Текст книги "Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата"

В начале девяностых мы всей семьёй отправились туристами в Китай. Я давно мечтал побывать в этой стране, а стоимость поездки была очень привлекательна. Точно помню – сто пятьдесят долларов на человека с перелётом и недельным проживанием в пятизвёздочной гостинице, включая завтрак и обед. Сегодня это кажется фантастикой.

* * *

Мой огромный интерес к Поднебесной был вызван некоторыми из классических китайских романов, прочитанных ещё в молодости.

«Троецарствие» – о событиях времён II–III веков, когда империя Хань распалась на три государства: Вэй, Шу и У. Одним из моих любимых героев навсегда остался Чжугэ Лян – самый мудрый человек в истории Китая, хотя когда он стал главным стратегом у Лю Бэя (основателя царства Шу), то ему было всего двадцать шесть лет (в 207 году нашей эры). Это означает, что мудрость присуща человеку имманентно от рождения и совсем не обязательно приходит с годами. Миф о мудрой старости насаждается исключительно стариками, которые в большинстве своём как были в молодости дураками, так и остаются ими пожизненно.

«Речные заводи» – уникально сконструированный роман XIV века. Ровно в середине каждой главы читатель, который следует за главным героем, встречает другого героя, за которым будет следовать до середины следующей главы, где встретит нового героя, и так далее до последней главы, где все герои встречаются вместе.

«Путешествие на Запад» – приключенческий роман конца XVI века, главным героем которого является царь обезьян Сунь Укун – «Великий Мудрец, Равный Небу».

«Цветы сливы в золотой вазе» – эротический, а местами откровенно порнографический роман начала XVII века. Главный герой непрерывно занимается разнообразным до удивления сексом со своими шестью жёнами, наложницами, жёнами слуг, проститутками – и вообще, «всем, что движется». Главная идея китайского секса – наслаждение для всех органов чувств, а это требует определённой фантазии.

До «Сна в красном тереме» я не добрался, а о современной китайской литературе напишу в другой раз.

* * *

Итак, летим в Китай всей семьёй, вчетвером. В нашей группе примерно из тридцати-сорока человек собственно туристами оказались только мы, остальные летели в Китай за товаром. Их называли «челноками», поскольку они, как челноки, сновали непрерывно туда-сюда. Покупали товар, сдавали его рыночным торговцам и летели обратно за новой партией барахла. Важный фактор: билет «Аэрофлота» стоил очень дёшево – это был пережиток советских лет, а перевес багажа – очень дорого. В результате получалось, что тур в Китай с проживанием и питанием был дешевле, чем перевес багажа в двадцать пять килограммов. Потому многие торговцы нанимали «челноков», которым платили, чтобы они просто летали туда-сюда и привозили товар.

Наша страна насыщалась товаром после десятков лет тотального дефицита. Рынок России в то время был поистине бездонным.

В самолёте все курили на протяжении восьми часов полёта. Некоторые, судя по запаху, курили ганджубас. Уже через пару часов после взлёта мы сидели в плотном смоге. От едкого дыма слезились глаза. Было жалко детей. В середине полёта принесли обед: треть куриного крылышка и чайную ложку гречневой каши. Не преувеличиваю. Рядом со мной пустовало место, я сказал стюардессе, что мой сосед отошёл в туалет, и благодаря такой хитрости съел ещё одну жалкую порцию. Однако бдительная стюардесса следила за мной и, обнаружив обман, поступила весьма нелюбезно. Она встала рядом и, показывая на меня пальцем, закричала на весь салон:

– Этот человек съел мою порцию. Я осталась без обеда. Теперь я буду голодной. Посмотрите на этого бессовестного.

Я пришёл в полное изумление, но тут же вскочил во весь рост и заорал на весь салон:

– Товарищи, караул, нас обворовывают! Не бывает порций по трети куриного крылышка. Эта бессовестная попрёт домой полные сумки продуктов, которые украла у нас. А ну-ка, принесите накладные, мы посмотрим, какой должен быть выход продуктов в каждой порции для каждого пассажира вашего чёртова «Аэрофлота».

