Текст книги "Оккупация"

Махат-Хала чуть станцевал ногами, изготавливаясь к атаке, незаметно сместил центр тяжести вперед. Шматов разглядел искомое движение только потому что ждал чего-то подобного. Фехтовальщики, как и боксеры, нередко глядят не на шпагу с кулаками, а на ноги противники, поскольку любая агрессия и любая перегруппировка тела начинаются именно оттуда. Вот и дайк ожиданий не обманул. Гортанно вскрикнув, он вильнул ятаганом, выписывая ложный финт, и тут же ринулся к противнику. Сталь вновь со звоном столкнулась, и силу удара Шматов оценил должным образом. Впрочем, и противник наконец-то понял, кто перед ним стоит, поскольку пространство, которое с силой рассек его кривой меч, оказалось пустым. Неведомым образом чужак переместился назад, оставив его с носом. Не останавливаясь, Махат-Хала извернулся. На подъеме попытался достать Шматова кончиком меча. Удар был коварным и выручал его не однажды, однако противник и здесь сумел разглядеть атаку. Возможности отклониться он не имел, но ничто не помешало ему отразить удар стремительным взмахом шпаги. Шматов же в свою очередь понял, что в рубке он значительно уступает дайку. Во всяком случае, тяжелый ятаган едва не вышиб шпагу из его руки. Мог, наверное, и переломить пополам, но сталь, по счастью, оказалась неплохого качества и столкновение выдержала. Еще несколько атак Потап сумел отбить, в свою очередь мазнул лезвием по кольчужной груди дайка. Попутно оценил и блеск серебристых доспехов. Пожалуй, дело здесь было не столько в красоте, сколько в элементарной тактике ослепления. Роскошная кольчуга дайка пускала искрящие блики, переливалась радужным светом и мешала сосредоточиться.

Вновь прорычав что-то на своем языке, Махат-Хала ринулся на Шматова, и кривой меч в его жилистой руке уподобился пропеллеру. Град ударов обрушился на Потапа, и уже через несколько секунд он понял, что долго ему не выстоять. Это и заставило Шматова пустить в ход один из своих старых трюков. Парировав очередной удар, на «подломившихся» ногах он провалился вниз, полностью выпав из поля зрения противника и, почти сев на шпагат, в выпаде пронзил шпагой левое бедро дайка. На этот раз Махат-Хала вынужден был вскрикнуть уже от боли. Двое из его воинов немедленно метнулись его поддержать, еще трое подскочили к Шматову. Одного из бойцов, Потап без церемоний молотнул стопой в грудь, отшвырнув обратно к стене, но удар ятагана, налетевшего со стороны, проморгал. Сталь ударила плашмя, но чрезвычайно тяжело, угодив точно по темечку. Еще один удар пришелся по плечу, разом обездвижив правую руку.

Обливаясь кровью, Шматов упал на одно колено. Возможно, это стало бы его последним жизненным мгновением, но на выручку пришли Танкист с Мироновым. Своего противника Миронов приласкал мощным хуком слева, Танкист же снова воспользовался рогаткой, пустив стальной шар точно в затылок второго дайка.

Общей картины это, однако, не изменило. На них тотчас волками метнулись прочие воины. Груда тел лавиной подмяла двоих храбрецов, в свете каминного пламени блеснули воздетые клинки. Еще немного, и все было бы кончено, но дайков остановил окрик Махат-Халы. Видимо, предводитель отряда желал лично расправиться с непокорными. Подчиняясь его командам, дайки безжалостно заломили пленникам руки, заставили опуститься на колени рядом с Потапом.

– Не ссы, пацаны! С музыкой помираем! – сипло рычал Танкист. Рубаху на нем успели порвать, обнажив богатую воровскую роспись. Дайки поглядывали на него с испугом. Судя по всему, подобных татуировок они никогда раньше не видели.

Сердито ворча, к поставленным на колени приблизился бородатый главарь. Он заметно прихрамывал, на полу за ним каплями тянулся багровый след.

– Акшаха! – бородач остановился напротив пленников, кривой меч его начал медленно подниматься. Глядя на узорчатое лезвие, Шматов зло прищурился. Свою смерть он и раньше пытался себе представить. Случалось, наблюдал даже во снах. Но вот такого – чтобы погибнуть от руки варвара, да еще стоя на коленях – такого он не мог вообразить даже в худших из своих кошмаров.

