Текст книги "Грязный свет. Браво Его Величества."

путешествовать в компании странных личностей на фоне недавней насильственной смерти

родителей и разрушения родного дома. А Аратим в это время продолжал свой рассказ,

который Цеса уже несколько минут нагло пропускала мимо ушей.

–Ведьма! Ты меня слушаешь? – Аратим резко окликнул Цесу, погрузившуюся в

очередной приступ рефлексии, заставив её вздрогнуть, – повтори, что я сказал!

–Э-э-э… – протянула Цеса, пойманная с поличным на месте преступления.

–Это не увеселительная прогулка, мать твою! Если ты не будешь нас слушать, ты не

выживешь там! А мне очень, понимаешь, очень нужно, чтобы все прошло гладко. Я не

хочу исправлять твои ошибки. Не забывай, у нас с тобой договор. – Договор! Вот, что не

давало Цесе покоя уже второй день. Вот та маленькая неприятная заноза, которая мешала

ей спокойно мыслить и строить планы относительно чего-либо, не касающегося

предстоящего задания.

–Ох, ну, простите меня, о собраннейший из сконцентрированных! Я посмела отвлечься

от Вашего поучительного повествования! – такого едкого сарказма Цеса сама от себя не

ожидала, но слова были быстрее понимания того, что стоило бы извиниться и промолчать.

Но еще больше её раздражал тот факт, что она оказалась привязанной к этому

неприятному типу, чей ход мыслей ей вряд ли удастся когда-либо понять. Любое

ограничение свободы вызывало у ведьмы стойкое желание не только поскорее выпутаться,

но и устранить ограничитель, что в данной ситуации казалось практически

невыполнимым. Именно поэтому Цеса пыталась выплеснуть свою неприязнь, дурное

настроение и желание сделать кому-нибудь очень больно любым доступным способом.

–Сарказм неуместен. У тебя нет опыта и достаточного объема знаний, но при этом есть

отличные шансы это все приобрести в кратчайшие сроки. Так что помолчи и вырази

благодарность за то, что ты еще жива. А еще имеешь возможность освоить пласт

информации, который представляет определенную ценность для данного конкретного

задания и огромное значение для твоего дальнейшего выживания. – Высокопоставленная

физиономия специального поверенного глубокомысленно смотрела вдаль и даже не

подумала срываться на крик. Это было еще страшнее для врожденного перфекционизма

Цесы, потому как моментально вызвало в ней чувство вины и заставило в очередной раз

заняться самоедством и надолго замолчать.

Глава 8.

Закат второго дня пути решено было проводить на уютной полянке в перелеске недалеко

от границы Ландоса. Укрытая от всех ветров ложбина идеально подходила для ночевки,

поэтому разногласий при выборе места не возникло. Жаркий спор начался позже, когда

мужское большинство, проявив чудеса изобретательности в области дискриминации и

шовинизма, решило заставить Цесу готовить ужин, основываясь исключительно на её

половой принадлежности. После нескольких неудачных попыток вежливо донести до

спутников, что любая кухня реагирует на ведьму точно так же, как и лошади, Цеса поняла,

что следует изменить тактику поведения и перешла на язык, способный донести до Джога

и Аратима нужную информацию.

–Идите туда, откуда вылезли, черти наглые! Я только позавчера из камеры вылезла, спала

от силы восемь часов за трое суток и вообще контуженая! – взывала Цеса к здравому

смыслу своих попутчиков, но безрезультатно. Мужская логика была непоколебима и

считала, что готовка есть дело сугубо женское, в каком бы состоянии женщина ни

находилась.

–Ты женщина или где, мать твою! Мужик приносит пищу, баба готовит, все на хер! Без

разговоров! – Джог потряхивал перед носом Цесы излюбленным керамбитом, видимо,

намекая на то, что он, согласно своим представлением, сейчас ринется кромсать невинных

кроликов для вечернего стола.

