Текст книги "Грязный свет. Браво Его Величества."

шептались. Остервеневший наследник, не стесняясь в громкости и выражениях,

рассказывал всем и каждому, куда им следует идти, если они не хотят или не могут

помочь. А потом неожиданно услышал сзади знакомое мальчишеское «мама». Аратим не

плакал, не скандалил, не топал ногами. Он, стиснув зубы и шмыгая носом, помогал

поднять тело матери на носилки. Неделю спустя Милана скончалась, а Гадильда начала

готовить свадебное платье.

Новая невеста Его Величества не скрывала ненависти и презрения к детям, и если в

спорах с Користаном она сдерживалась, то Аратиму доставалось все, что не удалось

выплеснуть на наследника. Каждая встреча с мачехой заканчивалась для мальчика

очередной оплеухой или пинком, а также отборным матом. Ему даже казалось, что

Гадильда не знает его имени, потому как обращалась она к нему не иначе как «ублюдок».

Братья боролись, как могли, ловили моменты, когда её не было рядом с отцом, и пытались

устранить последствия дурмана. Аратим обладал Талантом, но очень слабым, поэтому

воздействие давалось ему нелегко, хотя он и пытался развить в себе эту способность.

В моменты прозрения отец писал бумаги, которые Користан прятал в свой сейф: указ о

признании Аратима законным бастардом, о передаче трона единственному наследнику, о

сохранении имущества и земель. Был назначен день оглашения первого документа, однако

редкостная тварь почувствовала неладное, и всего за пару дней уложила возлюбленного в

кровать со смертельным диагнозом. Энергичный, разгульный и очень хитрый Король был

обманут какой-то второсортной интриганкой и превращен в овощ. Он лежал в своих

покоях, где она запретила открывать окна и двери, практически не двигался и уже ничего

не понимал. Користан был бессилен что-то сделать потому, как все указания Его

Величества передавались через Гадильду и обязали совет министров не предпринимать

ничего, пока не будет оглашено завещание. И поскольку система правления Вилестана

была построена не беспрекословном подчинении, хоть это и не было общедоступным

фактом, то и министры быстренько расселись по домам и не показывали свои упитанные

лица во дворце.

Аратим смиренно ждал, когда ему разрешат войти в комнату отца и посмотреть на него.

Законное признание было для мальчика пустым звуком, ему не нужна была власть и

почести. Он просто хотел поиграть с папой, как раньше.

Так прошел месяц, начался второй, и Користан, видя затравленного Аратима у входа в

покои Его Величества, наконец, не выдержал. За дверью было темно, пахло благовониями,

от которых свербело в носу, слежавшейся постелю, старческим маразмом и гнилью.

Удручающее зрелище не привело наследника в восторг, но отступать он был не намерен –

позади него в нетерпении топтался младший брат.

–Какой урод привел сюда этого мелкого ублюдка?! – резкий визг ошалевшей интриганки

стих на половине фразы, когда она обернулась и увидела вошедшего в комнату

наследника.

–Я. – Користан обнял Аратима за плечо и тихонько подтолкнул к кровати отца.

Некогда интересное и привлекательное лицо с широкими бровями и блестящими глазами

сейчас казалось гипсовой маской боли и отчаяния. Мутный взгляд побелевших глаз

остановился на лице младшего сына, веки несколько раз медленно опустились и

поднялись, правый уголок губ чуть дернулся, пытаясь изобразить улыбку. Аратим

испытывал странное чувство горечи, обиды, гнева и жалости одновременно. Оно

шевелилось у него в груди, копошилось как тысячи личинок, съедало, обгладывало его

детскую душу, рвалось наружу, но не находило выхода. Мальчик исподлобья смотрел на

ту, которая разрушила его маленький мир, лишила его самых главных людей в жизни. На

ту, которая презирала его, ребенка, не сделавшего ей ничего плохого, и ненавидел.

