Текст книги "Грязный свет. Браво Его Величества."

Клиент придирчиво осмотрел помещение и явившуюся его взору представительницу

прекрасного пола. Дама в свою очередь, резонно уперев руки в боки, рассматривала

неудавшегося писателя с головы до ног. В тускло освещенной комнате, уставленной

множеством мелочей, с трудом удавалось свободно дышать. Всевозможных размеров

чучела животных, заспиртованные конечности и органы непонятного происхождения

приводили новоявленного романиста в ужас. В каждом углу испускали едкий дымок

палочки благовоний, а стены украшали пучки трав, от которых исходил ни с чем

несравнимый аромат. «Обворожительная дама», судя по всему, напоминала Клиенту кого-

то очень страшного. На его лице постепенно вырисовывалась гримаса подавляемого

желания скорее сбежать из этого неприятного места и, не сбавляя скорости, мчаться до

вожделенного убежища. Сам же объект детских и явно застарелых страхов несчастного

графомана, нисколько не страдая от произведенного эффекта, все так же продолжал

вопросительно осматривать чуть ли не дрожащего гостя.

Графоман вяло улыбался, переступал с ноги на ногу и теребил в руках уже изрядно

помятую шляпу. При этом он сильно рисковал в скором времени вывести из терпения

обширную даму в платье цвета фуксии и пестром зеленом платке. Видимо, затянувшаяся

пауза не вызывала у хозяйки благоухающего помещения должного восторга. Раскачиваясь

всем телом и переваливаясь с ноги на ногу, она нехотя заскрипела половицами по

направлению к столу, у которого стоял Клиент. У последнего этот решительный жест

вызвал одно очень обоснованное и непреодолимое желание: поскорее шарахнуться в

сторону и зажмуриться, представив себе, что это все страшный сон. Дама же сделала вид,

что не заметила секундного замешательства и начала поспешно убирать со стола

расставленные там предметы. Они предназначались для какого-то другого обряда, а

потому подлежали немедленному устранению с глаз особо впечатлительного Клиента.

Поняв, что предполагаемый конец его бесславной жизни пока еще не пришел, юноша

решил ввести даму в курс дела. Слегка приосанившись и виновато улыбнувшись, он

произнес:

–Я… в общем… тут такое дело…

–Да что ты мямлишь! А то я и так не вижу, какое у тебя там серьезное да тайное дело, от

которого зависит вся твоя дальнейшая жизнь и ни много, ни мало жизни всех жителей

государства, а то и всего мира. – Дама без зазрения совести прервала боязливого Клиента

на полуслове и решительно усадила его за уже свободный стол.

–Ну, не то чтобы уж так… – юноша снова был нахально прерван предложением не

«мямлить», а уже говорить обстоятельно и по делу, так как времени не так уж и много. А

очередь страждущих в коридоре будет потом безнаказанно устраивать ему темную, если

кто-то сегодня не успеет обрести власть над миром или приворожить уже пятнадцатую на

этой неделе любовь всей жизни.

–Хорошо, – юный графоман, смело расправив плечи, шагнул в пропасть и с громким

криком полетел вниз, – дело в том, что у меня творческий кризис…

–Как вы мне надоели, писаки недоделанные. Дай-ка угадаю. Ничегошеньки у тебя

горемычного не получается, идеи не приходят в голову, буквы не складываются в слова,

мало-мальски законченный роман не оценили, и ты уже одной ногой стоишь на пороге

самоубийства, потому как никто тебя не понимает, не ценит и печатать не хочет. А

волосатой лапы, известных друзей или на крайний конец большого количества денег у

тебя нет, и не предвидится. Боюсь тебя огорчить, мой суицидальный друг, ты не один

такой убогий в этом захолустье. – Всезнающая дама, тяжело опустилась на стул.

