Текст книги "Грязный свет. Браво Его Величества."

несколько мгновений, тщательно скрываемые эмоции рвались наружу, но, как всегда, не

находили выхода. Лиадэ глубоко вздохнула и продолжила обрабатывать раны. Несколько

минут тишины закончились негромким плеском отправленного в таз последнего

полотенца, после чего женщина потянулась, размяла затекшую шею и поднялась со стула.

Цесу аккуратно уложили на живот, смазали все раны на спине очередной

чудодейственной мазью из запасов Аратима, и оставили, наконец, в покое, дав ей

возможность прийти в себя самостоятельно.

Глава 17.

Советник Её Высочества терпеливо ждал за дверью. Все было как обычно: тишина, ночь,

мягкий диванчик в коридоре и занимательная книга о захватывающих приключениях. Он

находился в приподнятом расположении духа, предчувствуя прекрасное

времяпрепровождение в компании с подчиненной женщиной, которая не просто не будет

сопротивляться, а даже наоборот, будет молить о смерти. На лице Медана заиграла

самодовольная ухмылка. Они всегда выходят из этой комнаты напуганные, ищущие

поддержки и понимания, их так легко обмануть, они верят любым обещаниям, готовы

положиться на кого угодно, лишь бы исполнить свое единственное желание – сбежать

немедленно. Медан будет понимающим, будет втираться в доверие, поддерживать и

направлять. Вот только не к выходу, а к двери своей комнаты, откуда ни одна из них не

выйдет живой.

Маленький щуплый мальчик с самого детства проявлял странную склонность к мучению

животных и стремление доминировать над младшими. Властный отец всеми силами

старался объяснить отпрыску, что он должен быть достойным мужем и защитником, но

никак не угнетателем и фетишистом. Юнец сопротивлялся, ругался, дрался, а когда

поумнел, просто начал скрывать свои дурные наклонности от родителей, которые не чаяли

в нем души и ставили его в пример всем мимо проходящим. Область его познаний в плане

подчинения и издевательства ширилась, и распятые кошки с отрезанными хвостами уже

не удовлетворяли его любознательную натуру. Постепенно уже подросший сын советника

Его Величества переключился на людей, а именно девочек на несколько лет младше себя,

потому как щуплое телосложение не давало ему преимуществ. Жертва обязательно

должна была быть слабее, как морально, так и физически. С сильными его трюки не

проходили. Дипломатичный юноша ловко набивался в друзья и любовники, умело скрывая

свои истинные мотивы, а потом вдруг представал совершенно в другом свете. Как

подпрыгивало его сердце, когда он видел изменившееся лицо очередной поклонницы, как

радостно ему было наблюдать её непонимание и слезы обиды, и как занимательно было

изучать воздействие боли на это хрупкое тело. С маниакальным интересом он исследовал

возможности женского тела, как долго она продержится с перерезанными сухожилиями

или с шилом в щеке. Но все они умирали раньше, чем его страсть была удовлетворена.

Казалось, ничто не сможет утешить несчастного сына советника, но тут появилась она,

красавица по имени Арно. Он готов был продать душу, лишь бы только овладеть ей. Он

ходил за ней по пятам, использовал все проверенные временем техники, но она была

неприступна. Загадочно улыбаясь, она всякий раз уходила от разговора, старалась не

встречаться с ним взглядами и вела себя достаточно отстраненно. Он следил за ней,

заглядывал в её окно, пробирался в её комнату и подолгу рассматривал её вещи, а когда

она спала, сидел напротив её кровати и представлял себе все, на что была способна его

фантазия.

Он никогда не забудет тот день, когда Командующий войсками Беростана ввел во дворец

штурмовой отряд с приказом уничтожить королевскую семью. Взрослый мудрый

мужчина, так же как и сын советника, был очарован, приманен многообещающими

фразами, едва уловимыми поцелуями и прикосновениями длинных изящных пальцев.

