Текст книги "Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе"

Глава 10
Конец островитянина

Обед прошел чрезвычайно весело. Холмс умел и поддержать беседу и развлечь собеседников, когда ему того хотелось. В тот вечер он просто блистал красноречием. Мне показалось, правда, что его словоохотливость является следствием возбужденного состояния. Шерлок говорил, не умолкая на множество тем, быстро перескакивая с одной на другую: о пьесах-мираклях и средневековой керамике, о скрипках Страдивари и цейлонском буддизме, и даже о военных кораблях будущего, причем с такой горячей убедительностью, словно долгое время основательно изучал каждый из этих предметов. Его искрометный юмор показывал, что Холмс вышел из состояния черной меланхолии предшествующих дней. Ателни Джонс оказался человеком вполне коммуникабельным, жизнелюбивым и большим знатоком гастрономии. Речь его также изобиловала остротами. Никогда бы не подумал, что этот тучный человек, не показавшийся мне при первой встрече, может стать душой общества. Настроение у меня было приподнятое. Расследование наше подходило к концу. Меня не страшила близкая развязка страшной драмы, происшедшей в Пондичерри-лодж. Я смотрел и слушал Холмса, а его беззаботность передавалась и мне. В продолжение всего обеда никто из нас и слова не произнес относительно предмета, собравшего нас за одним обеденным столом.

Когда же скатерть была убрана, Холмс взглянул на часы и налил три бокала.

– Предлагаю выпить за успех нашего маленького предприятия, – сказал он. – А теперь пора отправляться. Уотсон, у вас есть револьвер?

– Есть, – ответил я. – В верхнем ящике письменного стола.

– Вам лучше взять его с собой, – посоветовал Холмс. – И не забудьте зарядить. – Холмс прислушался. – А вот, кажется и кэб, я заказывал его на половину седьмого.

К Вестминстерскому причалу мы подъехали в самом начале восьмого. Катер уже стоял там. Критически оглядев его, Холмс спросил:

– На нем есть какие-нибудь знаки, по которым можно определить, что судно полицейское?

– Да, – кивнул Джонс. – Зеленый фонарь сбоку.

– Тогда немедленно снимите его.

Приказание было тут же исполнено, и мы ступили на борт катера. Я, Холмс и Джонс сели на корме, один из полисменов стал у руля, другой – у машины, двое остальных перешли на нос.

– Куда плывем? – осведомился Джонс.

– К Тауэру, – ответил Холмс. – И попросите полицейских стать напротив судоремонтной мастерской Джекобсона.

Катер наш оказался весьма быстроходным. Мы пролетели мимо длинных верениц барж с такой скоростью, что мне показалось, будто они стоят на месте. Когда мы с легкостью обошли речной теплоходик, оставив его далеко позади себя, Шерлок довольно улыбнулся.

– Скорость должна быть предельной, – сказал он. – Мы должны настигать любое судно на реке.

– Настигнем, – уверенно заявил Джонс. – Немного здесь найдется судов, которые бы поспорили с нами в скорости.

– Мы обязаны не дать «Авроре» уйти, а это очень быстроходный катер. А теперь, Уотсон, слушайте меня внимательно. Ситуация следующая. Помните, как я разозлился из-за возникшего перед нами маленького препятствия? Ну, когда мы не могли обнаружить «Аврору»?

– Помню, – ответил я.

– Я много думал над этим, а затем решил отдохнуть и занялся химическими анализами. Смена занятия – лучший отдых, как сказал один из наших великих политиков. Так вот. Расщепляя один гидрокарбонат, я вновь задумался над делом Шолто. Что мы имели в наличии на тот момент? Мои мальчишки прочесали и реку, и берега, и все без результата. «Аврору» не обнаружили ни на одной из пристаней. Однако, и катер не возвращался на стоянку к дому Смита. Где же он? Я был совершенно уверен, что преступники не станут топить катер. Им незачем скрывать свои следы, ведь они считают, что их никто не преследует, хотя, как гипотезу на крайний случай, такую идею рассматривать можно. Смолл – человек хитрый, в чем мы с вами имели возможность убедиться, но до изощренных тонкостей ему не додуматься. Для этого он все-таки еще примитивен. И вот я подумал, что исчезнуть из Лондона незаметно и быстро ему не удастся. Для этого потребуется много времени, едва ли не целый день. Что ни говори, а к такому шагу следует подготовиться.

– Полагаю, что он уже все подготовил заранее, – предположил я. – И, скорее всего, задолго до событий, происшедших в Пондичерри-лодж.