Пристально осматривая нового депрессивного клиента, она с явным удовольствием

наблюдала его постепенно вытягивающуюся физиономию, на которой в полной мере

отпечатались переполнявшие его тонкую чувствительную душу эмоции. Что ж, она в

который раз оказалась права…

–Откуда Вы знаете? – услышав этот вопрос, дама с огромным для себя прискорбием

отметила, что Клиент не отличается не только храбростью, но также умом, смекалкой,

фантазией и еще букетом необходимых для нормального писателя качеств.

–Да ты на себя в зеркало посмотри! Тут знать нечего. Я даже на сто золотых поспорить

могу, что самые захудалые воры на тебя со слезами на глазах смотрят и норовят еще денег

подсунуть. А над твоей сообразительностью вообще уже давно пора заупокойные песни

петь. Давай, убогий, рассказывай, чего конкретно надо. – Дама оперлась локтями на стол и

уставилась на Клиента. Юноша слегка поежился от этого взгляда, но, мысленно обозвав

себя тряпкой и настучав по лицу, все-таки нашел нужные слова.

–Видите ли, мне нужно произведение. Готовое. Такое, чтобы понравилось народу,

пользовалось успехом. Ну, Вы понимаете. – Клиент прямо-таки уже кромсал свою шляпу и

смущенно смотрел в стол. При этом на лице его читалась очень серьезная внутренняя

борьба между посрамленной честью непризнанного пока еще писателя и огромным

желанием стать уже признанным и уважаемым, а еще богатым и счастливым и как можно

скорее.

–Я смотрю, оригинальностью ты тоже не отличаешься… что же, это я поняла, как только

ты вошел в комнату. Мне нужны конкретные пожелания к будущему произведению. Без

этого я не смогу состряпать что-то стоящее. – Дама многозначительно развела руками, и

швы на её платье очень подозрительно затрещали.

–Так вы мне поможете? – просиял юноша и от радости даже забыл на минуту о своей

многострадальной шляпе. В его голове сразу пронеслось мимолетное видение о

благоустроенном будущем, в котором непременно присутствовал собственный дом с

небольшим садом, уединенный кабинет, красавица секретарша и, конечно же, солидные

сбережения в местном банке.

–А ты разве не за этим сюда пришел? Так еще и без очереди ухитрился пролезть. Я не

удивлюсь, если ты меня попросишь обслужить тебя в долг и пообещаешь оплатить мои

услуги с первого гонорара. – Розовое платье зашевелилось и задвигалось, явно

намереваясь подняться из-за стола.

–А как вы догадались? – юноша удивился еще сильнее, чем в прошлый раз и, по всей

видимости, явно уверился в сверхъестественных способностях дамы в розовом.

–Непроходимый идиот. – Заключила дама. Уже почти выбравшись из-за стола, она в

самых неподобающих выражениях изложила малолетнему графоману, что она с ним

сделает, если он впустую потратит еще хоть минуту её драгоценного времени.

«Непроходимый идиот» тут же одумался и начал спешно перечислять свои пожелания к

будущему гениальному произведению.

–В общем, это должно быть нечто уникальное, понимаете? Безо всяких там глупых

хождений по лесам в компании верных друзей, без не нужного героизма, сражений со

всеми подряд. Опять же никаких любовных и сопливых историй про несчастную и

брошенную жертву и её одинокие скитания. Надоели, знаете ли, все эти явно

издевательские и однотипные романы. Как будто больше писать не о чем, кроме борьбы

добра со злом. Еще не хотелось бы психологических штучек про самоопределение, свой

путь в жизни, самосовершенствование и самопознание. Не надо там никаких выдающихся

героев в нестандартных обстоятельствах, которые спасают всех и вся, жертвуя собой ради

освобождения мира от зла. Это все уже давно сорок пять раз написано, переписано,

обмусолено и обдумано. Мне нужно что-то свежее, нестандартное, чем будут зачитываться

и восхищаться. – Юноша на минуту прервал свои литературные излияния, чтобы

отдышаться и вспомнить что-то еще, несомненно, такое же важное. Этой заминки

дородной даме хватило, чтобы моментально осадить парящего мечтателя.

