, что с этим разобрались. Непонятно другое: откуда взялись эти твои дайки? Кто их посылает на томусидиан? Таиланд, что ли? Или, может, Пакистан с Индией?

– И пусть насчет ящеров летающих скажет? – добавил президент «Уральских Сладостей». – Это что, действительно, птеродактили?

– Точно! – поддакнул Танкист. – Про уродов с ятаганами – я еще могу понять, – сейчас кругом сплошной газават. Верблюды со слонами – тоже куда ни шло, а вот почему по небу крокодилы с крыльями порхают – это у меня в мозгах никак не укладывается.

– Это не крокодилы, это ахназавры. – Тихо сказал Виктор.

– Что?

– Я говорю, что этих крокодилов следует называть ахназаврами, – повторил Виктор. – А откуда они вынырнули, вопрос не ко мне. Насколько я знаю, вся эта кодла – со слонами, верблюдами и ахназаврами заявилась сюда из одних и тех же мест.

– Вот и растолкуй – откуда они к нам причапали?

– А вот примерно оттуда, – покрутив головой, Виктор указал рукой себе за спину. – Если смотреть на юго-восток, там с нами соседствует Дайкирия. Чуть левее расположена страна аксаутов, а еще дальше – Фестия. Вот оттуда, надо думать, они и прутся к нам чуть ли не каждый год…

– Погоди, погоди! – прервал его Потап. – Что-то у тебя концы с концами не сходятся. Какая еще Дайкирия! Я, конечно, не учитель географии, но, по-моему, в соседях у Томусидо значатся лишь две страны – Таиланд и Мьянма.

– Верно, – хмуро подтвердил Виктор. – В наших привычных картах так и прорисовано, но здесь у них все совершенно иначе.

– Как это – иначе?

– Да что вы ко мне привязались! – лицо Виктора вновь пошло пунцовыми пятнами. – Ну, скажу я вам, что прутся они из сопредельного мира – что вам, легче от этого станет?

– Не понял! – Потап нахмурился. – Какой еще, на хрен, сопредельный мир?

Вместо ответа Виктор неожиданно достал из кармана небольшой пистолетик и, быстро взведя затвор, навел ствол на бритоголового.

– Ты что, с дуба свалился! – Танкист подпрыгнул на месте, и в ту же секунду отчетливо щелкнул спусковой механизм пистолета.

– Эй, парень, ты чего! – привстав с места, Потап встревожено переводил взгляд с живого Танкиста на Виктора. – Это тебе не игрушка!

– Верно, не игрушка. И патрон я в ствол загнал самый настоящий. Но вы хотели знать, почему туристам раздавали холодное оружие, – вот я и выдал вам наглядное объяснение. – Виктор невесело улыбнулся. – Парадокс заключается в том, что мощнейшая техника Томусидо в новом пространстве работать перестает.

– Как это?

– А вот так! Каждое вторжение сопровождается смешением пространств. Только не спрашивайте меня, как это происходит, я не ученый и в подобных вещах не разбираюсь. Знаю только, что если подмешать в бензин воду, никакой двигатель уже не заведется. Нечто подобное происходит и здесь. Ракеты с самолетами не летают, пулеметы не стреляют, лампы не горят, турбины электричества не вырабатывают. – Виктор вздохнул. – Я хочу сказать, что здесь начинают работать другие законы.

– Но ведь еще утром все было нормально! И свет горел, и холодильники с телевизорами работали.

– Верно, – кивнул Виктор, – нет вторжения, все протекает обычным образом. Появляются дайки, и сразу начинается вся эта чехарда. Соответственно и война получается совсем уже другая – без радаров, вертолетов и ядерного оружия.

– Да-а… Что называется – приплыли… – не скрывая своего скепсиса, Танкист громко фыркнул. Президент «Уральских Сладостей» рассеянно достал очередную шоколадку и положил ее на ладонь ошарашенной Ксении. Миронов со Шматовым озабоченно переглянулись.

