Текст книги "Оккупация"

Глава 11

– Ты смотри, какие здесь пуговицы смешные, – обычные деревянные палочки!

– Ну и что? У нас тоже такие пришивают. Правда, в основном к женской одежке… – Сергей Миронов взял принесенную стражей кожаную сбрую, повертев перед лицом, брезгливо отбросил в сторону. – Нет уж, ну их одежонку к черту! По-моему, мы и в своем прикиде неплохо выглядим.

– Ты шутишь? Они же тут все в халатах, коже да панцирях! Одни мы до сих пор в пиджаках да рубашках.

– Вот и хорошо! Значит, есть свой брэнд. – Сергей невесело улыбнулся. – Помнишь, что суфан толковал? Финальная арена – это шоу. Кто больше понравится, тот и получит свободу.

– Значит, собираешься и дальше в рубашке щеголять?

– А ты как думал! Еще и галстук не поленюсь нацепить.

– Галстук?

– Вот именно, нечего красивой вещи в кармане пылиться. – Говоря это, Миронов достал из пиджачного кармана свернутый в рулон галстук и с самым невозмутимым видом принялся повязывать себе на шею.

– Может, ты еще и пиджак наденешь?

– Может, и надену.

– Погоди, Сергунь! – Шматов нахмурился. – Ты что, рехнулся?

– Нет, Потапчик, я в полной норме! Помню, какой год сегодня и как меня зовут.

– Так в чем же дело?

– Дело в том, Потапушка, что я хочу умереть красиво. Это ты у нас без пяти минут Дартаньян, а на мою легкую голову меч, боюсь, скоро отыщется. Вот и пусть видят граждане Вальрама, что не остолоп какой на арену вышел, а самый настоящий джентльмен.

Потап сумрачно наблюдал, как Сергей повязывает галстук. Потом нервным движением поднял с лавки собственный пиджак, зашарил по карманам.

– Что ж, тогда и я буду в галстуке.

– Брось, тебе-то это зачем?

– Сам же болтал про брэнд, – вот и пусть завидуют…

Свирепо взирая друг на друга они стояли посреди барака и бережно повязывали на шеи галстуки. Более нелепого занятия здесь, вероятно, не видели никогда в жизни.

– Але, вы это чего? Неужели, и впрямь собираетесь драться в галстуках? – похлопывая себя ножнами по бедру, к ним приблизился Виктор. В эти минуты он был собран и серьезен. В отличие от бывших милиционеров, он успел давно переодеться в местные шаровары и легкий халат. Поросшее щетиной лицо обещало скорую бородку, а уж тогда от настоящего дайка отличить его будет непросто.

– Собираемся, Витек. – Миронов энергично кивнул. – Нам, сам понимаешь, терять уже нечего, вот и покрасуемся напоследок.

Некоторое время комендант задумчиво пощипывал себя за нос.

– А что, неглупо. – Пробормотал он, наконец. – Пожалуй, я бы тоже надел, если бы не выкинул. А еще лучше – рыбки бы попробовал! К примеру, камбалы свежей или аухи дальноморской. Так сказать, напоследок.

Потап Шматов недоуменно покосился на Виктора. Бывший комендант вовсе не шутил. В глазах его читалась непритворная тоска.

– Чего это тебя на рыбку потянуло?

Виктор пожал плечами.

– Сам не знаю. Предчувствие у меня, мужики, нехорошее. И колени точно у пацана подрагивают. Кто знает, может, последний раз и пускаю слюнки по камбале.

– Ты это брось! Причем здесь какая-то камбала?

– А я ее, ребятки, в детстве ловил. Под Владивостоком. Сначала на удочку, а позже – и острогой… – Виктор сумрачно вздохнул. – Эх, ребятки, сколько же я ее отведать успел! И жареной, и отварной, и в пирогах. И рыбка-то была какая – настоящая королевская!

– Это камбала-то королевская? – Миронов хмыкнул.