– Не думаю, – возразил Холмс. – Смолл будет уходить, имея при себе ларец с драгоценностями, а, значит, с большими предосторожностями, либо подготовит место для их хранения здесь. Во втором случае он ни за что не оставит Лондон, не будучи уверенным в том, что здесь их никто не обнаружит. В то же время, необычный облик его помощника, и Смолл это прекрасно понимает, по меньшей мере, вызовет к нему ненужный интерес или, что значительно хуже, даст повод заподозрить его в причастности к трагедии в Пондичерри-лодж. Именно поэтому они отправились туда ночью, под покровом темноты, намереваясь вернуться задолго до наступления утра. Как сказала нам миссис Смит, Смолл заявился к ним под утро, в начале четвертого. Он очень торопился. Начинало рассветать, и люди могли увидеть его странного помощника. Из боязни привлечь к себе внимание Смолл не рискнул уплывать далеко, а попросил Смита остановить катер где-нибудь поблизости. Затем, щедро расплатившись со Смитом, и, таким образом, заставив его молчать, Смолл уговорился с ним о последнем маршруте и заторопился в свое логово. Он надеялся отлежаться в нем день-два, посмотреть по газетам, как продвигается следствие, и только затем уже окончательно бежать из Лондона. Риска здесь нет практически никакого. Смолл и его помощник, опять же ночью, просто подплыли бы к кораблю, на который заранее купили бы билеты, поднялись на борт и преспокойно отправились бы в Америку или в одну из британских колоний.

– Но где же тогда катер? – допытывался я. – Вы же не думаете, что Смолл утащил его в свою берлогу?

– Нет, разумеется. Как я говорил, он не отплывал далеко от дома Смитов.

– Но куда-то он все-таки отплыл?

– Я поставил себя на место Смолла и попытался взглянуть на все происходящее его глазами. Что бы сделал я на его месте? Я бы никогда не отправил катер и Смита обратно домой, потому что в этом случае полиция нашла бы их обоих. Я бы спрятал катер, но неподалеку, так, чтобы он в минуту необходимости всегда находился под рукой. Но где? И решение пришло внезапно. Я бы оставил его в какой-нибудь ремонтной мастерской. Это – самый надежный способ скрыть катер от нежелательных взглядов. И у владельца мастерской подозрений не возникнет, какие-нибудь незначительные неполадки в машине всегда найдутся. Вот так «Аврора» и стала невидимой.

– Да, все очень просто, – заметил я.

– Именно такие простые решения мы всегда и выпускаем из виду. Придя к такому выводу, я решил проверить его правильность, и отправился в познавательную экскурсию по реке. Я заглядывал во все ремонтные мастерские и в пятнадцатой по счету увидел «Аврору». Владелец мастерской, некто Джекобсон, сообщил мне, что судно было отдано ему в ремонт неким одноногим господином, который жаловался на неполадки в рулевом управлении катера. Неполадок, правда, не нашли, но катер и по сей день там, в мастерской Джекобсона. Затем мне оставалось выяснить местонахождение Мордехая Смита, законного владельца «Авроры». К счастью, это не заняло у меня много времени. Пока я разговаривал с Джекобсоном, явился Смит, собственной персоной. Он был изрядно под хмельком и ревел так, что дрожали якорные цепи. «Посудина мне нужна сегодня вечером в восемь! – орал он. – И не минутой позже. Джентльмены, которых я повезу, ждать не любят!». Заплатили ему, видимо, изрядно, поскольку денег у него были полны карманы. Я шел за Смитом некоторое время, пока он не исчез в дверях пивной, после чего я вернулся к мастерской. По пути мне попался один из моих юных сыщиков, и я поручил ему не спускать с нее глаз. Он находится у самой воды и, когда катер начнет выходить, махнет нам белым платком. Мы же будем в центре реки, и бьюсь об заклад, что «Аврора» не уйдет от нас далеко. Не сомневаюсь, что не пройдет и пяти минут, как мы настигнем ее.

– Ну, что ж. Не знаю, за кем мы охотимся, за преступниками или нет, но операцию вы спланировали просто превосходно, – сказал Джонс. – Но только я бы действовал по-простому. Нарядил бы отряд полиции в комбинезоны мастеровых, понаставил их по всей мастерской, и как только одноногий и его приятель появились бы, сразу схватил их.

