Текст книги "Грязный свет. Браво Его Величества."

Либо этот недалекий стратег раздует пламя негодования еще в пути, либо специальному

поверенному придется искать другой способ устранения Медана. А это будет весьма

непросто, учитывая тот факт, что портить отношения с Гиратом ему никак нельзя.

Собственно говоря, именно поэтому Цеса и оказалась во дворце вместо Аратима. Если бы

этим занимался специальный поверенный, то молодой советник вряд ли сейчас в добром

здравии отдавал распоряжения, а скорее лежал в той же яме, что и пресловутая Принцесса

Арно. И был бы проклят Гиратом на веки со всеми вытекающими из этого последствиями

политического и экономического характера.

Масун несколько минут напряженно вглядывался в лицо Аратима, после чего с тяжелым

вздохом узника, идущего на казнь, протянул ему руку в знак того, что он принимает его

условия.

–Я сделаю ровно то, что ты мне велишь. Если они откажутся убивать Медана – в этом не

будет моей вины, и мы все равно будем свободны.

Аратим колебался несколько мгновений, но, взвесив все за и против, все же пожал руку

Масуна. Если мужчине удастся незаметно для Гирата подговорить других участников

данного мероприятия совершить весьма справедливое действие, Аратим будет очень

доволен. Если не удастся – он вмешается сам или попросит Джога. В любом случае

наличие хоть какого-то шанса уйти из Беростана незапачканным пока еще грело душу

специального поверенного, а потому даже такая сомнительная сделка могла принести свои

плоды.

Глава 19.

Солнце палило нещадно.

В горячем воздухе плыли запахи гари и крови, рассеивалась пыль с мостовых, поднятая

галопирующими лошадьми, и развевались на ветру истерзанные красные ленты. На

дворцовой площади толпился народ – пронесся слух, что Принцесса Арно мертва. Никто,

однако, не торопился раскладывать по камешкам и бревнышкам эшафот, все ждали,

растерянно переглядывались и перешептывались. Люди свободно проходили через ворота

во дворец, толпа росла, стражники не препятствовали массовому скоплению и также

казались рассеянными.

Аратим стоял в стороне, как и в прошлый раз, укрывшись под сенью раскидистых

деревьев. Он наблюдал. Предпринимать что-либо было пока еще рано. Специальный

поверенный посмотрел вверх, на солнце – время перевалило за полдень. Он начинал

переживать.

В этот момент послышался невнятный гул толпы, который нарастал по мере

восхождения на трибуну советника Медана. Аратим присмотрелся: руки мужчины

оказались связаны, позади него шли двое из отряда Гирата в сопровождении Масуна.

Напряженное ожидание сменилось еще более стойким ощущением, что они не успеют или

не сумеют казнить советника, и Аратим начал судорожно просчитывать все возможные

варианты развития событий. Каждый раз он приходил к тому, что Медана либо спрячут,

либо увезут под охраной, и тогда он уж точно не сможет добраться до объекта, поэтому

нужно что-то предпринимать именно здесь и сейчас.

Тайнир и Абдул, приведшие советника на площадь, оказались под пристальным

вниманием специального поверенного. Заученным движением Таланта он распознал

эманации гнева и страха и начал очень аккуратно подпитывать их извне. Собирая по

крупицам состояние толпы, вычленяя нотки злорадства и торжества, вкупе с редкими

аккордами ненависти и желания мести, он плел новую песню, которая постепенно начала

звучать все громче в голове двух мужчин позади Медана. Он молился только о том, чтобы

что-нибудь задержало Гирата, который в этот момент проводил в город Лиадэ с ребенком,

дабы доказать ликующей толпе возрождение прежней власти.

Совсем скоро с трибуны, оккупированной слугами, зазвучали призывные лозунги

совершить месть. На площадь вывели освобожденных илоток. К некоторым из них тут же

бросились родные и начали уводить их с улицы домой, чтобы отмыть и вылечить

израненные тела. Тайнир усмотрел среди них свою дочь, уведенную из Силая несколько

месяцев назад, и не поверил своему счастью. Это и стало катализатором момента: Тайнир

вытащил девушку из толпы, поднял на эшафот и, прижимая к телу вновь обретенное дитя,

произнес пламенную речь. Толпа подхватывала и повторяла практически каждое слово, из

разных уголков слышались одобрительные возгласы, женщины плакали, мужчины готовы

были идти в бой. И вот настал тот момент, когда народ не выдержал – первые ряды

кинулись вершить правосудие.