Ненавидел с такой силой, что она должна была воспламениться на месте, сломаться

пополам, как шарнирная кукла. Так умеют ненавидеть только дети, чьи чувства пока еще

не перемешаны в одном котле с сомнениями и надеждами. Користан испытывал примерно

то же самое, с одной лишь разницей – сдержанность. Это слово было первым в арсенале

Его Величества, и его он не уставал повторять, объясняя сыну принципы грамотного

управления. Он выражался предельно четко и коротко, всегда находил именно те фразы,

которые не переставали звучать в голове наследника. В данный момент Користан помнил

только одно – каковы бы ни были обстоятельства, боль, обида, ярость и гнев, Король не

имеет права пачкать руки в крови. Совесть – да, руки – никогда. Аратима это правило не

касалось, и мальчик впервые в жизни желал смерти другому человеку, со всей силой

детской веры, вложив в свое намерение всю гамму чувств и эмоций, которые бушевали в

его душе.

Признание не состоялось, Его Величество Вилестан перестал подавать признаки жизни

через два дня после этого печального посещения. Аратим так и остался непризнанным

бастардом, а вскоре вообще перестал появляться при дворе, проходя обучение в закрытом

классе. Год спустя о мальчике забыли, приписав ему безвременную кончину от жуткой

болезни. Особо суеверные твердили, что любящий отец «забрал» сына с собой, а Користан

посмеивался и продолжал навещать брата в доме его покойной биологической матери.

Смерть Гадильды также не стала ни для кого потрясением, кроме самого Аратима, для

которого это было первым поручением Его Величества спустя два года после его

восшествия на престол. Банальное отравление обернулось для придворной дамы тяжелой

болезнью с жуткими мучениями, болями в животе и судорогами. И при каждом приступе

она вспоминала непринужденное и благодушное лицо десятилетнего прислужника,

подносившего ей вино и кушанье.

В течение следующих восьми лет Аратим проходил усиленную подготовку и обучение. В

день своего рождения он был назначен специальным поверенным Его Величества в

возрасте восемнадцати лет. К тому времени изрядно повзрослевший юнец научился

настолько искусно скрывать свои чувства и эмоции, что даже Користану периодически

становилось страшно и стыдно. Он постоянно вспоминал короткий диалог с отцом,

который во многом определил его дальнейшее существование. Когда молодой наследник

спросил Его Величество о том, испытывает ли он чувство вины, Король на секунду

замолчал, отрешенно глядя в пустоту, а потом ответил: «Нет, я не испытываю чувство

вины. Я с ним живу». Так же и Користан сжился со своим стыдом, каждый раз удивляясь

тому человеку, в которого превратился радостный неугомонный карапуз, и винил себя. А

еще ему было страшно от того, что молодой, красивый юноша пачкается в крови и рискует

жизнью, вместо того, чтобы познавать её прелести.

Аратим же твердо решил для себя, что больше ни одна придворная тварь не испортит его

существование, а достойная смерти – умрет. Несколько минут общения хватало ему для

того, чтобы понять, как нужно вести себя с человеком, что он из себя представляет, что

пытается утаить и на каких чувствах оппонента играет. Он был уверен только в одном

человеке – Користане, брате, который всегда заботился о нем и ни разу не предавал. Все

остальные были лишь прохожими, с которыми можно было поступать так, как они того

заслуживают. Он никогда не задумывался над своим будущим, жил от задания до задания,

и считал, что ничто не сможет выбить его из равновесия. Пока однажды Его Величество

не осознало необходимость в браво – женщине и выбор его не пал на дочь Директора

Магического Магистрата…

Глава 10.

Дорога до и после границы Ландоса протекала без приключений, так что Цеса даже

успела заскучать, выслушивая постоянные уроки и наставления о том, как нужно себя

вести, кого слушать, когда применять Талант, а когда поостеречься. В Асах они въехали на

закате, и Аратим безапелляционно заявил, что ночевать они будут на гостевом дворе, а

утром, согласно заранее заготовленному плану, их проведут во дворец Принцессы Арно.