–То есть, ты хочешь абсолютно уникальный и неординарный роман про обычного героя в

обычных обстоятельствах, который не меняется на протяжении всей книги, ни о чем не

думает, ничего не делает и ему при этом абсолютно все равно, чем все это закончится.

Пожалуй, ничего глупее я еще в жизни не слышала. Но желание клиента, как известно,

закон. Сейчас, подожди пять минут, я схожу в подсобку и принесу тебе очень подходящую

под твое описание книгу. Там на одной странице умещается весь твой роман. Главный

герой – мертвец, которого даже невозможно поднять, потому что при жизни к нему

применили какой-то заковыристый акт воздействия. Благодаря этому его мозг не может

исследовать даже директор Магического магистрата. Остальные действующие лица

просто расписываются в своей беспомощности. Главный герой остается лежать на

холодном жертвенном камне и просто сногсшибательный конец: мертвеца даже не хочет

клевать коршун. Согласись, в этом есть какой-то тайный смысл! Этим будут зачитываться

абсолютно все. Не беспокойся, авторство ты можешь смело присвоить себе, потому как

все, кто принимал участие в восстановлении вышеозначенного главного героя, уже давно

канули в лету. Точнее скрываются в мастерских и подвалах, боясь даже нос показать.

Представь себе, какой будет фурор!

–Хм… видимо, я слегка перегнул палку. Хорошо, может быть, Вы что-нибудь мне

посоветуете? Вы же не в первый раз это делаете, и пока еще Вас не постигла ни одна

неудача…

–Сплюнь, убогий! А то сейчас договоришься! Кто из нас писатель, я или ты? Сначала

надо было четко продумать, что ты хочешь и вылечиться от мании величия, а потом уже

приходить сюда и издеваться над шляпой. Оставь же ты её несчастную в покое! Горе

луковое, ну, я уж и не знаю, как тебе помочь! Если только средство какое прописать, чтобы

мозгов прибавилось. Может быть, тогда ты поймешь, что народ будет читать только те

произведения, где есть что-то интересное, хотя бы одно маленькое приключение или же

нестандартное обстоятельство. А еще не помешало бы прибавить туда интересных мыслей

и немного ума и фантазии. Если тебе так уж хочется найти себя в этом поприще, то ступай

в морг записывать протоколы исследования трупов, желательно тех, которые умерли своей

смертью. А то чего доброго придется обдумывать какие-то «нестандартные

обстоятельства», в которые угораздило попасть героя.

–Ну, хорошо. Допустим, я был изначально не прав. Мне нужен роман, обреченный на

успех…

–«Обреченный на успех» – это сказано сильно. Ладно, попробуем что-нибудь сделать. –

Дама быстро извлекла откуда-то из-под стола невообразимых размеров котел и водрузила

его прямо под носом у обделенного талантом юноши. – Рецепт хорошего романа. Берем

большой котел, наливаем в него воды, обязательно добавляем стакан вина или другого

алкогольного напитка, а можно и всех сразу. Щепотку соли, щепотку перца, ложку меда,

уксус, растительное масло – тщательно перемешиваем. Берем выдуманный или же

существующий мир, режем на мелкие кусочки и засыпаем в котел. Обжариваем

нарезанных кубиками главных и побочных действующих лиц до хрустящей корочки,

специи по вкусу и отправляем в тот же в котел. Все это тщательно перемешиваем.

Выдавливаем дольку фантазии и юмора, добавляем интриги и прочую чушь, без которой и

в обычной жизни ничего не случается, и опять же все тщательно перемешиваем. Доводим

до кипения и… Вуаля! Роман готов. Забирай и вон уже с глаз моих, надоел пуще пареной

редьки. – Все эти манипуляции дама с особой прытью производила над котлом,

попеременно выливая туда содержимое пузыречков и колбочек, которые непонятно как

оказывались в нужный момент в её руке. При этом она суетилась над своим варевом, как

добросовестная кухарка над королевским обедом и постоянно что-то напевала. За минуту

все было готово. Клиент не успел даже понять, что на его глазах только что свершился

самый настоящий профессиональный акт творения. Это в их государстве уже давно

преследовалось по закону и подлежало немедленному искоренению. Хотя деятельность

такая и была противозаконной, но пока никто еще не наложил никаких запретов на её

результат. Именно поэтому Клиент дрожащими не от страха, а больше от волнения руками

бережно взял протянутую ему толстенную книгу в кожаном переплете и посмотрел на неё

с благоговейным трепетом.