– Ты потому так говоришь, что всю жизнь кушал один лед из магазинов. А это, если разобраться, уже и не рыба. Ее сначала ловят – она лежит, потом замораживают – она снова лежит, привозят в магазин – и опять та же история. Словом, семь раз успевает сгнить, пока ее до рта донесут! А я камбалу к столу подавал через двадцать минут после ловли. – Бывший комендант горделиво улыбнулся. – Я ведь и там с туристами работал. Водил в залив Петра Великого, палатки помогал ставить, костры разводить. В Уссурийском заливе ежей морских с трепангами ловил, рельеф дна исследовал. Заодно с ружьецом по старой памяти баловался. И что удивительно – народ попадался балованный – и семгу с форелью пробовали, и кету с белужатинкой, а только от моей камбалы никто не отказывался. Всегда добавки просили.

– Ну, свеженькое – оно и есть свеженькое. Кто знает, может, и здесь какая рыба водится в реках с ручьями.

– Может, и водится, только нам для этого еще вернуться надо с арены.

– Вернемся, Витек, обязательно вернемся! – покончив с галстуком, Миронов похлопал бывшего коменданта по плечу. – Дерешься ты не мне чета, так что будешь победителем согласно своему имени. Главное – вместе держаться. Тогда и бой переживем…

Вторя его словам, снаружи забили барабаны. Скрипуче разошлись створки ворот, внутрь въехала повозка с оружием. Вбежавшие в помещение помощники суфана, начали подгонять пленников, торопливо подталкивая в сторону выхода. Загремело разбираемое оружие, новоиспеченные гладиаторы неохотно выстраивались в колонну.

Как и в прошлый раз Шматов подхватил с возка оснащенную широченной гардой шпагу, за пояс сунул кинжал с узким лезвием. Миронов взял себе такой же кинжал, но саблю выбрал более тяжелую. Такой, конечно, долго не помашешь, однако на длительный бой он и не рассчитывал, а потому надеялся, что сил на три-четыре минуты активной рубки у него хватит. А далее – все так или иначе завершится, поскольку глубоко неправы те, кто полагает, будто прогресс существенно экономит время. Сам Миронов так не считал. И путешествовали, и общались, и сочиняли в древние времена ничуть не меньше нынешнего. Несмотря на отсутствие автомобилей, сотовых телефонов и роскошных компьютеров. Убивали, к слову сказать, тоже довольно быстро, в чем Шматову с Мироновым пришлось уже не раз убедиться. Конечно, из тех немногих уроков, которые преподал Сергею Потап, он успел для себя кое-что извлечь и все же в большей степени рассчитывал на прежние свои навыки, в которых приемы карате причудливо перемешались с техникой самбо, классической борьбой и блатными ухватками.

Призывно запели трубы, слуха гладиаторов коснулся многоголосый рев собравшейся публики. Нынешняя арена отличалась от всех предыдущих. Прежде всего она проходила в настоящем городе и настоящем амфитеатре, а потому по всем прикидкам должна была быть красочной и многолюдной.

– Какая все-таки дикость! – Виктор помотал головой. – Думал ли я когда-нибудь, что мне, обладателю красного диплома, придется выходить на арену, чтобы резать живых людей!

И снова Миронов ободряюще похлопал его по спине.

– Ничего, Витек! Все когда-нибудь происходит впервые.

Обернувшись к ним, Шматов сосредоточенно кивнул:

– Все, мужики. Как хотите, но выжить мы просто обязаны. Выжить и вернуться домой – во что бы то ни стало!..

Глава 12

На этот раз Колизей был действительно настоящий. Столица есть столица, и здешнюю арену, на которой вполне можно было играть в футбол, окружала аккуратная стена трехметровой высоты. На стенах стояли лучники и копьеносцы, за стеной пестрыми рядами сидели зрители. Их было тут, пожалуй, несколько тысяч – мужчин, женщин, детей и седобородых стариков. Ближе к арене располагалась публика, разодетая в жемчуг, серебро и позолоту, на галерке, как обычно толпилась обряженная в тряпье беднота. И все эти люди явились сюда с одной-единственной целью – выбрать для себя фаворита, сделать на него ставку, а после дождаться конца поединка, на котором пролившаяся кровь принесет кому-то богатство, а кого-то оставит ни с чем.

Выпуская их наружу, сотник-суфан отрывисто подавал команды. По широкому лицу его стекал пот, но обязанностями своими он явно дорожил и вел себя с достоинством вставшего на задние лапы павиана. Впрочем, посмеиваться над ним никто не рисковал. Кое-что из его фраз Миронов со Шматовым способны были уже понимать сами, и все-таки Виктор привычно переводил:

– Сначала проход по кругу… Что-то вроде парада-але. Потом какое-то время придется подождать, пока местные дилеры соберут с публики денежные суммы.

