Текст книги "Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата"

* * *

Что значит быть в советской России греческим подданным? Время тогда было другое, и многое сегодня забыто. Но мы же помним, что отец Остапа Ибрагимовича Бендера был турецкоподданный. И знаем, что политический статус таких людей ничем не отличался от статуса простого советского гражданина. Если кто забыл, то может перечитать о трудностях пересечения советской границы турецкоподданным товарищем Бендером. Всем гражданам Советского Союза требовалась выездная виза, невзирая на иное подданство. Визу эту выдавал ОВИР (Отдел виз и регистрации) – подразделение МВД (1935–2005), ведавшее как регистрацией иностранцев, прибывших в СССР и Россию, так и оформлением выездных документов для всех граждан, проживающих на бескрайних просторах… И разумеется, под вывеской МВД пряталось вездесущее КГБ.

В 1977 году Костаки эмигрировал в США. Официальная версия: «Весной 1977 года, пользуясь своими знакомствами в МИДе, Костаки добивается специального решения секретариата ЦК КПСС, согласно которому ему дают разрешение на выезд и вывоз коллекции при условии передачи её части в пользу Третьяковской галереи, а собрания икон – Музею Андрея Рублёва. Делёж начался в марте и продолжался до августа 1977 года».

Совершенно уникальное событие в истории СССР. Абсолютно беспрецедентное. Обычно когда какой-либо коллекционер хотел покинуть навсегда пределы нашей советской Родины, то отбирали у него всё подчистую. Недовольных могли и посадить заодно. Только для Костаки постелили «скатертью дорожку». А издевательская фраза «пользуясь своими знакомствами в МИДе, Костаки добивается…» должна нас убедить, что в МИДе решались все ключевые вопросы выезда и вывоза коллекций. И почему вдруг Грек эмигрировал в США, а не в родную Грецию?

Из воспоминаний Костаки:

«Пришел Манин, заместитель директора Третьяковской галереи, и мы начали делёжку… Надо сказать, что Манин оказался благороднейшим человеком. Порой у нас с ним доходило до спора. Он говорил: “Это, Георгий Дионисович, оставьте себе”. А я в ответ: “Нет, это вы должны взять, потому что это – единственная вещь и второй такой нет”. Так было, например, с моим любимым рельефом “Пробегающий пейзаж” Клюна, который я просто обожал. Он воспроизведён на обложке большой книги – я знал, что этот Клюн – один-единственный, и не хотел брать его с собой, настоял на том, чтобы музей оставил её себе…»

Как видим, Костаки тоже оказался «благороднейшим человеком», хоть и был фанатичным коллекционером: всё лучшее советским людям хотел оставить – чуть не до драки доходило при делёжке. Что же было на самом деле? Возможно, в то время в СССР никто не понимал ценности картин русского авангарда? Однако:

«Ещё в 1972 году американский бизнесмен “лучший друг СССР” Арманд Хаммер потребовал в обмен на своего сомнительного Гойю (это полотно он привёз в дар СССР) одну из картин Малевича. Несмотря на распоряжение министра культуры, тогдашний директор Русского музея Пушкарёв отдавать картину наотрез отказался, и тогда из Третьяковской галереи забрали “Динамический супрематизм” Малевича 1914 года».

Значит, советские специалисты того времени понимали истинную ценность этих работ. Нет сомнений, что и Костаки был в курсе этой операции своего коллеги по службе в органах – товарища Хаммера. Наверняка знал Костаки и о том, что полученный из Третьяковки «Супрематизм» Малевича Хаммер успешно продал в Британскую галерею Тейт за несколько миллионов долларов. Там она висит, кстати, и по сей день. Но другое дело офицеры спецслужб, от которых зависело решение о вывозе, – может быть, для них это было «дегенеративное искусство» или Entartete Kunst, как учил ещё Гитлер?

Возможно, Костаки имел спецзадание от органов госбезопасности или от конкретных лиц, наделённых властью, по финансированию каких-то проектов на Западе. Скорее всего, лучшие свои картины Костаки ещё до 1977 года вывез с помощью канадских дипломатов под видом «технических материалов», как когда-то его учитель А. Барр… Можно только гадать, но, по официальной версии, «Третьяковке досталось восемьсот тридцать четыре произведения – сто сорок два живописных полотна и графика. Сумев по итогам раздела сформировать две представительные коллекции, Костаки увёз с собой значительное собрание: до раздела в его собрании было около пяти тысяч единиц».