– Руби, шакал! Чего ждешь?… – он ощерился. – Или кишка тонка?

Ятаган поднялся выше, и в этот момент со скамьи поднялась Ксения.

– Не надо! – решительно произнесла она. Шагнув вперед, девушка зло взглянула на Виктора. – Переведи этой обезьяне, что я согласна.

– Что?…

– Я пойду в его чертов гарем, но с одним условием. Пусть обещает, что никого из вас он не тронет.

Выслушав Виктора, Махат-Хала довольно улыбнулся. Чуть подумав, вложил свой меч в ножны, махнул рукой помощникам. Пленников немедленно подняли на ноги, поволокли вон из кафе. Сам предводитель бородатого воинства, не обращая внимания на кровоточащую рану, шагнул к Ксении и коротко что-то произнес.

Виктор, которого еще не успели увести, покорно пробормотал:

– Он говорит, что тебе у него понравится…

– Еще бы! – глаза Ксении яростно сверкнули, и, коротко взглянув на нее, Виктор переводить ничего не стал.

Глава 12

Зря, пожалуй, считают верблюдов туповатыми животными. Упрямыми, своенравными – это да, но никак не лишенными внутренней интуиции. Во всяком случае, грядущую опасность его Рыцарь учуял значительно раньше самого Дымова. Еще за квартал до роковой улочки верблюд начал озираться на хозяина и через каждые десять шагов норовил встать на месте. Но, увы, предупреждению животного Вадим не внял и в узенький проулок все-таки свернул. И почти сразу разглядел тех, кого издали учуял Рыцарь.

Даже обычное зрение без труда распознало бы в этих дайках привилегированных воинов. Что-то неуловимо связывало их с тем князем, против которого большая часть навыков Вадима оказалась бессильной. Он уже понимал, что здешняя элита тоже неплохо владеет метателами, прекрасно их видит и давным-давно успела обзавестись собственной техникой единоборства. По крайней мере, в той части, что касалась боевого мастерства, они оказались явно сильнее Дымова. Правда, он еще не выяснил, способны ли они капсулировать энергию, обращать ее в плазму и огненные удары. Не знал он и того, умеют ли они погружаться в чужие мысли, общаться друг с другом телепатически, читать прошлое и будущее. Хотелось верить, что определенные козыри на руках у него еще оставались, и, тем не менее, рисковать Дымов не хотел. Можно было бы, конечно, устроить им тут показательное Бородино с миниатюрными молниями, плазменными бомбами и высотными подскоками в воздух, но во-первых, не было никаких гарантий, что эти красавцы не ответят ему теми же фокусами, а во-вторых, перед Вадимом стояла иная – куда более важная задача по розыску и возвращению исчезнувших друзей. Кроме того, использование столь комплексной защиты привело бы к стремительному истощению всех его энергетических ресурсов, после чего обессиленного Дымова можно было брать голыми руками. Разумеется, подобный исход его также не прельщал, и лишний раз Вадим пожалел, что упустил время и не создал в гостинице парочку-другую резервных накопителей. Было бы еще лучше, если бы он прибег к процедуре создания полевого «кокона». Кокон «окутывал» тело сантиметровым энергетическим слоем и в сравнении с обычными накопителями давал впечатляющее превосходство. Технологию создания коконов он освоил сравнительно недавно, начав практиковать на зоне многоканальную терапию. Энергии при этом уходило во много раз больше, и обычных накопителей хватало всего на один-два сеанса. Кокон же позволял работать абсолютно автономно, не прибегая к подзарядке достаточно долго. Другое дело, что и времени на его создание требовалось значительно больше. Да и не было здесь источников энергии, способных подпитать целителя столь чистой энергией. Разве что дождаться грозы и поймать настоящую молнию, но надеяться на это было довольно сложно. Зато будь у него кокон с самого начала, можно было бы не бояться этих джигитов. Да и тот рубака из гостиницы не сумел бы его достать, поскольку кокон обеспечивал метаброню несокрушимой прочности. Впрочем, чего нет, того нет, а потому и время на лишние вздохи тратить не стоило.