Медан не сопротивлялся. Ни когда его привязывали к лошадям за руки и ноги, ни когда

под восторженные крики толпы, животные погнали в разные стороны. Он смиренно

улыбался, представляя себе, как там, в пучинах новой жизни, встретится с ней и снова

будет её рабом. Гират увидел лишь жалкие останки своего сына, но в знак солидарности с

народом не стал ни скорбеть, ни наказывать виновных прилюдно. Вместо этого он

поднялся к своим соратникам и приказал вынести во двор тело Принцессы Арно. Мертвая,

но все равно прекрасная, она была штырями прибита к деревянной плите, перерезанное

горло чернело на фоне бледно-серого тела, белые кудри падали до земли, а окровавленное

лицо нисколько не потеряло своего великолепия. Её оставили гнить. И каждый желающий

имел право издеваться над этим телом, сколько угодно. Но никто к нему не прикоснулся –

слишком свежа была память, слишком отвратительным находили для себя люди

уподобляться такой мерзости.

Еще одна пламенна речь о восстановлении мира и былого величия закончилась

появлением маленького Асаха и Лиадэ, которых люди приняли с опаской, но весьма

благожелательно. Гират тем временем приглашал всех желающих вершить праведный суд

над приближенными и восстанавливать справедливость, не продолжая кровавую бойню,

гуманно, но строго. Народ, наконец, вздохнул с облегчением: праздника на костях и крови

не состоялось. Тела были убраны к вечеру, а мостовая очищена.

Вечером между Аратимом и Гиратом состоялся короткий диалог, в ходе которого была

назначена решающая встреча при дворе Користана Второго. После этого специальный

поверенный самоустранился, стараясь больше не привлекать к себе внимания, дабы

советника не обвинили в сговоре с соседними государствами.

На сборы ушло полтора дня. Отыскать подходящую карету для перевозки Цесы

оказалось не так просто, и если бы не помощь Найдэ, вряд ли они управились бы за такое

короткое время.

Утром третьего дня, когда солнце только показалось из-за горизонта, Джог вынес

перебинтованную и закутанную в два одеяла Цесу на улицу и понес к карете. Ведьма

шипела и извивалась, потому, как бинты саднили свежие раны, а браво не сильно старался

смягчить её мучения.

–Твою мать, Джог! Ты не мешок с картошкой несешь! – наконец не выдержала Цеса, но

её жалкий хрип не был принят во внимание. Джог, не стараясь угодить, как мог, уложил

Цесу на подушки в карете и бросил:

–Не выделывайся. А то накажу.

–В самом деле, Джоги, прояви хоть каплю сочувствия. – Вступился Аратим и был

красочно послан на хрен с предложением не лезть туда, куда с самого начала не полез.

–Тима, она слишком хилая. Я привык таскать тяжести. А баб обычно за волосы. Так что

не обессудь.

–Уроды… – раздалось из открытой двери кареты. Но и этот удручающий всхлип не

произвел должного впечатления. Джог, проходя к лошади, мимоходом захлопнул дверцу,

дабы больше не слышать булькающих замечаний новоиспеченной героини.

Дорога домой пролегала в туманном забытьи с редкими вкраплениями осознанных сцен,

когда Цесе насильно впихивали какую-то еду и перевязывали раны. Ведьма отчетливо

помнила, что её постоянно знобило, ощущала жжение в груди и зуд на обожженных

местах, спину саднило. Однако при всем при этом душу грело осознание того, что она

хоть и частично, но жива, и едет туда, где о ней смогут позаботиться лекари. Уровень

доверия к спутникам слегка возрос, поэтому она не ожидала гадостей ни от Джога, ни от

Аратима, и уж тем более не могло прийти ей в голову, что соучастники преступления

смогут бросить её где-нибудь на полпути умирать в одиночестве. Иначе, зачем они с таким

усердием искали для неё экипаж? Поэтому Цеса дала себе волю, расслабилась, насколько

это было возможно, и позволяла себе выныривать из туманных сновидений лишь в

условиях острой необходимости.

