Текст книги "Земледельцы"

Глава 23

Последний день генерала Земледельцев

После поминок по Джонсу сэр Октавиан и Председатель уединились в личной келье последнего. Это была крохотная, но весьма практичная комната, меблированная простой односпальной кроватью, двумя резными стульями, из того же комплекта письменным столом и освещённая одной-единственной лампочкой, свисающей с потолка на тонком проводе.

– Вот в таких вот условиях меня заставляют спать! – посетовал другу Председатель, делая широкий жест на своё жилище.

– Небогато… А почему?

– Видишь ли, у нашей величайшей на Земле организации есть «Положение» – свод внутренних законов. Сейчас, секундочку, я покажу тебе его подлинник…

Глава Комитета уселся за стол и быстро выдвинул и захлопнул три ящика.

– Вот! – воскликнул он, протягивая министру древний, но, по-видимому, очень бережно хранимый фолиант.

Сэр Октавиан принял книгу с высочайшим почтением и рассмотрел её. Написанное на главных земных языках слово «положение» или словосочетание «свод законов» покрывало всю обложку, включая корешок и форзацы.

– Страница сто сорок! – подсказал ему Председатель.

Министр долистал и зачитал пункт первый:

– Председателю следует являться образцом для подражания во всём и вся: во внешнем виде, в эрудиции, в ораторском мастерстве, следует иметь выдающиеся лидерские способности…

– Пункт пятый, друг мой, пропускайте это всё! – перебил его глава Комитета.

Октавиан взглянул на низ страницы.

– Ага! Обязанности Председателя! Председатель обязуется отрешиться от всех земных благ, в том числе от любой материальной роскоши, излишеств в еде и заведения потомства. Наложенные запреты снимаются сразу после ухода с поста. Звёздочка… Данное условие победившему кандидату следует внести в свою присягу.

– И я внёс! – рявкнул глава Комитета с досадой, как будто считал себя за это полнейшим дураком. – Понятно, что без этого высшей власти было не добиться, но всё же – двадцать девять лет строжайших запретов! Не всякий выдержит.

– Сколько?! – ужаснулся министр.

– Двадцать девять, друг мой, вот уже двадцать девять лет я боюсь хлебнуть лишнюю ложку супа, чтобы меня не осудили как чревоугодника!

– Не понимаю! Зачем же так ограничивать верховного правителя? Что за глупость? Кто придумал?

– Основатели тайного мирового правительства. Они считали, что бедность позволит Председателям легче понимать нужды простых землян.

– Абсурд!

– Согласен!

* * *

Беседовать о своих непростых судьбах главари восстания могли ещё очень долго, но часы вскоре пробили полночь, и до отлёта министра обратно на Нибиру осталось всего полчаса. Он уже было встал и хотел откланяться, но глава Комитета запротестовал и удержал его буквально силой. Председатель вспомнил, что надеялся выведать у друга как можно больше свежих новостей, которые тот не мог отправлять по обычной связи, чтобы избежать перехвата, поэтому попросил его задержаться.

– Ладно, я не против. Не думаю, что мой дроилд станет сильно беспокоиться, – согласился Октавиан и снова уселся на стул. – Итак, вы хотите знать, как продвигается моя часть работы? Ну, нельзя сказать, что дело плохо, но и особых успехов у меня тоже пока что… мало…

– Да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, говорите! – подбадривал друга Председатель.

– Ну, я…

В первую очередь, Октавиан рассказал ему о том, как прошла встреча Фейриса четвёртого с его единственной конкуренткой – Изабеллой, и как неоатланты выиграли жеребьёвку на проведение у себя 808-ых Космических Игр. Потом он объявил, что всё-таки смог провести обещанные переговоры с «боссом боссов» Нибируанского криминалитета, и что ему, похоже, удалось склонить того на свою сторону. Революция, таким образом, получала в своё распоряжение ещё несколько тысяч бойцов.

– В общем-то, это всё, – сказал министр, выслушав и ответив на все дополнительные вопросы.