– Бред, верно?

– Что есть, то есть, хотя… – завершить фразу Потап не успел. Снаружи в дверь сильно ударили, и сразу вслед за этим раздались гортанные голоса.

– Кажись, влипли… – сипло произнес Танкист. Шматов потянул к себе шпагу, но в последний момент Виктор удержал его руку.

– Погоди, может, обойдется. Я ведь и дайкирийский немного знаю. Попробуем с ними договориться.

– Что ж, пробуй, полиглот… – Шматов с неохотой спрятал шпагу обратно под стол, а спустя секунду, бряцая оружием и позванивая шпорами, в кафе уже входили бородатые дайки – не менее дюжины человек, все с теми же кривыми мечами в ножнах, с тюрбанами на головах, в халатах и шароварах. Едва бросив на них взгляд, Миронов обреченно зажмурился. Он почему-то сразу понял, что мирного исхода не получится…

Глава 10

Дом казался абсолютно мертвым, – ни людей, ни электричества, ничего. На всех этажах пыль вперемешку с песком, никому не нужная мебель, обесточенная аппаратура. Самое удивительное, что Вадим не видел здесь даже глонов. И если бы это был первый такой дом! Продвигаясь по городу, он с дотошностью ученого обследовал округу, убеждаясь, что подобная картина наблюдается во всех кварталах томусидианской столицы. Он бы ничуть не удивился, если бы почувствовал запах гниения, однако ничего этого не было. Здания кинотеатров, музеи и великолепные небоскребы – все пустовало, яснее ясного подтверждая версию о том, что жители Томусидо предпочли плену экстренную эвакуацию. Если где и обнаруживалась жизнь, то источником ее всякий раз оказывались дайки. Подобно муравьям они продолжали бродить по городу, врываясь в дома, набивая вещами огромные торбы, срывая с гардин шелковые шторы, скатывая в рулоны тяжелые ковры, мелочь вроде пуговиц, ниток, зеркалец и расчесок насыпали прямо в мешки. Дайков было очень много, но даже их полчища легко и просто растворялись в этом огромном, рассчитанном на многие миллионы жителей городе. Так или иначе, но мало что напоминало о недавнем присутствии томусидиан, и, судя по всему, это в немалой степени удивляло самих захватчиков. Вадим не вступал с ними в длительные беседы, но даже нескольких коротких встреч оказалось вполне достаточно, чтобы уяснить себе странность сложившейся ситуации.

Еще хорошо, что его способности полностью снимали языковую проблему. Язык дайков напоминал турецкий, который Вадим освоил еще три года назад во время своей вынужденной командировки к району землетрясений. Тогда знание языка очень ему пригодилось. Более того, знать язык было крайне необходимо, поскольку следовало помогать раненым, ориентироваться на незнакомых улицах, выискивать среди завалов тех, кто еще мог выжить. Конечно, у него нашлось множество помощников, вполне профессиональных толмачей и проводников, но главную помощь Вадиму оказывали скопления алчущих глонов. Именно они наиболее точно указывали, в каком направлении следует вести поиски, и, пугая лохматых тварей, Вадим бросался в гущу завалов, извлекая из-под руин тела еще дышащих людей. Турки тогда на него разве что не молились, и за те несколько дней, что Дымов успел провести в пострадавших от землетрясения селениях, ему удалось спасти более двухсот человек. Времечко было горячее, и проблема с языком решилась сама собой. Вадим и теперь не слишком деликатничал, самым банальным образом перекачивая из голов бородатых воинов необходимый лексикон. Чуть сложнее обстояло дело с артикуляцией, однако худо-бедно голосовые связки усвоили и этот урок. Дымов попросту копировал кодовые комбинации чужих полушарий при произнесении тех или иных фраз. Попутно подумал, что аналогичную методику полезно было бы опробовать и его на музыкальных навыках. Помнится, когда-то он мечтал выучиться играть на фортепиано со скрипкой, но дальше любительского уровня на гитаре так и не поднялся. Между тем, умение игры при наличии слуха исчерпывалось все теми же кодовыми посылками, превращающими мышечную моторику пальцев в волшебные мелодии. Впрочем, сейчас ему было не до этого. Он продолжал идти по следу своих друзей, время от времени понукая ногами упрямого Рыцаря. Животное подчинялось с неохотой и при каждом удобном случае показывало свой норов. Разок «верный Рыцарь» даже чуть было не укусил его за колено, но Вадим вовремя прищелкнул лимбом по огромной морде, заставив верблюда поворотить голову. В отличие от людей животные больше доверяют своим чувствам, благо обоняние с осязанием у них развиты не в пример лучше, – вот и этот житель знойных пустынь отлично чувствовал, кто на нем едет. Пугаться не пугался, однако и радости особой не проявлял.