Они миновали границу Ландоса, когда солнце уже практически скрылось за горизонтом.

Решено было переночевать на уже облюбованной ими ранее полянке в тени вековых

дубов. Аратим по обыкновению развел костер, Джог за уши вытащил из куста упитанного

и очень любопытного кролика, а Цеса, лишившись привычных укачиваний в карете, также

вынуждена была насильно вытащить себя из сна и прислушаться.

На поляне потрескивали ветки. Джог натачивал нож. Аратим что-то мурлыкал себе под

нос, зажаривая мясо на огне.

Где-то совсем близко шуршали опавшие дубовые листья, хрустели желуди под копытами

диких зверей. Прямо над головой путников негромко ухал филин, а мотыльки, шелестя

крылышками, без опаски летели на свет пламени. Где-то слева в высокой траве стрекотала

неуемная последняя цикада.

Цеса зевнула и попыталась повернуться, чтобы хоть как-то облегчить страдания тех

частей тела, которые она уже успела отлежать. Шорох её движений органично смешался с

многообразием звуков на улице и остался незамеченным.

–Джог, глянь, может быть, она проснулась. – Небрежно бросил Аратим, не отводя взгляда

от тлеющих углей.

–Да дрыхнет! – махнул рукой браво, продолжая полировать нож и даже не двинувшись с

места.

Аратим задумчиво посмотрел на дверцу кареты и решил дать Цесе еще десять минут

драгоценного сна.

–Тима, а что мы с ней дальше делать будем? – вдруг задался вопросом Джог.

Специальный поверенный промолчал, ибо и сам не до конца еще понимал, почему они

везут её обратно и что станет с ведьмой, когда они вернутся.

–Может оставить её здесь. На съедение волкам. – Пожал плечами Аратим.

–На хрен тогда вообще было все это затевать? Ни за что не поверю, что у тебя нет

четкого плана. Зная тебя, Тима… – Джог спрятал нож в футляр и прикрепил его на пояс.

–Джоги, у меня БЫЛ четкий план. План сработал. Только по моим расчетам она никак не

должна была остаться в живых. А она, мать твою, жива!

–Так чего мы ждем? – Лицо Джога озадаченно вытянулось, так что Аратим, взглянув на

него, поневоле улыбнулся.

–Ты в судьбу веришь? – В наступившей тишине с легким треском из костра выпрыгнул

пылающий уголек. Браво удивленно проследил за ним, потом вновь посмотрел на Аратима

и пересел поближе к огню.

–Ты и судьба, Тима, как бы тебе сказать… короче, хрень это полная. Ты и есть судьба.

Так же, как и я, и она. – Джог кивнул на карету, стоявшую недалеко от кострища. Аратим

также посмотрел в ту сторону, задумчиво перевел взгляд на дверцу, слегка прищурил глаза

и продолжил:

–Давай по-другому. Что ты лично о ней думаешь?

–Выделывается много. Если бы я не был таким снисходительным, давно бы наказал. А

она, тварь тупая, не осознает своего счастья. Но, я тебе скажу, она мне полюбилась.

Скучно без неё будет. – Аратим, не ожидавший такой искренности, с любопытством

наблюдал за браво. Разговор обещал быть занимательным.

–Прекрасно. В таком случае, если мы её отвоюем, а я предполагаю, что повздорить все-

таки придется, как лично ты будешь действовать дальше?

–Тима, ты же понимаешь, что решать не нам. – Джог замолчал на секунду, а потом его

лицо озарила самая ехидная ухмылка. – Или твоя наглая морда что-то затеяла?

–Это сейчас не важно.

–Ну, тогда ломка и нравственное падение неизбежны. А потом ты построишь её заново.

Вот только зачем? Своенравная бабёнка с Талантом – далеко не козырь. – Аратим

неопределенно хмыкнул.

