Текст книги "Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата"

Легенда гласит, что после разрушения Титом храма в Иерусалиме в 70 году и начала еврейского рассеяния по всему миру состоялось тайное собрание еврейских мудрецов.

На повестке дня стоял главный вопрос: как предотвратить ассимиляцию избранного народа? Рассеяние народа всегда ведёт к его ассимиляции и постепенному исчезновению. Это закономерный и неизбежный процесс.

Есть «цыганский путь» – абсолютно изолированная жизнь, никакой интеграции с другими народами.

Евреи не могли и не хотели жить в изоляции. Как же сохранить национальную идентичность, будучи интегрированным в жизнь страны обитания?

Тайное собрание еврейских мудрецов решило, что единственным средством, которое могло бы предотвратить ассимиляцию евреев, является антисемитизм. Искусственно насаждаемая враждебность и неприязнь к евреям, даже ведущая к их дискриминации, позволит сплотить и консолидировать избранный народ.

Приток новой крови, необходимый для предотвращения вырождения, происходит неизбежно при жизни в интеграции с другими народами.

При этом идёт постепенно и обратный процесс «объевреивания» других этнических групп путём внедрения в их генетический код гена judentum. Например, сегодня практически нет поляков без еврейской крови.

Знамя антисемитизма подхватывают и гордо несут товарищи, которые стараются скрыть своё еврейское происхождение. Это избавляет декларированных евреев заниматься столь щекотливым делом.

Антисемитизм оказался величайшим благом для евреев. Не было больше в мировой истории ни одного случая, когда народ, составляющий доли процента от коренного народа, сохранил бы свою национальную самоидентификацию на протяжении сотен лет совместного проживания.

В стране, где я прожил всю жизнь, мне приходилось убеждаться в благе антисемитизма не раз. Что касается людей без примеси еврейской крови: настоящих русских, татар, украинцев и прочее, то их, как правило, вообще не интересует «еврейский вопрос». Хватает проблем и так.

Зато для людей с еврейской кровью этот вопрос становится магистральной idee fxe всей их жизни.

Кстати, настоящий антисемитизм – это интернационализм.

Закончу традиционно – древним еврейским анекдотом.

Встречаются два еврея.

– Мойша, что я слышал? Ты читаешь антисемитскую литературу? Зачем тебе это сдалось?

– Ой, Сёма! Почитал я нашу еврейскую литературу. Сплошной депресняк: нас все гнали, убивали, мучили, резали, устраивали Шоа и Холокост. Тошно, аж жуть.

А почитал антисемитскую литературу – и что ты думаешь? Мы, оказывается, правим миром, мы всем заправляем, мы самые богатые, всех расставляем на важные посты, всех купили. Сплошной позитив!

Глава 2. Об авторитетах

У всех нас есть авторитеты, которым мы доверяем. В юности главными авторитетами служат родители, потом учителя, иногда пацаны из старших классов, затем кто-то из друзей, которых зачастую заменяет жена, возможно, священник, нередко мудрецы прошлого, наконец, крупные учёные и власть предержащая. Но всегда кто-то есть.

Простая логика подсказывает, что для манипуляции общественным сознанием властям необходимо создавать лжеавторитеты. Другими словами, авторитетом может и должен стать только ангажированный властью товарищ. Или продажная сволочь, можно и так сказать.

* * *

Деятели наук. Наука, разумеется, вне политики. Научные формулы объективны. Учёный – это человек с независимым суждением. Настоящий авторитет? Вот тут и ловятся самые умные и образованные. Пути-дороги, по которым люди достигают вершин своих карьерных лестниц, как правило, однообразны. И нередко академиком, доктором наук, профессором становится… карьерист, интриган, ловкий аферист, жулик и проходимец. Такова жизнь. Остап Бендер мог бы добиться успехов в любой области, не только в шахматах или розыске предметов антиквариата.