Город, по которому они сейчас передвигались, Вадиму откровенно не нравился. Может, оттого и не нравился, что одна-единственная ночь изменила его дух, изменила облик. Разумеется, архитектура Гаронды осталась прежней, и точно также резали городские кварталы узкие, заполненные водой каналы, и, тем не менее, что-то в этом городе стало иным. Изменилась аура города, преобразилась его внутренняя суть. Смутно Вадим догадывался, что это произошло оттого, что они вошли в очередной ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ СЛОЙ – СЛОЙ, в котором и время, и геофизика проявляли себя совершенно по иному. То есть для дайков этот мир был более чем привычным, – в нем они родились, в нем жили на протяжении уже нескольких тысячелетий. Вполне возможно, что дикие завоеватели даже не подозревали, что, вступая на чужую землю, словно одеяло волокут за собой родное измерение. Но именно так все и обстояло: мир наплывал на мир, навязывая свои цвета и свои запахи, заставляя жить по законам, о которых обычные земляне даже не слышали. Теперь это стало очевидным, и Вадим костерил себя за то, что не почувствовал тревожных перемен сразу. Мощнейшая техника Томусидо, непривычное оживление в мире глонов – все было форменной чепухой в сравнении с тем, что происходило на самом деле. Такой же чепухой можно было именовать разожженный вблизи разгорающегося лесного пожара костер. Происходило не просто смешение привычных геопараметров, – на их глазах разворачивалась самая настоящая катастрофа. Планету трясло и выворачивало наизнанку, привычные измерения гнулись и шли трещинами, привычную действительность все стремительнее засасывало в глубины сопредельного мира. Счастье еще, что человечество ни о чем не догадывалось, хотя можно ли называть это счастьем, Вадим в точности не знал…

– Куда прешь, безродный! Дорогу каргалу!.. – вылетевший из-за угла всадник плетью хлестнул по морде Дымовского верблюда. Обиженное животное громко фыркнуло, вскинув голову, показало желтые зубы. Пожалуй, чуть подтолкни его Вадим – могло бы и тяпнуть норовистого всадника за бок, но Дымов поспешно натянул поводья, успокаивая осерчавшего верблюда. Рыцарь – на то и рыцарь, чтобы блюсти свою тактику и свои принципы. А ввязываться до поры до времени в уличную бузу им было совершенно ни к чему. Тем более, что сердце подсказывало Вадиму: навоеваться в чужом краю они еще успеют. До сытечка и до оскомины…

Мимо торжественно проплыл крытый со всех сторон паланкин. Там, за узорчатыми занавесками, судя по всему, и прятался высокородный каргал. Встречные дайки прижимали руки к груди, торопливо раскланивались. Иные из тех, кто не успевал согнуть спины, охали от жгучего удара плетью. Собственно, и Дымова могла постичь та же участь, но телохранителей, видимо, удержала покачивающаяся на его груди связка ногтей. Как ни крути, а обладатель такой богатой коллекции мог запросто ответить на удар. И кто его знает, какие друзья могли оказаться за плечами этого убийцы. Хорошо, если обычные сотники-суфаны, а ну как – приближенные князя или того хуже – настоящего каргала, имеющего под началом до пяти тысяч войска и вхожего во дворец к верховному шерху.