–Правильно дрессированная – козырь.

На этом Джог решил остановиться, потому, как прекрасно знал, что вытащить какую-то

информацию из специального поверенного не получится, даже если угрожать ему

насильственной смертью. Пока Аратим не созрел до более серьезного разговора, браво

будет оставаться в стороне и делать свое дело. Его выдрессировали правильно.

Аратим выложил мясо в тарелку, поднялся с лежака, размял затекшие ноги и направился

к карете. Из открытой двери на него был направлен уставший взгляд замутненных глаз и

тихий упрек:

–Я уж думала, не вспомните…

–Не напрягай связки, кому сказал! – Аратим знал, что она не спит и прислушивается, но

принял определенные меры предосторожности, поэтому Цеса слышала лишь отдельные

фразы, по которым невозможно было определить основную цепь разговора.

–Я хочу в кусты.

Аратим ловко распустил одеяло и помог ведьме выбраться из кареты. В прохладном

ночном лесу её моментально одолели мурашки вместе с крупным ознобом, так что, после

тряски в кустах, она быстро была проведена к костру и закутана в дорожный плащ.

Сидеть было намного удобнее, чем лежать: затягивающиеся раны чесались и зудели, и

небольшая растяжка доставила ведьме сомнительное, но удовольствие. Она осмотрелась

по сторонам.

–Знакомая полянка. – Приступ кашля оказался настолько неожиданным и пугающим, что

даже браво слегка вздрогнул.

–Тима, а она у нас тут не окочурится?

–Если скажет еще хоть слово, сверну шею собственными руками. Если будет послушной

девочкой – до Славца дотянет. – Искоса глядя на Цесу, Аратим заваривал очередной

исцеляющий чай, который по его словам мог поставить ведьму на ноги за два дня при

определенном содействии с её стороны. На что Цеса саркастически улыбалась и всем

своим видом давала понять, что её Талант направлен на осуществление более важных

вещей в организме, чем взаимодействие с какими-то козьими уринами.

–Давай её обратно в коморку пихнем. От греха подальше… – явно заскучавший по

обмену любезностями Джог не стал терять времени даром и решил умудриться за самое

короткое время отработать весь свой накопившийся сарказм на ведьме.

–Джог, поимей совесть. Свежий воздух еще никому не вредил. – Цеса отхлебнула

горячий чай, слегка поморщилась, после чего пристально с загадочной улыбкой

посмотрела на костер и легонько дунула.

Струйка пламени поползла по траве прямо к Джогу, стараясь самым коварным образом

задеть его сапог, а если получится, то и продырявить штаны на ответственном месте.

Браво не сразу распознал источник невиданного коварства, и только когда едкий дымок

начал подниматься от правой ноги, а в воздухе запахло паленой кожей, опустил глаза вниз.

Четкая дорожка паленой травы от кострища до его подошвы и гадкая ухмылка Цесы

стерли последние сомнения. Нецензурные слова и выражения, последовавшие за

осознанием вероломного поведения так полюбившейся ему ведьмы, редко встречаются

даже в обиходе портовых грузчиков, поэтому Цеса постаралась абстрагироваться и не

засорять свой словарный запас настолько красочными эпитетами.

–Вот что ты делаешь? Я к ней со всей душой! Укрыть от ветра и холода! Ты же

понимаешь, что я тебе руку сломаю, тупорылая обезьяна. Так зачем так? – Возмущению

браво не было предела, он декламировал все доступные его разгоряченному уму названия

для Цесы с таким воодушевлением, как будто произносил речь с трибуны ораторов.

Ведьма даже заслушалась. Аратим тихонько посмеивался и даже, на почве особого

расположения, одобрительно кивнул Цесе.

–Джоги, если она не может тронуть тебя или ответить словесно, она всегда сможет

использовать подручные материалы, чтобы тебе навредить. Запомни и не лезь на рожон.

От стихийных бедствий ты не застрахован. – Отрезал Аратим, растягиваясь на лежаке

после сытного ужина. Цеса допила свой чай, сглотнув слюну, посмотрела на

полагающиеся ей кусочки мяса, и с прискорбием поняла, что вряд ли сможет их

проглотить. Но голод оказался сильнее.