–Джог, вот что ты несешь? Иди, блин, поймай дичь, разделай её, а я, так уж и быть, после

твоего подвига приготовлю еду! Как раз к утру поужинаем! – Цеса, памятуя о своих

кулинарных талантах, решила непременно откреститься от приготовления званого ужина,

потому как массовое отравление специфическими ядами собственного производства не

входило в её планы.

–Цеса, ну, в самом деле, не мужское это дело – еду готовить. Бутерброды уже поперек

горла стоят. – Взмолился Аратим, но его притворная расположенность к ведьме нисколько

её не обманула. Эпопею про «возвести в гротеск» и прочую поверенную чушь Цеса

запомнила на всю жизнь и не верила ни единому слову специального мерзавца.

–Аратим, вот ты про наш договор помнишь?

–Ну… – не сразу понял специальный поверенный, к чему ведет коварная ведьма -

отравительница.

–Я на все сто уверена, что там есть заковыристый пункт под названием «не убий»…

–Ну…

–Так вот, если ты, мать твою, не хочешь сидеть в ближайших кустах следующие два дня,

готовь свой траханый ужин сам! – Цеса повысила голос, чтобы до собеседника скорее

дошел смысл её прозрачного намека, лицо Аратима просветлело, на челе отразилась

печать глубокой мысли.

–Тима, сдается мне, она хочет нас кинуть… – слегка ошарашено проговорил Джог,

впервые в своей жизни видя такого отчаянного психа-самоубийцу, осмелившегося на

третий день знакомства орать на специального поверенного Его Величества.

–Знаешь, Джог, по-видимому, нам нужно найти другой метод воздействия на этого бойца.

– Аратим удивленно смотрел на Цесу, не понимая двух вещей: как она посмела и почему

он не ответил.

–Ладно, ребята, давайте лучше вместо метода воздействия найдем компромисс. – Цеса

быстро осознала свою ошибку и решила, что лучше сейчас пойти на попятный, чем потом

оправляться от сомнительных «методов воздействия». Притом, что она смутно

представляла себе, каким они могут быть. А, учитывая извращенную фантазию Джога,

ведьма могла только догадываться, куда приведет браво его живописная дорога

изобретения пыток и наказаний.

–Короче, разбуди нас, когда ужин будет готов. А что? По-моему, отличный компромисс! –

Джог стойко выдержал сразу два испепеляющих взгляда, а также даже не заметил, как его

карма пришла в еще более неудовлетворительное состояние под мысленным нецензурным

речевым потоком Цесы.

–Короче, пошарь в штанах и найди там впервые вместо члена монетку, убогий! И не

смеши больше никого своим скудным словарным запасом! – парировала ведьма, с

удивлением отметив, что спутники сразу же полезли в карманы в поисках

незамысловатого предмета, способного разрешить их спор.

–Хм, а тестон вместо члена – это интересно! Надо попробовать. – Мысль Джога пошла по

одному ему известному направлению и зашла в тупик, когда размеры монетки и мужского

полового органа не нашли сравнительной базы в его мозгу.

–У меня есть монетка. Давай так: орел – я готовлю ужин, решка – ты. Встанет ребром –

разделяем обязанности. Джог идет на охоту. – Дальше спорить со специальным

поверенным никто не решился – три пары глаз с замиранием сердца воззрились на

крутящийся в воздухе тестон.

–Орел! Ха-ха! Маэстро, прошу к очагу! – Цеса начала ликовать, как оказалось, рано.

–Примани для Джога какую-нибудь дичь. Я разведу костер. – Распорядился Аратим и

направился к лесу за дровами. Цеса мгновенно сникла, исподлобья глянула на Джога,

прошипела что-то среднее между «иди на хер» и «гори в аду» и отправила маячок на

поиски дичи.