– Долго бы вам пришлось ждать преступников, – ответил Холмс. – Смолл – не простачок, он очень хитрый человек. Первым в мастерские он не войдет, пошлет разведчика. И если тому что-нибудь покажется подозрительным, Смолл заляжет на дно еще на неделю.

– Но вы же выследили Мордехая Смита. Он и приведет нас в логово преступников.

– Наблюдение за Мордехаем Смитом не даст никаких результатов. Сто к одному, что ему неизвестно местонахождение преступников. Да и зачем ему это знать? Деньги у него есть, к чему задавать лишние вопросы?

Разговаривая, мы проносились под многочисленными мостами, связывающими берега Темзы. Вскоре мы миновали Сити и полюбовались крестом Собора Святого Павла, сверкающим в последних лучах угасающего солнца. В наступивших сумерках мы приблизились к Тауэру.

– А вот и ремонтные мастерские Джекобсона, – Холмс показал на темнеющее здание и мачты судов, качающихся возле него. Давайте медленно крейсировать здесь, подальше от огней, – сказал Холмс. Он вытащил из кармана ночной бинокль и навел его на берег. – Часовой на месте, платка в руках у него нет.

– А, может быть, давайте проплывем немного вперед? Подождем «Аврору» там? – возбужденно произнес Джонс.

Собственно говоря, возбужден был не он один. Азарт погони захватил нас всех, включая полисменов, хотя они и понятия не имели, кого мы преследуем.

– Полагаться на случай мы не будем, – ответил Холмс. – Куда «Аврора» двинется, вверх по реке или вниз, мы не знаем, поэтому предлагаю не рисковать. Ночь светлая. Отсюда нам хорошо виден вход в док, сами же мы остаемся незамеченными. Нет, будем ждать катер здесь. О, вы только посмотрите, сколько там народу!

– Да, толчея приличная. Мастеровые торопятся с работы домой.

– Если б только домой, – сокрушенно произнес Холмс. – По большей части летят в пивные. Хотя, полагаю, что и в самом горьком пропойце есть искра Божья. Правда, если судить по внешнему виду, божественного в них маловато. Но только разве можно сказать заранее, кто и на что способен? Да, воистину человек – существо странное и загадочное.

– Кое-кто называет его зверем с глубоко спрятанной душой, – вставил я.

– Мастерски раскрывает природу человека Винвуд Рид. Вот кого нужно читать, – наставительно проговорил Холмс. – Он пишет, что загадкой является только отдельно взятая личность. Поведение группы людей уже предсказуемо, поскольку поддается математическому анализу. Вы, например, никогда не угадаете, как в некоей ситуации поступит тот или иной человек, но с абсолютной точностью предскажете, как будет действовать среднестатистический индивидуум. Возможны, конечно, небольшие отклонения, но в среднем определить вы все-таки сможете, причем с очень большой долей вероятности. Постойте, я, кажется, вижу платок. Да, да, мой часовой машет нам.

– Совершенно верно! – воскликнул я. – Это ваш мальчишка. – Я хорошо вижу его.

– А вот и наша «Аврора». Идет на всех парах. А ну-ка, наддай, механики! Мы во что бы то ни стало должны нагнать катер с желтым фонарем сбоку! Никогда не прощу себе, если мы его упустим!

«Аврора» вылетела из ворот дока и молнией помчалась по реке. В первые минуты мы не заметили ее, и теперь у набравшего скорость катера было некоторое преимущество перед нами. На бешеной скорости катер несся недалеко от берега. Джонс мрачно посмотрел на «Аврору» и покачал головой.

– Очень быстроходный катер. Едва ли мы сможем догнать его.

– Мы обязаны это сделать! – произнес Холмс сквозь зубы. – Выжмите из своей посудины все, на что она способна, сожгите машину, но догоните «Аврору».

Наш катер набирал скорость. Ревел двигатель, от грохота и лязга металла закладывало уши. Рассекая острым поднятым носом воду, легкое суденышко летело вперед, и пенистые буруны с шипением разбегались по бокам его. Методичный стук машины напоминал биение металлического сердца. С каждым его ударом наше суденышко подбрасывало вверх. И эта пульсация машины, и это мерное движение делало наш катер похожим на живой организм. Полицейские включили левый прожектор. Темноту наступающей ночи взрезал длинный желтый луч. Полоснув по воде, он нашел идущий впереди нас катер, – это была «Аврора», – и застыл на нем. Все пространство вокруг катера было покрыто пеной, что говорило о предельной скорости судна.