–И это – роман? Мой роман? – лицо Клиента озарила самая лучезарная улыбка, которую

когда-либо доводилось видеть дородной даме в розовом.

–Роман, роман. Твой. Чей же еще? Ты заказывал? Так вот забирай и чеши отсюда. –

Недовольно пробурчала новоявленная великая романистка, взмахивая рукой. Вслед за

этим жестом со стола сам по себе подорвался чугунный котел и направился к

противоположной стене, где благополучно залез в шкаф и закрылся. Женщина же

скучающим взглядом посмотрела на Клиента, демонстративно зевнула и опустилась

обратно на стул.

–Не-ет, подождите. А как же прочитать? Надо же хоть как-то проверить работу! А вдруг

там содержатся грамматические или лексические ошибки? – заартачился Клиент, нарочито

медленно открывая книгу и восторженным взглядом пробегая по первым строкам. Спустя

секунду его лицо скривилось, демонстрируя неудовлетворенность выполненной работой. –

Нет, так не пойдет. Ну что это за начало: «Последний день двенадцатой луны выдался на

редкость тоскливым»? Самое ужасное начало, которое только можно было придумать. И

вот опять же на первой странице пошла вся эта «самоопределенческая» чушь, которая уже

оскомину набила у каждого читающего человека. – Юноша недовольно поморщился, с

явным сожалением закрыл книгу и протянул её обратно даме с просьбой переделать и

больше не халтурить. Дама неопределенно хмыкнула.

–Ты в своем уме, убогий? Ты знаешь, сколько я сил на этот шедевр положила? А то, что

тебе начало не нравится или нормальные психологические проблемы главного героя с

первых страниц романа – это уже не мои заботы. Претензии будешь предъявлять, когда

книгу печатать откажутся или же когда она не будет иметь должного успеха. А пока ступай

на все четыре стороны и не мозоль больше мои и без того намозоленные твоей

физиономией глаза. – Дама встала из-за стола. Юноша не посмел далее отпираться от

заказанного и честно изготовленного шедевра. Быстро поблагодарив спасительницу и

пообещав половину положенного гонорара, он в три шага преодолел комнату и скрылся за

дверью.

Как только замок на дубовом косяке щелкнул третий раз, на стул устало опустилась

молодая изможденная женщина. Оперев подбородок на руки, она остановила задумчивый

взгляд на полках, уставленных пузыречками и скляночками. Там же стояло зеркало, в

котором отражалось её истинное лицо, слегка сохранившее на себе последствия

наведенной иллюзии в виде небольших темных кругов под глазами и еще не до конца

разгладившихся морщин. Она любила поиграть на нервах своих клиентов, принимая облик

того человека или существа, которого те боялись до дрожи. Благо её сканирующие

способности всегда были на высоте, и как только очередной проситель входил в комнату,

она уже точно знала, кем станет в этот раз. В большинстве случаев такой трюк производил

на заказчика просто неизгладимое впечатление. За всю её практику было около десяти

инфарктов, четыре попытки продать душу, двадцать шесть попыток убежать (они

заканчивались на первой ступеньке входа в здание) и еще неисчислимое количество

частных случаев вроде обмороков и прочих досадных и дурно пахнущих недоразумений.