Как бы то ни было, головы Дымов не преклонил и процессию каргала пропустил мимо. Не укрылось от его взора и то, что метатело каргала на порядок превосходило ауры обычных воинов. Ему пришлось поджать все свои лимбы, чтобы выпирающая из шатра плоть не пришла с ним в соприкосновение. Стоящий поблизости рядовой дайк сверкнул в сторону Вадима черными недоумевающими глазами, но ничего не сказал. Само собой, полного перевоплощения добиться не удалось, да Вадим и не пытался этого делать. Облика верблюда он не менял, сам же успел навести некоторый макияж. Конечно, он мог бы обойтись и вовсе без этого, однако пренебрегать маскировкой не стоило. Было ясно, что шутить с бородатыми завоевателями накладно, а потому о должном образе Вадим побеспокоился заранее. Сейчас он был прикрыт ложной оболочкой – вполне материальной и убедительной. Глядя на него, воинственные дайки видели теперь одного из своих соплеменников – обычного бородатого бедуина, столь же неулыбчивого, сколь и хмурого. Широкие плечи, тяжелый ятаган на поясе, крепкий шнурок на груди, продевающий вереницу вражеских ногтей. Гирлянда не самая симпатичная, но именно вырванные из чужих пальцев ногти варвары почитали за самую твердую валюту. Золотом и серебром расплачивались за труд и товар, на ногти же можно было купить все, включая дворцовый чин, мускулистых рабов и просторные дворцы. Во всяком случае, во взглядах встречных воинов читалось неподдельное уважение. Возможно, он даже чуть переборщил, превратив скромную связку в подобие ожерелья, однако думать об этом не хотелось. Все это было форменным пустяком в сравнении с проблемами, над которыми приходилось сейчас ломать голову. Точно встопорщенный дикобраз, Вадим веером распускал свои лимбы, обостренным чутьем впитывая в себя крохи слетающейся со всех сторон информации. Новое притекало к нему скупыми порциями, и все же этого хватало, чтобы ощущать происходящие изменения. Подобно кисельной жиже инородные клейкие волны заливали земное пространство, хороня леса, людей и строения. Смешение миров продолжалось, и только теперь Вадим в полной мере ощутил масштабы происходящего, а скорость погружения в иноземье вызывала у него откровенную оторопь.

Еще вчера дайки крушили дома и витрины, грабили и убивали. Сегодня убивать было уже некого, да и надобность в грабежах по большому счету отпала. Если вдуматься, это была уже их земля, а обкрадывать самих себя представлялось в высшей степени нелепым.

Дымов заставил верблюда повернуть в проулок и остановился. Впереди его ждали дайки – около десятка вооруженных мечами воинов. Ждали именно ЕГО. Но хуже всего было то, что путь назад также был отрезан. Еще одна группа загонщиков показалась из-за угла и цепью растянулась поперек улицы. Дымов мысленно чертыхнулся. Оставалось только досадовать на себя. Слишком поздно он включил панорамное зрение, слишком рано уверовал в надежность собственной маскировки. Но самое скверное заключалось в том, что воины, загнавшие его в этот глухой тупичок, были не обычными дайками, – в каком-то смысле они напоминали покойного Рагеса. Собственно говоря, Вадим разглядел даже не воинов с мечами, а шеренгу играющих щупальцами спрутов. Около десятка – впереди и столько же сзади. Одного такого он уже имел удовольствие встретить в гостинице. Схватка с боевитым князем была еще свежа в памяти, – Дымов тогда победил, но какой ценой! Наверное, и победой это не стоило называть. Теперь же эти красавцы явились мстить за своего товарища. И ведь сумели просчитать его маршрут, найти в огромном городе, умело обложить со всех сторон! Как бы то ни было, сил у них на это должно было хватить, надеяться на чудо не приходилось…