Гостевой двор представлял собой достаточно большое скопление зданий, огороженное

забором. Вход осуществлялся исключительно сквозь главные ворота через охрану и по

приглашениям, которые специальный поверенный с виртуозностью фокусника извлек из

бокового кармана куртки. Внутренняя часть двора насчитывала несколько гостиниц и

трактиров, прачечную, цирюльню, парочку знахарских и продовольственных лавок, а

также кузницу и починочную. Грамотно организованное пространство и отличная идея

была отмечена Цесой положительно, отчего ведьма пришла в хорошее расположение духа

и настроилась на позитивный лад.

Легкий спор по поводу выбора заведения быстро закончился, когда Джог с самым

серьезным лицом пообещал сломать ведьме руку. Дело в том, что Цеса, как человек пока

еще возвышенных эмоций, верящий в чудо и надеящийся на лучшее, сразу же

присмотрела славное место под названием «Сказка» с фонтанами, цветочками и лозой. А

вот Джог, как человек более осведомленный и наблюдательный, не раз бывавший в

подобного рода обстоятельствах, указал пальцем на трактир «Руно». Большая рогатая

голова барана на вывеске породила в браво уверенность в том, что там им удастся

получить больше информации на душу населения, нежели в какой-то затрапезной

«Сказке».

В трактире было пока еще пусто. На корабельной верфи еще не прозвенел звонок,

возвещавший об окончании рабочего дня, поэтому спутникам быстро удалось найти самое

подходящее для подсушивания место в зале. Цеса с интересом осмотрелась по сторонам и,

к своему огромному сожалению, не нашла ни одного цветочка, кроме засохшего

чертополоха на стойке выдачи. Более того, даже другими украшениями интерьер сего

заведения отнюдь не мог похвастаться. Добротные деревянные столы, такие же стулья,

кирпичная кладка на стене, несколько овечьих шкур и разукрашенные глиняные кувшины

составляли все незамысловатое убранство трактира. Через пару минут перед их столом

нарисовалась разносчица с весьма впечатляющими формами, отчего даже вполне себе

упитанная Цеса почувствовала себя не совсем уютно. Джог и Аратим, знавшие, чем можно

поживиться в этой своеобразной местности, попросили принести мясо и запеченный

картофель для всех. Не забыли они и про сосудорасширяющие элементы обеда: сливовую

водку и легкое вино. Сытный ужин был умят в рекордно короткие сроки. А в ожидании

прихода посетителей, решено было перекусить еще чем-нибудь, то есть копченым сыром и

сухими фруктами, естественно под очередную порцию горячительных напитков.

Стаканчик сливовой водки очень быстро превратился в бутылку, затем на столе

появилась еще бутылка вина и виски. Вечер обещал быть томным. Трактир потихоньку

наполнялся народом: мужчины возвращались с работы, путники останавливались на

ночлег, стража сдавала караул, одинокие барышни желали познакомиться. Постепенно

свободных мест уже не осталось, и Цеса с удивлением отметила, что Джог оказался прав,

выбрав для сбора сплетен и слухов именно это место. Как он догадался, что здесь

соберется толпа разномастного народа находящегося в курсе того, что происходит при

дворе Принцессы Арно, для ведьмы было непостижимо.

Мальчишка в заляпанном фартучке и башмаках на два размера больше зажег

дополнительные светильники. Разносчицы, видимо, размножались почкованием, и к двум

предыдущим дамам с формами прибавились еще три с похожими характеристиками.

Несмотря на то, что грудью они могли пробивать стены, а задницей толкать баржи по реке,

они очень прытко передвигались между столами и посетителями, так что Цеса удивлялась,

как до сих пор ни одна кружка или тарелка не оказалась задетой чьей-нибудь пятой точкой.

Опьяневшая от крепкого вина, ведьма уже не успевала следить за передвижением людей

по залу. Она упускала из виду новые лица и все чаще смеялась над саркастичными

замечаниями Джога. Аратим также позволил себе расслабиться, грея в руках стакан с

виски. Он улыбался, наблюдая за своими спутниками и не забывая прислушиваться к

разговорам, которые велись за другими столами. Ведьма подозревала, что, несмотря на

свою веселость, Джог также ловит каждое слово и тщательно фильтрует информацию,

поступающую извне. Цеса пока еще не ощущала себя причастной к этому увлекательному

процессу, поэтому просто пила вино, заедая его копченым сыром и поддерживала

бредовый диалог с браво.