–Как ты это делаешь? – вопрос Джога поставил ведьму в тупик. Как объяснить обычному

человеку, откуда берется Талант? Чисто теоретически все прекрасно знали, что Талант –

свойство врожденное, и либо он есть, либо его нет. Никто не задумывался над тем, откуда

он появляется в человеке, точно так же, как и о том, как он действует. Цеса могла

объяснить механизм направления силы, рассеивания, воздействия, но только человеку

талантливому. Обычному рядовому убийце, который при рождении даже и не предполагал,

какое у него предназначение, ответить на поставленный вопрос было гораздо сложнее.

–А как ты свою работу делаешь?

–Я просто знаю, что освобождаю наш мир от очередной мрази. Я ж долбанный ублюдок.

И извращенец. Вспоминаю об этом, и как-то легче становится…

–Ну, вот и я просто знаю, что энергия есть во всем, а значит воздействовать можно на

все, что тебя окружает. Вот сейчас я поступаю во вред живому, и это мне очень скоро

аукнется, потому что ничто не проходит бесследно. – Говорила Цеса, параллельно

приманивая на поляну двух упитанных кроликов, подавляя их инстинкты, чтобы они не

чувствовали опасности. Через минуту два метательных ножа попали точно в цель. Ужин

был готов к приготовлению.

Они сидели около костра. Отсветы пламени плясали по лицам спутников, отражались в

глазах, причудливо освещая знакомые черты лица и придавая какой-то новый, странный

блеск привычным взглядам. Цеса впитывала тепло огня, протянув руки к костру, Джог

задумчиво всматривался в самую середину тлеющих веток, Аратим деловито поджаривал

кусочки сырого мяса насаженные на железные прутья. Последние откопал в своей сумке

браво и с хитрым видом передал их поверенному, из чего Цеса сделала вывод, что на эти

прутья, скорее всего, уже не первый раз насаживают живое мясо. Стерильность волновала

ведьму меньше всего, потому как есть хотелось зверски, а импровизированный шашлык

уже начинал издавать ни с чем несравнимый аромат желанной еды.

Это была всего лишь третья ночь их путешествия, но Цеса уже ловила себя на мысли,

что такое положение вещей совершенно не кажется ей чуждым. Даже наоборот – она

очень органично вписалась в походную жизнь, и ей уже начинало казаться, что она жила

так всегда. Что не было дома, учебы, магистрата, друзей и родителей. Она начала

перенимать манеру общения Джога и Аратима, и даже не заметила, как привычное: «Вот

незадача!» превратилось в сокрушительное: «Твою мать!». Как горемычная девушка стала

тупой сукой или шлюхой, как спала пелена и стали явными маски, которые носили все её

знакомые. Цеса вдруг отчетливо увидела каждого беса в каждом из тех, кто когда-либо

встречался на её пути.

Всегда снисходительное лицо отца, за которым он прятал все, что видел и знал, все, что

проходило перед его глазами: взятки, наговоры, проклятия, убийства, ложь и фальшь,

инцесты и промискуитет. Всегда веселые друзья, даже когда проблемы с девушками, даже,

когда пассии нет вовсе, и не предвидится, в то время как остальные однокурсники уже

имеют внебрачных детей по три штуки. Заботливая мать, которая прячет свое

недовольство Талантом дочери, для которой она готовила судьбу домашней любимицы.

Портрет каждого оказался разбитым зеркалом, благодетель в котором отражалась под

самыми причудливыми углами, создавая нечто вроде поломанной картинки. Вроде бы и

настоящий и свой, родной, но на удивление кривой и несуразный. Самое ужасное, что и

сама Цеса, как оказалось, была лишь жалкой пародией на тот образ, какой из неё лепили

все, кому что-то было от неё нужно. Где она настоящая, ведьма не знала сама, и, пытаясь

хоть как-то оправдать свое существование, билась головой об стену в том направлении,

куда её аккуратно подталкивало её окружение. В то время, когда надо было повернуться и

поискать другой путь. Видимо, без крупной личной трагедии, которая имела место

случиться в её жизни не так давно, ведьма не смогла бы ощутить тот сомнительный

комфорт, который испытывала сейчас. Компания малознакомых убийц, которые не

стесняются вскрывать гнойники на теле высшего общества, не ограничивают словарный

запас вежливостью и называют вещи и людей своими именами, оказалась для Цесы самым

приемлемым местом, чего она никак не ожидала.