Мы проносились мимо барж и пароходов, что сновали взад и вперед по реке. Теперь они казались мне жалкими улитками. Порой нам приходилось опасно лавировать между ними. Вслед нам неслась ругань и проклятия. «Аврора» летела стрелой, но, несмотря на опасения Джонса, наш катерок не отставал от нее.

– Давайте, ребята! Давайте! – шептал Холмс, поглядывая на машинное отделение, где двое взмокших полицейских, как заведенные, махали лопатами, подбрасывая в топку уголь.

Джонс смотрел на «Аврору», как удав на кролика.

– Мне кажется, мы ее догоняем, – вдруг произнес он. – Да, – уверенно добавил он. – Понемногу, но мы к ней приближаемся.

– А я уже давно это заметил, – подтвердил я его слова. – Вот увидите, не пройдет и десяти минут, как мы их настигнем.

Но злая судьба словно издевалась над нами. В тот самый момент, когда я отвечал Джонсу, между нами и «Авророй» неожиданно возник буксир с тремя небольшими баржами. От неминуемой гибели нас спасло только мастерство и хладнокровие рулевого. В последнюю секунду, уходя от смертельного препятствия, он успел резко вывернуть руль. Когда мы вновь вернулись на середину реки, «Аврора» была от нас не менее, чем в ста футах. Ночь обещала быть звездной, чистой и светлой. В пробивающемся сквозь пелену облаков свете луны, разогнавшим сумерки, мы отчетливо видели идущий впереди катер. Котлы нашей машины работали на полную мощность, непрочный корпус утлого полицейского суденышка вибрировал и потрескивал, грозя каждую минуту рассыпаться. Но, несмотря на все опасения, мы продолжали лететь вперед, движимые скрывающейся в котлах могучей силой. Мы миновали Вест-индские доки и Пул, прошли вдоль длинной Дептфордской косы, обогнули изгибы Собачьего острова. Вскоре бесформенное пятно впереди нас начало принимать очертания «Авроры». Едва различимые вначале, они постепенно становились все яснее и яснее. Джонс повел по воде прожектором, нащупал преследуемый катер, и мы увидели находящихся в нем людей. Один из пассажиров катера сидел на корме, согнувшись над каким-то предметом, стоящим у него в ногах. Рядом с ним лежала какая-то темная масса неопределенной формы, издали очень похожая на собаку-ньюфаундленда. Мальчишка держал в руках румпель, а у топки стоял могучий Смит, голый по пояс, и все махал и махал лопатой. Он явно догадывался, что от частоты его движений зависит его безопасность. Если в самом начале погони у него и были какие-то сомнения на этот счет, то теперь они исчезли. Остальные также понимали наши намерения. У Гринвича расстояние между нами составляло примерно триста шагов, у Блэквелла оно сократилось до двухсот пятидесяти. Жизнь моя была извилиста и переменчива, она бросала меня из страны в страну, где мне частенько доводилось охотиться и преследовать животных, но ни разу я не ощущал столь сильного волнения, как в ту памятную ночь, когда в качестве дичи были не животные, а люди. Медленно, но верно, ярд за ярдом мы настигали «Аврору». В тишине ночи мы слышали работу ее машины. Тот, кто находился на корме, продолжал все так же сидеть. Руки его беспрестанно двигались, словно занятые каким-то делом. Поминутно он поднимал голову и смотрел на нас, стараясь на глаз прикинуть разделявшее нас расстояние. Наш катер неумолимо приближался к «Авроре». Джонс закричал, приказывая Смиту остановиться, но тот лишь еще энергичнее замахал лопатой. Хотя он, конечно, понимал всю бессмысленность попытки уйти от нас. Прошло несколько минут, и между нами было уже не более полутора десятков метров. Наши катера с бешеной скоростью неслись по Темзе, рассекая воду и оставляя за собой молочную пену. Река на этом участке была пустынна: по ее правому берегу тянулась равнина Баркинглевел, слева – угрюмые и мрачные Пламстедские топи. Услышав голос инспектора тот, что сидел на корме, вскочил и, потрясая в воздухе кулаками, начал грубым и сиплым голосом изрыгать на нас проклятия. Высокий и кряжистый, он стоял, широко расставив ноги, и я сразу увидел, что вместо одной из них у него была деревяшка. Она начиналась у самого бедра. При звуках его злобного голоса лежащая у его ног неподвижная масса вдруг зашевелилась и начала приподниматься. Вскоре эта бесформенная груда неожиданно превратилась в очень маленького, если не крошечного чернокожего человечка. Мне, достаточно поскитавшемуся по странам и континентам, таких лилипутов видеть не приходилось. Голова его, покрытая курчавым, всклокоченными волосами, была уродливо-бесформенной. Заметив, что Холмс уже держит в руке револьвер, я тоже вытащил из кармана свой. Дикарь пристально смотрел на нас. Одетый то ли в балахон, то ли в одеяло, весь он не был нам виден. Открытым оставалось только часть его лица, но и этого, полагаю, оказалось бы вполне достаточно, чтобы увидевшему это создание неделю снились кошмары. Никогда я не встречал более мерзкой и злобной физиономии. Черты ее, от природы искаженные звериной ненавистью и жестокостью, внушали панический ужас. Губы злобного карлика, толстые, вывернутые наружу, обнажали крупные кривые зубы, рот был оскален в звериной гримасе.