Наступало время прощаться. Глава Комитета вызвался проводить союзника до звездолёта, но тот заверил, что найдёт дорогу и сам, а Председатель сегодня потратил слишком много нервов и должен отдохнуть. Пожав плечами и сказав: «Как знаешь!», глава Комитета улёгся на постель и проглотил трофейную Земледельческую таблетку «мгновенного сна».

Перед тем, как покинуть келью, министр совершил своего рода преступление – на цыпочках подошёл к столу, выдвинул верхний ящик и вытащил из него прикрытый бумагой бластер. Оружие было замечено Октавианом ещё тогда, когда Председатель искал «Положение». Написав союзнику записку с двумя словами: «Одолжил. Верну», министр так же на цыпочках приблизился к двери, выключил свет и с бесшумностью кошки выскользнул в коридор.

* * *

Спрятав бластер под пиджак, чтобы никакой случайный встречный его не увидел, сэр Октавиан двинулся к тюремному отсеку горного города. От предвкушения самосуда его трясло, от ликования – распирало. Никогда ещё он не чувствовал себя таким властным, свободным, «вершителем судеб», как сейчас, прижимая оружие предплечьем к туловищу. Он шёл чуть ли не вприпрыжку, улыбался и наверняка жалел, что никто не видит его радость. Продвигаясь с той же скоростью, он быстро добрался до цели и остановился перед такими же громадными, как в бункере Комитета, решётчатыми воротами, запертыми на ночь. Тяжёлый навесной замок сначала ввёл его в ступор, но он тут же спохватился и расстрелял эту преграду из бластера, заодно успешно протестировав своё оружие.

Свет в новой тюрьме Фейриса второго включился автоматически, отреагировав на резкие движения крупного объекта. Министр, как мог, успокоил сердцебиение и дыхание, взял бластер на изготовку и оглядел помещение в поисках содержащегося здесь генерала Земледельцев. Пленник нашёлся быстро – он спал, громко храпя, на двух составленных диванах в дальнем конце зала. Чтобы разбудить его, Октавиан решил не заморачиваться и просто пальнул в воздух прямо над ухом генерала. Это сработало. Фейрис второй вскрикнул, вскочил на диван с ногами и, щурясь от света, сразу занял боевую стойку. Министр рассмеялся, на всякий случай отошёл на несколько метров назад и позвал пленника по имени.

– Здравствуй, Октавиан… – сказал генерал, распознав его голос и знакомый расплывчатый силуэт, но пока ещё не привыкнув к свету и не разглядев у него в руках оружия. – С чем пожаловал? Хотя, глупо ждать от революционера твоего ранга чего-то… доброго…

– Ты что, всё ещё спишь? – удивился министр. – Ну-ка, что это? – спросил он, вытягивая вперёд руку с бластером.

Сонный генерал уставился на оружие, как баран на новые ворота, но потом, похоже, окончательно пришёл в себя. Увидев бластер, он тут же осознал, что Октавиан пришёл к нему вовсе не с «дружеским визитом» или допросом – он пришёл его, ни много ни мало, казнить. Это осознание ударило по нему, словно молния. Фейрис второй издал стон, похожий на предсмертный рёв дикого зверя, потёр глаза, сел, потом сразу встал, поправил на себе одежду, пригладил волосы и сложил руки по швам.

– Пли, – резко скомандовал он, смотря министру прямо в глаза и выражая в своём взгляде всю боль, горечь, бесстрашие и безучастность обречённого на гибель.

Октавиан поставил палец на курок и прицелился генералу ровно в центр лба.

– Передавай привет брату! – посоветовал министр с довольным лицом. – И отцу! И жене брата… тоже передавай!

– Спасибо, что разбудил. Было очень приятно перед смертью услышать твой голос, – с иронией, улыбаясь, произнёс генерал.

– Убить тебя, чтобы ты сам этого не понял… было бы не интересно! – усмехнулся Октавиан.

Крючок спуска плавно потянулся назад…

– Стой-стой-стой, подожди! – внезапно вскрикнул Фейрис второй, замахав руками.

– Чего ещё? – насторожился министр, не опуская бластер.

– Я имею право… на последнее желание?