Обезумев от понятной только темпераментному военному жажды, Командующий был

готов исполнить любую просьбу, в том числе и отправить на эшафот собственную жену.

Медан собирался бежать вместе с отцом и женщиной, носившей наследника, но не мог

отказать себе в слабости взглянуть еще раз на ту, кто будоражила его фантазии на

протяжении нескольких месяцев. В переполохе, пробравшись между охранниками и

стражниками, он аккуратно заглянул в королевскую спальню, застав весьма интересную

сцену с участием Арно. Несколько секунд понадобилось хрупкой девушке, чтобы нанести

Командующему шесть ударов в область сердца заточенным трехгранным стилетом. Из

образовавшейся дыры сочилась густая кровь, мужчина широко открытыми глазами

смотрел в потолок, не успев осознать того, что его славная карьера так безрадостно

завершилась.

Медан стоял на пороге, не отрывая взгляда от ставшей еще более прекрасной и

притягательной девушки. На золотых волосах блестели капли крови, он провела красной

по локоть рукой по лицу, оставив на белой щеке багровый след, и медленно повернула

голову в сторону двери. Слегка улыбнувшись, она невинно пожала плечами и, как ни в чем

не бывало, попросила нечаянного свидетеля помочь ей убрать труп. Медан, не веря своему

счастью, закрыл за собой дверь, приблизился к своей мечте и, встав перед ней на колени,

стал целовать её руки, клясться в вечной верности и, кажется, даже признаваться в любви.

Она улыбалась и молчала, смиренно ожидая, когда иссякнет этот фонтан эмоций, и,

видимо, этого времени ей было достаточно для принятия решения о водружении тела

Командующего на дворцовой площади в компании королевской семьи.

Несмотря на то, что Медан собственноручно тащил несколько представителей правящей

династии на эшафот, он все еще не чувствовал себя особо приближенным, он жаждал

безграничного доверия, взаимности и власти. Он поспешил сообщить Арно, что его отец –

советник Гират сейчас уводит из Асаха беременную наложницу Лиадэ, которая без всяких

сомнений носит наследника престола Беростана. Она восприняла это снисходительно,

конечно же, отправила погоню с приказом убить на месте, и сделала вид, что доверяет

новому поклоннику настолько, что готова видеть его в роли советника. Счастье Медана

сопровождалось такими всплесками эмоций, что первые несколько недель показательных

казней и мучительных исследований возможностей человеческого тела превратились в

кровавую бойню. Арно ликовала и уже начинала думать о том, что лучшего помощника

она найти не могла. Потом её расположение приобрело совершенно новую окраску, когда

советник опять же случайно стал свидетелем претворения в жизнь её странных

склонностей и не смог сдержать свои. Вместе они разыграли извращенный спектакль, с

упоением кувыркаясь в окровавленных простынях, небрежно спихнув тело илотки на пол.

Его помощь оказалась неоценима, особенно по части организации всеобщего молчания и

повиновения. А замученные илотки были лишь малой платой за его верную службу, тем

более что они – безродные и привыкшие к насилию – не представляли никакой ценности.

И вот уже больше года он коротал вечера на этой софе возле запертой двери, за которой по

традиции было тихо, потому что илотка должна была молчать. Её необъяснимая реакция

на громкий голос всегда забавляла его, ему нравилась, когда она свирепела от

повышенных интонаций и без стеснения с изрядной долей фантазии выплескивала свои

эмоции. Он даже иногда мечтал о том, чтобы кто-нибудь сорвался на крик, чтобы иметь

возможность испробовать очередную задумку на несчастной жертве. Однако за дверью

было по-прежнему тихо.