–Тима, мы уже будем есть или нет? Кончай уже колдовать над этим зверем! До фамилии

Гарвин тебе еще далеко! – Джог, наконец, оторвался от созерцания тлеющих веток и решил

издать вопль возмущения. Укоризненный взгляд, брошенный Аратимом и судорога,

пробежавшаяся по лицу Цесы, не произвели на него хоть какого-нибудь впечатления.

–Да уж, далеко. Только не забывай, что представитель этой фамилии сидит рядом и имей

хоть каплю уважения. Каждый из их ветви был очень хорошим человеком, несмотря ни на

что. – Аратим в очередной раз надрезал кусок мяса ножом, чтобы удостовериться в его

готовности.

–Это прекрасно! Я люблю хороших человеков. – Джог удостоил Цесу коротким взглядом

и, видя, что её не поразила молния, и не хватил удар от произношения собственной

фамилии, продолжил разговор с Аратимом.

–Есть на завтрак… предварительно помыв… – съязвила Цеса.

–Бывает, люблю грязных. Я ж извращенец. Что поделать. – Парировал Джог, принимая из

рук специального поверенного тарелку с мясом.

–А как твоя фамилия? – вдруг решила поинтересоваться Цеса, хотя прекрасно понимала,

что браво, даже если и принадлежит к влиятельной семье, никогда об этом не скажет.

Все известные фамильные ветви шли от имени их основателя. Гарвин, пра-пра-пра-

родитель Цесы, первым разработал схему подчинения Таланта его обладателю. До

введения его системы обучения талантливые люди не всегда могли контролировать

магические действия. Все творения были спонтанными и хаотичными и зависели

исключительно от степени желания творящего и его настроения. Гарвин путем долгих и

упорных тренировок и экспериментов вывел основные методы применения Таланта в

зависимости от ситуации: творение, трансформация, воздействие, защита. Четыре

основополагающие системы ТТВЗ, как называли её Магистры в процессе практики,

впоследствии обросли новыми течениями, претерпели несколько преобразований, стали

более изощренными и эффективными. Основоположник новой системы обучения также

был генератором идеи создания Магического Магистрата и даже успел реализовать её.

Имя Гарвина навсегда осталось в истории, положив начало новой фамильной ветви,

дочери которой именовались ди Гарвин, а сыновья – Гарвиннер. Именно поэтому Цеса

могла по праву гордиться своей фамилией, но разглашать её не стремилась, потому как

испытывала от этого больше проблем, нежели получала привилегий. А еще ей стало

безумно интересно узнать хоть что-то о своих спутниках, учитывая тот очевидный факт,

что они досконально ознакомились с её личным делом и знали о ней, как она подозревала,

практически все.

–Нет, детка, так просто ты обо мне ничего не узнаешь. И засунь свой Талант себе в жопу,

иначе нечем будет пользоваться. – Джог ехидно изображал ухмылку карточного шута, с

аппетитом уплетая последний кусок мяса. – Ты лучше вот на эту рожу посмотри, – браво

кивнул в сторону Аратима, – никого не напоминает?

–Джог, не начинай, а? Я не разглашаю тайну своего происхождения. – Совершенно

спокойно ответил Аратим, видимо, заранее зная, что его происхождение для

наблюдательных людей не может являться секретом.