Больше эта стюардесса не появлялась. Наверное, лихорадочно пожирала наворованные продукты, сидя в туалете. Я, конечно, не раз громогласно напоминал другим стюардессам, что жду документы, но тщетно.

Пекинский аэропорт встретил нас потной духотой. В тот год случилась уникальная жара и влажность. Нас привезли в отель, и в последующие дни мы встречали народ из нашей группы только за завтраком и обедом.

* * *

Обедали мы в ресторане, который располагался через торговую площадь от нашего отеля. Когда мы шли после обеда в отель, пересекая площадь, то всегда останавливались у лавочки моего «приятеля». Тот, ни слова не говоря, вытаскивал наружу складную лестницу, я взбирался на неё и оказывался над толпой. Вся площадь простиралась подо мной как на ладони. Я поднимал руку по-ленински и кричал:

– Однажды! – вокруг меня сразу начинал собираться народ. Я продолжал: – В студёную зимнюю пору. Я из лесу вышел; был сильный мороз…

Сейчас могу с уверенностью сказать, что никогда в жизни я не имел такой огромной, внимательной и благодарной аудитории, как на той площади в Пекине. Огромная толпа китайцев слушала меня, затаив дыхание, разумеется, не понимая ни одного слова. Китайский народ любопытен чрезвычайно. Закончив читать стихотворение, я спускался с лестницы, и мы спокойно шли в отель. Моя семья стоически воспринимала этот ежедневный ритуал. Привыкли.

Замечу, что тогда, на заре туристической деятельности, участие в экскурсионной программе было обязательным. Ежедневно с утра нашу группу ждал экскурсионный автобус. Первый день все «туристы» страшно ругались, что надо в десятый раз ехать в «тупой храм», но уже на второй день автобус был «коррумпирован» и отправлялся только на рынки Пекина.

Мы самостоятельно осмотрели все достопримечательности Пекина, включая мавзолей Мао, благо иностранцев туда пропускали без очереди. Везде брали экскурсоводов. Великая китайская стена нас поразила. Но самое большое впечатление произвёл на нас пейзаж в Летнем дворце императора. Невероятной красоты пейзаж, простирающийся до горизонта, оказался творением рук человеческих. Императору создали красивый пейзаж для услаждения взора. Искусственный пейзаж до горизонта – где такое увидишь?

Конечно, мы посетили рынки Пекина: Жемчужный, Шёлковый и др. В универмаге «Дружба» купили сервиз. Об этом сервизе я ещё напишу.

* * *

У нас был реальный шанс лишиться всех средств уже на второй день нашего пребывания в Пекине. Все наши деньги – пару тысяч долларов, я носил в плоской сумке, которую надевал под рубаху. Когда мы уходили на завтрак, я прятал эту сумку под подушку. Легко представить нашу панику, когда, вернувшись с завтрака, мы обнаружили, что старательная горничная успела сменить постельное бельё. Разумеется, моя сумка с деньгами исчезла.

Я в истерике набросился на бедную китайскую девушку, которая долго не могла понять, что мне от неё надо. Наконец, каким-то чудом она поняла и привела меня в подвал, где в маленьком помещении скапливалось грязное бельё со всех номеров отеля. В потолке зияло огромное отверстие, из которого белыми хлопьями сыпались простыни и наволочки. Я стал перекидывать бельё из центра к стенам с яростью и отчаянием. Не знаю, как долго это продолжалось, но, когда я уже совсем загрустил, я вдруг увидел свою сумочку. Я схватил её, подошёл к китаянке, которая всё это время с ужасом наблюдала за мной, открыл сумку и показал ей пачку долларов. Горничная из жёлтой стала белой – только тогда она поняла, какая радужная перспектива её ожидала. Это был её просчёт. И мне урок. Я уяснил тогда, что с наличными (как и с любимыми) – не расставайтесь и каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг…

* * *

Когда настала пора отправляться домой, мы стали свидетелями незабываемых событий, которые я просто обязан описать.