Новенькая была не такая, как все остальные, она сразу породила в нем странные

сомнения. Одежда, настороженный взгляд, непонимание на милом остреньком личике –

вроде бы все как обычно, но все же держалась она не как невольница. Да в ней

присутствовал страх, какой-то обреченное одиночество, но вместе с этим было что-то еще,

чего советник так и не смог понять или увидеть, как ни старался. Вызвать её на доверие

также не получилось, что бы он ни делал, он всегда чувствовал внутреннее

сопротивление, ему до жути не нравилось смотреть ей в глаза, как будто она могла

прочитать в них его ложь и притворство. Медан удивился, когда после первого

предупреждения она перестала кричать, а после пытки огнем и вовсе предпочла не

открывать рот, пока с ней не заговорят. Но еще больше его впечатлила её выносливость, по

его расчетам она уже давно должна была лежать в кровати и не вставать, но она даже не

нуждалась в помощи, каждый раз выходя к завтраку самостоятельно и не хромая. В нем

даже проснулось нечто вроде уважения к этой хрупкой иностранке, которая смогла

продержаться так долго при ежедневных увечьях и не сломаться. Принцесса Арно также

видела в ней нечто, что не поддавалось объяснению, поэтому и продержала так долго

возле себя, пытаясь разобраться в её тайне. Но не найдя ответа, она списала все на

стойкость тела и духа и решила покончить с этим глупым расследованием. Голос сердца

она не слушала уже очень давно, полагаясь на разум и холодный расчет, которые

подсказывали ей, что это все лишь отголоски её прошлого, банальный страх и ничего

больше.

Каждый раз, отправляя на тот свет очередную жертву своих застарелых комплексов,

Арно считала, что туда же вместе с ними уходят её страхи, не осознавая, впрочем, того,

что на самом деле они питаются её изощренными пытками. И после недельного мнимого

спокойствия её тревога возвращалась снова, росла, становилась невыносимой, требовала

новых пыток и жертв, которые неизменно получала. И за всем этим стоял он – советник

Медан, отбиравший самых податливых, самых психологически неустойчивых и при этом

самых желанных, способных в полной мере удовлетворить странные наклонности двух

тиранов. Но любая игрушка рано или поздно пресыщает. Темные волосы становятся

привычными, рассматривать страх в коричневых глазах уже неинтересно, да и смуглая

кожа очень плохо оттеняет цвет крови. Арно захотелось экзотики, причем именно из той

страны, где рабства нет. Девушку, которая окажет сопротивление, которую сложно будет

сломать, с нестандартной внешностью и характером. Медан нашел её и достаточно

быстро, наткнувшись на торговцев изысканным товаром. Она подходила под описание, как

никто другой, гордая и строптивая, интересная, с яркими зелеными глазами и

каштановыми кудряшками. С каким нескрываемым любопытством он наблюдал за ней,

как шла ей эта алая лента, как хотел он скорее, чтобы наступил тот день, когда Принцесса

Арно сочтет её готовой к самому главному представлению в её жизни.

И вот она за этой дверью, молчит и терпит, а Медан ждет и улыбается своим фантазиям,

отсчитывая минуты. Стройный ход его мыслей странным образом переплетался с

увлекательным повествованием о пиратах и кораблекрушениях, о соленых брызгах и

криках чаек, которые в его голове превращались в красные капли на лице и жалкие стоны.

Убаюкивающая мелодия сверчков из открытого окна, приглушенный свет лампы и легкое

покачивание прозрачного занавеса оказывали настолько умиротворяющее действие на

разомлевшего советника, что он и сам не заметил, как задремал. Очнувшись через

некоторое время, он с недоумением осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, сколько

времени он проспал и видел ли кто-нибудь его позорное поведение на посту. Медан

прислушался, но дверь по-прежнему не пропускала ни единого звука. Он осторожно

поднялся и выглянул в окно, надеясь, что свежий воздух слегка взбудоражит его

дремотное состояние. Полная луна стояла высоко, заливая белым светом раскидистые

сады королевского дворца, и эта поистине живописная картина быстро заставила

советника осознать, что время перевалило далеко за полночь.