Ведьма потянулась за тарелкой, отчего спина приятно зачесалась, бинты поскребли по

корочкам ран, и что-то вроде урчания довольной кошки вырвалось из уст ведьмы. Аратим

с интересом перевел взгляд на Цесу, Джог также уловивший этот звук напрягся.

–Вы слышали?

–Угу… – прохрипела ведьма, тщательно пережевывая кусок мяса, а свободной рукой

указывая на себя.

–Это ты была? – Цеса кивнула. – Ого! А кому-то светит большое будущее при дворцовом

борделе!

Ведьма в очередной раз сделала над собой усилие, и уголек из костра вылетел

достаточно далеко, чтобы угодить Джогу пусть не в причинное место, но довольно близко

и ощутимо. Браво удрученно взглянул на свои штаны, смахнув остатки угольков,

посмотрел на Цесу и сокрушенно произнес:

–Новые брюки. Ну, все.

–Джог, не придуривайся. Выходишь на караул первым. Нужно отдохнуть.

Цеса, еще не до конца прожевавшая свой ужин, пока не собиралась спать, а потому

решила уделить какое-то время охране их нехитрого лагеря от диких зверей. Разбросанные

маячки, на которые требовалось не так много сил, худо – бедно отпугивали среднюю и

мелкую дичь, поэтому Джогу оставалось беречься лишь от людей.

С трудом прожевав и проглотив два куска мяса, Цеса протянула тарелку браво. Он

несколько мгновений непонимающе таращился на акт неслыханной щедрости, после чего

попытался вежливо отказаться. Ведьма приподняла бровь и кивнула на костер, что

подействовало на Джога очень даже положительно, потому как тарелка тут же оказалась у

него в руках, а куски крольчатины с рекордной скоростью скрылись в его желудке.

Браво небрежно отставил посудину в сторону и вместо спасибо пожелал Цесе спокойной

ночи. Но даже такая благосклонность оказала на ведьму неизгладимое впечатление, что

видимо и повлияло на качество их дальнейшего путешествия.

Дорога до Славца заняла не больше времени, чем в прошлый раз, несмотря на то, что

Цесу пришлось везти в экипаже. Славец встретил их теплом и солнцем, а также весьма

обходительной помощницей лекаря и энергичным эскулапом, который незамедлительно

взялся за лечение ведьмы. Девушку перебинтовали, подштопали, обработали ожоги и

ушибы и полностью обеззаразили. Джог в это время изучал острые как бритва

инструменты лекаря на столе, а помощница целителя ластилась к Аратиму, тем самым

приводя Цесу в жуткое недовольство. Специальный поверенный учтиво объяснял дамочке,

что, возможно, в следующий раз, в его комнате, которая находится она сама знает где.

«Вот и началось…» – пронеслось в голове у Цесы, она внутренне сжалась и

приготовилась к тому, что такого рода экзерсисы она будет лицезреть каждый день.

Цесу подлатали, да и сама она постаралась на славу с применением Таланта. Следы от

ожогов практически исчезли, самые маленькие раны спине превратились в белые ниточки,

а клеймо стало практически незаметным. Все остальное взял на себя эскулап, наложив

швы и лечебные повязки, так что две недели в дворцовом лазарете превратили ведьму в

человека. Она даже поправилась и практически вывела яд анчара из организма, хотя до

полного очищения было еще далеко.

Единственное, что за это время, кажется, не вылечилось, а наоборот пострадало еще

сильнее, была психика Цесы. Каждый день она слышала отголоски историй, которые

происходили при дворе Его Величества. Каждый день люди обсуждали кто, кого, когда и

где, а уж при каких обстоятельствах – это вообще было святым делом. Обсуждали всех и

все, не гнушались никакими методами и словами. Причем за один день ей периодически

приходилось слышать до пяти разных версий одной и той же истории, смотря кто и как её

приукрасит.