Джог картинно отпил сливовой водки, со стуком поставил стакан на стол, взмахнул

рукой и мечтательно произнес:

– Хотел бы я быть рыцарем. Я бы напивался, катался по замку на коне в одних кальсонах

и орал бы, что люди уже не те, где верность богу и короне. И периодически падал бы с

лошади в грязь. А крестьяне такие: «Вот, милорд-то наш, опять надрался, как свинья»… -

Цеса чуть было не подавилось вином, представив себе эту красочную картинку, и решила

поддержать неожиданный порыв Джога.

–Во-во! И я так хочу! Только мне больше подойдет придворная дама! – Аратим повел

бровью и неопределенно хмыкнул с интересом глядя на Цесу.

–Тогда я буду вваливаться в твои покои в грязных кальсонах, и блевать, признаваясь в

вечной любви. А ты такая: «Ах, оставьте, милорд!», а я такой: «Отсосать не помешало

бы…» – Джог хитро улыбнулся, всем своим видом намекая на то, что неплохо было бы

поупражняться в остроумии. Ведьма решила, что уж на этот раз она точно не ударит в

грязь лицом. Она улыбнулась в ответ и продолжила развивать тему сложных

межличностных взаимоотношений в условиях устаревших нравов и обычаев.

–А я тебе такая: «О времена, о нравы! Печально, мой друг, но вы идете прочь из моих

покоев!» – Цеса изо всех сил старалась не смеяться, Джог подхихикивал, а Аратим

наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом. Ему казалось, что его план начал

работать, и эти двое вполне смогут успешно сосуществовать друг с другом.

–А я: «Не должно благородного лорда оставлять без оральных ласок. Немедленно

приступите, миледи!». И снова блюю. Ну, а ты что – замок и земли-то мои, встаешь на

коленки, и я снова блюю… – отвратительная картина, которая тут же нарисовалась в ярком

воображении Цесы на удивление не вызвала в ней отрицательных эмоций. Даже наоборот

ей, кажется, стала понятна странная изюминка юмора Джога.

–А моя рука тянется за кочергой, которая стоит возле камина, и вам, сударь, прилетает

эта кочерга аккурат в блюющее лицо! Ты кричишь, продолжаешь блевать и истекать

кровью, а я тебе такая, мол, вот, милорд, до чего вы довели прелестную барышню,

извольте удалиться теперь! – Аратим позволил себе посмеяться, посмотрев на Джога в

стиле: «Ну, давай, ответь ей что-нибудь стоящее, на что она уже не сможет возразить!».

–Нет, ты вся в блевотине и крови, а я заваливаюсь спать в лужу блевотины, заодно

обделавшись. – Джог, как истинный боец слегка отступил, вызывая у противника ложное

чувство того, что он готов сдаться. Цеса повелась.

–А я иду принимать ванну с благовониями и устраиваюсь спать в других покоях. –

Интонация Цесы намекала на завершение фантазии, но Джог, опустошив стакан, хитро

глянул на Аратима, как бы говоря: «Сейчас посмотрим кто кого!».

–Потом я просыпаюсь со стояком, вытряхиваю говно, нахожу тебя, задираю платье,

делаю свое грязное дело и ухожу восвояси, воняя перегаром, говном и блевотиной. До

следующей пьянки, драгоценная миледи! – Цеса почувствовала на себе всю силу

интеллектуального нокаута, и ей ничего не оставалось, кроме жалкого реванша. Хотя, она

уже понимала, что его проиграет.

–Кто тебе сказал, что я сплю одна? И в платье? И что дверь в покои открыта? Херушки

Вам, милорд! Вы уходите, воняя, в закат следующего дня, так и не найдя, кого бы поиметь!