Он нервно оглянулся на дверь королевской спальни – обычно ночные экзерсисы не

занимали у Принцессы Арно больше двух часов. Медан осторожно подошел к двери и

приложил ухо к замочной скважине – тишина. Он смерил шагами коридор. В его голове

рождались мысли одна страшнее другой: яд, убийство, заговор, тихий переворот,

похищение. В конце концов, он глубоко вздохнул, и в качестве самоуспокоения решил

думать, что она просто уснула. А если она спит, то уж точно не заметит скромный взгляд

советника из приоткрытой двери. Он нервно оглянулся по сторонам, попытался погрызть

ноготь, но вовремя одернул сам себя, решительно положил руку на дверную ручку и

заглянул в комнату.

Медан не дышал. Первое, что он увидел – тело илотки с ножом в горле и лужу густой

крови вокруг. Дальше его взгляд перенесся на пустующую кровать с четким контуром

женского тела на покрывале, а потом левее на закрытый платяной шкаф и зеркало. Медан

открыл дверь шире и одной ногой неуверенно перешагнул порог, и только окончательно

убедившись, что из живых он здесь один, советник быстро закрыл за собой дверь. Он

осторожно подкрался к телу девушки, стараясь не испачкаться в её крови, и невольно

вздохнул: такая прекрасная и такая мертвая. Он втянул запах крови, смешанный с

привкусом вина, корицы и ароматом ночных цветов, с сожалением опустился на одно

колено и всмотрелся в её лицо. Рыжие крапинки веснушек, окровавленные завитки

непослушных кудрей, яркие губы с неглубокими ямочками, длинные ресницы на

потемневших от усталости веках. Теперь ей больше не грозит никакая боль. Хоть и обидно

для советника, но за илотку уж точно можно порадоваться.

Он не решился до неё дотронуться. После наступления смерти он терял к ним интерес, в

нем зарождалась какая-то странная брезгливость, ему казалось, что тело без души –

просто грязный кусок мяса, годный только на корм бездомным собакам. Медан встал,

обошел комнату по кругу, пытаясь найти хоть какое-то объяснение внезапному

исчезновению Принцессы Арно, но так и не смог обнаружить ничего сколько-нибудь

подозрительного. Все было ровным счетом, как обычно – заигралась, забыла о верном

советнике, или просто разозлилась, а потом сбежала от переизбытка эмоций. Он устало

взглянул на открытый балкон, потер лоб, соображая, что делать с телом, махнул рукой на

колышущиеся занавески и прошептал: «К утру вернется».

Поразмыслив еще пару минут, Медан все же решил позвать стражу и служанок, чтобы

прибраться в спальне. Он понимал, что ей вряд ли понравится тот факт, что в комнату кто-

то вошел без её разрешения, но в то же время ей будет весьма неприятно вернуться в

забрызганную кровью постель или поскользнуться на луже вязкой жидкости. Рискуя

навлечь на себя гнев Её Высочества, Медан запустил в комнату прислугу и быстро раздал

указания.

–Илотку в сточную канаву. – Советник строго взглянул на ухмыльнувшихся в ответ

стражников. – Прибрать все к приходу Её Высочества. – Две служанки, смиренно

опустившие глаза в пол, слегка кивнули и посеменили по направлению к заляпанной

кровью постели. Медан оглянулся вокруг, сдернул с кровати покрывало, и бросил его

стражникам с просьбой завернуть тело. И тут его взгляд упал на подушку, которая по

какому-то странному стечению обстоятельств оказалась без наволочки. Однако

необъяснимое подозрение даже не успело зародиться в голове советника, поскольку

стражники очень быстро справились с поставленной задачей и уже выносили завернутое в

покрывало тело из комнаты. Медан направился следом за ними, чтобы проконтролировать

работу, а заодно спросить у прислуги, не видел ли кто-нибудь Её Высочество.