Двое с отравлением, одна с мнимой аллергией очень похожей на уколы ядовитого

плюща, четверо с прыщиками на попе и члене, семь с ушибами, травмами

производственного характера и растяжениями, еще две дамочки с ожогами от воска и

двенадцать человек с признаками кислородного голодания. Вот такая интересная

статистика выстроилась перед Цесой за время её пребывания в изоляции во дворце. Ей

было действительно страшно узнать, что же творится там, на воле, в гулких залах и

драпированных коридорах замка Его Величества. И ей вовсе не хотелось знакомиться ни с

одним из тех, кого она увидела мельком. Каждый был фальшив до невозможности,

изворотлив, пискляв, с заученными фразами и картинными жестами. Цеса внутренне

содрогалась при каждом визите уже на третий день и искренне сочувствовала эскулапу,

который терпел все этой с невероятной стойкостью тела и духа. А когда она уже готова

была начать восхищаться непробиваемым лекарем, – случайно узнала, что он плотно сидит

на морфии, поэтому ему категорически все равно, смотреть ли на резвящихся в луже

воробьев или на прыщи на попе.

Когда на минуту заглянул Аратим, Цеса приложила все усилия, чтобы убедить его в том,

что дальше она сможет вылечить себя сама. Учитывая, что голос уже восстановился,

хрипы и кашель практически ушли, и осталось совершить лишь одно небольшое усилие

над собой: подкрепить силой воздействие «козьей урины» на организм. Специальный

поверенный после детального разговора с лекарем вывел Цесу из дворца и поселил в доме

прямо в центре Славца. В собственном, по его словам.

Глава 20.

–…Цеса ди Гарвин. – Докладчик перевернул последний лист и аккуратно закрыл папку,

после чего поднял, наконец, взгляд на сидящего напротив человека, ожидая дальнейших

указаний. Тусклый свет лампы, стоявшей на правом углу стола, оказался слегка

непривычным для его глаз, так что он зажмурился и несколько секунд в темноте закрытых

век наблюдал, как скачут светящиеся буквы из доклада.

–Цеса ди Гарвин… – задумчиво протянул собеседник, удобнее устроившись в богато

украшенном кресле, обитом бархатом цвета изумруда. – Хм… кто бы мог подумать… -

человек странно ухмыльнулся, открыл деревянный ларчик, располагавшийся рядом с

лампой, извлек оттуда сигарету и задумчиво уставился на папку с бумагами.

Докладчик ждал. Теперь уже не столько дальнейших указаний, сколько развития

действий, поскольку очень редко за долгие годы службы ему приходилось видеть такую

реакцию. Обычно после часового доклада, папка с бумагами сразу же отправлялась в ящик

стола, а исполнитель – собирать новые сведения. В этот раз слушатель явно был настроен

на продолжение разговора, более того, на обсуждение своих личных планов и целей.

Докладчик старался не выдать своего нетерпения и любопытства, внешне оставался

собранным и спокойным, как и полагалась человеку с таким послужным списком, как у

него. Блуждающая улыбка не сходила с лица собеседника, а театральная пауза явно

затягивалась.

Наконец мужчина за столом очнулся от своих мыслей, прикурил сигарету, выпустил

клубок дыма и неожиданно произнес:

–Могу я услышать твое личное мнение? Не опираясь на факты и события. Коротко,

обстоятельно, как ты умеешь.

Докладчик был удивлен. Долгое время у него не было права на личное мнение, все свои

наблюдения и мысли он записывал в отдельный блокнот и, как водится, никому не

показывал. Видимо, этот случай был действительно из ряда вон выходящим, ибо такого

поворота событий опытный шпион не ожидал. Собеседник тем временем успел затушить

сигарету и потянуться за второй.

–Ваше Величество, смею заметить, я слегка удивлен Вашей явной заинтересованностью.