– Если его можно исполнить, не выходя за пределы этой комнаты.

– Хм… Чисто… теоретически… Это возможно…

– Да говори ты уже! – нетерпеливо крикнул Октавиан.

– Желаю, чтобы министр внутренних дел расы неоатлантов подох самой жуткой смертью! – выдал генерал Земледельцев и дико расхохотался. – И как можно скорее!

– Да уж. Оригинально.

Курок щёлкнул, пружинка дзинькнула, бластер сработал. От сгустка плазмы было не увернуться. Фейрис второй замер, обмяк и грохнулся на пол…

* * *

Свершив расправу над генералом Земледельцев, сэр Октавиан покинул горный город, отыскал в лесу нужную тропинку и вышел на пляж, где его ожидали личный звездолёт и в нём дроид-водитель. Метров за тридцать от корабля в глаза ему внезапно бросились чьи-то следы на песке. Они вели до самого звездолёта и обрывались на его спущенном трапе. Министр мысленно упрекнул себя за то, что не закрыл дверь, и на всякий случай положил руку на бластер, заткнутый за ремень брюк. Тут в глубине корабля что-то зашевелилось. Октавиан выхватил бластер, ожидая, по меньшей мере, покушение, но из-за поворота на трап, а потом на землю медленно сошёл Председатель, от чего-то очень угрюмый.

– Ох, это вы! – оторопел министр, чуть ли не дрожа под его немым укором. – Вы же у себя спали!

– Верните бластер, – сердито потребовал глава Комитета.

– Что?.. – Октавиан аж вспотел от чувства стыда и разоблачения.

– Когда он удаляется от меня больше, чем на триста метров, мне приходит звуковое оповещение. В мою келью за последние двадцать лет не заходил никто, кроме вас. Верните бластер! – повторил Председатель грозно.

– Простите, друг мой, я не сдержался… – виновато произнёс министр, протягивая оружие рукояткой вперёд. – Само существование Фейриса второго было мне, как кость поперёк горла…

– Самодеятельность в нашей революции должна быть сведена к минимуму, – строго заметил глава Комитета, вставляя бластер в кобуру на поясе. – Вы прекрасно знаете, что поставлено на карту.

– Да, да… – протянул Октавиан. – Ну что же, если я вернул всё, что украл, то… Я могу улетать?

– Погодите! – остановил его Председатель. – У вас там топлива нет.

– Как так? Я проверял, у меня там восемьдесят процентов!

Министр зашёл внутрь, подбежал к приборной панели и обнаружил досадную неприятность. Трансгрессатор действительно был заряжен ещё на четыре скачка, но обычное, необходимое для перелёта через атмосферу топливо было в корабле на исходе. Октавиану пришлось вернуться к главе Комитета и попросить того вызвать кого-нибудь из своих подчинённых с топливом. Председатель сказал, что предвидел такую просьбу и уже давно позвонил в горный город.

Пока главари восстания дожидались бочки с топливом, они решили напоследок пообщаться.

– Слушайте, друг мой… – вспомнил министр. – Мне не даёт покоя тот ваш пульт… Ну, который вы сегодня применили на поминках! Он сейчас при вас?

– Да, он всегда при мне… – глава Комитета залез во внутренний карман пиджака и достал ту самую вещь, с помощью которой недавно убил сорок восьмого.

– Вы можете объяснить мне, как он действует? Что это за устройство?

– Это – «ключ от душ»! Это самая главная привилегия Председателя! Она позволяет ему в любой момент расправиться с любым членом Комитета! В экстренном случае мне достаточно лишь засунуть руку в карман и на ощупь набрать номер моего обидчика!

– И… что с ним произойдёт? – спросил сэр Октавиан, хотя и так помнил, что случилось с сорок восьмым.

– Это страшный секрет, друг мой…

– Тем более говорите!

– На церемонии посвящения каждому новому члену тайного мирового правительства вживляют в шею датчик. Если я наберу на «ключе от душ», к примеру, «четыре-восемь», этот датчик в шее набранного мною члена взорвётся… и переломит своему носителю позвоночник.

– Жестоко… – протянул министр, потерев шею сзади.