Следы беглянки отыскались очень быстро – вся конюшня стояла на ушах из-за

внезапного визита Принцессы Арно. Дело в том, что лошади были её страстью, она

покупала за баснословные деньги самых дорогих жеребцов и кобыл самых изысканных

пород. Коллекционировала, устраивала скачки, разводила, скрещивала, добиваясь

выведения новой идеальной породы, но никогда и никто не видел, чтобы она сама

оседлала лошадь. Даже свою любимицу – Марион – вороную редкой красоты, она

самостоятельно держала под уздцы лишь два раза, предоставляя право её объездки своему

советнику Медану. Но сегодня ночью Принцесса Арно собственной персоной явилась на

конюшню и попросила лошадь, после чего на глазах изумленной публики нелепо обвила

вокруг ног подол платья и вскарабкалась в седло, пустив кобылу с места в галоп. Медан

ошарашено слушал занимательные рассказы прислуги и не мог даже представить себе, как

его хрупкая фея седлает рослую лошадку в шестнадцать ладоней в холке, так еще и

галопирует на ней. Он потер виски, потому как от обилия несуразностей за эту ночь у него

начинала болеть голова, а это означало, что скоро ему понадобится привычный выход

эмоций. Опускаться до споров с челядью он считал выше своего достоинства, поэтому

поспешил вернуться в королевскую спальню, чтобы еще раз проверить комнату на

наличие чего-либо подозрительного, кроме подушки без наволочки. Такое поведение Её

Высочества вызывало в нем нешуточное беспокойство.

Комната была вымыта и убрана в рекордно короткие сроки. От лужи крови на полу не

осталось и следа, кровать была застелена новым бельем и белоснежным шелковым

покрывалом, балдахин колыхался под потолком, а на столе стояли свежие фрукты и вино.

Медан подошел к софе, налил себе бокал красной тягучей жидкости, поудобнее устроился

на диванчике и надолго задумался.

Глава 18.

–Нам нужно привести её в чувство! Иначе, как мы узнаем подробности?! Я не могу

отправить отряд, если не буду точно знать, что и как произошло! – Натиск Гирата

сдерживали Джог и Аратим. Они вот уже пару часов безрезультатно пытались объяснить

бывшему советнику, что ведьме нужен хотя бы еще один час для восстановления сил, и

приводить её в сознание сию же минуту было бы весьма неразумно, учитывая её

плачевное состояние.

–Просто скажите людям, чтобы начинали готовиться. А когда мы точно выясним

подробности, отдадите распоряжение выступать. – Аратим сдерживался, как мог, и уже

подумывал о введении должности советника при дворе Славца, на которую он после этого

задания подходил, как никто другой.

–Что я им скажу?! К чему готовиться?! Это всего лишь изуродованная девчонка, которая

в состоянии обморока выдавила из себя «да»! – в душе Гирата бушевала неуемная буря

эмоций. С одной стороны его цель была так близка, он был в одном шаге от

осуществления задуманного, наконец-то он мог влиять на жизнь людей Беростана,

освободить их от постоянного страха. С другой – он стремился скорее попасть в Асах,

чтобы вывести оттуда дорогого сына до того, как народ самостоятельно приговорит его к

смерти и совершит казнь. А его совесть неустанно твердила, что нельзя поддаваться

чувствам и поступать настолько несправедливо с несчастной девушкой, которая

практически претворила его мечту в жизнь. Он обязан был быть благодарным, но не мог

держать себя в руках. Он рвался в бой, боялся упустить благоприятный момент, стремился

как можно скорее ворваться в Асах и подвесить на главной площади труп белобрысой

твари.

–Эта изуродованная девчонка выживала двенадцать дней… – с нажимом произнес

Аратим, чувствуя, что его терпению приходит конец, – двенадцать дней без еды и воды,

травилась ядом, чтобы ты, старый маразматик, утолил свое самолюбие. Она заслуживает

того, чтобы отдохнуть еще один гребаный час.