Еще раз подчеркнём абсолютную уникальность этого случая в истории СССР. Увёз более четырёх тысяч работ!

После смерти Костаки в 1990 году греческое государство выкупило часть коллекции за сорок миллионов долларов и поместило её в Государственном музее современного искусства в Салониках. В Греции считают, что коллекция Костаки уникальна: такой подборки произведений русского авангарда нет ни в одном из музеев мира.

* * *

Теперь подведём итоги.

Не открывал Костаки «России и миру работ мастеров первого русского авангарда», он лишь интуитивно подражал Барру и его подельнице из канадского посольства, которую возил в качестве шофёра.

Не «был вынужден покинуть Советский Союз в 1977 году» Костаки, поскольку никто его не вынуждал. А кто мог его вынудить? Родные спецслужбы? Которым он верой и правдой столько лет?

Не «бóльшую часть своей грандиозной коллекции оставил на Родине», а очень даже меньшую. Восемьсот тридцать четыре оставил из пяти тысяч! Это одна шестая часть. А остальные четыре тысячи с гаком куда делись?

Ничего не «подарил Третьяковской галерее, Музею имени Андрея Рублёва, музею-заповеднику “Царицыно”» Костаки. Ему позволили вывезти коллекцию при условии, что он оставит часть музеям. Значит, не подарил, а отобрали или заставили отдать. Другой вопрос – почему так мало отняли?

Не было у него «уникальной способности увидеть талант и даже гений…». Не бывает таких чудес с профанами. У Костаки была лишь звериная интуиция и деловая жилка истинного грека.

* * *

В 2013 году дочь Георгия Костаки, Алики, подарила Музею А. Т. Зверева (AZ) более шестисот работ Анатолия Зверева. Зверев за последние двадцать лет совсем не вырос в цене. Зато Алики получила горы различных преференций за акт неслыханной щедрости. (Художественные достоинства работ А. Зверева не будем обсуждать. Это другая тема.) И зачем ей Зверев при наличии якобы огромной бесценной коллекции отца, скупавшего всё на свете?

Почему «якобы»? Дело в том, что большинство наследников коллекционеров и больших художников обычно стараются реализовать последовательно два этапа своей бескорыстной деятельности во имя памяти своих великих предков: во-первых, монополизировать экспертную оценку подлинности работ своего знаменитого пращура, чтобы… во-вторых, бесконечно торговать его работами.

Например, Костаки продал ещё в США сливки своей коллекции, а остатки умудрился всучить своей родной Греции. Тем не менее наследники Грека, как фокусники, достают непонятно откуда всё новые и новые работы из поистине бездонной «коллекции» своего папочки. Кто-то даже может подумать, что на них работает целая бригада художников – изготовителей подделок.

В завершение хотелось бы сказать пару добрых слов вообще о наследниках великих коллекционеров. Эти дети растут в атмосфере, как я уже писал «…приступов ярости и гнева (иногда с элементами жестокости) скрупулёзной, доходящей до абсурда дотошности, скупости…». Обычно дети коллекционеров не имеют свободы выбора своего жизненного пути – их сразу программируют на жизнь ради коллекции. Детей готовят к тому, что единственным смыслом их жизни будет служение гениальной коллекции великого предка. Примеров тому много. Но не все из детей коллекционеров становились простыми придатками к собраниям своих странных отцов. Самые способные, эксплуатируя память и имущество своих предков, умудрялись не только зарабатывать совсем неплохие деньги, но и получать удовольствие от своей деятельности.

Великий неизвестный

В июле 2020 года на одном из аукционов была продана за двенадцать тысяч долларов картинка якобы Ивана Клюна (1873–1943) «Многоцветная супрематическая композиция», подлинность которой была подтверждена экспертизами А. Арзамасцева, Е. Любавской, Е. Жуковой и внучки художника Светланы Клюн-Соловейчик. Провенанс: работа из собрания Игоря Качурина. Что же это за чудо-собрание Игоря Качурина, одно упоминание о котором должно заставить покупателя легко и радостно расстаться с деньгами? И что это за «эксперты» со своими «экспертизами»?