Разумеется, не все признанные авторитеты в различных областях науки и техники являются остапами бендерами. Но, увы, большинство и, скорее всего, все, кто стоит на самом верху карьерной лестницы – она же пищевая цепочка. Известно, что хищники, лишённые эмпатии, морали и этики, могут добиться многого в обществе добрых и совестливых людей.

Положа руку на сердце, ответь быстро, читатель: ты бы позволил, чтобы тебе делал серьёзную медицинскую операцию знаменитый академик? Пусть даже ещё не старый. Твой разум от этой мысли не конфликтует с интуицией? Твой инстинкт самосохранения не поёжился?

Деятели лженаук. Что это значит? Лженаука – это наука, которая строится на умозрительных теориях, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть на современном этапе развития. Вроде религиозных теорий. Потому любая лженаука напоминает религию.

Истинная наука имеет недостигаемый горизонт – впереди всегда есть неизведанное пространство для новых исследований и открытий. Лженауку легко распознать по претензии на глобальную универсальность. Например, в случае психологических теорий психологи и психоаналитики берутся объяснить мотивацию поведения любого человека в любых обстоятельствах. Они познали всё – их «наука» мертва. Там, где нет развития, – нет жизни.

Принципиальным для лженауки является использование наукообразной терминологии. Лучше Пелевина не скажешь:

«Создание и использование языковых конструктов, не отражающих ничего, кроме комбинаторных возможностей языка, с целью парализации чужого сознания. По сути, это лингвистическая ddos-атака, пытающаяся “подвесить” человеческий ум, заставляя его непрерывно сканировать и анализировать малопонятные комбинации слов с огромным числом возможных смутных полусмыслов».

Это Пелевин написал о теоретическом искусствоведении, которое давно стало прибежищем для мошенников всякого рода. Подробней об искусствоведах – ниже. Использование псевдонаучного языка присуще любой лженауке. Но если искусствоведение, психология и психоаналитика – это откровенная разводка лохов, то в случае с современными экономическими теориями не так всё очевидно.

Современный экономист – это, как правило, аферист, который использует спекулятивные экономические теории для оказания платных услуг. Он вроде проститутки. Вообще, рекламирование своих платных услуг присуще любым псевдоучёным-мошенникам. Обычно идут в ход платные «курсы», «тренинги», «семинары» и прочее.

Необходимо отметить, что критика любых квазиучёных обычно вызывает у них истерику, и они неизменно, без всякой фантазии начинают вопить на весь мир, что стали жертвой «заговора», «зависти» или «идеологических гонений» со стороны «конкурентов».

Политологи. Это очень большие авторитеты. Политология является откровенной, наглой и неприкрытой псевдонаукой, а политологи – это проповедники, волхвы, ясновидящие и предсказатели. «Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев – во все века сжигали люди на кострах», – пел когда-то Высоцкий. А сегодня всех этих ясновидцев приглашают на телевидение в прайм-тайм, где они авторитетно объясняют всем страждущим и жаждущим правды, как устроен мир, что хотят правители, о чём они думают и какие события произойдут завтра. Простым людям очень хочется знать, что будет завтра. На этом и играют все эти предсказатели-аферисты. Раньше их называли колдунами.

Чтобы ловко врать, нужно иметь хорошо подвешенный язык и, собственно, всё. Главное – гладко «гнать». Эти остапы бендеры, тряся бородками с проседью – а считается, что народ верит только седому жулью, – несут свою ахинею, получая приличные деньги. Туда не прорвёшься, ведь очень многие умеют ловко и складно «гнать», потому конкуренция в мире политологов невероятная.

Создатели «фактов». На «фактах» построены все новостийные передачи. Как им не верить? Это же только факты – они авторитетны по определению. Именно тут власти манипулируют общественным сознанием прежде всего. В «Новостях» искажают смысл, дают свой угол зрения, просто тупо врут. Как известно, «пипл хавает» всё, что ему показывают в телевизоре.