–Я знаю, кто, где и как находится в покоях, а просыпаюсь я к обедне, так что

подотритесь, и пусть служанка уберет блевотину и говно из спальни.

Цеса даже не подумала продолжать выстраивать эту занимательную историю, потому

как ничего более остроумного, чем Джог, она не смогла бы уже придумать при всем своем

желании. Она внимательно на него посмотрела, думая лишь об одном: «У него есть, чему

поучиться». Аратим картинно поаплодировал браво, Джог по-шутовски поклонился.

–Учись! – Аратим кивнул головой в сторону мастера словесных экзерсисов.

–Дай бумажку – первую лекцию записать не на чем! – съязвила Цеса, скептически глядя

на специального поверенного. Он в который раз промолчал, из чего ведьма сделала вывод,

что достанется ей за её выходки гораздо позже, когда чаша терпения бастарда

переполнится окончательно. Тем не менее, познавать её пределы Цеса в этот вечер не

планировала, поэтому поспешила ретироваться в места не столь отдаленные. Вернувшись,

она обнаружила своих спутников деловито расплачивающимися и собирающимися

уходить. На невысказанный вопрос в виде приподнятой брови и недоуменного взгляда она

получила лишь короткую реплику о том, что нужно попасть еще в одно заведение до его

закрытия.

Изрядно выпившие и расслабившиеся Джог с Аратимом усердно делали вид, что они

гораздо более неадекватны, чем пытаются казаться. Оба громко и остроумно

переругивались, пошло подшучивали и неровно шли. А Цеса, включившись в процесс,

строила из себя оскорбленную невинность, усиленно хлопала ресницами и наигранно

удивлялась такому позерству.

Таинственное заведение располагалось через несколько зданий от трактира и носило

странное название «Синий кафтан». Дверь открыла взору бесстрашных алкоголиков

тускло освещенную лестницу, ведущую куда-то вниз и влево. На стенах красовался

совершенно неожиданный для Цесы узор – многочисленные мужчины в синих халатах с

вензелями выстроились рядком и с загадочной улыбкой провожали посетителей к синей

двери. Ведьма удивленно взглянула на спокойного Аратима и напряженного Джога и

заподозрила неладное.

Очередная открытая дверь в конце коридора встретила их приглушенным светом,

запахом корицы и ванили и плавно льющейся музыкой какого-то струнного инструмента.

За маленькими столиками на уютных диванчиках сидели в основном мужчины слащавой

наружности и кидали заинтересованные взгляды на каждого вновь прибывшего. Джог

собирался было резко развернуться и уйти, но Аратим прытко схватил его за руку и

прошипел, видимо, что-то угрожающее, так что браво с угрюмым видом поплелся следом

за поверенным к стойке. Цеса шла чуть позади и с интересом осматривалась по сторонам,

замечая все больше и больше странных и интригующих деталей. Некоторые мужчины

держались за руки, другие улыбались своим собеседникам так же, как любимой девушке,

третьи и вовсе не стеснялись поцеловать соседа по столу в бородатую щеку. Одеты они

были очень ярко, ведьма даже сказала бы с претензией, у пары-тройки мужчин Цеса

заметила подведенные сурьмой глаза.

–Цеса, заплети волосы в пучок. – Аратим протягивал зазевавшейся ведьме ленту, его тон

не предполагал возражений. Девушка быстро убрала волосы, не задавая лишних вопросов,

и примостилась рядом с поверенным у стойки.

Аратим слушал, всматривался в незнакомые лица и крепко держал Джога за предплечье,

как будто тот мог в любой момент сорваться с места и пойти крошить всех

присутствующих. В конце концов, поверенный, судя по всему, уловил ту информацию,

которую искал, и мгновенно просветлел. В этот момент рыбка сорвалась: браво резко

развернулся к Аратиму и нарочито громко, так чтобы слышали все собравшиеся,

произнес:

–Тима, а тебе не кажется, что тут собрались одни пидорасы?! – Аратим с наигранным

удивлением оглядел зал, Цеса закрыла лицо руками, несколько бородатых мужчин

неодобрительно посмотрели на Джога. Ведьма, наконец, поняла странности в поведении

своих спутников, подавила нервный смешок и бросила укоризненный взгляд на Аратима,

невинно пожавшего в ответ плечами.