Но если Вы действительно хотите знать мое мнение… – докладчик сомневался. Он

понимал, что Король строит грандиозные планы, которые явно не ограничиваются

вербовкой нового браво, поэтому старался подобрать наиболее подходящие слова, чтобы

выразить свое видение сложившейся ситуации. – Что же. Личность неоспоримо сильная,

выдающаяся. Очень гибкая психика, повышенная приспособляемость к стрессовым

ситуациям. Мощные плюсы: находчивость, неординарность мышления, выдающийся

Талант. Наличие такого бойца в штате можно считать большой удачей. Если не допускать

его к рычагам управления. Потому как даже малая доля власти сделает его тем

привлекательным мазком, который в итоге испортит всю картину.

Собеседник удивленно приподнял бровь.

–Что ты имеешь ввиду?

–Только то, что сказал, Ваше Величество. Я всерьез полагаю, что близость Цесы ди

Гарвин к правящей династии может пошатнуть сложившуюся удобоваримую картину. –

Докладчик слегка откашлялся, пытаясь скрыть свое волнение, поскольку никогда еще ему

не приходилось пусть даже завуалировано перечить Королю. Мужчина за столом

задумчиво потер щетинистую скулу и уже более серьезно посмотрел на собеседника.

–Ограничить контакт с Аратимом и Джогом. Отправить на стандартное обучение.

–Сомневаюсь, Ваше Величество. Стратегическая ошибка уже была совершена в самом

начале. Смею отметить, что сложившийся союз будет весьма и весьма крепким.

Необходимо учесть факт долженствования со стороны Госпожи ди Гарвин, а также акт

неповиновения со стороны Милорда Аратима. Все его действия буду направлены на то,

чтобы доказать свою правоту. А все действия Цесы ди Гарвин будут направлены на то,

чтобы выйти из подчинения. Противостояние двух этих сил может быть как

созидательным, так и разрушительным. – Докладчик начал нервничать. Он отчетливо

понимал, что сказал уже намного больше, чем намеревался, и стоило бы остановиться.

Однако его собеседник, отвечая своим каким-то мыслям, вдруг выдвинул очередную

версию развития событий.

–Брак.

–Возможно. Но лишь фиктивный, поскольку чувства Милорда Аратима, прошу

прощения, атрофированы. Вынужденное подчинение правилам этикета также может

рассматриваться как рычаг управления Госпожой ди Гарвин. Оно, однако, не гарантирует

полного контроля над талантливой личностью.

–Ликвидация? – Мужчина в кресле был озадачен, поскольку явно не ожидал такого

поворота событий. В его представлении скромная талантливая девочка не представляла

опасности, а проявила себя с очень хорошей стороны, пусть и совершенно случайно. Его

план действий был относительно логичен, он бы даже сказал, фундаментален, но пока что

обходил это громкое слово стороной. Более того, мужчина полагал, что сможет справиться

с любым видом сопротивления, используя известные и проверенные методы.

–Не думаю, что это разумно. До определенного момента Цеса ди Гарвин может быть

весьма полезна при осуществлении заданий, требующих неординарного подхода. Хотя

присутствие при дворе двух людей, обладающих Талантом, и противоречит сложившимся

устоям… – докладчик намеревался продолжить, но Король резко встал из-за стола,

измерил шагами кабинет до двери и обратно, постучал пальцами по столу и, наконец, сухо

бросил:

–Благодарю, Нотан. Ты свободен. Пригласи Аратима.

Докладчик, не говоря ни слова, быстро встал из-за стола и скрылся за дверью кабинета.

Оставшись наедине с собой, Его Величество в очередной раз оглянулся на папку с

документами, подошел к столу и зачем-то передвинул её немного левее.

В слабо освещенной комнате, где тени изгибались под причудливыми углами и

странным образом преображали привычные вещи, он выглядел еще более серьезным и

сосредоточенным, чем обычно. Широкое скуластое лицо, поросшее щетиной, напоминало

о нескольких днях упорного труда. Простая рубашка серого цвета с небрежно

расстегнутым воротником подтверждала догадки о том, что Его Величество все это время

не покидал свой кабинет. Серые стальные глаза изучали беспорядок, царивший в

кабинете, немного оценивающе и пренебрежительно. Он совершенно по-мальчишески

взъерошил русые волосы рукой, глубоко вздохнул и попытался нагнать на себя грозный

вид, стоя перед зеркалом. Высокий рост и крепкое телосложение всегда добавляли ему

солидности, а нахмуренные брови делали лицо суровым, но вся его напускная важность

испарялась, когда разговор заходил о младшем брате.