Для иллюстрации старый анекдот.

Хрущёв и Кеннеди решили бежать наперегонки. Прибежал первым, конечно, молодой Кеннеди. На следующий день газета «Правда» написала: «Вчера проходил забег, в котором участвовали Хрущёв и Кеннеди. Хрущёв пришёл к финишу вторым, а Кеннеди предпоследним!»

Заметим – ни слова лжи. И ничего не изменилось до сегодняшнего дня.

Артисты, спортсмены. Этих людей в последние десятилетия подняли в СМИ до высочайшего авторитетного уровня. Их стали цитировать, они стали что-то изрекать по любому поводу. Это идеальные пропагандисты. Особенно артисты, обученные заучивать любые тексты и произносить их с выражением. Спортсмены не мастера художественного слова, но зато кивать способны долго и энергично.

Большим успехом пользуются артисты и спортсмены, которые приказали всем нам долго жить. О них делаются целые передачи, ведь они «сраму не имут» – что хочешь гони про них, не возразят.

Блогеры. Это авторитеты нового интернетного времени. Миллионы подписчиков теоретически смотрят им в рот. Блогеры, как принято считать, формируют общественное мнение. Значит, все они ангажированы по определению. Кто не хочет ангажироваться, будет сидеть в тюрьме. Примеры общеизвестны. Потому выбор у блогера прост как пареная репа.

Чиновники высших рангов и высших звеньев. Богачи.

Не каждый богач – чиновник, но зато каждый высокопоставленный чиновник – богач. Те люди, кто считает их авторитетами, никогда не прочитают эту книгу. Зачем тогда о грустном? Одно можно сказать: если у человека нет никаких талантов, если он ни на что не способен, если он патологический творческий импотент, то ему одна дорога – в политику.

Вы спросите: а где же искать авторитеты? Кто они? Где они? Отвечаю: а я не авторитет, чтобы кого-то учить отделять зёрна от плевел. Сами, сами…

Я хочу подробно остановиться на авторитетах в области искусства: аукционерах, коллекционерах, искусствоведах. С ними приходилось много общаться, в итоге накопился значительный опыт, которым могу поделиться.

Испокон века существует сентиментальная тенденция идеализировать, приукрашивать жизнь деятелей минувших дней. Раньше, дескать, жизнь была лучше и веселей, да и люди сплошь были героями. Например, коллекционеры. Кто они были – коллекционеры советской эпохи? Бесстрашными героями с обострённой интуицией и глубокими знаниями, позволяющими распознать ценность тех или иных работ? Или они были обычными спекулянтами, валютчиками, барыгами, разбойниками-экспроприаторами? Как им удалось в то суровое советское время собрать коллекции из работ, которые сегодня стоят миллионы долларов? Независимое предвидение или подражание истинным провидцам?

Конечно, крупные коллекционеры того времени принадлежали к советской номенклатуре, имели «нетрудовые доходы», сталинские квартиры, шикарные дачи и непременные связи на самом верху. Зачастую эти «охотники за искусством», как их любят сегодня называть, вели вторую, тайную жизнь, сотрудничая с государственными органами, защищающими СССР от внутренних и внешних врагов. А быть может, многие охотники за искусством выдавали за «внутренних врагов» своих конкурентов в борьбе за обладание прекрасным и чистым искусством?

Разумеется, нам постоянно приходилось иметь дело с коллекционерами. Настоящий коллекционер – это всегда человек со странностями. Немножко сумасшедший. Никуда от странностей не денешься с такой профессией, как спекулянт антиквариатом. Позвольте провести краткое исследование феномена «коллекционер» на основании авторитетных источников.

* * *

«Википедия»:

«Синдром Диогена… – психическое расстройство, характерными чертами которого являются… склонность к накоплению и собиранию всякой всячины (патологическое накопительство) и отсутствие стыда (!) ‹…› Предположительно, возникновение нарушений в психике связано с нарушением в работе лобной доли мозга».