Глава 11

Их было в кафе человек пятнадцать – статных, разодетых в парчу воинов, явно ощущающих здесь себя хозяевами. Кое у кого на груди поблескивали стальные пластины, в свисающих с кожаных поясов ножнах покоились короткие кривые мечи – судя по богатым, украшенным самоцветами рукояткам – тоже не последних мастеров. Словом, в отличие от уличных вояк эти выглядели не в пример благороднее, и как показалось Сергею Миронову, даже бороды у них росли не беспорядочными космами, а были аккуратно причесаны и подстрижены. Последним в кафе вошел коренастый детина в выглядывающей из-под кольчуги расписной косоворотке, с огромной серьгой в ухе и жутковатым шрамом, секущим лицо от левой брови до нижней челюсти. Наверняка сабельный удар, полученный в далекой молодости. Минувшие годы отчасти сгладили уродство, однако полностью, конечно, не изжили. Уж Сергей-то хорошо знал, что сами собой подобные раны не проходят, а косметическая хирургия в Дайкирии навряд ли водилась.

Как бы то ни было, одного взгляда, брошенного на этого богатыря, было достаточно, чтобы понять: в ватаге, навестившей подземное кафе, он был, безусловно, главным – этакий вельможа, сопровождаемый верной свитой. Остроносые, разукрашенные бисером сапожки вышагивали с солидной неспешностью, а посеребренная кольчуга главаря сияла так, что Миронову поневоле захотелось зажмуриться.

К немалому их удивлению, дайки вели себя степенно и не спешили кидаться на чужаков. Похоже, они наперед знали, кого здесь встретят. Наверняка какая-нибудь зондеркоманда, обязанная пресекать неповиновение в оккупированных регионах, а также поддерживать дисциплину в собственных рядах. Стороннему взгляду могло показаться, что дайки рассеялись по помещению беспорядочной гурьбой, однако Шматов с Мироновым тотчас сообразили: дайки выстраивались таким образом, чтобы охватить противника надежной подковой.

Затянувшееся молчание прервал Виктор. Не слишком уверенным голосом, пытаясь подражать гортанному произношению бородачей, он задал какой-то вопрос, торопливо заговорил, видимо, пытаясь уверить в полном миролюбии случайных туристов. Внимательно взглянув на него, предводитель дайков шагнул ближе, с любопытством склонил голову набок. Между тем, Виктор говорил и говорил, видимо, просто опасаясь останавливаться. За остановкой могло последовать все, что угодно, и бывший комендант старался вовсю. Вслушиваясь в незнакомые интонации, Шматов снова покосился на краешек выглядывающей из-под стола рукоятки. Как выяснилось, он действительно не разучился управляться с этими игрушками, и, тем не менее, было ясно, что влипли они крепко. И не просто влипли, а, как выражаются уголовники, – влипли в непонятное. В чужой стране и в чужой войне умудрились оказаться на линии фронта. Чем это грозило маленькой группе, легко было догадаться. Даже если предположить самое невозможное и каким-то чудом им удалось бы одолеть очередных недругов, это лишь усугубило бы их положение, поскольку бородач, руководивший отрядом визитеров, бесспорно, принадлежал к командному звену. Полиция всего мира свирепо и решительно берет на прицел всякого, покусившегося на жизнь полицейского, сводя с ним счеты по собственным правилам. Когда же погибает высокий чин, речь о каких-либо поблажках не заходит и вовсе. Словом, куда ни кинь – кругом клин. Выхода из нынешней ситуации Шматов не видел, как ни ломал голову.

Миронов тоже заметил, что мускулистые дайки все плотнее охватывают полукольцом их маленькую группу. Вполне возможно, что рубаками они были более умелыми, нежели та рвань, что повстречалась им на улице, а значит, и шанса у злосчастных туристов практически не оставалось.