Утром наша группа собралась в вестибюле отеля для посадки в автобус. Напоминаю: на улице была страшная жара много за сорок и сильная влажность. Только моя семья была в майках. Остальные товарищи нарядились сразу в несколько пуховых пальто: они натягивали их друг на друга. Из карманов этих пуховиков торчали кроссовки. Обычный человек надевал три пуховика, но были рекордсмены, которые умудрялись натянуть и шесть. Затем эти чудовищные колобки, обливаясь потом, отправились к автобусу.

Смысл такого «карнавала» был ясен: карго стоило денег, каждый дополнительный килограмм веса багажа тоже оплачивался, а вес пассажира по умолчанию был не лимитирован.

С трудом разместились в автобусе и поехали. Аэропорт встретил нас адской атмосферой – кондиционеры внутри здания не справлялись с работой и духота стояла инфернальная. Выяснилось, что теперь нашим попутчикам предстояла самая сложная часть всего предприятия – добраться до салона самолёта.

Первым препятствием была регистрация на рейс и сдача багажа. Ребята бились за каждый килограмм, за каждую клетчатую сумку с товаром. Крик и стон стояли жуткие. Это была настоящая война с «Аэрофлотом».

Запомнился парень, который обошёл стойку регистрации сзади и кинул на ленту транспортёра свой тюк. Он хотел таким образом бесплатно доставить свой багаж в Москву. Без опознавательных наклеек. Его товарищи закричали ему, что он совершает чудовищную ошибку, тем более что его тюк оказался на ленте, которая тащила багаж на рейс не в Москву, а чёрт знает куда. На наших глазах этот парень совершил настоящий подвиг – он бросился плашмя на ленту транспортёра и исчез в тёмном чреве аэропорта. Как сложилась дальнейшая судьба этого героя, нам не удалось узнать – все эти колобки были на одно лицо и их невозможно было идентифицировать.

Вторым препятствием оказалась посадка в самолёт. Представитель «Аэрофлота», которого звали Малик, вышел к народу и сказал, что не пропустит никого в трёх и более пуховиках с карманами, набитыми обувью. Раздались крики: «Малик, но холодно же» – под всеобщий хохот. Малик был непреклонен, он уверял, что перегрузка самолёта приведёт к катастрофе. И тут выступил слепой. Это был настоящий слепой, мы заметили его ещё по дороге в Пекин и были тронуты заботой товарищей о своём несчастном друге.

– Малик, дай пройти слепому, – вдруг заорал высокий худой слепец.

– А тебя, слепой, я хорошо запомнил, – отвечал Малик. – Я пропускал тебя трижды за последнее время из сострадания, но, думаю, хватит. Ты нагло пользуешься моей добротой. Сколько ты напялил на себя? Хочешь, чтобы самолёт разбился?

– Где этот Малик? – вдруг страшно закричал слепой. – Подведите меня к нему и нож, дайте нож. Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам? Подведите, подведите меня к нему, я хочу видеть этого человека…

Через мгновение слепой оказался напротив Малика, а в поднятой руке слепого неожиданно блеснул нож. Все заорали, Малик засвистел в свисток и прыгнул в сторону, толпа закрутилась, заплакала моя дочь, но группе ребят всё-таки удалось прорваться в кабину самолёта. Мгновенно появились китайские полицейские. Их командир, видимо, знал русский, поскольку Малик стал что-то ему говорить, указывая на слепого.

– Он врёт, – закричал слепой. – Какой нож у слепого? Как не стыдно возводить напраслину на калеку. Где свидетели?..

Толпа вокруг слепого орала, что Малик вымогал у них деньги за проход в кабину самолёта, а у бедного слепого никакого ножа не было и не могло быть. Но полицейские поверили Малику и слепого увели.

Две женщины – мать и дочь – перешли кордон в лице Малика так: сначала прошла дочь с небольшой сумкой, а затем, пока народ ругался с этим Цербером, мать тихонько подносила свои баулы к условной границе, а дочь быстро перетаскивала их на другую сторону, выжидая моменты, когда Малик отвлекался. В конце этой контрабандной операции мать гордо прошла с последней сумкой.