Девушка в поле

* * *

О «великом» коллекционере Георгии Дионисовиче Костаки всё сказано выше. Невероятная энергия фанатичного собирателя сделала Костаки самым популярным скупщиком русского авангарда в СССР послевоенного времени. Я отмечал выше, что у истинного коллекционера обычно наблюдается «вязкая педантичность, мелочность, формализм». Костаки был педантичным человеком: он вёл дневник, где подробно отмечал, у кого, что и за сколько он приобрёл. Вот цитата из воспоминаний Г. Костаки, опубликованных в книге П. Робертса (Roberts P. Georg Costakis. A russian life in art. Ottawa, Canada. 1994. P. 63): «Однажды вечером Игорь Качурин позвонил мне и спросил:

– Георгий Денисович, вы дома? Я хочу зайти к вам на чашечку чая.

– С огромным удовольствием, – ответил я ему.

Когда он пришёл, он держал в руках картину, завёрнутую в газету. Он присел, распаковал её и поставил около стены.

– Вот, я нашёл это для тебя и принёс тебе в качестве подарка. Ты собираешь всякого рода хлам, поэтому подумал, что она может тебя заинтересовать.

Я быстро взглянул на работу, и у меня замерло сердце. Это была “Зелёная полоса” О. В. Розановой – мой друг, непонятно как, непонятно где, может, даже случайно, просматривая коллекции, заметил данную картину и вспомнил, что его дорогой Георгий Денисович любил кубы, квадраты и другой подобный “мусор”, и он взял это произведение, принёс ко мне и подарил. Сегодня данная работа является жемчужиной моей коллекции. Это чудо датировалось 1917 годом».

Слёзы катятся от умиления, когда это читаешь. Но не так давно было доподлинно установлено, что понятно как, понятно где и даже совсем не случайно «друг» Качурин взял, принёс и подарил «дорогому» Костаки… наскоро изготовленную подделку.

* * *

В конце 2019 года вышла статья «Великий неизвестный» об Игоре Васильевиче Качурине (1921–1989), подписанная «Друг семьи библиофила, коллекционера, просветителя». То есть автор статьи пожелал остаться неизвестным, видимо, в надежде тоже стать великим. А может быть, в названии статьи автор намекает: неизвестно, был ли Качурин великим? Как в анекдоте о неуловимом Джо. Из этой статьи мы узнаем, что «первые уроки истории авангарда Георгию Костаки преподал сосед по Баковке, архивист, знаток старых книг и потомственный собиратель Игорь Качурин».

Различные источники в интернете утверждают, что И. В. Ка чурин одновременно был полковником КГБ, фельдъегерем, шифровальщиком ГРУ, причём трудился по совместительству в Государственном музее истории религии и атеизма, в библиотеке МАРХИ (Московский архитектурный институт) и в Академии наук. Скорее всего, документы у «потомственного собирателя» и «просветителя» были из многих организаций.

Упомянутая статья о Качурине появилась не просто так, а из-за скандала с подделками в коллекции музея «Ростовский кремль» (ГМЗРК). В газете «Ростовская старина», № 12 (181), март 2018 г., Сергей Сазонов пишет:

«В Ростовском музее Игорь Качурин появился в середине 1950-х годов под видом “эксперта” и “сотрудника Музея истории религии и атеизма АН СССР”. Он лично проводил ревизию фонда Ростовского музея и формировал список художественных произведений, предназначенных к “списанию”. Культурные ценности, вошедшие в этот “Список Качурина”, спас профессионализм замначальника Управления музеев Министерства культуры В. Игнатьевой».

На каком основании «списывал» Качурин музейные ценности? Это было очень просто в то чудное время: наш герой, тыкая документом «главного атеиста страны», страшным голосом указывал, что картины, которые извращают нашу социалистическую действительность, дают ложное представление о советском народе и не соответствуют духу и морали советского человека, наверняка созданы врагами народа! Такие картины не могут иметь художественной или музейной ценности и должны быть немедленно репрессированы! Впрочем, как и книги, где ни разу не написано, что «религия есть опиум для народа».