– Ничего, подождем. – Прогудел Потап, – нам спешить некуда.

– Это точно! – откликнулся Сергей. – Как пелось в одной хорошей песенке: в гости к Богу не бывает опозданий.

– Боишься? – Шматов глянул на него с кривой усмешкой.

– Честно говоря, трясет немного. – Миронов то и дело посматривал на дальний конец арены, на котором толпой прохаживались их будущие соперники.

– Ты не туда смотри, а на публику. – Посоветовал Потап. – Где ты еще видел такое разноцветье? Красное, белое, желтое – все вперемешку, словно на рынке каком.

– А это и есть рынок. Только торгуют здесь мясом, вроде нашего. – Виктор в сердцах плюнул себе под ноги. – Ненавижу!..

– Спокойнее, дружок, спокойнее! – Шматов предостерегающе коснулся его плеча. – Этак мы и до боя не дотянем. Вон как на твой плевок все вскинулись!

Он был прав. Соседи по бараку смотрели на Виктора зло и осуждающе. В самом деле, нельзя плевать на землю, которой, может быть, очень скоро придется впитывать в себя твою же собственную кровь…

Вновь что-то зычно выкрикнул начальник стражи, и колонна бойцов мерным шагом двинулась в обход арены. Кое-кто из дайков браво размахивал оружием, и каждое движение публика встречала приветственным ревом. Не прошло незамеченным и появление двух выряженных в рубашки и галстуки россиян. Впрочем, пока на них больше показывали пальцем, а то и просто смеялись, прикрывая рты платками или ладонями.

– Похоже, мы им нравимся, – озирая ряды гигантского цирка, проговорил Миронов. – Или наоборот?

– Главное, чтобы помидорами тухлыми не забросали.

– У них тут помидоры не растут, – поправил Шматова Виктор. – Все больше орехи.

– Тем более…

Обход арены шел своим чередом. Уже после седьмого круга Миронов стянул с ног тесноватые туфли и, связав их шнурками, повесил себе на шею. Парад-але успел изрядно их утомить. Солнце немилосердно пекло, и рубахи, некогда бывшие чистыми и белоснежными, покрылись темными пятнами пота. В этом смысле пестрый халат Виктора смотрелся более выигрышно.

– Пить хочется. – Пожаловался Сергей. – Когда же они закончат со своими ставками?

– Не спеши. Может, это последняя наша прогулка.

– Ага, еще немного, и живьем испечемся. – Миронов утер лицо концом галстука, кивнул в сторону ближайшей трибуны. – А эти патриции еще и виноград у нас на глазах лопают. Вон, какое блюдо на стол выставили.

– А ты попроси, может, бросят ягодку… – Шматов оглянулся. – Ну, вот, кажется, и подходит к концу наша демонстрация.

Суфаны и впрямь отдавали новые команды, спешно сгоняя бойцов на середину арены. Все той же колонной дайки потянулись в центр площадки. На лицах многих угадывалось облегчение. В самом деле, ожидание смерти хуже самой смерти. А уж разгуливать под лучами здешнего солнышка удовольствие и вовсе небольшое.

– Интересно, поставили на нас хоть пару грошиков? – хмыкнул Сергей.

– Тебе действительно, это интересно?

– Нет, конечно. Мне – другое интересно…

– Что именно?

– А то, что будет полным идиотизмом, если мы сейчас сдохнем. – Миронов в упор взглянул на Потапа. – Ты вспомни, сколько раз мы под пулями ходили, от ножей увертывались, от кастетов, а тут возьмем и сляжем от допотопных мечей.

– Что ж, так оно, может, и лучше. – Шматов невесело улыбнулся. – Сдохнуть от пули, Сергунь, – дело заурядное, так что нам, считай, повезло. Не куда-нибудь, а в Колизей угодили. Такое не всякому менту выпадает. Обидно, правда, что потомства не оставили.

– Дом не построили, дерево не посадили!.. – эхом откликнулся Виктор. И вновь на тревожной, возмущающей душу ноте загудели трубы. Выстроившаяся напротив шеренга бойцов с готовностью вскинула оружие.