Потом и моей семье удалось прорваться, хотя Малик пытался заставить нас сдать ручную кладь – а это был драгоценный сервиз – в багаж. Как прорывались остальные, мы уже не видели, но самолёт вскоре заполнился, и мы взлетели. Слепого в салоне не оказалось, и судьба его мне неизвестна.

Да, работа «челнока» требовала богатырского здоровья и змеиной хитрости. Нелегко доставались им деньги. А кому легко?

Начало девяностых. Звонит мне очень достойный и в высшей степени порядочный человек – Мария Яковлевна – с вопросом, интересует ли меня Шагал. Кто-то из знакомых продаёт графическую работу этого художника. Называется «Проповедник». Сейчас я быстро нашёл её в интернете, а тогда такого слова, «интернет», никто не знал.

Отвечаю, что может быть интересно, если цена устроит. Продавцы хотели достаточно много: рисунок Шагала оценили примерно в стоимость трёх автомобилей «жигули». Если не считать недвижимости, то автомобиль был, наверное, в те годы самой дорогой вещью в стране. Предварительно соглашаюсь с ценой. Продавец назначает мне встречу непосредственно у Пушкинского музея. Только там сидят эксперты по западноевропейскому искусству. Разумеется, договариваемся на день, когда экспертиза работает и принимает посетителей.

Встречаемся в означенные день и время. Продавцов двое. Главный представляется как Жора. У него в руках большая картонная папка с рисунком Шагала. Поднимаемся по лестнице в отдел экспертизы. Посетителей никого, принимают нас сразу. Сидят три женщины и смотрят на нас подозрительно и настороженно. Жора открывает папку, и кто-то из экспертов восклицает:

– Этот рисунок Шагала принадлежит Григорьеву. Я очень хорошо его знаю. Вы не возражаете, если я позвоню ему в Ленинград?

Жора не возражал. Женщина позвонила и выяснила, что картина была продана. Всё в порядке. Эксперты подтвердили подлинность работы Шагала, и мы с Жорой спустились к моему автомобилю. Я открыл багажник и попросил положить туда папку с Шагалом. Однако Жора категорически отказался. Он объяснил, что папка ему очень дорога как память о предках и он не может с ней расстаться. После чего он открыл папку и предложил мне забрать картину. И тут у меня непроизвольно вырвалось:

– Но это не та картина!

Жора вполне искренне удивился:

– Ты что? Что значит не та? Ты нормальный вообще? Я на твоих глазах показывал эту картинку только что экспертам, потом ты видел, как я положил её в эту папку и вот я тебе её предлагаю. Ещё раз к экспертам идти? Что ты хочешь, объясни?

Я смотрел на картину: вроде те же грязные разводы по углам листа, те же точки, насиженные мухами, – всё то же, но, кажется, что-то не так. Я засомневался, но потом решил, что, видимо, ошибаюсь, и поверил Жоре, а не своей интуиции и своим глазам. Отдал деньги.

Когда позже я захотел продать «Проповедника» Шагала, то экспертиза не подтвердила подлинность этой работы. Она оказалась подделкой. Я стал жертвой «подменки». В папке было два отделения: в одном лежала подлинная работа, в другом – подделка. Жора показал экспертной комиссии оригинал, а мне показал и продал подделку. Вот почему он не хотел расставаться с папкой.

Найти Жору я не смог – те люди, которые его рекомендовали, как оказалось, были с ним знакомы поверхностно. В сговоре с Жорой упрекнуть их было совершенно невозможно, поскольку много лет и до и после этого случая я никогда не имел ни малейшего повода усомниться в их честности и порядочности.

Почему я вспомнил этот эпизод с работой Шагала? Во-первых, это был мне урок, что надо больше доверять своим глазам и чутью, а не словам случайных продавцов. Во-вторых, я понял, что слишком не уверен в себе и надо меняться в лучшую сторону. И в-третьих, я ещё раз убедился в старой истине: обмануть можно любого – никогда нельзя зарекаться от роли лоха, которого развели на мякине.