Цеса поняла намек мгновенно и решила более детально изучить внешность

специального поверенного и уловить хотя бы малейшее сходство с кем-нибудь сильно

известным. Ветер то и дело менял направление, от чего пламя колыхалось и освещало

лицо Аратима с самых неожиданных ракурсов. Голубые глаза с вызовом смотрели на

ведьму, стальной взгляд, казалось, сопровождал каждое движение мысли Цесы. Овал лица

приобретал новые очертания вслед за отблесками костра: высокий лоб, ярко очерченные

брови, невыраженные скулы и совсем уж не волевой подбородок, надменное выражение и

презрение. А через минуту все наоборот: самый обычный лоб, самые обычные послушные

черные волосы, сосредоточенный взгляд, слегка нахмуренные брови «домиком» и все та

же надменная полуулыбка пухлых губ. Аратим был однозначно похож на кого-то, кого

Цеса видела неоднократно, но с большой вероятностью того, что больше сходства у него

было с матерью, чем с отцом.

Перебирая в голове всех, кого ей доводилось лицезреть благодаря всемирной славе,

ведьма не заметила, как умяла последний кусок мяса. Она с сожалением посмотрела на

пустую тарелку в своих руках, и тут взгляд Цесы упал на забытую всеми вершительницу

судеб – многострадальную монетку, которая стала виновницей превращения специального

поверенного в шеф-повара.

–Нет… – видимо удивление Цесы было слишком выразительным, так что Джог

самодовольно улыбнулся.

–Видишь, Тима, я же говорил тебе, что у тебя все на роже написано, тупорылая ты

обезьяна!

–Нет… – Цеса подняла монетку, повертела её в руках, рассматривая профиль Его

Величества, и приподняла её на уровень лица Аратима.

–Собственной персоной! – провозгласил Джог, по-шутовски отвешивая поклон

специальному поверенному и делая прихлебательский жест рукой.

–Что, правда? Бастард? – ведьма продолжала сравнивать незамысловатый портрет на

монетке с физиономией Аратима, поворачивая её под разными углами.

–Ага. Только не от того, на кого ты грешишь. Вилестан, старая шельма, на заре своих лет

постарался… – Джог с негласного позволения Аратима с потрохами выдал тайну его

происхождения.

–И был отправлен на тот свет накануне моего признания. – С горькой ухмылкой сознался

специальный поверенный. – Мне было восемь…

Глава 9.

–Какой урод привел сюда этого мелкого ублюдка?! – резкий крик остервеневшей от

постоянной борьбы за власть дамочки нарушил тишину королевских покоев.

Вот уже несколько недель в этой комнате не было солнечного света и свежего воздуха:

опытная сиделка Его Величества делала все для того, чтобы он поскорее отправился на тот

свет. Третья супруга Короля Вилестана с говорящим именем Гадильда несколько лет

выстраивала ему гроб собственными руками, складывая его из стеклянных баночек с

различным содержанием, которое, мягко говоря, плохо сказывалось на здоровье

энергичного пожилого человека. С её же тяжелой руки трагически погибла вторая супруга

Короля с не менее говорящим именем – Милана, на которую случайным образом упала

люстра. Милая, тихая и кроткая женщина не выдержала такого удара судьбы и скончалась

спустя неделю, не приходя в сознание и не успев попрощаться с детьми. При этом каждая

собака во дворе прекрасно знала, чей след первым отпечатался на пепелище

погребального костра. Но все продолжали смиренно ходить и улыбаться друг другу в

наглые, насквозь прогнившие лица, что несказанно бесило юного наследника трона –

Користана Второго.

Сложные взаимоотношения отца с женщинами никогда не оставляли равнодушным

подрастающего сына. Матери Користана, первой супруге Короля, хватало ума не обращать

внимания на мелкие прегрешения своего супруга. Мудрая и знающая Кристина всегда

рассчитывала только на собственные силы и понимала, что ни в коем случае нельзя

плодить сплетников и интриганов внутри родного дома. За долгие двадцать лет её власти

при дворе никто не смел сказать лишнее слово и сделать неверный шаг. Сын все это время

наблюдал, как мать умело проворачивает дела, не обращаясь к помощи отца, а тот в свою

очередь в своей оригинальной разгульной манере, как может, управляет государством.

Достойная женщина умерла по-королевски: во время официального визита послов Аралии

её сердце, наконец, не выдержало и перестало биться, отстучав до этого ровно пятьдесят

два года. Користану было пятнадцать. В этот год он прозрел.