Тут из джунглей выбежали трое человек, несущих одну большую канистру со звездолётным топливом – обыкновенной очищенной водой, из которой корабль мог преобразовывать и употреблять для перемещений в пространстве чистый водород. Топливный бак был вскоре наполнен, и предводители революции, попрощавшись, как в последний раз, разошлись – глава Комитета в сопровождении троих рабочих вернулся в горный город, а министр, сделав круг над островом и ещё раз подивившись красотам Земли, улетел обратно на Нибиру, где у него были запланированы выборы нового короля в парламенте…

Глава 24

Свидание

После жеребьёвки, когда все уже пережили внезапную лотерейную эйфорию и отобедали в столовой, а сэр Октавиан улетел на собственном звездолёте в неизвестном направлении, Фейрис решил провести Лизе экскурсию по дворцу. Так как он и сам не знал всего его устройства, ему понадобилась помощь опытного дворцового служащего – личного королевского секретаря, верой и правдой служившего его отцу последние шестьдесят лет. Секретарь приступил к заданию с большим рвением и быстро придумал эксклюзивный, наиболее подходящий для ситуации маршрут. Начать его он хотел с Преддворцовой площади, но влюблённые заверили, что уже были сегодня на ней и всё там видели и знают. Тогда экскурсовод ограничился самим зданием. Он сводил их в тронный зал, где прошёлся с ними вдоль рядов фресок, картин, гобеленов и панно, рассказав о происходящем на многих изображениях; в кабинет Фейриса первого, где принцу, скорее всего, предстояло в будущем заседать; в сокровищницу, хранящую личные средства королевской семьи; в обсерваторию, на три метра выпирающую «башенкой» над крышей; в покои короля и его семьи – гигантские девятикомнатные апартаменты, апогей богатства, сосредоточие всего Нибируанского великолепия, пышности, красоты и изящества.

– В этом дворце круглый год проживают более тысячи неоатлантов! – сообщил экскурсовод, когда они покинули будущую квартиру монарха. – И это ещё половина комнат пустует! Так что сегодня очень редкий день, нам повезло – обычно во всех коридорах столпотворение!

В целом дворец был, как дворец. Ничего особо экстраординарного. Большинство земных замков вполне могли потягаться с ним в роскоши, а по исторической ценности, по значимости происходивших именно там событий наверняка и обошли бы. Но это относилось лишь к верхней части здания, в то время как самое главное в Королевском Дворце таилось под землёй. Это был огромный бункер, выстроенный Амадеусом восьмым и модернизированный Фейрисом первым. Секретарь, как единственное доверенное лицо бывшего монарха, имел туда доступ. Вход в бункер находился в одном из подвалов здания и представлял из себя гигантский люк, занавешенный не менее гигантской картиной на ткани. За люком через двадцать метров тёмного хода шла железная дверь, на которой нужно было ввести пароль из букв, цифр и прочих знаков. Отперев кодовый замок и впустив влюблённых в следующий, освещённый сегмент хода, уже подводящий к лифту, секретарь подсказал принцу забрать у него листок с полным перечнем введённых символов.

– Пригодится! – заверил он, вкладывая бумажку Фейрису в ладонь. – Теперь же вы здесь хозяин, вам надо иметь пропуск в каждый уголок!

Зайдя со влюблёнными в лифт и ткнув в единственную установленную там кнопку, экскурсовод доставил их в холл бункера. Холл этот представлял из себя громадное в длину «ходовое кольцо», опоясывающее жерло скрытого под дворцом вулкана и огороженное лишь невысоким парапетом. В помещении было ужасно жарко, почти как в бане, тепло из недр Нибиру поднималось к потолку в виде исполинских клубов пара и утягивалось в многочисленные решётки вентиляций, выходящие потом в строго засекреченных местах на поверхности. Тут было нестерпимо душно. На глубине, в самом кратере, плескалась ярко-красная лава, постоянно булькавшая и поднимавшая раскалённые брызги почти до краёв своего идеально круглого «колодца».