Другими словами, Качурин кошмарил (как его дорогой друг Костаки) и запугивал музейных работников тем, что он, как булгаковский Шариков, «служит в очистке…». Но при этом благородно берёт на себя тяжёлую и неблагодарную миссию по списанию в расход вражеских картин и книг. Дескать, сам поставит их к стенке и… в затылок из революционного маузера…

Верили, как не поверить документу с печатью, потому и не всё удавалось спасти от «просветителя» Качурина. Почти десять тысяч редких и ценных книг (список сохранился) «великий атеист» Качурин увёл из Ростовского музея «на расстрел» в неизвестном направлении. В Музее истории религии (в названии музея теперь нет «атеизма») этих книг тоже не обнаружено. Более того, сегодня установлено, что неутомимый борец с религиозными предрассудками Игорь Качурин, пользуясь подложными документами, ловко «списывал» сотни книг из фондов ещё многих других провинциальных музеев нашей необъятной Родины.

Хлестаков, Чичиков, Бендер… Наш «архивист» Качурин тоже ждёт своего биографа. Традиционный авантюрный русский сюжет: обаятельный и дерзкий жулик мотается по огромной России, посещает провинциальные музеи и «списывает в расход культурные ценности», выдавая себя за большого начальника из КГБ, ГРУ, АН и прочее. Гарантированный бестселлер, а после экранизации – блокбастер!

Увы, собрание картин Ростовского музея тоже пострадало от «просветителя», что было документально установлено. Качурин проводил «ревизию» Ростовского музея не один, с ним был его подельник Владимир Алексеевич Мороз (1929 г. р.) – художник и, разумеется, тоже коллекционер икон и русского авангарда. «Википедия» о Морозе:

«…в пятнадцать лет сам зарабатывал ретушированием фотографий, как правило, с “удостоверений личности” – паспортов, военных или профсоюзных билетов. Заказчики были требовательны: убитый должен быть живым».

Мороз прямо на месте изготовил для «ревизора» Качурина копии трёх картин из собрания ГМЗРК. Две работы: подделки «Самовара» К. Малевича и «Беспредметной композиции» Л. Поповой – Качурин ловко подменил на музейные оригиналы и эти ворованные оригиналы продал. Третью Качурин не успел подменить, потому и подарил «дорогому» Костаки подделку «Зелёной полосы» Розановой под видом оригинала. Не пропадать же добру. К слову сказать, все три подделки Мороза были настолько грубыми, что, глядя на них, мороз по коже пробирает…

Музейные оригиналы, которые Качурин украл и продал, чудесным образом оказались за рубежом. Подлинный «Самовар» сейчас находится в Музее современного искусства в Нью-Йорке, а «Беспредметная композиция» – в Музее современного искусства в Салониках. «Просветитель», а по совместительству вор и контрабандист? Чего только не бывает…

Подлинник «Зелёной полосы» О. Розановой, к счастью, остался в Ростовском музее. А пресловутая копия «Зелёной полосы», «жемчужина коллекции» Костаки время от времени всплывает на рынке, и весьма сомнительные личности пытаются убедить потенциальных покупателей, что эта подделка «Зелёной полосы» и есть оригинал.

Пример того, что значит действительно понимать и разбираться в искусстве русского авангарда, приводит в той же «Ростовской старине», № 12 (181), Сергей Сазонов: «В 1991 году выходит русское издание книги А. Б. Накова “Русский авангард”. В ней автор публикует “Зелёную полосу” из собрания Г. Д. Костаки, но, в отличие от предыдущих изданий, делает при этом важную оговорку: “копия”! А. Б. Наков сообщил мне, что пришёл к этому выводу самостоятельно…»

Сам Костаки, как мы убедились, не мог отличить подлинник от подделки, но не будем слишком придирчивы к шофёру с семью классами средней школы.

* * *

Мой товарищ, увы, безвременно ушедший, Евгений Георгиевич Тарло, пользуясь своими связями сенатора, попытался установить подлинную биографию Качурина. И кое-что выяснил для будущего бестселлера. Например, потрясающая история поистине шекспировского накала о личной жизни И. Качурина, о его «единственной великой любви».