– Ишь, как стараются! – усмехнулся Миронов. – И как это надо понимать?

– Наверное, что-то вроде приветствия.

– Ага, идущие на смерть приветствуют тебя, цезарь, – так что ли?

– Мафата здесь нет, – пояснил Виктор, – так что это приветствие публике.

– А вот хрен ей – этой самой публике! Стану я еще трясти перед ней мечом!

– Давай, давай, не ерепенься! – подавая пример, Шматов поднял свою шпагу вверх, с ухмылкой оглядел гомонящий амфитеатр. – Как знать, может, именно этой публике придется решать сегодня – жить нам с вами или отправляться в иной мир.

Ворча про себя ругательства, Миронов также взметнул над головой саблю. После затянувшегося обхода выбранное оружие уже не казалось ему подходящим для его руки. Пожалуй, Шматов поступил умнее, выбрав узкую и легкую шпажонку. Наверное, и сейчас не чувствует ее веса – машет себе, словно пушинкой. Конечно, Сергей тоже не больно-то устал, однако мысленно все же признавал: появись у него снова такая возможность, он попытался бы взять из возка что-нибудь полегче.

Между тем, новоиспеченные гладиаторы двумя скученными шеренгами продолжали стоять друг против друга, угрожающе потрясая оружием. Картинка могла бы показаться смешной, если не знать, что последует за ней. По счастью, длилось это действо недолго. Снова гаркнул командным голосом сотник-суфан, и на этот раз Виктор даже не стал ничего переводить. Короткую фразу: «К бою!» бывшие офицеры милиции поняли прекрасно. Сумрачным шагом шеренги двинулись друг к дружке. Те воины, что не поленились прихватить с возка щиты, теперь грозно лупили по ним мечами и палицами. Шум был не бог весть какой, однако следовало признать, что определенное психическое воздействие он производил. И поневоле, Миронов припомнил, как проводили незадолго до приезда в столицу Урала президента России милицейские учения. Вооруженные дубинками и пластиковыми щитами, бойцы ОМОНА действовали тогда точно так же. Грохотали дубинками по щитам и мерно шествовали вперед. И ведь наверняка придумана эта хитрость в фараоновы времена, а гляди-ка – дотянула до третьего просвещенного тысячелетия!

– Жаль, Вадика с нами нет… – проворчал шагающий рядом Потап. Миронов мысленно с ним согласился. Уж с Дымовым они действительно могли бы чувствовать себя в полной безопасности. Да и этих клоунов с железками в руках Вадик разметал бы в пару мгновений…

– Вперед! – рявкнул по-дайкирийски шерх, и, глянув в его сторону, Сергей порадовался, что не пришлось сегодня калечить этого богатыря. Пока правила поединка будут заставлять сходиться между собой не единичных воинов, а целые команды, следовало беречь каждого сильного бойца. А уж хлестаться в бараках между собой представлялось и вовсе делом глубоко неумным…

До противника оставалось еще шагов двадцать, а Миронов уже видел своего противника – мускулистого загорелого бойца в бронзовом шлеме, с нагрудником из толстой черненой кожи. По комплекции такой же, как он, но значительно злее. Видно даже по глазам, что рвется в бой – все равно как цепной пес. Сам Миронов ноги переставлял вяло, и даже кривой его меч пару раз скользнул по песку, оставив позорную борозду. Впрочем, кроме Сергея никто более оружия не волочил, – шеренга наступала браво и слаженно.