–Сколько нам здесь сидеть? – Цеса положила руку на плечо Аратима и аккуратно

вклинилась меду ним и Джогом, опасаясь какой-нибудь выходки со стороны последнего.

–Насколько хватит терпения этого молодого человека. – Улыбнулся поверенный,

поглядывая на Джога из-под локтя ведьмы.

–А здесь тоже что-то важное можно узнать? – не унималась Цеса, свободной рукой

усаживая подскочившего Джога обратно на стул.

–И не только узнать… – туманность данного высказывания насторожила ведьму, но

вдаваться в пространные расспросы ей вовсе не хотелось. Под её рукой колыхался весь

красный от негодования настоящий мужчина. Спустя еще пару стаканов сливовой водки,

Джог слегка успокоился, так что Цеса без опасений за чью-то жизнь смогла расслабиться

и не контролировать всплески его эмоций, убрав руку с плеча браво.

–Даже не знаю, благодарить тебя или нет…– пробурчал Джог, несомненно,

почувствовавший на себе воздействие Таланта Цесы. Аратим одобрительно кивнул, слегка

улыбнувшись, однако при этом сам выглядел напряженным. Ведьма чувствовала его

настроение, дикую смесь между желанием перебить их всех к чертям собачьим,

необходимостью добыть нужную информацию и еще чем-то очень важным для

поверенного, что было тщательно скрыто под защитой.

Холеный разносчик грациозно поставил на стойку перед Цесой бокал вина, одарил

обворожительной улыбкой Аратима и Джога, лица которых мгновенно изменились от

выражения «с алкоголем потянет» на «тошнотворно», и удалился, неприлично виляя

бедрами. Браво снова вскипел, поверенного пробила мелкая дрожь, но руки и мысли Цесы

были заняты, поэтому она пропустила тот важный момент, когда досада спутников

достигла своего апогея. И именно в эту минуту, как назло, какой-то нетрадиционный

мужчина оказался на пути поднимающегося со стула Джога…

–Можно поаккуратнее?! – возопил писклявым голоском прохожий, противно растягивая

гласные. Натянутая до предела струна лопнула…

Аратим с бешеной скоростью перехватил женоподобное существо, уложил его лицом на

стойку, заломив левую руку, а правую пригвоздив к столешнице. Джог поставил на щеку

бедолаги недопитый стакан сливовой водки, нагнулся и с самой мерзкой улыбкой, на

которую был способен, спросил:

–Я достаточно аккуратен?! – Цеса подавилась вином, наблюдая эту занимательную

картину, и ринулась оттаскивать агрессоров от жертвы модных веяний в области

самоопределения.

–Аратим, отпусти парня, что он, в самом деле, тебе сделал? – уговаривала ведьма,

вцепившись в руку специального поверенного. Его бешеный взгляд на секунду

остановился на лице Цесы, голубые глаза казались затуманенными, что заставило ведьму

отшатнуться. Джог продолжал с силой надавливать на стакан, умостившийся на щеке

несчастной жертвы двоих удавов, и девушка всерьез испугалась, что парень выйдет из

заведения со сломанной челюстью. Аккуратно сдвигая стакан в сторону, Цеса уговаривала

спутников послушать её и прекратить безобразия.

–Парни, да что я сделал-то… – подала голос пришпиленная к стойке подставка под

стакан. Цеса уже открыто оттаскивала Джога и Аратима от предмета их ненависти, тащила

его за плечи, приговаривая, чтобы он бежал отсюда куда подальше. Что не виноват он ни в

чем, кроме того, что предпочитает не те места для пристройки своего детородного органа.