Даже Джогу становилось не по себе, когда коллега переходил на этот угрожающе-

уничижающий тон. Что говорить о бедном советнике, который сжался под пристальным

взглядом специального поверенного и благоразумно отступил. Аратим глубоко вздохнул,

приводя мысли в порядок, оглянулся на браво и только сейчас заметил, что Цеса лежит с

открытыми глазами. В пару шагов он преодолел расстояние до кровати, нагнулся к ведьме

и, чтобы хоть как-то скрыть свое волнение, снял с её лба влажную салфетку, успевшую

впитать себя жар и лихорадочные капли пота. Цеса приоткрыла рот, стараясь хотя бы в

двух словах предупредить мужчин о том, что случилось в Асахе, но не смогла произнести

ни звука. Горло отекло и болело, а легкие горели огнем. Аратим, уловивший её состояние,

налил в стакан горячий чай, распространивший по комнате терпкий пряный аромат, и

аккуратно споил ведьме несколько чайных ложек напитка.

–Не напрягай связки. Ты очень сильно простужена. – К Аратиму в считанные секунды

вернулся привычный деловой тон. Цеса судорожно искала способ, с помощью которого

можно предупредить заговорщиков о своей выходке с преображением, потому как это

могло очень сильно облегчить им задачу. В тот момент, когда специальный поверенный

отвернулся, чтобы поставить стакан обратно на столик, Цеса пересилила себя, с трудом

подняла руку, лежавшую на животе, и медленно поднесла её ко лбу. Когда Аратим

повернулся обратно, ведьма уже пристально смотрела на него, указывая на свою голову, с

призывом снять блок и послушать её. Специальный поверенный испуганно смотрел на

девушку, его собственные мысли метались между жгучим любопытством и страхом за

сохранность ценных сведений. Наблюдая его сомнения, Цеса устало опустила руку на

подушку и состроила взгляд а-ля «ну, что ты ломаешься, я же профессионал». Молодой

человек нервно оглянулся на Джога, который удосужился лишь пожать плечами в ответ.

Позади браво перешагивал с ноги на ногу Гират, явно не довольный этим промедлением.

Уж он-то точно не стал бы раздумывать над такими пустяками и давно выудил бы из

девчонки всю интересующую его информацию.

Аратим приблизился к ведьме, сжал её руку и проговорил:

–Если что-то из того, что ты узнаешь, выплывет наружу, я думать не буду. – Цеса

взглянула на него, как на умалишенного, пытаясь донести до поверенного тот

незначительный факт, что она себе не враг.

Аратим прикрыл глаза, размял шею, заглянул в уставшие зеленые глаза ведьмы и снял

блок. Цеса, как могла, старалась сдержать поток информации и не сливать на

специального поверенного все и сразу, дабы не травмировать его неокрепшую психику, но

сила восстановившегося Таланта была выше физических возможностей израненного тела.

Фильтр также не сработал, и Аратим увидел то, что ведьме хотелось бы скрыть от

посторонних глаз: капли крови, стекающие с ножа, зверская игрушка, извлеченная из тела,

страх и боль, крики, раздирающие горло и не находящие выхода. И вот, наконец, самое

главное – нож в горле и трансформация. Глаза Аратима медленно расширялись,

разрозненные мысли, звучавшие в ответ на очередную картинку, колебались от ярости и

ненависти до сожаления и чувства вины. А когда он увидел глазами Цесы её собственное

мертвое тело и отражение Принцессы Арно в зеркале, лицо его озарила недобрая ухмылка.

Поняв, что конкретно провернула ведьма в спальне Её Высочества, Аратим мгновенно

нарисовал план действий для отряда Гирата, который должен был донести до народа

Асаха, что самозванка мертва. Цеса в этот момент уже медленно отключалась не в силах

больше держать связь с поверенным, сознание затуманивалось и выбрасывало в

информационный поток отдельные картины бешеного галопа, ночного купания в ледяной

воде, окровавленной наволочки и фонаря над воротами Силая. Уловив последние

несвязные мысли ведьмы, Аратим нагнулся к ней еще ближе и прошипел прямо в ухо:

–Отмокать в ледяной воде. Умна! Поправишься – убью. – Цеса легонько улыбнулась,

проваливаясь в очередной горячий сон без сновидений, в котором ей предстояло метаться

до следующего нечаянного пробуждения.