– Хойхэ! – прервал речь Виктора предводитель дайков и, оглядев напряженные фигуры россиян, задержался глазами на Ксении. А секунду спустя правая его рука поползла вверх. Он показал Виктору два пальца, после чего небрежно заговорил, не слишком повышая голос, пребывая в уверенности, что его без того услышат, а, услышав, поймут должным образом.

– Чего он хочет? – прошипел Танкист. – Отмазку, что ли, какую просит? Чего молчишь, полиглот?

Виктор повернул к нему бледное лицо. Сергей заметил, что по вискам коменданта стекают блесткие капли пота.

– Он говорит, что знает о наших подвигах, – сглотнув, перевел Виктор. – По его словам, мы ранили семерых его воинов. По их законам это верная смерть. Либо в петле, либо на колу. Тем не менее, он согласен нас отпустить, если мы выполним два его условия.

– Ну да? – Танкист возбужденно подался вперед. – Что за условия-то? Если не кастрация или какая-нибудь такая же хрень, то я согласен.

– Он хочет знать, кто из наших людей убил князя Рагеса.

– Какого еще, на хрен, князя? – возмутился Танкист.

– Он говорит о трупе дайка, который они обнаружили в фойе гостиницы. Якобы это князь Рагес, знатный вельможа – из рода бессмертных. Тот, кто его убил, обладал невероятной физической силой, и один из дайков, якобы, видел этот поединок.

– И что? Этот баран показывает на нас? – Танкист воинственно выдвинул вперед нижнюю челюсть. В трепещущем свете свечей блеснули стальные фиксы.

– Нет, он говорит, это кто-то другой, однако он наверняка приехал сюда с нами.

– Ну, и что? Мало ли кто с нами ехал!.. – начал было Танкист, но Миронов остановил его, положив руку на плечо.

– Скажи ему, что мы очень сожалеем по поводу смерти князя, но мы знать не знаем, о ком он ведет речь, – мягко проговорил Сергей. – Если бы этот кто-то был нашим другом, он сидел бы сейчас здесь. Но раз его здесь нет, то и отвечать за его поступки мы, конечно же, не можем.

Часто сбиваясь, комендант начал переводить его слова. Не без некоторого удовлетворения Миронов заметил, что, вторя интонациям Виктора, предводитель дайков неторопливо кивает. По крайней мере, выражать недоверие или ярость он пока не спешил, что само по себе было неплохим знаком. Во всяком случае, когда дайк снова заговорил, голос его оставался по-прежнему спокойным.

– Ну? Чего он там лопочет? – Танкист в нетерпении дернул Виктора за рукав.

– Он говорит, что не слишком верит нашим словам, однако готов закрыть глаза и на это, если мы выполним второе его условие…

– Ну, говори же! Какое еще, на хрен, условие?

– Он хочет… – Виктор шумно сглотнул, и глаза его скользнули в сторону Ксении. – Он хочет, чтобы мы продали ему эту женщину.

– Чего?!

– Он говорит, что в его гареме до сих пор не было ни одной блондинки. Он готов хорошо заплатить за нее. И даже даст сопровождение, чтобы нас без помех провели до окраины.

– Вот она где собака-то зарыта! – Танкист хлопнул себя по ляжкам. – И прикинь – начал-то с чего! Князя какого-то приплел, претензии начал предъявлять. Вот же пацан лихой! И губа не дура!

Кажется, вся эта тирада прошла в обход сознания Виктора, потому что все тем же подрагивающим от волнения голосом он продолжил:

– В противном случае женщину они заберут силой, а нас всех зарежут, оставив в этом самом подвальчике.

– Хорошенькие дела! – хозяин «Уральских Сладостей» нервно оглянулся. – Это что же, погибать из-за женщины? Прямо какая-то дикость!..

– Это, мой шоколадный друг, самое обычное дело. – С преувеличенной бодростью заговорил Сергей Миронов. – А потом – из-за кого же еще погибать, как не из-за них? В Ираке, помнится, тоже буза началась из-за президентских шашень с подружкой Моникой.