Набычившись, Дымов продолжал взирать на своих противников. Сидя на рыжих верблюдах, они воинственно трепетали свисающими до земли лимбами, нервно теребили рукояти своих ятаганов и тоже не спешили действовать. Надо понимать, были о нем уже наслышаны, потому и осторожничали.

Продолжая держать в поле зрения цепочку витязей сзади, Дымов колотнул пятками в бока Рыцаря, заставив его двинуться прямо к противнику. Вряд ли они ждут от него подобной дерзости, вот и пусть помучаются, поломают лишний раз голову.

Мысленно уйдя в себя, Вадим уже вовсю работал с последним из оставшихся накопителей, скрупулезно направляя энергию по нужным руслам, экстренно перекраивая метатело под желаемый образ.

Фокус был не самым сложным и потому получился без особого труда. Сначала вправо «отслоился» один всадник, чуть позже тем же размеренным шагом отъехала влево вторая его копия. Теперь в направлении шеренги дайков двигалось три абсолютно одинаковых верблюда и три вооруженных всадника. Если подобные аттракционы для дайков не в новинку, то, разумеется, никого таким трюком испугать не удастся. Впрочем, пугать Дымов как раз и не стремился. Куда более важно было рассеять их внимание, заставить хоть чуточку растеряться. Одно дело ловить движение одного-единственного соперника, и совсем другое, когда у соперника вдруг обнаруживаются братья близнецы.

Вышло даже лучше, чем он предполагал. Лица поджидавших его воинов настороженно вытянулись, спокойствие немедленно их покинуло. Кажется, тревогу ощутили и рыжие верблюды дайков. Огромные их ноги нервно запереступали туда-сюда, один из «кораблей пустыни» даже взбрыкнул, сделав попытку сбросить своего седока. И разумеется, Дымов тут же постарался усилить этот эффект. Недаром столько сил и внимания он положил в свое время на изучение депрессивных психозов и физической основы флюидов страха. Пугать животное ничуть не сложнее, чем пугать того же человека, но в отличие от последнего животное не вооружено разумом, а значит не способно совладать с растущей паникой.

Как бы то ни было, но дайки видели сейчас одно, а их верблюды совсем другое. С точки зрения животных, на них надвигалось само воплощение кошмара – нечто клыкастое, с разверстой зубастой пастью, и оттуда – из этой пасти несло смрадом, на протяжении вот уже нескольких тысячелетий именуемым запахом дьявола. Кто знает, возможно, это тянуло даже на открытие, но Дымов никогда не претендовал на звонкие титулы и громкие работы. Ему было довольно того, что сам он после серии экспериментов пришел к ясному пониманию, что характерный кисловатый запах, традиционно ассоциирующийся с запахом ада и ароматами серных вулканических пород, в реалиях тождественен запаху человеческого страха. В этом мире пахнет все, и свой специфический аромат источали трепещущие от ужаса существа. Именно на этот запах во всех краях шли голодные хищники, отлично понимая, кого следует есть, а кого лучше пропустить мимо. Точно так же и в водной стихии определяют свою жертву пираньи, акулы и крокодилы. Тот, кто слаб, и тот, кто ранен, всегда сигнализирует о своей немощи. Он панически бьет по воде лапами, плавниками и хвостом, он истекает кровью и потом, он из последних сил рвется на сушу, чем и выдает себя окончательно. Так уж устроено в природе, что жертве суждено самой помечать себя роковой меткой, а хищники всего-навсего доводят волю мироздания до своего логического завершения. Дымов хорошо помнил свои первые жутковатые пробы, когда он, еще сам того толком не понимая, шел по стопам ученых, экспериментировавших с инфразвуковыми колебаниями. Разве что человеческих жертв в своих опытах он всякий раз умудрялся избегать. Так или иначе, но он выяснил, что животные испокон веков генерировали запах страха, чем и пользовались, в одиночку атакуя огромные стада. Как бы то ни было, но флюиды страха оказались вполне материальными, и, варьируя степень их концентрации, меняя насыщенность тех или иных составляющих, Дымов добивался самых разных результатов. Люди могли ощущать всего лишь легкое беспокойство, могли ощущать болезненный трепет в груди, а могли и видеть самые настоящие галлюцинации, повергающие в панику задолго до схватки. Именно к этой тактике Дымов сейчас и прибегнул, накрыв удушающей волной страха всю шеренгу всадников.