Специальный поверенный резко поднялся, повернулся к терпеливо ожидавшим его

собеседникам и подозвал к себе Гирата. Джог также не остался в стороне и приблизился к

специальному поверенному, стремясь удовлетворить свое любопытство. Аратим в трех

словах расписал сообразительность Цесы, намекнув советнику на то, что его людям легче

всего будет найти тело Арно в сточной канаве или мусорной яме, то есть там, куда она

чаще всего выкидывает замученных илоток. Просветлевший Гират дернулся было

отдавать распоряжение о выступлении, но вынужден был помедлить еще несколько минут,

чтобы предупредить Лиадэ и ребенка о возможной опасности. Аратим же тщательно

скрывал свое нетерпение, поскольку ему также нужно было отлучиться по очень важному,

а теперь уже и неотложному делу. Как только маленькая ручонка наследного принца

прикрыла дверь за советником, Аратим подмигнул Джогу и выскользнул в другую дверь,

ведшую из кухни на задний двор, где он ловко перескочил через забор и скрылся в

соседних палисадниках.

Он передвигался быстро, давно изученной дорогой, которая вела к маленькому дому,

построенному супружеской парой из Асаха несколько месяцев назад на другом конце

поселения. По крайней мере, официальная версия была именно такова, и пока что никто

не посмел её оспорить. Эти двое слишком органично вписались в размеренный быт Силая,

и мало кто заподозрил их иноземное происхождение, о котором Аратим знал доподлинно.

С легкой руки Руты в Славце были найдены двое уроженцев Беростана, которые уже

несколько десятков лет успешно сосуществовали с жителями Ландоса. Завербовать и

первого и второго оказалось делом нескольких часов, поскольку ушлых представителей их

нации всегда пугал шантаж, даже за самые малые провинности. А слышать

завуалированные угрозы от человека, обладающего Талантом, и вовсе не хотелось никому.

Легенда родилась сама собой, когда эти двое начали рассказывать истории своих

печальных взаимоотношений с противоположным полом, что и побудило их покинуть

родную страну и поискать убежище в более свободном обществе. Их быстро окрестили

мужем и женой и отправили строить быт и счастье в родном краю взамен пообещав

протекцию и всяческую поддержку, а также неразглашение некоторых не особо приятных

фактов из их жизни.

Масун, так звали молодого человека, очень легко втерся в доверие к организатору

сопротивления Гирату и стал его помощником. Незадачливый шпион всячески уклонялся

от необходимости совершать вылазки во дворец Принцессы Арно, каждый раз находя

оправдание своему страху. Но он проявил себя прекрасным организатором и стратегом,

разрабатывая план действий и отступления вместе с советником, а параллельно добывая и

сливая на сторону ценные сведения. Его, так называемая жена Найдэ, в принципе,

занималась тем же самым, чем зарабатывала на жизнь в Славце – шила платья. С одной

лишь разницей – здесь это были повседневные наряды, а не сценические, в которых потом

удобно выступать по ночам перед щедрой заросшей щетиной публикой и получать за это

деньги, иногда обманным путем. Их нехитрое любовное гнездышко было завалено

тканями и планами дворца Асаха, а сами они продолжали смотреть друг на друга косо,

еженощно запираясь каждый в своей комнате и стараясь как можно реже встречаться

взглядами. Передавать сведения специальному поверенному они также предпочитали

поодиночке, чередуя свои визиты на нейтральной территории и письменные послания.