– Но мы ведь не американцы!

– Вот именно… – выдернув из-под стола шпагу, Шматов вышел на середину маленького зала и встал напротив обряженного в кольчугу дайка. – Мы, слава Богу, подданные России и подобные дела решаем иначе… Ты скажи ему, Витя, что это женщина ему не принадлежит и заберет ее он только через мой труп.

Срывающимся голосом Виктор начал было переводить, но бородач прервал его взмахом руки. Кажется, он и без коменданта все понял, потому что зловеще улыбнулся и, выхватив кривой меч, одним скользящим шажком, приблизился к неожиданному противнику.

– Махат-Хала! – крикнул он и, повернувшись к Виктору, отрывисто произнес короткую фразу.

– Его зовут Махат-Хала, – послушно перевел Виктор. – Он хочет, чтобы ты знал того, кто убьет тебя. Твоего имени он знать не хочет, так как в царство теней пока не спешит.

– А ты все-таки передай этому Махат-Хале, – жестко проговорил Шматов, – что меня зовут Потап. Как знать, авось и ему мое имя пригодится…

Виктор перевел слова Шматова, и дайк беззвучно ринулся вперед. Его ятаган звонко соприкоснулся со шпагой Потапа, и, эффектно провернув кистью, офицер ответил крученым ударом. Будь перед ним неумеха, оружие было бы уже выбито из рук, но дайк ятагана не выронил и вовремя сделал шаг назад. Улыбку стерло с его лица, прищуренные глаза впились в напряженную фигуру Шматова. Было ясно, что вызов им принят…

* * *

Поединки фехтовальщиков проходят в высшей степени стремительно, – может, потому и кажутся стороннему зрителю занятием столь же легким, сколь и скоротечным. В самом деле, это вам не штанга, которую выжимают, выворачивая суставы и надрывая мышцы, и это не изматывающие четыреста метров, на которых нередко у бегунов случаются отказы сердца. Тем не менее, те, кто занимаются шпажным ремеслом, прекрасно знают, скольких сил и какого нервного накала требуют короткие минуты боя. Хороший фехтовальщик умеет сжимать время, старея на поединках в буквальном смысле слова. Одна беда, что вкладывая всю свою энергию в единственный удачный бросок, современный шпажист не ведает, что за атакой может последовать не менее свирепая атака, не ведает, что даже чистое попадание – в реалиях может не означать чистой победы. Не знает он и того, что даже смертельно раненный противник может в последнем судорожном усилии всадить под ребра стилет или рубящим ударом снести кисть, а то и голову. Все эти нюансы Шматов успел в полной мере оценить уже в гостинице. Еще тяжелее пришлось ему на улице, где рубились уже на полном серьезе и где наблюдалось явное преимущество дайков. Именно поэтому Потап не слишком обольщался на собственный счет, прекрасно понимая, что до сих пор драться ему приходилось с простолюдинами, имеющими о науке фехтования самое отдаленное представление. На этот раз против него вышел настоящий воин – мужчина, имеющий за плечами не одну сотню поединков, успевший повидать и вражескую кровь, и вражескую агонию. Потап понял это уже после первых шаловливых выпадов. Его соперник был абсолютно уверен в себе и явно стремился превратить поединок в маленькое шоу. Ничуть не волновались за своего хозяина и выстроившиеся вдоль стен бойцы. На начало поединка они взирали со спокойными улыбками. Можно было не сомневаться, что подобные схватки они видят далеко не впервые. Сам же Потап форсировать события не спешил. Если противник не прост, то и самому нечего прежде времени выдавать свои секреты. Тем более, что счет времени и очкам никто не вел, а проиграть он попросту не имел права. Впрочем, не имел права и выиграть. Как ни парадоксально, но в том и в другом случае он в равной степени подписывал всем своим спутникам смертный приговор.