В этой стране можно было ожидать чего угодно, однако реакция животных оказалась вполне предсказуемой. Пара верблюдов немедленно взвилась на дыбы, другие, обезумев, рванули назад, высоко вскидывая голенастые ноги, с ревом норовя сбросить своих хозяев на землю.

Не теряя времени, Дымов развернул Рыцаря, и следом за ним тотчас развернулись его двойники. Он с места заставил верблюда взять приличный галоп, намереваясь атаковать тех дайков, что подкрадывались к нему с тыла. Увы, прежний трюк с флюидами страха не прошел, и это лишний раз подтверждало, что нынешний противник был значительно более умудренным. Волна, пущенная Вадимом, встретила невидимый заслон. Судя по всему, шеренга всадников выставила перед собой что-то вроде экрана. Изменив диапазон видимого восприятия, Вадим с запозданием разглядел серебристое, чем-то напоминающее рыбачью сеть полотно. Эти люди растянули его поперек улицы, оградив себя от возможных атак чужестранца.

Вадим остановил Рыцаря перед самой сетью, и вся троица двойников синхронно взмахнула ладонями, пустив вперед плазменные сгустки. Шипящие, рассыпающие искры шары понеслись вперед и, ударив в серебристую сеть, взорвались подобно гранатам. Безобразные дыры, проделанные в сети, тут же стали стремительно затягиваться. Вадим чертыхнулся. Во всяком случае, меру энергетического потенциала противника он сумел оценить по достоинству. Возможно, по одиночке он мог бы справиться с любым из них, но все вместе они были, безусловно, сильнее. Конечно, имелись фокусы и трюки, о которых они тут понятия не имели, но нельзя было исключать и того, что аналогичными секретами обладали и дайки.

А в следующую секунду Дымов услышал за спиной воинственный клич. Это пришла в себя первая шеренга. Люди на то и люди, чтобы обуздывать свои чувства, и, конечно же, всадники сумели развернуть своих верблюдов назад. Один за другим защелкали спусковые механизмы, и над макушкой Дымова просвистело сразу несколько стрел. Стреляли, разумеется, не поверх головы, но сработала метаброня, заставившая стрелы срикошетить вверх. Все всадники враз с лязгом выдернули из ножен мечи. Верблюды, всхрапывая, тронулись вперед, и Вадим увидел, как хищно зазмеились щупальца вражеских метател. На концах лимбов проросли костяные крючки, а в его сторону выпростались множественные шипы. Ясно было, что играть в игрушки они не собирались. Судя по всему, Дымов серьезно переполошил здешнюю элиту, и с опасным соперником они намеревались покончить разом, оставив до лучших времен и кодекс чести, и рыцарские правила. Впрочем, возможно, никакого кодекса чести у них не существовало вовсе, а существовал кодекс силы – единственно верный и всемогущий, доминирующий, к стыду Дымова, и в его родном мире.

Вадим все еще перебирал в уме всевозможные варианты обороны, когда дайки решили все за него. Серебристая сеть неожиданно ожила и, упруго подрагивая, быстро поплыла к нему. Еще одна такая же сеть с той же скоростью приближалась сзади. Пауки пустили свою снасть в дело, явно намереваясь взять залетного гостя в плен. Возможно, спеленать его у них бы не получилось, однако испытывать судьбу Вадим не собирался. Время разбрасывать камни, и время их собирать. Время наступать на врага, и время пускаться наутек. Именно этот последний ход ему и надлежало теперь сделать. И не просто сделать, а исполнить с мастерством бывалого сэнсея.

Внутренние приготовления были еще не завершены, но лишним временем Вадим попросту не располагал. Хлопнув Рыцаря по могучей шее, он вскинул вверх руку, и его двойники ринулись на врага – прямо навстречу мерцающей сети. Будь они материальны, сеть непременно бы их задержала, но фантомы на то и фантомы, чтобы игнорировать препятствия. Миновав сеть, всадники-двойники проскочили мимо свистящих мечей, ускользнули от крючковатых щупалец и понеслись вниз по улице. Сам Вадим фантомом не был, однако определенным опытом прохождения сквозь стены обладал. Для этого требовалась самая малость, а именно, собраться с духом и из мира реального переместиться в мир холода и теней, в мир, издавна населенный не людьми, а глонами. Именно это Вадим и проделал, став для начала дымчато-прозрачным, а после и вовсе невидимым. Еще пара стрел с коваными наконечниками пробили пространство, которое еще секунду назад являло сидящего верхом всадника, и город окончательно пропал.