Двор впервые в жизни юноши остался без присмотра, что не слабо испугало наследника,

поскольку он по наивности своей полагал, что управляла всеми его покойная мать, а

теперь начнется рассадник мерзости и беззакония. Однако его печальные ожидания не

оправдались: истинное положение вещей он начал осознавать лишь тогда, когда его

общение с отцом стало вынужденно более частым. Развратник и потаскун Вилестан

оказался не таким простым парнем, каким хотел казаться. Никто не перестал ходить по

струнке, все продолжали благоразумно молчать и действовать, а Его Величество так же,

как и раньше, якобы праздно проводило время. Однако двор стоял, жил своей жизнью,

шептался, женился и сгорал от неразделенной любви, но молча, что заставило юношу

призадуматься. Целый год он всеми правдами и неправдами выяснял тактику правления

отца, выслеживал его поверенных, пока в итоге не попался самым глупым образом роясь в

документах Его Величества, предварительно сперев ключ от комнаты у охраны.

Вилестан, ничем не примечательный мужчина средних лет с хитрым прищуром голубых

глаз, вошел как раз в тот момент, когда шкодивший отпрыск добрался до личных дел

специальных поверенных. Сын внутренне сжался, не зная, чего ожидать от родителя,

которого иначе как «вещью в себе» не называл никто. Его Величество прикрыло за собой

дверь, подошло к столу, облокотилось на него с противоположной стороны от виноватого

взгляда мальца и хитро улыбнулось. Користан настороженно ждал, что же будет дальше, а

отец после минутной паузы улыбнулся еще хитрее и произнес одно лишь слово: «Пора!».

Именно это короткое «пора» ознаменовало новый этап в жизни наследника, в течение

которого он узнал для себя очень много нового.

Первым делом его посветили в тайну дворцовой тишины, отчего юному наследнику

сделалось дурно, и он даже подумал отказаться от трона. Однако этот вопрос был решен

весьма быстро банальным предложением придумать собственный способ избавления от

паразитов и гадов. Користан приободрился, но уже следующий удар судьбы заставил его

вновь задуматься о своем истинном предназначении. Буквально на следующий день после

содержательного разговора с отцом и обыска в его комнате, наследник отправился на

перевоспитание, угодив в одну группу с тогда еще безобидным Джогом. Последний,

являясь мальчиком для битья, не вызывал в наследнике никаких эмоций, кроме жалости и

желания хоть как-то помочь мальчугану. Однако сделать этого он не имел права, ибо

должен был на время обучения подчиняться всем указаниям Мастера. Жестокость других

подростков поражала Користана, он не мог видеть издевательств и насмешек, которым

подвергали особо отстающих учеников, но вынужден был терпеть и не вмешиваться.

Юноша верил, что все вопросы можно решать более дипломатично и умно, как делала его

мать, пусть и с постоянными консультациями Его Величества и по его указанию и наводке,

как выяснилось позже.

Тренировка силы давалась наследнику легко – он быстро пришел в форму, необходимую

для освоения приемов боя и обороны, однако на первой же схватке неудачно оступился,

заработав первую в жизни боевую травму – удар деревянным мечом по спине. Все бы

ничего, да только вся сила замаха пришлась на позвоночник, отчего наследника с

почестями отправили в лазарет. Каждый из них бывал здесь не один и даже не два раза,

систематически получая ушибы, ломая носы, руки, ноги и даже уши. Это было в порядке

вещей, и Користан быстро привык, что кто-либо из группы отсутствует неделю или две, а

потом снова выходит перевязанный и перебинтованный и начинает наверстывать

упущенное. Никто не обращал внимания на таких доходяг, дожидаясь, пока их снова не

выпустят на тренировку, ровно до тех пор, пока в лазарет не попал Джог. В тот день

наследника распирало от несправедливости происходящего, и он даже готов был нарушить

договор с отцом и вступиться за мальчика, но опоздал. Он с ужасом смотрел на лужу

крови от рассеченного сухожилия, на шокированного мальчугана, умом понимал, что

нужно что-то делать, но не мог даже двинуться, в то время как остальные зачинщики

скандала уже давно скрылись из виду. Мастер с безучастным видом прошел мимо, бросив

что-то вроде «тоже мне боец». Користан мысленно наплевал на все договоры с отцом,

решил, что ни одно соглашение не имеет права превратить его в безжалостную тварь,

поднял мальчугана и отнес его в лазарет.