– Ускорились! – Шматов безжалостно молотнул локтем под ребро приятелю, и Сергей разом встрепенулся. Потап был, конечно, прав. Схватка есть схватка, и соням на арене делать нечего. Совершенно не к месту вспомнилось, как однажды он вышел на ринг против добродушного парня Андрюхи, с которым дружил еще с детского сада и к которому при всем своем желании не мог испытывать какой-либо злости – ни обычной человеческой, ни даже спортивной. Самое смешное, что круглолицый Андрюха тоже не испытывал к нему злых чувств. Своего бить сложно, и ничего удивительного, что бой не получился. Два раунда они перетаптывались по рингу, безыскусно тузя друг дружку по плечам и перчаткам. Могли, конечно, что-нибудь и разыграть – хотя бы для виду, но не хватило ума. В итоге – уже во втором раунде оба получили по предупреждению за пассивность, а в третьем за один-единственный удар в лоб – победу с преимуществом в одно очко присудили Миронову. Словом, не бой, а одно название. Хотя и тогда Миронов ощущал немалый стыд. Как ни крути, Андрюха его не смог ударить, а он смог. Пусть несильно и пусть только в лоб, но дела это не меняло. И не помогли даже три литра пива, распитых совместно сразу после соревнований. Победа, пусть и липовая, встала меж ними недобрым барьером, дружба пошла вкось. Здесь же речь шла не об очках, а о жизни, а потому любое добродушие категорически воспрещалось. Кроме того, Сергей видел, что в этот раз против них выставили по-настоящему серьезных бойцов, а, значит, и рассчитывать на благополучный исход не приходилось. Потапу, может, еще и повезет. А им с Виктором вряд ли…

Противник налетел, как вихрь, сходу ударив ятаганам. Удар был жутким, но Сергею удалось каким-то чудом его отбить. В свою очередь он заученным движением ткнул мечом в живот врага, но назначение выпада было исключительно отвлекающим. Для того и тренировались они со Шматовым в дальнем углу барака. С торжествующим оскалом дайк играючи отбил выпад, отбил и второй, на который Сергей полагал главные свои надежды. И в эту самую секунду Миронов швырнул ему в лицо туфли – трюк, который вышел экспромтом и который сумел таки отвлечь на мгновение бойца. Вскинувшись, дайк отбил туфли рукой и немедленно пропустил мощнейший удар в грудь. Грамотно раскрутив вертушку, Миронов вонзил правую ступню в область сердца соперника и тут же на подскоке сработал левой ногой, угодив точно в челюсть рубаки. Удары получились чистыми, никакого финального завершения даже не понадобилось. Клацнув зубами и обморочно охнув, дайк рухнул на землю, как подкошенный. Миронов немедленно развернулся к Шматову, но и здесь все было кончено. Изумив своего противника стремительными финтами, Потап щадящее полоснул по руке, держащей саблю, и тут же без промедления нанес по голове дайка сильнейший удар плашмя.

– Аха на каш!..

Шматов едва успел обернуться. Второй его противник оказался более осторожным, и, провалившись с парой ударов, Потап начал отступать. Это правило он тоже успел вызубрить давным-давно: есть соперники, у которых отлично поставлена защита, а есть такие, что великолепно атакуют. Этот, судя по всему, относился к первой категории, и Шматов тут же позволил ему взять инициативу на себя. Прием немедленно принес свои плоды, дайк ринулся вперед, неловко подставил локоть, и меч Потап с мгновенной безжалостностью раздробил чужой сустав. Заблажив от боли, дайк покатился по земле, и в бок ему немедленно вонзилась пара стрел. Шматов непонимающе оглянулся. На стене, окружающей арену стояли стрелки с луками. Все сразу стало ясно. Поединок был настоящим, и раненых в нем добивали без жалости.

– Виктор!.. – разглядев, что истекающий кровью комендант пятится от наседающего гиганта, Сергей ринулся ему на выручку. В прыжке занес над головой меч, но это опять же было всего лишь обманной уловкой. Мечом он бить не собирался. Вскинув оружие для защиты, высоченный дайк удобнейшим образом оголил лицо и большую часть тела. Какой-то неуловимо короткий миг Сергей даже выбирал, куда же именно ударить. Но выбрал все-таки не головой, а мускулами. Пружиной распрямившись, правая нога ударила в горло противнику, не убив, но опрокинув на землю. Дайк упал на бок, слепо зашарил по песку руками. И тут же хищно свистнули стрелы. Одна из них вонзилась в спину дайку, вторая с хрустом пробила голову упавшему Виктору. На лице ближайшего лучника, жилистого малого с позолоченной бляхой на груди, блуждала довольная улыбка.

– Твари! – Миронов с побелевшим от бешенства лицом развернулся к нему. – Что же вы делаете, ублюдки!

Ярость, захлестнувшая его, была столь велика, что, шагнув вперед, он метнул свой меч в жилистого лучника. Попасть не попал, но покачнуться и спрыгнуть со стены все же заставил. Кое-кто из зрителей засмеялся, многие подзуживающе заулюлюкали.