За многие годы моей деятельности меня много раз пытались обмануть: не скрою – иногда это получалось, но, к счастью, довольно редко. Этот случай запомнился мне как исключительно обидный: ведь я увидел «подменку», мог бы и не покупать, но купил и попал, как последний дурак. Очень обидно.

Позже эту картину, не как оригинал, а как подделку под Шагала, я обменял у Миши Скупщика на какую-то вещь. Разумеется, подделка была оценена в разы дешевле оригинала. Куда тот её дел, я не в курсе. Но у Миши были в приятелях серьёзные эксперты: за деньги атрибутировали и не такие работы.

* * *

А художник Марк Захарович Шагал, на мой взгляд, переоценен. Он практически всю свою долгую жизнь занимался плагиатом. Кого он копировал? Самого себя, конечно. Поймав в молодости свой неповторимый яркий стиль, он всю оставшую ся жизнь тупо перепевал самого себя на разные лады. Шагал совершенно никак не развивался как художник, как творец. Полная противоположность, например, Пикассо, который не боялся пробовать все возможные стили, манеры, формы… Ну и немаловажную роль в завышенной оценке творчества Шагала сыграла, разумеется, международная еврейская диаспора. Даже потолок в парижской опере позволили испортить этому однообразному до оскомины плагиатору самого себя.

В начале девяностых мои приятели открыли казино и устраивали там по пятницам концерты для привлечения публики. За концертом следовал фуршет. Постоянным посетителем бесплатных фуршетов и тусовок (по всей Москве) был художник Николай С. Импозантный мужчина в неизменном чёрном френче привлекал общее внимание, несмотря на налёт некой бомжеватости и провинциальности. Художник заискивающе и подобострастно дарил окружающим буклеты, открытки и прочие бумажки с репродукциями своих работ.

Однажды Николай пришёл с бутылками водки, на этикетках которых значилась его фамилия и физиономия. Правда, водку он не дарил, только показывал. Видимо, лучше было её не пробовать. Простой, но мощный пиар-ход: взял пару пустых бутылок, налил воды и наклеил чёрно-белые ксероксные этикетки со своей фамилией и рожей. Потом показываешь, скромно поясняя, что все заводы Москвы начали выпускать водку с твоим именем. Напомню: девяностые годы. Частью богатый, но пока ещё доверчивый народ.

* * *

Николай С. частенько появлялся со своим другом – человеком маленького роста в кислотно-зелёном пиджаке. Это был знаменитый колдун Юрий Лонго. Юра, внезапно умерший молодым в 2006 году, запомнился мне очень ярким чудодеем. Уверен, что человек, который работал официантом вагона-ресторана в поезде дальнего следования, всегда немного «колдун». Однажды мы стояли рядом и смотрели, как крутится барабан с парой сотен билетов. Разыгрывались какие-то призы.

– Сейчас выиграет номер четыре, – с улыбкой сказал Юра. Так и случилось.

– Как ты угадал? – поразился я.

– А сейчас выпадет сто тринадцать, – продолжал он угадывать. И опять попал.

– Но как? – я был абсолютно потрясён.

– Ну я же колдун, – скромно улыбнулся Юра.

Позже мои приятели, владельцы казино, с презрением отвергли моё предположение о «постановке». Цена призов была слишком ничтожна. Этим точным пророчествам Юрия Лонго я – архискептик так и не нашёл здравого объяснения по сей день.

Именно Юрий Лонго научил Николая С. назваться «Ника С.», что сразу выделило бедного художника из общей массы обычных Николаев.

* * *

Гениальный колдун Юра научил новоиспечённого Нику, как стать богатым художником. Неважно каким, главное – богатым. Итак, технология, которую колдун, по его словам, вычитал у О. Генри. По этой инструкции практически любой человек может стать богатым художником, совсем не умея рисовать.

Первый этап: надо взять фотографии нескольких суперзнаменитых людей и с этих фоток написать их портреты, желательно маслом на холсте. Любой пэтэушник (например, выпускник Ростовского художественного училища, как Ника), даже троечник, может легко это сделать с гарантией портретного сходства. Это не фокус, а ремесло, которому легко научиться при желании.