Выход Джога с больничной койки был фееричен, и Користан дико сожалел, что именно в

этот день в очередной раз сам оказался на ней же с разрывом подколенных связок.

Дальнейшее его существование в группе подготовки было весьма однообразным:

тренировки, нечастое общение с новым знакомым, интеллектуальные занятия, лазарет и

так далее по кругу. Три раза в неделю эта канитель перемежалась с долгими разговорами в

кабинете Его Величества, в ходе которых юноша, наконец, начал понимать, что все не так

просто, как ему казалось в детстве, а скорее наоборот очень даже сложно, мерзко, кроваво

и больно. И никуда он от этого не денется. За год Користан повзрослел лет на десять,

превратившись в сильного и умного достойного наследника, который, тем не менее, не

смог-таки преодолеть в себе некоторые зачатки излишней справедливости и честности, как

ни старался его отец.

А потом случилось неожиданное: Его Величество вернулся из очередной поездки с

подарком, плотно завернутым в лисью шубу. Подарок громогласно надрывался, вопя о

горькой судьбе голодающего человека, у которого не было во рту ни капли молока вот уже

несколько часов. Користан был схвачен отцом за шкирку и без объяснений проведен в

королевские покои с настоятельным советом молчать и не дергаться. Её Величество уже

успела протоптать тропинку вокруг королевского ложа, нервно оглядывалась по сторонам

и ждала, когда же откроется дверь. На свое несчастье, Милана, прирожденная мать и

домохозяйка не могла иметь детей, поэтому сообщение от мужа о новоявленном бастарде

приняла со смешанным чувством горечи и радости. В кратчайшие сроки она приготовила

все, что могло понадобиться годовалому малышу, собрала армию нянек и кормилиц и

стала ждать возвращения неверного супруга с самым желанным подарком в её жизни.

На втором этаже лисья шуба перестала издавать душераздирающие крики, и перешла на

невнятное причмокивание. Користан с интересом заглянул через руку отца: Его

Величество, не имея под рукой мешочка с хлебным мякишем, по-старинке воспользовался

мизинцем. Юноша, видевший до этого исключительно только спящих детей, широко

открытыми глазами смотрел на затейливый подарок судьбы и вообще перестал понимать,

что происходит.

А происходило примерно следующее. Еще до появления в разгульной королевской

жизни второй супруги, Его Величество, отправился с официальным визитом в Геданику.

Там он повстречал Её, единственную и неповторимую, женщину своей мечты,

нарисованную им еще в далеком детстве и так долго разыскиваемую. И точно так же, как

пишут в дешевых романах, страсть охватила его, горящий взор не видел ничего, кроме

предмета своего обожания, бриллианты, меха и звезды к Её ногам, но… муж не разрешил.

Однако для женщины нет ничего невозможного, когда страсть оказывается взаимной,

поэтому третье их недолгое свидание закончилось совместным и весьма продуктивным

постельным времяпрепровождением. Надо отдать должное Вилестану – он не забыл о

своей нечаянной страсти, всегда знал, что с ней происходит, и был несказанно обрадован и

удивлен очередным докладом разведки о внезапно выросшем животе. В срочном порядке

новоиспеченная мать была перевезена в Славец, поселена в собственном доме с

прислугой, обласкана и надежно спрятана от мужа. В это же время в перспективе Его

Величества возник очередной брак по расчету с заморской принцессой Миланой, который

открывал Славцу выход на новые торговые площади и предоставлял мощного союзника в

лице островного государства Гольдий. Чужая жена вошла в очередное положение,

согласилась быть не законной, но любимой и продолжила носить бастарда.