В церковнославянском языке страсть к собиранию вещей называется «мшелоимство» и по православным традициям считается грехом. Иногда это называют «синдромом Плюшкина».

«В сравнении с шопоголизмом, как другого рода пристрастием к вещам, в патологическом накопительстве переоценивается значение (реальная стоимость) денег, в шопоголизме она занижается (деньги не имеют ценности)».

И ещё:

«Учёные из Университета Калифорнии, длительное время исследовавшие этот недуг, пришли к заключению, что страсть к коллекционированию заложена в мозге человека. Многие из нас в детстве старательно собирали марки, открытки, значки, монеты, обыкновенные фантики от конфет, наконец. С возрастом эта страсть у одних проходит, у других же перерастает в серьёзное увлечение. Где та грань, за которой безобидное и вполне естественное желание чем-то обладать переходит в болезнь, до сих пор не ясно. Как показали исследования, у людей с неконтролируемой привычкой собирать всё подряд имеются определённые отличия в строении головного мозга. У них наблюдается относительно слабое развитие коры лобных долей мозга».

По Фрейду, коллекционеры – это люди с «анальной фиксацией».

«Зачастую требование родителей: “Сейчас же сходи на горшок” – вызывает протест у ребёнка и формирует анально-удерживающий тип личности. Такие взрослые необычайно упрямы, скупы, методичны и пунктуальны. Им очень сложно переносить беспорядок, неразбериху, неопределённость».

Наконец, из психологической энциклопедии мы узнаём, что такой тип личности относится к эпилептоидно-акцентуированным. Кроме таких признаков, как «вязкая педантичность, мелочность, формализм», наблюдаются:

«склонность к злобно-тоскливому настроению (дисфория) с накапливающейся агрессией, проявляемой в виде приступов ярости и гнева (иногда с элементами жестокости); конфликтность, вязкость мышления».

Разумеется, не все коллекционеры соответствуют вышеприведённому описанию и степень их психопатологии различна, но мой субъективный опыт подтверждает, что стандартный коллекционер действительно крайне неприятный тип.

Подытожим основные симптомы настоящего коллекционера: скрупулёзная, доходящая до абсурда дотошность, неконтролируемая потребность собирать всё подряд, завышенная оценка значения денег и «отсутствие стыда».

Любопытно, что последние два симптома можно наблюдать почти у всех российских госчиновников. Какое-то загадочное массовое поражение лобной доли мозга. Инопланетяне? Рептилоиды? Генетические эксперименты? Может, просто аномальное явление в отдельно взятой стране? Полагаю, что это тема для отдельного и очень серьёзного исследования.

Вот с такими людьми приходилось общаться. Так что нелёгок и не всегда приятен труд спекулянта антиквариатом.

Попробуем исследовать феномен собирательства на примере великих коллекционеров последнего времени.

Грек любил густо и сочно врать

Георгий Костаки (1913–1990), по прозвищу «Грек», умудрился родиться в Российской империи сразу греческим подданным, что и предопределило его судьбу. С младых ногтей Костаки «собирал старых голландцев, фарфор, русское серебро, ковры, ткани» и многое другое – короче, он был фанатичным коллекционером всего на свете. Тип такого собирателя описан выше.

«В 1930-е годы Георгий Костаки, проучившийся в школе только семь классов, поступает на работу шофёром в греческое посольство. Возил дипломатов в антикварные магазины и постепенно сам втянулся в коллекционирование» – это официальная версия.