Любое ремесло в какой-то степени доступно всякому. У нас вся страна поёт и пляшет, а научиться рисовать ещё легче. Посмотрите, сколько предложений в интернете от копиистов и портретистов. А чем уличные художники хуже уличных музыкантов? Напомню, что в СССР было великолепное образование. Любого балбеса и бездаря ремеслу могли научить. Педагогические методики были отличные.

Второй этап: готовый портрет, например, английской королевы надо отправить почтой прямо ей, родимой, в её главную резиденцию – в Букингемский дворец в Вестминстере. Адресок найти – не проблема. Почтой, что не дорого. И ждать ответа. Они, англичане, люди, как известно, вежливые и потому обязательно пришлют тебе ответное письмо: «Спасибо, дескать, Ника С. за портрет» и так далее. Точно таким же макаром отправить портреты президенту США, президенту России (это самое важное!) и всяким там Софи Лоренам и Аллам Пугачёвым. Пусть не все они, но многие пришлют ответные благодарственные писульки-цидульки. Так у них, у культурных людей, принято.

Третий этап: тут надо потратиться немного больше, чем на первых двух этапах, но не вложишь денег – не заработаешь. Издаётся именной альбом с репродукциями этих картин-портретов. Под каждой картинкой подпись, например: «Портрет английской королевы. Хранится в личном собрании английской королевы. Висит в портретной галерее английских королей Букингемского дворца. Зал Плантагенетов». Или: «Портрет Софи Лорен. Хранится в личном собрании Софи Лорен на её вилле Кастелли Романи. Зал Леонардо». И так далее. Деталей побольше. Дьявол, как известно, там.

Четвёртый этап: этот альбом демонстрируется потенциальным заказчикам. Крайне важно комментировать картинки из альбома в правильном духе. Кто является потенциальным заказчиком портрета у Ники С. последние четверть века в России? Это вороватый чиновник или криминальный бизнесмен, то есть реальный лох. Не все богачи лохи, разумеется, но в нашей стране – подавляющее большинство. Воровать особого ума не надо. Образование у них на соответствующем уровне. О художниках, кроме Шишкина, Айвазовского и Репина, не слышали. Да и тех знают по обложке «Родной речи» для первого класса советской школы.

Вот этим лохам и надо тыкать в морду альбомчик с портретом английской королевы. Особо недоверчивым можно и настоящее благодарственное письмо из королевской канцелярии живьём показать. Оно, конечно, в альбомчике пропечатано, но кто кому на слово верит? Потом между делом рассказать о приёме в Букингемском дворце, как королева плакала от счастья, увидев Нику С., как кидалась ему на шею с поцелуями и так далее. Объяснить надо клиенту, что он ничем не хуже королевы, значит, должен иметь в своём доме на Рублёвке портрет, написанный исключительно Никой С. О том, что художник никогда и в глаза не видел английскую королеву (равно как и других, чьи портреты писал), надо надеяться, клиент никогда не узнает.

Пятый этап: закупка орденов, медалей, чинов и званий, международных премий и гран-при. Про дешевизну орденов и медалей уже много написано, а для экономии денег международные премии можно самому утверждать – хоть каждый день по пачке, а потом самому себе же с помпой и вручать.

Очень важно создать грамотно свой официальный сайт. Зашёл недавно на официальный сайт Ники С., где узнал, что «за многие годы лишь один российский живописец смог добиться всемирного признания… запись в Мировой книге знаний о вхождении… в сотню лучших художников ХХ-XXI веков является мизерным дополнением к карьерному успеху российского живописца, спокойно работающего в различных жанрах…» и прочая и прочая… Но поразительно, «Яндекс» не дал ни одной ссылки на запрос «Мировая книга знаний». Что касается «различных жанров», в которых Ника С. «спокойно» работает, то можно смело утверждать, что никогда, ни в какие времена и ни у каких народов ещё не было художника, который бы работал практически во всех мыслимых и немыслимых жанрах. Первый и пока единственный – это Ника С. Кстати, он ещё и десяток собственных направлений в искусстве создал. Потому, видимо, и «спокойно работает». На том же сайте мы читаем, что «заказать и купить картину мастера не составит особого труда. Упрощённая система приёма заказов и выполнение работ с помощью фотографий…». Конечно, пока есть заказчики, чего сильно уж беспокоиться.