– Серега, атас!..

Миронов обернулся и очень вовремя. С самым решительным видом к нему бежал широкогрудый боец. Сияющие доспехи плотно облегали его мощную фигуру, с лезвия широкого, сжимаемого в руке меча, капала на песок арены чужая кровь.

– Что! Легкой победы захотел, курва? Мало тебе трупов?! – вызверившись, Сергей качнулся навстречу противнику. – А вот этого, тварь, не хочешь?…

Кинжал рыбкой переместился из-за пояса в ладонь и сопровождаемый стремительным взмахом метнулся к цели. Вряд ли это можно было именовать меткостью, – Сергей даже не пытался целиться. Скорее всего, так распорядилась судьба, и боевой нож, пущенный с дистанции в шесть-семь шагов, по самую крестовину погрузился в глазницу соперника. Еще секунда, и, подхватив из рук мертвеца короткий меч с необычайно широким лезвием, Сергей поспешил на помощь Шматову, который в эту минуту отступал, отбиваясь разом от двоих противников. Услышав шаги, один из дайков тотчас обернулся к Миронову.

– Осторожнее, Серег! – задыхаясь, выкрикнул Шматов. – Это шерхи! Они и нашего шерха мочканули.

Внешне Сергей не подал виду, однако внутри у него немедленно зародилась мелкая дрожь. Что такое шерх в бою, он уже отчасти себе представлял.

– Бей вкруговую! По воздуху! – снова крикнул Потап. – Не давай опутать ноги!..

Предупреждение подоспело вовремя. Сделав мах ногой, Сергей тут же наткнулся на упругую невидимую преграду. Ощущение было, надо признать, мерзким. Все равно как касаешься ногой на глубине водорослей или медузы. Тем не менее, он постарался не подать виду. Второй ногой тут же сработал по лицу противника и вновь наткнулся на умелое подобие блока. Не теряя времени, тут же полоснул мечом, но шерх юрко успел отойти в сторону. Впрочем, это уже не имело какого-либо существенного значения. Главное, что Миронов избавился от страха. С внезапной ясностью он вдруг осознал, что вся сила шерхов крылась именно в этой пресловутой невидимости. Оно и понятно, – противники местных монстров бились, соблюдая определенные правила, воюя мечами, копьями и алебардами. Вряд ли кто из них догадывался, что в ход против шерхов следует пускать все четыре конечности. Искусство карате в Дайкирии было неизвестно, и именно это спасало сейчас Миронова. Теперь уже он сам наступал на шерха, последовательными махами «нашаривая» в пустоте жутковатые щупальца, отточенным мечом тут же нанося рубящие удары. Три или четыре раза он явно угодил в цель, – это угадывалось по гримасам боли, вспыхивающим на лице соперника. Возможно, это были в массе своей пустячные резаные раны, но и они сумели повергнуть шерха в состояние паники. Он уже не пытался финтить и обманывать, чаще дергался и допускал ошибки. К Сергею же, напротив, пришло «второе дыхание». Такого злого подъема он не испытывал уже давно. Словно машина он двигался вперед, раз за разом нанося колотые и рубящие удары, резкими махами ног и рук вводя противника в заблуждение и тут же жестоко наказывая. Сунувшегося под руку дайка он даже не заметил. Костяшками левого кулака мазнул по переносице, отбросив в сторону словно щенка – под стрелы подловатых лучников. Между тем, арена уже была густо усеяна телами. Багровые разводы пятнали ее словно тело леопарда. Где-нибудь на асфальте кровь наверняка успела бы уже собраться в огромные маслянисто поблескивающие лужи, но здесь земля и песок успешно справлялись со своими задачами, бессловесно впитывая людскую кровь, глубоко внизу вновь превращая в жизнь личинок, корешков и пробивающейся наружу зелени.

Как бы то ни было, шерх сам упал на колени и, бросив под ноги Миронову меч, стиснул голову руками. Остановив занесенный над противником меч, Сергей заторможенно оглянулся. Только сейчас к нему начал возвращаться слух, и он скривился от хлынувших отовсюду воплей. Повскакав с мест, публика выла и ревела. Жители Вальрама возбужденно размахивали руками, швыряли на арену бутоны от цветов и какие-то раскрашенные ветки.