Мог ли в то время шофёр любого посольства не быть аффилированным с органами госбезопасности? Всякие чудеса бывают, но только не такие. Напомню, что после переворота 1917 го да к власти пришли верные ленинцы, которые тут же создали орган «диктатуры пролетариата» под названием ВЧК. Эта тайная служба или «орден», а может, и секта, в свою очередь, захватила власть в стране и удерживает её до сих пор, регулярно меняя только вывески: ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ и, наконец, ФСБ. Основатель этого органа-ордена Ф. Э. Дзержинский часто повторял: «Чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками». Кто бы сомневался, что сотрудники этой конторы, от ВЧК до ФСБ, неизменно обладали и обладают этими качествами. А их прославленные «чистые руки» давно стали в народе именем нарицательным.

Попробуем разобраться, как Костаки – собиратель «всего на свете» – вдруг проникся любовью именно к русскому авангарду.

* * *

Среди первых экспертов, кто проявил интерес к картинам русского авангарда, был Алфред Барр (1902–1981) – первый директор Музея современного искусства (Museum of Modern Art, сокращённо MoMA) – одного из лучших музеев современного искусства в мире. Барр был автором термина «абстрактный экспрессионизм», который в 1929 году впервые применил к творчеству В. В. Кандинского. Гениальная интуиция, широчайшая эрудиция и удивительное умение отделять зёрна от плевел помогли Барру войти в мировую элиту специалистов, занимающихся искусством того времени.

В начале 1928 года Барр посетил Москву и Ленинград. Интересное было время: Троцкий выслан в Алма-Ату, начались аресты оппозиционеров, Сталин набирает силу, идёт ликвидация НЭПа, грядёт первая пятилетка, а К. Малевич горько сожалеет, что вернулся в СССР из Берлина.

Барр с удивлением увидел, что лучшие художники авангарда оставили живопись ради утилитарного и агитационного искусства. Не понимал американец суровую реальность того времени. Барр покупал картины и пересылал их в Америку под видом «технических материалов». Любопытная деталь: какие-то работы он тайно вывез в свёрнутом виде, спрятав их в свой зонтик. Этот человек очень хорошо понимал, что делает. Он был суперпрофессионалом, отлично разбирался в искусстве того времени и точно предвидел направления его развития. Позже Костаки приписали «уникальную способность увидеть талант и даже гений в произведениях художника». Увы, на самом деле не у Костаки была эта способность, а у Барра. У Костаки, в свою очередь, была другая уникальная способность – увидеть и почувствовать перспективу хорошего заработка.

* * *

С 1942 года Костаки работает уже в посольстве Канады шофёром и завхозом. (Пошёл на повышение по месту основной службы в НКВД.) А в середине пятидесятых наш старый знакомец Алфред Барр находит наконец подельника и сообщника для закупки картин в Москве. Этим подельником Барра стала жена одного из канадских дипломатов, русская по происхождению и, разумеется, с родным русским языком. Барр обучает её и налаживает постоянную связь. А Георгий Костаки по счастливому стечению обстоятельств становится её бессменным шофёром и помощником в поисках шедевров.

Именно «агенту» и подельнице Барра – жене канадского дипломата Костаки был обязан своим интересом к русскому авангарду. Как ни удивительно, но шофёр с семью классами образования, авантюрист и собиратель «всего на свете» оказался удачливым бизнесменом. Он интуитивно почувствовал инвестиционную перспективность картин русского авангарда. А вскоре, будучи маниакальным коллекционером, Костаки стал одним из главных скупщиков картин русского авангарда.

«Костаки покупал Шагала за пятнадцать рублей. Тогда это было в порядке вещей. Шагал никому не был нужен. Каждый день собиратели заглядывали в комиссионный. Картины стоили пятнадцать, двадцать рублей. Я помню (рассказывает Николай Подзоров) на полу стояли штук пять классных Лентуловых по тридцать – шестьдесят руб лей. По восемьсот рублей и дороже стоили Айвазовский, Левитан, школа Рубенса».

Где он брал деньги? Деньги для человека, работающего в посольстве Канады, не могли быть проблемой. Это было время тотального дефицита. Невозможно было ничего купить, а тут завхоз посольства. Да ещё канадского! У него другая проблема была – куда деньги девать при такой должности в таком месте работы.