Именно поэтому её охватило дурное предчувствие, как только она, стоя за шкафом,

обнаружила в своем новом Клиенте патологический страх перед тучными цыганками. И

все было бы как всегда, если бы парень не переборол свой страх и не стал убегать, как

ему, понятное дело, хотелось. Видимо, желание быть признанным и создать нечто стоящее

пересиливало в нем все остальные эмоции. Но вот почему она выполнила просьбу

зазнавшегося юнца, ни разу не схалтурив, этого она объяснить не могла. Может быть,

просто пришло время покаяться в содеянном таким вот непривычным способом? Или же

тот факт, что слабонервный писака смог так быстро преодолеть свой страх вызвало в ней

какой-то всплеск благодушия? Одному Небу известно, что заставило её создать этот роман

и преподнести на золотом подносе какому-то оболтусу, который его, наверняка, и читать-

то не будет.

Тем временем отражение в зеркале все больше начинало походить на уже знакомое ей

веснушчатое лицо с яркими зелеными глазами и упрямыми кудрявыми каштановыми

волосами, которые так и норовили заслонить обзор. Прямой нос и острый подбородок при

плохом освещении наводили на их обладательницу тоску, потому как по её мнению были

больше похожи на особо выдающиеся части черепа плохо обтянутого кожей. При одной

мысли о такой несправедливости природы, её и без того тонкие губы превращались в

узкую алую полоску недовольства, а изящные пальцы с длинными ногтями так и тянулись

закрыть половину лица. Почему-то она всегда жалела о том, что не живет в какой-нибудь

отсталой стране и не может, не вызывая подозрений, закрыть не устраивающие её

недостатки физиономии платком. И оставить на виду только ярко очерченные тонкие

брови и глаза с парой непослушных, спадающих на лицо завитушек.

Навалившаяся с новой силой тоска по славному прошлому и горькому настоящему

буквально пригвоздила бывшую ужасную цыганку к стулу и заставила надолго отказаться

от мысли о не блещущем талантами юнце и куче народа, ожидающего её аудиенции…

Глава1.

Последний день двенадцатой луны выдался на редкость тоскливым. Мерный дождик

нудно поливал мощеные булыжником мостовые столицы Ландоса. Большой город под

звучным названием Славец по совместительству являлся оплотом магии, куда стекались

все мало-мальски одаренные жители государства. Прямо в центре города располагалась

приемная комиссия Магического магистрата и тестировала всех желающих на предмет

магической профпригодности. Ежедневно пороги этого здания обивали сотни и тысячи

жаждущих признания и славы ног. Большинство из них уходило ни с чем или же с изрядно

опустевшими кошельками, потому как даже именитые профессора были жутко охочи до

чужого добра. Именно поэтому по всему миру ходила не очень хорошая слава об этом

заведении. В частности говорили, что надо быть либо очень богатым, либо очень

талантливым, чтобы туда попасть. Причем богатство там почиталось намного больше, чем

Талант и уж если не было у жаждущего обучения первого составляющего, то приходилось

просто наизнанку выворачиваться, чтобы понравиться приемной комиссии.

Но то ли из-за того, что денек был непогожий, то ли по причине отсутствия необходимой

для поступления суммы, сегодня на порог магистрата не явился ни один любитель

погрызть гранит науки. Одно это уже можно было оценить, как очень плохой знак и

объявить поводом к немедленному отступлению от житейских проблем, таких как,

например, элементарный поиск работы. На самом деле дурных предзнаменований в этот

день хватало с лихвой, чтобы забросить вообще все важные дела и не возвращаться к их

претворению в жизнь до более благоприятного момента. Но откуда это было знать

обычной молодой ведьме, дочери настоящего директора Магического магистрата? Тем

более что она в свои двадцать два года свято верила в то, что обдумывание дальнейших

планов не может привести ни к чему плохому.

Именно поэтому в этот пасмурный день, накрывший безмолвием целый город, Цеса

лежала на кровати в своей комнате и пыталась найти в хорошо сбитом деревянном потолке

ответ на мучившие её вопросы по поводу профессионального самоопределения. Хорошо

сложенная, стройная девушка с озорными каштановыми кудряшками и большими

зелеными глазами – она ничем не выделялась среди сверстниц и не слыла за красавицу.