Мальчик родился в последний день второй луны. Справный малыш удивленно смотрел

на мир голубыми глазами, пока еще не понимая, во что он на самом деле вляпался.

Счастливый отец был рядом каждый день, а вот мать почему-то становилась все более

несчастной. Маги и лекари разводили руками и говорили, что шансов выжить у больной

женщины крайне мало, да и сама она быстро сдалась, прожив не больше года после

рождения ребенка. Последней её волей было оставить малышу обычное имя, не

указывающее на его королевское происхождение, – Аратим. Малыш был залюблен и

обласкан всеми, кто его видел, поэтому два месяца без родной матери дались ему

сравнительно легко, после чего подоспел Вилестан и забрал сына во дворец, намереваясь

признать его законным бастардом по истечении положенного времени. Весточку супруге

он выслал, будучи в Геданике, не особо заботясь о её реакции на происходящее, поскольку

главным для Его Величества было сохранить и устроить жизнь любимого сына.

Аратим рос неугомонным комком энергии и хулиганства, и с каждым годом все больше

становился похожим на мать, унаследовав от отца только голубые глаза и разгильдяйский

характер. Користан, как и все остальные, буквально влюбился в сводного брата, не

отходил от него ни на шаг и все свободное время посвящал малышу. Мальчик рос,

взрослел, наблюдал и постепенно из веселого карапуза начал превращаться в

настороженного волчонка, стреляя колким взглядом в каждую сомнительную личность,

которая старалась навязаться в друзья. За неполных семь лет его трижды пытались

отравить, дважды затоптать лошадьми, пять раз скинуть со стены и немыслимое

количество раз подстроить несчастный случай. Користан учил его всему, что знал сам,

няньки менялись с молниеносной скоростью и каждая проходила проверку на честность у

придворного мага, пока Его Величество не решил сменить самого мага. Но и это немногим

помогло, потому, как в борьбу активно вступил двор, чувствовавший угрозу, исходящую от

мальчугана.

И тут на горизонте появилась Гадильда. «Редкостная тварь», как охарактеризовал её

Користан после двух минут общения, использовала все возможные средства, чтобы

втереться к нему и Аратиму в доверие. Когда её план провалился, она переключилась на

Его Величество, находившееся на тот момент под надзором Миланы. Как известно,

женская дружба – самая солидарная, поэтому две дамы быстро нашли общий язык.

Гадильда была, наконец, допущена в королевские покои, где незаметно умудрилась

наследить дурманом. Вилестан перестал осознавать, что происходит, ходил за редкостной

тварью по пятам, но нормального мага на тот момент при дворе не было. Поверенные

тыкали Его Величеству в лицо отчетами о преступной деятельности, о кознях и заговорах,

но напрасно. Користан забрал Аратима в группу подготовки и приказал не высовываться

из-под защиты Мастеров. А сам пытался достучаться до несознательного предка и

защитить Милану, которая заменила брату мать с таким успехом, что её потеря стала бы

настоящей трагедией.

Несмотря на все усилия юного наследника, Милана погибла, нелепо и глупо.

Приглашенная на встречу Гадильдой в танцевальный зал, она стояла под люстрой и ждала

подругу. Последняя в этот момент пила вино в своей комнате и ждала прихода

исполнителя, чтобы отблагодарить его как полагается придворной даме. Одурманенный,

так же как и король, придворный франт перерезал жгуты, на которых держалась люстра.

Она-то и пригвоздила к полу ничего не подозревавшую Милану.

Користану пришлось вытаскивать тело очень аккуратно. Многочисленные осколки

стекла при каждом движении норовили проникнуть глубже, скользкие сгустки крови

мешали поднять тело и уложить его на носилки. Ситуацию усугубляли сбежавшиеся

придворные, которые больше мешали, чем помогали, нагло глазели на изувеченное тело и