Костаки быстро подружился с ведущими коллекционерами Москвы и Ленинграда, которых в то время можно было по пальцам пересчитать. Работа на органы скорее помогала, чем мешала Костаки заводить знакомства. А кто тогда не понимал, что гражданин СССР, работающий в иностранном посольстве, не может не быть чекистом?

Сам Костаки в своих мемуарах так описал первый шаг к своему увлечению:

«Как-то совершенно случайно попал я в одну московскую квартиру… Там я впервые увидел два или три холста авангардистов, один из них – Ольги Розановой… (картину Ольги Розановой «Зелёная полоса»). Работы произвели на меня сильнейшее впечатление. Потому что голландцы, которых я собирал, уже начали меня раздражать. Висят на стене тридцать картин, одинаковых по колориту, и разница только в сюжете… И вот я купил картины авангардистов, принёс их домой и повесил рядом с голландцами. И было такое ощущение, что я жил в комнате с зашторенными окнами, а теперь они распахнулись и в них ворвалось солнце. С этого времени я решился расстаться со всем, что успел собрать, и приобретать только авангард. Произошло это в 1946 году».

Разумеется, ни Барра, ни жены канадского дипломата в этой легенде нет. Гениальное прозрение! Аж в 1946-м! На самом деле эту картину О. Розановой «Зелёная полоса» подарил Георгию Костаки Игорь Качурин (о нём речь ниже) только в середине пятидесятых. Именно она «произвела сильнейшее впечатление» на Костаки, хотя – очень пикантный момент – была наскоро изготовленной фальшивкой. А придумал Костаки 1946 год, чтобы исключить даже намёк на своих истинных учителей. «Грек любил густо и сочно врать», – писал позже о Костаки Валентин Воробьёв.

Костаки любил и пококетничать в своих мемуарах:

«Большая часть моих друзей и родных смотрели на меня с жалостью. Они были убеждены, что, продавая свою старую коллекцию и приобретая то, что, по их мнению, было “ерундой”, я совершал большую ошибку. В кругах московских коллекционеров у меня появилось не очень лестное прозвище “сумасшедший грек” – собиратель никому не нужного и бесполезного мусора».

В 1955 году Костаки отправился в свою первую зарубежную поездку – в Швецию – лечить почки. Или, возможно, якобы «лечить почки» по заданию КГБ. Советская медицина была в то время ничуть не хуже шведской. После Швеции он «случайно» заехал в Париж. Там Костаки познакомился со звёздами русского авангарда – Михаилом Ларионовым и Натальей Гончаровой, Иваном Пуни и Марком Шагалом. С кем ещё встречался наш чекист-коллекционер, остаётся за кадром.

* * *

В шестидесятые – семидесятые годы квартира Костаки на проспекте Вернадского стала неофициальным музеем современного искусства в Москве – местом, где практически ежедневно собирались художники, музыканты, литераторы, иностранные дипломаты.

Здесь частенько появлялись будущие известные мастера советского нонконформизма: Лидия Мастеркова, Франциско Инфанте, Эдуард Штейнберг, Анатолий Зверев, Владимир Яковлев, Олег Васильев, Лев Кропивницкий, Дмитрий Плавинский, Игорь Макаревич и многие-многие другие.

Один из лидеров русского «неофициального искусства» середины ХХ века, создатель теории «всеобщей контактности» и руководитель школы живописи Элий Михайлович Белютин (1925–2012) был фигурой легендарной. За этим художником закрепились слава экспериментатора, на которого обрушился гнев генсека Никиты Хрущёва, посетившего в 1962 году выставку «ХХХ лет МОССХ» в Манеже. Белютин был основателем первого альтернативного метода образования. Суть его метода была следующая: студенты рисовали на любых поверхностях практически всеми возможными инструментами, включая швабры и гвозди. В публикациях начала девяностых годов Белютин значится как «патриарх крупнейшей школы андерграунда».