– Нам надо быть очень тихими! – предупредил секретарь шёпотом, когда все трое подошли и, опершись на ограждения, заглянули в жерло вулкана. – В этом бункере обитают… модели сто семнадцатые! Это были личные охранные дроиды вашего отца, сэр, они подчинялись ему и только ему, они убьют всякого, кто проникнет сюда без предупреждения! Их тут целая тысяча!

– Нас могут здесь убить?! – негромко зашипел на него принц. – Зачем мы тогда вообще сюда пришли?!

– Вы обязательно должны знать об этом месте, – пожал плечами экскурсовод. – Когда мы перепрограммируем сто семнадцатых, этот бункер станет вашим!

– Я не стану его использовать, – самоуверенно заявил Фейрис. – Я не такой параноик, как мой отец.

Секретарь рассмеялся.

– В начале правления ваш отец… говорил точно так же!

Вернувшись в лифт, влюблённые и их экскурсовод вновь поднялись наверх. Пройдя коридор, занавесив входной люк гобеленом и выбравшись из подвала, они без объяснений поняли, что их прогулка по Королевскому Дворцу завершена.

– Ну что же, приятно было просветить вас в истории вашего родного дома! – сказал секретарь. – До встречи, господин монарх! Надеюсь, вы уже скоро вступите в должность официально, и я принесу вам первые документы на подпись! Как это уже сотни раз делал для вашего отца…

Экскурсовод удалился, и принц с землянкой остались одни посреди широкого, богато обставленного, но освещённого лишь одной-единственной тусклой люстрой коридора.

– Ну, как тебе, Лиз? – поинтересовался Фейрис, переводя взгляд с завернувшего за угол секретаря на возлюбленную. – Всего три часа ходьбы, а мы уже знаем всю историю моей династии в мельчайших деталях и почти из первых уст!

– Знаешь… Я много для себя прояснила, но… Если честно, мне не сильно понравилось.

– Эх! – принц сильно удивился. – Боюсь спросить, почему?

– Сам-то как думаешь? Ну конечно потому, что нас сопровождали! – землянка обхватила Фейриса под руку и прижалась головой к его плечу. Они медленно пошли вперёд, и она продолжила. – Этот экскурсовод нам всю романтику развеял! Ведёт нас, как навигатор электронный! Ни разу, наверное, не заметил, где нам интересно, а где нет! А мне-то, мне, ты видел? В глаза постоянно заглядывает, да с таким… изумлением! Ужасом, можно сказать! Без слов ясно – осуждает он тебя. За любовь к землянке.

– Ну-ну. Доосуждается. – пригрозил принц, оглядываясь на то место, где исчез секретарь. – Так ты что, вообще, что ли, экскурсию не хотела? Почему не сказала?

– Я хотела, но я думала, это будет только наше с тобой… свидание… А убрать его по ходу дела было уже как-то… некультурно…

Фейрис резко остановился, остановив и Лизу. Судя по всему, ему в голову пришло что-то важное, правильное и крайне сейчас необходимое.

– Слушай… А ты ещё как, на ногах держишься? – с надеждой спросил он у землянки. – Ещё час-другой гулять сможешь?

– Ха, спрашиваешь! Да я хоть всю ночь ходить буду! Я сегодня… это, на подъёме!

– Здорово! Тогда пошли! – принц потянул её за собой, и они двинулись в обратную сторону.

– Куда? Куда пошли-то?

– К чёрному входу!