Так… миловидная девчонка, в меру дерзкая, с неплохим чувством юмора и отменным

магическим Талантом. Можно, конечно, было попробовать пробиться в королевские

фаворитки, но магам с высшим баллом по воздействию и телепатии туда путь заказан.

Тогда как более симпатичные подруги по группе и без всяких приворотов уже давно

приближены ко двору, чему Цеса нещадно завидовала. Юная ведьма резко перевернулась

на бок и начала так же пристально изучать ручной работы ковер на полу, который отец

когда-то привез из отсталой как в экономическом, так и в магическом плане Дордонской

республики.

На этом этапе напряженной мыслительной деятельности Цесу прервал тихий стук в

дверь.

–Цеса, милая, ну, поешь чего-нибудь. И так совсем исхудала. А на сытый желудок, может,

и придумаешь чего дельное. – Из-за двери раздался ласковый женский голос, но его

обладательница все же не решилась нарушить уединенное заточение юной ведьмы.

–Мама, ну, отстань! Не хочу я есть. Захочу – спущусь. И хватит уже мешать моему

мыслительному процессу! – Цеса даже хотела запустить в дверь чем-нибудь для пущей

убедительности. Но у порога уже валялись три тапка, одна деревянная кружка и несколько

вещей, происхождение которых Цеса уже не смогла определить на глаз.

За дверью послышались медленные удаляющиеся шаги, и девушка с облегчением

вздохнула. Её мать была уже немолодой простой женщиной из какого-то сильно

отдаленного селения. Она не обладала никакими талантами и безропотно терпела все

выходки своей нерадивой дочери и мужа. В свое время мать даже искренне надеялась на

то, что ребенок родится без способности к магии, но и в этом судьба её не пощадила.

Девочка появилась на свет буквально окруженная силой, и уже с первых минут проявила

Талант, не дав повитухе шлепнуть себя по филейной части и наградив её весьма

выразительной бородавкой на носу. После этого матери оставалось только смириться с

очередным «подарком» затейницы Судьбы и воспитать из неугомонного комка Таланта

нечто стоящее.

Цеса же стеснялась своей матери. Присущая ей мягкость, доброта и смирение никак не

укладывались у девочки в голове. При этом она никогда не понимала, как с такими

незавидными данными и без Таланта мать смогла выжить в мире, где все строится на

магии. Роль спасителя жизни непутевой родительницы она отводила отцу, который, по её

мнению, только и делал, что устраивал их жизнь в столице наилучшим образом. Сама же

она старалась поменьше распространяться о своих родственных связях, потому как иметь

в отцах директора Магического магистрата оказалось весьма неприятно. С теми, кто

наивно предполагал, что на обучение она попала исключительно по папочкиной

протекции, Цеса справлялась легко и без усилий. Талант можно было применять ко всем

жителям Ландоса, не опасаясь штрафа. А вот от тех, кто навязывался в друзья, а потом

слезно умолял её замолвить отцу словечко, чтобы пристроил, приходилось намного

сложнее. Но и этот не особо приятный фрагмент своей жизни она с успехом преодолела.

Нерешенным до сих пор оставался только один вопрос, мучивший вот уже несколько

тысяч лет каждого мало-мальски одаренного человека: что делать? И вот уже три луны,

как закончено обучение, не слышно ни друзей, ни подруг, а Цеса все еще находится в

прошлом, когда уже давно надо шагнуть в будущее, а именно на работу, желательно в

какое-нибудь приличное заведение. Вот здесь-то она и столкнулась с практически

непреодолимой проблемой: профессиональное самоопределение. У девушки было на

примете несколько вариантов, один из которых провалился благодаря не совсем

приемлемым внешним данным.

Можно, конечно, пойти работать в Магистрат, но опять же найдутся неумные и длинные

языки, которые будут чесать о том, что снова сработала «папочкина протекция». Поэтому

вариант отпадал сам собой.