Последние две недели напряженного ожидания, когда Аратим находился в Силае и с

завидным постоянством попадался им на глаза, они стали особенно нервными и дергались

по любому поводу, видя в его поведении некую угрозу. Поскольку посвящать этих двоих в

планы убийства Принцессы Арно никто не собирался, Масун и Найдэ начали надумывать

себе самое страшное, а именно их безвременное разоблачение, а то и кончину. Утро этого

дня стало особенно значимым для парочки, поскольку они оба решили, наконец, пойти и

сдаться соотечественникам, мотивируя это тем, что терпение их лопнуло. Аратим застал

их у входа, запихнул обратно в дом, закрыл дверь на ключ и негромко начал вправлять

мозги неудавшимся шпионам.

–Куда? – специальный поверенный еще не успел отдышаться, нервно взглянул на часы и

мысленно отмерил себе ровно пять минут, которых Гирату хватит на донесение

распоряжения до отряда.

–Мы больше так не можем. – С чудовищным акцентом проговорил Масун, порываясь

снова открыть дверь. Аратим выдернул ключ из замочной скважины, держа мужчину на

расстоянии вытянутой руки.

–А больше и не нужно. Последнее задание. – Масун остановился и неуверенно оглянулся

на Найдэ. Ему слабо верилось в то, что все вот так вот быстро закончится без морального

и физического ущерба. Этих последних заданий было на его памяти уже штук пять и

каждое становилось началом следующего, поэтому и сейчас мужчина настороженно

отнесся к словам специального поверенного. Но при этом становиться пленником

королевских казематов Славца ему вовсе не хотелось, а надежда на действительно

последнее задание все еще теплилась, поэтому он со вздохом отступил с пути Аратима и

пригласил его пройти в комнату.

–Что еще от нас нужно? – спросил Масун, проходя за Аратимом в заваленную тканями

коморку, в которой Найдэ обычно занималась шитьем. По совместительству здесь же

располагалось нечто похожее на кухню с импровизированным очагом и обеденным

столом.

–От тебя. Помощь Найдэ больше не нужна. – Вместо того чтобы вздохнуть с

облегчением, женщина наоборот напряглась еще сильнее, потому как была уверена, что

пока она делает что-то для этого человека, её жизнь находится в безопасности. Но, как

только её услуги станут бесполезными, она умрет. Естественно эти странные предрассудки

не имели ничего общего с действительностью и основывались исключительно на байках,

которые ходили по всей столице и рассказывали о специальных поверенных

невообразимые истории. Отчасти и они были правдой, но в данный момент в планы

Аратима точно не входило то, чего ожидала от него Найдэ.

–Я слушаю. – И только сам Масун знал, чего стоило ему произнести это вслух. Он не

верил Аратиму, боялся его, хотел бы никогда его не видеть и не знать. Он всеми силами

хотел освободиться от этого гнета, от лишних обязательств и от необходимости постоянно

врать и скрываться. Но в то же время он уже настолько сильно сжился со своей ролью,

настолько сильно прикипел душой к новому делу, что не мог представить свою свободную

дальнейшую жизнь без планов и стратегий. В его голове в считанные секунды сложилось

сразу несколько цепочек развития событий, и в каждой он смог рассмотреть тот момент,

когда Гират прощает его предательство. В каждом из возможных вариантов ему проще

было подойти к наставнику тем, кем он является на самом деле, нежели в маске

примерного семьянина со скелетами в шкафу.

–Спровоцируй смерть Медана, и вы свободны. Отряд выдвигается в ближайшее время.

Иди с ними. – Аратим стоял возле стола и сосредоточенно наблюдал за реакцией Масуна.

Найдэ заняла единственный свободный табурет и молча смотрела на собеседников,

переводя взгляд то на одного, то на другого, не решаясь вставить свою реплику.

–Но как я это сделаю? – растерянный взгляд Масуна говорил о многом, в том числе о

том, что специальному поверенному с огромной долей вероятности предстоит запачкать

руки самому.

–Медан увел из поселения сестру Хамада, жену Абдула, двух дочерей Тайнира и невесту

Рамана. Напомни им об этом в пути. А заодно спроси, кто из их женщин вернулся домой

живой и невредимой. – Аратим не верил в успех предприятия, но выбора у него не было.