* * *

Чёрный вход Королевского дворца неоатлантов за свою более чем тысячелетнюю историю повидал множество преинтересных и, зачастую, скандальных инцидентов. Здесь практически каждую неделю проходили «сходки» дворцовой прислуги, на которых выяснялось, кто, где, когда и какому члену монаршей семьи в чём будет помогать; именно через чёрный вход сбегали с наскучивших занятий нерадивые престолонаследники; именно на этом крыльце, закурив втайне от жены, неосторожно уронил окурок и сжёг полдворца один из первых правителей неоатлантов, Сократ второй; именно через эти двери спасались от стражи многочисленные цареубийцы, которых в истории Нибиру было ни больше ни меньше, чем двадцать восемь; именно на этих ступеньках короли-изменники горячо и страстно признавались в любви наиболее привлекательным горничным; именно сквозь чёрный вход, прикинувшись новым поваром, в составе группы заговорщиков-низвергателей, в первый раз попал в свой будущий дом внучатый племянник троюродной тётки тогдашнего монарха, никому пока не известный юноша Амадеус, впоследствии – основатель новой правящей династии, за победу во Второй Межгалактической войне прозванный в народе «Сокрушителем». Но сегодня этому видавшему виды месту выпала удача несравнимо крупнее, событие, определяющее не просто эпоху, а целую эру. Поздно вечером, в канун 808-ых Космических Игр, в полнолуние, из дверей чёрного входа вышло и скрылось в Королевском Саду нечто, не влезающее ни в какие исторические рамки: уникальная влюблённая пара – землянка и неоатлант, плевать хотевшие и на Межгалактический суд, и на неодобрение народа, и на все прилагающиеся к этому трудности. Это были давно уже не мечтательные, заигравшиеся в сказку дети, а две гордые личности, самим своим существованием бросавшие вызов всем установленным во вселенной порядкам.

Сначала Лиза с Фейрисом шли по одному из самых глухих районов парка, по непроглядной темноте, по разбитой, почти нехоженой дорожке, кроме собственного дыхания слыша только уханье сов, таинственный шёпот листьев и стрекотание мириад ночных насекомых. Деревья-великаны, деревья-карлики и деревья, вообще не похожие деревья, образовывали над ними плотный заслон, через который едва пробивался свет обеих Нибируанских лун.

И вот, счастливое мгновенье – вдалеке наконец показался первый фонарь! Лишь только увидев его, влюблённые мигом догадались, что основная часть парка – те неповторимые по своей красоте места, которые были так разрекламированы во всех туристических брошюрах, – уже совсем близко. Так и оказалось. Через несколько десятков метров тонкий «ручеёк» тропинки впал в гигантскую «реку» – центральную аллею Королевского Парка. Как раз отсюда и начинался «ботанический рай»: стройные пирамидальные кипарисы, тысячелетние секвойи, достигающие десяти метров в поперечнике, изящные розовые сакуры, почти лишённые коры платаны, благоухающие эвкалипты, толстенные баобабы, раскидистые пальмы, а также обыкновенные липы, дубы, берёзы и тополя обступили аллею со всех сторон, словно почётный караул перед гробницей Амадеуса восьмого. Ночь здесь превратилась в день, ярчайший, разноцветный свет лил отовсюду, куда только смогли подвести проводку инженеры-электроники. Колючие лапы хвойных были усеяны гирляндами, как на Новый Год, под каждым стволом был обязательно установлен мощный прожектор, подсвечивающий листья снизу; величественные, украшенные сотнями золотых скульптур фонтаны, стоявшие по центру аллеи и не выключавшиеся даже на ночь, били на десятки метров в высоту, обдавая проходящих мимо влюблённых своей прохладной водяной пылью, а из прикреплённых к столбам громкоговорителей звучала плавная, мелодичная музыка, конструктивно сходная с человеческими вальсами. По центру дороги, заключённые в специальные вазы, росли редчайшие, драгоценные породы деревьев, многие из которых на Земле уже почти вымерли или вымерли насовсем. В небольших полукруглых «тупиках», встречавшихся по краю аллеи буквально через каждые сто метров, стояли тенистые шестиугольные беседки, красиво оплетённые вьюном и виноградом. Если преодолеть всю многокилометровую аллею «одним махом» не получалось, в них можно было остановиться на отдых.

Обратив внимание на эти беседки, землянка сразу почувствовала, что устала и вторую половину пути без перерыва не пройдёт. Она кивнула Фейрису на один из ближайших шестиугольных домиков, и тот понял её без слов. Принц галантно распахнул перед нею дверь, Лиза зашла, и они, обнявшись, сели рядом на скамью.

– Днём сюда приносят напитки и закуски, – сказал Фейрис, смахнув пыль со стола. – В период Космических Игр их можно брать бесплатно, они входят в стоимость билетов.