– Все, Сергунь, решай участь своего противника. – Шматов шагнул ближе. – Как видишь, от древнего Рима они мало чем отличаются.

– А что твой шерх? – Сергей вяло повел головой и тут же рассмотрел лежащее неподалеку тело. Хмуро кивнул. – Понятно, можно было не спрашивать…

– Вопрос в другом, – как ты поступишь с этим? – Потап кивнул на склонившего колени шерха.

– А как еще поступать? Помилую, конечно. На хрен он мне сдался!

– А публика?

– Плевал я на публику! Мы с тобой одни остались, понимаешь? Из всей команды! – Миронова уже трясло. Пережитое напряжение начинало запоздало сказываться, и только сейчас до него дошел смысл последней потери. – Они Виктора грохнули, понимаешь? Стрелой!

– Спокойно, Сергунь! – Шматов подхватил его под мышки. – Раз уж мы победили, надо держать марку.

– А кто тебе сказал, что я выдохся? – Шматов подобрал с земли брошенный кем-то кинжал, неровным шагом двинулся к трибунам.

– Куда ты?

– Видишь того малого с бляхой на груди? – Сергей скрежетнул зубами. – Это он застрелил Виктора.

– Постой! Что ты собираешься делать?

– А вот увидишь…

Видимо, возбуждение, овладевшее Сергеем, все еще давало себя знать. Во всяком случае, на высоченную ограду он взлетел не хуже дикой кошки. Подпрыгнув, ухватился за край стены, ловко подтянулся и уже через пару секунд шагал к пятящемуся от него лучнику. Правая рука по-прежнему сжимала кинжал, и догадаться о его намерениях было проще простого. Впрочем, и лучник не собирался безропотно ждать, когда его прирежут на глазах у публики. Никто не вмешивался в происходящие события, и с холодной улыбкой на губах он поднимал свой лук выше и выше. Однако Миронова это не остановило. Он продолжал приближаться к стрелку, чувствуя, как стихает в Колизее гул, как, замерев на своих местах, публика следит за развитием внепланового поединка. Исход же несложно было предсказать. По тому, как держал стрелок лук в руках, как натягивал тетиву, можно было догадаться, что промахиваться он не привык. Сделав еще шаг, Сергей остановился. Их разделяла смехотворная дистанция, и, глядя в прищуренные глаза лучника, Миронов начал медленно поднимать руку с кинжалом.

– Серега! Наплюй на него! Не надо!..

Крика Шматова Миронов так и не услышал. Рука его уже была занесена, когда свистнула спускаемая тетива. Запахом смерти омыло лицо, и стрела, смотревшая точно в грудь Сергею, противоестественно вильнула в сторону, пустившись в свой далекий путь. И одновременно пришла в движение правая кисть Сергея. Всего один раз крутанувшись в воздухе, кинжал с хрустом вонзился в грудь лучника, заставив его скрючиться и упасть на колени. Мало что соображая, Миронов спрыгнул вновь на арену и тотчас угодил в объятия Шматова.

– Ну, ты даешь! – Потап мял и тискал его. – А если бы он не промахнулся?

– Он и так не промахнулся. – Язык едва слушался Сергея. – Это Вадик, понимаешь?…

– Что ты такое говоришь?

– Клянусь тебе, это Вадик меня спас. – Миронов порывисто ухватил Потапа за кисть. – Я видел, как стрела отвернула в сторону. Всего за полметра от моей груди.

– Может, тебе почудилось?

Сергей резко качнул головой.

– Нет, Потап, стрелу намеренно увели в сторону. Такое мог сделать только он…

А в следующий миг победно затрубили трубы, пространство наполнилось дробным гулом барабанов. На арену торжественным шагом вышел отряд стражников, возглавляемый одетым в золоченые доспехи сотником-суфаном. Четверо девушек в пестрых накидках вынесли тяжелые венки и под крики разбушевавшейся публики цветы водрузили на шеи победителей.

– Улыбайся! – шепнул Потап. – На тебя смотрят сейчас тысячи и тысячи поклонников.

– Перебьются! – едва слышно отозвался Сергей. С остервенением сплюнул себе под ноги и повторил: – Перебьются!..