А еще можно было отправиться по сложному и тернистому пути карьерной лестницы и

годам к сорока дослужиться до придворного мага, развлекающего королевских детишек

простенькими иллюзиями. Но даже мысли об этом нагоняли на юную Цесу

непреодолимую тоску, потому как хотелось всего и сейчас, а юношеский максимализм не

поддавался воздействию здравого смысла и перспективного планирования.

Оставался еще вариант с отличиями. То есть применение Таланта там, где он,

собственно говоря, и должен быть применен, то есть на сражении с заполонившей леса и

поля нечистью. Но перспектива становления странствующим магом никак не прельщала

Цесу. Она привыкла жить в комфортных городских условиях, а не на природе в

антисанитарной обстановке, где еще к тому же очень легко подхватить какую-нибудь

заразу, особенно при ранении. Поэтому этот вариант приключенческо-геройского сюжета

отметался сразу и без права восстановления в памяти.

Оставался один, самый последний и захудалый ход развития событий – продолжать

пялиться в потолок, ожидая того славного момента, когда кто-то придет и укажет ей путь

истинный.

Цеса зарычала от злости, вскочила с кровати и принялась мерить шагами комнату.

Раз – два – три – четыре – разворот. Раз – два – три – четыре – разворот.

На третьем витке, который происходил рядом со шкафом, Цеса, не рассчитав, со всей

силы проехалась по спинке шифоньера носом. И ей не пришло в голову ничего умнее, как

со злости еще и пнуть несговорчивый предмет мебели, отчего пострадал большой палец

правой ноги. Цеса закрыла лицо руками и, издав какой-то непонятный смешанный вопль

злости и отчаяния, опустилась на ковер. На этом мыслительный процесс решено было

прервать, спуститься на кухню и выпить чаю, а еще лучше ядреного самогона.

Похромав по лестнице вниз, Цеса осторожно заглянула в кухню с робкой надеждой на

то, что там никого нет. Как и положено, в такой поистине зловредный день, все её надежды

рухнули в один момент, когда отец на секунду поднял глаза от какого-то свитка и тут же

заметил спрятавшуюся за косяком дочурку.

–А ну хватит тебе уже хорониться! Давай, выходи! Хоть чаю выпей, горемычная! – Цеса

невольно улыбнулась. Ей всегда нравилось, как отец произносил слово «горемычная», с

какой-то только ему свойственной насмешливо – участливой интонацией. Ведьма нехотя

вылезла из своего убежища и потопала к столу, все еще держась за нос.

–Милая, тебе приготовить, может быть, чего? – тут же засуетилась мать, подскочила из-за

стола и потянулась к смятому фартуку, висевшему на крючке около двери. Заходя на

кухню, добродушная хозяйка, обычно, не глядя, протягивала руку и снимала фартук с

крючка, тут же принимаясь что-нибудь готовить. Когда же процесс готовки был уже

закончен, а вся посуда перемыта, мать вешала фартук обратно на стену и садилась за стол.

Причем делала она это даже как-то смущенно, как бы спрашивая: «А я все сделала? Или

что-то забыла?». Невооруженным глазом было заметно, что она готова в любой момент

подорваться и бежать исполнять первую же просьбу.

–Не, мам, не надо. Я просто чаю попью. – Проговорила Цеса, присаживаясь рядом с

отцом. Хозяйка разочарованно опустилась обратно на стул и уставилась на дочь.

–Ну, что скажешь? Надумала что-то? Или идеями поживиться пришла? – как всегда

бодро вопросил отец, сворачивая свиток и отодвигая на край стола свою чашку. Мама тут

же подорвалась и побежала её мыть.

–Да не знаю я, что дальше делать! Хоть убей, понятия не имею, чего хочу. Нет, ну, я,

конечно, не отличаюсь оригинальностью и, как и все, не откажусь от богатства и славы… -

протянула Цеса и вопросительно взглянула на отца. Тот потрепал её по кудрявой голове и

мягко улыбнулся.