– Что ж, жалко, что сейчас не день! – поддержала разговор землянка. – Было бы здорово попробовать обычную местную еду, а не все эти ваши «шеф-поварские» дворцовые штучки!

– Да, согласен! Честно скажу, даже в офицерской столовой «Медузы» еда была на порядок вкуснее, чем тут… – принц умолк, задумался, а потом продолжил. – Тут вообще всё, знаешь ли… по-другому… Непривычно, непонятно… И это здорово, да, я люблю, я обожаю, когда в жизни есть какая-то непредсказуемость! Но… иногда я скучаю по моей «тюрьме». По дяде, Земледельцам, тренировкам…

– Ты продолжаешь вспоминать «Медузу»? – удивилась Лиза. – Я думала, теперь, когда ты почти взошёл на трон, ты захочешь поскорее избавиться от этих воспоминаний! Уж извини, но твоё детство там никак нельзя назвать счастливым. С года до восемнадцати лет жить на закрытой военной базе, без мамы, без отца – это самая что ни на есть колония! Я же… права?

– Ну, во-первых, меня очень поддерживал брат… Звонил каждый день, фото, видео присылал, прилетал каждый год, пока не вступил в должность… И дядя тоже – учил, воспитывал, школу организовал…

– Помню-помню, ты уже рассказывал. Но объясни мне, пожалуйста, я всё никак не могу понять: почему ты, в условиях практически полной изоляции, никогда не чувствовал себя одиноким? Пять тысяч солдат – общение достаточно однообразное! Ну не могут они дать всего того спектра впечатлений, который нужен ребёнку или подростку! Как ты… выживал без детских эмоций? Без беспричинной радости, без всех этих резких перепадов настроения? Без сверстников, в конце концов! Как ты приспосабливался к этому исключительно взрослому обществу?

– Ну, ответ мой будет слишком прост: я подражал им! Везде, всегда и во всём был, как они! Зачастую я ощущал себя просто уменьшенной копией Земледельца… Я одевался, как они, говорил, ел… Я перенял у моих старших товарищей абсолютно все мои привычки и навыки: метать ножи я научился в пять, стрелять из всех видов оружия – в восемь, водить звездолёты и машины – в десять! Даже танцевать меня учили Земледельцы! Я им обязан… всем… Если бы не Земледельцы, меня, моей личности, просто бы не существовало! Образно говоря, я появился на свет в этакой «белой маске», которую всё моё детство и юность разрисовывал и редактировал под их обобщённый образ. Только благодаря этой маске я и стал таким, каким ты меня сейчас видишь! Без этой маски я – лишь тень себя… А в ней я – новый король неоатлантов, властелин Нибиру и Земли, верховный главнокомандующий Космофлота и бесстрашный рыцарь, покоритель твоего сердца! Словом, неоатлант, достойный твоей любви!

– Какой ты… прямолинейный! – улыбнулась землянка. – Рыцарь, покоритель сердца… достойный…

– А что, разве это не так?

– Всё так, Фейрис! Просто мама мне сегодня по передатчику раз десять говорила: не признавай, что он тебя достоин, не объясняйся ему в любви, отвечай намёками, оставляй загадку, а не то охладеет, пассивным станет!

– Что за глупость! – фыркнул принц. – Я же тебе уже в который раз признаюсь, и ты меня пока не разлюбила!

– Что за «пока»? И не разлюблю!

– Хочешь сказать… вообще никогда?.. И ни при каких обстоятельствах?..– спросил Фейрис с замиранием.

– Как ты догадался! – саркастично воскликнула Лиза. – Тебе же об этом объявили всего дважды!

Принц просиял, и они, прижавшись друг к другу ещё сильнее, поцеловались третий раз за своё знакомство…

* * *

В этот вечер влюблённые наслаждались поцелуями гораздо дольше, чем день назад на берегу Кольского залива. Как и положено на подобных свиданиях, они потеряли всякое ощущение времени, пятнадцать минут фактических показались им целым часом.