* * *

В дополнение пара реальных историй о Нике С.

Эту историю рассказал в большой компании, где случайно оказался и я, известный певец и лидер популярной рок-группы. Вкратце: «Звонит мне как-то художник Ника С. и говорит, что нашло на него вдохновение и он написал мой портрет. А теперь очень хочет приехать ко мне домой и подарить этот гениальный портрет. Откуда адресок узнал – непонятно. Отвечаю, что портрет мне не нужен, и прошу его больше никогда мне не звонить. Вроде бы инцидент исчерпан. Но нет. Через несколько дней выхожу из дома, а он меня уже у ворот ждёт. И портрет, упакованный в плотную бумагу, мне суёт. Подарок как любимому певцу. Ну нельзя же человека обижать, взял я портрет. Забросил его сразу на чердак не распаковывая. Там он и валяется. Я портрета этого никогда не видел и видеть не хочу. А вы, друзья, если встретите когда-нибудь в его альбоме мой портрет, то помните – я Нике не только не позировал, но и толком с ним не знаком».

А вот история о ликвидности творений Ники С.

В течение многих лет в Москве, в ЦДХ, дважды в год проходил Российский антикварный салон. На открытии салона собиралась обычная тусовка заинтересованных лиц. Как-то в конце второго десятилетия нового века на открытии очередного салона я был удивлён, увидев у одного из моих знакомых галеристов огромный портрет певицы Кристины Орбакайте. Внизу на табличке значилось, что автор – художник Ника С. Я поинтересовался у знакомого, почему он продаёт совершенно не соответствующий месту товар. Это же не антиквариат. Галерист поведал мне историю, как он хотел купить по случаю некий набор антикварных предметов. Но продавец настаивал, что продаёт только целиком всю свою кучку барахла. К этой куче было прицеплено «паровозиком» и творение Ники С. Пришлось купить.

– Сегодня на открытии салона должна быть сама Алла Пугачёва, – сообщил он мне вздыхая. – Вот я и вывесил картину на самое видное место.

Вдруг глаза его загорелись.

– Господь услышал мои молитвы, – зашептал он.

Я оглянулся. Невероятно, но к нам царственной поступью приближалась сама Алла Борисовна, не сводя с портрета глаз. Далее привожу сцену дословно.

– Почём дочурка?

– Алла Борисовна, – затараторил окрылённый продавец. – Знаю точно, что ваша дочь Кристина платила пятьдесят тысяч долларов за этот портрет. Мне он достался по случаю и очень дорого. Только из уважения к вам, будучи вашим самым пламенным фанатом и поклонником, прошу всего десять тысяч.

Алла Борисовна улыбнулась:

– Штучку хочешь?

Неважно, как закончилась эта история, важно, что никогда, ни на одном из серьёзных аукционов не было продано ни одной картины Ники С. Потому что они абсолютно неликвидны. Независимо от жанра. Никто не может продать работы Ники С., кроме него самого, разумеется.

Недавно я был на юбилее одной фирмы. Хозяин фирмы на свой юбилей пригласил Нику С. Тот притащил с собой свои картины и стал их тут же продавать. Мне очень понравилась работа, на которой был изображён замок «Ласточкино гнездо» в Крыму. А в небе над «гнездом» сияло вместо солнца огромное лицо нашего дорогого и любимого президента. Очень миленькая картинка, а главное, политически грамотная.

Потом Ника С. высокомерно вещал горстке поклонниц, что президент для него светит ярче тысячи солнц, а затем шептал нам, скабрезно улыбаясь:

– Как я стебанулся? Вы поняли, с какой тонкой иронией я высмеял этого царька, давно живущего на небе в облаках?

Может, дело в сегодняшнем состоянии нашей страны? Процветают только мошенники? Псевдохудожники, псевдопевцы, псевдоразведчики, псевдобизнесмены, псевдоминистры и даже псевдо…