В 1974 году Э. Белютин опубликовал знаменитое открытое письмо М. А. Суслову, которое подписали сто деятелей искусства. Вот цитаты из этого письма.

«Ваш основной идеологический принцип – принцип оглупления народов СССР, позволяющий Вам создавать почву для нарушения всех законов нормальной жизни человеческого общества.

Вы создали некую финансовую элиту, которая одна, как идеальная исполнительница Ваших указаний, имеет право главенствовать в творческих союзах, распределять заказы, получать за эту деятельность невиданные в истории мирового искусства и Запада денежные гонорары. Ещё до Манежа по Вашей санкции была создана видимость некой художнической оппозиции с нарочитым антисоветским уклоном. В эту сеть, управляемую Вами, были включены так называемые “лианозовцы” (Рабин, Кропивницкий), художники, допущенные Вами на фестиваль 1957 г., И. Глазунов и Э. Неизвестный, А. Глезер и некоторые другие. Все они, согласно Вашей программе, получили право и обязанность постоянно общаться с иностранцами, показывать им и продавать на любую валюту “ради хлеба насущного” свои работы.

Приставленный к этим “подпольным” художникам Ваш же сотрудник Г. Костаки руководил этими и другими, так называемыми “диссидентами на зарплате”. Он сумел убедить двух американских искусствоведов написать по тщательно согласованному с Вами списку имён книгу “Неофициальное искусство Советского Сою за” (1967), которая компрометирует все действительные поиски советских художников. Зачем Вам нужна эта провокация, товарищ Суслов? Вы хотели бы убедить всех, что каждый ищущий художник прежде всего политический диссидент и что именно поэтому советская культура должна опираться на “налбандянов”, “вучетичей”, “томских” и им подобных, превращённых с Вашей помощью в советских миллионеров?»

Из этого письма следует, что роль Костаки в среде «подпольных» художников и диссидентов не для кого не была секретом. Художник Валентин Воробьёв, впервые попавший в квартиру Костаки на Бронной в феврале 1960 года, так описывал её хозяина:

«…среднего роста, элегантно одетый и очень смуглый, чернобровый, с густой растительностью на голове, и не просто плотный, а круглый, как барабан, с “докторским” животом, копчёные глаза, очки и сигара во рту. Вылитый буржуй советских карикатур… Стены комнаты от потолка до пола были увешены яркими супрематическими картинами Казимира Малевича, Ивана Клюна и Варвары Степановой, а на самом ярком месте последнее приобретение – картина Климента Редько “Политбюро”, скорее сюрреалистического, чем кубистического стиля».

Ещё пару цитат из книги «Враг народа. Воспоминания художника». Валентин Воробьёв (М., Новое литературное обозрение, 2005 год):

«Жалкий бродяга (Зверев) навязал Москве безумную скоропись, подобную которой искусство не знало. Богемный живописец стал любимцем главного мецената страны, Г. Д. Костакиса, обрусевшего грека с канадской зарплатой. Влияние Костакиса, собиравшего древние иконы и “Малевичей”, было таким мощным, что все официальные средства массовой пропаганды бледнели с его навязчивой подпольной рекламой. Попасть к Костакису если не в “сынки”, как Зверев, а на стенку рядом с Родченко и Татлиным означало получить титул “гения” и всеобщее признание, когда незнакомые люди угощают пивом, а самые богатые невесты Москвы зазывают на огонёк.

Сейчас это кажется невероятным, но в 1960 году картин не покупали с начала Первой мировой войны. Грек Костакис возродил забытый рынок. Это был рынок “трояков” и “четвертаков”, но это была капиталистическая культура живого заказчика и свободного исполнителя, неизвестная советскому обществу. Художник, уважающий свою профессию, уже не жёг свои опыты в печке, а хранил на продажу. Иностранец как частный собиратель искусства, особенно подпольного, появился в это время. На приветливые огоньки московских мастерских потянулись дипломаты и целые косяки инакомыслящей интеллигенции – поглазеть на запретный товар авангардистов. Деловой костяк нелегальщины состоял из хватких дельцов и политических хамелеонов, менявших свои взгляды в зависимости от вида клиента.