Дверь справа от него открылась, и в проем протиснулся Аратим.

–Тренируешься? – с легкой издевкой поинтересовался посетитель, остановившись у

порога.

–Садись. – Его Величество изо всех сил старался сохранять серьезность и сердитый вид,

но смеющиеся глаза живого и здорового брата заставляли его смягчиться. Каждый раз,

отправляя его на очередное задание, он мысленно прощался с Аратимом. И каждый раз,

видя его перед собой с докладом, Его Величество ликовал.

–Я постою, Користан.

–Садись! – Рявкнул Король, и Аратим, пожав плечами, двинулся к свободному креслу. -

Доволен? – Вид взлохмаченного Користана в мятой рубахе и с трехдневной щетиной мог

напугать кого угодно, но только не Аратима, привыкшего к выговорам и нравоучениям

старшего брата.

–Если быть честным, не совсем. Повозиться все-таки пришлось…

–Об этом позже. Мне известно, что ты вывел из заключения Цесу ди Гарвин без

согласования со мной. Попытался её завербовать. Рисковал провалить операцию, которую

мы готовили больше полугода. Без разрешения покинул столицу. И самовольно внес

коррективы в разработанный план. В конце концов, притащил человека с Талантом во

дворец! Ты знаешь правила. Так какого черта, Аратим?! Почему я узнаю все это от Нотана,

вместо того, чтобы обсуждать с родным братом?! – Користан нервно шагал по кабинету из

стороны в сторону, а Аратим смиренно ждал, когда закончится буря, изучая переплет

папки, лежавшей на письменном столе.

–Хочешь обсудить? Давай обсудим. Сначала ты приказал раздобыть Цесу ди Гарвин

законным путем. Наши переговоры с Юраем, мягко говоря, провалились. Как он там

сказал? – Аратим напустил на себя издевательски-серьезный вид и глубоким басом

продолжил, – «Больше никто и никогда из фамилии Гарвин не переступит порог этой

богадельни». Ты рвал и метал, потом успокоился и приказал привести её любой ценой.

Правильно? – и, не дождавшись ответа, сам себе кивнул головой, – Правильно! Дальше

были попытки подкупа, шантажа, слежка, несчастные случаи и, в конце концов, задание

выполнено. Цеса ди Гарвин в камере, как ты и просил. Но тут на горизонте появляется

некто Лотий, протекцию которому составляет одно высокопоставленное лицо, с которым

ты никак не хочешь портить отношения. Отлично! Только куда девать сиротинушку? И тут

меня осенило! В моем списке дел давно висел незавершенный пункт – браво женского

пола. Я ломал голову над этой задачей несколько месяцев, но ни одна даже самая, казалось

бы, подходящая не подходила на эту ответственную должность. Им всем не хватало

одного, чтобы пережить первое задание – Таланта. Без него все эти дамочки – ничто. Даже

самые натренированные. Даже самые бесстрашные и профессиональные. Обычная

женщина не справится с этой работой. И вот в моем распоряжении оказывается бесхозная

барышня, подходящая по всем параметрам. Оглашать этот план тебе – самоубийство.

Поэтому было решено незамедлительно, пока мы не потеряли этот выдающийся Талант на

виселице, хватать её и проводить разведку боем. И, о, чудо! Она справилась! А теперь, как

я понимаю, тебя не устраивает тот факт, что долгожданная Цеса ди Гарвин находится у

тебя под присмотром, так еще и на такой выгодной должности.

Користан пару минут молчал, переваривая вновь поступившую информацию, после чего

сел в кресло напротив брата. Глубоко вздохнув, он собирался с мыслями и, как мог,

спокойно продолжил разговор.

–Аратим, ты знаешь правила. В свите Короля только одна талантливая личность –

придворный маг. Остальные представляют собой опасность. Найди способ избавиться от

ди Гарвин. – Користан вновь потянулся к деревянной шкатулке с сигаретами, выпустил