– Если он поднимет руку, немедленно стреляйте, – предупредил меня Холмс.

Теперь нас разделяло не более пяти метров. Я мог отчетливо разглядеть фигуры находящихся в «Авроре» людей. Они словно застыли на своих местах: высокий – широко расставив ноги, а свирепый жуткий карлик – переминаясь, трясясь и хрипя от злобы. В свете фонаря я заметил угрожающий блеск его глаз и слышал звериное клацанье желтых зубов.

Нам повезло, что мы видели его, ибо, взвизгнув, он с необыкновенной быстротой сунул руку за пазуху, вытащил какой-то деревянный предмет, издали напоминающий школьную линейку, и поднес его ко рту. Мы с Холмсом нажали на курки почти одновременно. Грянули выстрелы, и карлика отбросило в сторону. Из горла его донесся захлебывающийся кашель, и, нелепо взмахнув руками, дикарь рухнул за борт, в стремительно уходящий поток. Лишь на миг, проносясь мимо него, мы увидели в воде его перекошенное злобой лицо. Даже в смертной муке оно остался таким же жестоким и устрашающим. В тот самый момент, когда карлик упал в реку, человек с деревянной ногой бросился к рулю и навалился на него, направляя катер к южному берегу Темзы. Места там были дикие и безлюдные, лунный свет отражался на мутной поверхности болота, где в затхлой стоячей воде плавали пятна гниющих растений. Раздался глухой удар, «Аврора» на полном ходу врезалась в топкий берег. Нос катера взмыл вверх и с глухим шлепком опустился, корма же его находилась в воде. Преступник выскочил на берег, но деревяшка его сразу же увязла в болоте. Силясь вытащить ее, он все глубже погружался в топь. Когда мы подплыли к берегу, он отчаянно боролся за жизнь, в бессильно ярости ударяя кулаками по затхлой воде и крича проклятия. Но страшная трясина, словно издеваясь над его тщетными попытками, продолжала засасывать его в свою топкую муть. Вытащить его мы смогли только с помощью веревки. Молча, мы бросили ему конец ее, он обвязался, и мы вытянули его, как рыбу, громадную и хищную. Оба Смита, отец и сын, потупившись, стояли на своем катере. Мы приказали им перейти на наш катер, и они послушно направились к нам. Затем мы привязали к корме нашего катера «Аврору», на палубе которой стоял объемистый ларец ручной индийской работы. В нем и находилось то самое сокровище Агры, что принесло столько бед и семейству Шолто, и многим другим. Ключа к нему не было. Мы осторожно перенесли довольно увесистый ларец к себе на полицейский катер и медленно поплыли вверх по реке. Джонс включил прожектор и стал обшаривать им поверхность воды, но островитянина не обнаружил. Злобное дикое существо, нежеланный гость наших берегов, исчез в волнах Темзы. Тело его покоилось на тинистом дне реки.

– Взгляните-ка вон туда, – Холмс показал мне на деревянную крышку люка. – Похоже, мы с вами выстрелили очень вовремя.

Как раз позади того места, где мы с Холмсом стояли, я увидел воткнутый в дерево и хорошо знакомый мне смертоносный шип. Опоздай мы с выстрелом хотя бы на секунду, и страшное жало торчало бы в ком-нибудь из нас. Холмс хмыкнул и пожал плечами. Мне его жест показался весьма легкомысленным, но таков уж был мой друг Шерлок. Его практическому уму были чужды сантименты. В отличие от меня он в тот момент совсем не думал о той страшной и мучительной смерти, которой несколько минут назад мог бы умереть один из нас.