В нашем молодом художественном кружке… повязанном дружбой и нищетой, считалось, что “попасть к Костакису” – это единственный способ выбраться из советского абсурда… Мы из кожи вон лезли, чтобы придумать новый стиль.

Иностранный рынок в Москве Костакис монопольно держал в своих руках. Вторжение туда щипачей из ресторана “Националь” (дело Яна Рокотова, 1961 год) всегда кончалось расстрелами главарей и ссылкой подчинённых. В опасных условиях чёрного рынка выживали проверенные люди под покровительством Кремля. Я лично видел упругий кошелёк Костакиса, где в одном отсеке покоились рублёвые купюры, а в другом приветливо зеленела твёрдая валюта. Много лет квартира грека была единственной подпольной “галереей”, где любознательный иностранец мог купить картину запрещённого художника…

Грек любил густо и сочно врать, но его часто прорывало на покаяние: “Две картины уступил канадцам, Колинз купил, Мур купил, Хаузер купил и перепродал музею Модерн-Арт, то ли деньги ему нужны были, что ли?”».

Тут нечего добавить. Кстати, последняя цитата объясняет отчасти происхождение денег у Грека. На зарплату, даже канадскую, масштабную коллекцию не соберёшь, а вот с помощью фарцовки – легко.

Теперь, когда становится понятной роль Костаки в истории русского авангарда и советского нонконформизма, особенно издевательскими представляются такие истории о великом коллекционере:

«Костаки был лично знаком с Родченко и Татлиным, Крученых и Удальцовой. Некоторые художники с лёгкостью и даже радостью продавали Костаки свои работы…»

Художники, которые «с лёгкостью и даже радостью» продавали Костаки свои картины, скорее всего, были запуганы до смерти коллекционером-чекистом и отдавали ему всё задаром. Или вот прекрасная и трогательная история:

«На даче родственников Любови Поповой, в Звенигороде, Костаки увидел, что одной из работ художницы, написанной на фанере, было… заколочено окно. На просьбы продать работу коллекционера попросили взамен достать фанеру такого же размера, чтобы снова заколотить окно. Ещё одну картину – “Абстракцию” кисти Родченко – использовали в качестве скатерти. Неизвестно, где бы она оказалась, если бы её не спас Костаки. На его счету не только находки, но и открытия новых имён. Так, именно Костаки обратил внимание на картины мужа Надежды Удальцовой – Александра Древина».

Может, уже и забылось, какое впечатление могло произвести на «родственников» любого художника удостоверение сотрудника КГБ. Ну конечно, послали его за фанеркой, а как же. А он и помчался. Очень достоверно…

Не мог же благороднейший Костаки кошмарить бедных наследников Поповой, показывая свою серпасто-молоткастую ксиву и заученно толкая речь про картины, которые извращают… не соответствуют духу и морали… а значит, созданы художниками – врагами народа и, следовательно…

Фраза В. Воробьёва «Грек любил густо и сочно врать» могла бы стать эпиграфом ко всей многотрудной жизни нашего героя.

Но были и настоящие открытия у Костаки – он открыл рынок подделок, изготовляемых исключительно для него. Это неудивительно. Невероятная активность сделала Костаки самым популярным скупщиком русского авангарда в СССР того времени. А спрос, как известно, рождает предложение. Конечно, появились «Малевичи», изготовленные специально для Грека. Костаки был энтузиастом без всякого образования и зачастую безысходно покупал добротно изготовленные подделки. А кто не покупал? Всех можно обмануть. Даже специалистов с образованием.