В начале семидесятых годов в Третьяковской галерее появились три новые сотрудницы-экскурсовода. Они были молоды и хороши собой. В скором времени все три грации вышли замуж за заслуженных седоволосых коллекционеров, у которых эти браки были далеко не первыми. Известно, что любви все возрасты… а юная жена создаёт желаемую иллюзию новой жизни и молодости. Одним из этих счастливчиков был Яков Евсеевич Рубинштейн (1900–1983), крупнейший коллекционер в той же области – русского авангарда, другим был его сын от первого брака, а третьим – наш герой и «просветитель» Игорь Качурин.

Качурин бросается с энтузиазмом посвящать свою юную жену Ирину во все коллекционерские премудрости и не только… Но и на старика бывает проруха! В один прекрасный день Качурин знакомит свою белокурую красавицу-супругу с Альберто Сандретти (1933–2019) – итальянским бизнесменом и, разумеется, коллекционером. Начинается их многолетняя тесная дружба. Сандретти охотно покупает картины у своего «дорогого друга» Игоря Качурина.

Но однажды, в другой не менее прекрасный день, Сандретти узнает, что большинство картин, которые он покупал у Качурина, – подделки.

Темпераментный венецианец требует возврата денег, а в ответ получает лишь заверения в искренней любви и дружбе. И тогда Альберто в ярости наносит Качурину страшный удар: он приводит неоспоримые доказательства того, что именно он – Сандретти – является настоящим отцом горячо любимой дочери Качурина и его «верной» жены Ирины.

Банальная история любви и предательства. В обмен на поддельные картины – «поддельная» дочь. Пожилой и не очень здоровый Качурин не смог пережить такого удара. С ним случилась паническая атака, сопровождаемая приступом асфиксии, или удушья, и он скоропостижно скончался. Сандретти позже официально признал своё отцовство, надо отдать ему должное. Их с Ириной Качуриной дочь в настоящее время безбедно проживает в Лондоне.

Обман за обман, казалось бы, квиты. Но обманщик всегда очень тяжело переживает, когда сам оказывается жертвой обмана. Он считает, что только ему можно «разводить лохов», и бесится, оказавшись лохом сам. Тем не менее жизнь показывает, что жертвой обмана может стать каждый.

После смерти Качурина весьма сомнительное собрание картин русского авангарда унаследовала его безутешная вдова Ирина.

* * *

Ирина Борисовна Качурина (1948 г. р.) по сей день самостоятельно руководит своим нелёгким бизнесом. Подруги приводят (не уверен, что бескорыстно) потенциальных покупателей. Например, Евгений Георгиевич Тарло упоминал не раз, что его бывшую жену – Н. Г. Тарло – «развели на бабки» совместно Качурина и Полина Лобачевская – выдающийся куратор и галеристка нашего сурового времени.

Клиента обрабатывают на высоком уровне. Сначала ему втюхивают историю о «великом неизвестном» И. В. Качурине – я сам её прослушал на первой встрече с Ириной Борисовной. С чистой слезой на голубом глазу она расписывает, что не только Георгию Костаки «преподал первые уроки» её незабываемый возлюбленный муж: наш «просветитель» давал советы Сталину по вопросам репараций и трофейных ценностей, Хрущёву – по проблемам нонконформизма и бульдозеров, Брежнева консультировал о цирковом искусстве и даже юного Путина, как оказалось, Качурин регулярно водил по музеям города-героя Ленинграда.

Затем «разогретому» клиенту Ирина Борисовна с трепетом предлагает картину «из собрания Игоря Качурина». Буквально отрывает от сердца. Малевич всего за полмиллиона долларов? Почему так дёшево? Ах, вот какая оказия: у Ирины Борисовны дочь в Англии, срочно нужно на приданое, выходит замуж по жуткой и страстной любви за лорда-пэра-принца, а эти пэры, знаете ли, такие меркантильные…

Подлинность картинок из качуринской коллекции, как правило, подтверждается бумагами за подписью важных и солидных «экспертов». По странному стечению обстоятельств все эти «эксперты» – близкие друзья Ирины Борисовны.

Е. Любавская – давнишняя подруга Ирины Качуриной, с которой они вместе проработали в Третьяковке двадцать лет.