Освободившийся от смертельной хватки паренек, несколько раз с опаской оглянувшись,

выбежал из зала и скрылся в неизвестном направлении. Аратим проследил еще за тремя

личностями, отправившимися по тому же маршруту, кинул на стойку несколько тестонов и

пошел следом за ними. Цеса схватила Джога за рукав и потащила на выход, всерьез

опасаясь, что оставшаяся часть посетителей резко обнаружат в себе мужские качества и

решат отплатить браво за поруганного сотоварища.

На улице было светло и многолюдно. Фонари ярко перемигивались, на мостовых

плясали тени посетителей заведений. Все двери были приветливо распахнуты, пахло чем-

то приторно сладким, вином и жареным мясом. Цеса моментально потерялась среди

такого скопления незнакомых зданий и людей, привстала на цыпочки и начала выискивать

в народном потоке Аратима. На этот раз Джог схватил её за рукав и потащил на другую

сторону улицы, потом во двор, налево, вниз по переулку и вынырнул вблизи уже знакомой

ведьме «Сказки». Спина специального поверенного мелькнула где-то справа, Джог бросил

короткое «Жди здесь!», и перебежками последовал за Аратимом.

Цеса покорно осталась стоять на месте в надежде, что Джог не потеряет дорогу назад. А

через несколько минут произошло нечто, чего Цеса никак не ожидала: трое вооруженных

мужчин внушительных размеров настоятельно посоветовали ей пройти вместе с ними, не

уточнив конечную цель и смысл путешествия.

–Надеюсь, она не стала сопротивляться… – Аратим лежал, закинув руки за голову, и

рассматривал побеленный потолок их с Джогом общей комнаты.

–Слабачка? Вряд ли. Она хоть и бунтарка, но все равно слабачка. – Дремотное состояние

браво очень сказывалось на его способности выражать свои мысли четко и ясно, поэтому

бурю своих ругательных откровений он выразил в нескольких емких фразах. Аратим

слегка покосился в сторону кровати Джога, не надеясь, впрочем, найти его в бодром

состоянии духа. Браво имел очень полезное для бойца свойство – каждую относительно

спокойную минуту использовать для сна или отдыха, потому как не знал точно, что

ожидает его в следующий час. Он засыпал практически мгновенно и также быстро

просыпался в случае опасности или просто по звонку биологического будильника. Аратим

уже привык к этой интересной особенности, поэтому перевел взгляд обратно на потолок и

надолго задумался.

Глава 11.

Светлые кудрявые волосы. Огромная редкость в этих краях. Эта невольница должна

была стать настоящим трофеем, украшением, путеводной звездой, которая бы темными

глубокими ночами одаривала своим волшебным светом покои Его Высочества. В этих

ярких голубых глазах колыхалось море, спокойное, теплое, дарящее наслаждение,

манящее окунуться в мягкую пену волн. Она смотрела слегка испуганно, вопрошающе и с

надеждой, как будто умоляя не делать ей больно, пощадить, пожалеть, избавить от

страданий и вечных скитаний, приютить и подарить ей дом, о котором она всегда мечтала.

Её рост. Она была выше остальных почти на целую голову. Высокая и стройная, сравнима

только с изящным станом молодого анчара. Её руки навевали мысли о нежных объятьях, а

изгибы тела напоминали струящийся шелк. Этот голос невозможно было забыть.

Струящийся, звенящий, похожий на бег горного ручья, заставляющий не просто слушать,

но прислушиваться, внимать. Он был похож на голос матери, звучащий из детства,

погружающий в волшебный мир сказок и легенд, тихий и интригующий, усыпляющий,

оставляющий едва уловимый след от поцелуя на макушке спящего младенца. Яркие платья

делали её похожей на цветок. Она распускалась ранним утром, благоухала, купалась в

лучах, сверкая бликами белокурых лепестков, привлекая всеобщее внимание, вызывая

восхищение, как цветущая пустынная роза. Сон приходил к ней поздно ночью, когда

Господин был удовлетворен и обласкан, а она могла свернуться клубочком под пестрым

покрывалом, прячась от ночного холода, такого странного и неожиданного после жаркого

дня. Она манила к себе, как свет ночного фонаря притягивает мотыльков. И точно так же,

как горят бархатистые крылышки и мохнатые лапки, в огне своего обожания полыхали

потом все, кто смел ей довериться.