Решив наконец продолжить свою прогулку, Фейрис с Лизой покинули беседку и пошли дальше, вверх по аллее. Пройдя аллею до конца, они очутились на Озёрной набережной, одном из самых популярных мест королевской резиденции наравне с Преддворцовой площадью и расположенным в дальнем углу Парка Королевским зверинцем. Само озеро, вокруг которого эта набережная протянулась, было огромным, оно занимало шестую часть территории Парка. Свет фонарей на его противоположном берегу был едва заметен, как свет звёзд-карликов на ночном небе. Внутри него плавали сотни разноцветных светящихся рыб, позволяющих примерно определить глубину водоёма. Принц и землянка немного постояли на краю, свесившись через бортик, и решили двинуться вдоль берега. Через несколько минут Фейрис объявил, что придумал для них замечательное развлечение – пешую прогулку по воде.

– Как это? – не поняла землянка.

– Реактивную обувь наденем – и пойдём! – пояснил ей принц. – Тут прокат должен быть недалеко. Мне брат столько видео присылал с этим парком, что я его почти до кустика знаю!

Наметив себе новую цель, влюблённые ускорились и принялись искать взглядом будку проката. Та нашлась достаточно быстро, и они сразу подошли к ней. Каково же было их удивление, когда они заметили внутри… неоатланта! Старик в униформе, с бутылкой спиртного в руках, сидел, повернувшись к маленькому плоскому телевизору, и смотрел выпуск новостей. Передавали тот самый момент, когда «Сокол» только-только достиг Неополиса и пролетал над набережной Южного. Будочник глядел на экран сначала расслабленно, потом, при подлёте корабля ближе, напряжённо, а в самую волнительную секунду – когда звездолёт проскользнул сквозь узкую щель между двумя серебряными небоскрёбами, – он с резким: «Ох!» откинулся на спинку своего стула.

– Во даёт! – цокнул он, качая головой. Тут принц наконец решился постучать ему в окошко. – А? Кто?

– Здравствуйте! – сказал ему Фейрис.

– Вы… работаете? – уточнила Лиза.

Мужчина взглянул на них недоверчиво и хмуро, раздражённый, казалось, самим фактом их присутствия.

– Нет, – ответил он наконец. – Я просто наблюдаю за набережной. Помогаю охране. Мне за это неплохо доплачивают, чтоб вы знали.

– Но раз уж вы здесь, вы же можете сделать доброе дело и выдать нам обувь? – спросил принц. – Пожалуйста?

– Ну нет уж, – отрезал будочник. – Вы остались на территории после закрытия, вам полагаются огромные штрафы… И вам ещё хватает наглости прийти на набережную и просить у меня обувь?! Знаете, меня за такое… Так что пока, паренёк, придумай ей что-нибудь покруче реактивок! Например, гонки от охранных собак, а? Ха-ха!

– Да что ж вы все такие недогадливые… – пробурчал Фейрис, залезая в карман за бумажником, доставая его и находя в нём одну купюру с лицом Амадеуса восьмого.

– Чего это ты, взятку предлагаешь? Тысяча? Маловато! – сказал будочник, не разгадав истинных намерений принца. – Хотя бы десятку давай!

– Ну-ка, сравни! – Фейрис повернул голову в профиль и приложил банкноту к стеклу.

Будочник вгляделся в изображение, дважды перевёл глаза с Амадеуса восьмого на Фейриса четвёртого, и внезапно рухнул со стула ногами вверх.

– Да-мс, минусы абсолютизма… – протянула Лиза. – Все тебя боятся, шарахаются, как от чёрта, в обморок, вон, падают… Неограниченная власть – большое бедствие…

Принц с землянкой обошли будку сзади, Фейрис взломал дверь, и они вытащили неоатланта на свежий воздух. Влюблённые попробовали растрясти его своими силами, но у них это не получилось. Тогда принц предложил Лизе обыскать рабочее место будочника – неоатлант такого возраста наверняка носит при себе какие-нибудь медикаменты.

– Знаешь, что я думаю насчёт нашей формы правления? – спросил вдруг Фейрис, пока они копались в ящиках и сумках.

– Говори, раз уж начал, – согласилась землянка, хотя и была крайне занята поиском.