Как обычно, подпространство пропускало в себя с большой неохотой – точно вязкая топь препятствуя любому его движению. Попытался взбрыкнуть перепуганный Рыцарь, но Вадим ограничился тем, что воздействовал на нервный центр животного, погрузив в подобие транса.

Между тем, видимый мир продолжал меняться, и Дымов тонул в нем, словно кусок свинца, брошенный в расплавленную смолу. Менялись образы, и что-то удивительное происходило со слухом. Казалось, что из солнечного дня Вадима разом перебросило на десять-пятнадцать метров под воду. Сгущенный до отчетливой вязкости сумрак и особая неземная прохлада живо напомнили о колодезной глуби. Впрочем, Вадим давно успел понять: если особенно не увлекаться и избегать лишних движений, – какое-то время в этом неласковом мире можно было просуществовать без особого риска. Главную опасность представляли не холод и не давящая глубина, а, прежде всего, здешние обитатели. В этом мире испокон веку царствовали глоны, и его, пришлого, здесь, конечно, не спешили встречать хлебом и солью.

По счастью, местных хозяев он пока не видел, а потому, стараясь не терять времени, Вадим бегло просканировал окружающее пространство и рывком заставил своего верблюда передвинуться вправо – туда, где по идее должна была располагаться кирпичная стена здания. На этот раз энергии он тратил самый минимум, беззастенчиво используя ресурсы Рыцаря. Самое удивительное, что с возложенной на него задачей верблюд справился превосходно. Веками приученный шагать по сыпучим пескам, он и эту сверхплотную среду одолевал с нордическим спокойствием. Они удалялись все дальше от места событий, и с каждым шагом Дымов ощущал, как песчаной струйкой улетучиваются из него силы. Не будь у него должных навыков, он бы уже начал мерзнуть и задыхаться, но Вадим знал, как экономить энергию, знал, какой ритм движения является наиболее приемлемым для этого пространства.

Семейство глонов, на которое он набрел, было удивлено настолько, что не успело даже испугаться. Лишь одна серая тень с раскрытой пастью метнулась к Рыцарю, но Вадим вовремя отпугнул ее искровым разрядом. А еще через минуту он с облегчением расправил сжатую в кулак мантию и дал «команду» на всплытие.

Их слегка покачивало, словно воздушный пузырь, влекомый к поверхности. Наверное, в каком-то смысле так оно и было. Глубина сама выталкивала их – наверх, к миру более родному и привычному. В проплывающие мимо пространственные слои он на этот раз даже не вглядывался. Увильнув от каменного постамента с фигурой бронзового льва, прямиком вышел на пустующую улочку и, пошевелив онемевшей шей, с дрожью ощутил собственное физическое тело. Верно, чувства бедного Рыцаря оказались еще более неуютными, но животное, по счастью, продолжало дремать, а потому не спешило выказывать возмущение. Тем не менее, главное им удалось сделать: из вражеского окружения они вырвались. Теперь следовало найти укромный уголок и, восстановив потраченные силы, спокойно обдумать случившееся. Заставив Рыцаря свернуть в ближайшую арку, Вадим снова включил панорамное зрение. Без сомнения, дайки о нем уже знали, как знали и о его феноменальных способностях – во всяком случае, о какой-то их части. Вывод из этого напрашивался простейший: в дальнейшим эти ребятки будут настороже, а при встречах постараются бить Вадима его же оружием. Само собой, это значительно усложняло будущий поиск, хотя в настоящую минуту Дымова пугало только одно: мир продолжал выворачиваться наизнанку, погружаться в глубину, о которой он не имел ни малейшего представления. Лаковая земная поверхность уходила в никуда, неукротимо вытесняемая миром диких варваров. Возможно, это был очередной природный катаклизм, но нельзя было исключать и версии более прозаической – версии об оккупации, проводимой третьей неведомой силой.