Патрисия Рейлинг. Ирина Качурина называет её своей близкой подругой. В 2014 году в Лондоне проходила крупнейшая за последние тридцать лет ретроспектива работ К. Малевича. Тогда скандал с подделками разгорелся именно из-за Патриции Рейлинг. Это она написала о работах, которые оказались банальным «новоделом»: «Всех сомневающихся в подлинности заверяю: работы из частных коллекций, приведённые впервые в этом исследовании, прошли ряд тщательных проверок, подтвердивших, что им не менее шестидесяти лет, безо всяких состариваний… Все картины, опубликованные в настоящем исследовании, принадлежат кисти Казимира Малевича».

Хоть Патриция Рейлинг и «эксперт» по творчеству К. Малевича, но почему-то у неё нет ни одной изданной книги, видимо, всё ещё пишет – ждём уж полвека. Кстати, она президент Международной палаты русского модернизма, более известной как InCoRM, – славного детища израильских гангстеров.

А. Арзамасцев – этот «эксперт» известен не своими искусствоведческими исследованиями (их просто не существует), а громкими скандалами с аукционом Tajan в 2016 году. Тогда «эксперт» Арзамасцев гарантировал подлинность произведений русских художников-авангардистов, которые оказались вульгарными подделками.

* * *

В конце 2017 года Евгений Георгиевич Тарло обратился ко мне с просьбой помочь ему с продажей картины К. Малевича «Девушка в поле», которую его жена купила у Ирины Качуриной. Я нашёл покупателя. Но тут громом с ясного неба выходит вышеупомянутая сенсационная статья Сергея Сазонова «О двух подделках в коллекции авангарда Ростовского музея» с разоблачением подмены и воровства музейных картин Качуриным. Потенциальный покупатель, конечно, потребовал дополнительной экспертизы. В результате проведённой в Государственном научно-исследовательском институте реставрации (ГосНИИР) экспертизы было получено заключение о том, что эта несчастная «Девушка в поле» – грубая подделка, которой не более трёх десятков лет.

Мы с Тарло подаём в суд на Качурину. Суд отправляет картину с «Девушкой» на независимую экспертизу в Русский музей СПБ, поскольку там хранится самое большое наследие Малевича. Специалисты Русского музея безоговорочно подтвердили, что картина «Девушка в поле» написана во второй половине ХХ века и является грубой подделкой под работу К. Малевича. Вот и вся история.

Может, это переживание и стало той последней каплей, которая привела Евгения Тарло к инфаркту?

* * *

По просьбе Евгения Георгиевича Тарло я дважды встречался с Ириной Борисовной Качуриной. На второй встрече у нас произошёл примечательный разговор.

Я: Несмотря на все эти отрицательные экспертные заключения самых авторитетных организаций России, вы продолжаете настаивать, что картина подлинная?

И. Б.: А я представила положительные заключения, чем они хуже? Я уверена, что картина подлинная!

Я: Хорошо, если это картина подлинная, то вы представляете её реальную стоимость? Это же десятки миллионов долларов.

И. Б.: Да, стоимость этой картины тридцать-сорок миллионов долларов.

Я: Тогда я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Возьмите назад эту картину или поменяйте её на другую из вашей коллекции из расчёта всего в полмиллиона. Согласны?

Ирина Борисовна замерла. А потом резко отказалась продолжать разговор, сославшись на плохое самочувствие. Вот такой ловкой «девушкой в поле» оказалась Ирина Качурина.

* * *

Подведём итог. «Настоящий коллекционер» не гнушается ничем: подделка документов, подлоги, мошенничества, фальсификации, подмены и кражи из музеев, продажа подделок, контрабанда и прочая уголовщина.

Ирина Качурина продолжает активно искать с помощью своих подруг-подельниц наивных покупателей на свежеиспечённые «качуринские шедевры». Почему свежеиспечённые? Так, видимо, кто-то продолжает изготавливать для Ирины Борисовны картинки под «русский авангард», уж очень бескрайним и бездонным оказывается наследие её незабвенного мужа.

«Великий неизвестный» умер, но дело его живёт. Можно уверенно сказать, что его вдова Ирина Борисовна Качурина превзошла все ожидания любимого мужа и учителя.

Сегодня у серьёзных коллекционеров нет сомнений – провенанс: работа из собрания Игоря Качурина – это чёрная метка, гарантия фальшака. Это относится и к «экспертам». Бумаги, подписанные Е. Любавской, П. Рейлинг и А. Арзамасцевым, – это филькины грамоты и гарантия того, что перед вами подделка.