–Ну, это нормально. Типичная проблема любого человека в твоем возрасте, окончившего

приличное учебное заведение. Загвоздка в том, что магов в нашем мире хоть отбавляй и

даже после этого еще урезать придется. Ну, извини, где родилась. Героев, странствующих

магов, а также придворных там и всяких прочих выдающихся личностей у нас хватает. Я

бы даже сказал, с лихвой. И куда податься, тебе, непознанной душе, великому Таланту?

Правильно я понимаю? – зеленые глаза отца засверкали хитрой усмешкой, мол, и я там

был.

–Правильно. – Цеса совсем скисла, но в этот момент прямо перед её носом приземлилась

большая чашка земляничного чая, и настроение начало постепенно ползти вверх, хотя

выше уровня табуретки ему не суждено было подняться…

–У меня есть для тебя замечательная должность. – Цеса закатила глаза и приготовилась

слушать нечто абсолютно ей не подходящее и со всем соглашаться. – Так вот есть у меня

друг, он – судья. Нужна ему еще одна помощница. Одна уже есть, но особым Талантом она

не блещет, поэтому возникла потребность в маге, способном к сканированию. Я подумал,

что ты на эту должность как раз подойдешь, а я, если что, замолвлю за тебя словечко.

Человек он, конечно, пакостный, но платит прилично. По крайней, мере, для начинающего

мага как раз подойдет.

–Папа, ты понимаешь, что толкаешь единственную и, как ни крути, неповторимую дочь

на самоубийство? Это же скучно! – начала было отнекиваться Цеса, но тут же поняла, что

ничего более толкового она сама не придумает. А потому лучше схватиться пока за этот

шанс, а там, может быть, что-нибудь дельное подвернется. Тем более что на такой

должности можно очень даже неплохо поразвлечься. Цеса на секунду отвлеклась и

позволила себе выдумать какую-нибудь заковыристую пакость, на которые был горазд её

изобретательный ум.

–Ну, не хочешь… – начал было отец, но Цеса тут же прервала его на полуслове.

–Ладно, молви свое словечко! Когда начинать? – лицо родителя удивленно вытянулось по

вертикали и стало похоже на уморительную карикатуру на директора Магического

магистрата, но никак не на него самого. Поняв, что выглядит глуповато, директор тут же

вернул лицо в нормальное положение и пообещал тут же связаться с судьей и отправить

дочку на работу с завтрашнего дня.

Посему Цеса не стала медлить и побежала приводить себя в порядок, чтобы на

следующий день не выглядеть «устрашением» рабочего стола.

Глава 2.

В кабинете у судьи было мрачно и душно. Огромный дубовый стол, стоявший прямо

напротив окна, был завален бумагами. Рядом располагались несколько книжных шкафов,

но бесценную библиотеку знаний в них заменяли пузатые папки с выпирающими из них

сотнями листов и свитков. В такой прямо-таки солдатской обстановке господин Судья

проводил весь день. Тут же вел прием и заставлял сидеть обеих своих помощниц.

Насквозь пропахший чернилами и ослепленный печатями пожилой человек по имени

Донто сидел за столом, сгорбившись над очередным делом и что-то усердно записывая.

Дяденька не понравился Цесе с первого взгляда. Судья смотрел исподлобья на всех, даже

на самых высокопоставленных господ и часто позволял себе в разговоре употреблять

слова, которые ему по должности даже знать не положено. При этом он явно ощущал себя

превыше остальных, на что Цеса моментально поставила ему диагноз прогрессирующей

мании величия на фоне ярко выраженного комплекса неполноценности.

Знакомство с новым работодателем прошло на удивление быстро. Господин Донто

заставил Цесу просканировать его первую помощницу, что, прямо скажем, не доставило

ей особого удовольствия. В частности, она с первых же секунд почерпнула для себя

огромное количество информации о своем работодателе, коего помощница оценивала, как

очень умного человека, которому нужно подчиняться как богу, быстро, беспрекословно и

без лишних вопросов. Сама же девчушка не отличалась особыми умственными