Принцесса. Любимая жена Его Высочества, ради которой он отказался от всех

остальных, пошел вопреки воле отца, оказался последним в очереди на престол. С её

красотой смогла сравниться только её жестокость. Криками и стонами наполнилась

главная площадь Асаха: по колам, смазанным маслом, с проклятьями и посулами сползали

тела всей королевской семьи. Летели обвинения, лживые обещания, стрелы, копья и

головы. Улицы окрасились кровью. Украшением дворца стали головы, насаженные на

заостренные палки, на белых стенах появился причудливый узор из красных капель и

брызг. На обочинах главных дорог красовались аккуратно уложенные трупы, гнившие в

два раза быстрее на беростанской жаре. Город наполнился вонью, гнилью, кровью и

страхом, подкрепленным лютой ненавистью. Малейшая ошибка могла привести к

наказанию или смерти. Один провинившийся становился причиной казни всей семьи,

отряда или другой группы, к которой он причислялся. Мгновенное и беспрекословное

исполнение любого приказа стало источником выживания и валютой – за это давали

разрешение получить необходимый набор еды. Публичные удары палкой или плетью

стали постоянным напоминанием о власти, внушали страх и повиновение, заставляли

бояться боли и остерегали от неверного шага. Колы, смазанные маслом и пропитанные

кровью, с остатками внутренних органов, возвышались в центре главной площади и

питали людские опасения. Постоянный страх, голод вкупе с необходимостью следить за

каждым шагом своих друзей и родственников, чтобы избежать наказания, превратили

население страны в бездушную массу, жившую ради удовлетворения тиранической

сущности своей Принцессы.

Когда вся королевская семья, их советники и приближенные были мертвы, а остальные

завербованы и призваны в услужение Принцессе, было приказано отмыть и перекрасить

улицы и, наконец, убрать трупы. Надо ли говорить, что это пожелание было исполнено

беспрекословно и в кратчайшие сроки, и даже несогласные после публичных казней

признали бывшую невольницу своей Принцессой и возвели на трон. Алая лента, как

символ безграничного повиновения, рожденного кровью, взвилась над дворцом Асаха,

знаменуя начало правления Принцессы Арно.

Теплая безветренная звездная ночь в компании трех незнакомцев мужского пола

подготовила для Цесы массу новых удивительных впечатлений. Недолгий подъем в гору

открыл взгляду ведьмы приветливо распахнутые ворота во внутренний двор замка

Принцессы Арно. Один из провожатых некрепко стиснул предплечье Цесы и аккуратно

направил её немного правее, в обход накрытых к ужину столов, туда, где располагалось

ложе хозяйки бала. Цеса со смесью удивления и отвращения смотрела по сторонам,

чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, точно так же, как когда-то на представлении

цирка уродов.

Внутренний двор пестрел яркими вызывающими костюмами, а также их отсутствием,

косметикой на лицах мужчин и женщин, непонятными предметами для незнакомых

ведьме игрищ. На столах в качестве подставок для еды лежали обнаженные девушки, на

различных частях тела которых покоились фрукты, ягоды, подносы с мясом и сыром. На

роскошно уложенных кудрявых волосах стояли приспособления для курения ароматного

табака. Некоторые гости расположились на мягких бордовых кушетках, другие более

скромно занимали кресла, пуфы и стулья. В центре п-образной композиции из столов

вокруг открытого огня, где на вертеле поджаривалась тушка барана, танцевали

полуобнаженные женщины, на которых, впрочем, мало кто обращал внимание, поскольку

каждый был занят своим делом. На некоторых ложах можно было увидеть странные

хитросплетения человеческих тел, на других мужчины, не стесняясь, целовали друг друга,

в тени раскидистых деревьев читались очертания стоящих на коленях женщин. Каждый